Текст книги "Принц пустыни"

Глава 8

Калил разломил пополам кусок хлеба. – С чего вы взяли, будто меня что-то тревожит?

– У вас на щеке дергается мускул. Вот здесь. – Она протянула руку и коснулась места рядом с правым уголком его рта. – Вам лучше держать это под контролем, когда будете играть в покер.

Когда их взгляды встретились, Кэл замер. Он знал, что если пошевелится, то начнет целовать ее длинные тонкие пальцы и напрочь забудет о еде.

Словно почувствовав опасность, Лидия отдернула руку.

– Если я когда-нибудь захочу поиграть в азартные игры, я буду иметь это в виду, – сказал Кэл и поспешно отправил в рот кусочек хлеба, чтобы не признаться ей, почему на самом деле он согласился ее сопровождать.

Роуз продолжала пристально на него смотреть, и он понял – она не успокоится, пока не получит ответа на свой вопрос.

– Вы, помнится, говорили, что членам вашей семьи запрещено появляться при дворе. Должно быть, это распространяется на всю королевскую резиденцию Баб-эль-Сама. Вы тоже нервничаете перед приездом принцессы Сабиры?

У него перехватило дыхание. Она его не подозревала. Она за него переживала.

– Здесь когда-то был летний лагерь клана Хатибов, – начал Кэл. Ему хотелось довериться этой женщине, поделиться с ней своими проблемами. – Горы обеспечивали моих предков не только водой и пастбищами для скота, но и выполняли роль крепостных укреплений в трудные времена. – Он посмотрел на голые вершины, возвышающиеся над ними. – Они непроходимы.

– Это означает «да» или «нет»? – спросила Роуз.

Похоже, ему не удалось ее отвлечь.

– Хороший вопрос.

Люси здорово все придумала, заставив правила дворцового этикета работать на него. Тетка не сможет его проигнорировать, не обидев при этом почетную гостью.

В Лондоне в ее роскошной гостиной ему казалось, что все просто. Пока он не встретил Роуз. Теперь все усложнилось, и, если бы не обещание, данное деду, он бы вышел из игры.

– Может, вам все же стоит рассказать мне, что случилось, Кэл, – произнесла Лидия, не дождавшись его ответа. – Обещаю, после этого не буду совать свой нос в ваши дела.

– Совать свой нос?

– Простите. Вы так хорошо говорите по-английски, я даже забыла, что это не ваш родной язык. – Она нахмурилась. – Я даже не знаю, какой язык ваш родной. Арабский? Французский?

– Оба. Когда мой отец женился во второй раз, к ним добавился английский. Я знаю, что означает «совать нос в чужие дела». Теперь я отвечу на ваш вопрос. Двор там, где находится эмир. Здесь я в безопасности, если, конечно, эмир не решит сопровождать свою жену, что маловероятно.

– А если все же решит?

«Мне не может так повезти. Или может? Вдруг эмир так проникся историей «английской розы», которая в шестнадцатилетнем возрасте продолжила благородное дело своих трагически погибших родителей, что решил с ней познакомиться».

– Вы почетная гостья его страны. Кто знает… – Мужчина криво усмехнулся. – Возможно, он будет так очарован вами, что признает мое право на существование.

– Вот губу раскатали. – Отложив вилку, она откинулась на спинку стула. – При чем здесь я?

– Губу раскатали? – удивленно повторил он. – Где леди Роуз Нэпьер могла научиться такому выражению?

Лидия на мгновение растерялась, но быстро взяла себя в руки.

– В моей работе мне приходится общаться с разными людьми.

Ее тон изменился, стал более холодным, словно она начала от него отдаляться. У него снова возникло такое ощущение, будто в ней уживаются два совершенно разных человека. Сдержанная, неприступная леди и женщина с хрипловатым голосом, мягкими губами и блестящими голубыми глазами, которая использует просторечные выражения.

И к которой его безудержно влечет.

Ему отчаянно хотелось взять эту Роуз за руку, чтобы она от него не ускользала.

Вместо этого он заставил себя успокоиться и вернуться к первоначальной теме разговора.

– То, что случилось, ни для кого не секрет. Наберите в любом интернет-поисковике мою фамилию и найдете такое количество сплетен, что хватило бы для написания книги.

– Я лучше отложу это до тех времен, когда у меня закончится художественная литература, – невозмутимо произнесла она. – Пока мне вполне хватило бы краткого рассказа.

– Если бы только это был художественный вымысел… – Понимая, что разговор предстоит долгий, Кэл взял кувшин с водой и наполнил два стакана. – Калил аль-Хатиб, мой дед, был старшим сыном эмира. Хотя правитель волен сам выбирать своего преемника, никто не сомневался, что им станет его старший сын.

– Вас зовут так же, как вашего деда, – заметила Роуз.

– Это традиция. Моего старшего сына будут звать Заки, как моего отца.

– Это может привести к неразберихе.

– Почему?

– Если у мужчины есть три сына, разве их старшие сыновья не получат одно и то же имя? – Она помедлила. – Подождите-ка. Значит, вот почему Дена называет вас бин-Заки. Это означает «сын Заки», не так ли?

Кэл не удержался от улыбки. Роуз была такой сообразительной и любознательной!

Радуясь своей догадке, она тоже улыбнулась, но ее лицо тут же приняло задумчивое выражение.

– Почему вы называете себя аль-Заки, а не аль-Хатиб?

– Это долгая история, – ответил Кэл, стараясь не смотреть на ее нежные щеки, плавный изгиб шеи, впадинку у ее основания, словно созданную для того, чтобы он проник в нее кончиком языка.

– Я никуда не тороплюсь.

Кэл подумал, что для полной картины лучше всего начать с истории семьи.

– Мой дед был любимцем своего отца. Им обоим нравилось ездить верхом и охотиться в пустыне с соколами. Люди говорили, они скорее походили на неразлучных близнецов, чем на отца и сына. Они оба были бесстрашными. Их уважали и любили.

Кэл подумал о Дене. Она называла себя сестрой его деда, хотя не была его кровной родственницей. Она тоже его любила?

– Мой дед обладал всеми качествами, необходимыми для правителя в те простые времена. Он был достаточно силен, чтобы оказывать сопротивление своим врагам, защищать летние пастбища и оазисы.

– Это было до того, как здесь нашли нефть? Кэл кивнул.

– Когда нефть потекла рекой и страна разбогатела, этих качеств для лидера стало мало. Теперь людям нужен был не храбрый воин и справедливый судья, а дальновидный политик, способный представлять страну на международном уровне.

– И ваш дед не смог приспособиться к этой роли?

– Он приспособился, – сухо сказал Кэл, – только не так, как следовало. Он был человеком с большими аппетитами, и огромное богатство давало ему массу возможностей для их удовлетворения. Он потратил целое состояние на скаковых лошадей, любил азартные игры и красивых женщин. Разумеется, экстравагантный образ жизни наследника престола одной из богатейших нефтяных стран заинтересовал прессу.

– И как на это отреагировала его семья?

– Чтобы напомнить Калилу о его долге, заставить его вернуться домой и остепениться, отец решил устроить ему брак с дочерью одного из старейшин.

– Устроить брак? – Ее брови взметнулись вверх.

– Да, здесь часто так делается. Стать зятем уважаемого члена общества – огромная честь. Такие браки создают связи между кланами, укрепляют страну, помогают людям сплотиться в трудные времена.

– А мнение девушки учитывается?

– Разумеется.

– Ну да, кто бы смог отказать будущему эмиру…

– Браки между представителями разных кланов скрепляют общество, поэтому все заинтересованы в том, чтобы они были удачными. Я не говорю, что наша система безупречна, но никто не станет ломать жизнь двоим молодым людям, соединяя против их воли.

– А для любви в вашей системе есть место? – В голосе Лидии слышался скептицизм.

– Вижу, вы насмотрелись сентиментальных голливудских сказок, – раздраженно ответил он.

– Голливуд появился в этой истории значительно позже, Кэл. Вы когда-нибудь слышали о Шекспире? «Любовь – над бурей поднятый маяк, не меркнущий во мраке и тумане. Любовь – звезда, которою моряк определяет место в океане».[1]1
  Шекспир. У. Сонет 116. Перевод С.Я. Маршака.


[Закрыть]

Она произнесла это с такой верой, с такой страстью, что у него перехватило дыхание. Ему вдруг захотелось поверить, что две половинки могут найти друг друга в этом огромном мире и создать союз, который продлится до конца жизни.

Но, зная, что на практике эта теория не выдерживает никакой критики, он покачал головой.

– Старая сказка для легковерной аудитории, – возразил он. – Я всю свою жизнь расплачиваюсь за последствия «любви». Боль и разочарование – вот ее цена.

Роуз подалась вперед и накрыла его ладонь своей.

– Простите, – она быстро отдернула руку, – но я так не считаю.

Кэл пожал плечами.

– Признаюсь, моя семья – особый случай. Ответом деда на требования родных было его появление на первых страницах газет с новой невестой, британской старлеткой. В своем интервью он заявил, что эта женщина – любовь всей его жизни.

– Ничего себе! – удивилась Роуз, затем ее черты смягчились. – Однако… как романтично.

– Несомненно, их роман был бурным, словно горная река, – ответил Кэл, вспоминая рассказы деда, – но причина для скорого вступления в брак была более прозаичной. Его подруга ждала ребенка.

– О!

– Калил знал, его отец и родные выбранной для него невесты придут в ярость, но, являясь мировой знаменитостью и любимцем отца, он был уверен, что рождение сына принесет ему прощение.

– Я так понимаю, он ошибся.

– Когда любимый сын не оправдывает возложенных на него надежд, это тяжелый удар.

– И отец лишил Калила права занять престол?

– Не сразу. Ему сказали, что его новой невесте не рады в Рамал-Хамране, но сам он может вернуться домой, если одумается и выполнит требования своей семьи. Но дед был не из тех, кто может бросить беременную женщину и вернуться домой поджав хвост.

– И поэтому он мне нравится.

– Он всем нравится, Роуз. В этом и состоит часть проблемы.

– Вы очень его любите, – мягко сказала она.

– Он мой jaddi’l habeeb. Любимый дедушка. Пока мой отец устраивал свою личную жизнь, он учил меня арабскому языку и истории моей страны.

– И он от всего этого отказался ради любви.

– А его послушный, исполнительный младший брат тем временем восстановил доброе имя семьи, женившись на девушке, которую выбрали для наследника. В том же году у него родился сын, новый представитель знатного рода с тысячелетней историей, и эмир избрал младшего сына своим преемником. Тот использовал свое богатство и влияние на благо народа.

– Новый человек для новой эпохи.

– Определенно он оказался умнее моего деда. Когда у их отца случился удар, Jaddi помчался домой, но было уже слишком поздно. Эмир впал в кому и не смог простить своего блудного сына.

– Бедняга.

Кэл посмотрел на нее, не зная, кого она имеет в виду.

– Интересно, успел ли эмир понять, что уже поздно? Пожалеть о своем решении? Мы все думаем, что у нас много времени, чтобы сказать важные слова. Когда погиб мой отец, я хотела сказать ему…

Не в силах продолжать, Роуз замолчала. Теперь была его очередь держать ее за руку, пока она вспоминала своих трагически погибших родителей.

Мгновение спустя она покачала головой:

– Я в порядке, Кэл.

Так ли это на самом деле? Он никогда не терял близких людей. У Роуз не было никого, кроме деда, и Кэл сожалел, что не может поделиться с ней своими многочисленными родственниками.

– Вы хотели бы сказать ему… – Он желал больше узнать о ней, о ее жизни.

– Что я любила его. – Ее взгляд просветлел. – По утрам в воскресенье мы ходили на прогулку в лес. Он рассказывал мне про деревья, цветы, птиц.

– Ваша мать не ходила с вами? Роуз покачала головой:

– Она оставалась дома и готовила ленч, но мы всякий раз обязательно что-нибудь ей приносили. Большой каштан, птичье перо или красивый камень.

«Маркиза стояла у плиты?»

– Мне следовало говорить ему каждый день, как я его люблю. Любовь важнее всего на свете, Кэл. Жаль, что мы понимаем это слишком поздно.

– Вам так мало времени довелось провести с ним. С ними. Как трагично лишиться матери в таком раннем возрасте. Что вы о ней помните?

Она вздрогнула, словно вернулась к реальности.

– Мама была смелой, решительной. Очень любила моего отца. – Она высвободила свою руку. – Продолжайте ваш рассказ, Кэл.

Он не хотел говорить о своей семье. Он хотел узнать больше о ней. Его детские воспоминания о матери были связаны с поцелуями, угощениями, сказками на ночь. Неужели Роуз помнила свою мать прежде всего как смелую и решительную женщину? А может, это результат многолетнего промывания мозгов средствами массовой информации?

– Что случилось после смерти вашего прадеда? – настаивала она.

Здесь определенно что-то не так. Кэл это чувствовал. Но Роуз Нэпьер для него не больше чем средство для достижения цели. Ее жизнь его не касается.

– Когда Jaddi узнал, что его отец передал власть его младшему брату, его сердце чуть не разорвалось. Не только от горя, но и от чувства вины. Он обезумел.

Кэл уставился на тарелку перед собой. Каким-то образом ему удалось ее опустошить, не почувствовав при этом вкуса еды.

– Что случилось? Что он сделал?

– Отказался приносить клятву верности младшему брату, собрал на севере оппозиционные кланы и привел их в столицу. Он думал, народ переметнется на его сторону, но его слишком долго не было. Когда-то они обожали молодого энергичного шейха, но в его отсутствие прониклись любовью и уважением к его брату.

– Кто-нибудь пострадал?

Кэл покачал головой:

– Когда стало очевидно, что он не получит поддержки, его союзники быстро перебежали на сторону эмира.

– Похоже на шекспировскую трагедию, – заметила Роуз.

– Думаю, да. Но все по-прежнему зависело от него самого. Если бы мой дед признал своего брата правителем, публично преклонил перед ним колено, ему бы позволили остаться. Когда он отказался унижаться подобным образом, брат лишил его имени и изгнал из страны. Все же Калил получил свою долю отцовского наследства. Старик надеялся, что деньги послужат его непутевому старшему сыну утешением.

– А ваш отец? На него наказание тоже распространялось?

– Изгнан был только Jaddi, но все остальное затронуло и его семью. Если отец не носит имя своего клана и родовой титул…

– Значит, вот почему вы аль-Заки.

– Имя без истории, – сказал он. – Без чести… Мы с сестрой, как и наш отец, можем свободно сюда приезжать. У меня есть офис и квартира в Румайлла, но до тех пор, пока эмир меня не признает, я здесь никто.

Ему было запрещено появляться в меджлисе. Все письма, которые он отправлял, возвращались непрочитанными. Лишенный других возможностей просить за умирающего старика, он был вынужден использовать эту женщину.

– Как вы думаете, что произойдет, когда принцесса Сабира сюда приедет? Она станет вас игнорировать? – спросила Роуз.

– Об этом не беспокойтесь, – ответил Кэл, злясь на себя, на эмира и на нее, потому что она заставляла его чувствовать себя виноватым. – Ее высочество не станет расстраивать почетную гостью.

Именно на это Люси и рассчитывала. Если принцесса Сабира его признает, он попросит ее поговорить с эмиром о его деде. «Это мой последний шанс, – мрачно подумал Кэл. – Просить женщину, которая спит с эмиром, проявить жалость к умирающему старику».

Лидия слышала в голосе Кэла отчаяние, боль и скрытый гнев, но говорить о сочувствии было бессмысленно, поэтому она промолчала. Ей вообще не следовало заводить этот разговор. Она расстроила Кэла и чуть не выдала себя, заговорив о смерти сво его отца.

Ятима пришла убирать со стола. Тишину нарушал только звон посуды. Не в силах больше выносить напряженное молчание, Лидия поблагодарила девушку за еду.

– La shokr ala wageb, sitti. Не нужно меня благодарить. Это моя обязанность.

– Не могли бы вы сказать это еще раз? – попросила Лидия, уцепившись за возможность покинуть опасную территорию. Она прослушала фразу и повторила ее за своей учительницей.

– Мне принести кофе?

– Nam. Shukran.

Когда Ятима удалилась, Кэл сказал:

– У вас хорошая слуховая память, Роуз.

– На отдыхе я стараюсь запомнить несколько слов из местного языка. В основном это «здравствуйте», «до свидания», «да», «нет», «спасибо», «пожалуйста». – Это была чистая правда, и прежде чем Кэл успел спросить, где она обычно проводит отпуск, она перевела разговор на другую тему: – Во сколько мы пойдем на рыбалку?

– Может, нам лучше отложить это до тех пор, пока вы не начнете здесь скучать?

Лидия постаралась скрыть свою радость.

– Вам придется долго ждать. Мне еще предстоит исследовать прекрасный сад, полежать у бассейна и прочитать несколько книг. После кофе я решу, чем заняться дальше.

– Qahwa. По-арабски кофе будет qahwa. Первый звук гортанный.

– Ga howa?

– Прекрасно. – Губы Кэла медленно растянулись в улыбке, и ее бросило в жар. – Может, нам следует добавить в наше расписание уроки арабского?

– Вы знаете о том, что я планировала просто полежать неделю на солнце?

– Лежа на солнце, вы ведь можете слушать, не так ли?

Лидия отвернулась, чтобы прогнать волнующий образ Кэла, который, растянувшись у бассейна, учит ее основам своего языка.

«Неужели он думает, что я смогу сконцентрироваться, глядя на его загорелое мускулистое тело?»

– Под словом «лежать» я имела в виду отдыхать. – Она выделила голосом последнее слово. – Вы же все время пытаетесь меня занять.

– Обещаю, это будет нетрудно, – произнес Кэл низким, бархатным голосом, обещающим неземное наслаждение.

Когда он взял ее за руку, по телу пробежал электрический разряд.

– Мы можем начать с чего-нибудь простого. – Не сводя глаз с ее лица, он коснулся губами кончика ее мизинца.

– Wahid.

– Wahid?

– Один. Ithnan. – Его губы переместились на ее безымянный палец.

Все же ей удалось сосредоточиться и повторить слово.

– Ithnan. Два.

– Thalatha. Три.

Кэл легонько прикусил кончик среднего пальца, и по ее телу разлился жидкий огонь. Она не сразу смогла ответить.

– Thalatha!

– Arba’a. Четыре. – Для большей наглядности он прикоснулся губами к кончику, а затем поочередно к каждому суставу ее указательного пальца.

– Arba’a… – Внутри у нее все начало плавиться, и она не могла пошевелиться.

– Khamsa. – Он провел нижней губой по всей длине ее большого пальца. – Пять.

Лидия поняла, что никогда не забудет этот увлекательный урок. Она положила на стол другую руку, чтобы он научил ее числам от шести до десяти, втайне надеясь на новый урок, в котором будут задействованы остальные части ее тела.

Кэл не взял ее руку, и она, вернувшись с небес на землю, поправила волосы и спокойно произнесла:

– Shukran, Кэл.

Ятима принесла поднос с медным кофейником и крошечными чашечками. Поняв, что Кэл не стал продолжать урок только из-за появления служанки, Лидия испытала чувство радости и облегчения. Он не отверг ее. Просто не хотел давать прислуге новый повод для сплетен.

– Определенно я получила больше знаний, чем смогла дать мне миссис Лэтимер на уроках французского языка в шестом классе.

– Миссис Лэтимер? – спросил Кэл. Люси, кажется, упоминала, что Роуз не разрешали ходить в школу. Жаль, он тогда перебил ее. Ему следовало быть терпеливее.

На мгновение разум Лидии словно парализовало.

– Р-репетитор, – пробормотала она под пристальным взглядом Кэла. Его широкий лоб прорезала складка.

От дальнейших расспросов девушку спас звонок ее мобильного телефона. Скорее всего, пришел ответ матери на ее последнее сообщение.

– Извините, – произнесла она, доставая его из кармана. – Наверное, это… – Она замолчала, не в силах произнести слово «дедушка», затем отвернулась, чтобы прочитать сообщение.

Оно было не от ее матери, а от Роуз.

«Завтра утром твое фото обязательно должно быть на первой полосе!»

Лидия сглотнула. Очевидно, она должна была убедить кого-то, что Роуз находится в Баб-эль-Сама.

Быстро набрав «О’кей», она выполнила команду «Отправить» и убрала телефон в карман.

Кэл пристально на нее смотрел.

– Какие-то проблемы? – спросил он, когда Ятима наполнила чашки ароматной жидкостью соломенного цвета, совсем не похожей на кофе.

– Нет, никаких, – ответила Лидия, издав нервный смешок, который даже ей самой показался неестественным.

Здесь было на четыре часа меньше, чем в Лондоне, так что она имела достаточно времени, чтобы попасть на страницы завтрашних газет. Одна. Желательно в купальнике.

Они с Роуз обе знали – папарацци надеются заполучить ее снимок в любовном гнездышке с Рупертом Девенишем.

Этого никогда не случится, поэтому они решили сделать представителям прессы небольшой подарок, чтобы те отстали от «народного ангела» по меньшей мере на неделю.

Сначала Лидия пройдется по пляжу в шортах и расстегнутой рубашке поверх купального костюма. Затем она снимет сначала рубашку, а через некоторое время шорты и останется в купальнике. Изысканном, но очень скромном. Этого фотографам должно оказаться достаточно, но на случай непредвиденных обстоятельств Роуз положила в чемодан бикини.

Судя по тону ее сообщения, сейчас был как раз такой случай. Чего Роуз не знала, так это того, что ее заботливая подруга Люси аль-Хатиб приставила к ней охранника. Пока она находилась в месте, отгороженном от внешнего мира, Кэл не ходил за ней по пятам, но на пляж он ее точно одну не отпустит.

Его присутствие рядом с ней – гарантия того, что ее фото появится на первой странице. В то же время она понимала, появление незнакомого мужчины рядом с леди Роуз создаст больше проблем, чем разрешит.

Придется ей ускользнуть от своего стража и пойти на пляж одной.

Кэл наблюдал за тем, как Роуз осторожно пьет обжигающий кофе. Очевидно, она получила плохие новости. Ее лицо резко побледнело, и не нужно быть знатоком языка жестов, чтобы понять, что она хочет поскорее уйти.

Напрашивается вопрос: почему она этого не сделает? Или не поделится с ним своей проблемой?

Почему она сидит как на иголках и делает вид, словно ничего не случилось?

Не будь ему поручено ее защищать, он повел бы себя как джентльмен и оставил ее одну. Герцог считал, что его внучке угрожает опасность. У Люси были по этому поводу сомнения.

Быстро выпив кофе, Роуз поблагодарила Ятиму. Кэл жестом отпустил служанку, и та удалилась. Роуз вскочила с места, словно собиралась броситься за ней в погоню.

– С вашего позволения, Кэл, пойду возьму книгу. Хочу найти тихое местечко и почитать. Вам ведь не нужно все время быть рядом со мной, не так ли?

– Пока вы находитесь в саду, не нужно, – ответил он, встав и отодвинув ее стул.

– А как насчет пляжа? – спросила Роуз как бы невзначай. Однако Кэл был уверен – она отправится туда, стоит ему только отвернуться. – Он частный, не так ли?

– Да, к нему нельзя причаливать, на нем нельзя устраивать пикники. Местные жители уважают покой эмира и его гостей. Но по реке плавать не запрещено. – Он посмотрел на воду. – Там множество моторных лодок и катеров, откуда папарацци могут вас сфотографировать, если вы не будете соблюдать осторожность. – Он снова перевел взгляд на нее. – Люси сказала, вы не хотите, чтобы кто-то нарушал ваше уединение. Если все же решите рискнуть и пойти на пляж, я с радостью составлю вам компанию.

– Леди Роуз Нэпьер с незнакомым мужчиной на пляже? Вот будет сенсация! – Она горько усмехнулась. – Спасибо, я лучше останусь в саду. – После небольшой паузы она добавила: – Почему бы вам одному не пойти на рыбалку, если так этого хотите? Меня тошнит от одного вида личинок.

– Они очень расстроятся, если я приду без вас, – улыбнулся он. – Мы увидимся за ужином?

– Разумеется.

Роуз расслабилась. Неужели перспектива провести остаток дня без него была такой заманчивой? Он бы обиделся на нее, но, судя по тому, как Роуз отвечала на его поцелуи, она отвергала его не по своей воле.

Слегка покраснев, Роуз подняла руку и, неловко помахав ему на прощание, быстро направилась в дом.

Поняв ее намек, Кэл оставался на месте до тех пор, пока она не скрылась из вида.