Текст книги "Эхо Москвы. Непридуманная история"

М. МОРОЗОВА: Средняя школа.

С. БУНТМАН: Общеобразовательная?

М. МОРОЗОВА: Да. Лесная, как говорили в детстве. Обычная школа.

С. БУНТМАН: Обычная, нормальная школа. «Если человек из США…» Понятно…

М. МОРОЗОВА: Хочет работать у нас человек из США?

С. БУНТМАН: Нет! Приз получить хочет. «Какие технические достижения используются в работе?»

М. МОРОЗОВА: Компьютеры, процессоры, принтеры, даже шредер у нас есть.

С. БУНТМАН: Что это?

М. МОРОЗОВА: Уничтожитель бумаги.

С. БУНТМАН: А! Да, да, да! Есть такая страшная машина.

М. МОРОЗОВА: Один, правда, уже сломался.

С. БУНТМАН: А чем вы его сломали?

М. МОРОЗОВА: Не знаю даже, чем сломали.

С. БУНТМАН: Нераскрепленными скрепками?

М. МОРОЗОВА: Как в «Крахе инженера Гарина»: «Сломался или сломан?» Сам сломался.

С. БУНТМАН: Не пробовали туда какие-нибудь доски для разрезания?

М. МОРОЗОВА: Нет.

С. БУНТМАН: «Референтам всем почем. Всем спасибо и зачет», – Александр из Чапаевска. «Купите одноразовые чашки», – тот же Митек.

М. МОРОЗОВА: Пластмассовые?

С. БУНТМАН: Нет.

М. МОРОЗОВА: А как вы себе это представляете?

С. БУНТМАН: Правда, у нас шайтан-машина появилась. А она вам облегчила работу? Которая кофе, какао, молоко выдает. Автомат облегчил?

М. МОРОЗОВА: Возможно. Но не намного.

С. БУНТМАН: «А я люблю мыть посуду», – Сергей из Тюмени.

М. МОРОЗОВА: Я тоже люблю мыть посуду.

С. БУНТМАН: Приезжайте!

М. МОРОЗОВА: Только не в мою смену, потому что я сама посуду помою.

С. БУНТМАН: «По поводу Новостей. Звонила Людмила Васильевна. И ей кто-то нагрубил».

М. МОРОЗОВА: Случается. Плохо. Всякое бывает. Отрицать не буду.

С. БУНТМАН: Виновные будут наказаны?

М. МОРОЗОВА: Расстреливаем их в туалете. У нас кафель там, с него смывать кровь удобно.

С. БУНТМАН: В другом. В нашем я не видел никогда.

М. МОРОЗОВА: Крови? Конечно! Потому, что мы все смыли.

С. БУНТМАН: Так… Так… Так… «А я пыталась устроиться на саратовское «Эхо» звукорежиссером. Мне сказали, что я дезорганизатор», – Диана.

М. МОРОЗОВА: Интересно, как они это поняли?

С. БУНТМАН: Не знаю.

М. МОРОЗОВА: В результате работы в испытательный срок или просто посмотрели на человека: «Ооооо! Да Вы, матушка, дезорганизатор! Ступайте-ка Вы отсюда!»

С. БУНТМАН: Саша из Петербурга… Ребята! Призы, все рекламации мы ваши распечатаем. Сегодня не позвоним, но завтра все это посмотрим, как и всегда. «Мария! – спрашивает Юрий…

М. МОРОЗОВА: Пугающее начало.

С. БУНТМАН: Там пугающее продолжение! «Мария! Можно ли Вас увести с «Эха»?» Покажите мне того человека, который способен увести Машу с «Эха»! Я все себе могу представить. Знаешь, как В.И. Чапаев: «Все могу представить, а эту ситуацию не могу». Есть какая-нибудь ситуация, которая может увести тебя с «Эха»? Кроме зеленых человечков, рассекреченных ныне в США.

М. МОРОЗОВА: В Британии.

С. БУНТМАН: Да, да, в Британии. Сегодня я смотрел. А почему я сказал США, потому что Лари Кинг вел по CNN интервью с этими ребятами.

М. МОРОЗОВА: С человечками?

С. БУНТМАН: Почти. Они очень похожи были, это бывшие полковники. Так вот, кроме зеленых человечков, что-нибудь может тебя увести с «Эха»?

