Текст книги "Родительский класс, или Практическое руководство для сомневающихся родителей"

Иногда родители спрашивают, все ли можно позволять ребенку во время «Детского часа». Действительно, а если ребенок хочет драться: бить вас кулаками или щипаться? Или кусаться, разряжая таким образом накопленную агрессию? Давайте еще раз вспомним эту помогающую формулировку: можно все, что не опасно для жизни и не нарушает права другого человека. Если ребенок хочет вас бить, спросите себя, нарушаются ли при этом ваши права? Конечно. Нарушается право на физическую безопасность.

Подумайте, какие границы дозволенного вы хотели бы установить? Если вы не сделаете этого, то ваши права на безопасность будут нарушены. Если биться, то только подушками и только по мягкому месту. Это оговаривается сразу. Вместе устанавливаете границы дозволенного, и это очень важно и для вас, и для вашего ребенка. Воспитание – это жизнь, прожитая вместе. Дети учатся у нас, наблюдая за нами, и если мы сами научимся заботиться о себе, удовлетворять свои потребности, отстаивать свои права, уважая при этом права ребенка, то и наши дети будут уметь это делать.

«Я узнала о “Детском часе” на занятиях “Родительского класса”. Моей дочке Ксюше было тогда девять лет. И решила попробовать. Было немного страшновато, так как не знала, как среагируют на это мои домашние, смогу ли я выдержать час, и как-то непривычно было “ничего не делать” вечером в течение целого часа. И я дрогнула и решила, что час – это многовато, пусть лучше будет 40 минут. Рассказала Ксюше, что мы каждый вечер будем играть в то, во что она захочет, а я буду только подчиняться. Решение, во что играть, она будет принимать сама. При этом никто не должен нам мешать, о чем мы заранее договорились с папой и бабушкой. Сначала дочка, по-моему, мне не очень-то поверила. Разве такое бывает?

То, что взрослые иногда играют с детьми, это понятно. Но чтобы ребенок руководил, а взрослый подчинялся, – это было что-то новенькое. Первый “Детский час” для меня прошел трудно. Внимание рассеивалось, мне было неинтересно, очень хотелось руководить процессом. Мысленно представляла себе дела, которые ждут. Но я решила не сдаваться, потому что видела, каким удовольствием это время было для моей девочки. И вообще: “Трудно первые сто раз!” Постепенно втянулась, да и нарушать обещание, данное дочери, было никак нельзя», – делится своим опытом одна из упорных мам.

Как вы думаете, что чувствует ребенок, когда родитель дарит ему такую ценную вещь, как собственное время? Конечно, что его любят, а еще – что он важный. Важнее для мамы или папы, чем все их взрослые дела. «Действительно, наши отношения после этого проведенного вместе времени становились какими-то необыкновенно близкими и нежными. Контактными! Я узнала много интересного о моей Ксюше. Оказалось, что она очень боится двоек. Училась она хорошо, но тем не менее этот страх витал над ее головой. Это была атмосфера школы. Оказывается, страхом можно заразиться. И мы играли в школу. Она, естественно, была строгой учительницей, которая страшным голосом грозилась утопить меня в двойках, а я – дрожащей от страха ученицей. В следующие дни мы играли в монстров, маньяков, дрались подушками. И я всегда оказывалась побежденной.

Как-то раз Ксюша предложила мне посетить “Салон визажиста”. Визажистом, естественно, была она. Наряжала меня и раскрашивала весьма вдохновенно. Пришедший с работы папа, когда я ему открыла дверь в преображенном до неузнаваемости виде, решил, что ошибся квартирой! Постепенно я стала более бесстрашной и расслабленной. Я видела, как много это проведенное вместе время значит для нее, как теплеют наши отношения. Дочка каждое утро, едва проснувшись, спрашивала: “Мама, а “Детский час” сегодня будет?” – “Конечно, ведь это твое право и мы с тобой договорились об этом”. И радость, и восторг, и счастье!

