Текст книги "Одни в горах"

Глава 15

На рассвете Верзила Хани подъехал к их укрытию, но Оррин уже успел посадить Тайрела на жеребца.

– Кого-нибудь видел?

– Ни души. – Он помолчал. – Флеминг был уже в лагере, беспокоился о нас. Он привел несколько телят, которых обнаружил в кустарнике.

– А следов других людей он не видел?

– Говорит, что нет.

Тайрел явно страдал от легкой контузии, и, даже придя в себя, он не очень-то хотел разговаривать. Когда его спросили о Телле, он лишь пожал плечами. Когда внезапно появились бизоны, братья были не вместе, и им уже не удалось встретиться.

Оррин поехал впереди, чтобы предупредить опасность. У него появилось предчувствие, что они встретятся с ней еще до захода солнца.

– Шорти поднимает стадо, – сказал Хани. – Баптист запряг и лошадей в повозки. Мы увидим их, как только вы беремся из зарослей.

Они объезжали небольшое озерцо, и, когда жеребец Тайрела дернулся, раненый застонал.

– У него совсем плохо с ногой, – огорченно сообщил Оррин. – Вроде ничего не сломано, но ты себе не можешь представить, какой ушиб. Наверное, лошадь упала и придавила ему ногу.

Они и правда увидели свое стадо, когда выехали на равнину. Шорти направлял животных, Флеминг ехал около повозок, замыкавших процессию. Заметив всадников, Баптист сразу же остановился, и Тайрела со всеми предосторожностями уложили на одну из повозок, освободив место среди мешков. Рядом положили винтовку, а жеребца привязали к повозке.

Хани отправился подгонять стадо, а Оррин отъехал немного в сторону и вновь внимательно огляделся в поисках каких-нибудь чужих признаков жизни или знаков. Но ничего не заметил.

Где-то недалеко сейчас Телль или то, что от него осталось. Где-то здесь и другие ковбои, затерянные в степях. Бизон вертелся на виду, но что сталось с его другом? С парнем, которого Оррин еще не видел?

Оррин с беспокойством провел рукой по заросшему щетиной подбородку. Каждодневное бритье вошло у него в привычку, так что теперь он чувствовал себя не в своей тарелке.

Он очень не хотел уезжать отсюда, не найдя Телля, но если бы брат сейчас был на его месте, он настоял бы на скорейшем отъезде, – долг прежде всего. Где бы он сейчас ни находился, если жив, Телль делает то, что считает необходимым.

Когда Оррин проезжал мимо повозок, Тайрел спал, и он оставил его в покое, хотя ему очень хотелось кое-что выяснить. Бескрайняя прерия простиралась перед путешественниками, и стадо уверенно продолжало свой путь на северо-запад. Они шли весь день, и весь следующий, и еще один. Где-то тут должна быть граница Канады. Пересекли ли они ее? Пограничные столбы не встретились, они здесь не стояли, да Оррин их и не искал.

Они устраивали стоянки близ небольших ручьев, болот или в низинах, где мог пастись скот. Индейцы не давали о себе знать, только небольшие стада антилоп проносились вдали, да бизоны стояли в траве. Степные волки шли по их следам в ожидании зазевавшегося и отставшего от стада животного.

В первый день караван прошел десять миль из-за того, что снялись с места поздно, а в последующие дни уже проходил по пятнадцать – шестнадцать миль. На третий день Тайрел какое-то время проехал в седле. Ночью они все сидели у костра и слушали его рассказ.

– Бизоны появились из прерии, – начал он. – Мы внезапно услышали стук копыт, и стадо возникло из-за холма, как черная грозовая туча. В тот момент все мы находились кто где, ни времени, ни возможности что-то предотвратить не оставалось, – только постараться уйти с их дороги. Так мы и поступили. Коровы понеслись вместе с бизонами. Никто ничего не мог сделать, да и у животных не было выбора. В противном случае их просто передавили бы. Я слышал крики, но знаешь, Оррин, сомневаюсь, что это кто-то из наших ребят. В том месте, откуда раздавались крики, по моим расчетам, никто из наших не должен был находиться.

