Текст книги "Эхо Москвы. Непридуманная история"

А. ПЛЮЩЕВ: Ну, сначала я чуть-чуть серьезно отвечу, а потом как обычно. Значит, серьезный ответ – давайте договоримся о терминах, что вы считаете успехом и что вы считаете навыками, умениями, знаниями и так далее. Может быть, мы разное считаем. Если мы не договоримся, то мы не ответим на этот вопрос.

Теперь вторая часть ответа на этот вопрос. Ну, серьезная, самая что ни на есть серьезная. Просто работодатели, которые нанимают меня на разные работы, они идиоты. Ну, что сделаешь? Ну, тупые люди. Они не видят на самом деле всей моей беспомощности, неспособности и так далее и зачем-то приглашают меня на работу, чем я бессовестно пользуюсь. Вот, собственно, и все. Хитрость, знаете ли, и все. Как там? На дурака не нужен нож, ему с три короба наврешь и делай с ним, что хошь.

К. ЛАРИНА: Ну, я думаю, что автора этого вопроса этот ответ вполне удовлетворит. Телефон включаем? Варь, можно? Не боишься?

В.ПЛЮЩЕВА: Конечно. Нет.

К. ЛАРИНА: Сейчас будет включен телефон. Как в этом, в «Денискиных рассказах», сейчас зазвонит телефон, да? Пожалуйста, 363-36-59.

А. ПЛЮЩЕВ: Ужасно непривычно. Значит так, 363-36-59.

К. ЛАРИНА: 363-36-59, мы готовы. Сейчас, подождите, я же здесь колокольчики свои не вывела, здесь на площадке. Вот они. Поехали. Алло, здравствуйте. Алло?

СЛУШАТЕЛЬ: Алло?

К. ЛАРИНА: Да?

СЛУШАТЕЛЬ: Добрый день.

К. ЛАРИНА: Здравствуйте.

СЛУШАТЕЛЬ: Москва, Юрий Иванович.

К. ЛАРИНА: Да, Юрий Иванович.

СЛУШАТЕЛЬ: Хотел сказать вам вот что. Вы знаете, в Интернете, между прочим, тоже существует цензура. И я с этим сталкивался. Ну, есть там сайты знакомств, и там знакомый сказал, что вообще плохо, что правительство с такой помпой справляло эти праздники.

К. ЛАРИНА: Короче говоря, этот его комментарий был удален с сайта, да?

СЛУШАТЕЛЬ: «Мой комментарий был удален, мне сказали, что я в черном списке».

К. ЛАРИНА: Прекрасно. Вот хороший вопрос, по сути, Есть ли цензура в Интернете сегодня? Если есть, то как с ней бороться?

А. ПЛЮЩЕВ: Не, ну, государственной цензуры, насколько я понимаю, в китайском смысле этого слова нет. Часто бывают случаи на местах, что называется, потому что все дела, которые в Интернете так или иначе заканчивались плохо, например, осуждение блогера Саввы Терентьева или еще какие-то известные истории, это все истории местных уровней, когда там местная милиция, местное ФСБ, там, местное управление «К», обидевшись. Как правило, это личная обида вообще. Там, честь мундира или еще что-нибудь и вообще там не касается коррупции или еще чего-то, они пытаются преследовать людей. Вот такие случаи бывают, да.

Ну, я думаю, что тот случай, который был описан нам сейчас нашим слушателем, это случай обычный самоуправства администрации форума.

К. ЛАРИНА: То есть как бы чего не вышло?

А. ПЛЮЩЕВ: Да нет, мне кажется, что они просто других политических взглядов, им не нравится такое и все. И они там делают чего хотят. Я бы не называл это цензурой, мне кажется, это просто идиотизм – не более того.

К. ЛАРИНА: Алло, здравствуйте. Алло?

СЛУШАТЕЛЬ: Алло?

К. ЛАРИНА: Да, пожалуйста.