М. МОРОЗОВА: Премьер-министр Путин, Владимир Владимирович. Возможно. Если он за мной придет и скажет: «Маша!..»

С. БУНТМАН: «…будете референтом у меня в Правительстве?»

М. МОРОЗОВА: «Вы мне нужны!»

С. БУНТМАН: И ты будешь референтом в Правительстве??? И там интересней, чем на «Эхе»???

М. МОРОЗОВА: Я не знаю. Посмотрим.

С. БУНТМАН: А! Тебе хочется этого – вызова? Но не ниже премьер-министра Путина. Понятно. Хорошо.

М. МОРОЗОВА: Меня выгонят, как дезорганизатора.

С. БУНТМАН: Да нет. Ты, наоборот, организатор.

М. МОРОЗОВА: Организатор наоборот – это дезорганизатор.

С. БУНТМАН: «Хороша Маша, хорошо, что наша». Правильно совершенно. «Вкусный ли у вас кофе?» – Саня из Ростова-на-Дону думает зайти и попробовать нашего кофе. Разный!

М. МОРОЗОВА: Разный кофе. Растворимый.

С. БУНТМАН: Растворимый. Причем и для начальства и для не начальства. А нерастворимый, который совсем не растворяется – это в шайтан-машине у нас.

М. МОРОЗОВА: Это уже вопрос вкуса, кому что нравится.

С. БУНТМАН: Мы здесь, честно говоря, не роскошествуем.

М. МОРОЗОВА: Однажды к нам пришел один гость, посмотрел вокруг, на программу «Город», по-моему, приходил. И, выходя из гостевой, сказал Главному редактору: «Ремонт бы у себя сделал. Трущобы».

С. БУНТМАН: Трущобы? А нам нравится!

М. МОРОЗОВА: Да мы работаем тут!

С. БУНТМАН: И мы делаем ремонт, и работаем, и ничего у нас не трущобы! У нас достаточно все рационально.

М. МОРОЗОВА: Это главное. Главное – рационализм.

С. БУНТМАН: Главное – рационально. Если вы надумаете, например, работать с референтами, заходите на «Эхо». Интересно, а изменился состав тех, кто поступает в референты? Или то же, только разные поколения?

М. МОРОЗОВА: Изменился. Мне кажется, что стало у нас больше «золотой молодежи». Это я так называю.

С. БУНТМАН: Это ты называешь или брюзжишь уже?

М. МОРОЗОВА: Да. По-стариковски так. «Мажоры! Пришли! Мы такими не были».

С. БУНТМАН: Ну, мажоры мажорами, а дело делают!

М. МОРОЗОВА: Да. Я стараюсь за этим следить.

С. БУНТМАН: Ну, конечно.

М. МОРОЗОВА: Чтобы делали у меня!

С. БУНТМАН: Правильно! «Почему в эфире, – спрашивает Ирина, – вы озвучиваете сообщение одних и тех же людей – Диана, Митек. Складывается впечатление, что аудитория «Эха» очень маленькая». Нет, Ирина. Не маленькая.

М. МОРОЗОВА: Все на усмотрение ведущего.

С. БУНТМАН: Я читаю то, что мне интересно. Все на свете я не читаю. Читал бы все на свете, я думаю, что осеннее увядание ушей всей нашей многотысячной аудитории проходило бы постоянно. Так… «Что-то Маша Вас, Сергей, слегка подавила, а?» – Кэмел из Москвы. Дорогой Кэмел…

М. МОРОЗОВА: Ух!

С. БУНТМАН: …нет, я очень внимательно слушаю Машу, как всегда. И по телефону, и здесь. Потому, что Маша чрезвычайно толковая. И референтская служба, хотя у нас бывает масса претензий…

М. МОРОЗОВА: Да и у меня бывают претензии, и к себе бывают.

С. БУНТМАН: Но на самом деле, это одна из самых важных, это без хребта ничего не будет, мне кажется. Вообще не будет ничего! Даже служба информации может рухнуть, если не будет референтов редакции. «Сколько раз в день Вы кушаете?» – спрашивает Илья.

М. МОРОЗОВА: Один.

С. БУНТМАН: Да. У нас нет официального обеденного перерыва.

М. МОРОЗОВА: Да. Я дома ем, завтракаю. Главная еда.

С. БУНТМАН: Так что, если вы хотите рациональной жизни с элементами цыганского табора, то добро пожаловать к нам.

