Текст книги "Когда впереди – вечность. Книга третья. Ставшая своей чужая жизнь"

Маргарита обвела всех холодным спокойным взглядом и до мисс Совс, кажется, только сейчас начало доходить, что эта малознакомая ей пока девушка только выглядит красивой, несчастной сироткой, а на самом деле жестче самого сильного мужчины, в том числе и герцога. Она поняла и приняла то, что отныне Маргарита глава этой семьи, и, встав с диванчика, присела перед ней в глубоком реверансе:

– Извините меня, ваша светлость! – покаянно сказала она. – Я просто глупая старуха, которая многого не понимает в современном мире, но я очень люблю этих детей и стараюсь по мере сил, возможностей и разумению заботиться о них.

– И за это можно простить все, – ответила ей Маргарита и насмешливо спросила: – А мои методы?

– Единственно верные, ваша светлость! – виновато ответила ей старая женщина.

– Поднимитесь, мисс Совс! Не в вашем возрасте такие нагрузки выдерживать – поясница же заболит, – предложила ей Маргарита.

– Благослови вас бог за вашу доброту и великодушие, ваша светлость! – со слезой в голосе сказала та, не без труда разгибаясь. – Можно вас спросить? – Маргарита в ответ кивнула. – Дети сказали, что вы собираетесь его светлость травами лечить?

– Да! И, чтобы предупредить все последующие вопросы, говорю сразу: я училась этому в монастыре, где воспитывалась, так что умею это делать, и герцогу ни в коем случае не станет хуже. Травы должны привезти завтра, тогда и приступлю. Но никто кроме нас об этом знать не должен! Понимаете? Никто! Герцог, я, Джордж с Норой и вы, мисс Совс! И это все! Ясно?

Все, переглянувшись, покивали ей головой и она, поднявшись, сказала:

– Желаю вам всем спокойной ночи! И она действительно будет спокойной, потому что отныне вам нечего бояться! Во сколько завтрак?

– В девять, Марджори, – ответил ей Джордж. – Мы едим в комнате отца, чтобы он не чувствовал себя одиноко.

– Хорошо! – кивнула она. – Я успею прислуге мозги прочистить!

Она пошла к двери, когда ее окликнула Элеонор:

– Марджори! Ваша кредитка! – и, подойдя, протянула ее.

– Нора! Спасибо, что вы помогли Джоан выбрать такое красивое платье – она прелестно в нем выглядела.

– Оно мне тоже очень понравилось, – добавил Джордж, но имелась в виду не столько форма, сколько содержание.

– Знали бы вы, как она сопротивлялась и упиралась, говоря, что оно очень дорогое, – улыбнулась девушка.

– Это временно – к хорошему люди быстро привыкают, – заметила Маргарита и, наконец, ушла.

В коридоре ее ждала верная Речел, которая тут же доложила:

– Никого и ничего, ваша светлость!

– Великое небо! – вздохнула Маргарита. – Неужели этот сумасшедший день все-таки закончился?

Спустившись к себе, она рухнула в кресло и взяла сигарету, а горничная быстро налила ей коньяк и пододвинула пепельницу. Откинувшись в кресле, Маргарита позволила себе, наконец-то, немного расслабиться и спросила:

– Какую комнату вам здесь выделили?

– Представления не имею, ваша светлость – как-то не до того было, – ответила девушка, собирая ее одежду, которую они оставили в беспорядке.

– Тогда переночуете сегодня здесь на диванчике, а завтра разберемся, – пообещала Маргарита.

– Ваша светлость! Так мы же здесь всего на несколько дней, чего ж затеваться? – удивилась Речел.

– Да нет, мы здесь задержимся намного дольше, – объяснила Маргарита. – В восемь часов я проведу среди прислуги разъяснительную работу, позавтракаю, а потом мы отправимся домой – надо же мне вещи сюда перевезти.

