Текст книги "Конец эры мутантов"

– Ну… – замялся свёкор, – перестрелки, конечно, тоже бывают, но в основном холостыми зарядами. Так что давай, мать, – вернулся он к прежней теме, – уж вместе продлим свой век, а?

Мать промолчала. Евгений оценил это как добрый знак и решил не оставлять попыток.

* * *

Мистер Джеймс Элиот готовился к отъезду домой. Вот-вот он должен встретить репортера, прибывающего ему на смену, а сам отправиться на родину, где возглавит солидный журнал, ориентированный на международную политику. Как и рассчитывал сэр Джеймс, он был по достоинству вознагражден за свою оперативную и успешную деятельность в России, и сейчас, находясь в приподнятом настроении, разбирал свой архив, сортируя по темам наиболее важные публикации, которые могли бы пригодиться в дальнейшем.

За этим занятием и застал его телефонный звонок из Нью-Йорка, такого далекого и желанного. Но звонил совсем не тот, кого бы он хотел услышать, – на проводе был сэр Эдуард Делано Бэкхем. Мистер Джеймс замер с напряженным лицом и папкой в руке, которую забыл отложить в сторону, и словно приуныл – он догадывался, о чем пойдёт речь, и ничего хорошего от этого разговора не ждал. А вдруг сэр Эдуард что-то задумал и станет добиваться отсрочки его отъезда? Именно это никак не входило в планы мистера Джеймса, настроившегося на скорейшее возвращение в привычную среду, да ещё с высоким положением в обществе, и уже предвкушавшего такие близкие и заманчивые перемены.

– Я потрясён. – Сэр Эдуард выдержал трагическую паузу. – Идут масштабные испытания метода Акиншина. Вы в курсе?

– Да. – Мистер Джеймс не ошибся в своих предположениях.

– Вы что-нибудь предпринимаете?

– Нет. – «Придурок… – подумал он. – Ну что сейчас можно сделать?»

– Отчего?

– От растерянности. – Мистер Джеймс и в самом деле был сейчас растерян и сказал первое, что пришло в голову. – А что я должен предпринять?

– Ну хотя бы прослушку организовать в квартире жены Акиншина. Интуиция подсказывает мне…

– Могла бы и прямо сказать… – буркнул мистер Джеймс.

– Что?

– Ничего, сэр, это я так, – опомнился он. – А что даст прослушка? И какие сейчас основания вторгаться в чужое жилище?

– Ну не напрямую же… Под видом профилактического осмотра сетей или какого-нибудь ремонта – не мне вас учить.

– Не вижу смысла, сэр. Даже если при этом появилась бы какая-то новая информация, уже ничего нельзя изменить. Испытания объявило министерство, идёт сбор данных, результаты, по сообщениям печати, успешные…

– Но можно было бы с помощью заинтересованных медиков организовать несколько провалов!

– Это невозможно – Шашин и Копонев никого к испытаниям не допускают. Даже авторитетного Сухиничева.

– Сдаётся мне, что этот Шашин и есть Акиншин.

– Каким образом, сэр?

– Не знаю. Но ясно, что он провёл нас. В чем-то мы сильно прошибли.

Иначе откуда его технология досконально известна этим двоим – Шашину и Копоневу?

– Шашин позиционируется как ученик Акиншина. Скорее всего, так оно и есть.

– А как можно было допустить, чтобы он продолжал его дело? И даже довести до испытаний? Неужели нельзя было проследить за работой института?

Мистер Джеймс помолчал, собирая в комок всю свою волю и изо всех сил сдерживаясь, чтобы не взорваться. Упреки сэра Эдуарда, нелепые и несправедливые, раскалили его уже достаточно, и мистеру Джеймсу с трудом удавалось это скрыть. Но отбрить сэра Эдуарда должным образом мешал высокий статус собеседника.

– Я всё-таки не разведчик, сэр, – наконец ответил он как мог спокойнее, – вдобавок такого задания не получал. Кроме того, как вы знаете, у меня есть и свои обязанности.

– Но вы представляете, что будет теперь с нашей фармацевтической промышленностью!?

Мистер Джеймс представлял – сэру Эдуарду принадлежал один из таких концернов.

– И чего теперь ждать? – продолжал он. – Нобелевской премии?