Сколько раз мне хотелось сослаться на свои взрослые серьезные дела, на усталость и все отменить. И отменяла. Потом было стыдно и тяжело, так как я понимала, что никакие мои дела не стоят того, чтобы рушилось доверие ребенка. Поэтому старалась, как бы ни уставала, делать “Детский час” вечерним делом номер один. Дочка потом рассказывала, что вспоминала о “Детском часе” весь день и это воспоминание поддерживало ее и вселяло уверенность. И еще. “Детский час” позволял ей самой творить. Она весь день его придумывала. В таком виде мы проводили “Детский час” до подросткового возраста. Потом форма поменялась: мы стали много гулять вместе и разговаривать, но потребность в полном внимании, быть выслушанной, понятой и принятой такой, какая есть, осталась. Потребность в любви», – заканчивает свой рассказ эта удивительная женщина.

А вот интересный пример того, во что превратился «Детский час» у одной американской мамочки.

В семейных группах она узнала, что дети – существа подавляемые. Они живут по законам, которые устанавливают взрослые, и эти законы не всегда для них подходят. Так, в доме этой мамы всегда был идеальный порядок и стерильная чистота, и от домашних требовалось этот порядок поддерживать. Предельная аккуратность, опрятность – вот что витало в атмосфере этого дома. Отношения в семье были сложные, мама жаловалась на неуправляемость дочки, на плохой контакт.

Придя с очередных занятий и узнав о «Детском часе», о том, как это важно, мама решила ввести это полезное дело в свою семью. Рассказала шестилетней дочке, и вот теплым июльским утром они принялись за дело. Мама, как и положено, ничего сама не предлагая, с интересом ждала, что же предложит дочка. Было это в загородном доме, и перед домом на лужайке после ночного дождя образовалась лужа. И вот нарядная, чистенькая и очень опрятная девочка подводит маму к этой луже и начинает в ней плескаться, предлагая маме сделать то же самое. Представляете мамины чувства? Изумление, смятение, злость и раздражение шли чередой. В другой раз она бы попросту выдернула ребенка из лужи и наказала за испачканное платье. Но что она расскажет на занятиях? Задание по проведению «Детского часа» надо было выполнять! И она решила смириться и идти до конца. С принятием этого решения стало интересно, а что же будет дальше? Следуя за ребенком, мама вошла в лужу. Дочка ободряла ее: «Хорошо, мамочка!» И они стали брызгаться вместе. Восторгу ребенка не было предела! Денек был солнечный, жаркий и вода в луже после дождика была теплой. Вдруг дочка в эту лужу садится и тянет за собой маму. Отступать некуда, это «Детский час», надо идти за ребенком, и мама, после некоторого колебания, так как в голове звучит масса запретов: «Так нельзя, это неправильно, мы же испачкаемся, там полно микробов», расслабившись и пустив ситуацию на самотек, садится рядом, и они со смехом и криками начинают там возиться и брызгаться. Так весело маме уже давно не было! Наигравшись вдоволь, грязнущие, они, взявшись за руки, идут к дому, и столько любви и обожания во взгляде дочери… А сколько тепла к своему ребенку в душе у самой мамы! И еще она чувствует себя победителем, потому что была абсолютно свободна и счастлива! И не важно, сколько запретов было при этом нарушено. Оказывается, иногда приятно быть такой вот нарушительницей запретов! Вечер в этой семье прошел удивительно мирно: дочка была ласковой, любящей и совсем не упрямой. Контакт был восстановлен.

Позже, уже на занятиях, когда чувства схлынули и пришло осознание того, что же произошло, эта смелая мама сделала для себя важное открытие: требование полного порядка и абсолютной чистоты было невыносимо для ее ребенка, это было подавлением, и именно она, мама, подавляла. Естественно, что дочка упрямилась и конфликтовала. Эта история не только многому научила маму, но и стала подарком для всей родительской группы там, в Америке, а потом и для нас, в России.

