Текст книги "Возвратный тоталитаризм. Том 2"

Более высоким уровнем недоверия к судебной системе России характеризуются люди зрелого возраста (40–55 лет), с высшим образованием, достаточно информированные и социально активные категории населения (49 % при 43 % в среднем; у молодежи показатель недоверия заметно ниже – 37 %), а также жители больших городов (53 %), чаще других обращающиеся в суды разных инстанций. Иначе говоря, прослеживается слабая отрицательная связь между размерами социальных ресурсов населения, характером социальной активности, с одной стороны, и доверием к судебной власти, с другой.

Общие установки граждан в отношении объективности или справедливости российского судопроизводства остаются в последние годы весьма скептическими (табл. 207.2).

Таблица 207.2

Как вы думаете, может ли обычный гражданин России рассчитывать на то, что его дело будет рассмотрено судом справедливо и беспристрастно?

* Соотношение доверяющих и не доверяющих суду.

Главные причины недоверия граждан к судебной системе в нашем обществе заключаются в несамостоятельности российских судов, их зависимости от власти, в «управляемости» сверху и свободе от общественного мнения, в неподконтрольности судов обществу: так можно понимать ссылки респондентов на волокиту и бюрократизм судебного аппарата, коррупцию в судах, невыполнение судебных решений – таковы мнения основной массы опрошенных, образующих более половины всех ответов на вопрос (табл. 208.2). Собственный разочаровывающий опыт участия в суде или столь же отрицательный опыт «друзей, знакомых», не добившихся справедливого, по их мнению, решения, оказывается не столь важным, как утвердившееся в общественном мнении негативное представление о характере деятельности и возможностях судебной системы в целом, ее равнодушии к интересам и правам «простых граждан».

Таблица 208.2

Почему вы не доверяете российской судебной системе?

В % от числа тех, кто не доверяет судебной системе; в среднем каждый респондент отметил два варианта ответа, так что сумма превышает 100 %.

Это не случайное мнение, а более сложное и устойчивое представление, вытекающее из понимания существующего разрыва между тем, как должна быть устроена судебная система, и как она действительно функционирует в нашей стране. Декларируемое доверие проистекает из представлений о том, «как должно быть», недоверие и настороженность – из понимания несамостоятельности и зависимости судов от исполнительной власти или от влиятельных группировок в обществе. В любом случае именно недоверие к суду или настороженное отношение к судебной системе, которое не было рационализируемо и проработано массовым сознанием, оборачивается представлением о коррумпированности судов и судей. Это не столько фактическое знание о коррупции в судах, возникающее из личного опыта, сколько давление коллективных представлений, устойчивое мнение в обществе о зависимости судей властей разного уровня, убежденность в том, что суд защищает не граждан, а власть в целом или влиятельные группы во власти.

Изменения связаны не с улучшением работы судов или с большей удовлетворенностью ей со стороны населения, а с уменьшением недовольства, критичности в отношении их работы – что, возможно, является следствием усиления цензуры в средствах массовой информации, а с другой стороны, может вызываться эффектом привыкания, общей «притерпелости» к путинскому режиму. Такой вывод подтверждается и распределением ответов на вопрос, могут ли респонденты рассчитывать на справедливость и беспристрастность рассмотрения своего дела в российском суде, если вдруг возникнет такая ситуация. Коэффициент доверия на протяжении последних 5 лет устойчиво держится около отметки 0,5–0,6 (то есть настроенных негативно в отношении российских судов в каждом случае в 1,5–2 раза больше, чем позитивно относящихся). Основная масса ответов может быть охарактеризована как умеренно скептическая и недоверчивая позиция в отношении суда в целом.

Данное соотношение мнений очень устойчиво, колебания в разных социально-демографических группах незначительны (в пределах стандартной ошибки: 3–4 пп.). Более позитивно относятся к суду самые молодые респонденты и самые пожилые, менее образованные граждане, чаще даже – жители села, то есть принадлежащие к тем социальным средам, в которых контакты с судебной системой случаются реже, чем в других возрастных и социальных группах. Заметны различия в установках и между мужчинами и женщинами: мужчины более негативно относятся к суду, чем женщины (коэффициенты доверия – 0,5 и 0,8 соответственно), но рост доверия у женщин обусловлен более высоким удельным весом пожилых и малообразованных женщин в возрастной структуре населения – они менее компетентны в оценках и более лояльны ко всем видам власти. Особенно негативно воспринимают работу судов российские предприниматели: здесь пессимизм в отношении к суду достигает максимума (коэффициент доверия – 0,38).

