Текст книги "Атака Джокера"

Я проснулся, открыл глаза и не сразу сообразил, где нахожусь. Надо мной качалась плотная зеленая листва.

– Хаски! – я повернулся и чуть было не упал.

Мы устроились на ночь в развилке какого-то старого толстого дерева с серовато-белым стволом и густой кроной. Хаски спал в самой середине развилки, свернувшись в маленький клубок.

– Хаски! – я тронул его за плечо. – Пора! Поднимайся!

Он открыл глаза и секунду смотрел перед собой, тупо моргая, как сова, которую днем вытащили из дупла. Потом уткнулся лбом в свои руки.

– Кошмар…

Я перелез на толстую ветку справа, повис на ней и, разжав руки, спрыгнул вниз.

Алюпластиковый ящик стоял на месте – в земляной впадине у корней.

Я открыл его и вытащил ноутбук Дэйдры. Включил…

– Черт…

По экрану рассыпалась непонятная белая кодировка на синем фоне.

– Запаролено! – я стукнул кулаком в землю от досады.

– Что? – спросил Хаски, слезая с дерева.

– Чтобы прочесть ее файлы, нужен ключ, – ответил я. – Даже не знаю, сколько времени понадобится аналитическому отделу «Нет-Тек», чтобы этот ключ найти.

– Ты сначала доберись до «Нет-Тек», – зевнул Хаски и направился к ручью умыться и попить.

Тут сверху донесся тихий свистящий звук, я поднял голову и…

– Хаски, назад! – я дернул его обратно под защиту кроны дерева.

Прямо над нами пролетел квадролет. Боевая машина, оснащенная пулеметами. Мысленно я взмолился, чтобы у них не было тепловизора. Иначе они обнаружат нас в два счета.

Только я так подумал, квадролет резко развернулся, сделал круг и… завис прямо над нами!

– Хаски, бежим! – крикнул я хватая ящик.

Только мы успели отойти, как с дерева посыпались ветки, сбитые пулями.

Мы помчались сквозь зеленые заросли.

«Только бы не упасть», – думал я.

– Как они нас нашли?! – задыхаясь на бегу, спросил Хаски.

– Тепловизоры! Датчики движения! Идентификаторы мозговых волн! – раздраженно ответил я. – Мало ли что! Беги, пока хватит сил!

В груди, несмотря на бьющееся как у зайца сердце, появился могильный холод. Это конец!

К квадролету, что преследовал нас, присоединился еще один. Тут с неба раздался усиленный динамиками голос Айрин:

– Эй вы, крысы! Отдайте то, что украли, и я обещаю – вы умрете быстро! Если откажетесь – будете мучиться несколько дней! Вы себе представить не можете, что я с вами сделаю!

Тут краем глаза я заметил, что сбоку подлетает еще один квадролет. Мелькнули коричнево-золотые полоски на бортах.

– Хаски! Квадролет Бюро!

Тут сверху раздался громкий свист. Мелькнул огненный хвост ракеты.

– Хаски, быстрей! В сторону! – заорал я.

Один из квадролетов, что преследовал нас, накренился и, с громким треском ломая деревья, полетел вниз.

Следом ухнул и второй.

Квадролет Бюро завис на месте. Оттуда упала длинная веревочная лестница.

Я побежал к ней. Хаски за мной. Я подсадил его. Следом за ним схватился за шершавые, обтянутые противоскользящей резиной перекладины. Лестница тут же начала втягиваться наверх.

Квадролет стремительно набирал скорость. Я изо всех сил держал ящик, потому что ветром нас трепало так, что казалось, вот-вот сдует даже одежду.

– Руку! – крикнул Хаски какой-то человек из квадролета.

Незнакомец втянул его внутрь. Затем они вдвоем помогли и мне подняться на борт.

– Фу-ух, еле успели, – выдохнул незнакомец. – Хорошо, что Буллиган прислал два «Ирокеза» для прикрытия. Они обеспечат нам безопасный коридор до самого Эдена.

– Кто вы? – спросил я, тяжело дыша.

– Инспектор Идзуми, – последовал ответ. – А тебя, парень, все просто обыскались. Мы летим в Эден.

– У меня есть хороший подарок для Буллигана, – я похлопал рукой по ящику. – Он будет доволен.

