Текст книги "Во главе кошмаров"

Не знаю, как много времени занял монолог, но под конец я почти охрипла, а еда была съедена. Иво выглядел ошарашенным, но всё же лучше, чем в начале нашей встречи. Более живым и менее отчаянным. Он получил именно то, что его всегда успокаивало, – информацию и загадки. Пищу для ума. Иво жить без этого не может, поэтому отсутствие книг и каких-то заданий сказалось на нём отрицательно.

– Выходит, Веста и Кай… то есть Камаэль, – кровные дети Гипноса. Мать Весты – Камилла – она же мать Элиона. Камаэль на самом деле из Дома Кошмаров. А ты должна была быть третьим ребёнком Гипноса, но мойры изменили судьбу твоей матери, – пробормотал Иво, силясь структурировать полученные знания.

– По словам Гипноса – да.

– Эль не знает про сестру?

– Нет. И я ещё не выяснила, почему сама Камилла не помнит о дочери, с мамой Кая наверняка такая же ситуация. Думаю, Морос забрал их воспоминания.

– Но в тебе часть Переправы, как в осколке. Ты всё же дочь Гипноса, но немного по-другому. И ты способна творить иллюзии.

Я кивнула.

– Жнец, он же Морос, Гипнос и его дети каким-то образом трансформируют реальную материю. Например, стены, чтобы иметь возможность через них проходить.

Я снова кивнула.

– А ты так умеешь?

– Не уверена. Скорее всего, этому нужно учиться, но Веста успела лишь немного меня потренировать. Она обещала продолжить занятия, но ещё не приходила.

– Покажешь, чему научилась?

Я улыбнулась его просьбе, сложила руки лодочкой и закрыла глаза, сосредотачиваясь. Персик быстро появился в ладонях. Мы с Вестой множество раз повторяли его создание, поэтому нужные ощущения всплыли сами собой. Я открыла глаза, когда у Иво вырвался изумлённый возглас:

– Он же как настоящий! – Друг наклонился к фрукту, разглядывая его с разных сторон. Было приятно хоть чем-то его удивить.

– Держи, – не спрашивая, я перекинула персик в руку Иво, но фрукт почти сразу потерял форму и исчез.

– Значит, пока его держишь ты или любой связанный с Переправой, иллюзия будет реальной, но в чужих руках…

– …она исчезнет, – согласно подытожила я. – Но смотри.

Я вновь создала персик и, держа его в руке, предложила откусить. Заметно колеблясь, Иво несмело откусил маленький кусочек. Сок потёк по его подбородку, он пару раз подвигал челюстями, и я с немым вопросом уставилась на него:

– Ну как?

– Я чувствовал вкус и мякоть, но не успел пережевать и проглотить. Он исчез раньше. Ощущения сохранялись не дольше трёх секунд.

– Всё-таки нельзя накормить другого, даже если я держу еду. Отделившаяся часть исчезает, – пришла к выводу я и выпустила фрукт, который исчез, коснувшись пола.

– Ты можешь создать оружие? – уперев в меня серьёзный взгляд, тише спросил Иво.

Я ответила не сразу, разглядывая свою пустую ладонь. После знакомства с Хлоей и открытия правды я украла нож из столовой, и каждый вечер запоминала его вес и ощущения. Тренировалась, пока не научилась его копировать. Но для самозащиты такого оружия мало.

Иво не вздрогнул при виде появившегося в моей руке столового ножа. Единственное отличие: оригинал сделан из палагейского металла, внешне похожего на серебро, а лезвие моего ножа чёрное.

– Он прочный, как и обычный нож, – заверила я, когда Иво нахмурился, оценивающе рассматривая иллюзию. – Но почему-то при воссоздании металла у меня получается только чёрный, похожий на метку, – я задрала рукав, демонстрируя отметину от Гипноса и Мороса. – Может, иллюзии не способны воссоздать разные металлы или просто я не умею. Но он острый, и в целом этого достаточно.

– С одной стороны, это хорошо. Ты всегда при оружии, а твой противник не подберёт его, если ты обронишь. Но опасность всё же есть. Иллюзорное оружие в состоянии ранить и тебя, – серьёзно напомнил Иво.

– Я не стану так глупить и направлять его на себя, – со смешком отмахнулась я, но Иво не поддержал мою уверенность.

– Ты не успеешь сообразить, когда умелый противник перенаправит твою же руку с лезвием тебе в горло.

Я устало уронила голову. Нож в руке исчез. Он прав. И Руфус был прав. Надо было учиться самообороне. Палагейцы и даории ездят на лошадях с детства, имеют фамильные клинки или другое холодное оружие. В университете я достаточно изучила их культуру и в курсе, что влиятельная знать с малолетства обучает своих детей воинскому искусству. Не обязательно на случай столкновений, в первую очередь это показатель статуса. Возможно, шестнадцатилетняя Хлоя уложит меня на лопатки, если я попытаюсь с ней подраться.

Я потёрла переносицу, продолжая ощущать уже привычную пустоту и смирение. Я треклятый жертвенный ягнёнок в клетке с волками. Может, они пока не особо голодны, но это ненадолго.

В дверь постучали.

– Малышка, нам пора ехать.

Замок отперли, и мы с Иво поднялись на ноги. Я торопливо его обняла, он ответил мне тем же. Нам обоим заметно полегчало после этой встречи.

– Не говори никому то, что я тебе рассказала. И если Кай придёт, передай, что мне нужно с ним поговорить, – тихо зашептала я.

– Разумеется.

– И поправляйся. Я ещё обязательно приеду.

Я скопировала вымученную улыбку Иво. Элион распахнул дверь и взмахом руки пригласил меня на выход.

8

КАССИЯ

– Кассия, просыпайся.

Я недовольно замычала и раздражённо повела плечом, когда меня потрясли за него.

– Кассия, – почти пропел знакомый голос Весты.

Я нехотя открыла глаза, а затем резко села на траве. Дочь Гипноса примостилась рядом, сложив ноги под себя, в её глазах светилось веселье, пока я оглядывала знакомый пейзаж маковых полей. Только теперь стояла ночь, два спутника ярко сияли на тёмном небе, освещая местность, а сама трава отражала их холодный свет и мягко сверкала, позволяя с лёгкостью видеть происходящее вокруг. Тёмными были лишь деревья и цветы.

– Как я оказалась на Переправе? Заснула же в доме архонта, – сказала я и, пошатываясь, поднялась на ноги.

Веста тоже встала, а её радостная улыбка стала шире.

– Ты всё ещё спишь в доме архонта, но я позвала тебя сюда. Я могу призывать сознания спящих. Ты же и вовсе часть Переправы, поэтому способна даже в таком состоянии принимать здесь устойчивую форму, – пояснила она, направившись вниз по склону к реке Забвения. Я заторопилась следом.

– Значит, я могу приходить сюда во сне хоть каждую ночь?

– Не совсем, – покачала головой Веста. – Во сне – только если я позову, но, бодрствуя, ты вольна навещать Переправу, когда пожелаешь. Это твой дом точно так же, как и мой. И я скучаю, – призналась Веста, обернувшись.

– Завтра Совет архонтов, из-за него дедушка завалил меня занятиями. Ты обещала прийти! Я ждала! – обвиняюще бросила я и замерла, отказываясь бежать за ней.

Веста остановилась, растерянно потеребила кольцо на пальце и огляделась по сторонам, словно выискивала, могли ли нас подслушать.

– Извини. Я хотела, но отец попросил оставить тебя в покое. Позволить хоть немного привыкнуть к дедушке и Палагеде. И он прав, – устало призналась она. – Мы то держим тебя на Переправе, то отправляем в Пелес. То говорим, что мы твоя семья, хотя всё детство держали вдали от настоящего кровного родственника. Я подумала, что идея отца не лишена смысла. Мне не особо хотелось, но стоило дать тебе время.

Её признание сочилось тоской, изредка она покачивала головой, будто была не согласна со своими же словами.

– Тогда почему ты позвала меня сейчас? – уже мягче спросила я.

– Меня беспокоит Совет. Необходимо научить тебя большему.

Я вытянула руку, и в сжатом кулаке появился нож.

– Например, этому?

Веста взглянула на созданную иллюзию с восторгом.

– Может, Морос и забрал у тебя воспоминания, но это по-прежнему ты. В детстве поступала так же. Я показывала тебе что-то из основ, а ты вместо того, чтобы тренировать их, втихаря пыталась создать более сложные иллюзии. Тебе никогда не хватало терпения, – поделилась она.

– Сейчас умение создавать оружие мне нужнее, чем халаты или фрукты, – со вздохом ответила я, подходя ближе. – Почему лезвие чёрное? Что я делаю неправильно?

– Это нормально, – заверила Веста, забрала у меня нож и рассмотрела со всех сторон. – Воссоздать различные металлы непросто, желательно знать их свойства. Если захочешь, то позже потренируемся с этим, но у оружия главное не вид, а его функции.

Она провела лезвием по пальцу, и из подушечки выступила кровь.

– Видишь. Он острый. Пока этого достаточно, – улыбнулась она, возвращая мне иллюзию. Я сжала рукоять, заставив её исчезнуть.

Веста направилась по склону в низину. Светящаяся трава доходила нам до середины голени и приятно пахла, будто недавно скошенная. Я вбирала ароматы полной грудью, бездумно глядя на красочные туманности, звёзды и два тяжёлых спутника на небосводе. Не знала, какие светила они копируют, может, луны какого-то другого виденного Гипносом мира, или же они просто выдуманные, потому что богу сна так захотелось.

– Ты здесь опять одна? – мой голос разрушил умиротворяющую тишину, но слишком многое требовалось разузнать.

– Да.

– Где Гипнос?

– Не знаю, кажется, у него дела с Моросом в Санкт-Данаме.

– А Кай?

– Отец отправил его найти кое-что на Переправе, – немного замявшись, ответила она.

– Что?

Веста остановилась, повернулась ко мне со снисходительной улыбкой на губах. Её наклон головы говорил, что она поняла о моём намерении вытрясти из неё информацию.

– Обмен, – поставила условие она. – Ты выполняешь моё задание, а я отвечаю на твой вопрос. Чем лучше создашь иллюзию – тем детальнее я отвечу. Идёт?

– Договорились.

В руке Весты появился кинжал, и она передала его мне. Простая рукоять, но острое лезвие немного искривлено. Я вытянула вторую руку, закрыла глаза, сосредотачиваясь на ощущениях, попыталась воссоздать образ так, как запомнила. Мне потребовалось больше минуты на последующую корректировку. Изначально лезвие вышло недостаточно длинным, а рукоять легче самого лезвия, из-за чего оружие не было сбалансированным.

– Неплохо, – осмотрев, вынесла вердикт Веста. – Но материал неверный. Похоже, ты создала рукоять из пластика с металлическим центром, чтобы сбалансировать, но в оригинале кость. Тебе недостаточно света? – насмешливо поинтересовалась она и, не дождавшись моего ответа, подняла руку, сделала один круговой взмах и резко опустила.

С последним движением весь небосвод сместился, спутники закатились за горизонт, без них трава прекратила светиться, и туманности померкли под лучами поднимающегося солнца. Голова закружилась от резкой перемены, и я покачнулась. Весту рассмешил шок на моём лице.

– Не люблю ускорять время на Переправе, мне нравится, когда всё протекает естественно, – объяснила она, с довольным видом уперев руки в бока.

– Ты так легко сдвинула время?

– Сдвинула рассвет, но теперь он будет длиться на три часа дольше, – пожала плечами Веста. – Время остаётся неизменным, и если я сокращаю ночь, то тем самым удлиняю утро или день.

Я растерянно покачала головой, глядя, как золотистые лучи мягко заскользили по макам. Само солнце наполовину показалось из-за горизонта и будто замерло в одном положении.

– Я видела такое! – неожиданно дошло до меня. – После произошедшего в Даории, тогда был удлинённый закат.

– Верно, – согласилась Веста. – Тогда встреча в Даории уже была вечером, а при вашем появлении на Переправе нужно было больше света, и я удлинила закат. Вообще мир людей, Палагеда и Даория находятся на равном удалении от их главных звёзд, смена сезонов и количество часов в сутках поразительно идентичны. Возможно, поэтому внешне мы настолько схожи, да – флора с фауной хоть и различается, но не критично.

– Слышала, что Пелес, Эридан и Санкт-Данам находятся в одном часовом поясе.

– Да, но Санкт-Данам дальше от экватора, поэтому время наших закатов и рассветов разнится в зависимости от сезона.

Я вновь с восторгом осмотрела цветочные поля и небо, но потом вспомнила о нашем уговоре.

– Я ошиблась в материале, но всё-таки сделала. Мой ответ, – упрямо потребовала я.

– Что ищет Камаэль? Я не знаю, – призналась Веста. – На Переправе разбросано достаточно много артефактов, принадлежащих богам. Отец даже утверждает, что где-то тут спрятаны его крылья, представляешь? – она насмешливо закатила глаза, а я невольно огляделась, проверяя, не завалялось ли поблизости что-то интересное. – Но это Переправа, она постоянно меняется, некоторые территории тяжело найти. В общем, он попросил Камаэля что-то отыскать, и как только брат найдёт, я тебе расскажу.

Веста создала новый кинжал и передала мне. Инкрустированная камнями рукоять, но лезвие прямее и проще, чем у предыдущего кинжала. Мне удалось воссоздать его чуть быстрее. Веста вопросительно подняла бровь, когда я протянула ей точную копию по форме, но без украшений драгоценными камнями. Создала внешне дешёвый, но дубликат.

– Главное функционал и скорость, разве нет? Чем быстрее сумею создать оружие, тем лучше, – объяснила я.

Улыбка Весты медленно стала шире, а во взгляде появилась гордость. Она мало рассматривала оружие, вертела не глядя, проверяя вес.

– Верно, – согласилась она. – Морос вернул тебе какие-то воспоминания?

– Немного. Но они все отрывочные. Это как собрать мозаику, имея лишь половину нужных деталей. Для начала мне нужны все. Но я вспомнила, что ты действительно много со мной нянчилась. Точнее, почти всё время рядом была именно ты. Помню венки из маков. Я плела их тебе каждый день. Ещё это твоё любимое платье, – я указала на её чёрный наряд.

Платье из нескольких слоёв полупрозрачного шёлка выглядело невесомым, оно колыхалось от каждого порыва ветра и абсолютно не стесняло движения.

– И правда. Это моё любимое.

– Почему в детстве обо мне заботилась ты одна?

– Не только я, – возразила Веста и всё же состроила недовольную гримасу. – Я присматривала за тобой практически одна, пока тебе не исполнилось пять. Камаэль до этого учился, а отец… несмотря на то, сколько детей у него было, он всё ещё не самый внимательный родитель. Слава Никте, я не помню своего детства, но начинаю подозревать, что он поил меня из реки Забвения или давал нюхать маки каждый раз, стоило мне начать реветь.

У меня вырвался смешок. Я тоже не могла представить Руфуса с грудничком.

– Отец придерживается политики избегания проблем и конфликтов. Камаэль пошёл в него. Как видишь, они заварили кашу, полностью перевернули твою жизнь с ног на голову и удрали, оставив меня всё тебе рассказывать. – Веста комично вскинула руки.

Я громко фыркнула.

– Брат с отцом начали больше участвовать в воспитании и обучении с твоего пятилетнего возраста. Я тогда перестала справляться, твои способности проявлялись бесконтрольно. Временами ты перемещалась на другие опасные территории и приходилось тебя искать.

– Я умею перемещаться, как вы?

Веста создала короткий меч и передала мне.

– Это ксифос, – с вызовом вскинув подбородок, ответила она на мой скептический взгляд. – Копируя, обрати внимание на заточку с обеих сторон и листообразную форму клинка. И не закрывай глаза, когда создаёшь. Ты лишаешь себя зрения – одного из важных органов восприятия. Смотри на копируемый предмет.

Воссоздавать сносную иллюзию пришлось дольше десяти минут. Голова заболела от перенапряжения. Я старалась следовать советам, но первый меч, который передала Весте на проверку, развалился прямо у неё в руке. Второй она под моим ошарашенным взглядом согнула.

– Очень тонкое лезвие, – отчитала она, показав получившуюся загогулину.

Я не стала спорить, увиденное напомнило, что передо мной дочь Гипноса и по сути второй Привратник.

– Камаэлю повезло, что у него есть ты, – вырвалось у меня.

– Разумеется, повезло, – моментально отозвалась Веста. – Если б не я, он бы сейчас и имени своего не помнил. Именно после его рождения я увидела, какой из Гипноса неряшливый родитель. Он уронил годовалого Камаэля в реку Забвения. Я еле успела вытащить брата, прежде чем он напился макового нектара.

Я разинула рот, не в силах даже вообразить ситуацию. Веста недовольно цокнула языком и подбородком указала на меч в моих руках. На третью и четвёртую копии я потратила ещё полчаса. Веста разъяснила ошибки и рассказала, как их не повторять.

Пятая иллюзия вышла лучше остальных. Её Веста приняла со снисходительной улыбкой и со свистом рассекла лезвием воздух. Покрутила меч, пару раз подкинула.

– Неважный баланс, но для пятого раза неплохо.

Я шумно выдохнула и села на траву, чувствуя, что осталась без сил. Веста сдавила пальцами рукоять. Та треснула, как хрустальная, и весь меч рассыпался, исчезнув. Дочь Гипноса присела на корточки передо мной, её ласковая улыбка немного утешила. Я не думала, что могу так быстро устать.

– Это нормально, – будто читая мои мысли, заверила Веста. – Весь секрет в том, что, если правильно создашь иллюзию один раз, потом будет легко. Поэтому я даю тебе разное оружие, чтобы ты могла воссоздать нужное при необходимости. Ты заслужила ответ на ещё один вопрос. Задавай.

Взгляд метнулся в сторону солнца. Я здесь больше часа или почти два, но светило невообразимо медленно выбиралось из-за горизонта, доказывая ранее сказанное Вестой. В голове рождались десятки вопросов, но я искала тот, что будет важнейшим из всех. Тот, ответ на который поможет мне сложить недостающие части мозаики.

– Почему Кай меня избегает?

Я моргнула лишь раз, а улыбка Весты исчезла. Дочь Гипноса побледнела и раскрыла рот. Я моргнула вновь, и на её лице уже красовалась маска задумчивости. Моргнула ещё несколько раз, уверенная, что видела растерянность, которую Веста теперь пыталась скрыть.

– Он просто удивлён и не знает, как себя с тобой вести. Мы думали, что ты умерла. Вероятно, он винит себя в том, что мы бросили попытки тебя отыскать, – пожав плечами, она встала на ноги.

Это либо ложь, либо полуправда.

Мне не могло показаться.

Я резко вскочила, не приняв отговорку в качестве ответа.

– Ты обещала обмен. Может, не развёрнутый, но честный. Он не желает смотреть в мою сторону!

– Наверное, ему неловко, в детстве вы не были близки, – уклончиво ответила Веста и отступила на шаг, избегая моего напора.

Разочарование застало врасплох. Она продолжала привирать. Что-то случилось в прошлом, о чём они не хотят говорить, и даже откровенная во всём Веста сейчас лгала в лицо. Она знает причину.

– Но спать со мной ему не было неловко! – сказанное вырвалось резче, чем я хотела. Слова жгли язык.

– Вы что?.. – едва слышно переспросила Веста, её лицо вытянулось.

– Мы едва не провели вместе ночь. Он сам целовал меня и… между нами была близость, просто не… до конца, – я смутилась, не желая вдаваться в детали. Начала путаться в словах и тараторить, увидев, как глаза Весты округлились. – Мы остановились, потому что ты позвонила. Он произнёс твоё имя, сказал, что ему нужно разобраться с важными проблемами. И… до всего… этого, – я тряхнула белой прядью волос, не находя слов, – Кай смотрел на меня совсем по-другому. Мы не были в отношениях, но что-то происходило между нами.

Веста застыла с приоткрытым от изумления ртом, в её взгляде отразилось не только удивление, но и страх. И я заразилась им, кожа покрылась мурашками, невзирая на солнечное тепло.

– Но это было тогда, теперь же Кай… избегает наших встреч. Кажется, он готов оказаться в самых жутких кошмарах, лишь бы меня не было поблизости, – тише добавила я, испугавшись её молчания.

Я сникла, когда недоумение Весты сменилось сочувствием. Она подошла и взяла мои руки в свои, согревая теплом.

– Это сложная история, Кассия, и не думаю, что ты к ней готова. Камаэль не рассказал о физической близости между вами, и теперь мне понятнее, что он сбит с толку не меньше, чем ты. Только ты в неведении, а он помнит всё. Давай отложим этот разговор до следующего раза, а пока я поговорю с Камаэлем, и мы…

– Нет, – с трудом прервав её поток слов, отрезала я. – Расскажи мне сейчас.

Она нахмурилась, я не дрогнула, ответив ей упрямым взглядом.

– Хорошо, – Веста явно не хотела, но из уважения согласилась. – В момент твоего рождения я уже присматривала за Переправой, нередко играя роль Привратника. Камаэлю было почти шестнадцать, он посещал школу в Пелесе, а сюда приходил по выходным. Отец обеспечил его знакомствами, жильём в городе и деньгами, но Камаэль облачался в чёрное, поддерживая легенду о бастарде. С детства он носил скрывающий его гул ахакор, а в документах значилось, будто он из Дома Чревоугодия, чтобы ни у кого не было сомнений, если заметят внешнее сходство с Наей из Дома Кошмаров. В то время брат был молод, во многом неопытен, но жизнерадостен и общителен.

Веста перевела дыхание, отступила на пару шагов. Я молча следила за каждым движением. Тиски в груди ослабли от мысли, что я наконец начну понимать больше из произошедшего.

– Несмотря на чёрный цвет и пренебрежительное отношение в Палагеде к тем, кто его носит, благодаря природному обаянию Камаэль легко располагал к себе всех, с кем начинал говорить. У него были десятки друзей, – с печальной улыбкой заверила Веста, а заметив мой недоумённый взгляд, издала смешок и кивнула. – Известный тебе сейчас Камаэль совсем не тот, которым он был тогда.

– Что произошло?

– Ты.

Стало жаль, что именно Весте выпала участь принести мне эту весть. Я не ощутила боли от её ответа, словно и так знала, но мне было жаль мою почти что сестру, которую я заставила открыть шкатулку с секретами.

Я не шелохнулась, сохранив отстранённое выражение лица.

– Позже мы узнали, что это был день твоего рождения. Камаэль время от времени приводил друзей на Переправу. Он не рассказывал, кем является, но друзья доверяли ему, так как десятки раз приходили и уходили с Переправы в полной сохранности. Они веселились здесь, смотрели на различные иллюзии, даже не зная, что именно Камаэль хранил их от опасных территорий. Я слышала, что ещё задолго до моего рождения развлечения на Переправе были обыденным делом, но из-за смерти Танатоса находиться здесь стало опаснее. Разумеется, приводя их, Камаэль нарушал правила, но я была виновата не меньше, позволяя ему это. Он был таким счастливым, а мне было приятно видеть брата чаще. Узнай отец, что он приглашает друзей ради веселья, не одобрил бы.

Меня замутило, желудок болезненно сжался от неприятного предчувствия, пока Веста затягивала рассказ, напоминая то, что я и так знала.

– Но после моего рождения все развлечения закончились, – догадалась я.

Она кивнула, разглядывая маки под ногами.

– Отец вырвал часть Переправы ради твоей жизни. Мы понимаем, что он не мог заранее предупредить об этом, Илира позвала его внезапно, а решение о твоём возрождении принималось за секунды и…

Я вспомнила.

Вспомнила, как сама Веста уже рассказывала мне:

«Мы с братом были здесь, и произошедшее напомнило катаклизм. Гипнос вырвал значительный кусок, чтобы позволить тебе дышать, и вся Переправа задрожала. Землетрясения, расщелины, наводнения, немалая часть территорий перестраивалась в течение какого-то времени».

У меня загудело в голове от осознания, к чему всё идёт.

– Землетрясения, расщелины, наводнения… – процитировала я её же слова. Веста согласно кивнула. – Друзья Кая были на Переправе в тот момент?

– Да.

– Что произошло? – не знаю, каким чудом мне удавалось сохранять ровный тон голоса, когда внутри всё в ужасе сжалось перед неизбежным ударом.

На мгновение желание попросить Весту не продолжать взяло вверх, но смешно бежать от произошедшего. Оно всё равно меня нагонит. Так пусть лучше бьёт в лицо, чем в спину.

– Камаэль пытался им помочь, но разрушения были слишком масштабными. Многие провалились в образовавшиеся при перестройке ландшафта трещины. Они были в лесу, начался пожар, другие оказались зажаты под рухнувшими деревьями. Я подоспела к самому концу, когда вокруг раздавались крики и грохот. Камаэль пытался спасти троих из огня. Помимо ожогов и кровоточащей раны в боку, одна его рука была сломана. Я не могла его удержать, поэтому с помощью иллюзий корней прижала к земле, не позволив отправиться в огонь. Его друзьям было не помочь, и я… я хотела спасти брата. Иллюзии были слишком хаотичными, нам было не справиться, – голос Весты надломился, она пожевала нижнюю губу, борясь с подступающими слезами.

Ей понадобились секунды, она не заплакала. Успокоилась, выпрямилась и подняла на меня взгляд.

– Сколько погибло?

– Двенадцать.

Лёгкие сжались в болезненном спазме. Ради того, чтобы я жила, погибло тринадцать палагейцев, включая мою мать. Из-за меня одной. Кай был подростком, выходит, моё рождение убило двенадцать школьников.

– И среди них первая любовь Камаэля.

Я выдохнула и не смогла вдохнуть. Тело парализовало, только сердце, сжавшись, продолжило биться, но неровно, принося колющую боль при каждом сокращении.

– Она сгорела у него на глазах. Я знала, что ей уже было не помочь, думаю, сейчас Камаэль тоже это понимает, но тогда… после произошедшего он ненавидел меня, на протяжении двух лет отказывался даже разговаривать. Это была первая влюблённость, вряд ли она бы продлилась долго, но Камаэль потерял её и ближайших друзей поистине жутким образом, – более Веста не выдавливала слова и не подбирала выражения, правда потоком лилась на меня, и я глотала её, надеясь не подавиться. – Камаэль изменился, а узнав причины катастрофы, отказался находиться на Переправе, потому что при виде тебя и меня он, по его словам, испытывал лишь гнев.

Его усиливающая эмоция.

– После происшествия Камаэль бросил учёбу в школе Пелеса и ускоренно завершил обучение при помощи нанятых Гипносом наставников, живя в Санкт-Данаме. Затем он всё-таки вернулся в Пелес, чтобы получить высшее образование. Именно тогда брат отошёл от трагедии и начал со мной разговаривать, хотя продолжал посещать Переправу урывками, не желая задерживаться из-за мрачных воспоминаний. Насколько я знаю, он больше не заводил друзей и стал таким, каким мы знаем его сейчас. Полностью сосредоточившись на занятиях, он завершил обучение в Пелесе и поступил на второе высшее в университете Санкт-Данама. По моей просьбе Камаэль и отец изредка начали помогать присматривать за тобой. Они оба стали появляться чаще, иногда задерживаясь на недели.

– Не может быть, чтобы было всё так просто. Кай забыл о произошедшем?

– Не забыл, – согласилась Веста. – Вы не ладили. Точнее, Камаэль с тобой. Ты же, познакомившись с ним, влюбилась. При первой же длительной встрече ты исковеркала его имя, сказав, что оно похоже на «карамель». Затем преследовала его, повторяя, что любишь карамель. – У Весты вырвался печальный смешок.

Я села на траву и обхватила голову руками, силясь вспомнить картины прошлого целиком, но нашлись лишь отрывки событий, от которых хотелось завыть. Веста присела напротив, чтобы вновь иметь возможность смотреть мне в лицо.

– Камаэль был строг к тебе, но ты слушалась. Выполняла любые задания и его требования, кроме одного.

– Какого?

– Оставить его в покое.

Веста выдержала паузу, позволив мне ощутить горечь от желания Кая.

– Это была жестокая и не совсем понятная маленькому ребёнку просьба, поэтому ты никак не хотела её выполнять, – пояснила она, когда я прекратила попытки вспоминать. – Камаэль почти никогда не повышал на тебя голоса, не говорил обидных слов, но ты ощущала его ненависть. Я наблюдала, как он боролся, старался напоминать себе, что ты не виновата в катастрофе на Переправе, но стоило тебе появиться, и Камаэлю опять не удавалось совладать с эмоциями. Он винил себя, что привёл друзей на Переправу, винил отца за сотворённое, меня за то, что я ему помешала, и тебя… Но из нас всех ты была самой невинной, ты просто… родилась. Брат это знал. Он не хотел тебя ненавидеть, но не мог перестать.

Не мог перестать…

Итог оказался абсолютно бесхитростным.

Я с трудом проглотила вязкую слюну.

Я потеряла Ливию и Сиршу. Чуть не лишилась Иво.

Не знаю, что́ бы я чувствовала, потеряв двенадцать друзей разом, да ещё и возлюбленную. Может, та девушка стала бы любовью всей его жизни, а может, они бы расстались через какое-то время. Это не имеет значения. Он потерял её и возможность узнать их судьбу.

Окажись я на его месте, скорее всего, отреагировала бы так же.

Думала, что у нас нет будущего из-за принадлежности к разным расам, но в действительности у нас с Каем нет ни единого шанса из-за того, кто я есть.

– На вас было больно смотреть. Ты бродила за Камаэлем хвостом, ожидая, что его ненависть пройдёт, а он жаждал избавиться от твоей любви, – голос Весты дрогнул, она шумно выдохнула, чтобы справиться с волнением или печалью. – Когда тебе было шесть, Гипнос и Морос наконец рассказали нам о твоей роли в балансе, поделились планом остановить вмешательство мойр и отомстить им за смерть Танатоса во время встречи, пока все будут отвлечены и шокированы твоим существованием, – продолжила откровенничать Веста. – Вначале мы с Камаэлем поддержали идею, но чем больше проводили с тобой времени, тем меньше мысль вмешивать ребёнка в разборки богов казалась адекватной. Затем ты едва не умерла, рухнув в расщелину. Думаю, это ещё сильнее повлияло на брата. Он стал свидетелем повторения истории. Мы начали убеждать отца убрать тебя из этого плана, и похоже, именно наше давление заставило его прибегнуть к крайним мерам. Гипнос спрятал тебя, а нам сказал, что ты умерла. Ты действительно много болела и очень плохо восстанавливалась после переломов. Сперва мы с Камаэлем не поверили, но все наши поиски заканчивались провалом…

Веста прервала рассказ, когда какая-то сила резко бросила меня на землю. Я даже не поняла, что случилось: мир покачнулся – и лицом я ткнулась в траву.

– Что происходит? – недоумённо спросила я, не в состоянии подняться.

Мне не было больно, но в ушах звучали несколько разных голосов. Я повертела головой, не понимая, доносятся они со стороны или всё у меня в голове. Слова долетали смазанно, неясными звуками.

– Наступило настоящее утро, Кассия. Тебе пора домой, – ответила Веста и присела рядом.

– Нет! Нет-нет-нет! Мы не договорили. Ты не закончила рассказ! Ещё не…

– Мы встретимся вновь, но сейчас ты должна подготовиться к Совету архонтов.

Веста не дала ответить, ладонью закрыла мне глаза, и всё тело отяжелело. Посторонние голоса стали громче, а звуки и запахи Переправы пропали. Я резко села на кровати, когда кто-то снова коснулся моего плеча. Элин вздрогнула от неожиданности, а другая служанка выронила что-то тяжёлое.

– Кириа, вы крепко спали, но нам нужно помочь вам подготовиться, – объяснила старшая из них, и я заморгала, избавляясь от сонной пелены перед глазами. – Встреча архонтов состоится через три часа в храме.

Ещё вчера напоминание об этом заставляло моё сердце биться тревожнее, желудок сжимался из-за предчувствия возможного позора. Мне предстоит столкнуться с архонтами, правящими минимум десятилетия, и с их наследниками, которых с пелёнок готовили занять место в Совете. Но я никак не могла отойти от рассказа Весты, и страх перед чужаками отошёл на задний план.