Текст книги "Тени в ночи"

Глава 13

Луч солнца, упавший на лицо, заставил Колина проснуться. Встав с кресла, он поморщился от боли в затекших мышцах. Да, он уже не тот гибкий мальчик, который прокрадывался в библиотеку, чтобы вместо спальни уснуть с книгой в руках в одном из кресел.

Разминая шею, Колин взглянул на жену, прикорнувшую за столом. Ее обычно розовые щеки сейчас побледнели, меж бровей залегла небольшая морщинка, и он вздрогнул, когда вспомнил их ночное бегство из тюдоровского крыла. В последнее время, глядя на Ферн, он всегда испытывал ощущение полноты жизни, и оно, видимо, повлияло на его восприятие мира. Цвета стали ярче, запахи сильнее – таким и должен быть мир.

Колин подошел к окну. Хотя из-за серого покрывала облаков невозможно было определить положение солнца, он чувствовал, что сейчас уже позднее утро. Пожалуй, он проспал бы еще дольше, если бы солнце не нашло в облаках пробел и не бросило ему на лицо полоску света.

Оглядев комнату, он пришел к выводу, что при дневном свете она, может, и была менее жуткой, чем ночью, зато выглядела еще более заброшенной с этим грязным пологом, безвольно свисавшим над кроватью, и сундуком, изъеденным древесным жучком.

Колин скинул халат и ночную рубашку, собираясь надеть вчерашний костюм, но, брошенный впопыхах в дорожную сумку, тот настолько помялся, что на миг его посетила мысль сходить в тюдоровское крыло за другими вещами. Потом он все же решил надеть то, что есть, хорошо позавтракать и уже после этого идти к полуразрушенному дому. Конечно, сюртук плохая защита, но если он умрет, то по крайней мере с некоторым достоинством.

Колин уже натягивал сапоги, когда Ферн выпрямилась, откинула с лица волосы и в полном смятении взглянула на него. Потом вспомнила и побледнела.

– Не могу поверить… Не могу поверить, что все это произошло с нами.

– Так оно и есть, – сухо ответил Колин, шагнув к двери.

Ферн вскочила.

– Не уходи без меня!

– Я попытаюсь найти в деревне завтрак для нас.

– В таком виде? – ужаснулась она.

– Может, они примут меня за великана-людоеда и я смогу безнаказанно грабить их кладовые, – пожал плечами Колин.

– Но ты никогда так не выглядел. Никогда… – Она изучала его лицо, словно ожидая увидеть на нем следы ненормальности.

– Полагаю, ты права. Однако мысль о том, что я выгляжу потрепанным, меня не волнует. Оставшись без камердинера, без чистой смены одежды в пределах досягаемости, я вполне имею право изменить своим привычкам. Кроме того, я слишком голоден, поэтому не хочу тратить еще полчаса, чтобы развести огонь, согреть воду и побриться.

– Надеюсь, моя одежда не так помялась, как твоя, – без особой уверенности ответила Ферн. – Помоги мне, пожалуйста, одеться. Если я смогу причесать волосы, то скоро буду готова.

– И тебе не будет стыдно показаться со мной? – весело спросил он.

– Будь ты даже настоящим людоедом, мне сейчас все равно. Я не хочу оставаться здесь одна, – твердо сказала Ферн. – Кроме того, боюсь, я выгляжу не намного лучше.

Колин помог ей надеть корсет. Прикосновения к талии жены вызвали у него легкое эротическое возбуждение, однако все чувственные мысли были побеждены настойчивыми требованиями желудка.

– Я не нашел твой кринолин, – признался он, протягивая ей первую из нижних юбок.

– Я бы даже не пыталась носить его на этих лестницах. Самый маленький шириной пять футов, а лестницы здесь не шире двух с половиной. И мне он для загородных прогулок не требуется.

Когда платье было застегнуто, Ферн наклонилась, чтобы произвести некие манипуляции с завязками юбок. В результате они уже не мели пол, слегка открывая цветной шелковый подол нижней юбки.

– Ловко, – заметил Колин.

– Это мое платье для загородных прогулок, – серьезно объяснила Ферн. – Оно поднимается, чтобы роса не могла его испортить.