Таблица 209.2

Показатели доверия населения к российским судам Вопрос: «Оцените по 7-балльной шкале, насколько вы верите в то, что суды готовы защищать ваши интересы?»

В % от числа опрошенных.

Таблица 210.2

В какой мере вы доверяете…

N = 8019. В среднем по всем 4 волнам опросов, в %, ответы ранжированы по «доверяющим».

На вопрос: «Как вы лично в целом оцениваете работу современной российской судебной системы?», – ровно половина ответила «низко» («довольно низко» – 40 % и «очень низко» – 10 %); «высоко» ее оценивают около трети россиян («очень высоко» – 2 % и «довольно высоко» – 30 %). 17 % затруднились ответить. На основании степени доверия тому или иному типу суда рассчитаны индексы доверия[117]117
  Индексы строились как сумма процентной доли ответивших «полностью доверяю» и половины от ответивших «скорее доверяю» за вычетом половины процентной доли, давших ответ «скорее не доверяю» и всей доли ответивших «совершенно не доверяю».


[Закрыть].

Наибольшим доверием, как уже говорилось выше, пользуются высшие суды (Конституционный Суд РФ, Верховный Суд РФ, Высший Арбитражный Суд РФ), с которыми население практически не имеет дело и о деятельности которых оно знает исключительно из СМИ. Меньше всего население знает о работе и функциях конституционных (уставных) судов субъектов РФ (здесь доля незнающих и затрудняющихся ответить достигает максимума: 31 %), затем – о работе арбитражных судов (30 %, о Высшем Арбитражном Суде – 28 %), далее – о Конституционном Суде РФ (22 %) и Верховном Суде РФ (19 %). Меньше всего затруднений вызывает вопрос о доверии тем судам, которые лучше всего знакомы населению, поскольку это самый близкий ему уровень судопроизводства: доля затруднившихся с ответами на вопросы о судах общей юрисдикции составляет 17 %, о мировых судьях – 18 %.

На первый взгляд кажется парадоксальным тот факт, что отдельные институты (суды), составляющие судебную систему в России, пользуются значительно большим доверием россиян, чем судебная система как таковая, судебная система в целом. Однако это вполне объяснимо: понятие «судебная система в целом» в наибольшей степени отражает идеальные представления о «справедливом суде» и более высокие требования общества к правосудию, чем каждый отдельный тип суда с его функциональными особенностями. Наибольшим «доверием» среди россиян поэтому пользуются высшие суды – Верховный, Конституционный и Высший Арбитражный, на которые респонденты переносят идеальные ожидания и иллюзии относительно большей независимости и объективности. Специфика деятельности арбитражных судов (как на высшем, так и на всех остальных уровнях) наименее известна и понятна населению: почти каждый пятый опрошенный заявил о том, что ничего об этом не знает. Тот же уровень информированности респонденты демонстрировали и в отношении конституционных (уставных) судов субъектов РФ.

Массовое доверие последовательно снижается почти ко всем судам: к Конституционному Суду РФ – с 57–58 % в первых двух замерах до 52–54 % в двух последующих, соответственно, растет недоверие – с 16 до 28 %; к Верховному Суду РФ снижение доверия идет с 63 до 55 %, рост недоверия – с 16 до 28 %. По отношению к Высшему Арбитражному Суду РФ доверие практически не менялось, но недоверие выросло с 17 до 28 %; то же самое следует сказать и об отношении к конституционным судам других уровней: недоверие к уставным судам субъектов РФ усилилось – с 20 до 31 %; к федеральным судам общей юрисдикции доверие снизилось с 48 до 43 %, но недоверие поднялось с 20 до 31 %; недоверие к арбитражным судам разных уровней поднялось с 23 до 35 %, недоверие к мировым судьям – с 25 до 34 %.

Изменения в отношении к судам присяжных незначительны и едва превышают допустимые статистические колебания: доверие 49–47 %, недоверие – 30–35 %.

