Текст книги "Калифорнийцы"

Конь старика летел во весь опор. Пилигрим вел их за собой извилистыми тропами, убегавшими вверх по пологим склонам, через выжженные солнцем холмы, они проезжали вдоль горных хребтов и спускались в незнакомые каньоны, форсировали вброд горные потоки, продирались сквозь густые заросли, петляли, путали следы, возвращаясь назад, неизменно отправляясь затем в совершенно другом направлении.

Как-то, оглянувшись, Шон заметил вдали облачко пыли, но Хуан отрицательно покачал головой:

– Я не знаю, что там за пыль, но это не те, что нас преследуют. Они гораздо ближе. Только не видят нас.

Время от времени Шон замечал на земле оленьи следы. Каких-либо других следов возле них не объявлялось. Еще он обратил внимание на то, что окружающий ландшафт внезапно изменился. Теперь маленький отряд ехал через совсем другие каньоны. Они образовались в теле огромных скал, по склонам которых пробежали гигантские трещины. Края каменных разломов еще не успели сколько-нибудь пострадать от воды, ветра и наносимого им песка. Пред ними предстала ужасная картина: чудовищное нагромождение обрушившихся горных карнизов, расколотые каменные глыбы, глубокие ущелья, на многие мили вокруг мрачное запустение.

Шон завел разговор с Монтеро о местах, где они проезжали.

– Это большой разлом, – ответил мексиканец, – трещина в земле, которая на протяжении многих миль проходит по горам – от Мехико и до самого моря, много севернее Монтерея. Местами тропа идет по ее дну, и мне в свое время тоже довелось как-то проехать по ней.

– Результат землетрясения, – согласился Шон. – Впечатляющее зрелище!

Они ехали целый день, остановившись лишь с наступлением темноты, когда Хуан осадил своего коня и неловко слез на землю.

– Коней никому не расседлывать. Сейчас сварим кофе, перекусим, а потом отправимся дальше.

– На ночь глядя? – недоверчиво переспросила Мариана.

– Так надо.

Когда легкий ужин подошел к концу и свежесваренный кофе был уже выпит, Хуан медленно поднялся с земли. Шон обеспокоенно взглянул на него.

– Может, нам все же стоит немного отдохнуть. Старец, ты очень устал.

Хуан пожал плечами:

– Я теперь часто устаю. Это не важно.

– Ну хоть немножко…

– Времени нет. Они быстро догоняют.

Увидев, что спорить бесполезно, Шон собрался уже затушить костер, но старик остановил его:

– Нет, подбрось дров, и пусть горит. Они подумают, что мы здесь, оставят лошадей, начнут потихоньку подбираться поближе, и ничего не найдут. Никого и ничего.

– Ну и что?

– А то, что мы выиграем время, возможно, целую ночь. А это, приятель, скажу тебе, уже что-то.

И они опять сели на коней, и Хуан вновь повел их за собой в непроглядную темноту ночи.

Глава 8

Следующую остановку отряд сделал лишь с наступлением утра. Рассвет застал их в каньоне с крутыми, почти отвесными склонами, которые становились более отлогими ближе к вершине. Здесь к небу тянулись сосны, под сенью которых раскинулись заросли можжевельника.

– Вот тут мы и отдохнем, – объявил Хуан.

Он тяжело опустился на землю и остался неподвижно сидеть, привалившись спиной к валуну.

– Дальше идти нельзя. Они слишком близко.

– Близко? Но ведь никого не видно!

– Я знаю.

– Мы должны добраться до золота, Хуан. Иначе у нас отберут ранчо.

– Это так важно? Если дело в земле, то ее кругом сколько хочешь. Отправляйтесь куда-нибудь еще и возьмите себе угодья побольше. Я могу показать вам такое место, там прекрасная земля.

– Но ведь ранчо – наш дом. Те горы и море стали частью нашей жизни. Там осталась наша шхуна. Там могила моего отца.

– Да… я совсем забыл. – Старец замолчал, а затем немного погодя покачал головой: – Враги слишком близко. Могут найти нас и забрать все.

– Они ничего не получат, – решительно заявила Эйлин Малкерин. – Они ничего не получат, Хуан. Ничего, кроме больших неприятностей на свою голову. Я не отдам им свой дом, Хуан. И ничего им не отдам, слышишь? Ничего!

