Текст книги "Вперед к обезьяне!"

8

Ген Корт хорошо понимал, что неожиданное приглашение к Восточному лидеру вызвано какими-то чрезвычайными обстоятельствами.

Путешествие по подземелью показалось деловому человеку более коротким, чем в первый раз. Завидев тусклую лампочку, Корт хотел было свернуть к двери, которая вела в приемную, но проводница повела гостя дальше, и скоро они очутились перед эскалатором, бесшумно уносившим ступени куда-то вверх.

– Что-то новенькое, – вслух заметил бизнесмен.

Эскалатор вынес их в просторный холл. Широкий проем в стене открывал вход в огромный зал с мраморными колоннами, с великолепными хрустальными люстрами, ошеломлявшими своими переливами, с неправдоподобно блестевшим паркетом, на который, казалось, стоило ступить, чтобы тотчас поскользнуться. В зале было множество гостей – все в строгих вечерних туалетах. Дамы с такими камнями в кулонах, в серьгах, каких Корт не видывал и на правительственных приемах. Владелец фирмы поймал на себе несколько удивленных, если не презрительных взглядов. С досадой он вспомнил, что приехал в обычном костюме, к тому же, еще порядком измятом, и уж никак не соответствовавшем такому приличному обществу.

«Не мог предупредить, – недовольно подумал о сановном гангстере босс, – а может, специально хотел ткнуть носом: вот, мол, мы какие?..»

Решить эту задачу он не успел.

– Не огорчайтесь. – Восточный лидер подошел незаметно. – Я не предупредил о форме одежды, потому что уверен, у вас не возникнет желания остаться с нами. Скорее всего, вы немедленно броситесь к сенатору Дану.

– Вы приготовили ему сюрприз?

– Сегодня премьера. Рюмку бренди?

Корт кивнул. Около компаньонов мигом возник интеллигентного вида человек в ливрее. Лакей хорошо вышколенным жестом подал поднос, на котором высились изящные рюмки.

– Здесь мой командный состав, – пояснил вождь. – Мне предстоит сегодня выступить перед ними с докладом о новых задачах.

К лидеру один за другим подходили приближенные. Он дружески улыбался, пожимал руки, успевая представить каждого.

– Госпожа и господин Чейз. Господин Чейз заведует отделом банковских грабежей. Господин Мит – руководитель управления уличных инцидентов. Госпожа и господин Полонски. Он опекает мир искусства.

Ген внимательней взглянул на могучего верзилу с нахальной физиономией, ясно предвещавшей любому представителю искусства, что ему предстоит хлебнуть горя, если он вздумает перечить Национальному синдикату.

– Господин Икни с дочерью. – Лидер представил толстяка с бритой головой, которого сопровождала высокая зеленоглазая красавица. – Мой директор по кадрам…

Бизнесмен вдруг заметил, что у одной из стен на возвышении стоит модный, отделанный бронзовыми завитушками визор. Его огромный выпуклый экран плескал красками. Гости, посматривая на часы, собирались к нему.

– Кажется, что-то важное? – догадался Корт. Не отвечая, вождь увлек его за собой. Они прошли за тяжелую портьеру, отделявшую от зала нечто вроде ложи. В нише их поджидали два кресла и маленький переносной визор, стоявший на низком столике.

В рамке аппарата Блим-Блям чуть ли не насильно тащил растерянных парня и девушку к узкому железному ящику, разрисованному аляповатыми, будто распустившимися в прошлом веке розочками.

– Не робейте, ребята! – кричал маэстро, подталкивая героев своей новой популярной передачи.

Окружавшие статисты, девушки из «Коломбины», оркестранты хохотали, осыпая молодых стучавшими пластмассовыми цветами…

– Чушь! – не выдержал Корт. – Я, когда вижу этого клоуна, переключаю на другую программу.

– Потерпите минуту, – попросил вождь. – К тому же серия «Друг президента» идет по всем программам. Думаю, тут не обошлось без сенатора Дана, он всегда заботится о развлечениях нации…

Визор вдруг тревожно и дробно застучал барабаном: это Блим-Блям уже заставил молодых людей сунуть свои жетоны в автомат. Они стояли, покорно согнувшись перед роботом.