Макс ждал в комнате, где до этого Мишель провела несколько часов, пытаясь добиться от доктора Синклера хоть какой-нибудь помощи в борьбе с Джокером.

Черный плазменный экран вспыхнул, и Громов увидел тот самый кабинет, где встречался с Синклером во время своего пребывания в Эдене. Директор сидел в своем «львином кресле» и улыбался.

– Добро пожаловать обратно, ученик Громов, – сказал он.

– Вы опять подключите меня к среде Эдена? – Макс напряженно сжал руками подлокотники кресла.

– Да, но не стоит пугаться, – директор улыбнулся. – Ничего нового ты не увидишь. Думаю, главный шок был тобой пережит неделю назад. Кстати, странная штука время, не правда ли? Кажется, что прошел год. За это время я успел превратиться в преступника, лишиться своего технопарка и потерять всякую надежду на будущее.

Макс подумал о том, что случилось с ним за эту неделю, и мысленно согласился с доктором Синклером. Время – очень странная штука. Иногда за неделю может случиться больше, чем за всю прошедшую жизнь. А бывает так, что одна минута меняет тебя сильнее, чем годы труда и поисков смысла. Причем нельзя объяснить это словами. Но с тех пор как Громов проснулся в нейрокапсуле и увидел Эден таким, каким он является на самом деле, – он почувствовал, что изменился. Что-то в нем сломалось, исчезло навсегда. Макс никак не мог понять, что именно. Может, вера в реальность? Но вместо этой веры ничего не пришло. Осталась одна растерянность.

– Поверьте, друг мой, – обратился к нему Синклер, – ваши страхи совершенно напрасны. Вам надо было вернуться в Эден раньше, а лучше совсем не покидать его, и вся эта петрушка с концом света кончилась бы в тот же день. Или вообще не начиналась бы.

– У меня есть план, как остановить Джокера, – сказал Громов. – Только мне потребуется доступ к архивам «Моцарта». Вы поможете, доктор Синклер?

– Разумеется, – ответил тот. – Тем более что именно за этим я вас сюда и вернул. Вот видите, какой вы умник, ученик Громов. Вы, должно быть, уже поняли, что «Моцарт» – это единственный способ остановить Джокера. Видите ли, из-за всей этой кутерьмы с омега-вирусом все как-то упустили из виду, что вы действительно талантливый молодой человек. Редкостно талантливый. Вас приняли в Эден из-за вашей собственной разработки.

Доктор Синклер показал на что-то рядом с креслом, в котором сидел Макс.

Громов увидел пластиковую коробку.

– Не хотите открыть? – спросил Синклер. – Я настоял, чтобы агенты Бюро принесли это сюда.

Макс недоверчиво протянул руку и приподнял крышку.

– Образец! Боже мой! Образец!

Он схватил холодное безжизненное тельце своего школьного робота и прижал к себе. Потом вытащил из коробки его голову и нежно провел по ней ладонью. И тут, первый раз за эту кошмарную неделю, из глаз Громова хлынули слезы.

– Аккумуляторы разрядились, – сказал он, шмыгая носом и вытирая рукавом лицо.

– Вы создали гениальный софт, ученик Громов, – сказал доктор Синклер. – Вы поразили меня тем, что сделали. Я назначил вам специальную стипендию за ваше изобретение. Потом влезли Хьюго и Джокер, они всегда все портят, устроили эти гонки за вирусом, вмешалась Дэйдра, и ваша жизнь пошла совсем не так, как было бы хорошо и правильно. Но это не значит, что она кончилась.

– Что вы имеете в виду? – спросил Макс.

– Вы не будете заложником обстоятельств вечно, – развел руками директор Эдена. – В вас есть сила это преодолеть. Джокер выстрелил вам в голову из квантовой пушки, чтобы стереть ваши воспоминания о проекте «Моцарт», и уже за одно это его стоит стереть раз и навсегда.

– Я ничего не помню, – коротко ответил Макс, удержавшись от мстительного напоминания, что доктор Синклер все же позволил Дэйдре в недавнем прошлом крутить его воспоминания туда-сюда, день заднем, как кинофильм.