СЛУШАТЕЛЬ: Скажите, пожалуйста, а вот у меня вопрос к Александру. Он смотрел сериал «Клуб»?

А. ПЛЮЩЕВ: Нет. Нет, сериал «Клуб» я не смотрел.

СЛУШАТЕЛЬ: А чего же вы так его критиковали в вашей передаче, когда в поезде ездите, с Павлом Бардиным?

А. ПЛЮЩЕВ: Да, это Дима Борисов критиковал, потому что он смотрел, мой коллега.

К. ЛАРИНА: А что это такое?

А. ПЛЮЩЕВ: Я его, убейте, не знаю. Вот я, собственно, из этой передачи о нем узнал. Мне кажется, по MTV шел. Я никогда не смотрел, извините, и не критиковал.

К. ЛАРИНА: А видишь как? Это фанатка, наверное, звонила сериала «Клуб».

А. ПЛЮЩЕВ: Наверное-наверное.

К. ЛАРИНА: Алло, здравствуйте.

СЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте.

К. ЛАРИНА: Да, пожалуйста.

СЛУШАТЕЛЬ: Александру Плющеву вопрос.

К. ЛАРИНА: Давайте.

СЛУШАТЕЛЬ: Сколько стоило его родителям отправлять его в пионерлагерь? И сколько он платит за пионерлагерь дочки?

К. ЛАРИНА: Это к вопросу о Советском Союзе.

А. ПЛЮЩЕВ: Ой, я, вы знаете, я бы сейчас заплатил бы с удовольствием большие деньги, чтобы вернуть время назад, чтобы меня никогда не отправляли в пионерлагерь.

К. ЛАРИНА: Абсолютно снял с языка. Я от звонка до звонка провела в этих лагерях. Да, действительно, бесплатно это было, в большинстве случаев это от работы.

А. ПЛЮЩЕВ: Я это терпеть ненавидел.

К. ЛАРИНА: Страшнее воспоминания…

А. ПЛЮЩЕВ: Делал все, чтобы меня забрали до конца смены.

К. ЛАРИНА: А ты ребенка никуда не отправляешь одного?

А. ПЛЮЩЕВ: Не, ну, мы отправляем с бабушкой там куда-то. Ну, вот, в лагеря – нет. В лагеря – мы как-то… Не потому, что… Варя – очень коллективный ребенок, на самом деле, в отличие от меня, например. Но я как-то вот лагерей…

К. ЛАРИНА: Нет. Спасибо не надо.

А. ПЛЮЩЕВ: Спасибо, не надо, да. Если вы хотите отправлять своих ребенков в лагеря, то не трогайте меня при этом.

К. ЛАРИНА: Алло, здравствуйте.

СЛУШАТЕЛЬ: Алло?

К. ЛАРИНА: Да, пожалуйста.

СЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте. Это Сергей, Москва.

К. ЛАРИНА: Да, Сергей.

СЛУШАТЕЛЬ: Я-то в лагеря ездил и ничего, нормально.

К. ЛАРИНА: Вопрос есть?

СЛУШАТЕЛЬ: Вопрос по поводу призывной армии.

К. ЛАРИНА: Так?

СЛУШАТЕЛЬ: Почему же в своей передаче Плющев никак не займется вопросом призывной армии? Ведь у нас же есть орудие против призывной армии, называется «альтернативная служба». Но когда же мы до него дойдем-то?

К. ЛАРИНА: Давайте. Хорошо, спасибо.

А. ПЛЮЩЕВ: Ну, довольно странно требовать от меня заняться чем-либо в передачах. В передаче «Разворот», кстати, мое любимое детище на «Эхе Москвы», которое существует, мы регулярно затрагиваем эту тему призывной армии и альтернативной. Мне кажется, то, что сейчас называется альтернативной службой, это абсолютная профанация этого понятия, обман как обычно. Ну, то есть как у нас произошло с заключением под стражу до суда по экономическим преступлениям. Профанация произошла. Так и здесь происходит профанация альтернативной службы. Вот, что я могу сказать по этому поводу.

