Текст книги "С попутным ветром"

Итак, я принялся быстро писать. То, что вышло из-под моего пера, не было, конечно, законченным повествованием, но пока и этого было достаточно. Я озаглавил новую вещь: «Рэйф Лекенби – главарь воров и мастер воровских дел» и поспешил на улицу Блэкфрайер, где вручил свой труд Филду. Он взглянул на рукопись, вполголоса выругался и начал быстро читать.

– Я беру ее, – сказал он наконец, – но будьте осторожны, Тэттон Чантри. Как только эта вещь поступит в продажу, за вашу жизнь не дашь ни гроша. – Он щелкнул пальцами.

– Четыре фунта, – сказал я, – и я буду всегда ходить с обнаженным клинком.

– Вы получите их, – сказал он, – но я опасаюсь за вас.

Правду сказать, я тоже боялся.

Глава 20

Способ зарабатывать хоть какие-то деньги пришелся мне по душе, и я не стал пренебрегать пером, однако два следующих моих опуса не приняли. В них не было ни остроумия, ни новых поворотов сюжета, которые были присущи моим первым произведениям, имевшим успех. В это же время вышла большим тиражом повесть о Лекенби.

В мгновение ока повесть стала главным предметом разговоров по всему городу. Когда я спустился вниз, в таверну, все только о ней и говорили, и, хотя никто не знал, кто автор этой вещи, все сходились во мнении, что ему недолго осталось жить, – вот только прочитает Лекенби и...

В таверну стремительно вошел Каттинг Болл.

– Тэттон Чантри – вы? Вы написали эту вещь? Вы же просто уничтожили его!

– Этого я и хотел, но неизвестно еще, что получится. Остается только ждать.

– Весь Лондон говорит об этом, – продолжал Болл. – И подумать только, что это сделали вы, еще совсем мальчишка! И сделали с помощью пера, а не шпаги, солдат или наемников.

Однако время шло, а ничего не происходило, никто из людей Лекенби не появлялся. Так было и на второй день. Королевские чиновники ничего не предпринимали против Лекенби, не утихали только разговоры. На третий день, хорошо вооруженный и охраняемый людьми Болла, я осмелился выйти на улицу.

Я снова направился на улицу Блэкфрайер со следующей повестью из цикла «Веселый Дембер», которая имела большой успех. Я продал ее Филду за один фунт и вышел от него, намереваясь вернуться в свою таверну.

И вдруг столкнулся нос к носу с Лекенби.

Он стоял на улице прямо передо мной. Я положил руку на эфес своей шпаги.

– Если этому суждено быть, пусть это произойдет здесь, – сказал я.

Лекенби рассмеялся.

– Так ты, значит, все же хочешь драться со мной? – воскликнул он, продолжая хохотать. – Убери руку с рукоятки шпаги! Когда-нибудь я, конечно, убью тебя, можешь быть уверен, но только не сегодня, ведь ты оказал мне такую бесценную услугу, о которой я и мечтать не мог!

– О чем ты?

Он опять рассмеялся.

– Послушай, давай поужинаем вместе, я хочу распить с тобой бутылку доброго вина и съесть телячью ногу! Как же ты не понимаешь? Ты изобразил меня таким могущественным, таким злобным и мстительным, что у всех моих врагов сразу поджилки затряслись! Ко мне явились на поклон десятка два воров, которых я раньше в глаза не видел, хотя и слышал о них. Я вдруг сразу приобрел авторитет в таких кругах, где раньше меня не признавали! В одно мгновение ты сделал меня самым могущественным человеком в Лондоне! И подумать только, как немного для этого потребовалось! Я дурак, Чантри, форменный дурак! Отныне мне не нужно уничтожать своих конкурентов – они сами приходят и умоляют разрешить им присоединиться ко мне! То, чего я не смог бы добиться за месяцы, ты сделал за одно мгновение! Настоящее волшебство!

Мы уселись за стол друг против друга. Смятение в моем уме улеглось. Полагая, что я уничтожаю чудовище, я в действительности создал новое, еще более страшное. Я изобразил его сильнее и страшнее, чем он был на самом деле, и напугал всех, кто мог бы воспротивиться ему.

