Текст книги "Живые чернила"

– Истеричка, – шикнула она, собираясь пойти наверх, чтобы одеть ребёнка.

– Ага, а я Оливер, – он услышал, что она сказала, и ответил, не оборачиваясь. Миа встрепенулась и хотела ответить, но ее брат вовремя вернулся с улицы.

– Холодно, еще и мокро! Чикаго, я дома, – сам себе причитал тот, растирая плечи. – Мелкая, я могу в душ сходить? И шмот надо постирать. Bien? ³

– Да. Возьми у этого что-нибудь, – она удобнее обхватила Кевина и пошла к лестнице. Мальчик прижался к ней, постарался обнять её одной рукой и положил голову на грудь матери. Это успокоило женщину, она почти перестала думать, как её раздражает собственный муж. Куда приятнее думать о крошечном сыне, так мило выражающем свои чувства.

Спустя десять минут, когда Миа только закончила с едой для ребенка и начала заниматься обедом, в кухне появился Мик, довольный, согревшийся под горячей водой. Он смешно выглядел в майке и штанах, которые ему дал Оливер – мужчина был немного ниже и крупнее, поэтому одежда сидела на нём несуразно. Это позабавило Мию, она прыснула, когда увидела брата.

– Чего? – он хмыкнул, почесал голову, зарылся пальцами в чёрных кудрявых волосах.

– Смешно выглядишь. Еще такой чёрный, ты там не обгорел?

– Неа. А что у тебя на голове? – спросил он, нахмурившись. Продолжил изучать рукой собственную шевелюру.

– А что? – Миа не поняла его. Быстро вытерев руку о полотенце, она коснулась своих волос, поправила их. – Волосы?

– Волосы у тебя были раньше, а сейчас фигня какая-то.

– В смысле? – она оторопела от таких слов. Быстро подошла к одному из шкафчиков и посмотрела на себя в стекло на дверце. Все было как обычно. Женщина повернулась к брату. – Что не так?

– Зачем ты так себя изуродовала? Зачем постриглась? – после этих слов Миа раздраженно вздохнула и закатила глаза. – Серьёзно, зачем? – в кухню вошел Оливер. Он полностью собрался и был готов ехать на работу. – Эй, Банч, скажи ведь, что у неёе не волосы, а непонятно что?

– М? – он сначала посмотрел на Мика, а затем на Мию. – А, да. Мерзкое каре. Жаль, меня не было рядом, когда твоей сестре пришла в голову идея так ужасно постричься, – он направился к холодильнику.

– А вам не кажется, что это моё дело? – нахмурилась женщина. Она скрестила руки на груди и требовательно смотрела на мужчин. – И чем же ты тогда вдохновился, если оно такое ужасное, м? – требовательно спросила она у Оливера.

– Тогда волосы лежали так, что не было понятно, что это КАРЕ, – с пренебрежением он сказал последнее слово. Достал из холодильника бутылку воды, начал ее открывать, глядя на жену.

– Ты всё ещё её рисуешь? Не надоело? – фыркнул Мик, чтобы разрядить обстановку. Он заметил, что намечается новая ссора, своим вопросом постарался перевести тему.

– Нет, не надоело. Внешне твоя сестра изменяется. Жаль, внутри такая же стерва, как и была, – безралично ответил Оливер. Внимательно оглядев Мию, перевел взгляд на Мика, а затем приложился к бутылке. Миа фыркнула на это и ухмыльнулась, опустив взгляд на стол, где лежали продукты. Она хохотнула, готовясь ответить.

– Ребят, ну прекратите, – протянул Мик, по очереди глядя на них.

– Истеричке этой скажи, – хмыкнула Миа, продолжая готовку.

– М, так это я начал истерить, как пришёл? – Оливер не собирался сдаваться. Он старался для их общего ребёнка, он все продумал, а им еще недовольны. Миа пожала плечами и в очередной раз закатила глаза.

– Слушайте, хватит, – вмешался её брат. Он скрестил руки на груди и, покусав губу, произнёс. – Может, вам, и правда, лучше развестись?

– Чего? – одновременно спросили Оливер и Миа. Они отвлеклись от испепеления друг друга и посмотрели на Мика. Тот пожал плечами.

– Да вы ж цапаетесь из-за пустяка.