Укладка волос оказалась не такой быстрой. Сначала она решила заплести косу, но та никак ей не поддавалась. Наконец, покраснев от раздражения, Ферн безжалостно заколола волосы дюжиной шпилек.

– Мне нужна хотя бы служанка, – решительно произнесла она.

Колин понял, что его жена изменилась не меньше, чем он, хотя не мог представить, как маленькая кроткая девушка, за которой он ухаживал в гостиной ее матери, столь решительно выразила свое желание, почти требование.

– Конечно, – сказал он, упрекнув себя за невнимательность.

Он просто не привык думать о нуждах другого человека. Арендаторы и слуги получали необходимое без учета их личных желаний и потребностей. Но ведь жена, как он начинал сознавать, это не принадлежность вроде кареты или экономка, а нечто более интимное, требующее особой заботы.

Выйдя из комнаты, они спустились по узким лестницам до неогороженной площадки лестничного пролета, ведущего со второго этажа на первый. Колин замедлил движение, слегка повернувшись, чтобы его спина касалась стены.

Каменный пол внизу казался очень далеким и очень твердым. Сколько до него падать? Двадцать футов? Больше? Тут же в голове мелькнул следующий вопрос: убьет ли его падение? До сих пор он вообще не думал о высоте, но ведь раньше он и не лазил по таким лестницам.

Последний шаг на каменный пол он сделал с явным облегчением и повернулся, когда Ферн присоединилась к нему. Ее лицо было мертвенно-бледным, искаженным.

– Мне это не нравится, – отчетливо сказала она.

– Не могу представить, чтобы это кому-либо понравилось.

Ферн кивнула на громадные двойные двери в центре длинной стены, которые они не заметили ночью.

– Можно выйти отсюда?

– Нет. Я видел их, когда мы приехали. Тут должна быть лестница, ведущая сюда с земли, но она давно исчезла. Двери открываются в пустоту.

Ферн вздрогнула.

– Знаешь, пустоты мне уже надолго хватит.

Они спустились на кухню по задней лестнице, и Колин повел жену к маленькой обшарпанной двери в тени одной из колонн. Должно быть, ее прорубили в каменной стене башни лишь через несколько столетий, камень, образующий дверную раму, немного отличался по цвету.

Толкнув дверь, Колин отступил в сторону, чтобы пропустить Ферн во двор, который обнаружил прошлой ночью.

– Деревня находится в другой стороне, поэтому отсюда идти дольше, чем с фасада. Зато этой дорогой не нужно ходить по тюдоровскому крылу, – ответил Колин на вопросительный взгляд Ферн. – Удивляюсь, как оно вообще ночью устояло. Отсюда не видно, что исчезло полкрыши, внешние стены по крайней мере стоят.

– Я с радостью предпочту более долгую прогулку без риска, что дом упадет мне на голову, – нервно произнесла Ферн. – Если даже он выглядит сейчас неповрежденным.

– Полагаю, деревня в миле отсюда, – сказал он, предложив ей руку.

– Все эти земли твои? Квадратная миля составляет триста шестьдесят акров.

– Наших тут около тысячи акров, возможно, чуть больше. Хотя ничего из собственности в старой деревне моей семье не принадлежит.

– Столько земли не должно быть в подобном запустении, – нахмурилась Ферн.

– Я и сам так думал, – сказал Колин, окидывая взглядом болотистую местность. – Правда, не знаю, чего тут можно добиться без основательных и дорогостоящих преобразований. Я собирался начать с разведения лучших пород овец, но когда я попросил своего адвоката изучить мое финансовое положение для такого предприятия, тот обнаружил только полную неразбериху в отчетах, не получив никакой помощи от управляющего. В день моего совершеннолетия отец просто дал мне гроссбухи и небольшое содержание. Я посылал сюда двести фунтов в год на хозяйственные расходы, практически не имея никакой прибыли. Видимо, ее отсутствие и довело это поместье до такого состояния. Отец, придирчиво следивший за всеми арендаторами, не упускавший ни одной мелочи, всегда избегал этого места.

Обойдя дом, они увидели след их кареты, уходивший по длинному склону холма к деревне внизу. Скрытое облаками солнце пока еще не рассеяло туман, который до сих пор клубился над домами и крышей церкви.