– Не исключено, сэр. Хотя вы можете этого и не допустить… – Скучный тон мистера Джеймса сменился насмешливым, и если бы сэр Эдуард мог видеть, он заметил бы злорадную улыбку на лице журналиста: ещё бы, вам, денежным мешкам, есть отчего волноваться! А нам, скромным гражданам, теперь есть чему радоваться… – Хорошо, сэр, я подумаю над всем этим, кое с кем посоветуюсь. И доложу, если отыщется какой-то шанс.

Мистер Джеймс не собирался искать никакого шанса – он лишь хотел ублаготворить сэра Эдуарда и отвести от себя его агрессию.

* * *

– Ну что, пьём? – Академик Бородин воздел кверху руку и торжественно потряс сжатым кулаком. – Победа! Ни одного провала… Даже в хосписе…Там, где люди доживают последние дни… – Он взял трубку затрезвонившего телефона, заулыбался в ответ на чьи-то славословия: – Да-да, спасибо. Только не мои это заслуги, даром, что академик…Это всё мои ребята… В общем-то, шеф, патрон, конечно, но всё равно. Приходи, если надо.

Молодые триумфаторы тоже не скрывали радости. А Евгений в который раз подумал, какое всё-таки счастье этот дух доброжелательности, взаимовыручки и понимания, который царит в их маленьком коллективе. Они были единомышленниками во всём, что касалось науки, дела, целесообразности, и это создавало атмосферу непринужденности и спокойствия, столь необходимого для слаженных действий.

– А правда, не пойти ли нам в ресторанчик? – предложил Андрей. – Делу венец полагается спрыснуть…Заодно и обсудить, что делать дальше.

Ресторан, в который был превращен старый катер, увенчанный вывеской «Викинг» и рогатой рожей вместо якоря или компаса, покачивался на воде. Зал, разгороженный ажурными деревянными перекрытиями на кабинки, создавал видимость кают, одну из которых они выбрали себе возле самого иллюминатора. Официант принес вино, салаты, фрукты и бесшумно удалился, предоставив гостей самим себе.

«Каюты» постепенно заполнялись посетителями – время приближалось к вечеру. По набережной валила публика, горластая, бренча гитарами и распевая каждый своё под молчаливыми окнами невезучих обитателей этого весёлого квартала.

– И мы такими же были, – рассмеялся Андрей, – такая же шпана. Нисколько солидности. Зато сейчас сплошная солидность – куда что делось!

– Надо включить в список испытуемых и тех, кого пролечили в нашем институте, – вернулся к общей теме Бородин. – Это ведь тоже клинические испытания, хоть и подпольные, не так ли?

– Естественно, – согласился Евгений. – Но метод надо распространять. Как мы будем это делать? Мы же, получается, монополисты. А случись с нами что, всё погибнет. Между прочим, я опять заметил подозрительного типа, который наблюдает за мной и возле клиник и возле института… Что ему теперь-то надо? Не пойму.

– Нужно создать свой крупный центр, – предложил Андрей.

– Но ведь онкологический центр существует – на Каширке, – возразил Евгений.

– Ну и что? И институты есть, и диспансеры, но там, как ты знаешь, по-старому лечат. Пусть учатся у нас, внедряют у себя наши методики. А для этого и нужен свой центр, лучше при институте. Надо добиться финансирования такого центра – в дополнение к ассигнованиям на науку.

– К этому можно прибавить и собственные подработки, – вставил Бородин, – на богатеньких, которые в состоянии заплатить за своё лечение. Возможности сейчас у людей слишком неравные, пусть за счёт толстосумов лечатся побольше бедных.

– А директором центра будете вы, Евгений Иванович, – добавил Евгений.

– Ещё чего! Достаточно того, что я директор института.

– Но раз при институте, то лучше, чтобы всё было в одних руках, – настаивал Евгений.

– И у вас есть опыт административной работы, – вторил Андрей, – знаете все тонкости управления, все чиновничьи фокусы, которые могут возникнуть. Вдобавок у вас имя – вы академик…

– Сухиничев тоже академик, тогда давайте и его задействуем? – сказал с усмешкой Бородин.

– Ни в коем случае! – приняв его слова всерьёз, горячо воскликнул Евгений. – Этот всех подомнёт. Освоит метод, после чего ему больше никто не будет нужен. И поставит себя так, будто он главный над всем и вся. А нам распри ни к чему. Пусть себе радуется, что жив.

