Текст книги "Честь таланта. О литературе и России"

Есенин и есенинцы

Книжные прилавки, как, впрочем, и продовольственные, нынче ломятся от изобилия. Торговля бойко идёт – оптом и в розницу, с рук и с лотков. Но вот что удивительно: когда начинаешь анализировать «ассортимент», то и в духовной «пище», и во всякой иной замечаешь явное преобладание суррогатов, западных поделок и подделок. Народ, покрякивая, перемогает искусственное вскармливание, демонстрируя в очередной раз необъяснимую миру загадочность русской души и тела. Отечественный же «товаропроизводитель» – колхозник, фермер или писатель – тем временем ловко брошен на произвол судьбы. Мол, рынок для всех: у нас и дети в рекламе снимаются с малых лет, приучаются потреблять и вырастают экономистами…

Вот и книги в дорогих респектабельных магазинах, книги в богатых переплётах, глянцевых суперобложках, нет-нет да и разочаруют. Потратишься на том любимого автора, а там – корректорские ошибки, про комментарии издатели и слыхом не слыхивали, на предисловие им бумагу жалко тратить… Кушайте «сникерсы», господа читатели!

Отправимся же в Институт мировой литературы имени А.М. Горького (ИМЛИ РАН), где люди спокойно и методично продолжают выполнять свою работу. Работа эта – научные исследования, изыскания, а также подготовка к изданию собраний сочинений отечественных и зарубежных классиков. Мой собеседник – знаменитый есениновед, литературовед Юрий Прокушев. Он – главный редактор Полного (академического) собрания сочинений Сергея Есенина (Полное академическое собрание сочинений Сергея Есенина в 7-ми томах, М., изд-ва «Наука» и «Голос». Вышли: 1-й том – сентябрь 1995 г., 2-й том – апрель 1997 г., 3-й том – март 1998 г., 4-й том – февраль 1996 г., 5-й том – апрель 1997 г. Остальные тома выйдут до конца 1998 года).

Неизвестный Есенин

– Юрий Львович, у меня в руках – пять прекрасных книг – пять уже вышедших томов академического собрания сочинений. Скажу прямо: книги не по-есенински увесисты…

– Да, вы правы. Со страниц нашего издания (а оно – седьмое по счёту «Собрание» поэта) предстанет «полный» Есенин, со всеми текстами, без изъятий и пропусков.

Так сложилась моя судьба, что ещё в 1958 году я вместе с сёстрами поэта выпустил большой том произведений Есенина, где впервые были напечатаны очерк «Железный Миргород» об Америке, целый ряд ранних стихов. Потом я участвовал во всех шести собраниях, которые вышли до академического издания.

Помню, как здесь же, в ИМЛИ, в 1958 году по решению ЦК началась подготовка первого научного издания. Была создана Есенинская группа, тогда её возглавил Зелинский[2]2
     Корнелий Люцианович Зелинский (1896–1970) – литературовед, теоретик группы конструктивистов; Зелинский неоднократно обращался в отдел культуры ЦК КПСС с просьбой снять фактический запрет, существовавший в 1934–1953 гг., на публикацию книг Сергея Есенина.

[Закрыть]; я готовил вместе с сестрой поэта, Екатериной Александровной, первый том. Вскоре пятитомник вышел гигантским, полумиллионным тиражом. Издание разошлось очень быстро – был большой интерес читательский, я бы даже сказал, народный. Через несколько лет дополненное собрание переиздали.

В 1967 году я работал в ленинградских архивах. Институтом русской литературы руководил тогда известный учёный Василий Базанов. С ним-то я и поделился идеей о создании академического издания. Редколлегию возглавил Шолохов, кроме исследователей в неё вошли поэты Василий Фёдоров, Михаил Исаковский… Но дальше дело не двинулось. На то были объективные причины – мы попытались опередить время, серьёзной научной базы «под издание» ещё не существовало. Но работа, конечно, даром не прошла. В преддверии 90-летия поэта началась подготовка научного шеститомного собрания. Это было хорошее издание – результат сотрудничества ИМЛИ и Худлита. Мысль же об академическом собрании всё-таки меня не оставляла.