Именно поэтому 69 % опрошенных считают крайне важным для развития нашей страны реальное и последовательно проведенное, гарантированное на практике другими институтами разделение властей (законодательной, судебной и исполнительной), уравновешивающих, проверяющих и контролирующих друг друга. И чем выше уровень социального капитала респондентов – образования, высоких социальных позиций, опыта, тем настойчивее они заявляют о важности этого принципиального положения. Лишь 17 % посчитали этот принцип устройства государственной системы неважным (чаще других такое отношение демонстрировали малообразованные пожилые люди, жители малых городов или села, рабочие вне зависимости от квалификации, безработные).

Таблица 211.2

В какой мере вы в целом доверяете…

В среднем по 4 волнам, в % от опрошенных; ранжировано по индексу доверия (доверяют / не доверяют).

Показатели доверия (признания их авторитетности и справедливости) к различным профессиональным группам в сферах судопроизводства, деятельности правоохранительных органов и обеспечения правопорядка и законности в России (табл. 211.2) отражают значимость идеальных представлений о том, как они должны защищать интересы обычного «маленького человека с улицы». Судьи тут занимают лишь срединное место или чуть ниже середины. Самым негативным образом россияне относятся к сотрудникам следственного аппарата и полицейским, являющимися в общественном мнении наиболее коррумпированными и бесконтрольными группами, использующими монополию на «законное насилие» в собственных интересах и целях.

Часто обсуждаемая в прессе проблема суда присяжных заседателей не получает особого отклика в общественном сознании, поскольку обычные люди не слишком понимают функциональных отличий этого вида суда и не доверяют объективности отбора самих присяжных заседателей аппаратом суда. Хорошо разбираются (по их мнению) в специфике данного суда лишь 13–14 % опрошенных (как правило, это образованные и зрелые люди, жители крупных городов), еще 43–45 % имеют какое-то неопределенно общее представление о суде присяжных (скорее из фильмов и телепередач), остальные по существу ничего не знают об этом предмете. Большую ответственность и понимание специфики суда присяжных обнаруживают люди с высоким уровнем образования и социальным положением, жители Москвы. Среди москвичей готовы участвовать в подобном процессе 40 %, тогда как в крупных городах или селах – от 28 до 25 %. Хотя эти ответы не более чем декларативные заявления о готовности, тем не менее они отражают более высокий уровень гражданского самосознания.

Оценка моральных и профессиональных качеств российских судей

В оценке верности профессиональному долгу основной части российских судей общественное мнение склоняется к отрицательным суждениям: 32–38 % опрошенных ставят ее достаточно высоко, 45–47 % низко (остальные затруднились сказать что-нибудь определенное в этом плане). Престиж основной части российских судей в обществе носит крайне противоречивый характер (табл. 212.2): в среднем за 4 года замеров 44 % опрошенных отмечали авторитетность судей в обществе и практически столько же (46 %) говорили об отсутствии уважения к судьям или их низком авторитете. Однако авторитет судей в общественном мнении оказывается не связанным с их профессиональной компетентностью, которая в общем и целом представляется весьма высокой (в среднем так полагали 49 % опрошенных); скептически или отрицательно ее оценивали чуть больше трети респондентов – 35 %. Оценка судейского корпуса определяется восприятием человеческих и моральных качеств российских судей, их несвободой, зависимостью судейской корпорации от власти или влиятельных групп. Именно это обстоятельство самым негативным образом отражается на представлениях о справедливости судов и судей и, соответственно, задает доминирующий тон восприятия судей как сомнительной в моральном плане корпорации.

Таблица 212,2

Как бы вы оценили такие качества основной части российских судей, как …

Ранжировано по индексу доверия (доверяют / не доверят) по среднем показателям по всем четырем опросам,

Российские судьи воспринимаются большей частью общества, несомненно, как люди знающие, профессионально подготовленные и квалифицированные, но судящие несправедливо. Это массовое убеждение тем более важно, что собственные знания респондентов о том, как работает судебная система и как она устроена, абсолютное, доминирующее большинство опрошенных считает недостаточным (82–85 %). Другими словами, представление о человеческих качествах судей – это именно «общее мнение», коллективные установки, проявляющиеся независимо от степени информированности и адекватности знания граждан о предмете их оценок.