– Мы и раньше цапались из-за пустяков, но тогда тебя это не смущало, – произнесла Миа.

– Потому что тогда у вас не было ребёнка, – Мик кивнул на Кевина, почти закончившего с едой в бутылочке. Он сидел в детском кресле и с интересом наблюдал за происходящим. Понял, что на него обратили внимание и стал поочередно всех разглядывать. – Вы-то привыкли, вы взрослые люди. Хотя я не уверен в этом, но да ладно. А он ведь маленький. Почему он должен страдать от ваших разборок?

– А откуда ты знаешь, что я подала на развод? – негромко спросила женщина.

– Мне мама позвонила и минут десять в трубку причитала, что моя сестра ужасно себя ведёт. Сказала, что ты никого не слушаешь. Попросила, чтоб или я, или Майк тебя в чувства привели, но теперь мне кажется, что ты все делаешь правильно. Лучше уж пусть ребенок живет с одним родителем и видится со вторым, чем постоянные ссоры у него на глазах.

На несколько минут все замолчали. Оливер и Миа, пристыженные словами Мика, смотрели по сторонам, думая о том, что он только что сказал, мужчина наблюдал за ними. Неужели, все настолько плохо, если он говорит об этом в такой манере? Он не верит, что всё может быть иначе? Даже Мие стало не по себе. Она уже привыкла, что её пытаются отговорить, но когда брат поддержал её в стремлении развестись, она засомневалась. Все время, что они молчали, слышались тихие смешки Кевина, он уже закончил есть и играл с пустой бутылочкой.

– Ты так думаешь? – Миа осмелилась заговорить первой. Посмотрела на брата. – Мы не сможем жить вместе?

– Ну а ты сможешь засунуть свой характер куда поглубже, если это понадобится? – он не получил ответа на вопрос, Миа снова опустила глаза. – Вот. И муж твой тоже не будет этого делать, я уверен. Вы оба любите вашего общего сына, но этого, видимо, недостаточно для вас, чтобы прекратить строить из себя обиженных и оскорбленных, – в тоне не было плохих эмоций, но обоих родителей уколола эта фраза. – Тогда смысл?

– Мм… Да, наверно, ты прав… Хоть кто-то меня поддержал, спасибо, – Миа постаралась улыбнуться, хотя ей все еще было неприятно.

– Охренеть, спасибо, ты очень помог, – шикнул Оливер раздражённо, с шумом ставя бутылку на стол. Он закрыл лицо руками и глубоко вздохнул. Резко поднял взгляд на Мика. – Нахрена ты это сказал? – процедил Оливер, скрестив руки на груди. – Я грёбанных шесть недель думаю, как остановить это, а ты взял и сказал ей, что все ОК. Ты нормальный? – с вызовом спросил он. Мик скривился.

– Вижу я, как ты думаешь. Она прийти не успела – вы уже психуете.

– Конечно, психуем! – рявкнул Оливер. Вздрогнули все, включая ребёнка. Он выронил бутылку из рук, испугавшись, закусил губу и сжался. Стал негромко хныкать.

– Придурок, ребёнка напугал, – шикнула Миа, быстро беря малыша на руки. – Ну-ну, моё солнышко, не надо плакать… – стала его обнимать и целовать в лоб.

– Да, мы психуем, Мик, – повторил Оливер уже тише, но с такой же интонацией. – Я психую, потому что я понятия не имею, как заставить твою сестру забрать заявление. Она психует, потому что хочет, чтобы всё быстрее кончилось, и я не трепал ей нервы. Как тут не истерить, скажи?! Или ты думаешь, если я начну с ней соглашаться – она в раз станет милой и всё простит? Да, конечно, она только больше злиться начнет.

– Так ты поэтому постоянно ругаешься со мной? – злобно фыркнула Миа, продолжая успокаивать сына. – Эй, мелочь, ну ты чего? Тихо-тихо, мама не даст тебя в обиду.

– Нет, я ругаюсь потому, что ты меня бесишь, – быстро ответив ей, Оливер опять глянул на Мика. – Не скажу, что все шло идеально, но у меня хотя бы шанс был. Теперь же его нет. Спасибо, – он оглядел кухню, посмотрел на полуготовый обед, на подрагивающего в руках жены мальчика. – Я не буду есть, сразу поеду, – вышел в коридор после этих слов. Ещё через несколько минут он закрыл входную дверь.