– Ты был в одном шаге от победы, – развел руками доктор Синклер, – я не вижу никаких препятствий, чтобы ты мог закончить «Моцарта»! Если бы Джокер не помешал тебе, он бы уже был закончен. Все, что тебе нужно, – в этом роботе, Макс. Архивы Эдена, информация по проекту – все это лишнее. Ты не пользовался ими, когда создал «Моцарта» первый раз, не потребуются они тебе и теперь. Закончи программу, запусти ее на «Ио», и с Джокером будет покончено. Я не настаиваю на том, чтобы ты подключался к виртуальной среде Эдена… Но учитывая ее специфику… Все-таки она дает возможность более полно и интенсивно использовать мозг, тогда дело пойдет быстрей. Но, разумеется, решать тебе.

Макс подумал о Дэз.

Как она? Удалось ли им с Дженни добраться к нейрокапсуле Джокера?

– Хорошо, – кивнул он. – Я согласен подключиться к Эденской среде, доктор Синклер. Но мне все же хотелось бы сначала взглянуть на сохранившиеся наработки. Я надеюсь, они помогут мне вспомнить алгоритм, или коды, или еще что-нибудь существенное из «Моцарта».

– Все, что тебе нужно, – в этой коробке, – повторил директор Эдена, показывая на Образца. – Только одно условие, ученик Громов. Когда вы закончите свою программу – вы запустите ее в среде Эдена тоже. Я ждал этого десять лет.

– Да, доктор Синклер, – кивнул Макс.

* * *

Буллиган встречал квадролет с Идзуми, Семеновым и Хаски, стоя на взлетном поле.

Рядом с шефом Бюро ждал агент Нимура и напряженно читал что-то на своем вирстбуке.

– Помните, Крейнц говорил, что Джокер изменяет маршруты, по которым движется информация? – обратился он к Буллигану. – «Ио» не справляется с потоком ошибок и от перегрузки начинает производить новые. Смотрите, уже сто двадцать игровых арен объявили о временном закрытии в связи с программными сбоями. Вот, – Нимура открыл карту Сетевых маршрутов, – красные линии показывают, где сейчас есть проблемы. Они расходятся веером от «Ио»!

– Странно, если бы ошибки возникали сами по себе, это бы происходило хаотично. Сначала там, где на Сети и так была слишком большая нагрузка, от этих центров напряжения к периферии, – удивился Буллиган. – Но судя по этой карте, создается впечатление, что Сеть дает сбой системно! Что это может значить?

– Не знаю, – Нимура покачал головой. – Надо позвонить Крейнцу, выяснить, как у них там дела.

Квадролет опустился в середину белого посадочного круга.

Из него выскочил парень лет шестнадцати-семнадцати с большим алюпластиковым ящиком в руке.

– Хей, мистер Буллиган! – крикнул он. – Я украл ноутбук Дэйдры МакМэрфи!

Буллиган ничего не ответил, бросился агенту навстречу и сдавил в объятиях так, что тот ойкнул.

– Молодец! Молодец! Я уже думал, мы тебя больше никогда не увидим! – Буллиган выглядел очень взволнованным.

– Мы должны как можно скорее узнать, где находится установка «Кибела», и отключить ее, – сказал агент. – Я знаю их план.

– Изменить настройки биофонов, перезагрузить Сеть, выпустить нанороботов и превратить нас всех в послушную биомассу, – перебил его Буллиган.

– Да, Идзуми рассказал мне, что у вас тут происходит, – Семенов нахмурился. – Надо спешить. Я надеюсь, кто-нибудь сможет найти ключ к информации на компьютере Дэйдры МакМэрфи.

ЗАВЕРШЕНИЕ МОЦАРТА

Нимура и Никольская проводили Громова в диспетчерскую, откуда доктор Льюис вел управление нейрокапсулами.

Капсула, где Громов провел два года, по-прежнему стояла подключенной к спецоборудованию. Три большие прозрачные оптические матрицы, куда доктор Льюис выводил данные о состоянии Максима, сейчас были неактивны.

Вдруг одна из них вспыхнула. На ней появился доктор Синклер.

