Текст книги "Бендиго Шефтер"

Глава 14

Его глаза горели ненавистью. Я стоял над ним с револьвером в руке, и он был уверен, что сейчас я его пристрелю. Скольких же можно избежать бед, если именно так и поступить!

– Бен, он ранен. Его подстрелили, – сказала Лорна.

– Вижу. А еще у него два свежих скальпа. Они не индейские. Я за ним присмотрю, а ты приведи мою лошадь.

Она смотрела на меня в упор, пока я не покачал головой:

– Я никогда не стрелял в беспомощного человека, но он бы уж точно выстрелил. У них к таким делам другое отношение.

– Они могут меняться.

– Надеюсь, – сказал я. – Потому что это тот самый парень, который похитил Мэй и Ленни.

Она уставилась на индейца.

– Не может быть.

– Приведи лошадей, Лорна. На таком морозе ему лучше не станет.

Я нагнулся, чтобы отобрать у него нож и томагавк, и он вцепился в меня. Пришлось его ударить. Сильно ударить.

– Веди себя прилично, краснокожий, – сказал я. – Я пытаюсь спасти твою шкуру. Только вот не знаю зачем.

Когда Лорна привела лошадей, я уложил его поперек седла, связав прежде руки. Не хотелось, чтобы он вдруг унесся на моем жеребце, да еще, возможно, прихватив в поводу коня Лорны.

Наверное, ему было больно, когда я перекидывал его через седло, но он не издал ни звука. Только продолжал сверлить меня глазами. Я взялся за повод, и мы двинулись к дому.

– Держи оружие наготове, – приказал я сестре. – Чуть что – стреляй.

Не думаю, чтобы она это сделала, хотя про женщин ничего нельзя знать заранее. Сказал я это только для того, чтобы запугать индейца. Слов не поймет, но суть уловит.

Я ничего не имею против индейцев. Они дикие люди и борются с нами теми способами, которые им привычны. Но только они не столько дерутся за свою страну, сколько воюют ради самой драки. Ни один из них не имеет права жениться или считаться полноправным воином, пока не снял скальп хоть с одного убитого им человека. Свои победы они отмечают так же, как это делали рыцари при дворе короля Артура.

Мы вернулись в поселок, и я разбудил Каина. Вместе мы затащили индейца в дом и уложили у огня. Лорна разбудила Джона Сэмпсона. Мы вправили индейцу ногу и наложили шины.

– Пусть лучше побудет связанным, – сказал я. – Он не понимает, что с ним происходит. Наверное, думает, что мы его лечим, чтобы потом прикончить.

– Чьи же у него скальпы? – спросил Каин. – Он посмотрел на часы и сказал: – Ну, с Рождеством Христовым! Уже час ночи.

Мы все поприветствовали друг друга, а потом я повернулся к индейцу.

– И тебя тоже – с Рождеством!

Он зыркнул и сплюнул.

– Что ж, выдержки у него хватает, – сказал я. – Лорна, иди спать. Скоро утро.

Джон Сэмпсон отправился домой, а Каин раскурил трубку.

– Снега не было, должно быть, его следы сохранились, – сказал он.

Мы глянули друг на друга, одновременно подумав о том, чем же все это может кончиться. Этот индеец убил двух белых. Судя по волосам, одна из убитых – женщина. А у этих белых наверняка остались друзья.

– Поспи, Каин, – сказал я. – Я подежурю.

– Хорошо. – Он встал. – Признаюсь, устал страшно. Но ты в окно поглядывай.

– Ты не похож на Санта-Клауса, – сказал я индейцу. – И если ты преподнесешь нам подарок, то наверняка он нам не понравится.

Я подогрел суп и взял ложку.

– Давай открывай рот, – сказал я индейцу. – Буду тебя кормить.

Он плюнул в мою сторону, и я улыбнулся.

– Эй, храбрый воин! Ты что – испугался?

Он посмотрел на меня, потом открыл рот, и я, ложка за ложкой, скормил ему целую миску супа, – руки-то у него были связаны.

– Ты бы поспал, краснокожий.

Я приготовил себе кофе и принес сверху сразу две книги, которые на этот раз дала мне миссис Макен: «Опыты» Монтеня и «Странствия» Вильяма Бертрама.