Оливер опёрся спиной на дверь и закрыл лицо руками. Радость сменилась апатией всего за двадцать минут, достаточно было поругаться перед Миком. Зачем он сказал так? Миа ведь теперь точно решит, что развод – именно тот выход, который ей был нужен, но это же неправда. Они должны сохранить семью ради сына, ради друг друга.

Взяв себя в руки, прекратив злиться, Оливер отправился на работу. Не будет же он отыгрываться на невиновных детях за то, что брат его жены – идиот, не умеющий молчать? В школе его снова окружили ученики, у которых он был руководителем проекта. Просмотр давно прошел, все недочеты были выявлены, теперь надо делать правки, часть из которых ученики сделали сами, но некоторые без совета учителя делать не хотели, поэтому между занятиями и после них Оливер помогал своим ученикам, забыв о собственных переживаниях.

Ехать домой не было никакого желания, ведь переживания вернулись, стоило закончить работу. Особенно после их прощания днём. О чем им теперь говорить, как общаться, как вести себя друг с другом? А Мик ещё у них или уже уехал? Надо бы и с ним поговорить, объяснить причину своего гнева.

Кемерон написал с предложением встретиться, посидеть всем вместе. Почему-то сейчас это вызвало в Оливере только раздражение. Никуда он не поедет. Друзья увидят его состояние, обязательно что-нибудь, да скажут. Особенно Кем, он молчать не будет, а уж если дело в Мие – и подавно. Оливер не хотел еще больше трепать свои нервы.

Мика не было в их доме, когда Оливер вернулся. Миа готовила в кухне, Кевин сидел там же в своем стульчике, увлеченно грызя игрушку. Услышав шаги, женщина на секунду обернулась, неловко кивнула и продолжила готовку. Оливер не знал, как поступить – просто уйти и заняться своими делами, или попробовать поговорить с женщиной? За день он понял, что не стоило кричать, он чувствовал, что тоже был виноват в произошедшем.

– Эй? – позвал он негромко, облокотившись на барную стойку. Подмигнул ребёнку. Тот улыбнулся, не вытащив изо рта игрушку.

– А? – Миа опять обернулась. Она закусила губу, думая о своём, глядя не на Оливера, а сквозь него. – Ты чего? – видимо, мысли были слишком серьёзными, если она говорила спокойно.

– Что-то случилось? – Оливер не мог не заметить её состояния.

– А… Да нет. Просто день сам по себе такой… Сумбурный весь. Сначала на работе, потом с тобой поругались, еще Мик. А сейчас… – она вздохнула и указала на ребёнка. – Он начал привыкать к городу. Это значит, что он опять будет капризничать перед сном. И… Зубы. Очень скоро они вновь полезут. Так что кончилась моя шикарная ночная жизнь, – она хмыкнула и пожала плечами. – А я только во вкус вошла.

– Да уж, – он поддержал её смешком. – Мм, наверно, мне стоило спросить у тебя, – неловко начал свою речь Оливер. Он не в первый раз признавал свою неправоту вслух, но каждый раз это было непривычно, поэтому и делал он это крайне неумело, – как ты отнесешься к краскам. Но они правда безвредные! Они для детей, чтобы моторику развивать. А ещё я не знал, насколько сильно мы всё запачкаем, поэтому и накрыл всё бельем, а то мало ли, – теперь он начал оправдываться.

– Всё в порядке, Оливер, – ей тоже было неловко признать, что она неправа, но она была в более выигрышном положении – можно было отвернуться к столу с продуктами, чтобы мужчина не видел её лица, чтобы можно было отвлечься и сделать вид, что очень занята. У Оливера такой возможности не было. – Я почитала про них, посмотрела упаковку. Да и всё сразу отстиралось.