– Мы нашли чьи-то останки, втоптанные в землю, и все, что смогли из этого заключить, что это мужчина, и, более того, белый мужчина.

– Думаю, он не из наших. Бренди я видел, когда появились бизоны, и успел дать ему знак, чтобы он уходил. Лина – нашего повара-китайца, не было возле стада, так что он вообще не мог попасть под копыта взбесившихся животных.

– Кто в тебя стрелял?

– Это произошло позже. Их оказалось трое, и они преследовали меня, как, думаю, стали бы преследовать любого из оставшихся в живых. Большой бизон-самец сбил мою лошадь, и, когда я упал вместе с ней, он как раз собирался вонзить в нас рога. Но рог угодил в седло, и жеребец спасся. Я выхватил револьвер и выстрелил в ухо бизона. Жеребец стал подниматься, и я попытался встать. Но бизон успел сильно зашибить мне ногу, когда я вынимал оружие. С трудом, но я все же, ухватившись за повод лошади, поднялся. Нога сильно болела. Огляделся. Стадо разбежалось. Вокруг ни души. – Тайрел снова налил себе кофе. – Я всегда старался трезво оценить любую ситуацию и стал размышлять я остался совсем один, может быть, единственный в живых, посреди безлюдной прерии. Встреча с тобой проблематична. У меня есть хорошая лошадь, хотя и испуганная после нападения бизона, плюс пятнадцать сотен фунтов бизониного мяса. Я освежевал тушу убитого животного, развел огонь и обжарил несколько фунтов мяса. Покончив с этим, завернул мясо в шкуру бизона и забрался на жеребца. Только тут я понял, что меня еще ждут впереди неприятности. Как я только цел остался!

– Ты не рассказал, почему у тебя не хватало четырех пуль в револьвере.

– Я как раз подошел к этому моменту. Отъехав довольно далеко от места происшествия, вынужден был остановиться. Ухватившись за ветку дерева, кое-как спустился с седла на землю. А в следующую минуту они подъехали ко мне. Я сидел, прислонившись к дереву, жеребец ходил рядом. Я сразу понял, что им надо. Они собирались убить меня, но этого им показалось мало: не терпелось показать мне, какие они подлецы. Ты знаешь таких. Болтуны. Прежде чем что-то сделать, они обязательно должны устроить представление. Так вот, их было трое, и они не знали меня, но слышали, что я был со стадом, и думаю, именно они направили на нас бизонов, а не сиу. А потом начали мне угрожать, распаляясь друг перед другом. Я немного их послушал, не выдержал и сказал: «Ребята, так зачем вы сюда явились?» – «Чтобы тебя убить!» – Это заявил рыжий здоровяк с этакой отвратительной ухмылкой. «Так вы хотите меня убить? Ну и за чем же дело стало?» Мое спокойствие их явно ошарашило, а я тем временем выхватил револьвер. Похоже, они раньше такого не видели. Двое упали сразу, а третий удрал, или его понесла лошадь от испуга. Я не смог попасть в него из-за пыли.

– А Телля ты не видел?

Тайрел покачал головой. Он очень устал. И Оррин не стал больше задавать вопросов. Ночь была тихой, и все стадо уже улеглось.

Помимо своих каждодневных забот Баптист взял на себя обязанности фельдшера и принялся ухаживать за раненой ногой Тайрела. Сама по себе рана не вызывала беспокойства, и после нескольких дней тщательного ухода отек постепенно начал спадать.

Оррин направил стадо к ручью Пайпстоун, немного отклонившись от намеченного маршрута на северо-запад.