– А что за люди преследуют нас? Они плохие?

– Хуже не бывает, – ответила Эйлин. – Одного из них зовут Вустон, а еще с ними наверняка едет Крутой Рассел, Томас Александр и Хорхе Фернандес.

– Фернандес? Такой худой и злобный человек?

– Да… и еще Андрее Мачадо.

Хуан поднял с земли небольшую щепку и принялся водить ею по песку.

– Фернандес… помню, помню. Кажется, он убил девушку? Ту девушку из индейского племени?..

– Он самый.

– Я знал ее. Иногда она приносила мне frijoles note 8Note8
  Фасоль (исп.).


[Закрыть]… Очень славная девушка.

Еще с минуту он просидел молча, а затем сокрушенно покачал головой:

– Нет. Не могу. Вы мои друзья. Я верю. Но это совсем не то, что вы думаете. Там нет великого богатства, а так, немного золота, добраться до которого к тому же совсем не легко. Может быть, вам его и хватило бы… но я не смею так рисковать.

Шон опустился на землю рядом с ним:

– Послушай, Старец, тогда идите без меня. Я останусь здесь и задержу их.

– Они убьют тебя.

– Не раньше, чем я сам с ними разделаюсь. Бери сеньору, Мариану… поезжайте. Я остаюсь.

– Если ты остаешься, – вмешался в разговор Монтеро, – то и я с тобой.

Старик переводил взгляд с одного на другого, качая головой.

– Вы храбрые люди, славные люди. – Он снова замолчал, а затем вздохнул и опять покачал головой. – Тогда отдохните немного. Дайте отдых лошадям. Вон за теми зарослями есть яма, в которой всегда стоит вода, отведите их туда, пусть напьются. Мы должны ехать.

Затем, отойдя в сторону, он повернулся ко всем спиной, лег на земле, свернулся калачиком в тени и заснул.

Эйлин Малкерин взглянула на сына:

– Мы не имеем права так поступить, Шон. Мне кажется, что то место, куда он ведет нас, какое-то особенное. Возможно, даже святыня.

– Может, и так. Я тоже очень переживаю за него. Но сделаем, как я сказал: вы поедете с ним, а я останусь.

– Или мы едем все вместе… или не едет никто.

– Сеньора, я…

– Нет. Я люблю наше ранчо, оно очень дорого мне, но никакое ранчо не стоит крови моего сына. Нет… мы едем все или никто.

Шон прекрасно знал, что с матерью спорить бесполезно.

– Скажи, а что за золото привозил отец? – спросил он, переводя разговор в другое русло. – Просто руда или уже обработанное?

– Я его никогда не видела.

Монтеро увел лошадей, и Шон привалился спиной к валуну. Он устал, слишком устал. Долгие переезды, постоянное беспокойство, а тут еще новые проблемы… Закрыв глаза, капитан крепко, до боли в руках, сжал кулаки. Он должен что-то придумать, должен что-то предпринять, чтобы спасти их всех. Хуана, мать, Мариану…

А как же Монтеро? Он хороший человек, и вместе им наверняка удастся сделать то, что следовало сделать уже давно. Они будут держаться до последнего. На все воля Божья… значит, такова судьба.

Внезапно он почувствовал у себя на плече чью-то руку и тут же открыл глаза. Солнце стояло уже высоко. Хуан дождался, когда Шон окончательно проснется.

– Ты хорошо отдохнул, сынок. Время ехать.

– А ты бы не мог рассказать нам, как туда добраться? А сам спрятался бы где-нибудь поблизости и отдохнул.

– Мы на одной из дорог моих воспоминаний, путешествие по ней идет мне на пользу.

– Мой муж очень уважал тебя, – заметила Эйлин.

– Он был хорошим человеком, сеньора. Уважал старые традиции. Когда древние боги говорили, внимал им.

– Древние боги?

– Они здесь повсюду, ибо они обитают там, где ничто не нарушает их покоя. Если, придя в пустыню, человек хранит благоговейное молчание, то боги иногда могут приблизиться к нему. Если ты почитаешь их мир, то они будут благосклонны к тебе. Преследующие нас сами не ведают, что творят. – Хуан взглянул на нее: – Древние знают тебя. Они знают, что ты принадлежала ему и что ты тихая женщина…

Она улыбнулась:

– Ты меня плохо знаешь, Хуан, иначе бы никогда такого не сказал. Я сильная, самоуверенная и к тому же властная женщина.