Ни намека на легкость в разговоре не было. Она исчезла, стоило им поссориться, а Мику упрекнуть их в этом. Даже человеку со стороны кажется, что развод – лучшая идея. Неужели, у них всё так плохо? Эта мысль не позволяла им говорить так же, как они говорили ещё вчера. Вместо лёгкости и непринуждённости оба чувствовали стыд, а когда они находились в одной комнате, даже в воздухе ощущалось напряжение. Из-за него они стали сводить к минимуму общение, обращаясь друг к другу только по необходимости, и уже к концу недели их диалоги свелись к стандартным приветствиям-прощаниям и быстрому разговору о сыне. Даже ребёнок не мог помочь преодолеть появившуюся между его родителями стену – ни смех, ни слезы от режущихся зубов, ни шум, который он создавал во время игры, ничего не помогало. Его родители отдалялись друг от друга сильнее с каждым днём. Оливер продолжал лелеять мысли о возвращении жены, но теперь он ничего не мог сделать. Что бы он ни придумал, у него не получалось. Одна из идей, посетивших мужчину – напоминать женщине о том времени, когда у них все было хорошо. Он делал это каждый день, в разных мелочах – завтрак, уборка, поход по магазинам и даже общение с Линдой – во всем он пытался напомнить Мие, что раньше все было хорошо и что сейчас тоже может быть. Это выглядело глупо и странно, результата не было, Миа не собиралась менять своё мнение. Все это действовало как-то наоборот – в женщине появлялось только больше нервозности, она старалась поскорее прекратить всякий контакт с мужем, чтобы этот «идиотизм», как она говорила, закончился. Она стала искать недвижимость, квартиру или дом, куда можно переехать после развода, начала планировать бюджет своей новой семьи, приценивалась к мебели и бытовой технике. Оливера это злило, он показывал это всем своим видом, забыв, что такое спокойно дышать и не сидеть, напрягши все мышцы, от чего лишь накалял ситуацию, провоцировал мелкие перепалки. Мужчина ничего не мог сделать, никак не мог повлиять на Мию и никак не мог успокоить самого себя, что злило его ещё больше и заставляло нервничать ещё сильнее. Единственное, что ему пока удавалось – забота о ребёнке. По-крайней мере, ему так казалось, и никто его не переубеждал в обратном.

========== Жена и лучший друг ==========

Бессонные ночи давали о себе знать – Миа стала более раздражительной и нервной, могла грубо ответить или шикнуть, и Оливер старался держать себя в руках, хотя и он иногда не мог пересилить себя, отвечал жене её же поведением. Фырканье и нетерпеливые, раздражённые вздохи стали нормой, демонстративные хлопки дверями и почти полное игнорирование друг друга превратилось в привычное общение двух людей с тяжелыми характерами. Вскоре дошло до того, что за день они могли не произнести ни слова друг другу – было достаточно пары жестов, чтобы передать самую необходимую информацию, обычно о Кевине.

Сейчас малыш стал тем единственным звеном, которое объединяло Мию и Оливера. Из-за режущихся зубов мальчик капризничал и много плакал, плохо ел и спал, отказывался слушаться и хорошо себя вести. Миа старалась сделать всё, что она могла, чтобы облегчить страдания сына – она делала то же, что делала с ним ее мать, когда они жили у родителей, возила его к врачу, почти не оставляла малыша одного, но все её старания были тщетны. Кевин продолжал капризничать из-за болящих дёсен, периодически успокаиваясь, но затем снова начиная хныкать, а Миа теряла силы. Оливер не остался в стороне, подменял жену, успокаивал малыша, забирал его к себе в гостиную в переноске, чтобы женщина могла хоть немного отдохнуть. Ему тоже приходилось несладко, с ним Кевин не становился тише. Ребёнок все также жаловался на боль. В редких, очень редких случаях Оливеру удавалось отвлечь сына от боли, сбить температуру, и тогда утомлённый малыш засыпал, если это было ночью, или же мог поесть, поиграть, порадоваться жизни на руках у одного из родителей, а Миа была безмерно благодарна мужу за такой подвиг. Её благодарность была приятной, но ещё приятнее она бы стала, если бы за ней последовал отказ от развода, а его так и не было. Зато после благодарности вновь наступало полное безразличие.

– Ещё одной такой ночи я не выдержу… – прошептала Миа, качая уставшего от боли в зубах сына. Она сидела на постели, сонная и вымотанная, тяжело дышала и мурлыкала хныкающему ребёнку. Миа подняла глаза и посмотрела на мужчину, он стоял рядом с ней, скрестив на груди руки и думая, что можно сделать, чтобы малыш успокоился. – С мамой было проще, она знала, что делать…

– Ты не спрашивала у неё, что?