Родители часто спрашивают: «Ну хорошо, мы поняли, как проводить “Детский час” с маленькими детьми, но не скажешь же подростку: “Давай поиграем?” Что такое “Детский час” для подростка? Как уделять время подростку?» Да, действительно, подростки не всегда хотят идти на контакт со взрослым. Они, как животные, должны сначала осторожно разведать атмосферу – безопасно ли? Вот сейчас я скажу: «Мама, давай попьем чайку», а там посмотрим, после легкого разговора, расположена ли мама слушать о сокровенном. Если, например, как всегда: «Ты сам виноват в том, что случилось. Такой же безответственный, как и твой папа», то не стоит и начинать. Во многом от нашего настроя зависит, станет ли подросток говорить о том, что его сейчас волнует. (Здесь уместно вспомнить условия хорошего контакта.) Главное – проявить искренний интерес к своему ребенку! И сделать все, чтобы ему с нами было безопасно.

Еще одно интересное задание для вас, дорогой читатель или читательница. Понаблюдайте, пожалуйста, какими способами ваш ребенок приглашает вас к контакту? Просит погладить спинку? Сделать массаж перед сном? Или хочет, чтобы вы присели рядом, плечом к плечу, и послушали, как он играет на гитаре? Это может быть приглашением к контакту – через физический контакт устанавливается контакт душевный. А может быть, ему хочется, чтобы вы вместе с ним послушали только что купленный диск? Если первая фаза прошла успешно, ваш сын или ваша дочка почувствовали себя в полной безопасности – дальше уже и по душам поговорить можно.

Одна мама вспомнила такой случай. Ее сын очень любил песни Виктора Цоя и постоянно делал попытки привлечь ее интерес к этому исполнителю. Однако маме все было недосуг. Но однажды, узнав о том, что дети таким образом приглашают взрослых к контакту, она решила отложить все свои дела, сесть и послушать. Это и было то самое особое время для подростка. В последнее время отношения их были трудными, напряженными. Надо было что-то менять, и мама решила не отмахиваться, как всегда, от предложения сына, а принять его. И вот уже они сидят бок о бок и слушают хрипловатый голос: «Восьмиклассница…» И мама с трудом, но удерживается от критики, которая здесь и сейчас будет совсем некстати. И столько благодарности было в глазах сына, когда они прослушали всю кассету, столько забытого тепла вдруг возникло в их чувствах друг к другу, что ее усилия стоили того. После этого им еще долго не хотелось расставаться, и они, чувствуя эту удивительную близость, перебрались в ванную, так как было уже за полночь и все домашние легли спать. Там и слушали дальше, делясь впечатлениями. Были близость, любовь, доверие, взаимопонимание. Это было такое нестандартное событие в семье, которое позволило восстановить утраченный контакт и потом долгое время с удовольствием вспоминалось сыном. Вспоминается и сейчас, хотя сыночку уже тридцать!

Как видите, подросток, желая быть выслушанным, любит выбирать не всегда удобное для нас время – поздний вечер или ночь. А кто сказал, что будет легко?

И еще. Контакт – это всегда отсутствие суеты. Известно, что главное средство для разрешения подростковых проблем – выслушивание. О, как хочется нам при этом возражать, убеждать, поправлять, наставлять, критиковать, давать советы… Но давайте попробуем на этот раз просто выслушать и понять. И никуда не торопиться. Давайте поступим не «как всегда»! И если ваша дочка или сын при этом чувствовали себя с вами так расслабленно, что смогли обругать несправедливого учителя или поплакать от обиды на подружку, то считайте это своей большой победой!

Итак, в чем разница между «Детским часом» для малыша и «Особым временем» для подростка? В том, как это время будет использоваться ребенком: маленькие дети предпочтут игру, дети постарше – разговоры или прогулку. Вот рассказ одной бабушки о том, как проходил их детский час: «Внуку моему четыре года. Я осознанно решила проводить “Детский час”, когда узнала об этом. Игру предлагает он, я только подчиняюсь. Мы уже не первый раз играли в дорожную пробку. Я была фурой, которая встала поперек дороги и затормозила движение. Он – милиционером. Руководил, властно покрикивал – был явно доволен своей ролью. Так мы играли примерно час, и нам было хорошо вдвоем. Но самое удивительное произошло потом. Внук попросил всех членов семьи: маму, меня, папу, дедушку встать в круг и обнять друг друга. “А теперь поцелуйтесь!” – сказал он». В семье стало больше любви и тепла, и инициатором этого был четырехлетний ребенок, которому уделили внимание.