– Ваша светлость! И вы все это время будете жить в такой конуре? – возмутилась горничная. – Да, тут и развернуться невозможно – мигом синяков себе нахватаешь на самые чувствительные места! За вещами мы поедем! – всплеснула руками она. – Собрать-то их и привезти нетрудно! Только, куда потом их девать? А вещи-то все бешеных денег стоят! А ведь придется их, скомкав, по углам распихивать, потому что, где для них место взять? Обувь в коробках можно, конечно, под кровать засунуть, сумочки на шкаф положить, а вот, что с платьями делать? Одно на другое, что ли, вешать?

– Речел! Не бушуйте! – поморщилась Маргарита. – Я как-нибудь решу этот вопрос.

– Да, разве же я о себе беспокоюсь, ваша светлость, – не унималась горничная. – Вы вчера такой фурор произвели! Мужчины все, как один, вами любовались – глаз не могли отвести! Женщины себе от зависти зубы под корень стерли! А ну, как кто-нибудь из них в гости напросится и захочет у вас в комнате побывать? А тут? Срамотища! Герцогиня Бэлси в курятнике живет! Вот уж сплетен-то по Лондону будет! Ну, я завтра кое-кому кое-что скажу! – уперши руки в боки, разъяренно заявила она. – Я не посмотрю, что он герцог!

– Хватит! – прикрикнула на нее Маргарита. – Это было мое решение! Правда, приняла я его еще до того, как произошли некоторые события. – Горничная тут же навострила ушки и Маргарита, заметив это, спросила: – Речел! Вам нравится у меня работать?

– Конечно, ваша светлость! – воскликнула та. – Да у вас же по нескольку приключений на день! Вот это настоящая жизнь! Не то, что у моих прежних хозяев, где я чуть мхом не поросла!

– Если хотите и дальше у меня оставаться, вам придется накрепко запомнить некоторые вещи: во-первых, я всегда знаю, что делаю, а, во-вторых, рот нужно держать на замке и рассказывать даже самым близким людям только то, что я разрешу. Ясно? – Речел тут же закивала, как китайский болванчик. – Так, что сегодня было?

– Я побила Шейлу за то, что она плохо отозвалась о вашем пении. Она убежала к себе и с горя напилась, а потом пошла к мисс Норе жаловаться, где и вырубилась, – сказала горничная.

– А, куда она еще заходила, с кем виделась, что говорила? – спросила Маргарита.

– Вот этого я, ваша светлость, знать не могу, – развела руками Речел. – А вот то, что она в своей комнате переоделась, это точно, потому что то платье, в котором она на празднике была, у нее во время драки порвалось, а на полу в комнате мисс Элеонор она уже в другом лежала.

– Вот так и будете говорить всем, если спросят, а не спросят, так и помолчите. И забудете навсегда! – выразительно произнесла она. – А теперь давайте спать! Разбудите меня завтра в семь часов.

Маргарита переоделась в ночную рубашку и легла в кровать. Уже засыпая, она слышала, как горничная, в полном восторге предвкушая тот разнос, который ее хозяйка завтра устроит местной прислуге, закончила за нее торжествующим тоном:

– А в восемь будет построение всех частей с последующей моральной поркой и душевным мордобоем!

Глава 5. Дела семейные

На следующее утро Маргарита проснулась от запаха кофе и, не открывая глаз, спросила:

– Уже семь?

– Без двух минут, ваша светлость, – ответил ей бодрый голос горничной.

Маргарита села на постели – Речел тут же подсунула ей под спину подушку, и, наконец, открыла глаза – вокруг царил идеальный порядок.

– Речел, а вы, вообще-то, ложились? – поинтересовалась она, закурив и отпив кофе, чтобы окончательно проснуться.

– Так, ваша светлость! Прикорнула немного! – беспечным голосом ответила та, одетая уже в другое, то есть целое, платье. – Да вы обо мне не беспокойтесь! В детстве я, бывало, когда отец пьяным домой приходил, у соседей в коридоре, сидя на стуле, спала, а братья – кто где. А вот, когда они подросли, то уже отец на улице на лавке спал – не решался пьяным домой сунуться, чтобы на их кулаки не нарваться.

Маргарита от таких подробностей только сокрушенно покачала головой и, допив кофе, пошла в душ. Приведя себя в порядок, она вернулась в комнату, где ее уже ждало приготовленное горничной платье-костюм светло-голубого цвета.

– А это откуда? – удивилась она.