– Спрашивала. Я делаю то же самое, но у меня не выходит, – она вздохнула и опустила глаза. – Это значит, что я плохая мать?

– Что за бред?

– Мама говорила, что легко справилась со всеми тремя, когда мы маленькие были, а я даже с одним не могу, – с тоской протянула женщина, прижимая сына к груди.

– У моей мамы был один я, и, по-моему, ей было очень несладко, когда у меня зубы резались. Может, он просто в отца пошёл? – Оливер сел на пол перед женщиной. Она поджала губы и безразлично повела плечами, глядя на ребёнка. Тот снова захныкал, засунул пальчики в рот.

– Балабол твой врач, малыш. Гель тебе совсем не помогает, – она поцеловала сына в лоб и снова посмотрела на мужа. – Не холодно? – он сидел в одних штанах, ничего не надел наверх. Отрицательно закачал головой. Это можно было расценить, как акт заботы, но оба знали, что Миа спросила ради приличия, чтобы поддержать разговор. – Твоя мама не говорила, что она делала, когда у тебя зубы резались?

– А я не спрашивал, думал, что ты всё знаешь. Я спрошу завтра, – на это женщина снова только устало кивнула. Оливер и сам безумно хотел спать, и он бы мог спокойно встать сейчас и уйти вниз, но он не двинулся с места. Надо было что-то придумать, чтобы спать легли все сразу – и он, и Миа, и Кевин. – А что за гель?

– Анестетик, замораживает. Результата ноль, как ты видишь.

– Мм… – ещё пару минут Оливер без слов смотрел на сына, чешущего дёсны пальчиками, а затем он медленно встал и аккуратно взял малыша на руки. – Ложись, я с ним побуду.

Миа безропотно отдала сына и закрыла лицо руками, стала его растирать. Когда она открыла глаза, Оливера уже не было в комнате, в коридоре тоже было тихо, значит, они спустились вниз. Прежде, чем лечь, Миа решила поправить кроватку Кевина, чтобы мужчине было проще уложить его. Она расправила крошечную подушку, сложила вдвое одеяльце, повыше подняла мобиль, чтобы её муж не зацепил его своей головой и не разбудил ребёнка. Если, конечно, тот сможет уснуть. Закончив, она ещё немного прошлась по комнате, посмотрела в окно, где в ночи стояли точно такие же дома, в каком жили они сами. Свет уже нигде не горел, даже фонари на крыльце были погашены. Все спят, кроме семейства Банчей, у сына которых лезут зубы. Хмыкнув самой себе от этой мысли, Миа уже собралась лечь, пошла к постели, но дверь в спальню распахнулась.

– Укачай, пока он спокойный, – быстро и тихо произнёс Оливер, протягивая ей ребёнка. Миа торопливо и рассеянно взяла на руки сына и стала его качать, не понимая, что происходит.

– В чем дело? – прошептала она. Опустила взгляд на мальчика – он лежал с полузакрытыми глазами, пальчики всё ещё были во рту, а крошечные губки были темнее обычного. Миа посмотрела на Оливера. – Ты что с ним сделал? – шикнула она, продолжая качать ребёнка.

– Ягода! – шёпотом воскликнул тот.

– Какая ещё ягода?! – тем же тоном ответила она. – Ты идиот, что ли?! Какая ягода ребёнку?! – женщина стала раздражаться от такой халатности. Как можно было дать ребёнку аллергенный продукт? Настоящий идиот.

– Господи, да одна ягодка, что с неё будет?! Сама ему днём ложку целую дала. А эта замороженная, типа твоего геля, который нихрена не охлаждает. Короче, что нашёл в холодильнике. Помогает же! Да ты качай его, а не на меня смотри! – Оливер тоже взвился. Никакой он не идиот, можно не закатывать глаза, как она сейчас это сделала. Нашлась тут, мать года. А сама не додумалась до ягоды. Он скрестил руки на груди, отстранённо наблюдая за женой.