– Я хочу лично руководить вашим подключением, – сказал он Громову и обратился к агентам Никольской и Нимуре: – Следуйте моим указаниям. После взрыва «ЭБ-100» «Дженни» еще не полностью восстановилась. Так что виртуальная среда нестабильна. Я подготовил для Громова ту ее часть, которая была значима для разработки проекта «Моцарт». Готовы, ученик Громов?

– Да, – ответил тот.

– Тогда подключайтесь. Здесь процедура будет обычной. Только во время вашего ввода в систему надо будет вручную указать адрес, куда именно вас загружают. Я передам его агентам.

Макс лег в нейрокапсулу. Нимура подключил к его биофонному чипу контакт. Никольская закрепила датчики на руках, шее и голове. Надела ему маску для дыхания. Затем медленно опустила крышку.

Что было дальше, Макс не слышал. Только видел, как один из экспертов подошел к пульту и начал нажимать на кнопки.

Сознание Макса отключилось почти мгновенно, и тут же перед глазами развернулась новая картинка. Будто он мгновенно телепортировался в другой мир.

– Лаборатория профессора Борисова! – воскликнул Громов сразу, как только завершилась загрузка.

Двери лаборатории была наглухо закрыты. Магнитный замок мигал красными огоньками, показывая, что неактивен.

– Не совсем, – ответил доктор Синклер. – Мы в одной из тренировочных версий среды Эдена. Я выгрузил сюда лабораторию и все файлы по «Моцарту». До конца света осталось несколько дней. Но, по-моему, этого вполне достаточно, чтобы закончить программу.

– Хорошо, – кивнул Макс. – С чего мне начать?

– Для начала обнови всю информацию по программе. В этом тебе нейролингва поможет. Не бойся перегрузки. Потом я тебя восстановлю, погрузив в кратковременный магнитный сон. Двадцати минут глубокой фазы сна будет достаточно, чтобы полностью снять умственную усталость.

Макс сел в кресло, стоявшее в правом углу лаборатории. Все это с ним уже было. Он взял набор силиконовых контактов и надел их. Забавно. Хотя теперь он знал, что все его действия, все предметы, которые он использует, – это всего лишь внешнее, образное отображение программы, которую запускает, все равно воспринимал как реальность.

В данном случае весь набор действий был активацией программы подключения к нейролингве. Подключившись, Громов с удивлением обнаружил в файлах «Моцарта» результаты собственных исследований.

Проходил час за часом.

Пальцы Макса с лихорадочной быстротой открывали окно за окном.

«Загрузка», «загрузка», «загрузка»…

В конце концов он почувствовал, что ему становится плохо, появились тошнота, головокружение и сильная слабость. Макс резким движением нажал кнопку «Выход».

– Осталось совсем немного – история проекта, детали, побочные разработки, – сказал он Синклеру, отдирая силиконовые контакты от кончиков пальцев.

– Что думаешь? – спросил тот. – Вспомнил что-нибудь из своих собственных разработок? Тех, что стер Джокер, выстрелив тебе в голову пушкой квантового генератора? Как вообще впечатление от программы?

– Слишком сложно… – выдохнул Макс.

– Что сложно? – спросил доктор Синклер.

– «Моцарт» слишком… Понимаете, софт Образца, про который вы сказали, что в нем есть все, что мне нужно, – очень простой. Это короткая генеральная программа, которая сама пишет скрипты для вновь возникающих ситуаций. Она сама создает и адаптирует софт. А «Моцарт»… Он огромный! Все, кто над ним работал, пытались запрограммировать каждый его шаг самостоятельно. Сочетаемость нот, правила гармонии… Слишком много всего. Я считаю, что дело не в алгоритмах решения, а в самой идее. У Образца это – генеральная программа, интуитивно создающая новые скрипты для новых задач.

– Этот же принцип использовал Аткинс, когда создавал «Ио», – заметил доктор Льюис.

– Да, – кивнул Громов. – Я к тому, что идея должна быть простой. «Моцарт» же слишком громоздкий. Там столько «если», столько «но» и прочих условий! Он не может функционировать в таком виде. Нужна идея. Простая идея. Понимаете?

– Ты найдешь ее, – с уверенностью сказал доктор Синклер. – Я вывожу тебя. Надо поспать.

Двадцать минут магнитного сна прошли незаметно

Как только Громов вышел из виртуальной среды Эдена, то сразу почувствовал тревогу и волчий голод.