– Но академические издания не делаются за год-два… Иногда на это уходят десятилетия!

– Когда в 1989 году на заседании Учёного совета нашего института мной было внесено предложение о подготовке к 100-летию поэта Полного академического издания его наследия, то, конечно, были скептики, сомневающиеся. Но большинство коллег, директор института Феликс Кузнецов к замыслу отнеслись с пониманием. И вот уже почти девять лет, каждый вторник, здесь, в ИМЛИ, собирается на заседания Есенинская группа. Бывают и споры, и разногласия, и размолвки, но вот результат нашего многолетнего труда – у вас в руках. В моём портфеле – оригинал-макет 7-го тома (первая книга), а до конца года издание будет завершено – выйдет 6-й том и вторая книга 7-го.

– Вернёмся к увесистости томов. В чём отличие вашего академического от предыдущих?

– Первое – соблюдение (максимальное) авторской воли, авторского замысла при подготовке поэтом в 1925 году трёхтомного «Собрания стихотворений» и вместе с тем исчерпывающая полнота издания – вот что прежде всего определяет композицию академического собрания сочинений Сергея Есенина, количество и состав томов. Издание «делится» как бы на две части: первая (1–3 тома) – произведения, отобранные Есениным для своего трёхтомного «Собрания». Вторая часть (4–7 тома, последний в 2-х книгах) – все остальные произведения поэта, выявленные к настоящему времени, а также письма, телеграммы, автобиографии, отдельные записи, деловые бумаги и другие авторизованные документы. Хочу заметить, когда мной была предложена именно такая композиционная структура и состав академического собрания, то не все, кто участвовал в обсуждении и принятии такой структуры, согласились с ней. Некоторые (Вдовин[3]3
  Виталий Александрович Вдовин (1929–2002) – историк, исследователь творчества Сергея Есенина.


[Закрыть]и др.) отстаивали чисто хронологический принцип построения. Всё проверяется практикой. Сегодня, когда академическое собрание близко к завершению, особенно очевидно, что выбранный нами жанрово-хронологический принцип построения с научно-текстологической точки зрения себя полностью оправдал.

– Как я понимаю, первые пять томов включают в себя все художественные тексты. А остальные тома?

– В 6-м томе читатель сможет познакомиться с полным эпистолярным наследием Есенина. Это прекрасная автобиографическая проза, своеобразная повесть и, если хотите, – роман в письмах о жизни поэта. Полагаю также, что исключительный интерес у читателей вызовет 7-й том. Он выходит в двух книгах. Достаточно сказать, что в первой книге, кроме всех автобиографий и автобиографических заметок поэта, кроме частушек, собранных и записанных Есениным в своё время на родине – в рязанском краю, кроме бесед и интервью поэта, литературных манифестов и деклараций, которые он подписывал, впервые появится раздел «Дарственных надписей», куда войдут тексты более 280 дарственных надписей поэта, которые он делал прежде всего на своих книгах. Поражает широта круга адресатов, кому поэт дарил свои книги, журнальные публикации своих стихов или автографы, а также книги других авторов; среди тех, кому посвящены дарственные надписи, – родные и близкие Есенина, известные писатели и поэты, деятели искусства, журналисты: Александр Блок, Леонид Андреев, Максим Горький, Андрей Белый, Сергей Городецкий, Тициан Табидзе, Юрий Балтрушайтис, Николай Клюев, Сергей Клычков, Сергей Конёнков, Владимир Кириллов, Пётр Чагин, Евгений Замятин, Борис Пильняк, Владислав Ходасевич, Илья Эренбург и многие другие.

А во второй книге этого же тома чего стоит только один раздел – «Рукой Есенина»!.. По примеру академического издания Пушкина мы стремились выявить, учесть и опубликовать здесь каждый автограф Есенина: отдельные «заготовки» к его художественным произведениям – поэтические строфы и строки, прозаические записи, а также наброски и планы его книг и сборников, автографы-подписи поэта на любом документе, заявлении, наконец, адреса и даже номера телефонов, записанные рукой Есенина. Более ста таких автографов будет напечатано впервые.