– А… – Миа снова посмотрела на Кевина. Тот начал посапывать, причмокивая пальцы. Женщина устало улыбнулась, видя спокойное лицо ребёнка. Вкусная ягода ему попалась, днём он с удовольствием съел положенную ему ложку ягодного пюре. Как бы эта ягодка ему ничем плохим не обернулась. Хотя что такого в одной ягодке, правда? Поняв, что беда миновала хотя бы на эту ночь, Миа облегченно выдохнула и продолжила улыбаться, рассматривая безмятежно спящего сына. Аккуратно поцеловала его в лоб и понесла к кроватке. – Спасибо, – прошептала она Оливеру, едва глянув на него. Все равно он не тянет на звание отца года. Тот кивнул. Уложив ребёнка и накрыв его, она посмотрела на мужа. – Хорошо придумал, молодец, – не тянет и всё, даже не стоит это обсуждать. – А теперь… Пожалуй, я посплю, ещё есть несколько часов до утра.

Оливер снова только кивнул ей и ушёл из спальни. Оставаться в одной комнате с этой истеричкой он не хотел, поэтому так быстро вышел. Неблагодарная, его помощь она тоже воспринимает, как должное. Нет, ну он должен помогать с ребёнком, это так, да, но сейчас же он спас её, можно сказать. Так что сложного в том, чтобы искренне поблагодарить? Быть может, у него ничего не выйдет, и они разведутся? Думать об этом не хотелось, но времени оставалось все меньше и меньше, а он даже не может вернуться к тому, что было у них до приезда Мика. И как-то уже даже не хотелось ничего возвращать. Стоит бросить эту глупую затею? Эта мысль впервые перестала казаться плохой.

Не изменились их отношения и на следующий день, когда ближе к вечеру Оливер пересказал Мие, что узнал от матери. «Спасибо, попробуем» – всё, что сказала ему его жена без намёка на какую-нибудь эмоцию. И на следующий день – «Хм, да, помогло. Позвоню и поблагодарю миссис Банч» прозвучало безразлично. Всё-таки, как может всё испортить одна фраза, сказанная не в том месте.

В воскресенье вечером, когда седьмая неделя подходила к концу, Оливер пришёл домой не один – с ним были его друзья. Сегодня будут показывать финальный матч, пропускать его никто не хотел, а собраться в баре не получилось бы – сразу же после игры Оливеру нужно работать, чтобы завтра отдать заказ. Он предупреждал Мию о гостях, правда, сказал только о Фреде, он не знал, что придут и Джеймс с Кемероном. Приём гостей был не самым тёплым.

– А этот что здесь делает? – с порога спросила Миа, увидев самого любимого друга своего мужа. Кивнула остальным. Кемерон злобно фыркнул, Джеймс и Фред только кивнули, постаравшись быть невозмутимыми. Им не хотелось вмешиваться в бессмысленные разборки.

– Решили вместе собраться. Ещё Мик сейчас придет. Ты против? – без эмоций ответил ей Оливер, проходя в гостиную. Плевать, против она или нет. – Ребят, входите. Сейчас стаканы принесу.

– Против, – женщина скрестила руки на груди. – Надо предупреждать, кто к нам придёт.

– Какая тебе разница, вы всё равно к моим родителям уедете! – не выдержал Оливер. Он навис над Мией, та деловито подняла голову, сильнее сжав руки на плечах. Они стояли посреди коридора, не пропуская гостей ни в гостиную, ни в кухню. Те были вынуждены стоять рядом и наблюдать за начинающимся скандалом.

– Но я же их вижу сейчас! Джей, без обид, – быстро бросила Миа Джеймсу.

– А вот и я! Двери закрывать научитесь, Банчи! – раздался голос Мика, хлопок входной двери. Он торопливо прошёл по коридору и остановился там же, где и остальные, не понимая, что происходит. – Чего стоим?

– Собирай ребёнка и уезжай в гости. Сама проблему создаёшь, – Оливер не обратил внимания на приветствие Мика. Он в упор смотрел на жену, сжав зубы. Она его достала своими претензиями. Всю неделю ходила недовольная, теперь ещё и это.

– Просто кто-то не в курсе, что живёт тут не один. Уже всё, готовишься к нашему отъезду после суда? – процедила та, вплотную подходя к мужчине. Задрала голову, глядя ему в глаза.