– Ваша светлость! Я так рассудила, что ночевать вы здесь будете, так не выходить же вам к завтраку в том же костюме, в котором накануне были? Вот и взяла на свой страх и риск.

– Молодец! Хвалю! Правильно решили! – одобрила ее Маргарита.

Одевшись, она устроилась в кресле с очередной чашкой кофе, а Речел сказала:

– Я тут утром за газетами собралась, да, как толпу журналистов увидела, которые вас, видимо, с ночи дожидаются, так пришлось у поварихи про «черный» ход узнавать и через задний двор выходить, а то ведь не пробилась бы! И обратно тем же манером вернулась! Все о вас, как о какой-то богине пишут! Ваши фотографии везде на первых страницах! Полюбопытствовать не желаете?

Маргарита начала просматривать газеты и удовлетворенно улыбнулась. Ну, что сказать? Фотографы и редакторы постарались изо всех сил и смогли передать читателям то впечатление нереальной, сказочной красоты, которого она и добивалась. Статьи она даже читать не стала – и так ясно, что авторы захлебывались от восторга. Короче! Произошло именно то, что она хотела – стать в Англии сенсацией номер один, и теперь предстояло навсегда закрепить за собой это место. Но эта сенсация не могла жизнь в доме своего мужа в комнате для гостей! Тут Речел была права!

Выходов было два. Первый: она возвращается на Парк-лейн, а сюда ездит в гости. Но дело осложнялось тем, что она обещала лечить Бэлси, а для этого ей предстояло просыпаться в пять часов, чтобы заварить траву, подождать два часа, пока она настоится, к девяти приехать, чтобы напоить ей герцога, а потом возвращаться домой досыпать, чтобы потом днем и поздно вечером повторить все это снова. Нет! На каторжные работы она не согласна! Второй выход: остаться здесь, но жить полгода или даже больше в комнате для гостей – невозможно. Да, если кто-то из прислуги, которую обязательно будут осаждать журналисты, только намекнет, где она живет, это, конечно же, станет новой сенсацией, но только с совершенно противоположным знаком. В общем, придется ей занимать так хорошо знакомые апартаменты герцогинь Бэлси, но вот предложить это должен сам герцог, а она сама не сделает ни малейшей попытки его к этому подтолкнуть – надо же проверить, есть ли у кого-нибудь из членов этой семьи совесть или нет. Посмотрев на часы, Маргарита увидела, что уже почти восемь, и, отложив газеты, поднялась.

– Пойдемте, Речел! Надеюсь, все уже собрались.

В сопровождении горничной она спустилась на первый этаж и прошла в зал, где ее уже действительно ждала удивленно перешептывающаяся прислуга, включая даже Джэкоба и мисс Совс. Но вот только не вчерашняя сказочная фея предстала сейчас перед ними, а разъяренная тигрица, которая обвела собравшихся гневным взглядом, и все мигом смолкли.

– Где Шейла? – спросила Маргарита ледяным тоном. – Надеюсь, к сегодняшнему утру она успела протрезветь, потому что ночью я имела крайнее неудовольствие лицезреть на полу в комнате мисс Элеонор эту особу, напившейся до скотского состояния. Это кем же она должна была себя считать, чтобы позволить себе явиться к хозяйке в таком виде? Итак, где она?

– Ваша светлость, я заглядывала в ее комнату, чтобы позвать сюда, но она еще спит, – робко пискнула какая-то девушка.

– А разбудить ее не пробовали? – язвительно поинтересовалась Маргарита.

– Простите, ваша светлость, но уж больно у нее характер тяжелый, – тихонько объяснила девушка.