Родители, проводящие «Детский час» со своими детьми, отмечают, что с ребенком стало легче договориться, он вдруг начал проявлять заботу, внимание. «Раньше, когда я просила сына-подростка подойти к магазину и дотащить тяжелые сумки, он мог опоздать и встретить меня уже у дверей дома, а сейчас не опаздывает», – поделилась своим успехом одна из женщин, которая осознанно стала уделять своему сыну время.

Многие дети используют «Детский час» как психотерапевтическую сессию, где, разряжаясь, можно избавиться от страхов, к примеру. Как этот мальчик, который был милиционером. Видимо, он был когда-то напуган такой дорожной ситуацией и использовал время «Детского часа», чтобы, проиграв ее, освободиться от своего страха.

Звонит мне моя приятельница, прошедшая «Родительский класс», и с воодушевлением рассказывает о том, как помог «Детский час» ее сослуживице. У пятилетнего ребенка, до недавнего времени не мочившего постель, вдруг которую ночь постель мокрая. Встревоженная мамочка, естественно, стала искать выход и, узнав об «Особом времени для ребенка» и о том, как оно помогает справляться с детскими проблемами, стала ежедневно проводить «Детский час». Через десять дней энурез бесследно исчез!

Регулярно проводимый с ребенком «Детский час» – прекрасное средство лечения детских неврозов. Но лечит он не только тело, душу, но и отношения. Удивительно? Да не совсем. Известный американский психотерапевт Вирджиния Экслайн практикует игровую терапию уже много лет, добиваясь замечательных успехов при работе с детскими проблемами: страхами, неуверенностью, замкнутостью, недоверием к миру и многими другими. Самое главное, чему учатся дети на ее сеансах, – это принимать самостоятельные решения и быть ответственными за них. «Обычно терапевт ведет себя таким образом, который подразумевает подтверждение защиты и безопасности ребенка и возможности изучить не только комнату и игрушки, но и себя самого через данный опыт и взаимодействие. У ребенка появляется привилегия сравнить себя с самим собой. И в результате такого опыта самоисследования, опыта “я-вовзаимодействии-с-другими”, опыта саморазвития и самовыражения он учится принимать и уважать не только себя, но еще и других, и научается использовать свободу с чувством ответственности», – пишет Вирджиния Экслайн в книге «Игровая терапия» (Экслайн, 2007. С. 99–102).

Вот еще один пример того, как помог «Детский час» маме (назовем ее Елизавета) трехлетней девочки Иринки (все имена изменены). Елизавета жаловалась на то, что Ира часто ноет, ходит за ней хвостиком: «Прилипает ко мне, как пластырь, ни минуты покоя. Да еще нытье постоянное. Сил никаких нет!» Ситуация изменилась после того, как в этой семье «Детский час» стал привычным и регулярным ритуалом. Наигравшись с мамой всласть, ребенок теперь спокойно играет сам. При этом мама рассказала дочке, что есть время для нее и есть время, которое мама может потратить на себя. И девочка спокойно согласилась с этим, как с вполне справедливым правилом. Мама счастлива: «Какое это облегчение! У нас стали совершенно другие отношения: больше любви и уважения, признательности и благодарности друг к другу. О чем я не устаю говорить Ирочке!»

Хорош «Детский час» еще и тем, что мы, стремясь к равноправным отношениям с ребенком, как уже упоминалось, с полным правом можем уделять время себе, как в предыдущем примере. Если у ребенка есть особое время, то и у взрослого оно тоже есть: «Вот это было время для тебя, а теперь мое время. Я хочу поговорить с подругой, погулять, заняться собой. Не мешай мне, пожалуйста». Это будет справедливо и понятно для ребенка. Он будет учиться заботиться о себе на вашем примере. Родительский труд не бывает легким, и нам обязательно нужно время для себя. Чтобы отдыхать, восстанавливаться, удовлетворять свои потребности. Кому нужна замученная, издерганная, недовольная жизнью мама или вымотанный папа? Нельзя, растворяясь в ребенке, жить его жизнью на 100 %, забывая о себе. Потому что потом, когда он подрастет и вы скажете ему: «Я всю жизнь на тебя положила», вы можете услышать: «А кто тебя просил?» И будет прав. Но это уже совсем другая история.