Он пожал плечами:

– Но умеешь хранить молчание в пустыне. И это главнее всего. Важно привыкнуть жить в молчании.

С этими словами он подошел к своему коню.

– Времени нет. Пора ехать.

Андрес Мачадо первым достиг костра. Быстро оглядевшись и на всякий случай объехав небольшую лужайку, он дождался Рассела.

– Значит, мы видели дым вот этого костра. Интересно, зачем они его разжигали?

Мачадо неопределенно пожал плечами.

– Чтобы кофе сварить. – Перекинув ногу через седло, он легко спрыгнул на землю. – Что ж, последуем их примеру. – Он обернулся и крикнул куда-то в сторону: – Сильва! Готовь еду, мы остановимся здесь.

– Костер – сигнал, – пробормотал Сильва.

Все недоверчиво уставились на него:

– Сигнал? Но кому?

Он пожал плечами:

– На костре готовилась еда, остались следы жира, а вот здесь кто-то из них выплеснул на землю кофейную гущу. Но еще костер им понадобился, чтобы подать кому-то знак.

– А кому его подавать-то? – нетерпеливо переспросил Александр. – Здесь во всей округе нет ни души. В такой глуши даже индейцы не живут.

– И все же это сигнал, – продолжал стоять на своем Сильва.

– А тот краснокожий старикашка? О нем что-нибудь известно? – спросил Вустон. – Я видел его только раз, но он имел какие-то дела с Малкерином.

– Я его не знаю, – сказал Томас, потупившись.

– Тоже видел его лишь однажды, – нехотя проговорил Фернандес. – Он такой странный… И очень-очень старый.

– Странный? В каком смысле?

– Ну… просто странный. Всегда сам по себе. Никогда не появлялся в городе. Другие индейцы старались держаться от него подальше, будто боялись чего-то.

– А чего там бояться-то? – презрительно усмехнулся Рассел. – Я его тоже как-то видел. Обыкновенный старикашка… выглядит лет на сто. На него плюнь покрепче, он • и развалится.

Томас неодобрительно посмотрел в его сторону. Он недолюбливал Рассела.

– Это тебе бы так хотелось, – возразил трактирщик. -А уж он-то на своем веку таких, как ты, видел-перевидел.

Сильва тем временем нарезал копченую свинину и сложил куски в сковородку.

– Говорят, что он может вызывать духов… или наколдовать что-нибудь такое…

Рассел рассмеялся:

– Чепуха! Бред какой-то!

Они расположились у костра и завели разговор, борясь со сном и усталостью. Вустон, Рассел, Александр, Фернандес и Андрес Мачадо. За последнее время примерно около дюжины калифорнийцев изъявили желание присоединиться к их компании, и Сильва, невысокий, широкоплечий потомок индейцев и испанцев, а к тому же еще хороший повар, замечательный погонщик и просто непревзойденный следопыт, входил в их число. Мало кто в то время отважился заходить так далеко в горы, но Сильва представлял в этом смысле исключение, как в прошлом Педро Фахес и отец Гарсес.

– Ну и что ты собираешься делать, когда мы их поймаем? – спросил Рассел у Мачадо.

– В такой глуши немудрено и заблудиться, – усмехнулся Вустон. – Будет странно, если они вообще когда-либо выберутся.

Рассел вынул из кармана жилета сигару.

– Да уж, точно, я бы очень удивился, – согласился он. – В такой преисподне может случиться все что угодно.

Мачадо презрительно посмотрел на них.

– Это ваше дело, – отрывисто произнес он. – Мне нужна только девка и хороший кнут. Остальное меня не касается.

– А как же Шон Малкерин? Тот самый, который украл у тебя невесту?

– Мне ничего не известно о том, что он ее крал. Она убежала… дурацкий бабий бунт… а в гавани стоял его корабль. Хотя, – добавил он, – я вызову его на поединок и обязательно убью.

– Лучше просто убей его, – посоветовал Рассел.

– Его? – презрительно фыркнул Мачадо. – В любом случае, симпатий он у меня никогда не вызывал. Но нет, я вызову его на поединок и убью. И сделаю это с превеликим удовольствием.