М. МОРОЗОВА: Но мы не кочующий табор, оседлый.

С. БУНТМАН: Стационарный цыганский табор. Без кочевания и ресторана. Нравится такое дело?

М. МОРОЗОВА: Нравится! И полувоенная организация.

С. БУНТМАН: Да. Военизированная цыганская народная армия. Вот так вот! Вот, примерно мы с Машей за это время охарактеризовали все. Маша Морозова – главный референт у нас. Ты хочешь стать Генеральным референтом «Эха Москвы»?

М. МОРОЗОВА: Нет. А у нас нет такой должности.

С. БУНТМАН: Пока. Хорошо. А если будет – станешь. Это я сказал!

М. МОРОЗОВА: И если захочу – стану.

С. БУНТМАН: Маша Морозова в программе «Сотрудники». Мы с вами прощаемся. Помаши всем ручкой, Маша. Вот, помахала Маша ручкой. А Машу вы слушаете постоянно, когда она на смене, по телефону.

Алексей Нарышкин
«Большинство моих коллег – «Человеки» с большой буквы»

Сразу скажу, что «Эхо» – то место, где приятно проводить время и куда приятно возвращаться после выходного или отпуска. Честно. Конечно, ранние подъемы на утренние смены звукорежиссера, корреспондента и особенно на «развороты» – та еще «радость». Зато когда появляешься в редакции, становится легче. И бодрее. Без кофе, разумеется, не обходится.

«Эхо» – это любовь и дружба. Работая первый год, был в полной уверенности, что в этой «большой семье», как бы банально это ни звучало, все дружат. Наивный очень. Не все в этом коллективе, как выяснилось, идеально и гладко. Но сейчас могу признаться: большинство моих коллег – «Человеки» с большой буквы. Отзывчивые, добрые, веселые, остроумные (в нашем цехе одна из важнейших характеристик). И, само собой, профессиональные.

В моей трудовой книжке (давно ее, кстати, не видел) упоминается только «Эхо Москвы». Даже неофициальных заработков до этого вроде не было. Первая работа, как первая любовь – помнишь потом всю жизнь. А еще «Эхо» – это болезнь. Вирус. Вряд ли смертельный, но заразный. Как лечится, не знаю.

Антон Орехъ
Я знаю, что мы делали прошлых 25 лет

Первый раз я совершенно отчетливо осознал, что работаю тут вообще-то уже довольно давно, когда у нас на «Эхе» появилась одна чудесная студентка. Помимо чудесности была у нее одна важная для меня особенность, про которую я узнал абсолютно случайно. Она родилась 10 апреля 1992 года. И тогда я сказал ей: «Голуба моя, в тот день, когда ты родилась, я первый раз вышел в эфир на нашей радиостанции».

И вот она родилась, росла, ходила, наверное, в садик и совершенно точно ходила в школу, в студентки подалась, выучила два иностранных языка (а я до сих пор только по-русски, и то со словарем) – а я, стало быть, все на «Эхе» и на «Эхе». И при этом никак не могу назвать себя ветераном, потому что навскидку перечислю десятка полтора товарищей и подруг, которые пришли в редакцию еще раньше.

Что мы тут делаем все? Так долго и упорно! За те полтора десятка «дедов» ответить не возьмусь, а за себя попробую.

Ну, во-первых, на радио работать очень легко. Это вам не телек. На телеке масса всяких геморроев, сложной техники, свет, грим, пятьсот согласований с дюжиной начальников. Там пока до эфира допустят – годы пройдут.

Да и в газете с журналом тоже хуже, чем на радио. Потому что в газете и журнале какой-никакой, а текст требуется. А на радио – что? Пришел, сел в прямой эфир – и безо всякого текста говоришь, что в голову придет. К тому же тебя не видно! Ты можешь появиться небритым. Можешь ходить в одном свитере две недели. Можешь быть в принципе некрасив – но от тебя, кроме голоса, ничего не требуется. Даже после того, как к нам подключили – дай бог ему здоровья – «Сетевизор». Все равно: «Сетевизор» – это замочная скважина и видно в нем как в обычной замочной скважине.

Поэтому работать на радио мне понравилось сразу, а потом как-то уже привык. «Часть корабля – часть команды», врос в палубу и в борт. Теперь, чтобы уйти отсюда, нужны какие-то очень веские аргументы. И как ни крути, лучшие годы жизни – здесь. Можно сказать, что «лучшее, конечно, впереди», но какие же они еще, годы с 19 до 43, если не лучшие?