Упражнения для родителей

1. Что вы чувствовали в детстве, когда вступали в контакт со взрослыми?

2. Вспомните, пожалуйста, случаи хорошего контакта со взрослыми. Были ли это родители? Что было нужно для хорошего контакта?

3. Как ваш ребенок приглашает вас к контакту?

4. Что вы чувствуете, идя на контакт со своим ребенком?

5. Что вы чувствуете во время контакта?

6. Кто первый прерывает контакт? Вы или ребенок?

Выводы

1. Контакт устанавливается каждый раз заново.

2. Для контакта необходимо время.

3. Для контакта требуется безопасная атмосфера.

4. Для контакта с ребенком нужно наше полное внимание и интерес.

Глава 2
Эмоциональная разрядка в семье. Опасные и безопасные способы

 
…Слезы лить! Как сладко вылиться
Горю – ливнем проливным!
 

М. Цветаева

Эмоциональная разрядка как восстановительный процесс. Стереотипы, мешающие разрядке. Ритуалы, стимулирующие процесс коллективной разрядки. Опасные и безопасные способы эмоциональной разрядки.

Никто не станет спорить, что дети намного эмоциональнее взрослых. Они и плачут громче, от души, и смеются во весь голос. А уж злятся… Понаблюдайте как-нибудь внимательно за малышом, который разряжается. Что-то в его жизни произошло. Предположим, он упал и сильно ударился. Ему и страшно, и больно… Сначала он будет плакать, кричать. Затем, если взрослые ему это позволят, станет дрожать и покроется потом. И будет это продолжаться, если процессу разрядки не препятствовать, всего несколько минут. (Нам же иногда кажется, будто проходит вечность!) А потом вдруг все пройдет, и он, оживленный и веселый, уже не испуганный, побежит куда-то по своим делам. Этому малышу повезло – взрослые не прервали его эмоциональную разрядку, и он чудесным образом избавился от страха и боли.

Да, поистине удивительно устроен человек! Мудро. Все есть у него для того, чтобы восстанавливаться после эмоциональных травм и оставаться здоровым. Важно только не мешать. Как замечательно энергично кричат новорожденные! Врачи считают, что крик развивает, прочищает легкие. Недаром все так радуются крику только что родившегося младенца. Причем и мальчики, и девочки в нежном возрасте одинаково яростно протестуют, если они голодные или мокрые. И способность плакать у них одинаковая, так как они имеют одинаковые слезные каналы. Никому и в голову не придет сказать младенцу мужского пола: «Ты же мальчик, не плачь!». Что-то происходит уже потом, когда мальчик подрастает и взрослые, воспитывая мужественность, запрещают ему плакать. Делают это очень по-разному: «Прекрати реветь, ты же не девчонка», «Стыдно! Такой большой, а плачешь!», «Ишь, нюни распустил», «Будешь плакать – тебя заберет медведь», «Мужчины не плачут!» Отвлекают: «Смотри, птичка летит», «А что это у меня в руке?» Это все достаточно мягкие способы и запреты на выражение чувства обиды, горечи, боли. Бывают же не только жесткие, но и жестокие способы остановить этот живительный процесс: «Если ты не перестанешь плакать – выпорю. Сейчас же заткнись!» И мужчины перестают плакать. Они разучились. Вспоминается мужественное лицо Штирлица в исполнении замечательного актера Вячеслава Тихонова. Вот уж кто не дает волю чувствам! Но ему выражать свои истинные чувства было нельзя потому, что он был разведчиком в тылу врага. Но мы-то у себя на Родине! «Скупая мужская слеза» – стереотип из той же серии.