А другой раздел второй книги?!.. Аннотированное описание изданных и не вышедших по различным причинам книг и сборников поэта. Не может не удивлять и одновременно радовать, что за десять лет, всего за десять, поэт, начиная с «Радуницы», выпустил 30 своих книг и подготовил трёхтомное собрание стихотворений.

Но, пожалуй, самое поразительное – это число книг и сборников, которые Есенин предполагал и собирался выпустить. Некоторые из них были почти готовы к печати, сохранились их вёрстки, гранки; о некоторых можно судить по их предполагаемому содержанию, композиции, составу, о некоторых – по заключённым Есениным издательским договорам, о других мы узнаём по анонсам и объявлениям в печати. Всего таких несостоявшихся выявленных изданий поэта, с описанием их истории, оказалось 80 названий! И это-то за десять лет! Трудно поверить! Но – это факт документальный!

Как же напряжённо, с какой творческой отдачей поэт работал! И заметьте, какая требовательность к себе. Помните его стихотворные строки о том, что он дал не то, что мог дать, дал то, что «давалось ради шутки». Ничего себе. Хороша «шутка»!

Второе отличие. Это, не побоюсь этого слова, высочайший уровень текстологической подготовки издания. Впервые все есенинские тексты, входящие в «Собрание», – стихи, поэмы, проза, критика, письма и др. – сверялись фронтально со всеми известными автографами Есенина, другими рукописными источниками, всеми прижизненными изданиями поэта, хранящимися как в государственных архивах и библиотеках, так и в личных собраниях и коллекциях. В результате в есенинские тексты были внесены уточнения. Они были освобождены от издательских ошибок и оплошностей.

А выбор основного источника, по которому то или иное есенинское произведение печатается в «Собрании», а творческая история каждого текста! Эта кропотливая, скрупулёзная, объёмная текстологическая работа для читателя практически неведома. Но она при подготовке академического собрания была наиглавнейшая. Судите сами. За девять лет работы наша Есенинская группа регулярно вместе с членами редколлегии обсуждала подготовленные составителем к печати тексты, каждый случай предлагаемых поправок и уточнений; рассматривался также текстологический историко-литературный и реальный комментарий к каждому произведению. Всего таких заседаний и обсуждений состоялось более трёхсот! Как правило, продолжались они три-четыре часа, а то и больше.

И знаете, порой накал споров и дискуссий, касающихся того или иного текста, а иногда выбора окончательного варианта одной строфы, и даже одной строки, а в ней одной буквы, был столь высок, что, казалось, вот-вот «загорятся» стены в нашей «знаменитой» шестой комнате. Вот вам один лишь пример. Касается он гениальной есенинской поэмы «Чёрный человек». А в ней – всего одной буквы, в одной строке! Помните, во второй строфе поэмы есть строки:

 
Голова моя машет ушами,
Как крыльями птица.
Ей на шее ноги
Маячить больше невмочь.
 