– Ты уверен, что кто-нибудь там живет? – спросила Ферн.

Словно ей в ответ, издали донеслось звяканье бубенчика на шее барана-вожака.

– Где овцы, там и люди, – заверил ее Колин, хотя в деревне царила неестественная тишина.

– Давай сначала попытаемся найти викария, – предложила Ферн. – Мне бы не хотелось нагло стучать в двери незнакомых людей. Кроме того, в нашем теперешнем виде будет довольно трудно убедить викария, что ты хозяин поместья. Не могу представить, что нам вообще повезет с этими подозрительными крестьянами.

Согласно кивнув, Колин повел ее вниз кружным путем, хотя предпочел бы короткую дорогу через болото. Он знал, что травяные кочки, даже целые заросли кустарника, такие надежные на твердой земле, могли скрывать трясину, готовую поглотить опрометчивого чужака.

Пока они шли, Колин вдруг почувствовал себя удивительно хорошо, несмотря на усталость, голод и боль в спине от неудобного положения, в каком он спал в жестком кресле. Казалось, его настрой передался и Ферн, хотя она шла рядом с выражением некоторого беспокойства на лице. Даже без улыбки, без прикосновения она заставляла его так себя чувствовать. Это и радовало, и тревожило Колина. Вдруг цвет исчезнет и он снова останется в серой жизни? Будет ли ему все равно? Или – самая беспокоящая мысль – ему будет недоставать глубины ощущения?

Когда они подошли к деревне, ветер гнал туман в их сторону, и Колин уловил запах дыма. Несколько тощих цыплят бродило среди разрушенных фундаментов.

– Здесь кто-то есть, – с явным облегчением сказала Ферн.

– Да, – согласился он.

Церковь стояла у дороги, на краю деревни, полузатопленные надгробия кладбища соединялись с болотом. Пройдя по заросшей тропинке к задней стороне церкви, они увидели в ее тени маленький каменный дом.

Колин пригладил волосы совершенно бесполезный в данном случае жест – и постучал в облупившуюся дверь. Прошла целая минута, прежде чем они услышали приближающиеся шаги, потом медленный скрип отодвигаемого засова, и в щели приоткрывшейся двери появилось иссохшее морщинистое лицо.

– Могу я вам помочь? – Голос оказался на удивление сладкозвучным, несмотря на старческую дрожь.

Колин сунул в щель свою визитную карточку и хладнокровно сказал:

– Я Колин Редклифф, а это моя жена. Вчера мы приехали, чтобы осмотреть Рексмер-Мэнор, но там не оказалось ни слуг, ни еды, и на нас рухнуло ночью полкрыши.

– О! – произнес старик.

Он несколько раз моргнул, глядя на карточку. И потом захлопнул перед ними дверь.

Глава 14

Колин с возрастающим раздражением смотрел на дверь, пока не услышал скрежет цепочки и не понял, что делает старик. Через секунду дверь распахнулась.

– Входите, сэр, мадам, – пригласил он тем же звучным поставленным голосом. – Миссис Уиллис как раз готовит чай. Много времени прошло с тех пор, как я видел здесь Редклиффа. – С этими словами хозяин повернулся и захромал в глубину дома, предоставив им следовать за ним.

Ферн нерешительно взглянула на мужа, который пожал плечами, и они вошли в дом. Колин закрыл дверь, узкий коридор мгновенно поглотила тьма, и силуэт маленького старика растворился, когда тот свернул в комнату. Протискиваясь мимо узкой лестницы, Колин искал нужную дверь, Ферн держалась за его руку.

Пожилой джентльмен, сидевший в кресле времен правления Георгов, начал с кряхтеньем подниматься. Но Ферн, жалея его, выпустила руку мужа и быстро села на ближайший стул до того, как старик успел подняться. Тот со вздохом опустился в кресло.

– Благодарю, молодая леди, – сказал он. – Я уже не так проворен, как в былые времена.

Колин взглянул на жену. Еще минуту назад она была в ужасе от хозяина дома, а сейчас, видимо забыла страх, опасаясь за хрупкость старика. Колин счел перемену очаровательной и, перешагнув через ноги Ферн, занял свободный стул. Задняя гостиная была чуть больше шкафа и казалась еще меньше из-за камина, занимавшего одну стену, и запыленных книжных полок рядом с узким окном.