И что делают наши мужчины, когда на душе нестерпимо больно? Правильно, они пьют. Или курят. Или употребляют наркотики. Но не плачут. Естественный природный механизм восстановления от травм утрачен. Неудивительно, что мужчины живут меньше женщин. Женщины могут снимать стресс вкусненьким или ходить по магазинам, расплачиваясь за отсутствие эмоциональной разрядки и возможности выговориться лишним весом и ненужными вещами. Конечно, не дают плакать не только мальчикам, но и девочкам. Например, так: «Слезами горю не поможешь», «Не плачь, а то сердце болеть будет», «Если ты будешь плакать, то и я заплачу». Может быть, кто-то еще помнит гадкую «девочку-рёвушку» из стихотворения Агнии Барто (написанного вместе с Павлом Барто).

Девочка-рёвушка

 
Что за вой? Что за рёв?
Там не стадо ли коров?
Нет, там не коровушка –
Это Ганя-рёвушка
Плачет, заливается,
Платьем утирается…
Уу-уу-у!..
‹…›
Тут сбежался народ,
Чтоб узнать: кто ревёт?
Кто всё время плачет?
Что всё это значит?
Видят – девочка стоит,
Очень странная на вид:
Нос распух, что свёкла,
Платье всё промокло.
Оо-оо-о!.. Уу-уу-у!..
– Что ты плачешь, рёвушка,
Рёвушка-коровушка?
На тебе от сырости
Плесень может вырасти.
 

Ну очень отрицательный образ! Над девочкой все издеваются, дразнят. Никто не относится к ее плачу как к естественному проявлению горя или обиды. Спокойно, расслабленно… Никто не поинтересовался, не проявил участия. Помню, что и в моем детстве плачущего ребенка кто-нибудь непременно дразнил «рёвушка-коровушка». И тогда к горю ребенка примешивалось еще и чувство стыда. Как это может сказаться впоследствии? А так, что уже и нет рядом тех, кто называет тебя рёвушкой-коровушкой, а в твоей голове всякий раз, когда ты начинаешь плакать, звучит это обидное прозвище, и ты заталкиваешь свои чувства обратно. Помнишь, что плакать стыдно. Как сказала мне одна женщина: «Я никогда не плачу, не умею».

Однако вернемся к вопросу о прерывании разрядки. Кажется, ну что страшного в том, что мы иногда говорим своим детям такие невинные фразы: «Будешь плакать – тебя заберет Баба-яга», «Учись держать себя в руках», «Что ты плачешь, как маленький?» и т. п. Но если они, эти стереотипные фразы повторяются часто, то могут сыграть роль так называемых родительских посланий или предписаний и сформировать определенный стереотип переживаний, поведения, прерывания своей эмоциональной разрядки. Возникнет страх разрядки. Возьмем, к примеру, послание «Если ты будешь плакать, то и я заплачу». Эта фраза произносилась каждый раз, когда плакала маленькая Оля. И мама действительно начинала похныкивать, на ее глазах появлялись слезы. Девочка, которая так хотела быть хорошей, понимала, что расстраивает маму и потому, когда начинает плакать, она как-то вдруг перестает быть хорошей. Разве хорошие девочки расстраивают своих родителей? Конечно, нет. Значит, это она не права, она нехорошая. И еще. Мамино настроение зависит от нее. А может быть, и не только мамино? Получается, для того, чтобы маме было хорошо, я всегда должна быть в хорошем настроении, а слезы, боль, негодование прятать.

Оленька выросла, вышла замуж, но стереотип реагирования сохранился и перерос в эмоциональную зависимость. Она старательно маскировала свои негативные переживания перед родными, чувствовала себя виноватой, если вдруг ей хотелось поплакать: ведь она могла расстроить мужа. И еще она знала, что именно она отвечает за чувства других, за так называемую погоду в доме. И теперь, когда муж был весел, веселилась и она, но если он был недоволен или расстроен, у нее тут же портилось настроение. В голове вертелась одна фраза: «Что я сделала не так?»