Томас взглянул на Мачадо:

– Будьте осторожны, сеньор. Он очень сильный и умеет здорово драться. На вашем месте я бы просто пристрелил его как собаку… но держался бы при этом подальше. И только потом подошел и выстрелил бы еще раз пять. На всякий случай.

Мачадо хмыкнул и потянулся к сковороде за куском жареной свинины.

Томас тем временем продолжал свой рассказ:

– Год назад как-то ночью собрались в моем салуне пять моряков, отъявленных головорезов, и задумали его ограбить. Малкерин возвращался с берега на корабль, и деньги, вырученные от продажи, хранил при себе. Те пятеро набросились на него, завязалась большая драка.

– Что-то припоминаю, – откликнулся Вустон. – Говорили, что он убил двоих…

– Только не у меня в салуне, – угрюмо заметил Томас. – Во всяком случае, трупов там еще никогда не находили. Хотя в тот раз двоих мертвецов обнаружили близ дороги, у болота… а еще двое остались в некоторой степени калеками.

– А что случилось с пятым?

– Сумел убежать, сеньор. Может, он и не отличался особой храбростью, но зато оказался явно сообразительней тех горемык. Капитан Малкерин же отделался лишь несколькими царапинами да сбитыми в кровь кулаками.

– Ножи, – воскликнул Мачадо. – Им следовало пустить в ход ножи.

– Двое из них именно так и поступили. И смею вас заверить, они очень старались. Но закончилось все тем, что один из них умер, после того как его же собственный нож оказался у него между ребер, а его приятель со сломанной рукой и перебитой ключицей едва живой добрался до салуна.

День выдался пасмурный. Небо затянули низкие серые тучи, накрывшие вершины гор и кряжей. Зловещая тишина повисла в каньонах.

Фернандес ехал впереди, указывая путь остальным. Вдруг он резко натянул поводья и остановился.

– В чем дело? – нетерпеливо окликнул его Мачадо.

Фернандес молча указал.

На тропе перед ними лежали две скрещенные жерди.

– Ну и что теперь? – спросил Вустон, когда все собрались перед неожиданной преградой.

– Мне не нравятся такие сюрпризы, – сказал Фернандес. – Это знак.

– Тьфу ты! – презрительно сплюнул Мачадо. – Только время теряем! – С этими словами он направил своего коня вперед и благополучно переехал через жерди. Остальные последовали его примеру.

И тут откуда-то с головокружительной высоты угрюмых скал, что вплотную подступали к тропе, донесся леденящий душу одинокий вой, от которого по спине побежали мурашки. Они замерли, держа наготове ружья. Вой становился то громче, то тише, временами затихал, а затем вдруг раздавался с новой силой. Мужчины долго, пристально вглядывались в нависшие над ними скалы, но так и не заметили ничего подозрительного.

– Койот, – предположил Рассел.

– Это-то? – Томас мрачно взглянул в его сторону. – Сам ты койот! Душа умершего, неприкаянная душа стонет.

Вустон рассмеялся:

– Ну и загнул! Нет, никаких привидений я не боюсь. Xватит болтать. Вперед! .

Теперь во главе колонны встал один из людей Мачадо. Но вскоре его лошадь испуганно отпрянула назад, а сам седок выхватил револьвер и принялся палить из него.

Всадники дружно пришпорили коней, но, когда окружили парня, ровным счетом ничего не увидели.

– В чем дело? – строго спросил Вустон. – Ты что, свихнулся?

– Змея, огромная гремучая змея… прямо на тропе.

– Да? И куда она девалась?

Ни змеи, ни ее извилистого следа на пыльной тропе, совсем ничего.

Томас беспокойно посмотрел на Сильву, а тот лишь развел руками.

– Но я видел змею! – упрямо твердил незадачливый стрелок. – И моя лошадь тоже.

– Эка невидаль! Вам что, змея никогда не попадались? Поехали! – торопил Рассел.

Бросив тяжелый взгляд в его сторону, Мачадо миновал притихших всадников и опять занял место впереди. Извилистая тропа проходила через ущелье, каменистое дно которого усеивали пыльные валуны, между которыми кое-где росли кактусы. Внезапно Мачадо остановился, ожидая, когда его догонит Сильва.