Нет, минусы тут тоже имеются. Обогатиться сказочно на «Эхе» трудно. Говоря откровенно, вообще невозможно тут никак обогатиться. Знали бы вы, с какой горькой ухмылкой слушаем мы проклятия наших благодарных слушателей, которые кричат, что мы разваливаем Россию на деньги Госдепа. Господи! Где эти деньги уже? Когда, наконец, дойдут до нас?! Что же мы все разваливаем и разваливаем, как дураки, забесплатно?

К тому же, скажу я вам по секрету, наш предводитель – редкой души человек. Лучшая похвала от Алексеича – это когда он спокойно пройдет мимо тебя и скажет: «Привет». Но не дай бог налажаешь! Каска и бронежилет, а заодно беруши в такие моменты – твои основные гаджеты. Правда, если бы он убивал нас всякий раз, когда грозился это сделать, в эфире уже давно была бы тишина, а коридорах на Арбате – пустыня. Так что пережди атаку – и отправляйся исправляться, шанс тебе дадут.

Вот вы можете спросить меня: а действительно ли у вас там прямо-таки образовался Уникальный Журналистский Коллектив? Правда ли, что вы все – как одна семья?

Про семью отвечу – нет. Семья у человека все-таки должна быть дома, а не на работе. Хотя некоторые на работе бывают чаще, чем с семьей, а коллег видят больше, чем родственников.

А вот коллектив действительно очень славный. Насколько он уникален – судить не берусь, поскольку по вышеизложенным причинам иных коллективов в моей биографии и не было. Но что народ на «Эхе» всякий раз подбирается из поколения в поколение хороший и дружный – это правда. В коллективе, конечно, бывает всякое, но откровенных мерзавцев, подлецов, карьеристов и тому подобных отрицательных персонажей я так навскидку и не припомню. Бывали, наверное, и такие, но в памяти не отложились. Потому как надолго и не задерживались.

Что будет с нами в будущем? Отметим ли мы, допустим, 50-летие? Загадывать глупо. Но чую я, что главный выбор в своей жизни я уже сделал. Хотя бы чисто математически. 23 года из 25 «эховских» – я здесь. Чтобы перекрыть этот показатель на другой работе, надо или прожить очень долго, или убегать отсюда поскорее. Прожить подольше – не откажусь. А убегать пока как-то не хочется. Где еще найдешь такую легкую и приятную работу, сами посудите.

Карина Орлова
Венедиктовская девочка

Венедиктовская девочка. Партизан, засланный Венедиктовым на «Дождь», чтобы развалить канал. Дочь высокопоставленного кремлевского чиновника. Так меня чаще всего представляют себе слушатели «Эха Москвы». Хорошо, что фигура Алексея Алексеевича настолько загадочна и популярна, что другие персонажи, типа меня, могут беззастенчиво купаться в лучах, а точнее, в тени его всеобъемлющей славы.

Про девочку, кстати, отчасти правда. Это же вот как было. Осенью 2013 года «Эхо Москвы» и «Дождь» придумали совместный проект – программу «Дилетанты». От «Эха» ведущими стали ААВ, Виталий Дымарский и Сергей Бунтман. От «Дождя», а я тогда имела отношение только к «Дождю», вести программу главред канала Михаил Зыгарь предложил мне.

На первой летучке Алексей Алексеевич пристально рассматривал меня. После предстояла неделя-две подготовки, и вот, в день первого тракта, Зыгарь, искренне недоумевая и извиняясь, сообщает мне, что от «Дождя» на должность ведущей назначается Татьяна Арно. Так решило руководство канала, не предупредив, впрочем, ААВ. Позже выяснится, что один из присутствовавших тогда на летучке сотрудников «Дождя», я бы сказала, тяжеловесов, отвечавших за креатив, наконец, нашел применение своей должности – пошел и сообщил Наталье Синдеевой, что Венедиктову я ужасно не понравилась и что надо бы замену произвести. Вообще-то это была женщина. Позднее она назовет Венедиктова прелестным стариком, будучи всего на двадцать лет его моложе (почти что Вика Цыганова, которая в свои 52 заявила, что журналист Минкин ей в отцы годится). Короче, поскольку Венедиктову я все-таки оказалась симпатична (что, впрочем, можно было и сразу заметить, стоило отвлечься от втягивания щек. Да-да, примета времени – надувая щеки, теперь принято их буквально втягивать), место ведущих было поделено между мной и Татьяной Арно. И хотя всем, кто хоть немного знает ААВ-ст, очевидно, что он не меня спасал, а в своей манере жестко отреагировал на «без него его женили», мне больше нравится версия «венедиктовской девочки».