– Вы серьёзно? Я здесь второй раз, и вы опять истерите, – с раздражением вздохнул Мик. – Я пришёл смотреть футбол, а не мексиканские сериалы!

– Отвали! – в один голос воскликнули Оливер и Миа, посмотрев на него.

– Я вам сейчас так отвалю! – рявкнул Мик, разозлившись. Это привело в чувства спорщиков, встряхнуло оторопевших друзей. Растолкав всех на своем пути, он направился к гостиной и притормозил рядом с сестрой. – Еще раз мне так скажи что-нибудь, мелкая, – процедив это, пошел дальше. – Охерели в край.

– Нам уйти? – скривившись, спросил Джеймс.

– Нет, проходите, – быстро ответил Оливер, не дав Мие открыть рот. Фред и Джеймс последовали примеру Мика, Кемерон пошёл следом.

– ПМС-ная истеричка, – фыркнул он, поравнявшись с женщиной.

– Пошёл ты, мудак, – среагировала та.

– Так, хватит! Ты, – Оливер указал на Кемерона, – в зал, быстро. Ты, – посмотрел на Мию, – занимайся своими делами, – Миа хотела возразить, оскалилась, но Оливер её опередил. – Мне плевать, мы будем смотреть футбол.

Сказав это, Оливер ушёл в кухню за стаканами, а когда направлялся назад – не обратил внимания на жену, которая всё ещё стояла в коридоре, готовая ему ответить. Она попыталась привлечь его внимание, но тот не слышал её, полностью занявшись просмотром начавшегося матча. Раздражённо, с шумом вздохнув, Миа быстро собрала сына и уехала с ним к бабушке с дедушкой. Женщина надеялась, что по возвращении никого дома не будет, особенно Кемерона. И даже собственного брата видеть не хотелось. Она думала об этом по пути в гости, пока таксист вёз её и сына по вечернему Чикаго, но совершенно забыла, когда приехала к родственникам. Стоило войти в дом – миссис Банч осыпала невестку и внука радостными возгласами и поцелуями, до того была рада видеть этих двоих. В такой момент абсолютно нет желания думать, что происходит дома, поэтому Миа напрочь забыла об этом. Встреча со свекровью и сын на руках завладели её вниманием, а поэтому совершенно не было дела до чего-то другого.

По лицу, действиям, словам миссис Банч Миа понимала, что она хочет поговорить с ней о сложившейся ситуации, вразумить упрямую девочку, которая так глупо себя ведёт. Хочет, но не говорит. Быть может, боится усугубить ситуацию, а быть может, боится саму девочку. Как бы там ни было, миссис Банч не смогла пересилить себя, чтобы поднять этот вопрос, поэтому все их разговоры свелись к обычным женским темам, которые они обсуждали при встрече. Кевин, который был в доме бабушки и дедушки уже не один раз, освоился и, когда мама отпустила его на пол, стал самостоятельно исследовать территорию. Он ползал по гостиной, трогал всё, что плохо лежало, и даже ухитрился ускользнуть от маминого взгляда в коридор, где его и нашёл дедушка. Тот и провел большую часть времени с внуком, пока женщины беседовали.

Домой Миа вернулась в хорошем настроении. Разговоры со свекровью были не хуже разговоров с Линдой, в них была лишь одна разница – Линде она могла доверить более личные вещи, которые также касались и Оливера. С миссис Банч она не смела говорить об этом. Кевин уморился, играя с дедушкой и старым котом, поэтому он уже посапывал на руках у матери, не чувствуя никакой боли или дискомфорта от растущих у него во рту зубов. Уже дома Миа не стала долго тянуть и сразу же уложила ребёнка спать, пока была такая возможность. Тем более, друзья Оливера ещё не ушли, видеться с ними не хотелось. Не было желания ругаться.

За те пару часов, что шёл матч, Оливер тоже успокоился и забыл о перепалке. Как в старые времена, он сидел с друзьями и смотрел футбол, пил пиво и громко комментировал происходящее на экране. И плевать, что комментарии и крики его друзей, и особенно Мика, были громче – на то это и просмотр футбольного матча, чтобы выплеснуть свои эмоции. Их команда победила, счастью не было предела, они не могли остановиться, обсуждая это радостное событие. Оливер забыл, что ему надо работать, что у него горит заказ, а на очереди еще три. Слишком хорошо было обсуждать прошедший матч и просто общаться с друзьями.