Хуже всего, как мы видим, оцениваются российским обществом автономность судебного корпуса, моральные и человеческие качества судей, такие как чувство справедливости, человечность, внимание к людям. Причем за время проведения проекта фиксируется некоторое усиление негативных оценок этих характеристик, в первую очередь компетентности и морали. Но в целом такие мнения о российских судьях чрезвычайно устойчивы, поскольку это не отражение личного опыта конкретного взаимодействия с судейским персоналом, а коллективные представления, сложившиеся в ходе многократных групповых интерпретаций и пересказов, обсуждений, рассказов, селекции и отбора значимых случаев. Распределение этих мнений почти не зависит от образования или возраста, но сильнейшим образом – от социальной среды, а именно от типа поселения, следовательно, и от плотности, сложности социального пространства (дифференцированности социальных связей респондентов, информационного контекста, социальной активности, которая, конечно, выше в мегаполисах в сравнении с провинцией). Наибольший негативизм оценок судей наблюдается у москвичей (соотношение мнений составляет меньше 0,2).

Таблица 213.2

Как бы вы оценили моральные качества основной части российских судей?

2010 год.

При слабом понимании структуры российской судебной системы и устойчивости предвзятого отношения к судьям порочность и дисфункции судов и судейского корпуса выражается общественным мнением в виде представления о коррумпированность суда и судей. Это не фактическая констатация, а язык, на котором общество (в его нынешнем довольно варварском состоянии) может объяснять себе дефекты и особенности действующих судов.

Тема коррупции в судебной системе России включает в себя две тесно связанные проблемы. Во-первых, это непосредственная коррумпированность судей и судебных работников и, во‐вторых, это зависимость суда от власти и других влиятельных групп, давление, которому подвергаются судьи в процессе принятия решений. Эти, по мнению большинства опрошенных, осевые проблемы судебной системы в России в решающей мере препятствуют эффективной работе судов, беспристрастному и эффективному правосудию. Однако – и это важно для понимания природы всей государственной системы в России – коррупция в судейском корпусе не является очень распространенной, ее уровень – средний, если сравнивать суды с другими институциональными сферами госуправления.

Таблица 214.2

Какие группы государственных служащих, на ваш взгляд, более всего коррумпированы?

В % от числа опрошенных; ответы ранжированы по показателям 2013 года; респонденты могли выбрать не более трех ответов, поэтому сумма может превышать 100 %.

Однако по отношению к состоянию самого правосудия взяточничество и коррупция судей на протяжении 4 лет исследования прочно удерживали первое место по числу полученных ответов (в среднем 55 %), второе – зависимость судей от власти или других влиятельных групп (в среднем 47 %).

Самое сильное давление на судей, по мнению опрошенных, оказывают федеральные власти или их представители – эта тенденция устойчиво сохраняется на протяжении всех 4 лет исследования. (табл. 216.2). За ними идут представители региональной и местной власти и крупного бизнеса, оттеснившие на задний план криминальные структуры.

Сопоставление ответов при изменении формулировки вопроса в двух волнах из четырех, нацеленное на то, чтобы расширить и уточнить представление о «власти», дает суммарное увеличение ответов о незаконном «управлении» судьями администрацией разного уровня и снижает долю «влияния» других групп (криминальных структур и неопределенных в социальном плане «взяткодателей»). Можно в этом случае предполагать, что в сознании респондентов определение «криминальный» частично переносится на представителей разных государственных структур.

Таблица 215.2

Какие проблемы в работе судов общей юрисдикции вы считаете самыми острыми?

В 2010 и 2012 годах вопрос формулировался следующим образом: «Что, на ваш взгляд, сильнее всего препятствует эффективной работе судов, справедливому и беспристрастному правосудию?» – при тех же вариантах ответа. В % от числа опрошенных; ответы ранжированы по показателям 2013 года; можно было выбрать несколько позиций, поэтому сумма превышает 100 %. В таблице приведены позиции, набравшие более четверти голосов респондентов.

Число тех, кто считает, что в большинстве случаев судьи принимают решения независимо, остается постоянным и не превышает 7–8 % (чаще это либо самые молодые и неопытные в социальном плане люди, либо с образованием ниже среднего, либо жители села). Также незначимы и обвинения в давлении на суд, часто предъявляемые судейской корпорацией журналистам (что имеют в виду респонденты – заказные публикации или пропаганду, сказать нельзя, нужны уточняющие исследования). Различия в формулировке вопросов в обоих случаях не играют никакой роли.