– Следы оборвались, – указал он. – Ты должен их найти.

Сильва тронулся, оглядывая землю.

– Скоро совсем стемнеет, – проворчал Рассел.

Ехать дальше становилось с каждым шагом все труднее. Заросли можжевельника сменили редкие сосны и раскидистые старые сикоморы, их, казалось, необычно много.

– Похоже, впереди равнина, – заметил Вустон. – Заночевать лучше здесь.

Сильве наконец удалось отыскать следы, но вскоре они снова неожиданно оборвались. Все вместе спустились они по склону к ручью, где у воды росли древние сикоморы. Здесь Сильва принялся беспокойно оглядываться по сторонам.

– Ну и где мы теперь? – мрачно спросил Мачадо.

Сильва лишь пожал плечами:

– Скорее всего, это ручей Сеспе. Я знаю о нем лишь понаслышке. Очень нехорошее место.

– А вот мне здесь нравится, – объявил Вустон, спрыгивая с коня.

– На эту землю наложено проклятье, – попробовал возразить Сильва. – Мне рассказывали…

– Забудь ты весь этот вздор! – отмахнулся Вустон. – Лучшего места для лагеря нам все равно не найти. – Минуту спустя он снова обернулся к нему: – Они далеко от нас?

Сильва на мгновение задумался, а затем нервно повел плечом.

– Может быть, час езды, или два. Не больше.

– В чем дело? Что с тобой? – теперь Вустон пристально разглядывал его.

– Мне не нравится место, – ответил Сильва. – Что-то здесь не так.

– Что именно?

– Путь им указывает сам Старец. Он направляет их.

– Ну и что?

– Послушайте меня, сеньор. Что-то скоро случится. Он больше не пытается уйти от погони.

– Ну и что ты хочешь сказать? – нахмурился Вустон. Крутой Рассел, расседлывая коня, прислушивался к их разговору.

– Если он не пытается уйти от погони, значит, желает, чтобы мы подошли к ним поближе, а если он желает, чтобы мы оказались поблизости, значит, нас ждет какая-нибудь западня, разве не так?

– Западня, черт возьми! Только угодят они туда сами!

– Западня, говоришь? – вмешался обеспокоенный Рассел. – Как думаешь, где они, вероятнее всего, ее устроят?

Сильва помедлил с ответом, взволнованно глядя то на одного, то на другого.

– Здесь, – с трудом выговорил он наконец, – скорее всего, здесь. Само это место и есть западня.

Глава 9

Незадолго перед полуднем Старец привел их к ручью.

– Отдохнем несколько минут, пока лошади напьются. Шон осмотрел горный кряж, возвышавшийся перед ними.

Судя по растительности, они поднялись уже на высоту примерно трех тысяч футов над уровнем моря, а хребет впереди, простиравшийся далеко на запад и на восток, был, наверное, тысячи на три-четыре футов повыше.

Он подошел к матери. Опустившись на колени, Эйлин протирала лицо смоченным в воде платком.

– По-моему, мы уже почти у цели, – сказал он, помогая ей подняться с земли.

– Ты прав, – согласилась она. – Не ясно только, почему он остановился?

– Сказал, что для отдыха.

Эйлин огляделась по сторонам:

– Он куда-то запропастился. И Монтеро тоже исчез.

Шон быстро обернулся. Все лошади стояли на месте, но обоих стариков нигде не было видно.

Подошла Мариана:

– Что, уже приехали?

– Нет, – ответил Шон, – я пытаюсь сообразить, где мы. – Он кивнул в сторону гор. – Возможно, вон там Сосновая гора… В таком случае, перед нами ничто иное, как Пьедра-Бланка.

– Но ты уверен? – спросила Мариана.

Он развел руками:

– Карт этих земель нет. Люди пользуются придуманными ими же самими названиями. Иногда получается, что один человек дает названия ручьям и горам, а после приходит еще кто-нибудь и переименовывает все по-своему. А вот как нам угадать, к какому именно ручью мы вышли? И что это за гора?

Они расположились на берегу ручья, наслаждаясь выдавшимися минутами отдыха. Разговора не получалось.

Шон очень обеспокоился. Несколько раз подходил он к тому месту, где исчезали следы стариков. Он вновь проверял свое оружие.