И тут сбоку на экране появился решительный малый, лицо которого было очень знакомо бизнесмену. Делец придвинулся к аппарату, чтобы лучше разглядеть этого человека.

– Наш Пит, – подсказал гангстер. – Ему можно доверять важные поручения.

Корт тут же сообразил, что этот самый Пит первым известил его о заказе Национального синдиката. Тогда он был, кажется, в полосатом костюме.

– Смотрите, – не скрывая возбуждения, проговорил лидер. – Дальше должно пойти по моему сценарию!..

Брачный автомат, выплюнув жетоны, отпустил молодых людей. Они облегченно выпрямились. Грянул оркестр, и в руки Блим-Бляма ящик выкинул плотную карточку брачного контракта. Гений высоко поднял ее, но сказать ничего не успел. Высокий Пит одним движением руки отстранил его.

– Госпожа и господин Дэвис! – громко заявил он. – Первым вас поздравляет с законным браком Национальный синдикат!

– Кто? – отшатнувшись, переспросила юная госпожа Дэвис. В страхе она ухватилась за рукав только что приобретенного мужа.

– Национальный синдикат! – еще громче повторил человек, которому, по словам лидера, можно было доверять важные поручения. – Примите наш подарок, друзья! Господин Дэвис, придется вам его взять самому – он весьма тяжеловат…

Тут гангстеру кто-то из окружавшей толпы подал массивный тусклый желтый ларец. Пит с усилием приподнял его – это был визор в необычном золотом футляре.

– Золото! – воскликнул Блим-Блям.

– Совершенно верно, уважаемый маэстро, – подтвердил Пит, передавая ящик опешившему молодожену. – Это золото. Советую немедленно его включить!

Рэм неловко подхватил ящик. Гангстер тут же нажал на кнопку. Экран необычного визора осветился. Широко расставив ноги, двумя руками ухватив аппарат. Друг президента растерянно смотрел на высокого человека.

– Не на меня надо смотреть, – подсказал ему решительный человек. – Смотрите на экран. Вас это тоже касается…

Изображение мигнуло, на мгновение стало тусклым, серым. И вдруг в центре кадра Корт увидел какую-то желтую шевелившуюся точку. Она быстро росла, уже можно было разглядеть выпуклый желтый крест. Будто живой, он полз и полз из визора. И звучно, низко гудел густой, виснувший в воздухе колокольный звон. Корт даже немного отодвинулся – настолько осязаем и неприятен своими паучьими движениями был этот желтый крест. Но вот он замер, согнув свои лапы в четкий рисунок свастики…

– Дамы и господа! На минуту оставьте все дела и заботы! К вам обращается великий Национальный синдикат! – торжественно объявил уверенный бас. – Национальный синдикат говорит всей нации!..

«Ну и реклама!» – не без зависти подумал деловой человек.

На экране во весь рост молча стоял человек с фигурой атлета. В первый момент глава фирмы «SOS» даже не понял, как он выглядит. У человека не было лица! Был только рот – властный, жесткий, с плотно сжатыми губами, – настолько жуткое, непонятное зрелище, что от него невозможно было оторваться. Губы наконец шевельнулись.

– Господин президент, господа сенаторы и конгрессмены, граждане! – заговорил человек без лица. Голос его звучал ровно и холодно. – Страна дышит пороховым дымом. Великая национальная традиция сделала нас рабами. Мы все рабы страха. Мы заперлись в домах. Мы сжимаем пистолет и никогда не знаем, кто выстрелит первым!..

Когда человек на экране заговорил, он стал еще страшнее. Нельзя было понять, какой он – молодой, старый, злой, умный…

– Насилие порождает насилие! – продолжал безликий. – Демократии грозит анархия. Решая споры с оружием в руках, мы роем могилу обществу. Опасность близится! Опасность рядом! Национальный синдикат обращается к вам вещими словами Авраама Линкольна: «Так откуда же надвигается опасность? На это я отвечаю: если она появится, то возникнет среди нас же. Она не может прийти из-за границы. Если мы обречены на гибель, то ее творцами и Свершителями будем мы сами. Мы должны всегда жить как нация свободных людей или же погибнуть от собственной руки…» Так говорил отец демократии Линкольн!..