К. ЛАРИНА: Следующий звонок, пожалуйста. Алло, здравствуйте. Алло? Говорите, да-да?

СЛУШАТЕЛЬ: Алло, здравствуйте.

К. ЛАРИНА: Здравствуйте. Только сделайте радио потише, а то мы вас не слышим.

СЛУШАТЕЛЬ: Уже выключил.

К. ЛАРИНА: Пожалуйста, слушаем.

СЛУШАТЕЛЬ: Меня зовут (НЕРАЗБОРЧИВО), я звоню из Вологды.

К. ЛАРИНА: Так?

СЛУШАТЕЛЬ: Хотел сказать Плющеву спасибо.

А. ПЛЮЩЕВ: Спасибо вам.

СЛУШАТЕЛЬ: Дело в том, что его книга про Интернет – это книга, которую я купил сыну. Просто на все остальное у меня рука не поднимается платить такие деньги за книжки.

К. ЛАРИНА: И что?

СЛУШАТЕЛЬ: А Плющеву – спасибо.

А. ПЛЮЩЕВ: Спасибо вам.

СЛУШАТЕЛЬ: И еще хочу сказать Александру, такое пожелание у меня. Чтобы мало того, что он публикует в Интернете, об Интернете. Сделать бы еще какую-нибудь адресную рассылку, на которую была бы подписка бесплатная какая-нибудь.

К. ЛАРИНА: Поняли-поняли, спасибо. Извините, обрываю звонок, понятно, про что вы говорите. У тебя, по-моему, есть эта подписка?

А. ПЛЮЩЕВ: Ну, все, я же все, вся жизнь в блоге, все вываливаю на plushev.com. Там сейчас идет видеотрансляция, например, которая идет на сайте «Эха Москвы», на сайте plushev.com. И там просто по тэгам, по ключевым словам я все время ставлю «Интернет». Если пишу об Интернете, можно, собственно…

К. ЛАРИНА: А все, кончилась передача-то.

А. ПЛЮЩЕВ: Ну, извините.

К. ЛАРИНА: Нам же песню еще надо, песняк.

А. ПЛЮЩЕВ: Такой болтливый я, простите.

К. ЛАРИНА: Да. Что принес?

А. ПЛЮЩЕВ: Я принес группу «The Real Tuesday Weld» английскую, они были тут у меня в «Попутчиках» тоже. И они – авторы подложки к нашему с Тоней «Развороту» давно. Сейчас мы другую уже ставим. Я ее утром иногда использую, когда один там читаю новости. А я принес другую песню – это римейк песни «ABBA», «The day before you came». И мне очень нравится – я, пожалуй… Поразвлечем ей.

К. ЛАРИНА: Спасибо большое. Александр Плющев и Варвара, которая займет скоро место отца на радиостанции «Эхо Москвы», если радиостанция «Эхо Москвы» к тому времени еще будет работать в эфире. Спасибо, Саш.

А. ПЛЮЩЕВ: Спасибо.

В.ПЛЮЩЕВА: До свидания.

Виталий Рувинский
«Я привык каждый день получать письма, в которых меня обещают физически уничтожить»

Я поздно пришел на «Эхо». Не в том смысле поздно, что не застал лучшие годы радиостанции (они у нее всегда лучшие), а в том, что мне к тому времени было уже 30. В обыденной, повседневной жизни совсем не чувствуя свой возраст, переступив порог «Эха Москвы», я ощутил его тут же, моментально. Меня окружали преимущественно 20-летние мальчики и девочки. Нет, конечно, были и есть мэтры, магистры, живые легенды – но они-то вне возраста, вне времени. На них вообще глаза поднять боязно было, прикоснуться страшно, заговорить невозможно. Но остальные ведь – шпана какая-то. Жутко гениальная, но ужасно несерьезная на вид.