– По-моему, я не представился, – сказал хозяин, с явным усилием кладя на скамеечку ноги в домашних тапочках. – Я отвык встречаться с людьми, которые не знают меня. Я преподобный Биггс, викарий. – Он по-совиному моргнул, глядя на Колина. – Полагаю, вы не слышали обо мне, но я учился в колледже с вашим дедом в Оксфорде. И он был настолько добр, что предложил мне жить здесь после окончания.

Должно быть, на лице Колина появилось отвращение, потому что преподобный Биггс усмехнулся:

– Думаю, вы считаете это жалкой добротой. Но я был простым студентом, без связей, без видов на будущее. Я счастливее здесь как викарий, чем как иподьякон в городе. Я люблю свою независимость.

– Удивительно, что вы поверили мне на слово, когда я сказал вам, кто мы такие, – заметил Колин.

Его преподобие снова усмехнулся:

– Поверил вам? Я вас ждал. Дом священника еще и деревенская почтовая контора, поскольку другой здесь нет. Сегодня утром я был поражен, увидев письмо, адресованное почтенному мистеру Колину Редклиффу из Рексмер-Мэнора. Но я заключил, что это лишь дело времени, когда вы появитесь у моей двери.

Достав из халата письмо, викарий протянул его Колину. Тот положил его в карман сюртука и обернулся на звук шагов в коридоре. Затем появилась внушительная женщина с чайным подносом в мясистых руках. Она равнодушно посмотрела на гостей, словно была неспособна удивляться.

– Ваш чай, сэр, – бросила она, протискиваясь к маленькому шаткому столу. – Вы не говорили о каких-либо гостях. Думаю, я лучше начну делать им маленькие сандвичи.

С неприязнью взглянув на Ферн и Колина, женщина, пятясь, покинула комнату.

– Это миссис Уиллис, – сообщил преподобный Биггс. – Она служит у меня уже двадцать семь лет, с тех пор как умерла ее мать.

– Очень мило, – произнесла Ферн.

– Мы пришли сюда в надежде, – сказал Колин, – что вы можете дать нам полезные сведения. Я плачу некоему Рестону и его жене, чтобы от моего имени содержать в порядке господский дом.

Лицо викария помрачнело.

– Да. Это дочь миссис Уиллис Доркас и ее муж Джозеф.

– Увидев, что весь дом покрыт многолетней пылью, а крыша рухнула во время грозы через несколько часов после нашего приезда, я не могу сказать, что доволен их отношением к своим обязанностям, – холодно произнес Колин.

– Да… – Викарий пристально смотрел на него. – Рестоны и Редклиффы всегда не ладили между собой.

– Рестон, – удивленно повторила Ферн. – Ну конечно. В тех письмах женщину, которую так не любил автор, звали Джейн Рестон.

– Письма? – заинтересовался викарий.

– Да, прошлой ночью в главной башне я случайно нашла пачку старых писем, – ответила Ферн. – Конца шестнадцатого – начала семнадцатого веков.

– Джейн Рестон, – задумчиво протянул старик. – Не могу утверждать, что знаю, кто она. Но Рестоны жили в деревне еще до появления здесь первых Редклиффов, и потому, кем бы ни была эта девушка, я не удивлен, что она упоминается в тех письмах.

– Это же было очень давно, – напомнила Ферн.

– Конечно. Должно быть, ваши письма относятся к тому времени, когда младший сын Редклиффов женился на тогдашней наследнице. Как ее имя? – Старик задумался. – Шарлотта. Да, уверен, это Шарлотта Горсинг. У нее была сестра Элизабет, вышедшая за баронета, который жил по соседству, и вторая сестра, Летиция, оставшаяся незамужней.

– Думаю, вы можете быть правы, – сказала Ферн. – В письмах, подписанных Э., упоминалась Летиция.

– Определенно это Летиция Горсинг и Элизабет Фицхью, потому что был самый конец шестнадцатого века. Шарлотта Горсинг вышла за Джона Редклиффа и через несколько месяцев после его смерти родила ему наследника, которого тоже назвала Джон. Это сын первого Джона Редклиффа, сделавший пристройку к дому, его правнук унаследовал баронский титул, и король пожаловал ему титул виконта.