– Надо решить, что нам дальше делать, – сказал он, сидя у костра. – Как выяснилось, нападение бизонов спровоцировано не индейцами, а белыми. Кто эти люди? Скотокрады, которые хотят угнать у нас стадо? Возможно. Или загадочные «Хиггинсы», о которых упоминалось в письме Логана? Это более вероятно. Кто-то, по неизвестной нам причине, решил помешать нам достичь своей цели. Они уже нанесли нам урон, но им не удалось нас остановить, так что, вполне возможно, повторят попытку. По словам Тайрела, по крайней мере двое из них нам уже не угрожают. Может, собственные потери охладят их пыл, но рассчитывать на это не стоит. Лучше приготовиться к их возвращению. А они не заставят долго ждать. У нас есть несколько лишних винтовок. Они всегда должны быть заряжены. И пусть каждая наша стоянка превратится в укрепленный форт.

Оррин внимательно посмотрел на Бизона, который молча слушал его речь, но у него был вид, что предостережение его совершенно не касается.

Прошло еще несколько дней, но все их предосторожности не оправдались. Каждое утро, чистое и свежее, сменяло ночь, а дни приносили тепло. Теперь на холмах уже вовсю зеленела трава. Случалось, что сверкали молнии и гремел гром, и на них обрушивались короткие и яростные ливни. Маленький отряд упорно продвигался к реке Кью-Аппелль, находившейся где-то впереди, на западе от гор Мус.

Оррин часто вспоминал о Нетти. Ему хотелось верить, что у девушки все хорошо и она на пути к Форт-Карлтону. Возможно, он ее больше никогда не увидит. Эта мысль повергала его в мрачное состояние, но он не мог ничего поделать. Их путь вел на Запад, и если Телль жив, он присоединится к ним. А может, он каким-то чудом уже оказался впереди?

Иногда они видели оленьи рога, останки бизона, какого-то другого животного, но кому они принадлежали, сразу определить не удавалось, а времени на догадки они не имели. Под скрип повозок погонщики все шли и шли вперед.

Нога Тайрела все еще не давала ему свободно двигаться, но рана на плече быстро заживала, – так всегда бывало в степях или в горах. Он все чаще выезжал верхом, обычно уезжая далеко вперед от их каравана.

– Что-то не так, – сказал он как-то раз. – Я чувствую беду.

– Бизон обеспокоен, – добавил Оррин. – У него какие-то козни на уме, или беспокоится о своем компаньоне. Кажется, его Джилкрист зовут? Так сказал Бизон.

– Имя такое же, как все остальные, – заметил Тайрел. – Здесь, в степях, любой может выбрать себе имя по душе, если ему не нравится свое, данное от рождения. Многие так и делают.

– Он почти не разговаривает с Флемингом, – продолжал Оррин. – По крайней мере, я за несколько дней ни разу не видел их вместе.

К вечеру прошел короткий, но сильный ливень. Когда дождь кончился, Оррин повел стадо дальше, минуя Форт-Кью-Аппелль. Но не прошли они и мили, как показалась группа наездников. Отправив стадо вперед, Оррин и Баптист задержались у повозок.

Это оказались вполне дружелюбные индейцы. Они поинтересовались, куда гонят стадо и не слышно ли что-нибудь о сиу, с которыми у них весьма сложные отношения.

Тайрел тоже подъехал поприветствовать их.

– Я кое-что нашел, – сообщил он брату. – Тебе стоит посмотреть, Оррин.

– Неприятности?

– Возможно.

Оррин глянул на солнце.

– До стоянки нам осталось пройти еще пару миль. Ладно, поехали посмотрим.

Милях в двух в стороне от маршрута, по которому шло стадо, они увидели недавно покинутый лагерь. По крайней мере пятеро наездников с юго-запада встретились здесь с шестью парнями с северо-востока, спешились, развели костер и приготовили кофе. Остатки кофейной гущи были выплеснуты на траву, когда они собрались уезжать.

– Итак, около дюжины молодцов на хорошо подкованных лошадях, – сказал Тайрел, – все вместе поехали на запад.

Оррин кивнул. Он бродил вокруг костра и разглядывал следы.

– Слушай, Тай, давай на всякий случай ненадолго сменим курс и отправимся на север?

– В Форт-Карлтон? – Тайрел сделал нарочито невинное выражение лица.

Оррин покраснел под его взглядом.

– Что ж, неплохая идея.