В такой редакции эти строки были напечатаны в подготовленном самим поэтом трёхтомном издании «Собрания стихотворений». Оно вышло вскоре после смерти Есенина – в 1926 году, тогда же, в той редакции поэму напечатал журнал «Новый мир», а вот в «Бакинском рабочем» в январе 1926 года при публикации появилась другая редакция этих строк, вернее, всего лишь одной строки: «Ей на шее ночи». Вскоре после этого среди исследователей творчества Есенина – писателей, поэтов – возник спор, связанный с разночтением в этой строке слова «ноги» или «ночи». Каждый «доказывал» свою правоту. Дискуссия эта то вспыхивала, то затихала. Особенно острой она стала с выходом в 60–70-х годах Собраний сочинений Есенина. Возникла она и при подготовке академического собрания. Причём первоначально Наталия Игоревна Гусева, готовящая текст поэмы «Чёрный человек» для 3-го тома, в состав которого поэма входила, основываясь на двух печатных вариантах десятой строки и исправлении буквы «г» на «ч» в «наборном экземпляре» «Собрания стихотворений» поэта, выдвинула «гипотезу» о двух вариантах «десятой строки», считая при этом, что последний вариант – это «Ей на шее ночи». Исходя из этого, она предложила и поначалу активно отстаивала свою позицию: печатать десятую строку следует якобы в последней редакции: «Ей на шее ночи». Но, как говорится: истина – всегда конкретна. Так вот: к счастью, сохранился автограф «Чёрного человека». Было решено провести его текстологическую экспертизу, особенно десятой строки, во главе с опытнейшим текстологом, членом редколлегии академического издания, возглавляющим текстологическую комиссию Российской академии наук, – доктором филологических наук Лидией Дмитриевной Громовой. Нами, вместе с Наталией Игоревной Гусевой, был тщательно исследован автограф «Чёрного человека». В результате тщательной текстологической экспертизы было выявлено и неопровержимо установлено, что букву «г» Есенин писал так, что её можно читать и как «г», и как «ч», а вот букву «ч» он везде писал так отчётливо, что её никак нельзя, невозможно принять за букву «г» и спутать с ней. А если так, то методом исключения можно было прийти только к одному выводу: поскольку «ч» невозможно принять за «г», в десятой строке автографа «Чёрного человека» мы имеем не «ч», а – «г». Таким образом, остаётся только одна авторская редакция этой строки: «Ей на шее ноги». С результатами и выводами текстологической экспертизы вынуждена была согласиться составитель тома. На основании заключения экспертизы, после всестороннего обсуждения этой сложной текстологической проблемы, было принято единогласное решение редколлегии и членов Есенинской группы печатать десятую строку «Чёрного человека» в академическом собрании: «Ей на шее ноги». Так была поставлена окончательная «точка» в многолетнем научном споре. Как видите, текстология – наука точная!

Третье. В издании – не только полнота художественных текстов, но и полнота всех других редакций и разночтений.

Впервые будет напечатан полный свод вариантов. Например, сохранился, к счастью, черновой автограф поэмы «Пугачёв». Все варианты расшифрованы. Это многомесячный результат напряжённой работы текстологов. Достаточно сказать, что объём всех вариантов строф и строк поэмы в четыре раза больше окончательного текста «Пугачёва»! Общий объём вариантов в 3-м томе, где напечатаны большие поэмы Есенина, составил более 250 страниц! Так наглядно и убедительно опровергается весьма расхожее и устоявшееся в прошлом мнение, что Есенин писал легко, что он не работал над стихами, чуть ли не в голове всё слагал… Вот, взгляните на раздел вариантов того же 3-го тома. Здесь – до двадцати, а то и более вариантов всего лишь одной строки мы можем увидеть!

Четвёртое. Научное комментирование. До нашего издания оно тоже было, но отражало прежний уровень есениноведения. Теперь в каждом томе по 160–200 страниц научного комментария. Он связан с историей текста, с прообразами героев, с датировкой. Впервые в комментарии даётся обзор прижизненной литературной критики поэта. Только поэме «Инония», после её выхода в 1918 году, было посвящено свыше 60 критических статей, отзывов и заметок. А в них – и литературная борьба, и эстетика, и экономика, политика тех лет.

– Весь фон.

– Совершенно верно. Мы широко привлекли мемуарную литературу, материалы зарубежной прессы. Назову одну цифру. Объём всего нашего издания – 200 авторских листов. Из них 85 – отведено научному комментированию.

– Колоссальный труд! И наверняка в его орбиту вовлечены сотни людей…

– У нас ведь в стране, помимо научного, существует ещё и народное есениноведение. По России десятки народных музеев поэта – в Липецке, Североморске, Вязьме, Иркутске, Уфе, Саратове, Туле и т. bд. Есть и международное общество «Радуница», которое возглавляет известный есениновед и библиофил Николай Юсов. Когда мы начали работу, я предложил к ней привлечь народное есениноведение. Поначалу иные коллеги на эту затею смотрели косо, как бы свысока. А сейчас трудно представить, что мы смогли бы без них обойтись.