– Вы сказали Редклифф?

Обернувшись, Колин увидел в дверях миссис Уиллис. Она держала большой поднос с чашками, горкой ячменных лепешек и сандвичей.

– Так вы и есть новый Редклифф?

– Да, я Редклифф, – нахмурился Колин, заметив, с каким недружелюбием она смотрит на него.

Женщина что-то проворчала, бухнула на стол поднос, даже ложки зазвенели, повернулась и вышла.

После неловкого молчания Ферн стала разливать дрожащими руками чай. В животе у Колина нетерпеливо заурчало, и он, чтобы отвлечься, сказал:

– Разумеется, история моей семьи далеко не безупречна, но сейчас меня заботит настоящее… и будущее. Нам требуется кухарка, экономка, камердинер и горничная. Кроме того, услуги зеленщика с мясником, не говоря уже о рабочих для восстановления крыши. Полагаю, мистер и миссис Рестон, несмотря на их пренебрежение своими обязанностями, будут намного усерднее, чтобы компенсировать прошлые упущения.

Он благодарно принял от Ферн чай, взял лепешку и сандвичи, а преподобный Биггс после недолгого колебания наконец ответил:

– Полагаю, они могут с этим справиться.

– А почему бы им не смочь? – нахмурился Колин.

– Я живу здесь почти шестьдесят лет, но есть в этой деревне некоторые вещи, скрытые от постороннего. О них знают лишь те, кто родился в местной семье. Поэтому я не могу сказать вам что-либо с полной определенностью. Хотя не вызывает никаких сомнений, что Рестоны не любили Редклиффов, а Редклиффы… им дали жилье.

– Зачем бы моему отцу – или родственникам – это делать? Имелось в виду, Рестоны будут присматривать за домом, но теперь ясно, что они вообще этим не занимались. Почему же их давно не уволили?

Преподобный Биггс покачал седой головой.

– Я сказал все, что мне известно. Я пошлю к вам миссис Уиллис с продуктами. Если захотите, можете поговорить с Джозефом Рестоном, чтобы он вас устроил, его коттедж на этой улице, единственный с зеленой дверью.

Викарий отхлебнул чаю и дернул шнурок звонка у локтя. Было ясно, что разговор окончен. Ферн неуверенно посмотрела на Колина.

– Преподобный Биггс, вы можете сказать мне, что вам нравится здесь больше всего?

Лицо старика мгновенно просветлело.

– Бабочки, – твердо сказал он.

Эта тема, подогреваемая вопросами Ферн, заняла еще полчаса, до тех пор пока все сандвичи и лепешки не были съедены и не была выпита последняя капля остывшего чая. Наконец его преподобие взглянул на свою пустую тарелку.

– Боже мой! Я не собирался задерживать вас так долго. Миссис Уиллис почему-то не вернулась, должно быть, занята. Или в подвале, она была там, когда вы пришли. Она ничего оттуда не слышит. Я провожу вас. – Он начал подниматься из кресла.

– Нет, сэр, этого не требуется, – быстро сказала Ферн. – Мы помним дорогу. Спасибо вам за вашу доброту… и чай. То и другое очень приятно.

– Да, спасибо. – Колин поднялся. – Теперь нужно разыскать мистера Рестона.

– Удачи, – пожелал ему викарий. – И пожалуйста, заходите снова.

– С радостью, – искренне произнесла Ферн.

На улице Колин осмотрел жену. Он и раньше знал, что Ферн добрая женщина и умелая хозяйка, но до сих пор не имел возможности увидеть это на практике, ибо светское общество не то место, где показывают свои достоинства. Он не задумывался, как она могла ими пользоваться, чтобы привлечь кого-то к себе, подружиться с ним, и теперь был тронут великодушием женщины, которая стала его женой.

Ферн искоса посмотрела на него.

– Это очень странно.

– Что, его интерес к бабочкам? – легкомысленно спросил Колин. – Большинство людей имеют какую-нибудь манию, если ты сможешь это обнаружить.