Миа, сама того не желая, резко оборвала их общение, войдя в зал и попросив их вести себя потише.

– Ребёнок спит, не надо так кричать, – спокойно, но требовательно сказала она, скрестив руки на груди. Голосом и действием она показала, что ей глубоко плевать, будут сейчас на неё шипеть разгоряченные мужчины или нет – её сын устал и спит, это всё, что её волнует.

– Чего? – Оливер отреагировал сразу же, полный раздражения. Он не услышал слов, только уловил интонацию, поэтому был готов начать новый спор, но когда он повернулся, смысл сказанной ею фразы дошел до него. Кевин спит. Если он проснётся – плохо будет всем. Мужчина изменился в лице, понимающе кивнул женщине и посмотрел на остальных. – Давайте потише.

Фред согласно кивнул, опустошая стакан, а затем с извинениями глянул на Мию – у него тоже есть дети, и он знает, как легко лишиться спокойствия, разбудив ребёнка. Женщина благодарно кивнула в ответ, улыбнувшись. Мик с интересом усмехнулся, наблюдая реакцию Оливера – так быстро согласился с женой? Пытается подлизаться или же реально беспокоится о сыне? Как бы там ни было, это выглядело забавно. Джеймс непонимающе скривился, но потом тоже согласно кивнул – наверно, дети – это сложно. Так он подумал. Только Кемерон, когда соглашался вести себя тише, делал это с недовольством. Он закатил глаза и нервно вздохнул, а затем кивнул – так и быть, я буду тише.

– Будешь выпендриваться – сам пойдёшь его укладывать, – шикнул на него Оливер. Миа хмыкнула, продолжая стоять в проёме и наблюдая за происходящим. Сейчас она была согласна с мужем – если хоть кто-то разбудит ребёнка – она заставит этого человека укладывать Кевина спать на протяжении недели. Неповадно будет.

– Да какого… – с недовольством протянул тот, хватая свой стакан.

– Какого я вернулась в свой дом с сонным ребёнком? Ты это хотел сказать? – закончила она.

– Ой, свали отсюда, бесишь.

Женщина не стала ничего на это отвечать, ушла заниматься своими делами. В воцарившейся тишине постепенно пропало желание обсуждать матч, делиться впечатлениями, восклицать и рассказывать увлекательные истории, поэтому мужчины стали расходиться уже через двадцать минут после пары попыток продолжить разговор. Тем более, каждый внезапно вспомнил о важных делах, отодвинутых из-за просмотра матча. Например, Оливеру нужно было закончить заказ, что он и собирался сегодня сделать. Он проводил Фреда и Джеймса, а затем, унеся стаканы в кухню и попрощавшись с Миком и Кемероном, ушёл наверх, в свою мастерскую. Кем остался ждать Мика – тому внезапно приспичило выбрать себе книгу, которую он мог бы почитать в самолёте, пока летит к родителям.

Оливер не стал его дожидаться и ушёл к себе – не маленькие, сами найдут выход. В мастерской на мольберте уже стоял холст с наброском, который он сделал, когда был у своего заказчика. Так было как-то проще – встретился с человеком, сделал нужные штрихи, может, фото, если кажется, что можешь что-то забыть, а потом работаешь себе в своем режиме, как тебе удобно. И никто не будет нудеть и подгонять, говоря, что устал или рука затекла. Мужчина смотрел на свой набросок, допивая последние глотки пива, думая, с чего начать. Он взял в руки карандаш и сразу понял, с чего – заточить его. Да и не только его – почти все карандаши требовали заточки. Оливер сам себе хмыкнул, думая, почему он забыл о том, что его рабочий инструмент пришел в негодность и требует починки. Забыл и забыл, сейчас «починит». На столе не оказалось перочинного ножа, которым он всегда точил карандаши. Пошарив глазами по всей комнате, мужчина попытался вспомнить, где мог оставить его. Кажется, он что-то делал с ним в кухне. Да, вчера он им пользовался именно там. Прихватив с собой несколько карандашей, Оливер вышел из комнаты и направился в кухню, чтобы сразу заточить их там. Мусора меньше будет на рабочем месте.