Понятно, что централизованная судейская бюрократия не является самостоятельной силой в этом процессе, она, по мнению опрошенных, лишь воспроизводит и ретранслирует те требования, которые предъявляют к судебному процессу внешние силы – власти разного уровня, как федеральные, так и региональные или местные, а также смежные ведомства (ФСБ, СК, прокуратура, полиция, спецслужбы).

Отношение к российскому суду как таковому (судебной системе как социальному институту) подрывается не только общим убеждением в коррумпированности и зависимости суда, но и пониманием более конкретных обстоятельств – использования суда властями как в политических целях, так и в практике нечестной экономической конкуренции. В 2013 году доля респондентов, согласных с тем, что судебная система используется властями в политических целях, чтобы избавиться от политических соперников и для преследования инакомыслящих, выросла в сравнении с предыдущей волной до максимального за все 4 года значения – 67 %, при почти вдвое сократившейся доле затруднившихся с ответом (табл. 217.2). Это, без сомнения, объясняется эффектом громких судебных процессов тех лет, связанных с ростом репрессивности политической системы и все более очевидной роли суда как орудия политических репрессий.

Таблица 216.2

Как вам кажется, кто сегодня в России оказывает на судей самое сильное давление?

В % от числа ответивших; респонденты могли выбрать и назвать до трех вариантов ответов, поэтому сумма может превышать 100 %.

Подтверждением последнего вывода служат ответы на вопрос об использовании суда высшими представителями власти в своих политических и корыстных целях (табл. 218.2). Для общества очевидно, что все громкие судебные дела последних лет имеют политический характер, хотя открыто политическим признаются только «болотное дело» и в меньшей мере дело «Пусси Райот», дело ЮКОСа, дело Кировлеса, совсем свежее «московское дело». Региональные процессы практически не попадают в поле общего внимания. Наибольшую убежденность в политических и корыстных целях высшей власти респонденты демонстрируют в случае дела ЮКОСа: с этим в той или иной мере согласна половина респондентов, а не согласны только 18 %. 41 % респондентов (в каждом случае) считают, что суд использовался высшими представителями власти в деле Навального и в «болотном деле», 19 % не согласны с этим. В деле «Пусси Райот» доля согласных (36 %) и несогласных (37 %) практически одинакова. В последнем случае властям с помощью государственных СМИ удалось убедить общество, что участниц преследуют не по политическим мотивам, а для защиты чувств верующих. Наибольшее количество ничего не знающих о деле или затрудняющихся с ответом (около 40 %) наблюдается в случае дела Навального и «болотного дела». Самым задевающим общественное мнение оказалось дело «Пусси Райот»: только 27 % не могли определиться со своим отношением к делу или ничего не знали о нем (в деле ЮКОСа соответствующая доля составила 32 %). Следует отметить, что во всех случаях доля равнодушных меньше (или почти равна) доли тех, кто соглашается с политической и / или корыстной ролью власти, и существенно больше доли тех, кто не видит такой подоплеки.

Таблица 217.2

Как вы считаете, имеют ли место в современной российской судебной системе следующие явления: использования суда в политических целях, для того чтобы избавиться от политических соперников, для преследования инакомыслящих?

В % от числа опрошенных.

Таблица 218.2

Как вы считаете, использовался ли суд высшими представителями власти в своих политических или корыстных целях в следующих громких судебных делах?

В % от числа опрошенных; один ответ в каждой строке.

По данным 2013 года, доля тех, кто соглашается, что суд в России используется и в экономических целях, в конкурентной борьбе с целью захвата бизнеса конкурента, практически равна доле тех, кто говорит о политическом использовании суда – 68 % или две трети опрошенных (табл. 219.2).