Но главное, в нашем коллективе – прекрасные учёные. Назову лишь некоторых. Лидия Дмитриевна Громова – специалист экстра-класса по текстологии, авторитетнейший член нашей редколлегии. Кстати говоря, она ещё и главный редактор академического собрания сочинений Льва Толстого. Заслуживают всяческой благодарности и Сергей Кошечкин – старейший есениновед, молодой учёный Максим Скороходов, составители и комментаторы томов Сергей Субботин, Александр Захаров, Наталия Гусева, Николай Юсов… В редколлегии у нас – племянницы поэта Наталья Васильевна и Светлана Петровна Есенины, прекрасный поэт Валентин Сорокин.

– Возможно, я ошибаюсь, но исторически сложись так, что вокруг Есенина традиционно объединяются русские литературоведы. Академическое издание предполагает наличие абсолютной научной беспристрастности. Наверное, её трудно соблюсти в данном случае?

– Ничуть! Когда любишь кого-то по-настоящему, то и к другим относишься с пониманием. Есенин – «заколдованная» фигура нашей литературы, тайна души русской. Понять гения, художника до конца может только его народ. Это не значит, что африканцы или англичане не могут заниматься Пушкиным. Но сколько бы мы ни бились с Шекспиром, как ни издавали и ни исследовали, лучше, чем англичане, мы в нём не разберёмся. Есенин – глубоко национален. Он видел и судьбу крестьянства, и судьбу всей России, и исторические катаклизмы века, и радости, и его трагедии.

Сергей Есенин – думаю, как никто – поэт соборный. Он объединяет всех! Так будет, пока живут его творения. У нас в редколлегии – грузин по национальности Георгий Ломинадзе; Лев Адольфович Озеров, к сожалению, рано ушедший из жизни… Нам не грозит субъективизм. Те, кто понимают, что не соответствуют критериям объективной научной строгости, кто излишне субъективистски индивидуален, – сами отходят от работы. Правда, таких единицы. В целом же научный потенциал нашего коллектив высок.

– Академических изданий русских поэтов мало. Очень мало! Есть Пушкин, Лермонтов, незаконченный Некрасов, Блок. Есенин – первый русский поэт XX века, который будет полностью издан академически. Это ведь неслучайно? Ни в жизни, ни в литературоведении случайностей нет.

– Да. Во всём есть закономерность. Наше издание востребовано временем и народом. По-всякому называют наше время, чаще всего – смутным… Что говорить, в XX веке корабль с названием «Россия» прошёл через такие шторма, через такие кровавые буруны, что диву даёшься, как он держится на плаву. А он – держится! И разве не спасительное знамение всем нам, что в начале века появляется такой уникальный поэт, как Есенин?! Ведь в нём наиболее полно отразился русский характер – с неисчерпаемым «чувством родины», с буслаевщиной, с разинщиной, с широтой взгляда на мир, с покаянием и душевностью. Помните: «Стеля стихов злачёные рогожи, / Мне хочется вам нежное сказать». И это в стихотворении, которое называется «Исповедь хулигана»!

– Чем больше вы рассказываете о том, как готовилось академическое собрание, тем больше у меня возникает желание спросить: неужели всё так происходило, без особых трудностей, без острых конфликтных ситуаций, без проблем, которые порой, казалось бы, почти невозможно было разрешить? Ведь по опыту подготовки научных собраний сочинений писателей, не говоря об академических, известно, как порой тяжело и со скрипом разворачивается эта работа. Неужели вас всё это миновало?

– Хочу заметить, что в какой-то мере я затронул эту проблему. Но скажу откровенно, посчитал возможным, прежде всего, попытаться сказать, в чём особенность и новизна академического Есенина от других изданий поэта, включая составление, текстологию, комментирование. Но вы правы: это, так сказать, надводная часть айсберга, если так можно сказать. Есть у нашего «академического» айсберга и подводная часть. Это не только чисто научные проблемы, но, по-своему, оказавшиеся подчас тупиковыми, экономически-организационные, касающиеся финансирования, издательской базы, материального обеспечения и др.