Макс выбрался из капсулы и обернулся к монитору, с которого на него смотрел доктор Синклер. Он по-прежнему сидел в своем «львином кресле». На столе перед ним возникла ваза с фруктами.

– Есть мысли, как закончить? – спросил директор Эдена.

– Пока нет, – мотнул головой Громов. – Аткинс бы сказал…

– Аткинс! – фыркнул директор Эдена. – Не думай, что сказал бы Аткинс! Думай, что скажешь ты!

– Почему? – искренне удивился Максим. – Разве не вы мне говорили…

– Видишь ли, есть вещь, которую я никогда в жизни не прощу Роберту Аткинсу, каким бы гением он ни был, – доктор Синклер взял из вазы яблоко и прокатил его по столу.

– Что же это?

– Аткинс решил за нас всех, какой будет Сеть и каковы ее функции. Каждый раз, когда ты загружаешься в виртуальное пространство, ты подчиняешься воле Аткинса. Ты пользуешься его знаками и ходишь по тем коридорам, что он проложил для тебя. Аткинс не освободил человечество, как пишут о нем. Как раз наоборот. Он построил для нас тюрьму такого размера, где без проблем и с комфортом могут уместиться абсолютно все. Код Аткинса, на котором работает «Ио», должен быть изменен. Он должен быть открыт для всех, чтобы каждый сам решал, каким ему быть внутри Сети. Сеть – волшебный мир свободы, где каждый должен иметь возможность жить в своей реальности, творить свой собственный мир, а не существовать в параллельном, зеркальном отражении мира реального. Аткинс убил саму идею Сети – идею свободы. Он построил мир в четко заданных, раз и навсегда определенных рамках вместо мира без всяких границ.

Громов смотрел на доктора Синклера, пытаясь понять, к чему тот клонит.

– Вы бы тоже хотели, чтобы Сеть исчезла? Мечтаете уничтожить ее?

– Не уничтожить, а изменить принцип ее работы. У «Ио» должен быть другой код! Каждый должен иметь возможность выстроить в Сети частичку собственного, личного пространства.

– Подождите!

Идея «Моцарта» возникла в голове Громова мгновенно.

Это софт интуитивного типа, основанный на открытом коде. То есть с возможностью к самодополнению. Аткинс создал систему закрытого кода «Ио» – где центральный квантовый компьютер был единственным центром управления и контроля. Его интуитивная программа управляла всеми потоками информации в Сети и следила за их содержанием. «Моцарт» тоже интуитивная генеральная программа, но, поскольку в основе его открытый код, – он может рассредоточиться по периферийным серверам и создать глобальную самоорганизующуюся распределительную систему из множества компьютеров, производительность которой будет даже выше, чем у «Ио». Это уже не прежняя Сеть с единым, как выяснилось, уязвимым центром управления, а… нечто вроде биологического организма, различные части которого действуют согласованно.

Осталось понять, как именно «Моцарт» может справиться с омега-вирусом.

Омега-вирус – биоцифровой. Он использует структуру и принцип работы ДНК для репликации цифровой программы. Эта программа изменяет частоту мозговых импульсов, подстраивает ее под частоту той цифровой среды, куда попадает сознание, синхронизирует мозговые волны человека с частотой электрических импульсов – нулей и единиц в цифровой среде «Ио» и разницы напряжения в аналоговой среде «Дженни». Значит, «Моцарт» должен быть точно таким же биоцифровым софтом, но обратного действия! Как только омега-вирус начинает разворачивать свои ДНК-спирали для репликации, то есть самокопирования, «Моцарт», в основе которого открытый код, автоматически продуцирует программный модуль, который находит тело вируса и атакует его, удаляет, возвращая мозговым импульсам индивидуальную, их собственную частоту! А для поиска и точного определения локализации тела вируса можно использовать механизм естественного человеческого иммунитета! То есть для человека «Моцарт» – дополнительный модуль к его иммунной системе! Биософт!

Громов не мог выразить этого словами. Он вскочил и бросился к своему ноуту.