Неожиданно откуда-то из-за скал появился Монтеро и не теряя времени стал затягивать потуже подпругу своего коня.

– Пора. Мы уезжаем, – объявил он.

Хуан не заставил себя ждать, и теперь уже все вместе они двигались прочь от ручья по тропе, убегавшей в сторону горной теснины, по которой когда-то несся теперь уже давно пересохший ручей.

Здесь по склонам росли настоящие леса. Несколько раз им на глаза попадались выведенные на скалах древние индейские письмена. Дважды их тропу пересекал олень. Ущелье заметно сузилось, и путешественники ехали друг за другом, а лошади замедлили шаг, осторожно ступая по скользким, гладко обточенным водой камням.

Долгий подъем закончился, и внезапно перед ними открылось обширное плато. Они оказались на вершине столовой горы. Каменистое плато устилала пожухлая от долгой засухи трава, да росло несколько одиноких кривых деревьев. На земле были заметны четкие следы. Хуан направил коня через плато, к северо-западному склону горы, поросшему деревьями. Затем начал спускаться вниз и наконец остановился на песчаном берегу у ручья. Теперь у них за спиной поднималась к небу огромная скала, и точно такие же скалы со всех сторон окружали песчаный берег.

– Разобьем лагерь, – объявил он и слез с коня.

Это было уединенное место. Хотя и могло показаться, что царившая здесь тишина не предвещала ничего хорошего, но необыкновенная красота берега успокаивала. Ветер нежно шелестел листьями тополей, осторожно пробираясь сквозь кроны могучих деревьев, широко раскинувших свои ветви над каменистой землей. Среди камней бил небольшой родничок, воды которого впадали в ручей. Чуть подальше виднелись руины какой-то постройки, ее стены обрушились почти до основания, и от них сохранилось лишь несколько нижних рядов каменной кладки.

– Тут мы обоснуемся, – сказал Хуан, – и вы оба, – он указал на Шона и Мариану, – останетесь.

– А я? – спросила Эйлин.

– Ты пойдешь дальше.

– Это не самая удачная идея, – поспешил возразить Шон, – мы должны держаться друг друга.

– С ней ничего не случится.

– Вас долго не будет?

– До рассвета, возможно, немного дольше. Я расскажу только ей одной… пока. Ты везде бываешь, палишь из своего револьвера, неделями пропадаешь в море… может быть, завтра ты умрешь. Поэтому я скажу ей.

Эйлин решительно взялась за винтовку, а затем с улыбкой обернулась к ним:

– Со мной ничего не случится.

Ни слова больше не говоря, Хуан отправился прочь, и сеньора поспешила за ним.

– Со мной тоже ничего не случится, – тихо сказала Мариана. – Так что, если хочешь пойти за ними…

– Следить за ним? Бесполезно. Он все равно догадается. Хуан всегда все знает. И если сказал, что мы должны остаться, мы останемся.

– Тогда я сварю кофе.

Монтеро расседлал лошадей, а Шон принялся собирать ветки для костра.

Несколько раз он останавливался и замирал на месте, напряженно прислушиваясь и озираясь по сторонам. Следы оленьих копыт на земле отсутствовали, он вообще не нашел никаких следов. Это небольшое открытие непонятно почему встревожило его. Собирая сушняк для костра, он дважды видел наконечники от стрел, но гораздо тоньше и длиннее всех тех, что ему приходилось встречать в своей жизни, словом, мастерская работа. Затем, в очередной раз нагнувшись, чтобы поднять сухую ветку, он обнаружил тончайший, словно яичная скорлупа, осколок какой-то посуды, с виду напоминавший фарфор. Но стоило протянуть руку, и он рассыпался в прах у него в пальцах.

– Где мы? Что за место? – спросил он у Монтеро.

Калифорниец лишь пожал плечами.

– Место, где нужно хранить молчание, – сдержанно произнес он. И затем, решив, что Шона он знает уже много лет, с самого детства, добавил: – Это земля Древних.

Шон молча взглянул на него и торопливо направился туда, где Мариана готовила для них кофе.

– Никуда отсюда не отходи, – приказал он ей строго. – Держись поближе к костру и лошадям.

– Нам угрожает опасность?

– Пока еще нет, но место жутковатое. Разве ты не чувствуешь?