Он заказал хорошего вина и поднял бокал за мое здоровье. Нам подали телячью ногу, необыкновенно нежную и вкусную. Он угощал меня и, не переставая, смеялся. Лицо у него покраснело от вина и смеха.

– Да, ты действительно сделал меня могущественным, Чантри! В Лондоне есть несколько публичных домов, которые мне давно хотелось прибрать к рукам. Они плохо содержатся, но приносят хороший доход. Теперь их владельцы попросили, чтобы я охранял их, и я согласился. Будьте уверены, я буду их охранять и получать за это бешеные деньги! Пей, Чантри! И гони от себя Каттинга Болла с его подонками! Они тебе больше не понадобятся. Ну а что касается его самого, он теперь никто и ничто!

На протяжении всего ужина он без конца болтал о том, как выгодна для него эта нежданная реклама. Кое-кто из тех, кому он угрожал, но кто не так уж был уверен, что он в силах выполнить свою угрозу, склонился перед ним ниц, – ему даже не пришлось демонстрировать свою силу – мой памфлет выполнил эту задачу лучше, чем он сам смог бы это сделать.

– Огромное тебе спасибо, Чантри! Клянусь именем короля Гарри, я рад, что не убил тебя тогда! – Он полез в карман и выложил на стол кошелек с золотыми монетами. – Вот, возьми! Ей-богу, это слишком мало, чтобы отблагодарить тебя за то, что ты сделал для меня!

– Убери обратно, – сухо сказал я. – Я не возьму от тебя ничего, потому что намерен уничтожить тебя.

Он снова засмеялся – в его глазах светился лукавый огонек.

– Разумеется, ты хотел меня уничтожить, думаешь, я не понимаю? Но посуди сам – результат-то каков? Я тебе предлагаю лишь малую долю вознаграждения, которое ты заслужил.

Мне не оставалось ничего иного, как сделать хорошую мину при плохой игре и поразмыслить над тем, что теперь предпринять. Он, казалось, был доволен и счастлив, хотя я совсем не был убежден в этом. Какое бы впечатление мое сочинение ни произвело на мошенников, оно должно было бы вызвать какую-то реакцию властей. Если, конечно, они не были до такой степени поглощены ирландскими делами и тревогами по поводу Испании, чтобы не беспокоиться о зле, творящемся в их собственной стране.

– Я прочел твой памфлет, – сказал Лекенби. – Прекрасная вещь! Ты описываешь там такие штуки, до которых я и сам не додумался! Оставайся в Лондоне, Чантри, право! Благодаря тебе мои дела пойдут в гору.

Он обглодал кость и отодвинул тарелку.

– Послушай, Чантри, я ведь не дурак. Я понимаю, что памфлет через какое-то время перестанет играть свою роль. Но когда это случится, я уже буду богатым, окружу себя нуждающимися во мне людьми власти. Я куплю поместье, найду какого-нибудь писаку вроде тебя, и он опровергнет то, что ты написал, докажет, что это чистый вздор, и изобразит меня истинным джентльменом. Я заведу себе экипаж – поверь, это скоро войдет в моду, – буду выезжать на охоту, буду посвящен в рыцарское достоинство. Ты еще увидишь! Мой бедный отец был простым сквайром[17]17
  Сквайр – титул земельного собственника.


[Закрыть], он был порядочным человеком но так и не был удостоен никаких почестей.

Пройдет года два, Тэттон Чантри, и все забудут о моем прошлом. Два года я буду жить тихо, пока все, что нужно, не сделают за меня другие. А потом вдруг снова появлюсь и перевешаю тех, кто еще осмелится выступать против меня. Еще через год я буду принят при королевском дворе.

Я хорошо продумал весь дальнейший путь, и лучше просто не придумаешь. Я говорю тебе заранее, чтобы ты смог наблюдать, как все это будет претворяться в жизнь. К сожалению, – добавил он с улыбкой, – тебя уже не будет к тому времени, и ты не увидишь, как я вознесусь на вершину успеха. Но я буду скучать по тебе, ей-богу, буду скучать.

