Текст книги "Красавица и Чудовище. Другая история Белль"

Сказке конец

Морис честно рассказал Розалинде про то, как горожане стали обходиться с чаровниками, и о том, что не нашел повитуху, хоть и знал, чем закончится этот разговор.

Узнав об исчезновении Вашти, Розалинда округлила глаза, услышав про увольнение Жозефы и разговор Мориса с друзьями в таверне – зло прищурилась. Наблюдая за женой, изобретатель мог точно предсказать, как она будет реагировать в следующую секунду и куда это приведет.

– Я должна ее найти, – заявила Розалинда, неловко поднимаясь и придерживая большой живот. Из-за беременности у нее отекали и болели ноги. Она быстро, по-деловому окинула взглядом комнату, ища вещи: плащ, дорожная трость, возможно… – В последнее время чересчур много подобных «исчезновений». И я немедленно со всем этим разберусь…

– Розалинда… – твердо сказал ее муж.

– Ты меня не остановишь! – воскликнула женщина. Глаза ее метали громы и молнии, щеки раскраснелись. Некоторые женщины, вынашивая дитя, становятся спокойными и умиротворенными, а у Розалинды, похоже, усилились все присущие ей качества: если она радовалась, то всем сердцем, если злилась, то яростно, и буквально кипела жаждой деятельности. – Вашти была крестной моей кузины! Она мне как родная!

– Я не буду тебя останавливать, – вздохнул Морис. – Лишь прошу тебя быть острожной… Ты… довольно известна… своими поступками. Теперь здесь уже небезопасно находиться людям, владеющим магией. Думаю, не стоит сейчас стучаться в закрытые двери и пытаться что-то выяснить. Это привлечет излишнее внимание к тебе самой.

– Я не собиралась никуда стучаться и выяснять что-то, – ответила Розалинда так высокомерно, что сразу стало ясно: в этом и состоял ее план. – Мы… люди вроде нас имеют много других, более хитрых способов получать информацию.

Морис терпеливо ждал.

– Я… пойду к месье Леви, – решила его жена после секундного раздумья. – С помощью книг и магических зеркал он быстро мне поможет.

– Великолепный план. Просто постарайся… проявить благоразумие.

– Разумеется, это великолепный план. И уж поверь, я буду благоразумной! – отрезала Розалинда, легким мановением руки заставляя плащ опуститься себе на плечи.

Топать на распухших ногах по неровным твердым камням булыжной мостовой – между прочим, дорога содержалась в отменном состоянии: шутка ли, дворец рядом! – оказалось куда более утомительно и выматывающе, чем ей представлялось. И все же тысячи и тысячи будущих матерей трудились в полях и садах, охотились в лесах и рожали прекрасных здоровых детей. Ей грех жаловаться.

Магазин месье Леви располагался на окраине, но желающие все равно его находили.

Даже если магазин время от времени менял дислокацию.

– У меня нет на это времени, – пробормотала Розалинда, поджимая губы и тяжело дыша, пытаясь унять колотящееся сердце. Она закрыла глаза, покачала головой, чтобы сосредоточиться, и зашагала к двери ближайшего магазина.

Вне зависимости от того, какая вывеска висела снаружи, внутри помещение было заполнено бумагой и стеклом. Кипы книг и горы свитков боролись за свободное место с блестящими серебристыми зеркалами, крошечными квадратными окошками, подходящими по размеру для кукольного домика, и мисками, похожими на каменные прудики, заполненные неподвижной водой – ее поверхность не дрогнула, даже когда хлопнула дверь и звон колокольчика оповестил о приходе Розалинды.

Ничто из этого не было заказано, все выглядело так, будто только что извлечено с пустых полок, выстроившихся вдоль стен комнаты.

– Розалинда! – воскликнул владелец магазина, оборачиваясь, чтобы поприветствовать гостью, и его глаза весело блеснули. До прихода женщины он полировал линзы и сейчас продолжил свое занятие, время от времени дыша на стеклянные полукружия.

Месье Леви был худ и, наверное, очень стар, хотя на вид ему было не больше семидесяти. На его голове и остром подбородке росли неряшливые седые волосы.