Корт изумленно приоткрыл рот – он дивился каждой точной фразе обращения. Видно, вожди синдиката всерьез поломали головы. Он не замечал, как за ним, удовлетворенно улыбаясь, наблюдал один из властелинов подпольного мира…

– Граждане! Отныне Национальный синдикат встает на защиту закона! Мы решили покончить с Великой национальной традицией! Прочь оружие! – Тут человек с могучими плечами вытащил из-за пояса пистолет и картинно швырнул его на пол. – Национальный синдикат объявляет всем гражданам! Первое. Немедленно после этого обращения прекращается продажа огнестрельного и ракетного оружия частным лицам, не имеющим разрешения федеральных или местных властей. Все коммерсанты, которые нарушат это наше предписание, будут уничтожены без вмешательства каких-либо судебных инстанций. Будут также уничтожаться их торговые предприятия. Второе. Немедленно после этого сообщения запрещается всем частным лицам, независимо от возраста, использовать огнестрельное и ракетное оружие во взаимоотношениях с другими гражданами. Любое лицо, нарушившее это наше предписание, будет уничтожено. Национальный синдикат рекомендует родителям разъяснить своим детям значение отмены национальной традиции…

По экрану пробегали цветные полосы, изображение дергалось и искажалось – видимо, кто-то опомнился и пытался глушить передачу, но голос безликого продолжал звучать ясно, резко и повелительно.

– Дамы и господа! Национальный синдикат выражает надежду, что его действия, направленные на благо закона и правопорядка, будут поддержаны полицией, армией и прочими прогрессивными силами нашего общества! Национальный синдикат также выражает уверенность, что его деятельность в защиту нашей демократии найдет полное понимание президента страны, конгресса и деловых кругов!..

Голос смолк, снова на экране вспыхнул желтый крест-свастика и медленно угас. Короткая передача кончилась так же неожиданно, как и началась. Из визора вновь глядело испуганное лицо Блим-Бляма. Даже его обычная самоуверенная прядка волос на макушке и та, казалось, поникла.

– Прошу извинить, – начал было мямлить маэстро. Человек, которого звали Пит, снова его отстранил.

– Слушайте, господин Дэвис, а что вы думаете по этому поводу? – спросил он у парня, все еще оторопело смотревшего на желтый чемодан. – Не надоело вам стрелять по прохожим?

– Я никогда не стрелял, – не задумываясь, ответил Друг президента. – Я вообще не очень приветствую такую стрельбу.

– Вот и скажите об этом господину президенту, когда его снова увидите! – с довольным видом заключил высокий человек. – Успеха вам, молодожены!

Он шагнул в толпу и будто в ней растворился. А над головами людей уже высились и приближались каски полицейских. Но, как всегда, они опоздали.

Лидер выключил визор.

– Не схватят этого Пита? – спросил Корт.

– Не думаю. В крайнем случае, это обойдется в тысячу монет. Завтра он снова будет на свободе.

– Итак, дорогой друг, война объявлена?

– Ни в коем случае! Никакой войны!

– Но Национальный синдикат только что угрожал…

– Кому? Правительству? Армии? Бизнесу? Ничего подобного! Мы обращались только к частным лицам. Так и прошу передать сенатору Дану. Мы далеки от мысли, чтобы сталкиваться с официальными кругами. Мы надеемся, что и правительство в свою очередь не будет принимать поспешных мер. Вот наше послание президенту.

Лидер взял со стола плотный пакет с яркой красной печатью и подал его Корту:

– Передайте, пожалуйста, уважаемому сенатору для президента. Думаю, сенатор Дан вас уже ждет.

– Нельзя ли отсюда позвонить? – оглядываясь, поинтересовался бизнесмен.

– Разумеется. – Хозяин коснулся золоченого витого шнура, свисавшего с портьеры.

Сразу же панель стены вместе с бронзовыми бра отодвинулась на полметра, открыв матовую плоскость обычного фона. Ген подошел, произнес номер. В рамке фона возникла Элия, она, видно, ждала звонка.