Так хотелось поскорее прочесть их, что я принялся читать по куску то из одной, то из другой книги. Бертрам был ботаником, охотником за растениями, и очень много написал о племенах чероки и криков, которые обитали в Теннесси, Каролине и Джорджии.

Читал я до самого рассвета. Индеец не отрывал от меня взгляда. Наверное, он раньше никогда не видел, как люди читают, и, хоть он не произнес ни слова, его глаза горели любопытством.

Странное получилось рождественское утро. На печке висели чулки с подарками для каждого, а за минуту до появления всей компании Лорна повесила еще один чулок.

Индеец все же поспал немного и теперь следил за Лорной своими черными, ничего не выражающими глазами. Потом прибежали десятилетняя Энн и четырехлетний Бобби и бросились к чулкам.

Здесь оказались чулки для Каина, для Лорны, для Хелен и для меня. Потом Лорна отцепила тот последний чулок и положила его на колени индейцу. Он молча смотрел то на чулок, то на нее.

Я перерезал веревку на его руках. Несмотря на боль, он не стал растирать кисти, а как кошка следил за нами, разглядывая, как мы раскрываем чулки и вынимаем оттуда вещи.

Энн получила деревянную куклу в платье, сшитом Хелен и Лорной. Бобби – полдюжины деревянных солдатиков и пару индейцев. Индейцы нам с Каином особенно хорошо удались. Еще были леденцы, попкорн и много всякой всячины для малышей.

В моем чулке был вязаный красный шарф от Лорны и красивый новый топорик от Каина.

Индеец потряс свой чулок, потом полез внутрь. Первое, что он вытащил, оказалось леденцом. Он уже успел заметить, что делают дети с леденцами, поэтому полизал его, а потом сунул в рот. Еще ему достался попкорн, старый складной нож Каина, серебряная пуговица, мешочек с цветными бусами и несколько иголок – они пользовались у индейцев огромным спросом. И снова – попкорн, снова – леденцы. Он внимательно изучал каждый предмет.

Хелен хлопотала с обедом, ей помогала Лорна. Каин кормил скот во дворе, как вдруг стремительно вошел в дом и схватил ружье.

– Бендиго!

Он махнул, чтобы я вышел. Я прихватил свой винчестер и присоединился к нему. На улице нас уже ждали Стюарт, Крофт и Сэмпсон. Все смотрели туда, где посреди равнины выделялась группа всадников. Они приближались.

– Кто это, как вы думаете? – спросил Уэбб.

– Похоже, они ищут индейца.

– Индейца? – спросил Уэбб. – Я не видел никаких индейцев.

– У нас в доме лежит один. Он ранен.

Уэбб распахнул дверь и заглянул внутрь. Индеец лежал, глаза его были закрыты. Он был болезненно бледен, а рядом лежали подарки.

– Если им нужен этот, пусть забирают.

– Нет, – сказал я.

Он посмотрел на меня.

– Бендиго, – сказал он. – Мне кажется…

– Уэбб, мы с Лорной нашли его раненным, – прервал я его. – При нем были два скальпа, но он ранен и беспомощен, а сегодня – Рождество.

– Два свежих скальпа? Да я сам его пришью!

– Нет, Уэбб, оставь его в покое.

Он сверлил меня глазами.

– Черт возьми, Бен. Ты хороший парень, но будь я проклят, если какой-нибудь краснокожий убийца появится здесь…

– Это мы привезли его сюда, Уэбб. Если бы мы оказались в его деревне, то были бы в полной безопасности. Давай отплатим ему тем же.

– Ты там не был в безопасности, совсем недавно. Ты и Мэй! За это его стоит убить.

– Там не деревня, а лагерь. Лагерь – другое дело.

Подъехали всадники, целая дюжина. Остановились.

– Здорово, ребята. Мы выслеживаем индейца. Он – убийца. Убил двоих наших, а мы всадили по пуле в него и в лошадь.

– Мы видели следы сапог и мокасинов около того места, где он упал. Вон там, – сказал другой. – Он у вас?

– Он в доме, – сказал Каин.

– Отлично! – один из них спрыгнул с лошади. – Давай лассо, Эд. Потащим его на веревке.

– Нет, – сказал Каин.

Они все уставились на него. Огромный бородач нагнулся.

– Я правильно расслышал, ты сказал – нет?

– Правильно.

– Ты хочешь сказать, что защищаешь этого вора и убийцу?