– Как у тебя дела?

Несмотря на срочность ее дела, Розалинду немного отвлекло то, в каком виде она застала магазин.

– Месье Леви, что здесь происходит? Вы что, закрываетесь?

– Ну, учитывая, как складываются обстоятельства… Лучше исчезнуть самому, чем ждать, пока кто-то «исчезнет» меня. Пора мне и моей старушке, – он любовно оглядел магазин, – собираться и переезжать.

– Нет, нет, – возразила Розалинда. – Не так уж все плохо! – Потом добавила, уже не так уверенно: – Ведь правда?

– Вообще-то все довольно плохо, – уныло проговорил Леви. – Полуночный рынок просто прикрыли… все наши боятся погромов. Флорента нашли избитым до полусмерти на пороге собственного дома, он был весь в синяках. Думаю, мой магазин еще не забросали камнями и не подожгли, как жилища других, лишь благодаря нашей склонности к… переездам…

Розалинда помолчала, осмысливая услышанное – в последнее время она соображала медленно.

– Тогда останьтесь и сражайтесь. Мы можем всё изменить, пока не стало хуже.

Леви сухо усмехнулся:

– Ты говоришь как красивая молодая женщина, которая не сегодня завтра изменит мир. Моя дорогая, я стар. – Он облокотился на прилавок. – Вдобавок… Мне уже случалось видеть нечто подобное, а теперь все повторяется. Не знаю, доживу ли я до нового повторения этой истории, но пока есть жизнь, есть и надежда. Мне хотелось бы сохранить и то и другое… как и книги, которые они, несомненно, вскоре попытаются сжечь. Надеюсь, мы найдем какое-то тихое место, куда еще не добралась эта мерзкая горячка, заразившая всех вокруг. Не знаю, справлюсь ли я с этим недугом в моем-то возрасте.

– О, вы будете жить вечно, – заверила его Розалинда, улыбаясь и успокаивающе взмахивая рукой. – Но в какой части Европы вам довелось пережить нечто подобное? И где находятся те края, в которых магия по-прежнему сильна?

– Не нужно быть ведьмой, чтобы вызывать их ненависть, – просто ответил Леви. – А теперь скажи-ка, чем я могу тебе помочь? Я только что получил восхитительно вкусную кипу не вполне точных с исторической точки зрения романов о поздней Республике. Э-э-э, римляне, как бы это сказать… не очень-то серьезны, но вполне сгодятся, чтобы скрасить вечер у камина. Что скажешь?

– Боюсь, сегодня я пришла не ради книг, – грустно сказала Розалинда, оглядывая стопки старинных фолиантов. – Я пришла ради чтения. Я имею в виду другой тип чтения.

Лицо Леви напряглось, казалось, он не видит Розалинду, глубоко погрузившись в раздумья.

Он побледнел.

– Должно быть, все действительно ужасно, коль скоро сама великая Розалинда приходит ко мне за такой вещью.

– Вашти пропала, – сказала женщина, неосознанно прикрывая рукой живот. – Я хотела, чтобы она помогла мне при родах. Морис зашел к ней домой, так вот, там пусто, на столе остался несъеденный ужин. Я предполагаю худшее.

– Хорошо, – кивнул Леви со вздохом. Он осторожно отложил полукруглые линзы, над которыми работал.

– Что это? – с любопытством спросила Розалинда.

– О, просто мне в голову пришла одна идейка, – ответил Леви, копаясь в только что упакованной коробке. – Эта штучка поможет мне работать, незаметно смешавшись с местными. А, вот оно.

Он достал зеркало с серебряной ручкой – таким мог бы владеть джентльмен – рукоятка без витиеватых украшений и простая оправа вокруг отражающей поверхности.

– Держи, спроси сама. Ты лучше ее знала. Она… была не сильна в чтении. В обычном чтении.

Розалинда взяла зеркало. Оно оказалось тяжелее, чем могло показаться на первый взгляд, а может, это она в последнее время ослабла, словом, зеркало оттягивало ей руки.

– Покажи мне Вашти, – приказала она.

Леви с любопытством заглядывал ей через плечо.

Ничего не произошло.