– Что это было, Ген? – встревоженно спросила госпожа Корт.

– Потом, потом. Твой папа не звонил?

– Только что звонил. Сказал, чтобы ты немедленно прибыл в Центр гражданской войны. Пропуск тебе заказан… – Тут женщина заметила лидера, сидевшего в глубине ложи. – Ты не один?

– Здравствуйте, госпожа Корт! – улыбаясь, поклонился гангстер. – Ваш муж у друзей.

– Элия, не волнуйся. Из столицы я тебе позвоню. – Корт погасил экран.

– У вас очаровательная супруга, – сказал ему лидер. – Какие цветы она любит?

– Розы, – наугад выпалил делец. Ему и в голову не приходило думать, какие цветы по душе его новой жене. Прежняя, кажется, предпочитала гвоздики…

– Вы разрешите, я пошлю ей сейчас букет?

– Мой друг, не делайте глупостей! – остановил Корт. – Вы не хуже меня знаете, что букет настоящих живых цветов теперь – целое состояние.

– Мне хочется сделать приятное дочери сенатора Дана, – настаивал гангстер. – Подумайте, ведь когда-то цветы росли прямо на клумбах!

– Нет, я не могу допустить, чтобы вы вошли в такие расходы! – упорствовал Корт. – Если уж вам так хочется послать цветы, давайте пополам. Вышлите мне счет.

– Надеюсь, моя идея не будет для вас слишком обременительна?

– Если букет будет нормальным – выдержу. А если вы пришлете целую охапку, то обанкрочусь…

– До этого дело не дойдет. – Лидер встал. – Мой вертолет в вашем распоряжении. Он на крыше. Пилот первого класса. Если хотите воспользоваться…

– Благодарю. – Корт тоже поднялся, тщательно пряча пакет во внутренний карман пиджака. – Но разрешение на полет в столицу? Нас наверняка сшибут через две минуты.

– Разрешение на полеты в столицу и на посадку где угодно – у меня постоянные.

– Ну и связи! – восхитился Корт.

Через несколько минут небольшой вертолет с армейскими опознавательными знаками поднялся с плоской крыши одного из каменных исполинов и взял курс на столицу…

9

Сенатора, руководившего борьбой с опасными идеями, передача Национального синдиката застала дома. Как только она кончилась, старик, прихватив свою трость, поспешил вниз. К подъезду сразу же был подан его небольшой бронетранспортер. Старик всегда сам садился за руль и был доволен, если в стереохронике показывали отчаянные виражи, которые закладывал на углах его экипаж. Сенатор слыл вообще отчаянным смельчаком. Он никогда не ездил в громоздких надежных танках, предпочитая свою легкую, верткую машину, прикрытую тонкой стальной скорлупой, которая могла предохранить разве лишь от шальной пули какого-нибудь плохо воспитанного мальчишки. Подростков и тем более взрослых сенатор не боялся. Он был дальновиден, долгие годы заботился о популярности своего комитета и в конце концов стал собирать отличные дивиденды. За его Особым комитетом по охране демократии прочно установилась репутация места, в которое не стоило попадать ни видным правительственным чиновникам, ни самым захудалым гражданам. Вызов к сенатору нередко означал пропуск в одну сторону – в этих случаях обратно не возвращались. Естественно, глава такого учреждения не слишком заботился о собственной безопасности – его самого избегали как чумы. И редко какой сумасшедший решался пальнуть вслед проносившемуся на огромной скорости красному броневичку…

В машине неизменная усмешка покинула сенатора, лицо его расслабилось, углубились впадины под глазами – годы наедине с обладателем коротких пожелтевших усов чувствовали себя свободней.

– Куда же ехать? – вслух произнес старик, включая мотор.