Глава 16

Меня на чем-то везли, когда я пришел в себя и понял, что остался в живых. Я довольно долго лежал с закрытыми глазами, наслаждаясь своим положением. Попытался двинуться – но все ужасно болело, буквально все. Потом меня стали мучить вопросы, где я, на чем меня везут и почему лежу вот так на спине, когда столько работы еще не сделано?

Пошевелив правой рукой, попытался нащупать револьвер, – его не было. Не оказалось и кобуры. Однако меня не связали, значит, я у друзей. Наконец до меня дошло, что лежу на тележке, в которую запряжен индейский пони.

Я, должно быть, опять потерял сознание, потому что когда очнулся, мы уже стояли. Я лежал на земле и слышал, как трещат сучья в костре и как пахнет поджаренное мясо.

Если кто-то, как я, долго путешествует по свету, то у него развивается особая память на запахи, целая, так сказать, коллекция запахов, и запахи говорили мне, что я нахожусь в лагере у индейцев.

Увидев, что я открыл глаза, ко мне подошел индеец и что-то сказал на диалекте, которого мне не приходилось никогда слышать. Потом надо мной склонилась женщина. Я попытался сесть, и, хотя невыносимая боль тут же впилась в меня, мне это удалось. Похоже, мои кости были целы, но все тело превратилось в один сплошной синяк; это иногда бывает больнее переломов.

Индианка принесла мне чашку бульона, я жадно схватил его, поняв, что мое состояние никак не повлияло на аппетит. Тот, который первым обнаружил, что я пришел в себя, оказался молодым, крепким мужчиной, хотя и прихрамывал.

Подошел юноша и уставился на меня большими, круглыми глазами, так что я не удержался и улыбнулся ему. Когда опустошил две миски с похлебкой, старый индеец протянул мне кобуру. Мой револьвер лежал на месте. Первым делом я проверил его: он оказался заряжен.

Старик присел рядом со мной на корточки.

– Много коров, все убежали, – сказал он и показал, как бросились врассыпную коровы.

Так получилось, что во время появления бизонов индейцы разбили лагерь невдалеке от нас возле ручья. Дикое стадо пронеслось в полумиле от них.

– А люди? – спросил я.

Он махнул рукой, и я увидел мужчину, который тоже лежал на земле неподалеку. Я приподнялся и увидел, что это повар Лин.

– Он совсем плох?

– Очень. Ему сильно досталось. – Старик посмотрел на Лина и спросил: – Белый?

– Китаец.

Это ему ни о чем не говорило. Я начертил на земле карту, показал, где мы находимся, Саут-Саскачеван и горы в Британской Колумбии. Это он сразу узнал. Потом я оставил пустым большое пространство и сказал:

– Много воды. – Затем я обрисовал берег и показал: – Китай. Его родина.

Он стал изучать карту, потом ткнул пальцем в Британскую Колумбию и прищурился, изображая китайца.

– Индейцы такие, вот здесь.

Он был прав. Еще давно, в Шестой кавалерии, я слышал от одного парня, что у индейцев на северо-западе такие же узкие глаза, как у китайцев.

Через некоторое время я заснул и проснулся на рассвете к завтраку.

Раненый юноша-индеец, который ехал на телеге, когда мы впервые заметили их следы, теперь скакал на лошади, вооруженный винтовкой британского производства. У индейцев среднего возраста за спиной висели луки. Мы ехали на северо-запад, но я не задавал вопросов, мне хотелось просто лежать и отдыхать. Что со мной произошло, я не помнил, но догадывался, что получил контузию, упав с лошади, которая протащила меня какое-то время по земле. Кожа на плечах у меня оказалась содранной, и индианка накрывала их какой-то травой, чтобы снять боль.

Еще через день я поднялся и смог пройтись. Затем старик индеец, который, по-моему, у них был главным, показал мне мое седло, упряжь, седельные сумки и ружье, аккуратно сложенные на второй тележке. Я не стал брать ничего, кроме ружья, на что дал свое одобрение старик. Мне показалось, что они кого-то боятся и были рады тому, что у них появился еще один воин.