Зеркало осталось зеркалом, в нем отражалась сама Розалинда, разве что подернутая легкой дымкой. Женщина рассеянно отметила, что нос у нее покраснел, а лицо отекло из-за беременности.

– Зеркало, – проговорила она громче. – Покажи мне Вашти. Где она?

На этот раз мерцающая поверхность затуманилась, потом сделалась матовой и черной, ничего не отражая. Потом чернота исчезла, и зеркало снова стало обычным зеркалом.

– Не работает, – упрямо пробормотала женщина, протягивая зеркало его создателю.

– Розалинда, – мягко проговорил Леви. – Ее больше нет, и ты это знаешь.

Розалинда прикусила губу, чтобы не заплакать. Собственное лицо казалось ей огромным, словно все слезы, которым она не дала пролиться, заполнили ее череп, давили на глаза и лоб. Если Вашти мертва, тут уже ничего не поделаешь.

Волшебница пихнула зеркало в руки Леви, отвернулась и зарыдала, чувствуя, что ее вот-вот вырвет. Утренняя тошнота, от которой она избавилась с помощью магии еще на втором триместре, внезапно вернулась с новой силой.

– О, Роз, – грустно сказал Леви, не глядя на зеркало.

Он обнял ее за плечи.

– Она никогда бы… никогда бы не покинула свой дом вот так. Она разложила бы вещи по местам. Ее семья жила здесь веками, они были целителями… наверняка она знала, что умрет… от естественных причин. С ней что-то случилось, Леви. Кто-то сделал с ней что-то.

Продавец книг ничего не сказал, лишь молча наблюдал за тем, как эмоции на лице женщины сменяют одна другую.

– Она будет отомщена. Я свершу правосудие, – прорычала Розалинда, не понимая, чего хочет больше: поддаться рвотному позыву, слушать слова утешения или уничтожить полгорода огненным смерчем. – Ведь темные века давно закончились!

– У каждого века есть своя тьма, – тихо заметил Леви. – Розалинда, забирай свою семью и уезжай подальше отсюда. Я серьезно. Здесь теперь опасно и для тебя, и для всех нас. Лично я поеду в Новый Свет. Думаю, там уже покончили с охотой на ведьм. А Провиденс производит впечатление города, в котором царит огромная религиозная свобода.

Мысли Розалинды топтались на месте. Похоже, в нынешние, скудные на магию времена королевство заполонили действующие исподтишка, кое-как организованные банды головорезов и разжигателей ненависти, а она, могущественная волшебница, не имеет ни силы, ни власти, чтобы одержать над ними верх. Конечно, как только она их найдет, то сразу же превратит в свиней или насекомых.

Розалинда подумала.

– Я пойду к королю и королеве. Только они могут остановить это безумие. Они должны. Разумеется, беспорядки и беззакония угрожают безопасности королевства. Даже… даже несмотря на случившееся с дворцовой стражей.

– И как же ты добьешься аудиенции? – с интересом спросил Леви.

– Их сын… юный принц. Я не присутствовала на его крестинах, – сказала Розалинда, обдумывая возникший у нее план. Цель, которую она себе поставила, казалась ей правильной, значительной и важной. – Я приду в замок, чтобы сотворить какое-нибудь заклинание или даровать нечто вроде благословения. Мы поступали так в старые времена, когда в королевской семье рождался ребенок.

Леви вздохнул.

– Идея неплохая. Только не жди слишком многого. И, пожалуй, заранее продумай план побега.

Он окинул взглядом наполовину упакованные коробки, потом поглядел на живот Розалинды, который та придерживала обеими руками.

Наряженная в самое изысканное, красивое и волшебное платье, какое только смогла придумать, Розалинда шла по замку с высоко поднятой головой, крепко сжимая в правой руке волшебную ольховую палочку. При ее приближении стражники отступили в стороны; женщина проигнорировала их недоверчивые взгляды.

Король и королева сидели в тронном зале, любуясь своим сыночком – принца держала на руках взмокшая кормилица; все трое были разодеты в богатые бархатные одежды красиво гармонирующих между собой цветов.