Эта тема, как мне представляется, особого плана, особого разговора. Но раз она возникла, коснусь её вкратце: о финансовом обеспечении академического собрания Есенина. Были трудности, поначалу – сложнейшие. Первый том был подготовлен к печати, а денег на его издание не было. Стучались во многие двери. Безрезультатно. Помогло 100-летие поэта. По мере его приближения удалось по частям «развязать» этот узел. В конце концов деньги были найдены. Решён этот вопрос был на самом высоком правительственном уровне.

Совсем непросто продвигались и организационно-творческие вопросы. Об их остроте свидетельствует следующий факт. Однажды мне пришлось поставить вопрос перед дирекцией таким образом: либо полное доверие мне, как главному редактору и руководителю Есенинской группы, либо я вынужден буду сложить с себя эти обязанности. Правда, довольно быстро было найдено дирекцией института обоюдоприемлемое решение и, как говорится, всё встало по своим местам. Но что было, то было! И не это главное! Главное то, что работа близится к завершению! И сегодня мы нацелены на будущее. Впереди: подготовка и выпуск «Летописи жизни и творчества Есенина» в трёх томах, «Есенинской энциклопедии», многотомной истории жизни, творчества, судьбы поэта, рассказанной его современниками, двух томов «Литературного наследства» Есенина, четырёх томов есенинской библиографии. Это пятилетний план научно-исследовательской работы Есенинской группы, одобренный Учёным советом ИМЛИ.

Позволю ещё отметить следующий момент. Никого из наших замечательных поэтов не принижая – ни Блока, ни Маяковского, ни Пастернака, ни Василия Фёдорова, – всё-таки хочу сказать: весь XX век прошёл под поэтическим знаменем Есенина, так же как весь XIX был озарён светом гения Пушкина.

Два поэта

– Два века русской поэзии. Два поэта – Есенин и Пушкин. Ещё в 1973 году, 25 лет тому назад, вы, Юрий Львович, поставили эти два имени рядом. По тем временам – шаг дерзкий.

– Вы знаете, когда в середине пятидесятых годов я стал говорить в своих печатных работах о том, что Есенин великий национальный поэт, многие ведь тоже эту мысль не восприняли. Более того, изрядно потрепали мне нервы и «помяли» бока. Но вот прошло время. О чём тут спорить?! Теперь каждый школьник знает: Есенин – поэт великий, гениальный.

Надо же хоть чуть-чуть забегать вперёд, если хочешь чего-то достигнуть…

К сожалению, как-то так сложилось в восприятии, что Есенин, да, самородок, талант, но Пушкин!.. Это Солнце! А вы посмотрите, как они мистически, знаково вошли в литературу. Мне не однажды довелось писать и говорить об этом. В 1814 году в «Вестнике Европы» за подписью «Александр Н.к.ш.п.» впервые было напечатано стихотворение Пушкина «К другу стихотворцу». Ровно через сто лет, в 1914 году, в журнале «Мирок» за подписью «Аристон» было впервые напечатано стихотворение Есенина «Берёза».

Так сомкнулись эпохи. Поэты словно руки пожали друг другу через столетие. Помните есенинский ответ на анкету о Пушкине? «Пушкин – самый любимый мною поэт. С каждым годом я воспринимаю его всё больше и больше, как гения страны, в которой я живу». Понимаете, если отбросить старые, превратные представления и «легенды», то мы увидим, что в судьбе поэтов, их детстве, юности, первых литературных шагах, в их программных произведениях есть удивительно много общего.

Детство Пушкина. Детство Есенина.

Дворянский сын. Крестьянский сын.

Подмосковное имение Марии Алексеевны Ганнибал – бабушки Пушкина по матери, которая более других занималась воспитанием своего внука.

Деревенская хата на Рязанщине, где провела свою жизнь Наталия Евтеевна Титова – бабушка Есенина по матери, более других опекавшая своего внука в детстве.

