Текст книги "Образы сущего. Доктрина этического максимализма, метафизика живого универсума"

Полагаю, главным фактором прогресса общества является духовное состояние его. Мораль определяет уровень общения. Этот уровень есть смысловой показатель прогресса. Однако восхождение в смыслах возможно только в состоянии одухотворенности. Прогресс, в значительной мере, определяется количеством времени, которое члены общества проводят в этом состоянии. Главная проблема человека не в том, что он не знает нравственный закон, а в низком КПД этого знания.

С интеллигентностью обретаются черты обоснованной убежденности, опасно закрепляющие мораль. Цивилизация достигает новый уровень фарисейства. Я не могу назвать времена истории, когда наука топталась на месте, а духовная жизнь возрастала, но, скорее всего, именно духовное движение открывало путь науке. Беда лишь в том, что прикладная научная деятельность таит в себе опасность отрыва от духовного начала. Вероятно, это хорошо знали жрецы, не выпускавшие науку за пределы своих келий. Однако в наши дни жрецы науки не являются жрецами духа. Долго такое продолжаться не может, ибо, с одной стороны, это сдерживает рост самой науки, с другой, – ведет к гуманитарной катастрофе. Мне представляется, что ничего существенного, фундаментального научная мысль второй половины 20-го века не родила. Шло лишь интенсивное усовершенствование приложений на базе старых идей. Наука, как и положено ей, предложила массу вариантов технического решения человеческих проблем, но наши главные проблемы технически не решаются.

Итак, есть два показателя прогресса общества: (1) уровень смыслового общения, (2) относительное количество времени, в котором члены общества пребывают в состоянии одухотворенности.

Наука призвана сыграть решающую роль в становлении общества будущего. Мое убеждение таково: Есть высокая вероятность гибели человеческой цивилизации, и, кроме как на науку, нам рассчитывать не на что. При всем многообразии настроений, религий, концепций, идеологий невозможно рассчитывать на победу одной, пусть даже очень гуманной идеологии. Наука дает нам универсальное знание, объединяющее людей, – это знание свойств среды обитания. Задача науки заключается в том, чтобы открыть в этих свойствах нечто, способное спасти нас. И это нечто непременно должно иметь этический характер. Если его нет, мы, действительно, обречены. Мое убеждение: оно есть.

Существует точка зрения, согласно которой научное знание не требуется для духовности, что оно, наоборот, вредит ей. Эта позиция верна на определенном этапе развития познания, при определенном характере его – при безраздельном господстве материализма. Но духовное восхождение и человеческий прогресс возможны только при содружестве Любви и Гнозиса.

Конечно, трагедия цивилизации во многом обусловлена тем, что знание способно оказывать отрицательное влияние на духовное состояние общества. Например, множество работ в науке инициируется военными потребностями. Сама логика познания не может сильно отклоняться от жесткого дискурсивного стержня саморазвития, где по пути встречается всякое. Вкусив плод древа познания Добра и Зла, мы попали на дорогу, полную заблуждений и соблазнов. Остановка уже невозможна, и человечество вынуждено испить до конца кубок горького напитка примитивных истин, – истин, к которым мы относимся серьезно. А серьезность, отвлекающая от любви и Бога, – это пошлость.

Процесс познания мира, как и предсказано в Библии, оказал растлевающее воздействие на человечество. Но без этого познания мы не достигнем прогресса. Я подчеркиваю необходимость перестройки науки на основе этической парадигмы. Осмелюсь утверждать: ради своей этической трансформации и существует научный прогресс.

Наверно, нужно воспользоваться понятием “глобализация”, но меня интересует лишь один аспект его – всемирное государство. Есть, по меньшей мере, две причины полагать всемирное государство явлением положительным. Первая относится к перспективам сдерживания технического бума. Вторая – к духовному прогрессу. О первой я говорил в разделе 7.4. “Мир земного разума”. Сдерживание мирового технического бума – задача, посильная лишь организации всемирного масштаба. Подробнее остановимся на второй причине.

Зададимся вопросом: Что мешает нашей одухотворенности? Среди многих помех я вижу две главные:

• Собственная суета, заставляющая жить приоритетами, далекими от нашей духовности.