Чем выше уровень образования и социальный статус опрошенных, чем больше их опыт и жизненная зрелость, тем чаще они заявляют о политическом манипулировании судом или использовании его в практике экономического рейдерства или для дискредитации конкурентов. Использование суда в политических и экономических целях чаще отмечают мужчины, люди зрелого возраста (от 40 до 54 лет), с высшим образованием и особенно часто – жители Москвы (82 % – в политических целях и 88 % – в экономических). Люди, причисляющие себя к высшим стратам общества, заметно реже соглашаются с подобными обвинениями суда (несогласных с этим, соответственно, 27 % и 31 %). Напротив, люди, принадлежащие к средней части среднего слоя, чаще других подозревают суды в подобных злоупотреблениях (70–71 %). Свое несогласие с негативными оценками суда в этом отношении чаще высказывают люди с меньшим жизненным опытом и информированностью – молодые люди (18–26 лет), с образованием ниже среднего, жители малых городов села. Затрудняются с ответом на эти вопросы в большей мере женщины, люди старше 55 лет, с образованием ниже среднего, принадлежащие к низшему слою.

Таблица 219.2

Как вы считаете, имеют ли место в современной российской судебной системе следующие явления: использование суда в конкурентной борьбе с целью захватить бизнес конкурента, испортить его репутацию или иным образом повредить ему?

В % от числа опрошенных.

При этом понимание политических и корыстных целей высшей власти, в которых использовался суд в перечисленных случаях, как правило, не связано с симпатией к подсудимым и осужденным по этим делам. Напротив, большинство респондентов относятся к фигурантам этих дел в лучшем случае с недоверием, а то и с осуждением. Доля сочувствующих обвиняемым и осужденным по всем перечисленным делам в 2–2,5 раза превышает долю тех, кто видит политическую или корыстную подоплеку в этих делах (табл. 220.2). Доля несочувствующих также в 2–3,5 раза превышает долю сочувствующих; 58 % респондентов не сочувствует осужденным по делу «Пусси Райот».

Таблица 220.2

Вызывают ли у вас сочувствие осужденные или обвиняемые по этим делам?

В % от числа опрошенных; один ответ в каждой строке.

Таким образом, признание неправосудного характера процессов, неизбежно вытекающее из использования суда властью, очевидно, не вызывает в обществе сочувствия к жертвам судебной несправедливости (сочувствие выражает лишь от 17 до 23 % опрошенных). Большинство населения полагает, что использование суда высшей властью в своих политических и корыстных целях является если не нормальной, то практически безальтернативной ситуацией. Признавая, что у «нас по-другому не бывает», общество тем самым фактически поддерживает властный произвол, осуществляемый с помощью суда. Такое состояние общественного мнения представляется одним из важнейших препятствий для осуществления судебной реформы, которая обеспечила бы прозрачное и независимое от власти правосудие. Из сравнения данных (табл. 217.2–218.2) следует, что запрос на осуществление такой институциональной реформы весьма слаб и пользуется поддержкой меньшинства общества.

Однако, несмотря на сознаваемые ангажированность судей и отсутствие объективности и справедливости в рассмотрении дел и выносимых ими приговоров, общественное мнение не считает суды и судейских работников самой коррумпированной категорией государственных служащих.

Первое место по этому критерию на протяжении всего исследования поочередно занимают чиновники и служащие федеральных органов власти (53 %) и работники ГИБДД (52 %). Уровень коррумпированности судей по оценкам общественного мнения в два раза ниже (22 %); в последней волне исследования (2013 год) врачи, которые раньше занимали более низкие места в рейтинге коррупции, вышли на тот же уровень, что и работники суда (23 %). На коррупцию среди судей и судебных работников чаще других обращают внимание жители Москвы и люди с высшим образованием. Опять-таки больше верят в честность и порядочность судей самые молодые люди или респонденты с образованием ниже среднего, сельские жители, но также – принадлежащие к высшим слоям (по существу, это та же самая бюрократия, проявляющая корпоративную солидарность и оборону против любых обвинений в лихоимстве и сервильности). Сами по себе такие различия объясняются скорее неоправданными ожиданиями, представлениями и стереотипами, чем реальным опытом респондентов, поскольку соотношение судившихся и не судившихся среди них примерно одинаково.

Таблица 221.2

Как вы считаете, какие проявления коррупции больше всего распространены в российских судах?

В % к числу опрошенных; ответы ранжированы по показателям 2013 года; респонденты могли выбрать не более трех вариантов ответа, поэтому сумма может превышать 100 %.

Как это ни удивительно, но россияне довольно трезво оценивают разнообразие типов коррумпированности судейского корпуса, не ограничиваясь сведением ее видов лишь к взяточничеству (жадности и корыстолюбию) работников российских судов (хотя это наиболее часто называемые формы коррумпированности).