И вот как на них смотреть, как общаться? Снизу вверх? Да несолидно вроде бы. Сверху вниз? Нет оснований. На равных? На равных… Так и надо, да. Но до сих пор мне это сложно, до сих пор я теряюсь в их присутствии. Поскольку только что, за секунду до этого они вышли из прямого эфира, в котором творили непостижимые и недостижимые чудеса.

В первый день моей стажировки Наташа Нелупенко, руководившая тогда совсем небольшим Интернет-отделом радиостанции, дав мне осмотреться, спросила:

– Ну что, в целом ясно? Хочешь сам попробовать?

Я не понял ее. Точнее, понял, но не поверил.

– Попробовать – то есть потренироваться?

– Да чего там тренироваться. Сейчас выпуск новостей будет – садись и вешай его на сайт. Не бойся.

А я именно что боялся.

Вот то самое предельно острое ощущение (подобно мандражу от прямого эфира): сейчас ты сделаешь нечто – и это сразу же увидят/услышат/прочитают десятки, сотни, тысячи, десятки тысяч людей! И это чувство со временем не исчезает, не притупляется. Можно лишь попытаться увести его куда-то на периферию сознания. Чаще всего получается. Или нет.

За годы работы на «Эхе» я привык ко многому.

К тому, что «дедлайн – вчера», к тому, что выполняется невыполнимое, делается невозможное, происходит невероятное.

Я привык каждый день получать письма, в которых меня, персонально меня обещают физически уничтожить, с подробным описанием сего процесса. Я почти привык наблюдать, как вменяемые адекватные люди (часто виртуальные, но ведь живые!) на глазах сходят с ума, захлебываются ненавистью, заражают ею всех, до кого могут дотянуться.

Но привык я и к тому, что нас постоянно и искренне благодарят, называют глотком свободы, светом в окошке и последней надеждой.

Привык к тому, что одним движением «мышки» я наполняю этот мир чем-то новым. Простым и сложным, интересным и сенсационным, веселым и страшным.

Привык, что разместив на сайте всего-то набор цифр – банковский счет – мы помогаем спасению чьей-то жизни. Настоящей, всамделишной жизни. Хотя нет, привыкнуть к этому невозможно.

Кое-что на «Эхе» поражает меня до сих пор. Принципиальное, системное, знаковое.

Людям здесь нравится работать. Еще раз, по слогам: нра-вит-ся ра-бо-тать.

Тут, к примеру, принято сразу же, не откладывая, не медля приступать к решению поставленных задач и возникающих проблем. Что в наше время немного странно. Мы же по жизни как привыкли: на день – забыли, на второй – вспомнили, на третий – подумали, на четвертый – отмазались, на пятый – слили. И не специально, а просто – зачем иначе? Чего жилы-то рвать? Лениво и бессмысленно.

Но здесь так было не принято и не будет здесь так принято никогда. Потому что тут – по-другому. Нет, иногда кто-нибудь может рискнуть попробовать иначе… по незнанию или эксперимента ради… но лучше не надо. Плохо кончается.

Здесь – извините за пафос и банальность – люди занимаются любимым делом. Или лучше так: Любимым Делом. Остальное – важно, но вторично. Деньги, перспективы, известность… Старый анекдот про работодателей («– Я уж и зарплату им платить перестал, но они все равно на работу ходят. – А ты попробуй вход платным сделай».), – он про нас, наверное.

А еще – вот:

«Сюда в двенадцать часов новогодней ночи, прорвавшись через пургу, пришли люди, которым было интереснее доводить до конца или начинать сызнова какое-нибудь полезное дело, чем глушить себя водкой, бессмысленно дрыгать ногами, играть в фанты и заниматься флиртом разных степеней легкости. Сюда пришли люди, которым было приятнее быть друг с другом, чем порознь, которые терпеть не могли всякого рода воскресений, потому что в воскресенье им было скучно. Маги, Люди с большой буквы, и девизом их было – «Понедельник начинается в субботу».