– Тебе никогда не удастся осуществить свой план, – возразил я спокойно. – Скоро я разоблачу тебя до конца и покажу всем, какой ты мерзавец.

Он засмеялся.

– Делай что хочешь, результат будет все тот же. Ничего у тебя не получится. А кроме того, что ты выиграешь? Несколько шиллингов тут, несколько шиллингов там. Жалкие гроши и нищенская жизнь – вот и все, что тебя ожидает. А я тем временем буду купаться в роскоши.

Он наклонился ко мне над столом.

– У меня и сейчас есть друзья наверху! У меня есть власть! Есть люди, которые дергают ниточки в моих интересах! Думаешь, меня так просто прижать? Надеешься, что я когда-нибудь попаду в Ньюгейт или Тиберн? Нет, слишком многим я нужен. Без меня им никак не обойтись. Сейчас я орудие в их руках, и они пользуются мною. Но придет время, и мы поменяемся ролями: они станут моим орудием, я буду использовать их.

– Ты слишком честолюбив, – сказал я. – Честолюбие тебя погубит.

– Ну и что ж, это ведь игра, правда? – Огонек иронии в его глазах угас. – Я понимаю, какова ставка в этой игре, и знаю, насколько они нуждаются во мне. Я должен соблюдать осторожность. Но ты и тут помог мне, – они будут читать то, что ты написал обо мне, и соизмерять степень моей полезности с твоими оценками. Теперь им придется платить за мои услуги дороже.

Лекенби снова протянул мне кошелек с золотом.

– Возьми! Нет лучше слуги, чем золото, оно никогда не возражает. Найми я тебя, это было бы наилучшим вложением золота в самый нужный момент.

Он положил свою сильную руку на край стола. Таких толстых ручищ я еще никогда не видел – они производили впечатление небывалой силы. На свой лад Лекенби был красив. Лицо его выражало силу и мощь.

Он подозвал слугу.

– Бутылку лучшего белого вина! – приказал он. – Послушай-ка, – обратился он снова ко мне. – Я не люблю тебя, ты не любишь меня, и все же ты можешь помочь мне. Ты умен и хорошо дерешься на шпагах. Не так что бы очень хорошо, но, скажем, недурно. Переходи ко мне. Я не стану настаивать, чтобы ты стал вором, ты будешь моим агентом.

– Твоим орудием? – спросил я сухо.

– Каждый из нас чье-то орудие. – Он наклонился ко мне. – Англия стоит на перепутье. У кого есть глаза и уши, тот не может этого не видеть. Мы идем к мировой власти, увидишь. Нынешняя всемогущая Испания пришла к богатству неверным путем: она добилась слишком большого богатства слишком быстро, и это ее погубит. Медленное, постепенное накопление богатства воспитывает в человеке и нации осторожность, а богатство, вдруг свалившееся на голову, портит всех. Сейчас каждое судно доставляет в Испанию груз золота, и испанцы живут припеваючи. Закаленные бойцы вскоре сойдут со сцены. Их место займут политиканы и придворные с изящными и вкрадчивыми манерами. Они отнимут у старых бойцов все, что те завоевали в сражениях с маврами. Такие люди, как Кортес, Писарро, Альварадо и де Сото, уходят, а вместо них к власти придут изнеженные баре, зажиревшие на легко доставшемся богатстве.

Англия – молодая страна, хотя и очень древняя. У нас есть люди, есть корабли, и мы одержим победу. Мы должны строить суда и поставлять оборудование для них. Вербовочные команды должны рекрутировать все больше солдат и моряков.

– Какое отношение все это имеет к тебе?

Он, улыбнувшись, пожал плечами.

– Я все приберу к рукам. Поставки для флота пойдут только через меня. И вербовочные команды будут под моим началом.

– Под твоим?

Он засмеялся.

– А под чьим же еще? Кто лучше меня справится? Разумеется, если случится вербовать на службу мелкопоместных дворян, которые не пожелают служить... ну, с этими мы всегда сможем договориться.