Огромное количество мест, где в самую нужную минуту мог оказаться президент, всегда бесило сенатора. С раздражением припоминал он все эти бесчисленные мышеловки – городское убежище А, убежище В в горах на случай войны, подземный бункер начальников военных штабов, убежище министерства обороны, Центр гражданской войны…

«Скорее всего, он в Центре», – окончательно решил главарь Особого комитета и, рывком сдернув транспортер с места, ходко погнал его, стараясь держаться возможно дальше от основных городских магистралей. Лучше было сделать лишний крюк, чем застрять в часовой пробке. К тому же на узких боковых улочках и стреляли пореже.

Скоро старый политик понял, что жизнь столицы резко переменилась. Движение почти замерло. Лишь по-прежнему парами безостановочно патрулировали танкетки полиции. Заметив красный экипаж сенатора, они поспешно сворачивали, освобождая дорогу.

Но самое главное – в городе как будто не стреляли! Старик не верил ушам. Он даже остановил машину и, приоткрыв люк, прислушался – было тихо! «Эти ребята задали нам задачку», – вздохнул сенатор и снова взялся за руль.

Через несколько минут он добрался до огромного бетонного сооружения, напоминавшего колоссальную, врытую в землю танковую башню. Бросив у входа свой транспортер, сенатор торопливо, как только позволяли возраст и трость, прошел в контрольный пункт, на секунду задержался у стеклянной панели, вделанной в стену. Прижав руки к стеклу, он дал электронной голове удостовериться в отпечатках пальцев. Щелкнув, металлический турникет пропустил сенатора в кабину, где надо было шепнуть микрофону пароль. После этого дверь приотворилась, за ней уже ждал молодой офицер. Он проводил сенатора к лифту – по зданию категорически запрещалось ходить без сопровождения внутреннего персонала Центра.

У лифта сенатор предъявил свое удостоверение сержанту особой охраны. Тот надел специальные очки; обнаружив на документе невидимые знаки, вежливо вернул его старику. Дверцы лифта раскрылись, джентльмен с палкой вошел в кабину. Эту часть путешествия по Центру гражданской войны старик не переваривал – лифт словно проваливался в бездонный колодец, сердце екало и прыгало вверх. Казалось, хрупкий футляр с человеком внутри вот-вот разобьется всмятку, но этого не произошло: кабина плавно затормозила и дверцы бесшумно разъехались в стороны. Председателю комитета пришлось еще немного пройти по безлюдному, уходившему вниз коридору. У массивных стальных дверей светилась броская надпись: «С оружием не входить!» Сенатор в последний раз предъявил себя автомату, мгновенно проткнувшему его невидимыми лучами и не обнаружившему ничего подозрительного. Зажглась красная лампа над входом, и ворота не спеша уползли в стену…

«Ослы!» – в который раз подумал старик о военных: наставив повсюду своих роботов-идиотов, не могут додуматься, что их самая совершенная контрольная машина не в состоянии была учуять обычную пластмассовую газовую гранату, точь-в-точь копировавшую фляжку с бренди, – на крайний случай сенатор постоянно таскал ее в заднем кармане брюк…

Пройдя большой овальный зал, в котором военные специалисты по борьбе с гражданскими беспорядками торчали перед экранами лазерной связи, регистрируя инциденты в любых частях страны, деятель с тростью наконец добрался до кабинета № 001. Охрана, дежурившая у входа, расступилась: сенатор здесь был частым гостем.

– Первый у себя, – услужливо подсказал Худой Ларри – любимый телохранитель президента. Этот парень был известен в кругу приближенных лиц тем, что, надув брюхо, мог на пари разорвать любой ремень.

– Штаны еще держатся? – не останавливаясь, ухмыльнулся сенатор.

– Ремень в полном порядке! – шутливо доложил охранник.

– Береги его. Скоро придется побегать, – сообщил сенатор и прошел в кабинет.

Каждый волнуется в меру способностей. Простые смертные проявляют волнение как им заблагорассудится. Они могут покрываться неприличными красными пятнами либо, напротив, бледнеть до омерзения. Могут сидеть часами, тупо уставившись в одну точку, или, наоборот, бессмысленно ходить из угла в угол. Могут самым банальным образом, нервничая, курить до одурения, грызть ногти или даже выражаться неприличными словами.