– Я не видел, что он натворил, а если бы видел, наверное, чувствовал бы то же, что и вы. Но мы нашли его умирающим на снегу. Мы привезли его в дом. Сегодня Рождество, джентльмены, и он останется здесь.

Они не могли поверить своим ушам. Да и как было на это рассчитывать? Белые, кроме тех, кто очень долго прожил на Западе, всегда относились к индейцам только как к опасности или препятствию на своем пути. Индейца нужно смести или раздавить, как клопа.

Другое дело – военные. Эти уважали индейцев как настоящих воинов. И те белые, что поселились в горах, – они тоже научились и понимать, и принимать их.

– Слушайте меня! – заговорил человек с напряженным лицом, крутыми скулами и лихо закрученными усами. – Мы приехали за этим индейцем, и мы его заберем. Либо вы нам его отдаете, либо мы забираем сами.

– Джентльмены, вы далеко от дома, а сегодня Рождество, – сказал я. – Мы приглашаем вас разделить с нами угощенье. Индейца мы вам не отдадим, а забрать его вам будет непросто. Кто-нибудь из нас, возможно, умрет, – добавил я, – но и вы поедете домой с телами поперек седел. Мы не хотим неприятностей. Но мы здесь живем, и если кто-то начнет стрелять, так только мы.

Уэбб шагнул ко мне.

– Я тоже так думаю.

Приезжие вдруг обернулись, услышав кашель у себя за спиной, и увидели Рут Макен – в руках у нее было ружье.

Показался Дрейк Морелл. В черной куртке и с шестизарядным револьвером. Мы поняли, что почти все пришельцы знали его в лицо.

– Я тоже здесь живу, джентльмены, – сказал он. – Мы все заодно.

Глаза у них забегали. Из сарая вышел Этан с винчестером наперевес.

– Этот краснокожий убил наших друзей, а вы его защищаете, – запротестовал бородач. – Мы это так не оставим!

– Как вам будет угодно, – сказал я. – Но мы надеемся, что на этом дело закрыто. Нам не нужны неприятности, джентльмены, и не забывайте, что у индейцев принято снимать скальпы, а вы – чужаки на их земле. Мы не забудем о том, что он совершил, тем более, что у нас самих с этим парнем случались разногласия. – Тут на меня зыркнул Уэбб. – Тем не менее мы подобрали его раненным и замерзшим и принесли к нам в дом. Если вы хотите его достать – подождите, пока он не уйдет отсюда, и гоняйтесь за ним на его территории.

– Вы чокнутые! – Глаза бородача метались туда-сюда. – Вы слепцы, дураки чертовы!

– Возможно, но вам придется это стерпеть, – сказал я. – Вы присоединитесь к нашему столу, джентльмены?

– К черту! – Усатый развернул лошадь первым. – Вы еще о нас услышите. Попомните это!

Они уехали, а мы все смотрели им вслед. Рут оставалась на месте, пока они не скрылись из глаз, потом подошла ближе.

– Что тут случилось?

Мы все ей рассказали, и она вошла в дом. Индеец лежал на соломенном тюфяке у огня, а рядом с ним стояла Лорна, держа в руке револьвер.

Рут, которая знала язык племени сиу как настоящий индеец, попыталась с ним заговорить. Потом перешла на другое наречие. К ней присоединился Этан.

– Он шошон, мэм, – сказал он и обратился к индейцу, используя знаки.

Шошон не отвечал.

Уэбб смотрел на него сверху вниз.

– Это он приставал к Мэй?

– Он не приставал, – сказала Мэй. – Может быть, он бы и начал, но Этан с Бендиго меня выручили.

– Его вздернуть мало, – сказал Уэбб. – Эти люди правы.

– Ты же был с нами заодно? – спросил Каин.

Уэбб резко повернулся к нему.

– А как же иначе?

Вот таким был Уэбб. Человек тяжелый, полный горечи. О его прошлом никто ничего не знал. Если он когда-нибудь чего-либо боялся, то не показывал вида. Он часто и по разным поводам не соглашался с нами, но, как только появлялась опасность, он всегда становился в строй.

В то рождественское утро, глядя всадникам вслед, я радовался, что мы вместе, что мы сумели отстоять то, во что верили, пусть даже наша вера – сумасбродство и безумие.