– Только не ты, – возразила она. – Джентльменское поведение этого не требует. Нет, странны все эти разговоры насчет Рестонов и Редклиффов, которые не любят друг друга. Редклиффы – пэры, а Рестоны… они женились на дочерях экономок. Они из другого общества, так зачем Редклиффу знать, что о нем думает Рестон? Ему вообще нет до него дела.

Колин пожал плечами, испытывая неловкость от своей неуверенности.

– Если честно, я понятия не имею. Отец вообще не говорил мне о Рестонах, я даже не знаю, известно ли ему это имя.

– Хотя они годами не выполняли свои обязанности, никто их не уволил. Думаешь, в рассказе викария может что-то быть?

– А это мы скоро выясним. Перед нами коттедж с зеленой дверью. Они здесь живут.

Учитывая полуразрушенное состояние деревни и господского дома, Колин ожидал увидеть маленькую неряшливую лачугу. Но коттедж Рестонов был опрятным, в прекрасном состоянии, с цветущим садом перед ним, заново покрашенной дверью и ставнями. Неуместность аккуратного маленького дома в такой деревне была почти вопиющей. Зная, откуда взялись деньги на красивую зеленую краску и все остальное, Колин стиснул зубы. Он толкнул калитку, пропустил вперед Ферн, прошел за ней по короткой дорожке и решительно постучал в дверь.

Она сразу открылась. На пороге стояла молодая женщина в платье с закатанными рукавами и в сером рабочем фартуке. Чертами она походила на коренастую миссис Уиллис, но вместо красного лица, толстых щек и двойного подбородка здесь был румянец и округлость юности. Женщина улыбнулась, но взгляд остался настороженным.

– Значит, вы должны быть мистер и миссис Редклифф, – сказала она. – Мама говорила, что вы приехали. Я – Доркас Рестон. Входите.

Доркас посторонилась, и они вошли в опрятную маленькую гостиную, слегка переполненную мебелью с обивкой из вощеного ситца и фарфоровыми безделушками.

– Мой Джозеф помогает старому Абнеру искать потерявшуюся овцу, – объяснила Доркас, теребя руками фартук. – Но он должен прийти с минуты на минуту.

– Полагаю, некоторые из моих дел могут быть улажены непосредственно с вами, – резко сказал Колин. – Миссис Рестон, я с женой приехал в Рексмер, чтобы провести здесь медовый месяц, надеясь избежать неприятных толп в Брайтоне. Мы не ждали приготовленных для нас комнат, но пришли в замешательство, обнаружив дом совершенно заброшенным. Мы были вынуждены обойтись без еды, спать в грязной комнате. Но самое печальное – дом оказался настолько запущенным, что во время грозы распорки крыла не выдержали, проломили чердак и едва не убили нас обоих.

Улыбка на лице миссис Рестон застыла, руки вцепились в фартук.

– Мой Джозеф никогда и не собирался делать много для этого места из-за бумаг, – сказала она, делая ударение на последнем слове. – Но он даже не знал насчет распорки, что она прогнила. У него есть другая балка для нового зала, и он собирался принести ее на следующей неделе и установить. Он ничего не знал насчет того, что старая так плоха.

– Нужно заменить сегодня, – приказал Колин.

Миссис Рестон судорожно кивнула и замерла, словно боялась, что совершила ошибку.

– Нам требуется кухарка, экономка, камердинер, горничная и, если возможно, еще несколько служанок, – прибавил он.

Доркас облегченно вздохнула.

– Если вы им заплатите, у меня за два часа будет полдюжины девушек.

– Им заплатят, – холодно ответил Колин. – Нужно, чтобы для нас убрали в комнатах, разожгли камин и приготовили горячий ужин.

– Почему не… почему бы мне не заняться этим прямо сейчас.

Не дожидаясь его ответа, Доркас выскочила за дверь.

– Она чувствует себя виноватой? – спросила Ферн, глядя ей вслед.

– Мне кажется, она выглядела испуганной, – ответил Колин.

Шею у него покалывало от подозрений. Хотя он не мог сказать, то ли это реакция на встречу с женой человека, укравшего его деньги, то ли для этого есть более основательная причина.

– О каких бумагах она говорила?