– Ваши величества, – проговорила Розалинда, с достоинством склоняя голову – вообще-то приветствовать королевских особ положено низким поклоном, но она, в конце концов, волшебница.

– Чародейка, – произнесла королева таким же нейтральным тоном. Она была красива этакой суровой красотой: волосы точно белое золото, высокие, четко очерченные скулы и пронзительно-голубые глаза. Материнство ничуть не смягчило ее черты и выражение лица.

– Какой необычный визит, – заметил король с улыбкой, однако глаза его смотрели холодно. У него были длинные темно-каштановые волосы, собранные в хвост на затылке и разделенные на прямой пробор, так что лицо обрамляли красивые завитки – очень популярная нынче прическа. Правители не носили корон, поскольку это считалось немодным, однако дорогую одежду обоих дополняло множество поблескивающих булавок, драгоценных брошей и золотых пряжек.

– Я пришла даровать благословение вашему ребенку, наследному принцу, – начала Розалинда, поворачиваясь к мальчику.

– В этом нет необходимости, – скучающим тоном произнес король. – Времена давно изменились. Мы ценим твое отношение и позволяем находиться здесь из уважения к древним традициям, но твое благословение – это просто слова, а твои чары – лишь пустое благопожелание.

Розалинда уставилась на короля, пытаясь скрыть глубокое потрясение. Услышать такое в этом королевстве! В последнем прибежище древних традиций и чаровников.

Магию изгоняют из мира. Женщина поежилась: неужто это на самом деле конец?

– В таком случае позвольте мне перейти к другому делу, ради которого я здесь, – сказала она, разводя руками и опуская глаза. – Я молю вас о заступничестве от лица своего народа. Нас запугивают, избивают, иногда даже убивают. Прошу, положите конец этим гонениям и защитите ваших невинных граждан.

– И о каких же гражданах речь, чародейка? – насмешливо поинтересовался король. – О добрых и нормальных жителях этого королевства? Или же ты причисляешь себя к самым непатриотичным и неестественным существам, обитающим на нашей прекрасной земле, которые угрожают нашим гражданам и разрушают нашу мирную жизнь?

Розалинда стиснула зубы, стараясь не выходить из образа смиренной просительницы и контролировать ярость, о чем всегда предупреждал ее Морис. Она оглядела зал, но слуги и королевская свита делали вид, что все происходящее их не касается. Принц играл с мячиком – выглядела игрушка так, словно сделана из чистого золота.

Женщина глубоко вздохнула.

– Простите мне мою дерзость, но о каких непатриотичных существах идет речь? Кто угрожал лично вам?

– Их существование уже является угрозой, – заявила королева. – У тебя и у всех у них есть способности, против которых наши мушкеты и мечи все равно что игрушки. И они без колебаний используют свои силы в случае возникновения малейшей провокации… словно мы тут живем в какой-то средневековой сказке, а не в век законов и здравого смысла!

– Один юноша умер из-за того, что ему приглянулась чаровница, а ее приятелю-колдуну это не понравилось, – заметил король. – А последовавшие вслед за этим волнения, нападения на наших собственных солдат унесли еще больше жизней.

– Так вы позволяете притеснять народ только потому, что двое парней не поделили девушку? – требовательно спросила Розалинда. – Старая женщина мертва из-за этого безумия, из-за этих… предрассудков! Эта бедная женщина в жизни никому не навредила… она не имела никакого отношения к той дуэли. Эта повитуха только и делала, что заботилась о здоровье молодых матерей и помогала младенцам появиться на свет! Ее смерть на вашей совести!

Король пожал плечами:

– Я понятия не имею, о чем ты говоришь. Подобные истории нас не касаются, у нас есть более важные дела. Мы правим королевством, занимаемся государственными делами. Есть сведения, что в нескольких соседних странах появилась чума, поэтому, вероятно, нам придется закрыть границы.

– Значит, если один или два человека, проживающие на вашей земле, вдруг исчезнут, это поможет удержать на месте всех остальных, чтобы не нарушить карантин, c’est bon, n’est-ce pas?[4]4
  Это хорошо, не правда ли? (фр.)


[Закрыть]

Королева легонько чмокнула сына в щеку.