Недолго же продержалась наша программа в эфире «Дождя». В злополучный день 21 января, годовщину снятия блокады, все пошло не так. Сначала прямой эфир перенесли почти на полтора часа из-за событий в Киеве. Меньше чем за 40 минут до программы Дымарскому сообщают, что то ли его квартиру затопили соседи, то ли он затопил квартиру соседей. Но на эфир он успевает. Придумываем вопрос для зрителей. Дымарский, кстати, был против такой жесткой формулировки, но для краткости решили оставить как есть. Что было потом, все знают. А теперь, благодаря анонимному Интернационалу[1]1
  Статья Russia_calls «12 подвигов Венедиктова», опубликованная на сайте kashi.guru 14 ноября 2014 года.


[Закрыть], мы знаем даже больше. Например, какую неоценимую роль в атаке на «Дождь» сыграла Кристина Потупчик.

Тем не менее к концу 2014 года версия о том, что Венедиктов участвовал в заговоре против «Дождя», стала популярной. Атака на канал была записана в подвиги ААВ-ст.[2]2
  Статья Олега Кашина «Вика», опубликованная на сайте svpressa.ru 25 февраля 2015 года.


[Закрыть]. Тут я хочу процитировать самого Олега Кашина, на чьем сайте вышел материал, из его, кашинской статьи про Вику Цыганову (опять она). «Вику знают все третье десятилетие подряд, то есть если ее покажут по телевизору, то подписывать не надо – всем и так понятно, что это Вика. Но еще всем понятно, что от Вики ничего интересного ждать не приходится, аудитория еще двадцать лет назад выучила, что у Вики ничего никогда не получится, она вторичная даже по меркам российской эстрады, скучная, неинтересная, вообще никакая. Как бы звезда, но такая звезда, которая только и нужна для того, чтобы на ее фоне ярче светили те, кого народ будет любить»[3]3
  Опубликовано на странице Ксении Лариной в Facebook 6 ноября 2014 года.


[Закрыть]. Так и с Кристиной. Потупчик. Все ее знают, но лавры снова достались мистической фигуре Венедиктова.

После истории с опросом «Дождя» с самой холодной головой оставалась, кажется, только Наталья Синдеева. Но из эфира телеканала «Дилетанты» все же переместились на «Эхо». И я туда же. Смешно было, как поначалу я, по телевизионной привычке, всегда торопила Бунтмана и Дымарского в студию – пойдем быстрее, 10 минут осталось. Но оказалось, что одной минуты вполне достаточно, чтобы сесть за стол и начать программу. Я нашла это очень удобным. Также удобным оказалось не накручивать на голове чудовищные локоны-свечки, не выливать на волосы полфлакона лака и не краситься как дрессировщица из цирка. Слушатели часто отмечают мою привычку поправлять волосы, некоторых это сильно раздражает. Отвечаю – это у меня такой нервный тик. Режиссеры на ТВ (как я думаю, по старой советской привычке) всегда нервничали, если моя прическа хоть как-то отличалась от гипсового слепка. Так я сама научилась постоянно нервничать и поправлять волосы раз в минуту.