А наши женщины? Хелен, Рут Макен, Лорна и даже миссис Сэмпсон, которая вдруг появилась в дверях своего дома с ружьем наперевес – до того я никогда не видал ее с оружием, – наши женщины оказались ничуть не слабее, чем те из Баварии, о которых рассказано у Монтеня.

Когда император Конрад III длительной осадой принудил сдаться оборонявшийся город, он разрешил женщинам покинуть его, взяв с собой только самое ценное: то, что можно было вынести на себе. Они взвалили на свои спины мужей и детей и вышли из города. Император, который поклялся убить всех мужчин, поразился их мужеству и позволил им уйти.

День Рождества выдался теплым и тихим. Мы замечательно поужинали у Рут Макен, беседовали и пели песни. Индейца пришлось прихватить с собой, – боялись, что он что-нибудь натворит в наше отсутствие. Он лежал на полу, вылупив на нас глаза, и, наверное, дивился, как мы бы дивились каким-нибудь их праздникам и обрядам.

Дрейк Морелл рассказывал нам о юге, о Чарльстоне и Атланте и немного о Бостоне. Похоже, он долго там прожил, но порой в его речи проскальзывал странный акцент, необычная интонация, которые приводили меня в недоумение. Правда, здесь, на Западе, мы привыкли не задавать лишних вопросов. Мы звали человека так, как он сам хотел, и судили о нем только по его поведению. Все остальное оставалось его личным делом.

Этот день был для меня важен, может быть, даже драгоценен, им заканчивалась одна жизненная полоса и начиналась другая. Иногда мне кажется, что то был последний день моей юности, но тогда я об этом не догадывался. Да, я еще пробуду дома несколько дней, до Нового года, а наутро сяду на коня и ощущая на бедре тяжесть револьвера, отправлюсь в путь, в далекий Орегон. На поясе у меня будет спрятано накопленное всеми нами золото для покупки стада. Наш первый общий вклад в будущее благосостояние.

Заслужил ли я доверие общины? Правы ли они, доверяясь мне? Что же такого я совершил, чтобы они так мне верили?

Я бередил себе душу, пытаясь заглянуть за горизонт. И в то же время знал, что сделаю все, что должно быть сделано. Я стану мужчиной на пути, ведущем вдаль.

Часть вторая

Глава 15

Ночь после Рождества была неспокойной. Индеец оставался у нас – лежал у очага. Скальпы, которые были при нем, лишний раз доказывали, что он приучен убивать и делал это не раз. Когда-то я одержал над ним верх в его же берлоге на глазах у старейшин рода, унизил его достоинство, и убить меня, возможно, было для него единственным способом вернуть себе уважение и оправдаться в глазах старцев.

Он наш враг и те мелкие подарки, которые ему достались, принял без всякой благодарности. Этика белого человека имеет отношение только к нему самому и, как бы ему ни хотелось верить в обратное, другие народы исповедуют иные правила жизни. Похожие до некоторой степени, но все же – другие.

Конечно, нам хотелось верить, что, наблюдая за нами, находясь в самом центре нашей жизни, этот дикий парень начнет размышлять и заинтересуется нами. Если он на нас нападет, мы вступим с ним в драку, если будет голоден – накормим. А просить у него мы ничего не собираемся. Земли у него слишком много, и ему придется поделиться с нами.

Ненавидел он меня не потому, что я принадлежал к другой расе, а потому, что я однажды унизил его на глазах у старших, перед которыми он много хвастал. А у меня к нему не было ненависти, как не было ее ни к одному живому существу. Тех, кто мне не нравился, я просто избегал.

– Что мы будем с ним делать? – спросил Том Крофт. – Сколько вы собираетесь держать тут этого индейца?

– Нужно отвезти индейца к его людям, – сказал Каин.

Этан пожал плечами.

– Это легче сказать, чем сделать. Но попробовать можно.

– Нужно везти, – сказал я. – Здесь он опасен.

– Пустить бы ему пулю в лоб, да и все дела, – сухо заметил Уэбб. – У вас что – опилки в голове? Однажды ночью он встанет и всех нас перережет.

Я и сам думал об этом. Хотя нога его будет заживать долго, он уже пошел на поправку. Мы его неплохо кормили и лечили, так что он был в хорошей форме. Наше к нему отношение было ему непонятно. Наверное, он думал, что мы откармливаем его, чтобы потом пытать, или что-то в этом духе. Читать в его черных глазах я не умел – его верования, мысли и привычки слишком сильно отличались от моих. Когда с детства тебя приучали, что любой незнакомец – враг, сомнительно, что ты в один миг переучишься только потому, что твой желудок набит, рядом огонь и тебе подсунули пару побрякушек.