Разве скажешь лучше?..

Владимир Рыжков
««Эхо» – это маленький средневековый цех радиокулинарии»

«Эхо» – это маленький средневековый цех радиокулинарии, в крошечных комнатках которого круглосуточно пекутся вкусные радиокуличи, радиопироги и радиоэклеры. В этом старинном цеху все прямо противоположно идее порядка, идее унификации, принципу конвейера, идолу упорядоченной промышленной сборки. «Эхо» принципиально субъективно и эмоционально, оно вдребезги разрушает любой конвейер, любые упрощения и монотонность. «Эхо» – это мир ручной работы, мастеровитой выделки, индивидуального стиля, личного клейма мастера. Здесь кипят страсти и сгорают без следа любые попытки инструктирования и упорядочивания. «Эхо» – это цех самобытных мастеров, каждый из которых готовит блюда по своему рецепту, на свой сугубо личный вкус.

Самое стабильное и спокойное место во всем этом цеху – деревянная стойка охранника, что торчит посреди увешанного фотографиями гостей длинного коридора. Только здесь время идет медленно и тихо – уткнувшись в экран телевизора с бесконечным сериалом, шаркая по длинной красной дорожке, как будто бы только вчера стащенной из советского сельского райкома. Охранник появился в эховском коридоре после серии угроз и провокаций, да так и остался в нем, ведь угрозы и провокации – часть повседневной жизни радиоцеха. Когда из лифтового холла кто-то входит в эховский коридор через алюминиевую со стеклом дверь, охранник смотрит на входящего поверх тумбочки – на всякий случай.

В тесных каморках по обеим сторонам от коридора всегда кипит жизнь. Цеховики заняты своим ремесленным производством. На «Эхе» много закутков, чуланов и щелей, в которых еще не ступала нога человека, но все они забиты людьми. И все эти люди что-то делают, шьют, варят и парят.

Справа от входа – комната референтов. Это своеобразная смесь бара с высокой барной стойкой, кухни и почтамта. Туда-сюда снуют люди, суета – весь день напролет. Кто-то что-то несет туда, кто-то – напротив, тащит оттуда. Все завалено коробками с книгами и журналами. В углу – недоеденный бисквитный торт и рулон бумаги. В другом углу что-то вечно печатает, гудя, перегретый принтер. Трезвонят телефоны, поднимается пар над вечно кипящим чайником. Парень – референт прижал плечом к уху телефонную трубку, что-то кричит в нее, одновременно он крутит и ест вилкой острый доширак, пуская свободным пальцем на печать какой-то документ. Во все концы Москвы летят отсюда приглашения, тянутся к стойке один за другим за призами благодарные слушатели, проходят мимо стойки стайки гостей, готовится для них чай и кофе, получают свои задания водители и курьеры. Референтская комната – центр всего «Эхо» вского цеха, перекресток всех дорог, здесь всегда толчется народ, большей частью – лишний.

Слева от стойки – деревянная дверь в гостевую комнату. Это цеховая гостиная. Здесь даже есть сильно потрепанный черный кожаный диван и несколько кресел на колесиках. Здесь ждут эфира гости, здесь они обсуждают программы с ведущими. Тут же, у стола, сидят ведущие других программ, они готовятся к своим эфирам, вперившись в мониторы компьютеров. Порой набивается так много народа, что негде бывает поместиться. Когда на «Эхе» ждут какого-то большого начальника или лидера зарубежной страны, в гостевой комнате заблаговременно появляются высокие крепкие мужчины в черных костюмах, с пластмассовыми спиральками в ушах и торчат там по полдня, наводя на всех тоску и мешая работать. Отчего-то при них все косятся в сторону и разговаривают шепотом.

Весь день через гостевую комнату идут самые разные люди. Лохматый и сердитый патриот сменяется ироничным либералом, потом заходит, цепляя дверной косяк, большой генерал, а его сменяют поджарые спортивные обозреватели. Круговорот людей в гостевой комнате соответствует круговороту в эховском эфире.