Высокопоставленным лицам много сложнее. Кто из них, помня о неусыпных фото – и телеобъективах, решится волноваться самым приятным для себя образом? Помощники Первого давно уже разработали каждый внешний штрих его душевного состояния.

Президент сильно тревожился. Поэтому его генеральский мундир был застегнут на все пуговицы, а ремни портупеи туго затянуты. Казалось, генерал готов выскочить на плац и начать зычно подавать команды. Но в действительности генерал-президент говорил всегда необычайно тихо и коротко. Благодаря такому нехитрому приему президент, как и подсказывала субординация, всегда выглядел значительно и весомо.

Но и сенатор был не из любителей сидеть на запятках. Войдя в кабинет, он с ходу, на правах старого друга, влез в дилижанс, крайне непочтительно хлопнув по президентскому плечу.

– Привет, Фрэн! Мало у нас было хлопот! Теперь будет по горло и даже больше!

– Свинство, – хмуро откликнулся президент.

– Еще какое! Абсолютное свинство! Законные власти вызывают меньшее уважение, чем паршивые гангстеры! Да, я тебе скажу, на этот раз нам придется туго…

Суровый седой генерал, восседавший за необъятным письменным столом, коснулся рукой галстука, убеждаясь, что он, как и положено, крепко стягивает воротничок сорочки.

Двери решительно распахнулись, и в кабинет бодрой рысцой ворвался министр обороны – он был самым молодым членом правительства и, наверное, поэтому всегда торопился.

– Господин президент! – с порога выкрикнул министр. – Я приказал подтянуть армейские соединения из летних лагерей поближе к крупнейшим городам!

– Не помешает, – поддержал сенатор. – Скорее всего, начнется в городах.

– Что? – спросил президент.

– Начнется свалка, если мы оплошаем, – пояснил сенатор, рисуя что-то тростью на ковре. – Есть много причин, по которым нельзя во всем пойти навстречу Национальному синдикату. Но прежде хотелось бы знать, куда смотрело Бюро расследования? Дождались! Подумай, Фрэн – пропустить такую передачу в эфир! Представляешь, какая будет реакция за рубежом?

– Бюро расследования всегда все знает часом позже и никогда часом раньше! – раздраженно вставил министр. – Зато эти деятели не пропускают случая, чтобы перебежать дорогу военной разведке!

– Впрочем, мой юный друг, вряд ли сейчас своевременно трясти этих сыщиков, – заметил старик. – Сейчас всем нам придется, как это говорится у вас, у военных? Занять круговую оборону…

– Ну уж, Дан? – с сомнением произнес президент, но все-таки провел рукой по пуговицам, проверяя, начеку ли его собственный мундир. Этот жест означал высшую степень волнения.

– Уверяю тебя, положение не из приятных…

Будто услышав слова сенатора, в дверях внезапно возник адъютант. Вид у него был озадаченный. Он молча стоял, ожидая разрешения доложить.

«Что?» – не спросил, а взглянул президент.

– Господин президент. Центр получил сообщения из восьми точек страны. Крупнейшие арсеналы оружейной фирмы Хамса заняты отрядами синдиката. По-видимому, операция спланирована заранее, так как сведения начали поступать почти в одну и ту же минуту. Господин Хамс просит немедленно соединить его с вами.

Первый повернулся к экрану фона. Из матового прямоугольника выглядывал расстроенный коммерсант.

– Извините, господин президент, за настойчивость, но без совета с вами… – Хамс на секунду смолк и быстро завертел в руках собственные очки. – Короче, они не грабят, а платят!

Что делать?

– Вы раздавите очки, – спокойно предупредил сенатор. – Расскажите толком.

– Это вы, старина Дан? – Коммерсант поискал глазами сенатора, но старик не попадал в поле зрения фона.

– Да говорите вы, наконец! – не вытерпел министр.

– Они изымают оружие и подписывают обязательства об уплате по ценам на сегодняшний день. Они вооружаются, господин президент. И я не могу воспрепятствовать.

– И не надо! – живо отозвался сенатор. – Нам только гражданской войны не хватало! В конце концов, вам же платят? Обычная торговая операция.