– Здесь тихо, красиво. Интересно, а куда они ушли?

– Наверное, за золотом. Держись под деревьями. Если поблизости кто-то и объявится, то вряд ли тебя смогут заметить.

– А ты куда собрался?

– Пойду взгляну вон на те развалины.

– Тогда я с тобой.

Но тут в их разговор вмешался Монтеро:

– Сеньор, туда не стоит ходить. Это нехорошее место. Оставайтесь под деревьями и не отходите от костра.

– Ну ладно, – согласился Шон, вновь с любопытством поглядывая в сторону древних руин. Нехорошее место? Скорее всего, оно связано с каким-нибудь дурацким предрассудком. У местных индейцев полно суеверий, многие из которых бытовали еще и среди калифорнийцев. Современные жители знали об этом крае только понаслышке. А люди говорили разное. Время от времени какой-нибудь ловец диких лошадей в одиночку отправлялся сюда и, возвратившись, привозил уйму разных историй и небылиц. В их усовершенствование вносили свою лепту и охотники, бродившие по горам в поисках добычи. Но и таких сведений, разрозненных и противоположных, было крайне недостаточно.

– Давайте приготовим сейчас что-нибудь на ужин, -предложил он наконец, – поедим и потушим костер. Незачем обнаруживать себя.

Монтеро согласился, тут же взялся за сковородки и кастрюльки. Шон бродил по берегу, стараясь избегать открытых мест, чтобы не стать легкодоступной мишенью. От руин он намеренно держался подальше, не желая сердить Монтеро. Он любил старика и уважал его просьбы.

Но время шло, и ему все больше и больше становилось не по себе. Где-то неподалеку рыщет Мачадо со своими людьми. Не исключено, что ему все же удастся найти их даже здесь, в диком краю непроторенных троп, так что ж, перестрелка? В таком месте?

Хесус Монтеро хотя человек пожилой и очень осторожный, но не из тех, кто предпочел бы тихо ретироваться и бежать от своих врагов, если бы дело вдруг дошло до стрельбы. И его мать, женщина гордая и упрямая, наверняка поступила бы так же.

Дважды Шон выбирался из впадины, поднимаясь по каменистому склону, с вершины которого и обозревал близлежащие окрестности. Его очень беспокоили многочисленные скрытые подступы к низине, по которым ничего не стоило пробраться тайком, оставаясь никем не замеченным.

Когда капитан наконец вернулся к костру, там горкой лежали кукурузные лепешки, в воздухе разливался аромат горячего кофе, смешанный с запахом жареного мяса. Они с Марианой сели рядом и взялись за еду. Пока продолжалось их совместное путешествие, он успел сделать вывод, что она не только красивая девушка, но еще и необычайно благоразумная.

– Ты говорил, что он из индейцев? Наш Старец?

– Как знать… Мы зовем его Хуан, и мой отец называл его так же, но настоящее ли это его имя или нет – кто знает. Скорее всего, мы уже никогда об этом не узнаем, как и о том, кто он: мексиканец, индеец или еще кто-нибудь. По-моему, он все-таки индеец, но из какого-то доселе не известного нам и, скорее всего, уже исчезнувшего племени.

– У нас в Мексике тоже есть исчезнувшие племена.

– Индейцы ведь постоянно воюют друг с другом, точно так же как наши предки в Европе. В такой ситуации малочисленные племена при больших человеческих потерях просто вымирали.

– С ней ничего не случится?

– С сеньорой? Нет, все будет хорошо. Она и сама может за себя постоять. Тем более что с ней там Старец. Он готов умереть за нее.

– Ты всегда называешь ее «сеньора», но она же твоя мать. Почему?

– Поживи немного с нами, и сама поймешь. Она – сеньора, поверь мне, и в этом вся. Мать очень редко повышает голос, но все и без того знают, кто в доме хозяин. Она такая со всеми, кроме, пожалуй, отца. Сколько я помню, ее всегда звали сеньора. И до сих пор так называют.

Он снова проверил свою винтовку.

– Жаль, что с нами нет Майка.

– Майка? Ты имеешь в виду своего брата?

– Конечно. Он здорово управляется с ружьем и лассо, а уж держится в седле так, что любой позавидует. Вдруг он решил удалиться от мирской суеты, обратиться к Богу, стал монахом, но бывает, иногда мне ужасно хочется испытать, есть ли предел этому его умиротворению.