Больше половины опрошенных полагают, что взятки в российских судах общей юрисдикции берут «очень часто» и «довольно часто» (в сумме – 56 %, «редко» – всего 16 %). Но показательным здесь становится выбор варианта «затрудняюсь ответить» при вопросе о частоте и типичности взяточничества (29 %); опрошенные не отрицают самой практики мздоимства, а лишь не способны определить ее масштабы. Существенно чаще других отмечают взяточничество в российских судах только жители Москвы (65 %). Реже других его замечают жители малых городов (до 100 тыс. жителей).

Судившиеся респонденты чаще других респондентов считают, что взятки в федеральных судах общей юрисдикции берут «очень часто». При этом только 5 % опрошенных признались в том, что они сами или их родственники и знакомые давали взятки. 44 % знают о коррупции в судах из сообщений СМИ, около четверти (23 %) – из разговоров со знакомыми и друзьями, напрямую не сталкивавшимися с коррупционной практикой в судах. Более трети опрошенных (35 %) исходят при этом из того, что «в нашей стране все люди, обличенные властью, берут взятки».

Таблица 222.2

Если вы считаете, что коррупция существует в судах, скажите, на чем основана ваша убежденность?

В % от числа ответивших; ответы ранжированы по 2013 году; респонденты могли выбрать несколько вариантов ответа, поэтому сумма может превышать 100 %.

Таблица 223.2

Кто был инициатором дачи взятки за нужное решение в этом известном вам случае?

В % от тех, кому случаи коррупции в суде известны лично или от знакомых; респонденты могли дать один ответ.

Таблица 224.2

В какой мере вы лично могли бы, если проблему в суде можно будет решить или попытаться повлиять на ее решение по «обоюдному интересу» пойти на это?

В % от числа ответивших; респонденты могли дать один ответ.

Инициаторами взятки, по мнению ответивших на этот вопрос, в равной мере были сами люди, обратившиеся в суд, или их друзья и знакомые (40 %), и судьи, работники суда или посредники (39 %). В 15 % случаев инициатором взятки выступал адвокат. Если допустить, что адвокат в этом случае выступает на стороне людей, обратившихся в суд, то соотношение «инициатив» участников процесса и суда в даче взятки составляет 55:39. Иначе говоря, люди, обращающиеся в суд, в 1,5 раза чаще выступали инициаторами взятки, чем судьи и судебные работники (табл. 223.2).

Взятка давалась за ускорение судебного процесса (31 %) и за принятие желательного для взяткодателя решения (56 %). В среднем, по данным всех волн, взятка была принята в 66 % случаев, и результативность ее достаточно высока: полностью достичь желаемого результата удалось в 44 % случаев, отчасти – в 40 %, что свидетельствует о важности этого социального механизма и рутинности согласования взаимодействия участников судебного процесса. Это заключение, выведенное из реального опыта людей, которые непосредственно давали взятки или лично знают о таких случаях, совпадает и с декларируемой готовностью респондентов решать свои проблемы в суде в обход закона. Половина опрошенных (48 %) при тех или иных условиях готовы пойти на решение своих проблем в суде «по обоюдному согласию».

Социально-демографическое распределение ответов на этот вопрос вполне однозначно свидетельствует о том, что молодые люди или влиятельные группы населения проявляют относительно большую готовность решать свои проблемы в суде в обход закона. Чем выше образование и доходы респондента, чем больше населенный пункт, в котором он проживает, чем он моложе, тем более склонен давать взятки для достижения желаемого результата в суде. Напротив, лишь в самых слабых социально-демографических группах (среди женщин, лиц пожилого возраста, с образованием ниже среднего, принадлежащих к низшему слою и нижней части среднего слоя, жителей средних городов) относительно преобладают люди, которые не готовы давать взятки в суде ни при каких обстоятельствах. Моральная позиция, если можно говорить о ней в таких условиях, по-прежнему сохраняется только среди людей с крайне ограниченными жизненными ресурсами, у которых, соответственно, невелики и возможности подкупа, дачи взятки, слабы социальные связи с «нужными людьми». Но подобные установки можно, хотя бы частично, считать и инерцией советской коллективной ментальности.