Лин получил меньше ссадин и ушибов, чем я, но у него оказалась сломанной нога. Индейцы вправили ему кость, наложили шину и перевязали ногу сыромятной кожей, которая высохла и затвердела, зафиксировав место перелома.

– Где остальные? – спросил повар, когда я шел рядом с телегой, в которой его везли.

– Не знаю. Может, погибли. Может, заблудились. Тебе надо быстрее поправляться.

Честно говоря, я сам еще еле волок ноги, а к вечеру так уставал, что едва мог дотащиться до своей импровизированной постели на земле.

Мы с Лином потеряли счет времени – оба были без сознания, и оба не знали, как долго. Я понятия не имел, что стало с моей лошадью и провиантом, к тому же мы потеряли стадо.

Единственное, что я знал, – мы двигаемся в верном направлении и мы живы.

Мне нужна была лошадь. За долгое время меня впервые оставили без лошади, и это мне не нравилось. Я должен был найти Тайрела и собрать разбредшееся стадо.

Лину постепенно становилось лучше. Что же касается меня, я шел рядом с ним, прихрамывая, с больной головой и таким мрачным настроением, что вполне мог бы напугать медведя гризли. Конечно, я не подавал виду, что подавлен, но это было так.

Время шло, а где-то в горах нас ждал Логан, надеясь на нашу помощь.

Что же касалось Тайрела, он мог быть мертв, но я не верил в это. Тайрел слишком ловкий боец, чтобы кому-то далось так легко с ним справиться. Если бы он и погиб, то рядом с ним полегло бы еще несколько его врагов, – в этом я не сомневался.

Единственное, что вселяло в меня надежду увидеть его живым, так это то, что Сэкетты всегда доводят дело до конца. Каждый из нас знал, что бы ни случилось, мы будем продвигаться в заданном направлении. Поэтому я продолжал свой путь на Запад, и если мне суждено прийти туда одному, я соберу стадо диких бизонов и пригоню их для брата, или, по крайней мере, попытаюсь.

Если и это не получится, я возьму вместо кнута гремучую змею и пригоню стаю медведей гризли. Я настолько разозлился, что был на это способен.

– Куда вы направляетесь? – спросил я старика.

Он указал на северо-запад. Они куда-то возвращались; это все, что я понял. Его знания английского были очень ограниченны, а я не говорил ни на одном из индейских диалектов, которые знал он. Редко встречались индейцы, которые могли объясняться на каком-то ином языке, кроме своего собственного, хотя некоторые в процессе торговли немного выучили английский или французский.

Наши пути совпадали, так что мы остались с ними. Кроме того, они нуждались в нашей помощи. Молодой индеец все еще не мог далеко уходить во время охоты, да и пожилые редко приносили добычу. Они питались, в основном, мясом зайцев или других мелких зверьков и кореньями, которые выкапывали по пути следования.

Мясо, которое я им оставлял, было для них манной небесной.

Вскоре я отправился на охоту. В первый вечер мне не повезло, я не встретил ничего подходящего, на что стоило тратить патроны. Зато на следующий день я подстрелил теленка бизона.

Это было за неделю до того, как Лин стал понемногу ходить. В тот вечер, у огня, Маленький Медвежонок подошел ко мне. Он был здесь самым молодым, и мы с ним много болтали, почти ничего не понимая, кроме того, что я ему нравился, а он мне.

Он как раз расставил силки.

– Лошадь! – сказал он.

– Вот именно, сынок. Вот что мне сейчас нужно.

Он показал на восток.

– Лошадь! – повторил он.

– Ты хочешь сказать, что видел лошадь?

Когда он кивнул, я взял свое седло и вытащил из седельной сумки веревку.

– Покажи где, – попросил я.

Во время нашествия бизонов наши лошади разбежались, и эта могла оказаться одной из них. Однако я не надеялся, что сумею легко поймать ее.

Мы прошли около мили. И точно, в тени тополей пасся жеребец.