Вот мы с вами идем в глубь творчества, жизни Пушкина и Есенина и счастливо открываем для себя множество внутренних связей и точек «пересечения» двух поэтов, начиная с их детства и юности.

 
С младенчества дух песен в нас горел,
И дивное волненье мы познали, —
 

скажет Пушкин, вспоминая в стихотворении «19 октября» годы своего детства.

 
Родился я с песнями в травном одеяле.
Зори меня вешние в радугу свивали, —
 

напишет о себе, своём детстве Есенин в стихотворении «Матушка в Купальницу по лесу ходила…».

У каждого из поэтов своё неповторимое детство и отрочество, но было в нём главное – встреча с родиной, родной землёй, родным небом, с родной русской природой. А раз это произошло, случилось, то в каком бы веке ни жил поэт – тропа призвания у него одна, материк один – Россия, Русь, Родина. И Пушкин как никогда современен сегодня со своей силой, звучностью:

 
Сильна ли Русь? Война, и мор,
И бунт, и внешних бурь напор
Её, беснуясь, потрясали —
Смотрите ж: всё стоит она!
 

И Есенин непобедим со своею пронзительной, тоскующей нежностью:

 
Спит ковыль. Равнина дорогая,
И свинцовой свежести полынь.
Никакая родина другая
Не вольёт мне в грудь мою теплынь.
 

Мы с вами можем долго говорить о двух Пугачёвых – пушкинском и есенинском, о двух замечательных поэтических энциклопедиях своего времени – «Евгении Онегине» и «Анне Снегиной», о параллелях в лирических и гражданских стихах… Огромен и непререкаем для Есенина был авторитет Пушкина.

Вместе с тем позволим себе особо подчеркнуть: продолжая, развивая, обогащая традиции Пушкина, Есенин оставался и был прежде всего сыном своего века, своей эпохи… Я глубоко счастлив, что могу с ещё большей убеждённостью, чем 25 лет назад, повторить: Россия Пушкина, Россия Есенина.

В нашем институте мы начали подготовку к научной конференции, которая так и будет называться – «Пушкин и Есенин». Хотим провести её здесь, в ИМЛИ, в самом начале следующего года, до всех основных торжеств, «громов», посвящённых 200-летию со дня рождения Пушкина.

– Для многих людей эти два поэтических имени сомкнулись теперь не только в сознании, но и в реальной, повседневной жизни. В июне 1924-го Есенин читал у памятника Пушкину:

 
Но обречённый на гоненье,
Ещё я долго буду петь…
Чтоб и моё степное пенье
Сумело бронзой прозвенеть.
 

И вот к 100-летию Есенина памятник поэту на Тверском бульваре был открыт. Наверное, есть в этом высшая справедливость. Так складывается, что пусть через годы, через десятилетия, но каждый поэт получает тот памятник, которого заслуживает, которого достоин…

– Да. Я в этом смысле верю в судьбу, в её предначертания. Хотя я человек не сугубо религиозный, но считаю, что у каждого человека есть Бог в душе… Мы десятилетиями шли к этому памятнику! Когда я приехал к скульптору Анатолию Бичукову в мастерскую, то был сразу очарован нашим Есениным. Летящий Есенин, очень красивый, современный, не какой-то там пастушок или хулиган. Красивый поэт, как его родина – Россия.

Рассказывать, как мы боролись за этот памятник, как добивались президентского указа о праздновании 100-ле-тия Есенина (скептики говорили: вы что? По 100-летию Пастернака указа не было!) – это целая эпопея, отдельная история, но Бог помогал. И в Ленинграде тогда скульптуру с первого раза отлили – рабочие удивлялись, – уникальный случай. Привезли памятник в Москву, 2 октября установили. И – рядом с Пушкиным. Понимаете? Но вот так встал…

И я имел счастье, выступая на открытии памятника, положить к его подножию 1-й том академического собрания…

Неизвестный Прокушев

Разумеется, полное собрание сочинений – тоже памятник Есенину, но не в бронзе, а в слове. Мы, читатели, это хорошо понимаем. Но есенинские тома стали памятником и главному редактору собрания, моему собеседнику Юрию Прокушеву.