Да все так, милая Оленька, просто это его чувства, и они ему зачем-то нужны, и ты тут совершенно ни при чем. Ты не отвечаешь за чувства других людей! Дети, как правило, предпочитают высмеивать плачущих. Особенно старшие братья и сестры. Вот так в процессе воспитания (иногда его называют «социализация» или «окультуривание» – процесс, в результате которого ребенок усваивает социальные и культурные нормы) разрушается восстанавливающий процесс разрядки. А почему, собственно? Кому это мешает? Откуда это пошло, и кому все это нужно? Почему воспитанный ребенок – это обязательно тихий и послушный? Потому что так удобно взрослым? Конечно, «сидит в углу, его не видно и не слышно, никому не мешает». Удобный ребенок…

Люди боятся громкого плача. В момент, когда плачет ктото рядом, нам становится неуютно. Кажется, что непременно нужно что-то сделать, вмешаться. Трудно не прерывать процесс разрядки даже тем, кто знает о его восстанавливающем действии. Вот рассказ одной мамы: «Мы пришли домой с прогулки, и наша маленькая дочка, ей год и три месяца, описалась в коридоре. Я стала менять ей колготки, и вдруг она начала плакать. Вот просто так, ни с того ни с сего. Упала на пол, стала кричать, заходиться в плаче. Мне было очень трудно не начать ее успокаивать, и я бы точно раньше прервала разрядку, засунув, например, ей соску в рот. Но тут я поступила по-другому – отнесла ее на диван, села рядом и с любовью смотрела на нее. Пыталась взять ее за руку, но она отталкивала меня. Сердилась. Прибежала испуганная бабушка, начала суетиться, но я твердо остановила все ее попытки прервать плач. Это было для меня настоящим испытанием – смотреть, как в плаче заходится ребенок, и ничего не предпринимать. Минуты казались вечностью. Прошло, как мне показалось, минут двадцать. В конце концов дочка протянула ко мне ручки, мы обнялись, она успокоилась. Мы вместе пошли в ванную, умылись, и через пару минут она уже играла как ни в чем не бывало. Даже сейчас не могу без слез вспоминать это. Но я твердо верила, что таким образом помогаю своему ребенку».

Эта мама одержала огромную победу над своим стереотипным поведением, прерывающим эмоциональную разрядку. «Но зачем все это было нужно? Что это дало?» – спросите вы. Попытаемся разобраться. Малышка два месяца назад пошла в ясли. И хотя она находится там только полдня, для нее отрыв от мамы – травма. И смена колготок – это был только повод отплакать накопившиеся обиды и страхи. Мы никогда не узнаем, о чем так сильно плакала девочка: обида ли это на маму, которая привела ее в незнакомый дом к незнакомым взрослым и к каким-то незнакомым детям и оставила, разрядка ли это того напряжения, которое связано с режимом и непривычной пищей, или кто-то толкнул, отнял игрушку, а поплакать от обиды тогда не дали. Все эти страхи, обиды накопились и благодаря маме выплеснулись. Не осталось негативного, зафиксированного в мозгу негативного опыта. Неудивительно, что поведение девочки стало более свободным, смелым, это отметили и воспитатели в яслях. Вот такая поучительная история. Поучительная еще и потому, что в ней наглядно проявилось то, что травма и ее эмоциональное отреагирование разнесены во времени. Травма была в прошлом, и сейчас не травмирующая ситуация, а, наоборот, исцеляющая. И все благодаря разумному поведению мамы! И еще. Для нас время, когда плачет наш ребенок, представляется вечностью. Но это обычно занимает максимум несколько минут.

Другая мама решила принять эту такую трудную для многих разрядку слезами, позволив своей четырехлетней малышке выплакаться до конца. При этом ей было интересно выяснить, сколько же времени дочка будет плакать. Она стала про себя отсчитывать секунды, продолжая с любовью смотреть на плачущего ребенка и держа ее за ручки. Оказалось, что и минуты не плакал ребенок! Для полной разрядки, после которой дочка, улыбнувшись, сказала: «Ну все! Пойду поиграю!» – хватило пятидесяти секунд!

Радуйтесь, когда плачет ребенок, – на ваших глазах происходит удивительный природный процесс! И любовное внимание с позиции взрослого: «Я понимаю, что с тобой происходит. Я тебя люблю. Ты можешь плакать столько, сколько тебе нужно», будет большой поддержкой для ребенка. Только не утешайте привычными словами: «Не стоит так расстраиваться!» – или поглаживаниями, похлопываниями. Лучше просто обнимите.