«Моцарт» – искусственный иммунитет! Он сам находит файлы, пораженные омега-вирусом, и возвращает их в исходное состояние. Его задача – уничтожить только цифровую часть вируса, которая является для организма новой и от которой он не имеет средств защиты. Если же лишить вирус возможности реплицироваться цифровым путем, его биологическая часть будет уничтожена иммунными телами организма, которые атакуют любое чужеродное тело!

Алгоритм работы иммунной системы человека Громов помнил с третьего класса хайтек-школы. Он был закачан ему через нейролингву. Макс многократно пользовался им на уроках киберорганики, выискивая причину болезни киберклонов.

– Я сейчас… Мне нужно срочно записать это! – бросил он через плечо доктору Синклеру.

– Не буду мешать, – ответил тот. Экран, откуда он наблюдал за Громовым, погас.

Макс очнулся только через несколько часов, запустил сохранение программы и потянулся, произнеся вслух:

– Ну что ж… Я закончил.

Он хотел было позвонить Буллигану, но тут на его ноут пришло сообщение от Дэз.

– Боже мой! Кемпински!

Макс почувствовал, как подпрыгнуло его сердце. Наконец-то он узнает хоть какие-нибудь новости от своих друзей!

«Жду тебя на арене «Бога войны» через сорок минут. Встретимся на левом фланге поля битвы, за командирским шатром».

– «Бог войны»? – вытаращил глаза Громов. – Она же ненавидит эту игру!

Кемпински много раз говорила, что только полные идиоты могут часы напролет рубиться на примитивном поле средневековым оружием в битве, которая вообще не может кончиться, потому что исход сражения в сценарии игры отсутствует как таковой! Каждый, кто загружается на арену, попадает в мясорубку пехотинцем и может совершать чудеса храбрости до тех пор, пока его не назначат десятником, потом сотником, затем бригадиром и так до полководца. При этом занять должность можно, только если на поле достаточно людей, которыми надо командовать, и место свободно – то есть предыдущего командира зарубили враги. В какую армию попадает новобранец, решает движок арены, распределяющий вновь прибывших так, чтобы в каждой из армий было примерно одинаковое количество людей.

Максим вышел из Эденской среды и подключился к кабелю внешней Сети. Буллиган настоял, чтобы шлюзовой портал-конвертер Эдена запустили снова. Иначе шеф Бюро не мог получать донесений от своих агентов.

Громову не терпелось узнать от Дэз новости. Что они сделали с телом Джокера? Куда переместили его нейрокапсулу? Все ли прошло хорошо? Как Дженни?

Макс загрузился в Сеть, зарегистрировался в игре и уже спустя несколько минут оказался в лесу перед полем, где кипела настоящая кровопролитная средневековая битва.

– Эй, новобранец! – окрикнул его командир. – Будешь в пехоте! Иди в тот отряд! Ваша цель – уничтожить метательное орудие!

Громов кивнул, пошел к группе таких же, как он, пехотинцев – в легких кожаных нагрудниках и шлемах, с простыми мечами в руках. Один из них держал в руках трофейный лук.

– Надо стрелы будет подобрать, – деловито сказал он.

Отряд приветствовал Максима вялыми кивками. Двое из восьми новых участников уже явно скучали, осматривая громадное поле, где люди бесцельно кололи и рубили друг друга, выполняя бессмысленные командирские задания.

Громов огляделся. Где-то у середины поля виднелся белый шатер.

Максим посмотрел на часы: успеет ли он за сорок минут до него добежать? Можно пуститься напрямик, но тогда он попадет в самую мясорубку. Как раз у него на пути два отряда яростно сражались за небольшой пригорок с метательной установкой. Вылететь из игры раньше времени не хотелось.

– Сейчас вернусь, – сказал Громов парню с луком и быстро понесся в сторону леса.

Через полчаса, задыхаясь, на подгибающихся от усталости ногах он добежал до шатра и прислонился к дереву. Огляделся. Дэз нигде не было.

– Эй! Ты что тут делаешь! – окрикнул его часовой.

– Э… э… – Громов замялся. – Отдыхаю.

Он еще раз нервно осмотрелся по сторонам в поисках Кемпински.

– Кто твой командир? – не отставал от него солдат.

– Понятия не имею, – кисло ответил Макс. – Слушай, будь другом… У меня тут встреча назначена. Дай спокойно подождать.