– Ну а какую роль ты отводишь мне? – спросил я.

– Ты будешь писать по моему заказу. Ты изобразил меня королем преступного мира. Теперь мне нужен другой памфлет, где ты опровергнешь прежнюю версию и представишь меня человеком, обладающим огромной таинственной силой. Покажешь, что я располагаю обширными сведениями о том, что делается вокруг, и иногда возвращаю украденные вещи.

– Понимаю, – сказал я. – Воры и сутенеры уже собрались под твоим крылышком. Теперь ты хочешь очиститься от грязи и одновременно дать понять, что в твоих руках сосредоточена еще большая власть.

– Совершенно верно. И, разумеется, украденные вещи я буду возвращать за определенную мзду, и – да простят меня! – немалую, ибо тот, кто способен добраться до воров, должен получить справедливое вознаграждение.

– Ты хочешь сказать, двойное: от владельцев украденного – одно, от воров – другое. Неплохо придумано!

Он засмеялся с неподдельным удовольствием.

– Ну вот, видишь, как все просто? В конце концов, я получу титул и, возможно, меня изберут в парламент. Потому что в то же время я намерен служить и королеве. Вот, например, ходят слухи, будто Испания готовит огромный флот – целую армаду, которая направится к берегам Англии. Я узнал об этом от своих шпионов и передал эти сведения приближенным королевы, так что теперь и ей известно об этом.

– Ты передал эти сведения Уолсингему?

Лекенби вновь засмеялся.

– Может быть.

– Он, что ли, твой покровитель?

Он вдруг перестал смеяться.

– Покровитель? У меня нет никаких покровителей! Я сам по себе!

Однако мне показалось, что это его заявление прозвучало довольно фальшиво. Я допил вино и ушел. Он хмуро глядел мне вслед. Очевидно, я напомнил ему что-то такое, о чем он предпочел бы забыть.

Люди Каттинга Болла тут же возникли за моей спиной. Они внушали мне некоторое беспокойство, – я не знал, в какой мере можно доверять Боллу. И с какой стати он, даже по просьбе Грина, должен мне оказывать услуги такого рода? И почему, собственно, Грин заботится обо мне? Кто я для него?

Так или иначе, следовало быть настороже и держать шпагу в боевой готовности. Я размышлял над этим, когда вдруг услышал приглушенный голос:

– Тэтт, мне надо поговорить с тобой. – Это был Пэджет.

– В таверне «Медвежья голова», – отозвался я тихонько, надеясь все же, что он услышит меня, и продолжал идти дальше как ни в чем не бывало.

В его голосе мне послышалась тревога. Я знал: он мой друг и я могу ему доверять. Что же, думал я, могло еще случиться?

А случиться могло все что угодно. Я не желал вступать в какие-либо соглашения с Рэйфом Лекенби и ему подобными. Вполне вероятно, что то, что я написал, принесло ему скорее пользу, чем вред. Кто-то воспринял памфлет как свидетельство его силы, но ведь можно повернуть все иначе: разоблачить вора разве не значит почти поймать его?

Когда люди Каттинга Болла, проводив меня до гостиницы, скрылись в темноте, я выскользнул через черный ход и по темной улице прошел в таверну «Медвежья голова». В таверне было немного посетителей, Тости сидел один в глубине зала. Я подошел к нему.

– Ты что полуночничаешь? – спросил я.

– Мне передали поручение для тебя, – сказал Тости.

– А почему его не передали мне самому?

Тости пожал плечами.

– Не знаю. Этот человек обратился ко мне. Мне он не понравился, но я понял, что с ним шутки плохи. Ты должен прийти в назначенное место, один.

– А зачем?

– Кто-то хочет поговорить с тобой по секрету. Имена не назывались.

– Мне это не нравится, Тости.

– И мне тоже, мой друг, но, похоже, у тебя нет выбора. Складывается впечатление, что это важная персона. Ко мне прислали солдата, может быть бывшего. Он не стал бы служить у простого человека.