– Но проявлять его ей теперь предстоит в другом месте, потому что здесь она больше не работает! А я позабочусь о том, чтобы ее ни в один приличный дом даже посудомойкой не взяли! – отрезала Маргарита. – Мне доложили, что она, не имея к тому никаких оснований, распускала слухи о своем якобы особом положении в доме и, как я теперь вижу, нашлись недалекие люди, которые верили этим гнусным измышлениям и относились к ней с незаслуженным ей почтением. – Она заметила, что некоторые из слуг, переглянувшись, усмехнулись, и в ее голосе явственно зазвучал металл: – Если кто-то из вас еще хоть раз позволит себе подобную усмешку, его лицо перекосит до конца жизни! – говорила она, словно гвозди забивала. – Если кто-то из вас только подумает, – подчеркнула она, – о том, чтобы распустить язык и поделиться с кем-то, пусть даже с родной матерью, этими гнусными измышлениями или какими бы то ни было сведениями о жизни в этом доме, он онемеет! А, если захочет написать, то лишится руки! И не говорите потом, что я вас не предупреждала! И эти калеки с уродами, – выразительно произнесла она, – вылетят отсюда, обгоняя собственный визг! И будущее их ждет самое плачевное, потому что в таком виде они никому не нужны!

Собравшиеся, хоть и молчали, но начали недоуменно переглядываться – уж не сумасшедшая ли перед ними? – а Маргарита продолжила:

– Вы все знаете, что герцог нездоров и не в состоянии должным образом контролировать вашу работу. Но теперь есть я и вашей вольнице пришел конец! Я в курсе того, что произошло вчера в кухне. Насколько я поняла, прислуга разделилась на два лагеря: сторонники Шейлы и ее противники, что и выяснилось во время драки. Я считаю, что Шейла совершенно заслуженно получила по мор-де! – по слогам гневно произнесла она. – Но она здесь больше не работает и мне неинтересна, а вот ее сторонникам я посоветовала бы пересмотреть свои взгляды и вести себя впредь более скромно, если они, конечно, дорожат работой. Если же они не согласны со мной, то могут немедленно получить расчет, а их место сегодня же займет прислуга из моего особняка. Все могут приступить к своим обязанностям. И разбудите, наконец, эту самую Шейлу, чтобы она собрала вещи и поскорее убралась из этого дома к чертовой матери! – раздраженно закончила она.

Повернувшись, она и Речел направились из зала, оставив позади стоявших в полной растерянности людей. Горничная мужественно молчала до самой комнаты, но там уже не выдержала и робко спросила:

– Ваша светлость, а вы насчет того, что перекосит или онемеет, серьезно говорили?

– Речел! – усмехнулась Маргарита. – Я просто хорошо знаю психологию. Люди – в массе своей существа внушаемые. Они мне, конечно, не поверили, но слова мои запомнили. И теперь они очень хорошо подумают перед тем, как что-то сделать – а вдруг я окажусь права?

– А, если кого-то действительно перекосит? – не унималась девушка.

– Значит, он оказался более внушаемым, чем остальные, – пожала плечами Маргарита. – Я управилась раньше, чем рассчитывала и до завтрака еще есть время – сделайте мне кофе, пожалуйста, – попросила она.

Речел начала заправлять кофеварку, когда раздался чей-то нервный стук в дверь, и она пошла посмотреть, кто там. На пороге стояла насмерть перепуганная девушка, та самая, что говорила в зале о Шейле, с дрожащими руками, полными ужаса глазами и белым, как мел, лицом.

– Ва… Ва… – пыталась сказать она, и Маргарита перебила ее:

– Да! Моя светлость! Что случилось?

– Ше… Шейла умерла!

– Вот только этого мне еще не хватало! Одни неприятности от этой особы! – сердито произнесла, поднимаясь из кресла, Маргарита. – Герцогу доложили?

– Да, ваша светлость, к нему Роберт побежал, – пролепетала девушка.

– Ну, ведите! Показывайте! – приказала Маргарита.

Естественно, Речел не могла остаться в стороне и рванула за ними. Они втроем спустились на первый этаж и подошли к комнате Шейлы, возле которой столпилась перепуганная прислуга, среди которой был и уже успевший вернуться Роберт, но никто не решался зайти внутрь. Увидев, что у одного мужчины перекошено лицо, Маргарита остановилась возле него и язвительно спросила, причем так громко, чтобы слышали все:

– Что? Уже успели надо мной посмеяться? А ведь я предупреждала! Ну, и куда вы теперь с такой кривой рожей? А только вон из этого дома, потому что ваш вид оскорбляет мои тонкие эстетические чувства!