Страшно было думать, что я уеду, а моя семья останется один на один с дикарем. Кроме Каина, мужчин в доме не будет. Поспать ему тоже иногда нужно, а вдруг однажды индеец ухитрится развязать путы?

– Я его приволок сюда, я и уберу, – сказал я. – К северу от нас лежит их деревня. Подвезу его поближе, разведу костер и оставлю. Пусть они сами его подберут.

– Его следует убить, – сказал Уэбб. – Он все о нас расскажет.

– Да они и так все знают, – заметил Сэмпсон. – В чем наша сила, и каковы наши слабости. Наша сила в том, что мы знаем – стоит нам сделать хоть одну-единственную ошибку, и мы погибли.

– Нечего было его сюда тащить, – проворчал Нили. – Преподобный прав. Диких людей всегда убивали, и в Библии про них ничего не сказано.

– А при чем тут…

– Раз не сказано, – перебил меня Нили, – значит, они животные.

– Помнится, об англичанах там тоже ничего не сказано, – заметил я мягко.

Нили бросил на меня злобный взгляд и переменил тему.

– Нам нужно подумать о школе, – сказал он. – Мы столько говорили об этом, а теперь у нас есть человек, который мог бы стать учителем.

Каин глянул на него и закинул одну ногу на другую.

– Кто же это?

– Преподобный. У нас с ним был разговор, он слегка сопротивлялся, но потом быстро согласился. Раз он останется у нас священником…

– А разве он останется? – спросил Каин.

– Конечно. Это его призвание. Наш Джон читает из Писания очень хорошо, но ведь он не священник. А Мозес Финнерли – священник.

Все замолчали, потом Каин спросил:

– Финнерли уже начал строиться?

– Нет. Он что – должен, по-твоему, сам строить школу? Дети ведь не его. Мы тут прикинули, что твоя лесопилка до весны все равно работать не будет. Почему бы покамест не устроить там школу?

– Хорошее предложение, – сказал я. – Не часто встретишь человека, который бы добровольно жертвовал своим временем.

Нили завозил под столом ногами.

– Ну, мы тут подумали, – выдавил он, – что надо бы скинуться. Его время кое-чего стоит. Да и знания тоже. Кроме него, у нас никого нет, кто мог бы этим заняться. И знаний у него достаточно.

Наш разговор происходил у Сэмпсонов, к ним по одному стягивались люди.

– Мне кажется, у нас есть другой человек, – сказала Рут Макен.

– Кто же? – удивленно глянул на нее Нили.

– Дрейк Морелл.

Вот это да! Даже если бы кто-нибудь сейчас взял бы да и пальнул из ружья, большего удивления он бы не вызвал. Все так и подпрыгнули на месте, а потом стали пялиться друг на друга, соображая, как же это отнестись к подобному предложению.

– Нет, это несерьезно, – не выдержала миссис Крофт.

– Этот человек – игрок, пьяница и убийца! – рассердилась миссис Стюарт. – Говорю вам, Рут Макен – вы день ото дня становитесь все несноснее! И эти ваши заявления!

– У него прекрасное классическое образование, – тихо сказала Рут. – Никто из присутствующих, и я в том числе, не может с ним в этом сравниться.

– Нет, а если серьезно, – сказал Том Крофт. – Этот человек не учитель. К тому же за ним охотятся, он приговорен к повешению.

– Преподобный оказал нам честь, что согласился учить наших детей, – настаивал Нили. – Он знает Библию и хорошо говорит. По воскресеньям он будет проповедовать, а в будние дни учить наших детей. Мне кажется, все складывается удачно. К тому же, – добавил он с вызовом, – я уже сказал ему, что он будет учителем.

– До сих пор мы все решали сообща, – сказал Сэмпсон. – Только так можно принять правильное решение.

– Что бы там ни было, – вставая, мягко сказал Каин, – сегодня утром мы ничего не успеем решить. Меня ждет работа. Наверное, и всех остальных тоже.

Собрание закончилось, и мы разошлись, оставив Нили и Крофта доругиваться на ходу.