Как-то раз, помню, я привез в прямой эфир Гарри Каспарова – прямо из кутузки на Петровке, 38, где его продержали под административным арестом пять суток, за участие в несанкционированной акции протеста. Это был удивительный эфир – ведь в нем принял участие еще и Анатолий Карпов. Так в студии одновременно оказались два великих шахматных чемпиона – 12-й и 13-й чемпионы мира (знаменитые «два К»). Когда-то они были непримиримые соперники и даже враги, а теперь Карпов сделал все возможное, чтобы помочь Каспарову. И пришел с ним в эфир «Эха», чтобы высказать свое несогласие с подобными методами борьбы властей с оппозицией. Это было очень достойно. После эфира мы все собрались в гостевой комнате. И вдруг Карпов и Каспаров заговорили о шахматах. И о международном турнире, что проходил в те дни в Китае. И тут же оба они оказались у монитора компьютера и взялись разбирать какую-то только что сыгранную там партию. Позабыв про нас и вообще про все на свете!

Слева по коридору – комната новостников. У них вечно воспаленные глаза и серая кожа лиц. День напролет они процеживают бесконечные новостные ленты, выбирая главное, звоня героям новостей или экспертам – за короткими комментариями. Им всегда надо бежать в студию, читать новости, они громко, через всю комнату, диктуют новости для сайта. Им всегда можно позвонить и сообщить новость, если что-то вдруг случилось. Если, например, в Назрани неизвестные обстреляли, из калашей, машину известного ингушского оппозиционера Магомеда Хазбиева, и брат Магомеда, что был за рулем, теперь тяжело ранен и оказался в больнице. Тогда новостники звонят в Ингушетию жене Магомеда или ему самому и выдают новость с комментариями в прямой эфир. Это может помочь, может, например, спасти чью-то свободу или даже жизнь!

За новостниками, дальше по коридору, открытая дверь в комнатку Бунтмана. Который Сергей. Там всегда дымит трубка и светится зеленым сиянием футбол – в телевизоре, привинченном почти к самому потолку. Сергей – болельщик со стажем английского «МЮ» и московского «Спартака». Не просто болельщик, а знаток! Он помнит и знает про свои команды абсолютно все – кто, когда, кого обыграл и с каким счетом. Каждый раз перед чемпионатом мира или Европы по футболу он ждет победы от своей Англии, но каждый раз – увы! Стол Сергея завален книгами, у него всегда хорошо посидеть поболтать, перевести дух.

Что дальше? Дальше – расположен Генштаб средневекового «Эхо» вского цеха – комната продюсеров, всегда плотно набитая людьми, – ведь там работают не только продюсеры, но и программисты, и авторы программ. Задача продюсеров – организация эфиров, то есть самая главная задача на всем «Эхе». Они должны помнить обо всем всех заранее и вовремя оповещать и предупреждать. В их базе – тысячи телефонов, самых личных, самых секретных, телефонов самых скрытных и самых знаменитых людей нашего времени. Они должны найти гостей и экспертов на все «эховские» программы («закрыть эфир», на их жаргоне), составить эфир так, чтобы было интересно слушать, искать новых людей, припоминать и не забывать старых. Они должны помнить, кто и в каких находится отношениях, кто и с кем сядет, а кто никогда не сядет в один эфир. Они должны быстро найти специалиста в любой области, например в области школьного образования в Италии в эпоху Муссолини, или знатока рецептов засолки огурцов в стеклянных банках для детской программы «Открывашка» – если это надо автору программы! И этот специалист обязательно должен уметь хорошо говорить и не тушеваться перед микрофоном. Все это должен учитывать «Эхо» вский продюсер. То есть Ира, Ира, Нина, Нино, Наташа, Никита, Маша и еще одна Наташа. Продюсеры работают по сменам, меняя друг друга. Они вечно сидят с телефоном у уха, созваниваясь с ведущими и гостями эфиров. От одной смены к другой переходит журнал с записями, похожий на амбарную книгу. В этот журнал пишется все подряд – кто кому звонил, кто и о чем договорился, кто куда придет и когда, как будет называться программа, кому надо еще раз перезвонить и когда, кто заболел, кто уехал, на какое число ставить запись и когда, напротив, будет прямой эфир. Понять, как они не путаются в этих бессистемных каракулях, решительно невозможно. Но все при этом работает, как часы! Как и положено в загадочном средневековом цеху, полном алхимии. Журнал продюсеров – это самая настоящая книга колдовства и эфирного знахарства.