Где-то высоко в скалах гулко заухала сова.

– Ложись-ка спать. Если они там что-нибудь найдут, то, возможно, нам придется уехать отсюда рано утром.

– Я не устала.

– После целого дня пути? Нет, тебе все же лучше отдохнуть.

– Мой отец разводил скот в горах Герреро. Мне приходилось проводить в седле гораздо больше времени.

– А ты умеешь стрелять?

– Что за вопрос? Разумеется. – Она замолчала и мгновение спустя задумчиво добавила: – Андрес бы меня все равно никогда не полюбил. Ведь он меня совсем не знал. Ему и в голову не приходило, что я езжу верхом и стреляю получше любого из погонщиков. Нет, справиться со мной ему было бы совсем нелегко.

– Ты должна поспать. Они сказали, что вернутся на рассвете.

Над горами стояла мертвая тишина, которую нарушал лишь легкий шорох листьев и тихое журчание ручья. Ни птичьих голосов, ни кваканья лягушек.

Выбрав себе уголок поукромнее, Мариана расстелила одеяло и улеглась, положив под голову седло вместо подушки. Шон подошел и накрыл ее пончо.

– Ты очень любезен… Спасибо.

Она закрыла глаза, слушая как тихонько позвякивают шпоры на сапогах капитана, возвращавшегося к костру, как хрустит песок у него под ногами, и это был приятный, успокаивающий звук. И тогда, укрывшись с головой, она спокойно уснула.

Шон стоял в темноте, примерно в полусотне футов от нее, и пытался мысленно определить природу доносившихся до него шорохов и звуков, отмечая про себя, что ночь выпала на редкость тихая.

Многие люди верят в то, что любые чувства, будь то грусть, счастье или страх, не исчезают бесследно, запечатлеваясь там, где человек живет. Самому Шону приходилось бывать в домах, лишенных настоящего тепла и уюта, ему казалось, там холодно и сыро; но, к счастью, встречались и другие жилища, где, едва переступив порог, он чувствовал себя как дома.

В некоторых местах творились какие-то необъяснимые вещи, и тогда люди говорили, что на тех землях лежит проклятье. Случилось ли подобное здесь? Или же дело в чем-то другом?

Загадочные истории о странном и непознанном он слышал с детства и от матери, л от индейцев. Тяга к мистике у кельтов в крови… Уж не в этом ли причина?

Порой на свете и в самом деле происходят события, которым нельзя дать разумного объяснения. Нечто подобное случалось с ним и в море, и позднее, когда он сошел на берег в Пегу… на пути в Бирму. Он говорил со стариком в разрушенном храме…

В темноте послышался какой-то посторонний шорох. Ступая легко и бесшумно, словно тень, держась поближе к скалам, Шон поспешил вернуться обратно.

Монтеро поджидал его.

– Я тоже слышал, – сказал он, – но давай подождем. Возможно, это один из тех, других.

Проехав еще несколько миль, Хуан наконец остановился. Он привел Эйлин на высокогорный луг, окруженный со всех сторон невысокими холмами, усыпанными валунами. Она решила, что они поднялись почти на самую вершину.

– Лошадей мы оставим здесь. С ними ничего не случится.

– Мы пойдем пешком?

– Это совсем рядом. – Он внимательно посмотрел на нее: – Послушай, сеньора, я думаю, золота там осталось совсем немного. Возможно, его вам будет недостаточно. Я не знаю цены золоту, того, что оно означает для вас…

– Мы успеем вернуться к утру?

– Ты беспокоишься за них?

– Мой Шон сильный. Он умеет хорошо драться, но ведь их много.

– Но и он не один.

– Ты имеешь в виду Мариану и Хесуса?

– Там есть и другие.

– Другие?

– Ты еще слишком молода, сеньора. А я очень стар, очень-очень стар. Как узнать, что где-то там, в тишине, скрывается еще кто-то? Я чувствую их, потому что мы, старики, гораздо ближе к ним, чем вы, молодые.

– Не понимаю.

– Говорят, что на этих землях лежит проклятье, но природа зла такова, что зло помноженное на зло начинает уничтожать самое себя. Я уверен, что это действительно так, сеньора.