В гробовом молчании она одна вошла в комнату и подошла к кровати Шейлы – покойников, причем, весьма и весьма живописных, она навидалась за свою жизнь столько, что ее уже ничем нельзя было пронять. Внимательно посмотрев на Шейлу, Маргарита призадумалась – она-то планировала совершенно другое. Она начала осматриваться и увидела на столе пробку, но она точно помнила, что, когда была в комнате в первый раз, ее там не было. Но, раз есть пробка, то должна быть и бутылка. И Маргарита занялась ее поисками, она открывала шкафы, ящики стола, заглянула под кровать и увидела там лежавшую на боку бутылку, часть содержимого которой вылилась, но кое-что еще оставалось внутри. Достав ее, она прочитала надпись на этикетке и повернулась к двери – под ее бешеным взглядом люди тут же отшатнулись, одна только Речел стояла спокойно и с интересом наблюдала за происходившим.

– Кто здесь заведует винным погребом? – сдавленным от ярости голосом спросила Маргарита.

Тут же вперед вытолкнули мужчину с перекошенным лицом, сейчас бледным до синевы.

– Тогда ответьте мне, как коллекционное виски стоимостью больше, чем ваше годовое жалование, могло попасть в комнату этой особы? – сдерживаясь из последних сил, спросила она.

– Ваша светлость! Клянусь! Ничего ей не давал! – сжавшись в комок, мужчина затравлено смотрел на нее и готов был провалиться под землю.

– Да-да! Вы просто распахивали перед ней дверь и предлагали: беги, благодетельница, что хочешь! И часто вы столь щедро делились хозяйским добром со своей якобы покровительницей? – язвительно спросила она и приказала: – Немедленно отдайте ключи от погреба моей горничной!

– Украла она! Ваша светлость! Сама украла! Я, наверное, отвлекся по делам, а она потихоньку стащила! – продолжал оправдываться мужчина, дрожащей рукой отдавая ключи Речел.

– Зря стараетесь! Меня обмануть нельзя! – веско сказала Маргарита. – Вы вор! Вы сами ей спиртное постоянно давали. Только в этот раз не на пользу ей ваша услужливость пошла – она, видимо, пила, лежа, вот и захлебнулась. Не представляю себе, как я расскажу обо всем этом герцогу! – вздохнула она и приказала: – Роберт! Я вас попрошу: покараульте, пожалуйста, возле двери до приезда полиции, чтобы сюда никто не входил. Я понимаю, что вы еще не успели позавтракать, но все-таки очень прошу: потерпите! Думаю, герцог уже вызвал полицию, так что долго ждать вам не придется.

– Будет исполнено, ваша светлость! – с готовностью заверил ее шофер. – А поесть я и попозже могу.

Она кивнула ему и ушла в сопровождении горничной. Когда они поднимались на второй этаж, Маргарита тихо спросила:

– Речел! Вы мне ничего не хотите сказать?

– О чем вы, ваша светлость? – горничная посмотрела на нее честными-пречестными глазами, но под насмешливым взглядом хозяйки опустила их, вздохнула и сказала: – Вот вы эту бутылку на полу возле кровати милорда не заметили, а у меня на такие вещи глаз наметанный – насмотрелась! В ней меньше половины оставалась и стояла она открытая, а бокала нигде видно не было. Скажите, стал бы милорд пить из горла и оставлять так бутылку? – спросила она и сама же ответила: – Нет! Вчера из-за торжеств он себе такого позволить не мог, а, если бы позавчера выпил, то уж никак не из горла, а из бокала. И на полу бы ее не оставил, а закрыл и убрал в бар! Но, даже, если бы он ее на полу оставил, то горничная во время уборки вчера точно бы ее на место поставила. И что у нас получается? Что это Шейла ее с собой принесла. Я так понимаю, что до меня ей здесь рожу никто не осмеливался начистить, вот она с горя и приложилась к бутылочке, да увлеклась лишку. Накрутила сама себя до того, что уже ничего не соображала и, дождавшись, пока гости разъедутся, пошла к милорду отношения выяснять. А, пока ждала его, опять к ней прикладывалась, из горла пила. Ну, а пьяному, как известно, море по колено, вот, когда милорд пришел, ее и понесло по кочкам! Ну, потом мы пришли. Когда вы милорда к себе отправили, ему, видимо, не до того было, чтобы по сторонам смотреть, а вот, как вы его обратно позвали, я туда и заскочила, и бутылку с пробкой прибрала от греха подальше.