Но настоящую славу на «Эхе» мне принес не мой нервный тик, а Максим Шевченко (которого спустя почти год совместных эфиров я могла бы назвать своим нервным тиком. Хотя слушатели именуют Максима Леонардовича нервным типом). Венедиктов предложил мне вести «Особое мнение». Будучи человеком беспощадным, поставил сразу же на Шевченко. И вот 3 апреля я оказалась лицом к лицу со сгустком темной энергии по имени Максим Шевченко. Впрочем, в тот первый эфир Шевченко оказался для меня черной дырой, поглотившей мой разум и волю. Через 10 минут после начала программы я была уверена, что это мое последнее «Особое мнение». Я не помню, о чем мы тогда говорили, а впоследствии никогда не переслушивала, но помню, как очень трезво оценивала себя. То есть я не то что не боялась, что это моя последняя программа, наоборот, я думала, что таких, как я, нельзя к ней даже подпускать. И еще мне было стыдно подводить Венедиктова. Будучи дважды беспощадным, после эфира ААВ сообщил мне, дружественно похлопывая по плечу, что некоторые ведущие после Шевченко рыдали. В буквальном смысле этого слова. Не могу сказать, что меня это утешило. Тем не менее в следующем эфире чары Максима Леонардовича как-то неожиданно растаяли. Он больше не казался мне демоном. А наоборот, в чем-то даже трогательным человеком (не считая, естественно, его пасквилей в отношении Киева). К тому же почти детская способность Максима Леонардовича отвертеться от любых ранее сказанных, а иногда и написанных им слов не может не умилять. Через полгода я уже скучала, если Шевченко отсутствовал по четвергам.

Периодически куски наших интервью с Шевченко расходятся по Интернету на цитаты.

«Вот видите, как вы относитесь к людям, Карина. Пойдите и изнасилуйте женщину!»[4]4
  Опубликовано на странице Олега Кашина в Facebook 5 февраля 2015 года


[Закрыть]

«М. Шевченко: Либерал-фашисты – это не байки. Это политическая оценка. Еще раз говорю, я многократно описывал, что такое либерал-фашизм. Хотите еще раз опишу?

К. Орлова: Нет, вы же даже меня называете либерал-фашисткой.

М. Шевченко: Карина, вы не либерал-фашистка…

К. Орлова: Это хорошо или плохо?

М. Шевченко: Ну лучше, конечно, не быть либерал-фашисткой, чем ею быть».[5]5
  Опубликовано на странице Станислава Яковлева в Facebook 5 февраля 2015 года.


[Закрыть]

Но цитируют не только Шевченко.

«С. Шаргунов: Давайте не будем сейчас топтаться на Советском Союзе, потому что, между прочим, пятилетки, вы знаете, кроме того, что это стоило колоссальных усилий стране, но они приводили к неслыханным результатам. Достаточно вспомнить…

К. Орлова: Развал Советского Союза.

Но это, конечно же, из приятного. В то время как грязью меня тоже поливают, в большом количестве. Цензурное люблю зачитывать в эфире или в перерывах. Однажды во время рекламы приходит «У Карины прическа, как у бомжихи». Но я вообще люблю такие почти умильные гадости, беззлобные. Зачитываю вслух Шевченко, вместе, думаю, посмеемся. А Максим совершенно серьезно начинает в негодовании размахивать руками и утешать меня. Ну не прелесть?

Но вообще что касается слушателей, то поначалу из положительных отзывов я получала только редкие слова поддержки и утешения (в собственной, видимо, некомпетентности). Но эфир за эфиром симпатии перетекали на мою сторону. И рубежом, я думаю, стал эфир от 17 июля 2014 года, когда мы с Шевченко выясняли, отчего всего за два дня у него поменялось отношение к полковнику Гиркину – от полного восторга до полного же неприятия.

В общем, еще меня называют цепным псом Венедиктова – якобы он специально ставит меня на эфиры с «прокремлевскими» экспертами с тем, чтобы я их, экспертов, как можно сильнее выбешивала. Что у меня часто получается. Случился даже курьез – один главный редактор одной известной и независимой газеты отказался садиться со мной в эфир. Хотя за несколько месяцев до того звонил, чтобы лично похвалить за «Особое мнение» с членом «Яблока» Сергеем Иваненко.

Кстати, я же не только «Особое мнение» веду, но и лучшую программу на «Эхе», лучшую в смысле производственного процесса, «На двух стульях». Только представьте, раз в неделю (а на самом деле чаще, так как программа записная) я встречаюсь с послами иностранных государств в Москве – умными, тонкими, образованными, ироничными людьми, которые открывают мне мир, в буквальном смысле этого слова. Ну знали ли вы, что в Эквадоре едят морских свинок на гриле, зажаривая их прямо с хвостами и зубами? Или что посол Швейцарии так любит русские просторы, что садится за руль автомобиля и едет в российскую глубинку один? А я за это еще и зарплату получаю.

А подводя итог, могу сказать хоть и банальное, зато правдивое – на «Эхе» я нашла себя и совершенно серьезно счастлива здесь работать.