На улице меня поджидал Этан.

– Если ты всерьез насчет индейца, то я с тобой.

– Спасибо, – сказал я. – Я ведь вскорости уеду. Лучше, чтоб его к тому времени здесь не было.

Мы оседлали своих лошадей и прихватили еще одну лошадь для краснокожего.

Когда мы пришли за индейцем, Каин встретил нас в дверях.

– Будьте осторожны, – предупредил он. – Не нравится мне все это.

– У нас нет выбора.

– Как только от него отделаемся, сразу же назад, – добавил Этан.

И мы отправились. Индеец ехал между нами. Этан чуть впереди, а я сзади, прикрывая тылы и приглядывая за краснокожим. Путь был дальний. Вокруг нас возвышались заснеженные горы и сосны, которым, похоже, очень хотелось сбросить тяжелые снежные шапки и предстать перед нами во всей своей темно-зеленой красе.

Мы ехали вдоль безымянных озер и глубоких ущелий, где бурные водяные потоки боролись с ледяными оковами, гнали лошадей сквозь сугробы и только иногда выбирались на тропу. Наконец запахло дымом. Мы поехали осторожней, прячась в сосновом бору. Внизу под обрывом, примерно в тысяче футов под ногами, мы увидели вигвамы, рассыпавшиеся по долине. От них в нёбо поднимался горький дым. Не слезая с лошадей, мы внимательно осмотрели расположение деревни и ее окрестности. Быть может, когда-нибудь нам это пригодится.

– Твоя деревня? – спросил я краснокожего.

Он что-то буркнул в ответ, и я принял это как подтверждение.

– Лошадь мы тебе подарить не можем, – сказал я. – Так что либо жди, пока тебя подберут, либо ползи. Советую подождать.

Он только глазами сверкнул.

Я показал ему знаком, что я ему друг, но он только поглазел на меня, а потом плюнул.

– Ну, как хочешь, – сказал я. – Как хочешь.

– Убью! – вдруг сказал он. – Я убью всех!

– Тогда зови на помощь больших индейцев, – сказал я. – Сейчас ты даже букашки не убьешь.

Мы сняли его с лошади, положили на снег, набрали сухих веток и разложили костер. Когда от сучьев костра начал подниматься дым, Этан выстрелил в воздух и мы поскакали домой.

– Дурной парень, – через много миль сказал Этан. – Упрямый как черт. Обычно эти Едоки Овец добрый народ. Я с ними встречался.

– Остерегайся его весной, гляди в оба, – сказал я. – Он произнес боевую клятву и, может быть, попробует напасть.

Этан кивнул.

– Жаль, что я не еду с тобой, – сказал он. – Путь долгий, а ты будешь совсем один.

– Ничего не поделаешь.

– От таких приключений на груди вырастают волосы, – сказал Этан.

– Если не выпадут те, что на голове.

Вечером мы держали большой совет. Я вез с собой немалые по тем временам деньги, а какой скот продается в Орегоне, никто не знал.

У нас с Каином были кое-какие накопления, предназначавшиеся для того, чтобы сделать первые шаги в Калифорнии, куда мы поначалу хотели попасть, но часть их ушла на пополнение запасов в форте Ларами. Посчитав и прикинув возможный риск, я вложил в дело сто долларов, а двести вложил Каин. У него оставалась чистая мелочь, а у меня – всего пятьдесят на дорожные расходы.

Рут дала двести, Дрейк Морелл – четыреста, Джон Сэмпсон – сорок, Крофт – пятьдесят, а Нили Стюарт – сотню чистым золотом.

– Мог бы и больше, – сказал он. – Но рискованно. Так что, думаю, пока хватит.

Последним подошел Уэбб и вручил мне шестьдесят долларов.

– Кроме тебя никто не сможет провернуть это дело. У меня остается совсем мало монет, – сказал Уэбб, – так что постарайся все же пригнать коров. Но что бы там ни случилось, я на тебя в обиде не буду.

– Спасибо, Уэбб. Я постараюсь.

Я увидел себя так, как все они меня видели – очень молодым, высоким, тощим, стоявшим, широко расставив длинные ноги, – и почувствовал, что каждый из них доверил мне так много, что потерять это я не имею права. Нет, это просто немыслимо! Я увожу их будущее… и свое тоже.