– Надеюсь, голой рукой вы ее не брали? – поинтересовалась Маргарита, хотя и так была уверена в ответе.

– Я в Хэкни выросла, ваша светлость, – улыбнулась Речел. – Уж в таких вещах разбираюсь. А, как вы спать легли, я в комнату Шейлы наведалась и подсуетилась. Ну, дальше и так понятно.

– Почему? – только и спросила Маргарита.

– А я, ваша светлость, вместе с вами под дверью стояла и то, что эта гадина милорду говорила, хорошо слышала, – серьезно ответила ей горничная. – Не скажу, что поняла все в подробностях, но суть уловила. По моему мнению, такие вещи прощать нельзя! А вы, как думаете?

Маргарита долго смотрела в глаза девушки, читала ее мысли, а потом, процитировав Маэстро из известного фильма, произнесла только одно слово:

– Споемся! – и горничная ответила ей радостной улыбкой. – Ну, бегите завтракать, а мне предстоит сообщить мужу неприятную весть.

– Думаю, кое-кто ей обрадуется, – скромно заметила Речел.

В комнате герцога был уже накрыт завтрак и ждали только ее. Поздоровавшись со всеми, она села за стол и расправила на коленях салфетку.

– Ричард! Мне сказали, что вам доложили о смерти Шейлы.

– Да, шеф городской полиции уже едет сюда, так что обойдется без шума – они приедут на своих машинах и через задние ворота, потому что, – герцог усмехнулся, – к парадному входу они не пробьются – там собрались журналисты со всей Англии. Кстати, ты смотрела свежие газеты?

– Да, Речел утром сбегала за ними, а потом сказала мне, что мы на осадном положении, – небрежно ответила она. – Не представляю себе, как я поеду домой. Может, мне загримироваться и надеть платье горничной? Или Роберт вывезет меня в багажнике?

– Марджори! Журналисты на таких вещах свору собак съели и узнают вас в любом обличии, – заметил несколько приободрившийся Джордж, понявший, что теперь ему никакой скандал не грозит.

– Вы можете выехать на моей машине, – предложила Элеонор.

– А еще можно карету выкатить – кажется, у нас там есть парочка на ходу, – ехидно заметил Бэлси. – Нет уж, Маргарет! Придется тебе самой нести бремя славы, – и усмехнулся: – Мне доложили, что ты уже успела в полной мере проявить свой характер, и все теперь будут ходить перед тобой на цыпочках.

– Не передо мной, Ричард, а по дому, – поправила его она. – Но кое-кого придется выгнать взашей, чтобы не воровали. Вы одобряете мои действия?

– Целиком и полностью полагаюсь на тебя, – серьезно ответил герцог. – Здесь давно следовало навести порядок.

Вот такой их легкий разговор был прерван Джэкобом, который скорбным голосом доложил:

– Ваша светлость! Прибыл шеф полиции!

Герцог кивнул ему: впускай, мол. Вошедший пожилой мужчина в штатском явно не привык часто бывать в таких домах и чувствовал себя несколько скованно.

– Доброе утро, ваши светлости! – он чуть поклонился Бэлси и Маргарите. – Позвольте поздравить вас со вступлением в законный брак!

Герцог на это просто кивнул, а она подумала: «Как будто брак может быть незаконным! Тогда это уже и не брак вовсе!».

– Милорд! Миледи! – полицейский поприветствовал Джорджа с Норой и на этом закончил здороваться.

– Доброе утро, Роджер! Присаживайтесь! Выпьете с нами чай? – предложил ему герцог.

– Не беспокойтесь, я уже завтракал, – отказался тот. – Зашел исключительно для того, чтобы засвидетельствовать вам свое почтение, а сейчас присоединюсь к моим людям, которые уже начали работу. На мой взгляд, дело ясное и никаких сложностей не предвидится. Я попозже зайду, чтобы сообщить вам о результатах, – и он, снова поклонившись, вышел.