Принц заулыбался и стал пускать пузыри.

Розалинда смотрела на эту идиллическую картину с отвращением, ненавистью и злобой. Хотелось развернуться, что-то ехидно возразить, например: «Вы об этом пожалеете», – а потом превратиться в золотистый световой шар и с грохотом исчезнуть.

Однако, судя по тому, как складывались обстоятельства, едва ли стоило прибегать к подобному демаршу.

Поэтому она повернулась и гордо удалилась… как обычный человек.

Как неудачница.

Зачарованные обитатели

Белль рыдала, скорчившись на полу тюремной камеры.

Она почти верила в тот миг, что стоит ей закрыть глаза и очень громко закричать, то все это исчезнет. Все равно происходящее так нереально: замок, чудовище, ее заточение… Наверняка она просто заснула, пока читала одну из страшных историй, от которых ее предостерегал отец, и теперь ей снится кошмар.

Однако пол под ее коленями был холодным, как лед, и мокрым от слез.

Нет смысла отрицать очевидное.

Придется навсегда оставить мечты сбежать из скучной деревеньки, в которой она выросла, придется отказаться от путешествий; она проведет остаток своих дней в цепях, заточенная в темной камере, всеми забытая и покинутая. Белль на секунду задумалась, будет ли Гастон искать ее, снарядит ли спасательную группу после истории со свадьбой.

«Я больше никогда не увижу папу».

Белль подскочила, бросилась к одному из окон и прижалась лицом к холодной каменной раме. Внизу по двору ползло, точно огромный жук, нечто, похожее на бесколесный экипаж, очень грязный и старый. Белль ахнула при виде странной штуковины. Внутри находился ее отец, он изо всех сил пытался открыть дверь: девушка мельком увидела его искаженное отчаянием лицо. Потом ворота сами по себе распахнулись, и экипаж уковылял в лес, унося невольного пассажира.

Белль скорее не увидела, а почувствовала молчаливое присутствие Чудовища. Вообще-то жуткий хозяин замка наводил на нее ужас, но сейчас даже страх отступил под напором отчаяния.

– Ты даже не дал мне с ним попрощаться, – прорыдала она, не отводя взгляда от окна. – Я больше никогда его не увижу.

Раздался какой-то странный звук, словно Чудовище шаркало ногой по полу.

– Я… – Оно кашлянуло. – Я покажу тебе твою комнату.

От удивления Белль проглотила слезы. Верно ли она расслышала?

– Мою комнату? – переспросила она, поднимая глаза. – Но я думала…

– Хочешь остаться в башне? – нетерпеливо зарычало Чудовище.

– Нет, конечно, нет, просто…

– Тогда следуй за мной!

Мощным грациозным движением Чудовище развернулось и быстро двинулось вперед, сжимая в передней лапе подсвечник. Если приходилось спускаться по лестнице, оно опускалось на все четыре лапы и передвигалось прыжками, если нужно было идти по коридору, освещая путь, – опять шагало на задних. При этом двигалось оно неестественно и странно, как пудель, шагающий на задних лапках.

Выбора у Белль не было, к тому же она ужасно устала. Пришлось идти следом.

Какое-то время они шли молча, тишину нарушал лишь звук шагов девушки.

– Я… – Чудовище снова кашлянуло. – Надеюсь, тебе здесь понравится.

Что?

Оно надеется, что Белль здесь понравится? Разве она гостья? Довольно странное предположение, учитывая, что она пленница. Этот монстр беседовал с ней почти как человек. Человек, с которым можно договориться. В душе Белль вновь проснулась надежда.

– Простите? – вежливо переспросила она.

– Этот замок теперь твой дом, поэтому можешь ходить куда угодно. Кроме западного крыла.

– А что находится в западном крыле?

Очевидно, она слишком быстро понадеялась на лучшее.

Чудовище повернулось к ней и обнажило клыки.

– ЗАПРЕЩЕНО!

Белль отскочила к стене. При виде огромной распахнутой пасти ей пришли на ум истории про христиан, которых древние римляне бросали на съедение львам. В последний раз издав низкое горловое рычание, Чудовище резко отвернулось и продолжило спуск по лестнице.

Белль неохотно потащилась следом. А разве у нее был выбор?

Упоминание о западном крыле свело разговор на нет, и дальше они шли по темным коридорам молча. Девушка пыталась смотреть по сторонам, не впадать в панику и отрешиться от мысли, что направляется в улучшенную версию тюремной камеры следом за существом, способным сожрать ее в один присест.

Величина комнаты поразила Белль. В центре находилась прекрасная кровать с балдахином и выглядела так, словно на нее постелили свежее белье не далее как этим утром. За толстыми бархатными занавесями скрывались оконные ниши, в которых лежали мягкие подушки, дабы с удобством сидеть и посматривать наружу.

Рядом с кроватью высился позолоченный гардероб размером с их домашнюю кладовку. Стены украшала причудливая роспись и покрытые штукатуркой медальоны. По всей комнате были расставлены позолоченные подсвечники, и Чудовище зажгло свечи от пламени свечи своего канделябра. Вскоре комната приобрела очень веселый и уютный вид.

Чудовище, не говоря ни слова, выскочило обратно в коридор, словно не зная, что сказать.

Белль тоже не представляла, о чем тут можно говорить. Сказать «спасибо» не поворачивался язык – не благодарить же тюремщика.

– Э-э-э… если тебе что-то понадобится, – прорычало Чудовище неуверенно, – мои слуги тебе помогут.

Слуги? Какие еще слуги? До сих пор Белль была уверена, что, кроме нее самой, отца и Чудовища, в замке нет ни одной живой души. Неужели ее пленитель не только чудовище, но еще и безумец?

– ТЫ ПРИСОЕДИНИШЬСЯ КО МНЕ ЗА УЖИНОМ! – проревело вдруг Чудовище. – Это не просьба!

С этими словами оно стремительно развернулось и умчалось во тьму коридора, захлопнув за собой дверь.

Как ни старалась девушка держать себя в руках, этот громкий звук стал последней каплей – она опять разрыдалась. В ее смятенном, утомленном разуме нарисовались две сюрреалистичные картины: «маленькую девочку наказывают в ее комнате» и «запуганная узница чудовища».

Вдруг она услышала тихий стук в дверь.

Какой-то подозрительный звук, люди так не стучат.

Слишком слабый – даже если предположить, что за дверью немощный старик.

Почти робкий. Разве что стучали когтем?

Какие еще ужасы и тайны принесет ей эта ночь?

Белль глубоко вздохнула и заставила себя встать.

– Кто там?

– Это миссис Поттс, дорогая. Домоправительница.

Ага, все-таки тут есть другие люди, помимо ее самой. Немного приободрившись, Белль пригладила волосы и постаралась принять представительный вид. Возможно, она найдет немного утешения в…

– Я подумала, что вам захочется выпить горячего чаю.

У Белль едва не остановилось сердце.

Голос шел снизу, от самого пола.

В комнату, передвигаясь прыжками, проследовали фарфоровый чайник, сахарница, молочник и чашка – ни дать ни взять позвякивающая фарфоровая армия. Чайник задрал вверх фарфоровый носик и заговорил – или заговорила?

Белль отшатнулась и налетела на гардероб.

– Вы-но-вы-же… – запинаясь, пробормотала она.

– Осторожнее, – сказал гардероб глубоким женским голосом.

Белль отскочила от шкафа и упала на кровать.

И тут же с нее спрыгнула, придя в ужас от мысли, что и кровать вдруг заговорит.

– Это просто невозможно, – прошептала девушка. Неужели из-за нервного потрясения у нее начались галлюцинации?

Почему-то в существование Чудовища верилось охотнее, чем в говорящую мебель.

Госпожа-чайник невозмутимо наливала свое содержимое в чашку. Потом заговорила, слегка побулькивая:

– А ну-ка давай потихоньку, не расплескай…

Белль недоверчиво наблюдала, как маленькая чайная чашка с надколотым краем прыгает по полу прямо к ней, а потом терпеливо ждет, задрав… голову?

Окончательно дезориентированная девушка протянула руку и осторожно подняла чашку, отставив мизинец, словно жеманная барышня. Чашка под ее пальцами оказалась твердой, гладкой, теплой от чая и совершенно неподвижной. Просто фарфоровая посуда. Как же она двигается?

– Хочешь, фокус покажу? – спросила чашечка.

Белль ахнула от изумления и едва не уронила чашку. У вещи, которую она держала в руке, не было лица, и все же голосок ее звучал так, будто говорил живой ребенок. Теперь керамическая стенка чашки под пальцами девушки стала пластичной.

Чашка поерзала, и из чая, вздувшись пышной пеной, полезли пузыри.

– Чип! – прикрикнул чайник.

Чашка опять поерзала и – Белль готова была в этом поклясться – хихикнула.

Чувствуя себя очень странно и в то же время понимая, что выбора нет, Белль отпила маленький глоток. Чай оказался великолепный, черный, крепкий, свежий, и сахару в него положили ровно столько, сколько нужно. Очень укрепляет силы.

– Вы сегодня поступили очень храбро, – сказала госпожа-чайник доверительно. – Оставшись вместо отца. Мы все так считаем.

Белль моргнула, пытаясь вникнуть в смысл сказанного и отрешиться от самого факта того, что чайник разговаривает. Чашка в ее руке замерла, так и оставшись почти полной.

– С ума сойти, – ответила Белль, поднимая чашечку повыше и внимательно рассматривая. Чип опять заерзал и захихикал. – Все это словно… не знаю, как будто я попала в самую удивительную сказку из всех, что когда-либо читала. Папа будет так… – Она замолчала, вспомнив, что больше никогда его не увидит. – Но я застряла здесь навсегда.

– Не унывайте, дитя. В конце концов все уладится, вот увидите, – сказала госпожа-чайник ободряющим тоном. Потом подпрыгнула, так что из носика пошел пар. – Только посмотрите на меня, все болтаю и болтаю, а ведь нужно подавать ужин впервые за столько-то лет!

Белль попыталась переварить услышанное: подумать только, ее утешает чайник! Подобная забота казалась неуместной в замке, где хозяйничает чудовище.

Миссис Поттс неловко перепрыгнула через порог, и ее маленькая свита задребезжала следом. Белль допила чай и поставила чашечку в конец упрыгивающей процессии. Чип проворно поскакал за остальными.

Когда дверь за ними закрылась, девушка вдруг ощутила себя покинутой. Жаль, что маленькая чашка не осталась подольше и не рассказала про замок или про то, какой чародей наделил неодушевленные предметы способностью двигаться и какое отношение ко всему этому имеет Чудовище.

Да, оно отдавало приказы, но пока что Белль не видела, чтобы оно колдовало.

Определенно это не Просперо, повелевающий волшебными духами. Нет, Чудовище скорее подобно этакому князьку-захватчику, обитающему в полуразрушенном заколдованном замке, пока тот медленно ветшает век за веком.

«Скорее всего я до сих пор ни разу не слышала об этом месте, потому что его защищают магические чары», – вдруг осознала Белль.

Магия.

Магия существует.

И это не просто немецкие фантазии про Черный Лес или старинные истории о великанах и големах.

Белль попала в замок, полный магии, полностью скрытый от внешнего мира.

При этом он так близко от привычного, скучного места, в котором она выросла!

Если бы это был просто затерянный в чаще леса «замок с привидениями», в котором никаких привидений и в помине нет, в деревне непременно о нем судачили бы. Ребятня пробиралась бы туда на спор (слабо́ провести ночь в заколдованном замке?); а люди вроде Гастона и подавно почли бы своим долгом отправиться в подобное место и перестрелять все, что движется. Из замка давным-давно украли бы все зеркала, канделябры и статуи. И, вне всякого сомнения, раз в неделю это место осаждала бы толпа британских туристов, умоляя провести их в романтический заброшенный замок, дабы рисовать там пейзажи и сочинять низкопробные стихи о своих приключениях.

Нет, этот замок отлично замаскировался. Интересно, как отец с Филиппом вообще сумели сюда попасть? Старый умный Филипп.

Белль прикусила губу, вновь ощущая себя как никогда одинокой.

Неужели у чайника столько срочных дел, что он не мог ненадолго остаться и поговорить с ней? Как вообще госпожа-чайник будет готовить ужин? Она назвалась домоправительницей: может быть, она просто командует другими слугами?

Эти слуги настоящие или тоже ожившие вещи? Или чудовища? Или…

Шкаф откашлялся.

– Итак, какое же платье вы наденете к ужину?

«Я сплю», – снова подумала Белль, все еще надеясь, что вот-вот проснется.

Гардероб распахнул дверцы. Внутри было много интересных вещей: самое огромное и высококачественное зеркало из всех, что Белль когда-либо видела, несколько бабочек моли и очаровательная коллекция платьев, при виде которой тройняшки Полетта, Клодетта и Лоретта запищали бы от восторга.

Белль с сомнением поглядела на платья. Конечно, если события и дальше будут развиваться как в волшебной сказке, эти наряды идеально ей подошли бы. Вот только на память упорно приходила история жен Синей Бороды и прочие ужасы.

Чувствуя бесконечную усталость, девушка повернулась и пошла к кровати. По крайней мере, сей предмет меблировки пока не проявлял никаких признаков одушевленности.

– Я не пойду на ужин.

– О! – потрясенно ахнула госпожа шкаф. – Но вы должны!

– Нет. Раз я пленница здесь, то так тому и быть, но это чудовище не может заставить меня делать что-то против воли.

Или может? Хороший вопрос. Нужно непременно узнать, как далеко она может зайти в своем упрямстве и злости – только так она сможет придумать план бегства.

– Но… Вы не можете отклонить приглашение особы королевской крови! – пробормотала госпожа-гардероб.

– Королевской крови? – переспросила Белль, садясь прямо. – Это… чудовище… член королевской семьи?

У госпожи-шкафа вдруг сделался очень виноватый вид.

– Я… я хотела сказать… – залепетала она. – Это не тема для беседы.

– Это запрещено? Какое-то проклятье или колдовство не дает вам об этом говорить? – не отставала Белль в надежде узнать хоть что-то.

– Нет, это просто… не принято.

Белль выгнула бровь.

Тетушка-гардероб сделала движение, которое можно было бы назвать «пожала плечами».

– Разговоры делу не помогут, – сказала она извиняющимся тоном. – Если хозяин захочет о чем-то вам рассказать, он это сделает сам.

– Кто же он такой на самом деле?

– Если хозяин захочет о чем-то вам рассказать, он это сделает сам, – терпеливо повторила тетушка-гардероб.

– А о чем вы можете говорить? Возможно, о себе? Из какой древесины вы сделаны?

– Милая, если бы я смыслила в древесине, то была бы заколдованным топором, – вздохнул гардероб. – Мое дело разбираться в корсетах, лентах, осиных талиях, а также знать, по какому случаю надевают те или иные туфли, как завязать шарф пятьюдесятью разными способами и какая шляпа подходит для прогулок на свежем воздухе.

Белль быстро обдумала услышанное.

– Знаете, я никогда не разбиралась в моде, хотя бы потому, что всю жизнь прожила в деревне, – произнесла она невинным тоном. – Какую шляпку могла бы надеть девушка вроде меня для послеобеденного чаепития в саду в обществе других дам? При условии, что меня пригласили, разумеется.

– О, это просто… милая соломенная шляпка с широкими полями, прическа в греческом стиле, если вы обедаете среди развалин, возможно, украшения из цветов и перьев и изящная шпилька… что-то в таком духе.

Белль позволила себе легкую улыбку.

– Никто не носит такие шляпы уже лет десять, во всяком случае, в этой части мира. Даже мадам Бюссард недавно выбросила такую из своего гардероба, а она очень бережно относится к аксессуарам. Выходит, что бы тут ни произошло, это случилось лет десять назад.

Госпожа-шкаф нервно передернула створками.

– А вы умная девочка, – сказала она с ворчливым восхищением. – Мне это нравится. Думаю… быть может… содержимое моих ящиков немного подождет… Разве что вы в самом деле спуститесь к ужину? – добавила она с надеждой.