– Послушайте, так они же намерены использовать мое оружие против традиции! – снова затряс очками торговец. – Вы представляете, какие убытки постигнут оружейный бизнес, если они выполнят свое обещание!

– Ах, если бы дело было только в ваших убытках! Скажите лучше, какое оружие они закупают в первую очередь?

– Они берут стрелковое оружие, легкую артиллерию, танкетки. Ну, разумеется, газ, гранаты, всякую мелочь. Ракеты их не волнуют. Танки тоже… Да, вот еще что! Они интересуются всеми видами вооружения для ночного боя.

– Спасибо. Держите нас в курсе. – Повернувшись к президенту, старик Дан тихо посоветовал: – Фрэн, скажите ему что-нибудь в утешение.

– Торгуйте, Хамс. Все будет в порядке, – промолвил президент и погасил экран.

– Дорогой сенатор, идите служить в мое ведомство! – вдруг облегченно улыбнулся министр обороны. – У вас чудесная голова. Я сразу понял, почему вы…

Президент недовольно поморщился, и легкомысленный генерал тотчас смял улыбку.

– Фрэн, уже ясно – они не собираются сталкиваться с нами, – опершись подбородком на трость, медленно заговорил старик. – По-видимому, они укрепляют свои штурмовые отряды, чтобы активней воздействовать на население. Собираясь бороться с армией, они бы занялись тяжелым вооружением и, конечно, постарались бы захватить армейские арсеналы.

– Нейтралитет? – коротко предложил президент.

– Пока не найдем выхода, – согласно кивнул пожилой деятель. – Думаю, армию надо держать в стороне. Ни в коем случае не допустить потасовки внутри страны. Идиотское состояние, Фрэн! Если нажимать на синдикат, то выходит – они за законность, а официальные власти – против! Глупо! Тысячу раз глупо! Но еще глупее не вмешиваться! Они ведь выпустят из бутылки джинна! Хотелось бы, Фрэн, поболтать с твоим профессором.

Президент вызвал адъютанта и приказал ему срочно разыскать профессора Ургера…

Следующие четверть часа оказались весьма бурными. Пробуждаясь, Центр гражданской войны загудел как встревоженный улей. В овальном зале начали взволнованно стрекотать телетайпы. На экранах замелькали картинки, напоминавшие кадры какого-нибудь старого военного фильма – снаряды дырявили стены, на минах подрывались танкетки, горели магазины и склады. Но нигде, ни в одном округе не было отмечено авиационных боев либо танковых сражений, не говоря уже о применении ядерного оружия. Специалисты Центра единодушно признали, что гангстеры ведут себя на редкость корректно. Они старательно избегали каких-либо действий, которые могли бы спровоцировать армию или полицию. Они лишь карали граждан, осмелившихся ослушаться предписаний Национального синдиката. Из трех мест, удаленных друг от друга на тысячи миль, пришли совершенно одинаковые сообщения. Торговцам средней руки было предложено убрать с прилавков оружие. Те отказались. Вскоре к их заведениям подкатили огнеметы и полоснули огнем по витринам. Гангстеры даже не пытались помешать пожарным, прибывшим на место происшествия.

– Синдикат просто предупреждает нацию, – высказал свое мнение сенатор. – Держу пари, за этот час не зарегистрировано ни одного существенного ограбления или нападения на банк!

Он оказался прав. Не только за этот час, за весь день в сводках Центра не было обнаружено ни одного подобного инцидента.

– Плохо, Дан, – узнав об этом, огорчился президент.

– Плохо, Фрэн. Они лишают нас козырей. Не можем же мы вмешиваться в их отношения с публикой? В конце концов, они в рамках своего бизнеса. Они ведь даже, по существу, не покушаются на частную собственность. Они занялись моралью! Не стреляй попусту, и мы тебя не тронем – вот что они предлагают гражданину. Похоже, они выиграли первый раунд…

– К сожалению, – признал президент, и, как бы подтверждая окончательный вывод, брови его озабоченно сдвинулись. – Это психологический выигрыш.

Снова неслышно вошел адъютант. Первым его заметил министр.

– Опять, кажется, новости?

– Профессор Ургер наверху, – доложил адъютант. – Будет через две-три минуты.