Через коридор от продюсеров, дверь в дверь, кабинет самого Венедиктова. Дверь всегда открыта. Если она закрыта, значит, хозяин в отъезде. Обычно Венедиктов сидит спиной к двери, уставившись в монитор, и что-то читает. Он сидит в цветной клетчатой рубашке, волосы торчат во все стороны. Или он с кем-то разговаривает, или проводит небольшое совещание – в комнату больше пяти-шести человек не поместятся. На столе – круглые железные банки со сладкими печеньками. Венедиктов – человек эмоциональный, импульсивный, взрывной. Если он в дурном настроении, то может наорать на сотрудников, но после быстро отходит. Если в хорошем настроении, то все на станции отлично. Все главные решения по цеху принимаются в этом кабинете: какие программы открыть, какие закрыть, какие составить пары ведущих, как организовать сетку вещания. Периодически Венедиктов обнаруживает у себя под столом очередного «жучка» прослушки, который потом долго валяется, брюшком кверху, на столе рядом с банкой печенек, блестя своими проводками и микросхемами.

Если на «Эхо» приходит любимый гость, то можно устроить в комнатке главного редактора небольшой пир. Например, если заходит на эфир сам Михаил Сергеевич Горбачев. В этот день в нашем цеху все преображается! Бегают счастливые девчонки, трясет волосами и улыбается до ушей Венедиктов, приходит солидный Дымарский с журналом «Дилетант» в руках, является остроумный Кобаладзе – с палкой колбасы «Докторская», и буханкой ржаного хлеба в пакете. Гремит и отъезжает в сторону дверь шкафа в венедиктовском кабинете, открывая полки с бутылками виски, коньяка и граппы. Михаил Сергеевич непременно пропустит рюмочку чего-нибудь крепкого после эфира! Режутся и заставляют весь стол бутерброды – Михаил Сергеевич любит старые советские бутерброды – на черном хлебе, с сыром, с рыбкой, с колбаской – копченой, жирной, блестящей, с вкраплениями белого жира. Еще ему готовят чай в подстаканнике, с лимончиком, в граненом стакане – как он любит.

Все сегодня счастливы! Эфир проходит прекрасно. В коридоре стоят и светят софитами телекамеры. Горбачев раздает интервью прямо тут – в коридоре «Эха». Охранник взбодрился и тоже улыбается от своей тумбочки. Бунтман на месте. Победители викторин, зажав в руках свои выигранные книжки, глазеют от референтской комнаты на «самого Горбачева». Девчонки-продюсеры буквально прыгают вокруг Михаила Сергеевича от радости и счастья. Президент СССР, очень довольный, заходит в кабинет к Венедиктову и плюхается в кресло. Он выпивает рюмку коньяка и закусывает ее бутербродом с колбасой. Он начинает рассказывать нам удивительные истории из жизни – о своих встречах с Хрущевым, о том, как был свидетелем ночного выноса тела Сталина из Мавзолея в 1961 году. Мы сидим рядом с самой историей, закусывая ее рыбкой и сыром. Забегает Таня Фельгенгауэр и просит Михаила Сергеевича сделать с ним селфи. Она обнимает президента за шею и фотографируется с ним, вытянув руку с телефоном. Президент широко улыбается от удовольствия и даже как будто бы немного мурчит, как довольный большой кот.