Они не успели еще закончить завтрак, как он вернулся и с довольным видом сообщил:

– Как я и думал, произошел просто несчастный случай. Правда, наши эксперты в некотором замешательстве. Судя по внешним признакам, причин смерти две: разрыв сердца и асфиксия, но пусть это вас не волнует – главное, что они обе естественного происхождения. Ваша светлость! – он повернулся к Маргарите. – Вся страна сейчас восхищается вашей красотой и голосом, а я вот счастлив тем, что могу добавить к этому еще и преклонением перед вашим мужеством. Как вы не побоялись войти в комнату этой женщины, чтобы не только убедиться в том, что она мертва, но и попытаться выяснить, как именно она умерла?

– Бояться нужно не мертвых, сэр! Бояться нужно живых. Кроме того, я глубоко верующий человек, и эта вера хранит меня и придает силы, – очень серьезно ответила ему Маргарита.

– Я понимаю, ваша светлость, – покивал он ей с постным видом. – Простите, но у меня создалось впечатление, что прислуга вас до смерти боится. Только горничная Речел, почтенная дама мисс Совс и водитель Роберт смогли внятно объяснить нам, что произошло, а остальные словно воды в рот набрали.

– Они боятся не меня, а тех перемен, которые с моим появлением произойдут в этом доме. Я всю жизнь провела в монастыре, а это приучает к самой суровой дисциплине и организованности, которые я хочу установить и здесь. Если бы эта женщина вела себя скромно, как ей и положено, то осталась бы жива.

– Вы совершенно правы, ваша светлость, – согласился он с ней и, доставая из папки лист бумаги, смущенно попросил: – Простите мне мою дерзость, но не могли бы вы дать автограф для моей дочери? – Маргарита пожала плечами, словно хотела сказать: «Почему бы нет?», и он обрадовано объяснил: – Она ваша преданная поклонница с того самого дня, как увидела по телевизору посвященную вам передачу о событиях в Блэкхилле. Когда она узнала, что я еду сюда, то умоляла меня уговорить вас написать для нее несколько слов. Ее зовут Габриэль.

Взяв лист бумаги, Маргарита увидела, что это распечатанный на принтере ее фотопортрет на фоне темного дверного проема – она действительно выглядела, как на картине, и написала: «Удачи тебе, Габриэль! Герцогиня Бэлси» – уж что-что, а эту подпись она в свое время хорошо освоила.

– Благодарю вас, ваша светлость, – радостно улыбнулся ей полицейский. – Она будет необыкновенно счастлива получить это!

– А ее одноклассницы умрут от зависти, – понимающе покивала ему она.

– Возраст такой, – извиняющимся тоном объяснил шеф полиции и обратился ко всем: – Ну, вот и все! Тело этой девицы, чтобы не привлекать внимания, увезут в багажнике одной из машин. Надеюсь, вы скоро забудете это прискорбное событие и больше никогда не вспомните о нем – она же сама виновата в случившимся. Желаю вам всего самого хорошего.

С этими словами полицейский ушел, а герцог, усмехнувшись, сказал:

– Маргарет! Ты сегодня обрекла себя на постоянные походы в церковь.

Она ответила ему долгим, укоризненным взглядом, который тот не выдержал и опустил перед ней глаза, а потом вынужден был признать:

– Да, Маргарет! Я ошибся в этой женщине!

– Ричард! Составьте на досуге перечень своих ошибок, чтобы я знала, к чему быть готовой, – отнюдь неласково попросила Маргарита. – А то неприятности, как шишки в сосновом бору, падают на мою голову одна за другой!

По окончании завтрака Бэлси сказал:

– Маргарет! Дети предложили мне одну идею и, посовещавшись, мы решили, что это будет единственно верно. Мы просим тебя изменить свое решение жить в комнате для гостей и переехать в соответствующие твоему положению покои.

– Я согласна, – кивнула она, но по несколько смущенному виду Норы и Джорджа тут же поняла, что это предложение вряд ли родилось у них добровольно.