• Общественная мораль, долг, коллективные интересы.

У человека есть только два способа приведения себя в состояние одухотворенности: (1) самовосстановление, (2) подчинение разуму духовного учителя. Но существует много способов падения в низость, пошлость, животность. Человек мечется между двумя полюсами, и линия движения его духа имеет тот или иной крен, в зависимости от силы влияния полюсов. В обычных условиях противоречивого мира, несмотря на трудности выживания и борьбы, несмотря на зависть и стяжательство, в обществе идет постоянный процесс нравственного восхождения, ибо божественное соприсутствие дано человеку самой природой разума. Нормальный человек не позволит себе падения в пропасть, хотя срывы бывают у каждого. Однако есть обстоятельства, вынуждающие его это делать, несмотря ни на какие достижения самовоспитания. А именно – когда он вынужден убивать. А убивать он вынужден на войне. Привыкание к убийству ни с какой духовностью не совмещается. Здесь мы подошли к очень важному моменту наших размышлений. Война – вот главный враг человеческой цивилизации и прогресса. Она разрушает не просто дома, храмы, культурные памятники, но саму духовность, отбрасывая человека в животное состояние.

Вывод: человечество, вероятно, спасется, если перестанет воевать. А воевать оно перестанет, когда на Земле воцарится всемирное государство. Это главное. Остальное определит некоторые вариации реальной истории, но нам они сейчас не важны. Уже есть приметы будущей глобализации – в сферах экономики, коммуникаций, политики. Есть силы, заинтересованные в ускорении ее, а есть – в торможении. И те, и другие имеют свои причины. Опасения здесь связаны не столько с единым государством, сколько с единым правительством и властью (тирания не менее страшна, чем война). Однако мир неуклонно движется навстречу своей будущей монолитности.

Термин “падший” означает состояние мира и его происхождение. Здесь я говорю о состоянии. В падшим мире ресурсные отношения являются формирующими, задающими мотив и цель социального процесса. Они накладывают свой мрачный отпечаток на все, что можно считать достижением цивилизации – на мораль, законы, науку, искусство, идеологии. Всякая новация, возникающая, казалось бы, на пользу обществу, обретает ресурсный привкус и находит рутинное применение во зле. А зло, как ложка дегтя в бочке меда, портит сладость, полезность новации. К новому быстро привыкают, и этическая ценность его восходящих смыслов растворяется, теряется. Мир не восходит духовно, но тяжело поднимается в гору познания, чертыхаясь и обливаясь потом; жизнь в нем насыщена борьбой.

Дух падения присутствует во всем, разъедая поры человеческого общества. Он пропитал наши вкусы, настроение, логику и мотивы поступков. Он сформировал атмосферу интересов, образовал интригу жизни. Без интриги нет сколько-нибудь значимого явления в быту и искусстве. Все прекрасное, позитивное воспринимается в контрасте с хаосом. Мы уже не принимаем всерьез этическое нравственное поучение, а добро и любовь заменили справедливостью. Говорят “смерть – естественная закономерность нашей жизни”. Но смерть не может быть закономерностью мира, созданного Богом. Падший мир – это не божье творение.

В попытках прогноза будущего мы постоянно сталкиваемся с одним и тем же – человек воплощен в материи, но с материей надо вести себя осторожно, бережливо. Человек не должен и не сможет жить среди машин, потому что он часть леса. И дело не только в материи.

Сегодня важным является то, что человечество, хоть и не избавилось от голода и болезней, но уже избавилось от скотского состояния. Все больше людей живет в условиях обретенного минимального материального ресурса. Новая эра предоставила человеку возможности чаще возвращаться к своему смысловому рекорду. Однако реальность окружающей жизни говорит о том, что зло не имеет предела. Во что же верить? В реалии или в логику? Духовные процессы требуют смены поколений. А загадывать на слишком отдаленное будущее столь же легко, сколь бесполезно.

Существование падшего мира свидетельствует о том, что Всеблагий не всемогущ. Ведь творение Всевышнего должно быть совершенным, а падший мир несовершенен (см. 10.6).