Советник президента по вопросам внутренней политики был одет в нормальный полковничий мундир, да и выглядел он как самый обычный сорокалетний человек, у которого морщинки уже достаточно смело собрались вокруг глаз, а седина вовсю принялась за виски. Единственно, что во внешности Ургера подтверждало, что он в самом деле является советником Первого – так это глаза. Цепкие и очень быстрые, они вонзались в собеседника и шустро отскакивали, блуждая некоторое время где-то поблизости от цели. Но когда удавалось поймать взгляд профессора, сразу собеседнику становилось ясно: человек это умный и знает, что говорит.

Сенатор с удовольствием пожал руку Ургера – он ценил этого работягу, сумевшего без солидных связей, без крупных денег из скромных адвокатишек выбиться в люди. Такие служат верно и до самого гроба.

– Как дела? – радушно спросил Первый.

– До банкротства еще далеко, – ответил советник. – Но есть над чем подумать, господин президент.

Генерал, оставив свой стол, опустился в кресло рядом с советником.

– Ты не думаешь, что если мы позволим им сломать Великую национальную традицию, то потом нам не вылезти из кучи?

Советник подтверждающе кольнул президента своими быстрыми глазками.

– Господа, традицию рискованно трогать! Сейчас гражданин сидит в окопе и не спешит поднять голову. Если страна перестанет стрелять – гражданин поднимет голову, а то и вылезет из окопа!

– С ума сойти! – выдохнул несдержанный министр, отвечавший за оборону. – Опять эти вечные проблемы безработицы, инфляции, кризиса! У меня и так хватает беспорядков в армии!

– С другой стороны, – продолжал советник, умно шныряя глазами по лицам собеседников, – надо признать, что традиция существенно подрывает организацию производства. Напоминаю – отказ общества от многих групп товаров, постоянная текучесть кадров, снижение интереса к накопительству, нигилизм молодежи. Кроме того, вооружение населения усиливает сопротивление акциям властей. И все же я за традицию!

– Я тоже! – решительно поддержал сенатор и даже рубанул воздух тростью.

– Господа, можно привести тысячи доводов, – объяснил советник. – Прежде всего – само производство. Одни отрасли отмирают, другие идут вверх. Взять хотя бы производство бетона и строительных материалов. Да ведь только заборы и ограды, не говоря уже о всякого рода других защитных сооружениях, увеличили производство цемента в шестнадцать раз! А что скажет бизнес готового платья? Ну-ка, господа, припомните, насколько пуленепробиваемый костюм стоит дороже обычного? Но главное – моральные факторы! Суть в том, что Великая национальная традиция, вооружая граждан, не дает им объединяться! Каждый целится в другого! Сейчас нелегко заманить на сходку или собрание – там могут и пальнуть. Отработал свое под охраной и скорее домой, под защиту стен! А воспитательная функция?

Глазки советника быстро пробежали по лицам и на мгновение задержались на министре.

– Господин министр, несомненно, подтвердит – сегодня молодой парень приходит в армию, умея отлично стрелять, не так ли? Но основное еще глубже: он стреляет не размышляя. Кто помнит теперь выражение «угрызения совести»? Это ли не признак нового общества? Наши критики говорят о бесконечном насилии, в котором погрязла нация. Ну и что? Ведь благодаря насилию удается дисциплинировать нацию! Для блага же самой нации! Ограждая нацию от политической жизни, мы не расходуем ее силы на бесплодные идейные поиски, на борьбу отдельных социальных групп между собой. Больше того. Великая национальная традиция окончательно демократизирует общество. Она уравнивает шансы всех его членов, независимо от его положения – стрелять умеет каждый! Традиция родила важнейшую трактовку, объясняющую каждому гражданину его успехи или неудачи – «повезло» или не «повезло»! Подумайте, господа, какие простые, предельно ясные мысли мы сумели противопоставить в последнее время всяким враждебным идейным доктринам! «Кто целится лучше!», «Пеняй на самого себя!», «Пали первым!» и сотни других. Попробуй их опровергни! Так можем ли мы допустить, чтобы традиция погибла?