Ферн осмотрела гостиную, которая начинала вызывать у нее раздражение и ситцевой обивкой, и дешевыми фарфоровыми статуэтками, хитро глядевшими на нее с каждой поверхности.

– Понятия не имею. – Колин выбрал себе место и сел. – Можно устроиться поудобнее, раз мы ждем ее мужа.

Ферн колебалась, словно боясь показаться невежливой, потом села на краешек другого стула.

– Надеюсь, ждать придется недолго. Этот день такой же странный, как и прошлая ночь.

Тут дверь открылась и вошел мужчина с обветренным лицом, в шерстяных брюках, такой же куртке и в шапке, закрывающей лоб.

– Мистер Редклифф, миссис Редклифф. – В голосе ни радушия, ни враждебности. – Наш мальчик прибежал, сказал, вы здесь. Не могу поверить.

– Теперь, надеюсь, верите, – ответил Колин.

Хотя из-за раздражения он пренебрег вежливостью и не поднялся с места, зато сумел удержаться от желания сию же минуту уволить этого управляющего. Он понимал, что им требуется содействие местного жителя, если они хотят сделать терпимым их пребывание здесь.

– Похоже, ваш сын забыл сказать вам, что прошлой ночью рухнула сгнившая балка, которая чуть не убила нас.

Гримаса исказила лицо мистера Рестона, но исчезла слишком быстро, чтобы Колин мог понять ее значение, и это вызвало у него беспокойство.

– Я собирался заменить балку на следующей неделе. Я соблюдаю мою часть соглашения. У меня есть бумаги.

Колин неодобрительно взглянул на управляющего.

– Да? Ваша жена упоминала об этом. Вы найдете людей и замените ее сегодня, пока не рухнула оставшаяся часть тюдоровского крыла.

– Я могу начать сегодня, но уже полдень, сэр. Может понадобиться два-три дня на укладку шифера.

– Ну, если работа начнется без промедления, с необходимым числом рабочих, я буду удовлетворен, – ответил Колин. Он бы предпочел сказать «Я буду меньше зол на вас», однако не видел в этом ничего продуктивного. – Ваша жена уже отправилась искать женщин для уборки дома к нашему приходу. Если вы найдете людей для работы на крыше, моя жена и я хотели бы вернуться домой.

– Конечно, сэр, – пробормотал Рестон, потом развернулся и вышел.

– Теперь сбежали оба, – заметила Ферн, вставая.

Колин тоже поднялся.

– Давай надеяться, что на этот раз они выполнят обещание, – мрачно произнес он. – Каждая из этих милых безделушек означает несколько шиллингов моих денег, которые не пошли на содержание дома. Нашего присутствия и моего неодобрения достаточно, чтобы они не увиливали от своих обязанностей, пока мы здесь. Я пошлю извещение об их увольнении, как только мы уедем.

Открыв дверь, Колин пропустил жену вперед, затем предложил ей локоть, который Ферн сжала намного сильнее, чем требовала простая вежливость.

– Мы тут не одни, – пробормотал Колин.

Деревня больше не казалась вымершей. Дородная женщина машинально выпалывала мотыгой пучки сорняков перед своим домом и одновременно наблюдала за ними. Какой-то юнец из дома напротив лениво опирался на косяк двери. Маленькая ватага чумазых детей висела, раскрыв глаза, на перекладинах изгороди.

– Почему они так смотрят на нас?

– Потому что для них это цирк. Необычное явление, ибо сюда редко кто заглядывает, а тем более тут останавливается.

Жители деревни молча разглядывали своего будущего лорда. Колин почувствовал, как их настойчивые взгляды меняют его, возвращая к состоянию наследника виконта. Он положил ладонь на руку Ферн, тепло которой придавало ему уверенность, разгоняя охватывающий его холод.

– Что с тобой? – озабоченно спросила Ферн.

– Я опять сын виконта.

– Но ты всегда сын виконта.

– Нет, в последние два дня я был… кем-то еще, кем-то настоящим.

Хотя Колин знал, что его слова маловразумительны, он увидел в ее глазах понимание.

– А ты не можешь оставаться настоящим и быть сыном виконта?

– Пока не знаю.

Ферн робко улыбнулась.

– Но ты по крайней мере пытаешься. Я рада.