Дрейк вышел вместе со мной на улицу подышать ночным воздухом. Мы немного постояли молча, а потом он сказал:

– У тебя с собой много денег, и тебя поджидают разные опасности: в городах воры, на дорогах вообще всякое.

– Я буду осторожен.

– Никому не доверяй. Даже тем, кому хочется верить. Только тогда ты будешь в безопасности. – Он помолчал и продолжил: – Жизнь есть жизнь, и человеку не дано знать, что будет с ним в следующее мгновение. Поэтому я прошу тебя: если со мной что-то случится, весь доход от этого предприятия должен пойти Нинон.

– Я сделаю так, как вы хотите.

– У нее есть богатые родственники, но она не пойдет к ним на содержание. Небольшая собственность даст ей некоторую самостоятельность.

– Мистер Морелл, – сказала Рут Макен, подходя к нам, – мы собираемся открыть тут школу.

– Да, – сказал он.

– А в школе должен быть учитель.

Даже в этих сумерках можно было различить, как лукаво он глядит на нее.

– Кто же справится лучше вас? – спросил он.

– Стюарт и Крофты хотят преподобного Мозеса Финнерли.

– О Боже! – Он уставился на нее. – Вы шутите?

– Нет.

– Этот фанатичный дурак?

– Он слуга Господа, и он готов приступить к работе.

– Пути Господни неисповедимы, – вздохнул он. – А почему бы вам этим не заняться? У вас должен быть учительский дар.

– Тут есть несколько парней. Например, Фосс. Они уже большие, мне с ними не совладать.

– Зовите меня на помощь, как только я понадоблюсь, миссис Макен.

– Спасибо, мистер Морелл. Я зову вас сейчас.

– Прямо сейчас? Зачем?

– Я хочу, чтобы вы стали учителем. Есть и другие, которые хотят того же самого.

Он посмотрел на нее так, словно она лишилась рассудка, а потом сказал:

– Вы очень добры, миссис Макен, но подумайте сами: игрок, который иногда перебирает со спиртным и убил пятерых в перестрелках. Мне кажется, вы не отдаете себе отчет в том, кому предлагаете учительскую должность.

– Нет, я отдаю себе отчет. Я слышала, что вы игрок опытный, но честный. Что касается пьянства, то я уверена, что с детьми вы не станете пить. А перестрелки? Так нам всем приходилось пускать в ход оружие. Кажется, я сама застрелила одного человека. Не хотела, но мы защищали свои дома.

– Вы оказываете мне честь, миссис Макен, – сказал он и повернулся ко мне. – Бендиго, как далеко это зашло?

– Люди разделились, – ответил я. – Я – за вас. Мнение миссис Макен вы слышали. Джон Сэмпсон за вас с оговорками, Уэбб тоже. Каин своего мнения не высказал.

– А остальные?

– Нили, его жена и Крофты хотят Финнерли. Получается. четыре на четыре, но Каин пока еще ничего не сказал.

– Мистер Морелл, вы джентльмен, – сказала Рут. – В вас есть достоинство и солидность. То, что вы образованны, это очевидно. Вас не соблазнить той ничтожной суммой, которую мы можем вам платить, но я умоляю вас подумать о том, что будет, если эту должность займет тот джентльмен, о котором мы говорили.

– Миссис Макен, это недозволенный прием!

– Я думаю о своем сыне, мистер Морелл. О Буде и о Нинон, раз я теперь о ней забочусь. Есть ведь и другие дети. Мне кажется, что им надлежит расти с любовью и уважением к знаниям. Насчет грубой реальности они все поймут и без учителя. Но я хочу, чтобы мой сын умел рассуждать логически, уважать свою страну и ее народ, чтобы он стал гражданином.

– Это много. Я должен подумать, миссис Макен. Но Бог мой, такая дикая мысль мне никогда…

– Подумайте, пожалуйста. – Она поежилась. – Уже холодно. Бендиго, не проводишь меня до дома? У меня есть для тебя кое-что.

Когда мы подошли к ее дому, она прошептала:

– Буд, наверное, уже спит. Подожди меня здесь, хорошо?

Вскоре она снова вернулась и вложила мне что-то в руку. Это оказался «дерринджер».

– Вдруг понадобится. Муж всегда считал, что лишнее оружие не повредит. – Она помолчала. – Его носят в рукаве. Дрейк Морелл покажет, как это делается. Он и сам так его носит.