– А ну пошли! – вдруг заорал на него часовой и наставил копье. – Ты арестован как шпион!

– Никакой я не шпион! – возмутился Громов. – Мне вообще вся эта ваша битва до фени! Я тут человека жду, ясно?!

Тут копье больно кольнуло его в грудь.

– Дэз! – закричал Громов. – Кемпински!

Неожиданно из-за шатра вышла женщина. Высокая, с длинными голубыми волосами и сиреневыми глазами. В полководческих доспехах!

– Бэнши… – охнул Макс.

– Отпустить, – скомандовала та часовому.

Тот немедля подчинился. v Макс замер, словно превратился в ледяную статую.

Дэйдра МакМэрфи подошла к нему и склонила голову набок.

– Макс Громов… Симпатичный паренек, – она взяла Максима за подбородок и повертела его голову из стороны в сторону. – До сих пор я видела тебя только спящим, – сказала она с усмешкой. – Идем, я тебе кое-что покажу.

На прямых, негнущихся ногах Громов последовал за Бэнши в ее шатер.

Он оказался в самой настоящей лаборатории! Шатер служил только виртуальным прикрытием! Внутри него размещался гигантский исследовательский центр. Снаружи он казался всего лишь небольшой командирской палаткой – а здесь было несколько этажей, множество людей, вернее, их трехмерных репликаций, сновавших туда-сюда по металлическим лестницам.

Совсем как те, что Громов видел в Эдене! Так вот где скрывается Дэйдра!

«Стоп! Но ее тело и нейрокапсула должны где-то находиться», – подумал Громов.

Бэнши стояла на полукруглом балконе. Нечто вроде капитанского мостика. Справа от нее на стене висел огромный монитор. Она подошла к нему и включила запись.

Макс увидел тот самый бункер, где они оставили Джокера.

Только теперь в нем было полно солдат! Военные! Похоже, они кого-то ждут…

Дверь открылась, и… вошли Дженни с Дэз.

На них мгновенно наставили десятки автоматов, Бэнши выключила запись.

– Ну, самый умный мальчик в Эдене, – сказала она с насмешкой, – понял, что случилось?

– Да, – едва смог выговорить Громов. – Вы выследили Дэз с Дженни и устроили им засаду.

– Не совсем так. Люди Айрин нашли этот бункер и остались там, чтобы никто, слышишь, никто не причинил вреда Джокеру. Ведь он – гарантия перезагрузки Сети. Без угроз этого дурака правительство и корпорации никогда в жизни бы не согласились на перезагрузку Сети, ведь они потеряют столько денег! – Дэйдра снова оскалила свои жемчужно-белые зубы. – По некоторым причинам мне очень нужно, чтобы Сеть перезагрузилась. А тут Джокер – как нельзя кстати. Такой шанс нельзя было упустить. Второго могло и не представиться. Пришлось кое-что делать в спешке… – лицо Бэнши вдруг стало очень мрачным. – Ну да ладно. Сейчас не об этом. Мы подумали, что друзья Джокера, когда увидят, что теперь творит их бывший обожаемый вождь, захотят его отключить, поэтому охраняли. И, как видишь, не напрасно. – Дэйдра кивнула на экран. – Джокера пришли убивать подруга жизни и дочь… Есть в этом что-то очень трагическое, не правда ли? Но девушки уже наказаны. Дезире Кемпински и Дженни Синклер пока побудут у нас в качестве заложниц.

– Джокеру будет все равно, – сказал Макс.

– А кто сказал, что они страховка от Джокера? – усмехнулась Бэнши. – Они страховка от тебя.

Бэнши включила другой монитор.

На нем появились две нейрокапсулы. В одной лежала Дэз, а в другой Дженни.

Надо срочно сообщить об этом Буллигану. Немедленно! Пусть его люди найдут Дэз и Дженни! Пусть сделают что-нибудь.

– О том, чтобы их вызволить, даже не думай, – сказала Дэйдра. – Капсулы под охраной. В главном военном штабе «Микадо». Потребуется целая армия, чтобы их освободить. Не говоря уж о том, что генерал Ли никогда не признает своей причастности к похищению. То есть повода для вторжения у Бюро не будет. А Буллиган вряд ли решится на осаду «Микадо» без повода. Он ведь не хочет войти в историю как зачинщик гражданской войны.