Не бойтесь плача ребенка, а учитесь у него: как вкусно, с полной отдачей это делается. Дети – наши учителя! Однако не всякий плач ребенка можно считать разрядкой. В первые месяцы жизни плач новорожденного имеет сигнальную функцию и призван удовлетворить потребности ребенка. Причем плач имеет разную окраску: при запаздывании кормления усиливается двигательная активность и в крике проявляются нотки обиды, изменяется ритм дыхания (голодный плач), при тугом пеленании отрицательная реакция выражается в натуживании, как будто ребенок хочет освободиться от пут, в плаче присутствует гнев. По-иному плачет ребенок, если не удовлетворена потребность в общении и ему хочется, чтобы взрослый был рядом, взял на руки (Кушнир, 1993. С. 17–23). Чуткая мама, имеющая хороший контакт с ребенком, без труда разбирается в этом. Родителям прекрасно известен также плач-манипуляция ребенка. Будет плакать до тех пор, пока не получит желаемое: конфету, игрушку и т. д. (Подробнее о способах манипуляции см. главу 5.)

Итак, есть плач-разрядка, сигнальный плач (первые месяцы жизни) и плач-манипуляция. И реагируем мы на плач в этих случаях по-разному. В первом – помогаем разрядиться своим любовным вниманием, во втором – действуем (берем на руки, кормим или меняем подгузник), в третьем – не прерываем разрядки и не позволяем собой манипулировать. Хорошо известно, что слезы клиента на консультации – подарок для психологаконсультанта. Потому что клиент в этом кабинете оставил часть своего горя или обиды.

В одном журнале я прочитала, что слезы радости и горя имеют разный химический состав. В слезах горя, обиды имеются вещества, негативно влияющие на организм человека. С этимито веществами мы и расстаемся при плаче. Вот почему при потере близкого человека его непременно нужно оплакать. Раньше и у нас, особенно в деревнях, где люди находятся ближе ко всем естественным природным процессам, была особая культура проводов усопшего. У человека, потерявшего родственника, было много помощников, которые и обмоют покойника, и приготовят его в последний путь, и соберут поминальный стол. Вспоминать покойного, горевать, плакать – вот чем должны заниматься близкие. А еще были плакальщицы, которые так причитали, что не заплакать было просто невозможно. Они искусно стимулировали своим плачем процесс групповой разрядки. Да и как не заплачешь, например, при таком плаче:

Плач по матери

 
Вы подуйте, ветры буйные,
Разнесите пески желтые,
Ты откройся, гробова доска,
И откройся, точа белая,
Вы откройтесь, очи ясные,
Развернись, уста медовые,
Размахнитесь, руки белые,
Уж ты стань, родима матушка,
Я пришла тебя спроведывать,
Ты скажи-ка, родна матушка,
Как поднять нам малых детушек?
Увела с собой и батюшку,
Мы остались круглы сироты,
Горьки, горьки, горемычные,
Глупы люди понабаются,
И вороны понаграются.
Ты прости-ко, родна матушка,
Ты прости-ко, родный батюшка!
 

Хорошая плакальщица ценилась, и приглашали ее даже из других деревень. И таких плачей в русской культуре было множество, на все случаи жизни: по тетушке, по свекрови, по рекруту, плач невесты. Подробнее о них можно прочитать в книге Владимира Бахтина (Бахтин, 1978). К сожалению, сейчас в городах человек, потерявший близкого, занят суетой, оформлением бумаг, и погоревать-то по-настоящему некогда и не с кем. Люди боятся сильного выражения и своих, и чужих чувств. И не плачут по-настоящему. А еще на поминках употребляют алкоголь, что уж совсем недопустимо. Пьем, вместо того чтобы чувствовать. И это прямой путь к горю патологическому (Черепанова, 1997. С. 51–57), ибо непережитое горе – психоэмоциональная травма, которая может сделать жизнь человека невыносимой. Сколько слез нужно пролить, чтобы печаль стала светла, а ушедший человек вспоминался с легкой грустью? Сколько времени потребуется? Иногда год, иногда больше… А особенно остро ощущается потеря в первые сорок дней. И именно в этот период важно, чтобы у человека была эта возможность поплакать на чьем-то плече, при чьем-то участии.