В словаре Ожегова дается определение: Традиция – это то, что перешло от одного поколения к другому, что унаследовано от предшествующих поколений (например, идеи, взгляды, вкусы, образ действий, обычаи и т. п.). Я буду говорить конкретно о религиозной традиции, самой распространенной, глубоко вошедшей в быт, влияющей на наше мировоззрение. Религиозная традиция объединяет людей и является важным фактором этнической принадлежности. Ее идеология пытается дать ответ на все главные вопросы жизни.

Традиция содержит элементы, пришедшие к ней из легенд, мифов, обычаев. Но многие положения и верования, будучи в те далекие времена очевидными, противоречат нынешним знаниям о мире. Они обрастают многослойными комментариями, что порождает сложные системы понятий и образов, в которых разобраться могут только продвинутые служители культа, а простому смертному “достается” сама традиция, – в ритуалах, молитвах, общении.

Однако в жизни возникают новые вопросы, и без ответа остаются некоторые старые. Идеология предлагает, порой, абсурдные ответы (6.1.9). Но традиция пренебрегает абсурдностью, затушевывает, умаляет ее. По большому счету, ей не требуются объяснения. Традиция застыла вместе со своими абсурдами. И часто у людей бывает так, что соблюдение традиции вовсе не сочетается с глубокой верой. Многие не задумываются о тонкостях религиозных теорий, традиция для них – надежная опора душевного равновесия, опора “порядка в думах”. Но традиция налагает и запрет на инакомыслие (свободомыслие), в этом ее отрицательное свойство.

Государство объединяет усилия людей в сфере материально-производственной деятельности, а община (традиция) – в сфере духовной. Но в падшем мире все масштабные явления несут на себе печать падения. Они нужны для выживания и возникают “не от хорошей жизни”. Причина в том, что невозможно сочетать идеальное с реальным, падшим. В частности, невозможно представить себе участие Бога в делах нашего мира. Ведь в идеальном мире нет всемогущества, это мир разумных безгрешных индивидов (10.5). Чтобы идеальная сущность смогла действовать в реальном мире, ей необходимо погрузиться в его заботы, понять и пережить его проблемы, начать жить в мире. А это несовместимо с идеальностью. Все социальные теории, содержащие чаяния о божественной справедливости (понимаемой, кстати, по-разному, не исключающей и некоторые предпочтения), несостоятельны.

В минуты нашей одухотворенности идеальное может прийти к нам и, на время, стать нашим учителем. Мы можем, подражая идеальному, создать шедевр искусства, отразить в нем благородную идею, но нам не удастся пригласить идеального деятеля к себе на службу. Невозможно уговорить Бога быть регулировщиком нашей грешной суеты, и, как видим, Он таковым не является. Он всеблаг, но Он только учит и судит. А если и случится Идеалу явиться к нам на некоторое время, его убьют, распнут, осмеют. Ибо истинно идеальное мы не вынесем, и оно не вынесет нашу жизнь.

Смеси реального с идеальным не бывает. Наш мир определенно падший.

Иногда говорят: “нам это знать не дано”. Таким огульным ответом можно оправдать любую систему постулатов. Но этичная познавательная позиция: “Бог ничего от нас не скрывает”. И нам надо Его понять. Если мы не решаемся ломать традицию, то все же стоит задуматься о собственной системе представлений, – я полагаю, Бог это одобрит.

Время стирает все – и дела, и лица, и дыхание, и “пожатие руки”. Приходят новые люди, новые герои, новые дела, события. Вопрос не в том, запомнят ли нас потомки? Нет – лишь как долго они будут помнить? Ибо забудется все. Пласт за пластом – цивилизация наращивает свои этажи, оставляя историю внизу, как окаменелое основание, где нет уже лиц, есть лишь разноцветное прошлое, все более блекнущее, смазанное.

О трагедии общества сказано много в разные времена в разной форме, но “как о стенку горох”, – это никак не влияет на ход истории. Потому что разговоры наши идеалистичны, а желания и действия – материалистичны. Нет более пессимистичной и безрадостной науки, чем наука об обществе. Не случайно общество почти не удостоено внимания Священных Источников. Реальная жизнь рождает свои источники, которые учат только одному – борьбе за существование. Где заработать, как спастись, за кого голосовать, в какой стране жить? Ответы мы ищем, оставаясь самими собой, как инвариант всех этих внешних обстоятельств. Ну что ж, пусть так. Пусть судьба распорядилась явиться сюда в мир, который мы заслужили. Но будем помнить и знать, что есть нечто иное, идеальное, возвышенное, чистое. Ведь Земля – только полустанок на жизненном пути. Мы вечны, и каждое наше действие отзовется в будущем, а нынешние встречи не случайны – мы подобраны по ранжиру, по достоинству. Что же притягивает личность в мир людей? Много ли желающих попасть сюда? Вот две главные наши прелести:

• Земная любовь с ее особым цветением новой жизни.

• Особые условия творчества в материи, ибо мир наш устроен наиболее сложно (по сравнению с другими мирами).

Имеет место высокая вероятность больших катаклизмов. Притом, что земной мир – редчайшая обитель во вселенной. Однако сетования по поводу исчезновения разума вообще – беспочвенны. Разум был и остается во вселенной. И в земном варианте на бескрайних просторах космоса он есть и возникнет еще не раз.

И все же что делать? Ведь пока одни занимаются нравственностью, другие, безнравственные, управляют их судьбой. Увы, это так. Не следует завидовать властьимущим, не нужно сопоставлять. Все уравновесится. Жизнь призовет нас, и мы пойдем, движимые своими желаниями и знаниями. Труд души тяжелее труда рук, и продукт его дороже. Тот, кто надеется заменить первый вторым, глубоко заблуждается. Жить полно, глубоко в гуще событий, страданий, и, вместе с тем, – одухотворенно, оптимистически, добродетельно – вот что мы хотим и должны делать. Добро, как зло, заразно. Оно имеет свои полюса и волны. Оно добывается внутри нас, в царстве добра и света (любви и гнозиса). Будем одухотворенными, культурными узниками этого сурового падшего мира, и поможем ему подняться, и уйдем с чистой совестью.

Часть вторая
Метафизика живого универсума

В античности метафизику считали наукой о бытии. Позже в это понятие вкладывали разный смысл. Я ищу в метафизике возможность проиллюстрировать материал доктрины этического максимализма, изложенный в первой части книги. И вся первая часть – это развернутое введение во вторую. Понятия “Абсолют”, “идея”, “смысл”, “личность”, “слой”, “грех”, “добро и зло” и т. д. обретают содержание элементов конструкции мироздания. Термин “универсум” заимствован у Тейяра де Шардена из его книги “Феномен человека”.

Глава 8
Генезис материи

Метафизику я тесно привязываю к физике, – именно, как “идущую после физики”. Физика же – царица фундаментального научного знания, и, если мы серьезно заявляем, что в основе мироустройства лежат этические принципы, то должны эти принципы отыскать в чертогах нашей прекрасной дамы. Свойства мира, которые описывает метафизика живого универсума (или просто “физика живого универсума”), в общем, ортогональны свойствам, представляющим предмет физики. Они дополняют друг друга, не противореча. Конечно, физику дополнить можно чем угодно, – от этого ей “не холодно и не жарко”. Надеюсь, однако, что речь идет о важных дополнениях. Рассказ ведется не только о физике.

Откуда взялась материя, если она не первична и не создана Богом? Генезис материи – главная тема теории живого универсума. Вторая часть книги посвящена образованию и поведению материальных форм различного масштаба. Она задумана как теория, иллюстрирующая избранный подход к устроению мира. Живые модели много богаче математической физики, хотя принятые условности последней обеспечивают нас реальными результатами. Но неизвестного больше. Я хочу рассказать о том, что за фасадом наблюдаемых материальных процессов прячутся будни и трагедия мирового разума. Надеюсь, что написанное имеет отношение к реальности. Как обычно, оно может быть срезано “бритвой Оккама”, но дело в том, что оно не увеличивает “количество сущностей”, а меняет их состав, и этот состав вполне конструктивен. А урезая одно за другим, можно незаметно “зарезать” себя.