Скульптор всегда остаётся в тени. Юрий Львович – лауреат Государственной премии РСФСР имени М. Горького, есениновед, автор нескольких десятков книг, одним словом, человек известный, вдруг открылся мне с совершенно неожиданных сторон.

Прокушев современен (но не конъюнктурен). В любые времена он занимался своим любимым делом. Времена проходили. Оставались книги, музеи, памятники – зримые результаты не напрасно прожитой жизни. Шагая в ногу с компьютерной современностью, к 100-летию Есенина он подготовил первый компакт-диск поэта. «Я влез во всю эту технику, и в диск вошло 780 авторских листов текста, все наиболее интересные издания поэта, вся лучшая мемуарная и критическая литература; там же звучит голос поэта, запись симфонической поэмы Георгия Свиридова “Памяти Сергея Есенина”, романсы в исполнении Веры Прокушевой; там же 200 фотографий, вся библиография… Очень интересно!»

Прокушев молод – ему скоро исполнится 78 лет. «Мне иногда друзья говорят: пора писать мемуары. Я отвечаю: рано. Я ещё не такой старый человек, у меня уйма работы! Если посмотреть мой день – в шесть утра встал и пошёл, пошёл, пошёл… Я работаю с 17 лет! Конечно, у меня есть слабости, недостатки. Но я никому в жизни не завидовал, никого не предал, очень многим помог, не требуя ничего взамен. Потом, у меня хороший окоп дома – моя семья. С Верой Георгиевной уже отпраздновали золотую свадьбу. Интересы у нас во многом общие – она создательница музыкальной есенинианы. В своё время она окончила Гнесинский музыкальный институт. Более 30 лет выступала на сцене со своими сольными концертами: Мусоргский, Чайковский, Рахманинов, Танеев, Мясковский… Русская песня. Наш сын Владимир – талантливый врач, учёный-методолог, внучка Наташа – студентка, будущий доктор, светлый наш огонёк – правнук Никита. Семья – спасение. Я ведь иногда сам от себя устаю…»

Прокушев лишён стереотипов. «Наше академическое собрание выходит в издательстве “Голос”. Они быстро всё делают, книги красивые. Оформлял художник Борис Лавров. Я ему говорю: “Боря, сделай так, чтобы человек брал в руки том собрания, как святую книгу, библию души. Без этих трафаретных берёзок, сини, сусальности”. Поначалу все спорили, не соглашались. Как это – Есенин и вишнёвые тома. А это мы с Верой Георгиевной такой цвет выбрали. А теперь говорят: оформление прекрасное. И все как будто именно этого и хотели. Так бывает. И не только с Есениным…»

Прокушев независим. «Понимаете, я пишу в своих книгах о тех, кто мне близок и дорог. Я никогда не воспевал “секретарскую литературу”, зацелованных критикой поэтов. Конечно, я говорил о них, о Евтушенко и Вознесенском, допустим, но совсем в другой тональности, предчувствуя их творческое увядание. Я пишу о поэтах нелёгкой судьбы, о поэтах настоящих, а не конъюнктурных, и знаю: их время обязательно наступит, как пришло время Есенина, как, полагаю, уже не за горами, придёт время поэта-пророка Василия Фёдорова».

Прокушев упорен. Любимое выражение – «мы дотюкаем!». «Памятник в Москве открыли Есенину? Открыли. Музей в Строченовском переулке открыли? Открыли. К академическому собранию десять лет шли – и вот книги у вас в руках. Не спеша, без суеты, а дело идёт, идёт… К любому времени надо относиться с пониманием – борьба есть борьба! Я привык к тому, что, за какое бы дело я ни брался, друзья поначалу говорят: это невозможно. Сейчас наш есенинский фонд задумал издание новой литературной газеты “Есенин и мы”. Вы мне внушаете: раскрутить такое издание сейчас немыслимо, все “ниши” заняты. А я говорю: посмотрим!»