– Но тут есть один щекотливый момент, – продолжил герцог. – Насколько я знаю, в твоем доме есть несколько горничных. Не могла бы ты взять оттуда с собой сюда другую девушку, а эту бандитку отправить обратно?

– Спасибо за завтрак и гостеприимство, Ричард, но мне пора возвращаться домой, – сказала Маргарита, стараясь не показать, насколько она взбешена. – Не волнуйтесь, наши договоренности остаются в силе – я никогда не беру обратно данных обещаний, потому что думаю, перед тем, как что-то говорю. Когда мне сегодня доставят траву, я привезу ее вам, объясню Джэкобу, что с ней делать, и распишу вашу диету на ближайшие месяцы. В случае каких-то тожественных мероприятий я, конечно же, буду на них присутствовать. И не стоит беспокоить Роберта – мы уедем на такси.

– Маргарет! Из-за какой-то горничной?! – воскликнул потрясенный до глубины души Бэлси.

– А вот горничную мою я вас попрошу не трогать! – произнесла Маргарита вкрадчивым тоном кота Матроскина из известного мультфильма, но продолжила уже ледяным тоном: – Для меня единственным критерием профпригодности является безусловная преданность человека лично мне! И Речел в отличие от ваших слуг этому критерию соответствует в полной мере.

– А ты знаешь, что пять человек из прислуги уже приходили за расчетом? – язвительно спросил он.

– Наберете новых бездельников, которые только и умеют, что языками молоть и хозяйское виски пить, – небрежно ответила она и безжалостно добавила: – Если же кто-то с кухни решил уволиться, то можете этому только порадоваться – вдруг новые повара будут более умелыми, потому что завтрак был омерзителен. А, чтобы внести окончательную ясность в этот вопрос, хотела бы спросить кое-что у Джэкоба.

– Да, ваша светлость? – раздался его голос у нее за спиной, причем ни малейшего почтения в нем не слышалось.

– Милейший! Вы что о себе возомнили? – Маргарита подпустила в голос металла. – Вы решили, что это я должна к вам поворачиваться, чтобы поговорить?

– Прошу прощенья, ваша светлость, – тон камердинера сменился, как по мановению волшебной палочки, и стал очень почтительным, а он сам переместился так, чтобы она могла его видеть.

– Как я понимаю, Джэкоб, это вы сообщаете его светлости о том, что происходит в доме. Ну, и что же вы назвали поводом для драки в кухне? Критические замечания Шейлы насчет моих вокальных данных? Ее предположения о наших с лордом Кертоном якобы совместных развлечениях в Неаполе? А, может быть, это все-таки было ее желание выпытать у мисс Совс, чем мы там на самом деле занимались и чем эта семья мне так обязана? Ну, расскажете его светлости, как все было на самом деле!

– Джэкоб! Ты от меня что-то скрыл? – возмутился Бэлси и камердинер потупился. – А ну выкладывай всю правду!

И тот вынужден был рассказать, что произошло на самом деле.

– Да уж, пригрели змею на груди! – пробормотал разгневанный Бэлси.

– Совс женщина добрая и заботливая, но недалекая. Шейла своими насмешками и подначками действительно могла довести ее до того, что она невольно проговорилась бы. Если бы Речел вовремя не вмешалась! – выразительно произнесла Маргарита. – Так что на будущее, Джэкоб, извольте передавать его светлости информацию о событиях в доме без купюр! Вы понимаете значение этого выражения? – язвительно спросила она.

– Да, ваша светлость, – усиленно глядя в пол, ответил камердинер. – То есть, ничего не пропуская.

– А теперь ответьте мне, Джордж, куда делась та бутылка виски, которую Шейла принесла в вашу комнату? – Маргарита переключилась уже на него.

– Джорджи! Мальчик мой! Она этой ночью была в твоей комнате? – потрясенно воскликнул герцог. – Господи! – почти простонал он. – Вы опять меня щадите и не рассказываете всю правду! Но вы уже не раз убеждались, что ни к чему хорошему это не приводит! Что случилось на самом деле?

Краснея и бледнея, заикаясь и не решаясь посмотреть отцу в глаза, маркиз рассказал-таки, как все было на самом деле, а, когда он замолчал, Маргарита спросила: