Текст книги "Когда поцелуя мало"

– Оно самое.

Он кивнул.

– Хорошо. А что насчет тебя? Ты что-нибудь ела? Приготовить тебе кофе? Или ромашковый чай?

– Я выпила чай и съела печенье, спасибо Джози. Но ты мог бы убрать пакеты со льдом в морозилку.

– Хорошо. А мне, честно говоря, нужно принять душ и переодеться. Но я возьму печенье с собой и съем его. – Он поднял руку в знак обещания. – Еще нужно проверить почту и написать ответы, а потом я весь твой.

– Даю тебе час. Твои ключи на кухонном столе, краску найдешь на полке в конюшне. Вчера, закончив, я завернула кисти в пищевую пленку, так что можешь пользоваться.

– Понял.

– И, боюсь, тебе еще придется собирать цветы бузины. Я вчера все подготовила, чтобы сегодня днем познакомить тебя с искусством приготовления шампанского из этих цветов. Кстати, ты напрасно тратишь свой час. Уже прошло три минуты.

– Я думал, отсчет начнется, когда я уйду.

– Большая ошибка.

– А тебе, милая, нужно позаботиться о своей ноге. Может, не стоит сегодня что-либо делать?

– Не волнуйся, я буду сидеть в шезлонге, а всю работу сделаешь ты.

Он улыбнулся:

– Отлично. Есть еще какие-нибудь пожелания?

– Запеканка с колбасой на ужин – то, что надо. – Она посмотрела на часы: – Пять минут.

– Я ухожу. Напиши мне, если что-то понадобится.

– Всенепременно.

Жимми смотрела ему вслед, слышала, как открылась и закрылась дверца морозильника, потом раздался звон его ключей. И наконец, щелчок замка задней двери.

Он думал, что все испортил. Это ощущалось в каждом неловком движении, каждой неловкой улыбке. Всего один случай, один неприятный инцидент, а он явно посчитал, что все слишком запуталось. Тем более когда речь идет о самой обычной интрижке.

И ей придется убедить его в обратном.

Глава 14

Люсьен стер паутину с плетеного кресла, положил пару подушек. Одну под спину, одну для ног. В широком подлокотнике было предусмотрено место для стакана, и Жимми могла поставить бутылку с водой.

– Спасибо, Люсьен. – Она уселась в кресло, откинулась на подушку. – Я не была в этой комнате с тех пор, как умерла тетя Флора, а вчера, убирая здесь, явственно чувствовала ее присутствие.

– А теперь?

– Теперь это мое, и я собираюсь наслаждаться, просто сидя здесь, читая прекрасную книгу, которую ты купил у Лауры.

Но он знал, что сейчас ей хотелось бы очутиться на лугу, собирать цветы. А она вынуждена сидеть здесь. И все это из-за него.

Он взял большое ведро и секатор.

– Свежие, похожие на пену цветы, с высоты, до какой я могу дотянуться, – повторил он ее указания.

– И не бери больше трети с одного дерева.

– Я быстро.

– Не торопись, Люсьен. Вдохни теплый воздух. Прислушайся к птицам. Поговори с пчелами.

Она улыбнулась, положила руку ему на плечо. На мгновение искушение наклониться и поцеловать ее почти одолело его.

– Кажется, ты упоминала, что они немногословны.

– Зато они слушают. Иногда этого достаточно.

Жимми смотрела Люсьену вслед, понимая, что он прилагает героические усилия, чтобы вести себя так, будто ничего не изменилось, однако инцидент с посттравматическим стрессовым расстройством, несомненно, потряс его.

Вчера он поцеловал бы ее перед тем, как отправиться на луг.

Вчера они бы делали это вместе. И много смеялись.

Сегодня он был очень нежен с ее больной ногой, но не прикоснулся к ней, и ей некого винить, кроме себя. Если бы она не боялась чувств, выходивших из-под контроля, они бы прошлой ночью точно находились в безопасности дома. В ее постели. Они по-прежнему возводили бы барьеры против внешнего мира, но делали бы это вместе. Сегодня эти барьеры для нее рухнули. Утром люди писали и звонили ей, были очень тактичны и радовались, что ей удалось привести в паб соседа-затворника. Никто не обмолвился об их раннем уходе или о том, что, когда все расходились в конце вечера, его машина оставалась припаркованной у паба.

В результате теперь она уже не сможет снова спрятаться в своем укрытии.

Правда, Люсьену может взбрести в голову исчезнуть, найти какое-нибудь местечко и еще глубже погрузиться в себя. Дженни пыталась ему помочь, но у нее свои дела и заботы.

Жимми сделает все возможное, чтобы он не спрятался, не убежал, даже если это серьезно разозлит его.

– И все? – спросил Люсьен.

Цветы бузины, подготовленные для шампанского, теперь лежали, ожидая, когда произойдет волшебство. Напиток разольют по бутылкам, и он будет готов ко Дню открытых дверей.

– Напиток должен настояться. Ко времени розлива по бутылкам я уже поправлюсь. Спасибо за сегодняшний день. Я бы не справилась одна. Поможешь мне подняться?

Он держал ее за обе руки, пока она не встала на здоровую ногу, обретя равновесие. Они были так близки! От Люсьена исходил аромат теплого свежего воздуха, цветов, апельсинов и лимонов, которые он выжал.

На мгновение, пока она восстанавливала равновесие, он смотрел на нее, и мир, казалось, замер. А потом чары развеялись.

– Порядок?

– Порядок, – отрезала она, отпуская его и хватая костыли. – Правда. Просто дай мне немного пространства. – Он посмотрел на нее с сомнением, но отступил. – Будь так добр, убедись, что все окна и дверь плотно закрыты, иначе сахар привлечет насекомых.

Когда она вышла из ванной, он рассматривал картину в кабинете, изображающую свадьбу на лугу.

– Завтра все будет так же? – спросил он, взглянув на нее.

– Думаю, сам прием будет в другом месте, но спасибо, что напомнил, мне нужно завтра проложить дорожку через лужайку, чтобы невеста не замазала зеленью подол очень дорогого платья.

– И это моя задача?

– Обычно это задача Брайана, в других обстоятельствах я сделала бы это сама.

– Я сделаю.

– Отлично. Спасибо. – Она направилась к дивану, но остановилась. – Ты, случайно, не замечал стрекоз, когда красил мост?

Он чуть заметно улыбнулся.

– Я полностью сосредоточился на покраске.

– Ты не мог бы сделать это завтра? Посчитай всех, скольких увидишь, может быть, сфотографируй. Флора вела дневник, куда все записывала. Я бы хотела продолжать в том же духе.

– Она испытывала страсть к тому, что делала, но ты-то просто выполняешь свои обязанности. Пытаешься сделать то, чего, по-твоему, хотела бы твоя тетя. Думаю, она бы посоветовала тебе хорошенько подумать о том, чем заняться дальше. Просто если ты хоть в чем-то похожа на нее, значит, тебе заниматься этим в течение следующих шестидесяти лет.

– Сейчас мои мысли лишь о том, как пережить лето. Я делаю то, что должно. Сосчитать стрекоз, проложить для невесты дорожку к пруду. – Помогать мужчине, в которого по глупости влюбилась? – Прости, Люсьен. Забудь.

– Я думал, слово «прости» запрещено.

– Это правило «делай, как я сказала».

– Почему меня это не удивляет?

– Потому что я заноза! Соседка, с которой не надо притворяться. Хотя именно этим ты занимался весь день. Притворялся, что с тобой все в порядке, а сам хотел сбежать домой, закрыть все двери и окна. Тебе не нужно убегать от меня. Я понимаю, через что ты проходишь.

– Думаешь, ты сможешь меня вылечить?

– Нет, Люсьен. Только тебе под силу это сделать. Сомневаюсь, что ты когда-нибудь по-настоящему избавишься от приступов паники, но они станут менее интенсивными, если ты дашь себе шанс.

– А что насчет тебя? Задумывалась ли ты о надеждах и мечтах своего шестилетнего «я»? Не пора ли перестать уклоняться от ответа, подумать, чем заниматься всю оставшуюся жизнь?

– Я не могу вспомнить. На ум приходит лишь желание увидеть маму. И это заслоняет все остальные. – Жимми вздохнула. – А ты беги, если надо. И не беспокойся о пакетах со льдом. Я собираюсь вздремнуть.

– Снова?

– Прошу прощения?

– Ты спала, когда я вернулся с цветами бузины. Я слышал тебя со двора.

– Слышал со двора?

– Такое милое сопение. Думаю, ночью ты совсем мало спала. Должно быть, ужасно болела лодыжка.

– У меня есть обезболивающие. – Правда, она не стала выходить из комнаты, чтобы принять их, опасаясь, что проснется Люсьен и у него вновь случится приступ паники. – Но ты прав. Я не заснула, пока не убедилась, что с тобой все в порядке.

– А я в ответ веду себя как неблагодарный придурок.

– Совсем немного. – Жимми опустилась на старый диван, который стоял в кабинете столько, сколько она себя помнила. Она спала на нем в детстве, пока Флора работала. – Почему бы тебе просто не рассказать, что гложет тебя весь день?

Люсьен взглянул на кожаное кресло, но Жимми покачала головой:

– Это слишком далеко. Я хочу видеть твои глаза, когда ты начнешь мне врать.

Он придвинул стул ближе к дивану и сел на него.

– Я не собирался тебе врать.

– Ты занимаешься этим весь день. Не сознательно, но это присутствует во всем, что ты делаешь. Хочешь прикоснуться ко мне, но держишься на расстоянии. Хочешь остаться, но считаешь, что тебе стоит уйти.

Он выругался, извинился, снова выругался. Провел пальцами по волосам, подыскивая слова, чтобы объяснить, что чувствует.

– Встреча с тобой была как порыв свежего воздуха. Я думал, что справился. Но прошлая ночь доказала, насколько я ошибался. Если мы будем продолжать в том же духе, тебе станет больно.

– Жизнь вечно втягивает нас во что-то новое. У тебя была сильная паническая атака. Они будут случаться, но если ты позаботишься о себе, они станут менее частыми и пугающими. Я не страдаю от посттравматического стрессового расстройства, хотя уже давно не находилась в подавленном настроении, но оно наконец настигло меня. Однако сейчас иду на поправку. – Жимми сняла часы, обнажив татуировку, которую обычно скрывал ремешок, и показала ему запястье. – Это спасло меня.

Он взял ее за руку.

– Именно это всколыхнуло мою память в первый вечер. Я запомнил ее, когда ты зашивала мне руку.

Она нахмурилась.

– Как? Я была в перчатках.

– Ты закончила со мной и снимала их, когда я оглянулся. – Люсьен провел большим пальцем по татуировке. – Что это за цветы?

– Незабудки. Они самосейки. Маленькие вкрапления ярко-синего. – Жимми повернула руку так, чтобы он мог видеть, как татуировка обвивает запястье, подняла глаза. – Говорят, они облегчают горе.

– Правда?

Жимми покачала головой, он взял ее руку в свою.

– Расскажи мне о Николасе. Как вы познакомились?

– Николас Ферневал был младшим врачом. Шесть футов ростом, копна светло-каштановых волос, зеленые глаза. Он бежал по коридору, поскольку сложилась чрезвычайная ситуация, повернув за угол, он врезался в меня, сбил с ног. Прокричал извинения, но не остановился. Когда я пришла с дежурства, он ждал меня и настоял на том, чтобы пригласить выпить и, таким образом, извиниться. Это превратилось в ужин, потом он настоял на том, чтобы проводить меня домой, зашел выпить кофе и больше не уходил.

– Похоже, ты производишь именно такой эффект.

– Ты не остался.

– Ты не захотела.

– Я боялась, – призналась она. – Слишком уж быстро. – Все слишком. – Но сейчас я не собираюсь убегать, и тебе тоже не следует.

– Нет.

Они смотрели друг на друга, пока часы не пробили час. Оба моргнули.

– Что случилось, милая? С твоим Николасом. Я знаю, что он умер, но где, как?

– Э-э-э… – Ей потребовалось мгновение, чтобы вернуться к рассказу: – Он подал заявление на работу в медицинскую благотворительную организацию, а к тому времени, когда мы были вместе несколько месяцев, ему позвонили.

– Он попросил тебя поехать с ним?

– Было слишком поздно для этого, зато он достал в терминале аэропорта кольцо, сказал, что хотел бы, чтобы я поехала с ним, прямо в аэропорту опустился на одно колено и попросил меня выйти за него замуж, как только он вернется. Но он не вернулся.

– Когда это было?

– Он уехал из Лондона шесть лет восемь месяцев и три дня назад. А погиб шесть дней спустя, когда маленький самолет, в котором он летел с пилотом и двумя медсестрами, потерпел крушение во время шторма. Там был густой лес, и их долго не могли найти.

– И ты решила пойти по его стопам.

– Он хотел, чтобы я поехала с ним, Люсьен. Вот я и поехала. Туда, где был бы он. Это единственное, что имело смысл.

– Я могу это понять.

– Потому что ты человек особенный. Но я сказала это не для того, чтобы ты пожалел меня. Просто хочу, чтобы ты знал, как много мне дал. Наконец установилась эта физическая связь. Когда ты прикасаешься ко мне, я оживаю.

Он нахмурился.

– После Николаса у тебя никого не было?

– Нет.

– Почему? Ты красивая, забавная.

– Некоторые люди реагируют на потерю бесконечными встречами на одну ночь, пытаясь воссоздать чувство прикосновения того, кого ты любил. Я обратилась внутрь себя, зная, что больше никогда никого не будет. Вкладывала всю свою страсть в работу. Это помогало, пока не умерла тетя Флора. Я продержалась несколько недель, но чувство вины за то, что не была рядом с ней, когда она нуждалась во мне, а ведь она была рядом со мной всю мою жизнь, в конце концов сломило меня. Меня нашли у замерзшего водяного насоса. Я пинала его, ругала, словом, полностью потеряла контроль над собой. Мне пришлось дать успокоительное, прежде чем отправить в Лондон. Я провела неделю в больнице, консультировалась, потом вернулись домой, где, как и ты, избегала всех ненужных контактов. Люди списывали это на горе и давали мне пространство, в котором, по их мнению, я нуждалась. А потом эти садовники опрыскали мою крапиву. – Он осторожно поцеловал ее ладонь, и она продолжила: – Знаю, я никогда больше не буду полностью цельной, такой, какой была до смерти Николаса, никогда не смогу никого полюбить так, как любила его, и не ищу таких отношений. Но я могу чувствовать и смеяться, Люсьен. Ты дал мне это. Вернул мне мою жизнь.

– Это…

– Слишком большая ответственность. Я знаю, все в порядке. Это только на лето, когда не нужно ничего делать, кроме как наслаждаться друг другом и позволять саду исцелять нас.

– А потом? Что будет, когда лето закончится?

– Тогда мы оба сможем начать новую жизнь. Не оглядываясь назад.

– А что будешь делать ты?

– Я заинтересована в консультировании.

– Ты определенно справишься.

– Спасибо.

Люсьен сел рядом с ней на диван, притянув ее к себе. Жимми положила голову ему на плечо.

– Тот стул, на котором ты сегодня сидела…

– А что с ним?

– Можно я поставлю его в теплице? Положу доску поперек подлокотников, поставлю ноутбук и буду работать.

– Это потому, что ты чувствуешь себя обязанным остаться и присматривать за мной?

– Возможно, я хочу, чтобы ты присматривала за мной.

Она повернулась и посмотрела на него.

– Может быть, тебе стоит переехать ко мне, чтобы мы могли присматривать друг за другом?

– Только на лето?

– Отношения без обязательств с известной датой окончания. Кстати, мне, наверное, следует предупредить, что в теплице ты будешь не одинок. У меня очень много растений в горшках для Дня открытых дверей.

– Я перенесу стул позже.

– А сейчас?

– А сейчас мы просто посидим и послушаем, как дышит дуб. Может быть, даже заснем. – Он повернулся и посмотрел на нее с улыбкой, от которой у нее разлился жар внутри.

– А может, и нет.

Глава 15

Наступил День открытых дверей Национального сада. Жимми находилась у пруда с группой детей, когда завибрировал ее телефон. Звонила Альма, вернувшаяся из Испании.

– Возвращайся в коттедж как можно скорее! Тут очень важный гость. Люсьен пока развлекает его разговорами, но это ненадолго.

Наверное, это шутка, неуместная в данный момент. Обычно кто-то из детей падал в пруд. Она не может оторвать глаз от этой компании, ей никак нельзя отлучаться.

Жимми едва успела подхватить за толстовку мальчика, прежде чем тот упал.

– Что? Если это не Джордж Клуни, пусть Люсьен справляется сам. Что у тебя там, Амиль?

Мальчишка показал ей банку, но когда Жимми собрала вокруг себя детей, чтобы рассказать им о жизненном цикле тритона, произошла потасовка и один из ребят все-таки свалился в пруд.

– Роберт толкнул меня! – закричал он, барахтаясь в воде и скользя ногами по илистому дну, пока пытался встать.

– Назад! – громовым голосом скомандовала девушка и вошла в пруд, чтобы помочь парнишке выйти на берег.

Именно в этот момент появился Люсьен.

– Купание в пруду намного более захватывающее занятие, чем я себе представлял.

– Мой герой. Можешь взять его?

Люсьен подхватил мальчика, основательно измазавшись грязью и водяными сорняками, и передал его в надежные руки помощника, который пришел с ним.

– Прости, я не смогла все бросить и прийти. Очень важный посетитель уже ушел?

– Пока нет. Сэр, могу я представить племянницу профессора Роуза, мисс Жимолость Роуз?

– Сэр? – Жимми бросила на Люсьена озадаченный взгляд, повернулась и оказалась лицом к лицу с членом королевской семьи.

– Похоже, я застал вас в неловкий момент, мисс Роуз. – Принц широко улыбался.

Стоя по колено в пруду и раздумывая, стоит ли делать реверанс, Жимми все же решила оставить формальности.

– Дети и вода, – пробормотала она и протянула руку, не рискуя выбраться из пруда самостоятельно. – Илистое дно очень коварно.

– Как магнитом, – рассмеялся принц, когда Люсьен, сдерживая смех, крепко схватил ее за руку. Она бросила на него взгляд типа «Я поговорю с тобой позже» и повернулась к посетителю: – Приношу мои извинения за то, что не пришла познакомиться с вами, Ваше высочество. – Она вытирала руки о подол футболки. – Вот, извольте видеть, мы окунулись в пруд.

– Нашли что-нибудь интересное?

– Нашли. – Она оглядела родителей, которые смотрели на нее, открыв рты. – Амиль, подойди и покажи его высочеству свою находку.

Пока принц восхищался тритоном, дюжина камер мобильных телефонов отчаянно фиксировала происходящее.

– Приношу мои извинения за то, что прибыл без предупреждения, мисс Роуз, но я большой поклонник как профессора Роуз, так и ее отца. Они были провидцами в своей области, и когда Люсьен прислал приглашение на День открытых дверей, я попросил моих сотрудников выкроить полчаса, чтобы я мог прийти и увидеть сад своими глазами.

И Люсьен ничего ей не сказал?!

– Всегда пожалуйста, сэр. Надеюсь, вам предложили чай?

– О да, спасибо. Да и у Люсьена появился шанс рассказать мне, какое это особенное место. О работе вашей тети по сохранению и восстановлению дикой природы, и о целебной атмосфере Орчард Энда, и о том, как вы помогли его оздоровить.

– И не первый раз, сэр, – вставил Люсьен. – Мисс Роуз – медсестра и оказала мне помощь, когда я был ранен.

– Так вы давно знакомы! Мисс Роуз, не согласитесь ли вы провести для меня экскурсию по саду?

Час спустя особый гость, который, казалось, больше интересовался целебным аспектом сада, чем восстановлением дикой природы, был готов к отъезду.

– Большое вам спасибо, мисс Роуз. Сад восхитителен, но именно ваш опыт в области психического здоровья я бы хотел использовать для программы консультирования молодых людей, которую делает благотворительная организация, покровителем которой я являюсь. То, как вы используете природу для исцеления. Мой офис свяжется с вами, чтобы организовать встречу, и мы сможем все обсудить.

Не дожидаясь ответа, принц сел в машину и уехал в сопровождении охраны.

– Люсьен, его королевское высочество только что предложил мне работу?

– Похоже на то.

– Но он меня не знает.

– Ты – мисс Роуз из Орчард Энда. Этого достаточно.

– Ты с принцем на «ты»?

– Он обращается ко мне по имени, а это не одно и то же. Мы встречались пару раз на благотворительных мероприятиях.

– Но ты пригласил его на День открытых дверей. И знал, что он приедет.

– Честное слово, не знал! Иначе предупредил бы тебя. Я был очень удивлен, когда увидел его входящим во двор.

– Должно быть, Брайан опешил, когда увидел его.

– Думаю, он справился с собой. И Альма была просто восхитительна, совершенно невозмутима.

– Это хорошо. Она немного раздражена и недовольна с тех пор, как вернулась и поняла, что ты переехал сюда.

– Ну, я думаю, это скорее беспокойство, чем недовольство.

– Почему? Что она сказала?

– Она немного поговорила со мной, сказала, как сильно жители этой деревни заботятся о тебе. И предупредила меня, чтобы я не смел причинять тебе боль.

– Ох, прости меня. Позже я расскажу ей о нашем соглашении на одно лето.

– А мы определились, о каком лете идет речь?

– Люсьен!

– Альме не нужно было предупреждать меня. Я знаю, как к тебе относятся жители деревни. И я хотел бы, чтобы они увидели, как много ты для меня значишь.

– Хорошо, – пробормотала она, опустив глаза, и быстро сменила тему: – Я бы предпочла не стоять по колено в грязи во время визита принца.

– Можешь надеть лучшие рабочие штаны, когда поедешь обсуждать детали работы, – рассмеялся он.

Она ткнула его локтем в бок, испытывая облегчение от того, что избежала трудного разговора, и подняла глаза. Небо стало тяжелым и приобрело зловещий медный оттенок. Вдалеке раздался раскат грома.

– Ты слышал?

– Это далеко. Может, дождь и не дойдет сюда.

– Видимо, потому что стоит лишь грозовой туче зависнуть над долиной, она кружит и кружит.

В это время ей на щеку упала капля дождя.

К тому времени, как они укрыли столы и стулья, дождь усилился. Обычно после ужина они прогуливались или сидели на улице, и это было бы идеальным моментом, чтобы поговорить с Жимми о будущем. Признаться, что он влюбился в нее и ему нужно больше, чем лето. Люсьен пытался сделать это раньше, но она уклонялась, а теперь вот свернулась калачиком на диване и направила пульт на телевизор.

– Ты собираешься работать сегодня вечером?

– Нет, хочу посидеть с тобой на диване, посмотреть какой-нибудь сериал. Словно мы – пожилая супружеская пара.

– Не надо.

– Жимми, я знаю, что прошло всего несколько недель, но я не хочу, чтобы это заканчивалось.

– Пожалуйста, Люсьен. Я уже говорила тебе, почему это невозможно. Во сколько ты уезжаешь утром?

Он хотел сказать, чтобы она отпустила прошлое, дала себе и ему шанс сделать ее счастливой. Но она отталкивала его, опасаясь обязательств.

– Поезд из Мейбриджа в семь тридцать пять.

– Это очень рано.

– Рано, – согласился он, принимая то, что она предложила, готовый ждать, когда она перестанет оглядываться назад и повернется лицом к будущему.

Услышав, что такси подъехало к коттеджу, Люсьен вышел на улицу. Дорожка вокруг крыльца была усыпана розовыми лепестками.

– Ты говорила, что в следующий раз, когда мне придется ехать в Лондон, поедешь со мной. – Он обнял Жимми, которая вышла его проводить.

– Извини, но ты будешь на собраниях весь день, а я не могу оставить Альму и Брайана убирать после Дня открытых дверей. – Она обхватила его лицо ладонями. – Просто держись подальше от кофе и алкоголя, правильно пообедай и, если станет слишком тяжело, найди тихое местечко, чтобы посидеть и подышать. Или звони мне в любое время.

– Я так и так тебе позвоню. И скажу, на каком поезде приеду.

– Если встречи затянутся и ты почувствуешь усталость, лучше оставайся в Лондоне.

– Хорошо.

– А теперь иди, иначе опоздаешь на поезд.

Он снова поцеловал ее и, поскольку выбора не оставалось, сел в такси.

– Милое местечко, – оценил водитель, когда они тронулись. – Мои родители устраивали свадебную вечеринку на лугу.

Жимми, волнуясь из-за погоды, во время обеда включила новости. В других частях округа объявили желтый уровень опасности в связи с наводнением, а в их деревне все было спокойно. Несмотря на это, она решила прогуляться и взглянуть на ручей. Вода чуть прибыла, течение стало быстрее, чем обычно. Тем не менее ничего серьезного.

– У нас перерыв на обед, – сообщил Люсьен. – Как дела? В новостях предупреждения о наводнениях.

– Это не в наших краях. Я ходила проверять ручей.

– Оставайся дома, дорогая. Почитай книгу, приготовь печенье. Пожалуйста, прошу тебя. Я вернусь, как только смогу.

– Успокойся, Люсьен. Все хорошо. Иди и съешь что-нибудь. Делай то, что должен. Ты слышишь меня?

– Хорошо, хорошо. Обед, тихое место, дышать.

Был момент, когда оба молчали, ощущая дыхание друг друга. И этого оказалось достаточно.

– Мне нужно идти, – с сожалением сказал Люсьен.

После того как он повесил трубку, Жимми прижала телефон к груди, слушая, как дождь стучит в окно. Она была уверена, что после смерти Николаса утратила способность любить. Вчера помешала Люсьену сказать что-то, что могло бы изменить их отношения. Хотя прошлой ночью он занимался с ней любовью с такой необыкновенной нежностью, и мысль об осени, до которой осталось всего несколько коротких недель, разрывала ее сердце. Осенью он уедет.

Она ненавидела то, что он всего в сотне миль отсюда, в Лондоне, и она не может посмотреть ему в глаза, в них то, что он чувствует.

Полчаса спустя она получила сообщение:

«Запеченный морской окунь, молодой картофель, приготовленный на пару, брокколи с жареным миндалем на обед и стакан вкусной воды из-под крана. Теперь ты жалеешь, что не пошла со мной?»

В ответ она отправила смайлик. И проверила почту. Увидела письмо из королевского офиса, где говорилось о планах в области психического здоровья. Взволнованная такой перспективой, она провела пару часов, просматривая сайты о психическом здоровье, пока от ужасного раската грома не отключился Интернет.

Надев старый плащ тети Флоры, Жимми еще раз сходила к ручью. Воды прибавилось еще больше, и в ручье было много веток. Вернувшись в дом, она позвонила Стиву Эвансу, председателю приходского совета и ответственному в случаях чрезвычайных происшествий.

– Стив, ручей разлился очень сильно, и в воде много мусора.

– Я займусь этим. Мы следим за уровнем воды и за пешеходным мостом на случай затора. Если сможешь следить за уровнем воды там, где ты находишься, это будет очень полезно.

Она написала Люсьену:

«Погода отвратительная. Поезда будут идти с задержкой. Оставайся в Лондоне».

Через минуту зазвонил ее телефон.

– Я в такси. Мы только что проехали Мейденхед, и водитель считает, что я буду дома через пару часов. Иди в паб. Там ты будешь в безопасности.

– Как только проверю уровень воды в ручье. На автостраде сейчас может быть очень опасно. – Она старалась говорить спокойно, но из-за грома и молний сделать это было непросто. – Съезжай с дороги и оставайся в отеле.

– Дорогая… – раздался треск, связь стала прерываться. – Я люблю тебя.

Что? Он не должен был говорить это.

– Пожалуйста, Люсьен, съезжай с автострады! – Но связь прервалась.

У нее тряслись руки, когда она пыталась нажать кнопку обратного звонка. И наконец, ей это удалось. Но она попала на голосовую почту.

– Люсьен, послушайся меня. Съезжай с автострады и найди безопасное место. – Ее голос дрожал так же сильно, как и руки.

«Пожалуйста, любимый, сделай как я прошу! Я люблю тебя…»

Три самых опасных слова в мире.

Она включила радио, повсюду были задержки, несчастные случаи.

В течение следующих трех часов Жимми набирала его номер несколько раз с тем же результатом. Очевидно, он не получил ее сообщение, иначе был бы в безопасности в отеле, откуда мог бы позвонить со стационарного телефона.

Не в силах усидеть на месте, она постоянно ходила к ручью. Из-за дождя стемнело раньше обычного. Около семи часов вечера, используя фонарик, она увидела, что вода вышла из берегов.

Она позвонила Стиву.

– Поступило сообщение о заторе у моста. Выглядит так, будто смыло какой-то дом. Сейчас команда направляется туда, чтобы расчистить затор.

– Это, должно быть, лодочный домик. Я проверю.

– Будь осторожна! Не рискуй!

Непрерывные молнии и раскаты грома походили на ракетную атаку. Люсьену потребовалось все внимание и осторожность. А еще нужно было знать, что с Жимми все в порядке. Что она в безопасности.

Лил проливной дождь, когда они, наконец, подъехали к «Хартфорд Армз». Внутри все кипело от активности, но он с первого взгляда понял, что Жимми там нет.

– Люсьен. – Джози оторвалась от разливания супа по тарелкам. – Слава богу. Жимми сходила с ума от беспокойства.

– Где она?

– Наблюдает за уровнем воды.

Ну конечно!

– Я пришлю водителя. Его зовут Марек. Позаботьтесь о нем.

– Не волнуйся. Иди и найди Жимми.

Десять минут спустя они были у коттеджа.

– Возвращайся в паб, Марек. Позвони своей семье, предупреди, что ты в безопасности.

Люсьен вбежал в дом, отчаянно надеясь, что девушка внутри. Но в доме было пусто. Он бросил сумку с ноутбуком и побежал к ручью. Он был в двадцати шагах от ворот, когда вода начала наполнять ботинки.

– Жимми!

Он надеялся найти ее у ворот, но дальше по тропинке, в направлении лодочного домика, увидел свет. Послышался шум. Накатывающее чувство страха заставило его мчаться по щиколотку по воде.

Обогнув поворот, он увидел, что одна из опор лодочного домика прогнулась и веранда наклонилась под опасным углом. Он увидел Жимми, которая работала вместе с другими людьми, пытаясь прицепить лебедку к веранде, чтобы ее можно было оттащить.

– Жимми, – позвал он как раз в тот момент, когда вспышка молнии ударила в лодочный домик, подняв сноп искр.

Он бежал к ней, но ему казалось, что он двигается словно в замедленной съемке. Потом раздался треск, и от стены отделился балкон.

Он прыгнул к ней.

Глава 16

Жимми упала на землю и мгновение лежала, пытаясь понять, что произошло. Было темно, пахло гарью, кто-то лежал на ней сверху. Кто-то посветил фонариком в ее сторону, и она увидела рядом с собой лицо Люсьена. Кровь, смешанная с дождем и грязью, текла из его виска, он был совершенно неподвижен.

Кто-то крикнул: «Доктора!»

Следующие несколько минут были похожи на ночной кошмар. Она просто лежала, а медики пытались точно оценить ситуацию. Раздался стон, потом Люсьен открыл глаза.

– Ты была права насчет автострады, – пробормотал он и снова закрыл глаза.

– В его словах есть смысл? – спросил один из медиков.

– Да.

– Вы можете рассказать, что случилось?

– Он спас мне жизнь.

Люсьена погрузили в машину, он по-прежнему находился без сознания. Парамедик крепил электроды к его груди и цеплял на руку манжетку для измерения давления.

– Он появился из ниоткуда и оттолкнул меня, – пробормотала Жимми.

– Похоже, что-то ударило его по голове.

– Кусок дерева. – Ей хотелось оттолкнуть медика и осмотреть Люсьена самой. – У него рана на голове? Я думала, он мертв. Он мог умереть. – Она посмотрела на бледного Люсьена, лежащего на каталке.

– Он получил удар по голове, но давление и дыхание у него в норме. Хорошо, что рядом дежурила «скорая помощь».

Люсьен застонал и попытался сесть.

– Не двигайся!

– Я чувствую себя так, будто меня сбил грузовик. Что случилось?

– Ты, как обычно, изображал из себя чертова героя, – сказала она, наклоняясь к нему, чтобы он мог ее видеть. – Ты ранен!

– О, милая, твое лицо… оно в крови.

– Ничего особенного, просто царапина. – Жимми прижала руку ко рту и покачала головой. Она чуть не потеряла его.

– Не плачь, милая. Не каждый день мужчине удается спасти жизнь женщине, которую он любит.

– Это не слезы. Это дождь.

– Да-да. А я Дик Робинсон.

– Наверное, тебе стоит сменить имя. – Она улыбнулась сквозь слезы.

– Миссис Грей или миссис Робинсон. Выбирай!

– Не надо! Ты едва меня знаешь!

– Я узнал тебя с первого момента. Я искал тебя. Я люблю тебя, Жимолость Роуз.