Я и Тайрел ездили на одинаковых вороных жеребцах, из одного помета. Мы поймали их, когда они ходили в табуне, возглавлял который огромный, очень сильный и хитрый вожак. Вожака поймать мы не пытались. Он слишком долго жил на воле. Такая лошадь никогда не перестанет бороться за свою свободу, пока не убьет кого-нибудь или себя.

Мы стали приближаться к коню. Пока я не мог определить, жеребец это Тайрела или мой. Но Тайрел объезжал стадо на своем, когда все это началось. Так или иначе, но тень, которая падала от деревьев, не позволяла мне определить наверняка.

Конь вскинул голову, посмотрел на меня, насторожившись, но дал подойти поближе.

Когда я приблизился на пятьдесят ярдов, он отпрянул, но не убежал, и тогда я позвал его. И он подошел ко мне, я потрепал его по холке. Ему явно было приятно снова оказаться среди людей. Я накинул лассо и отвел его в лагерь. На следующее утро, когда мы отправились в путь, я снова сидел в седле и чувствовал себя полноценным мужчиной.

Подул ветер, трава стала клониться к земле, я ехал впереди в поисках дичи и вдруг наткнулся на следы.

Маленький Медвежонок посмотрел на них и указал направление, куда они шли.

– Твой скот, – закивал он. – Два человека.

Действительно, два всадника гнали около тридцати голов скота. Мы пошли по следу и нашли стадо, расположившееся у болотца, а также костер, на котором жарилось мясо.

– Садись! – Капитан произнес это так, будто мы виделись еще сегодня утром. – Мы с Бренди поймали часть твоих коров.

Я страшно обрадовался им. У них оказалось шесть лошадей, две из которых носили чужое клеймо.

– А вы, похоже, не пострадали! – воскликнул я.

– Это просто удача! Мы находились впереди, так что успели унести ноги. Нас спасли быстрые кони, а через пару миль нам удалось свернуть в сторону. Кого-нибудь еще видел?

– Лин жив. Он с индейцами.

Медвежонок поехал за остальными, и мы уселись у костра, обсуждая случившееся.

– Все, что нам остается, – сказал я, – это ехать на север и встретить Оррина. У него есть провиант, и если кто-нибудь еще остался жив, то постарается выйти на тот же маршрут.

– Я так и подумал. – Капитан посмотрел на меня. – Ты видел следы? Это были не сиу.

– Знаем.

– Интересно все-таки, во что же ввязался Логан?

Я с удовольствием вдыхал запах дыма, глядя на друзей. К тому же у меня опять была лошадь, так что настроение мое заметно улучшилось.

Мы легли спать, устроившись поближе друг к другу, а я, капитан и Бренди договорились меняться всю ночь, чтобы охранять стадо.

Бренди и капитан проголодались. Они все это время ели белок, кроликов и скунсов, и то в лучшем случае.

– Впереди горы, – размышлял вслух капитан. – Может, Оррин ждет нас со своим караваном. Если он не встретил нас к западу от Черепаховых гор, то, наверное, продолжит путь на Запад, правильно?

– Да, наверное. Я тоже так думаю.

И все-таки я волновался. Мы были далеко от приисков, с тридцатью коровами, нам не хватало людей, провианта и амуниции. Мы потеряли большую часть стада, и нам предстояло ехать совершенно незнакомым маршрутом.

Кругом шастали отряды сиу и янки, которые уже напали на нас. И все же было здорово снова встретить капитана. Бренди и Лин – новички, а капитана я знал давно.

В работе или драке он никогда не оставался в стороне.

Коровы теряли в весе. Такое потрясение, как набег бизонов, с кого угодно сгонит жир, а этим тяжело пришлось. Мы гнали скот по прерии с редкими островками кустарника и болотами. Заросли кустарника беспокоили меня, потому что из-за них легко подобраться к человеку совсем незаметно. Так и случилось.

Капитан неожиданно выхватил винчестер, и, обернувшись, мы увидели, как трое всадников приближаются к нам со стороны густых зарослей.

Я понятия не имел, кто они, но не сомневался, что это враги.