– Да это я так, к слову, – довольный произведенным эффектом, улыбался Бородин. – Пошутил. – Он наполнил бокалы. – Академиками и вы скоро станете, уж я позабочусь – специально под вас заявку сделаю. С такими открытиями, как ваши, запросто можно миновать член-кора, перескочить сразу в «дамки».

– Хорошо, вы будете числиться номинальным директором, – продолжал уговоры Евгений. – Шефом. А мы с Андреем – исполнительными директорами. Я буду через комитет Госдумы и Минздрав добиваться создания центров – нужен ведь не один, Москва еще не вся Россия.

– Не хотел раньше времени хвалиться, – сказал Бородин, но я о центре тоже думал. И мне серьёзные люди обещали содействие.

– Ура! – Андрей и Евгений не сдержали эмоций. И подняли бокалы: – За успех, настоящий и будущий!

* * *

Секретарь академика Бородина Инга даже привстала, увидев в приёмной Евгения – Олега Шашина с каким-то странным, как выразилась она сама, словно опрокинутым лицом:

– Что случилось?

Он никак не отозвался на сочувственный возглас и молча прошел в кабинет шефа. Там, в ответ на вопросительный взгляд Бородина, Евгений пояснил:

– При утверждении бюджета на трехлетний срок обещанное финансирование наших центров не предусмотрено. В последний момент министр вычеркнул эту строку. Без всяких объяснений.

* * *

Тем временем сэр Эдуард в своем офисе в Нью-Йорке от удовольствия аж лоснился и едва не потирал руки: его человек во властных структурах России свое дело сделал. Сэр Эдуард не стал дожидаться, пока мистер Джеймс отыщет шанс повлиять на события, он нашел его сам. Он долго думал над всем этим, а если долго направлять все усилия мысли в одну точку, нужный выход обязательно найдется, и сэр Эдуард лишний раз в этом убедился. В какой-то момент его озарило: надо просмотреть список визитёров из России, который по его поручению вёл референт, – для чего, если не для будущей пользы, его создавали? Он вдумчиво изучал этот список, погружаясь в фамилии, должности, положения в социальной иерархии кандидата с его достатком и привычками – о каждом из них было составлено маленькое досье, которое помогало сэру Эдуарду ориентироваться и принимать гостя в соответствии с его рангом. В условия приёма входили и подарки – сэр Эдуард не скупился на эти расходы, создавая видимость простого гостеприимства и дружеского расположения хозяина, поскольку они не предполагали немедленной отдачи. Но в будущем все затраты могли многократно окупиться. Именно на это и рассчитывал сэр Эдуард, просматривая перечень своих гостей.

Он вспоминал, отвлекался, взвешивал возможности того или иного кандидата, делал пометки… Наконец он натолкнулся на фамилию, на которую без колебаний пал его выбор, – человека с достаточно высоким положением, которого и принимал соответственно и даже одарил не мелочью – бриллиантовым кольцом для его супруги. И неважно, что недорогим. Как он был дальновиден тогда, что так его обласкал!

Теперь он позвонил своему знакомцу и попросил о сущей мелочи – на некоторое время приостановить распространение метода безлекарственного лечения рака: ему, сэру Эдуарду, да и многим его коллегам потребуется какой-то срок, чтобы постепенно свести к нулю собственное производство. Сэр Эдуард был услышан и понят.

Ликуя в душе, сэр Эдуард бесцельно шагал по кабинету. Остановился у окна, глядя на бетонное ущелье улицы, вьющееся далеко внизу. Затем нажал кнопку переговорного устройства:

– Алисия, – вызвал он секретаршу, – отправлена ли та свежая партия препаратов в Россию? Проследи…

– Отправлена, сэр, уже был сигнал с таможни.

Сэр Эдуард набил табаком трубку – он презирал сигареты, – сел в кресло и с победоносной улыбкой затянулся ароматным дымом. Рано радовались, господа изобретатели! Мы еще повоюем…