– Приятно слышать, что это имеет для тебя значение.

Когда они вернулись домой, на заднем дворе уже вовсю шла работа. Женщины сновали туда-обратно, нося в кухню башни ведра с мыльной водой. У двери Колин замедлил шаг, ему совсем не хотелось заходить в темную, промозглую башню, тем не менее они с Ферн прошли по влажному следу внутрь, затем по лестнице в главный зал. В центре огромного помещения стояла Доркас Рестон, давая указания нескольким женщинам, которые скребли щетками стол и выбивали кресла, собранные в конце зала. Две женщины уже мыли пол. Кто-то пытался сдвинуть один из гобеленов, клочьями свисавший с прута высоко на стене и образовавший кучу пыльного тряпья на полу.

– Абби отнесла ваши сумки на третий этаж, сэр, – доложила миссис Рестон, напряженно улыбаясь им. – Теперь мы будем убираться в комнатах.

– Спасибо, – ответил Колин. – Передайте мужу, что наши сундуки остались в тюдоровском крыле, их надо перенести наверх.

– Сделаю. Будьте осторожны, когда поднимаетесь, – добавила она, видя, что они идут к лестнице. – Говорят, первый Джон Редклифф упал с верхней ступеньки – раскроил себе голову, как дыню.

Она кивнула в сторону большого пятна на известняковом полу. Ферн, стоявшая рядом, отскочила, и неприятная улыбка миссис Рестон стала чуть шире.

Колин задержался у подножия лестницы, чтобы пропустить Ферн, которая начала подъем, осторожно ставя ногу на каждую ступеньку.

– Мне совершенно не нравится эта миссис Рестон, – сказала она, когда они были на высоте двенадцати футов.

– Похоже, женщина… с норовом, как называла это моя няня, – ответил Колин.

– С норовом, – повторила Ферн. – Именно так.

На третьем этаже Ферн открыла дверь спальни, где они провели ночь, и знакомая обстановка почти успокоила ее, какой бы негостеприимной она ни выглядела. Сев в одно из кресел за столом, она взяла наугад письмо, быстро пробежала его. Казалось, угловатые строчки ползут по странице, наполненные желчностью и коварством Элизабет Фицхью. Та писала своему племяннику Джону Редклиффу, чтобы предостеречь его насчет потомства Джейн Рестон и… что? Привязать его к ней? Как и для чего? Одну минуту ее письма льстили ему, в следующую – были полны темных намеков на вымогательство. Чего она хотела, и что могло быть известно замужней тетке, которая даже не жила тут?

– Здесь, видимо, когда-то была маленькая гостиная хозяина, – сказал Колин. – Другая комната, должно быть, спальня.

– А что внизу? – спросила Ферн, чтобы отвлечься.

– Второй этаж? Одна комната, возможно, для дочерей хозяев. Следующая, возможно, для сенешаля и его жены, а может быть, для рыцарей и сыновей семьи. Может быть, кабинет, оружейная, да что угодно.

– Мне это место не нравится, – сказала Ферн. – Прошлой ночью оно казалось мне печальным и заброшенным, а сегодня кажется зловещим.

– Просто на тебя подействовала встреча с Рестонами. Забудь про них.

– Не могу. Не знаю, отчего я себя так чувствую, да и не особо интересуюсь. Просто мне все это не нравится.

Колин промолчал, бесстрастно глядя на жену. Немного погодя Ферн вздохнула и поднялась.

– Видимо, я должна чем-нибудь заняться. Или вздремнуть, – добавила она, с тоской глядя на пыльную кровать. Честно говоря, мне следовало бы как настоящей хозяйке дома руководить слугами. Но я не в состоянии находиться рядом с Доркас Рестон. – Она потерла виски, пытаясь вернуть самообладание. – Пожалуй, я сниму постельное белье, возможно, это хоть немного ускорит работы.

Пройдя к изголовью кровати, Ферн стянула вниз тяжелое клетчатое покрывало, сняла с одной подушки наволочку, собрала белье и отбросила в сторону. Колин, наблюдавший за ней, решил помочь и взял следующую подушку. Когда он стягивал наволочку, что-то упало на пол.

– Кажется, еще связка писем, – сказал он, протягивая ее Ферн.