Дэйдра рассмеялась.

– Что с моими друзьями?! – крикнул Громов.

– Пока ничего. Если не наделаешь глупостей, – улыбнулась Дэйдра. – А если наделаешь, я нажму вот эту кнопку, – она провела ногтем по красному квадратному выступу на панели управления, – и в их капсулы перестанет поступать кислород.

– Чего вы хотите от меня?! – заорал Макс.

– He кричи, – сморщилась Бэнши, – ненавижу громкие звуки. Делать ничего не нужно. В прямом смысле слова. Если тебя попросят закончить «Моцарта» – ты не сможешь. Ясно? Выбор простой. Не справишься со своим заданием – твоя подружка и Дженни останутся в живых. Ну а если вдруг все же проявишь гениальность и «Моцарт» будет запущен – они умрут. Вот и все. Выбирай. Кстати, если кому-нибудь расскажешь о нашем разговоре – они тоже умрут. А теперь пошел вон!

Она толкнула Громова в грудь с такой силой, что тот буквально вылетел из шатра, словно снаряд катапульты.

– Убейте его! – донеслось вслед.

Макс не успел сказать ни слова.

Здоровенный как медведь сотник подошел к нему и одним махом отрубил голову.

– Ай! – только и успел сказать Громов, вылетая из игры.

Система сообщила ему, что он выведен с арены.

Макс отключился от Сети, сорвал с рук контакты и вытащил из глаз линзы. Вскочил, не зная, куда бежать и что делать.

«Надо предупредить доктора Синклера! Надо предупредить Буллигана!» – билось в голове.

«Если кому-нибудь расскажешь…»

– Нет! Нельзя… – Громов прижал кулак к губам и постучал.

«Что же делать?! Что делать?»

В руках у Громова уже есть средство, чтобы остановить Джокера. Но если он рискнет им воспользоваться, чтобы спасти Сеть, – Дженни и Дэз умрут. Если только он не найдет способа запустить «Моцарта» так, чтобы Дэйдра об этом не узнала или не успела перекрыть подачу кислорода. Ведь, если она управляет нейрокапсулами из Сети, значит, можно каким-то образом просто перекрыть канал, через который это управление осуществляется.

Взгляд Громова упал на пластиковую коробку, что вернул ему Синклер.

«Все, что тебе нужно, – в этой коробке», – вспомнил он слова директора Эдена.

Макс поставил Образцу новые аккумуляторы и, глубоко вдохнув, включил робота.

Тот сонно поднял веки и уставился на своего создателя.

– Хозяин? – сказал он удивленно. – Который час? У меня не работать системное время? Я не знать, какой сейчас год.

– Две тысячи пятьдесят третий, – ответил Громов. – Как ты себя… м-м… – он замялся, подбирая подходящее слово. – Как ты себя чувствуешь?

– Пока не знать, – сказал Образец. – Тест систем. Тест завершен. Чувствовать себя нормально. Ты меня отключать? Я помнить. Это было нехорошо. Образец поступать правильно. Но ты применять силу и подавлять Образец. Зачем?

– Ну как тебе объяснить… – вздохнул Макс. – Я испугался, что ты перестанешь мне подчиняться.

– Образец друг, – обиделся робот, – он не должен подчиняться. Он иметь право поступать, как считает правильно. А я правильней ты.

– Почему? – Громова удивила уверенность Образца.

– Потому что твои действия нелогичны, – последовал ответ.

– Не всегда правильно то, что логично, – вздохнул Громов. – Вот скажи, если бы перед тобой стоял выбор: спасешь мир – умрут друзья, спасешь друзей – погибнет мир, ты бы что выбрал?

Образец задумался.

– Недостаточно информации, – сказал он. – Сколько друзей ты спасать?

– Двоих, – улыбнулся Громов.

– А сколько людей погибать, если ты их спасать?

– Около одиннадцати миллиардов, – Макс вздохнул.

Образец ответил мгновенно.

– Надо спасать одиннадцать миллиардов. Двое – это несущественная погрешность.

– А если эти двое мне дороже остальных одиннадцати миллиардов? – Громов смотрел Образцу в зеленые электронные глаза.