* * *

Ничего этого не знал Евгений, занятый важнейшим для человечества делом – борьба за его внедрение всё ещё продолжалась. Он только что выступил на заседании Госдумы о жалком состоянии здравоохранения, и в очередной раз испытал разочарование: ему показалось, что слушали его невнимательно – депутаты переговаривались, рассматривали какие-то бумаги, и едва наступил долгожданный перерыв, кресла моментально обезлюдели. Участники заседания хлынули в коридоры, на лестницу, в буфет, где за столиками уже формировались группки обедающих и разносился гомон голосов, порой прерывающийся взрывами смеха. «Ладно, – думал Евгений, направляясь к столику, за которым рассаживались свои, – в том, что мы сделали, мы обошлись без вас, обойдёмся и дальше». Под живой шумок из шуток и замечаний по поводу не остывших ещё дискуссий здесь можно было судить об истинном положении дел, скрытом за словами и обещаниями с трибун. Эти «разведданные» помогали спланировать собственные действия и спрогнозировать результаты – Евгений за время своего депутатства кое-чему уже научился, и не оставлял попыток заставить этих бар, аристократов «ловить мышей», не боялся задевать их, хотя как их заденешь, если каждый озабочен лишь своими делами…

Свободного места за столиком не оказалось, но заместитель министра тут же встал и придвинул соседний, давая возможность Евгению присоединиться. И в этой откровенной доброжелательности был добрый знак.

– Старик, скользи по поверхности, – напутствовал коллега. – Take it easy, как говорят англичане, не то в заботах о вселенских скорбях сам до инфаркта докатишься. – Реплика явно относилась к его выступлению и вялой реакции думцев. – Всё идет хорошо…

– Только мимо, – усмехнулся Евгений.

– Да ладно… Просто слово тебе дали уже перед перерывом, и всем кушать хотелось…

– Всё ты говорил правильно. – Председатель комитета успокаивающе дотронулся до руки Евгения. – Я сам недавно побывал в одной из больниц по жалобе граждан. Ужас. Там ничего, кроме тараканов, не было. Ни нужных лекарств, ни приличного постельного белья…Вянущий лимонный куст в кадке, уродец какого-то безлистного растения – жалкая попытка украсить коридор с бугристым рваным линолеумом на полу и облупленными стенами. И это убожество, заметь, в столице, даже за кольцевую ехать не надо… Но мы дожмём и мэра и премьера, уже заручились обещанием включить больницы в план первостепенных задач.

– Я знаю, – отозвался Евгений. – Но меня сейчас больше волнует другое. Ведь онкология у людей выросла в разы, а центров по лечению новым методом нет…На дорогущие импортные препараты, от которых, как правило, мало толку, деньги находят, а на наши методики, которые не только во много раз дешевле, но и жизнь сберегают, денег нет…

– Будут деньги. Если не удастся протолкнуть целевые программы, отщипнём от «социалки». Мы же все с друзьями, чадами и домочадцами в случае чего к тебе придём, куда деваться? Что будет с нами завтра – кто знает, все под Богом ходим… В общем, после перерыва поставим на обсуждение именно вопрос о центрах, я этим займусь. К тому же скоро новые выборы, и в предвыборной программе нашей партии ты со своими центрами – наш главный козырь. Так что выше нос, долой минор! Ты же победил…У тебя точно по схеме, – хмыкнул он, – сначала тебя игнорируют, затем над тобой смеются, затем с тобой борются, затем ты побеждаешь. Закономерность! Которую вывел Махатма Ганди…

* * *

Вскоре ученый мир облетела сенсационная новость: нашлись Акиншин и Зотов. Автор гениального открытия и его друг, участник совместных разработок теперь, под признанием и защитой государства, не нуждались в том, чтобы скрываться дальше. Медленно, натужно, с трёпкой нервов и проклятиями чиновничеству открывали они свои специализированные онкологические центры в огромной России…

ПРИМЕЧАНИЯ

Стр. 23 – РНК – рибонуклеиновая кислота, молекула наследственности.

Стр. 24 – Гематоэнцефалический барьер – своеобразный фильтр крови, не

пропускающий нежелательные для мозга вещества и организмы.

Стр.25 – Нейрогенез – регенерация нервных клеток, их возобновление.

Стр.25 – Экзогенная РНК – взятая у донора.

Стр. 25 – Гомеостаз – поддержание постоянства внутренней среды организма,

способность организма поддерживать нормальную жизнедеятельность.

Стр. 66 – Пероральный прием лекарства – проглатывание.

Стр. 70 – Экстракорпоральное оплодотворение – слияние мужской и женской

половых клеток искусственным путем, в пробирке, с последующей подсадкой

эмбриона в организм матери.

Стр. 71 – «Надежды маленький оркестрик» – слова из песни Булата Окуджавы.

Стр. 90 – «эво дево» – новая наука, занимающаяся биологией развития, расшифровкой генетической программы построения тел живых существ.