Есть много необъяснимого, и я пытаюсь кое-что объяснить. Объяснение – главная функция разумения, и неизвестно еще, что нас больше удовлетворяет, – владение вещью или владение тайной ее. Быть может, владение тайнами мира избавило бы от страсти владения миром. Но физики, по большей части, отказались от объяснений, потому что фундаментальные сущности уже граничат с изначальными, где удовлетворительными могут быть лишь объяснения этические. А этика в современной физике – инородное тело.

Эти главы о том, как физика помогает нам понять факт пребывания разума на всех этажах вселенной, как отступление разума, судимое по универсальным законам нравственности, порождает материю мира. Сегодня этот разговор возможен и необходим.

Вот некоторые темы излагаемых глав:

• мировой Ресурс;

• энергия-импульс, масса;

• пространство-время;

• взаимодействие реальное и виртуальное;

• частицы и античастицы;

• квантование;

• живая клетка;

• организмы;

• сознание;

• разумность;

• личность;

• разумность и избранность;

• рождение и смерть;

• миры обитания;

• идеальный мир;

• живые механизмы;

• и ряд других тем.

Каждая из этих тем, в принципе, является предметом объемного исследования, но я искал лишь пути конструктивных решений в русле идей этической доктрины. Например, в теме рождения и смерти меня интересовали не столько психологический или философский аспекты, сколько свойства иных миров обитания и переход из мира в мир. Я не ставил перед собой цель охватить широкий спектр вопросов метафизики, а исходил из своих задач, и мне удалось прикоснуться лишь к ничтожно малому числу проблем. Все же, надеюсь, идеи этой работы заинтересуют читателя. Они выражают точку зрения этического максимализма, претендуя на приближение к истине. Я говорю о приближении, потому что материал еще корректируется. Однако некоторая часть его, кажется, остается по сути неизменной, и, слава Богу, она постепенно растет.

Должен прибавить слова извинения. Главы метафизики изложены хуже предыдущих, и сами они сложнее. Специфика такова, что если кто-то захочет изучать их скрупулезно, придется именно изучать, а не просто читать. Это эскиз, который еще не стал картиной, но характер творчества в этой сфере таков, что вначале возникает только эскиз. Кажется, многие конструкции метафизики говорят сами за себя, их подтекст вполне узнаваем. Однако исследование живого универсума слишком необходимо нашему пытливому разуму и совести, чтобы им пренебречь.

Было время, когда ученые верили в Бога, и вера их была как бы в стороне от науки. В данном трактате связь онтологии божественного и материального рассматривается непосредственно, конструктивно. Однако, мне понятно настроение человека, который неприязненно относится к идее божественного творения всего. У меня точно такая же неприязнь, но я не материалист. Вот моя позиция:

• Бог есть, с Ним связана духовная жизнь мира (внимание, признание). Это этическая реальность (1.1.3. “Две реальности”).

• Бог материю не творил (см. первую главу книги), следовательно, Он непричастен к физическим законам. Изучение природы должно строиться на материалистических принципах.

• Однако эти принципы допускают существование живого универсума как базовой субстанции вселенной. Поведение универсума, социальные процессы, объективируют наблюдаемую материю и физические законы.

• Здесь нет ничего, противоречащего науке. Но есть одно преимущество – допустимо ставить вопрос о (внебожественном) генезисе материи. Я уж не говорю о вероятной близости к истине.

Наука невозможна без идеализации, но, с позиции прагматизма, неважно, какой моделью мы пользуемся, – живой или косной – важно, чтобы модель “плодоносила” (для науки), и неприязнь к живому универсуму никакого отношения к физике не имеет, – это неприятие определенного мировоззрения.

Излагаемая метафизика отчасти тяготеет к кибернетике. Но если вторая занята формализацией наблюдаемых явлений жизни и социума, то первая, наоборот, формальные конструкции физики пытается перевести на язык жизненных процессов. В этом смысле метафизика живого универсума является не религией, а живой моделью, познавательная задача которой вполне научна. Однако, она не противостоит и задачам религии.