– Ладно, – сказал я, внезапно приняв решение: в конце концов шпага и кинжал при мне. – Я готов встретиться с ним.

Я пошел по указанному адресу. Это была улица в богатом квартале. Войдя в открытые ворота, я взошел на крыльцо и постучал в дверь медным молоточком.

Дверь открылась почти мгновенно, и я оказался лицом к лицу с человеком, отворившим дверь. Несомненно, это и был слуга, который разговаривал с Тости.

– Вы?.. – спросил он.

– Я Тэттон Чантри. Меня просили прийти.

– Пожалуйте. – Он указал на дверь в конце короткого коридора.

Когда я прошел внутрь, слуга выглянул на улицу. Улица была пуста – я был в этом уверен. Затем он провел меня через холл, тихонько постучал в дверь, открыл ее и пропустил меня в комнату.

Я оказался в квадратном помещении. Вдоль стен стояли книжные шкафы. В камине горел огонь.

За столом сидел человек чуть выше среднего роста, перед ним была открытая книга. Когда я вошел, он, не подняв глаз, перевернул страницу и продолжал читать.

– Пожалуйста, садитесь, – сказал он и оторвал наконец глаза от книги, но взглянул не на меня, а на слугу. – Мне немного мальвазии, – сказал он. – А вам?

– То же самое, – сказал я. – Это редкое вино.

– Верно. – Он сел напротив меня, положив ногу на ногу. – Так оно знакомо вам?

– Мы иногда пили его дома, – сказал я. – Мой отец время от времени покупал бочку.

– Ах так? И ваш отец был...

– Моим отцом, – сказал я.

Я узнал этого человека с первого взгляда, но он не узнал меня. Что-то в моем облике, видно, беспокоило его. Может быть, какое-то воспоминание? Я, конечно, сильно изменился за последние годы; он же, напротив, остался совершенно таким же, каким был. Те же седые волосы, те же черты лица, как будто высеченные из мрамора, и те же большие проницательные глаза.

– Я знаю вас? – вдруг спросил он.

– Нет, – ответил я уверенно.

Чем меньше он знает обо мне, тем лучше.

– Вы моложе, чем я предполагал, – сказал он, слегка нахмурившись. – Почти мальчик.

– Возраст мало о чем говорит, – возразил я, – и, возможно, это самый несущественный критерий для оценки или суждения... разве что для определения качества вина, да и тут есть исключения.

Этот человек однажды помог мне, и я готов был отплатить ему тем же, если позволят обстоятельства. Я хорошо помнил случай в таверне, когда он вступился за меня и не дал хозяину меня обмануть. Но у него вряд ли были причины помнить об усталом, одиноком и оборванном мальчишке.

– Да, – произнес он, – вы значительно моложе, чем я думал.

– Я никогда не был старше, – ответил я.

На его губах появилось легкое подобие улыбки. Он пригубил вино, я тоже попробовал его – вино было превосходное. Отцу понравилось бы.

– Вы, я слышал, сочинили несколько опусов, – сказал он. – Видно, вам хорошо знакома жизнь преступного мира.

На моем лице ничего не отразилось.

– Я лишь сторонний наблюдатель, не участник.

– Понятно. И где же приобретаются такие познания? Многое из того, что вы описываете в «Дембере», мне совсем незнакомо.

– В жизни всегда есть чему поучиться, – сказал я и замолчал, ожидая, что последует дальше.

Что ему нужно? Зачем я здесь? Этот человек, несомненно, джентльмен, и притом состоятельный.

– Вы написали также очерк о главаре преступников.

– Да, написал.

– Как вы раздобыли этот материал?

– Об этом человеке довольно широко известно в Лондоне; я просто внимательно прислушивался к тому, что говорят.

Он некоторое время смотрел на меня – мой ответ ему явно не понравился.

– Но вы как будто сталкивались лично с этим человеком?

– Да, у меня была с ним одна короткая встреча.

– И тем не менее вы живы?

– Это была схватка, которая ничем не кончилась. Однако, как вы справедливо заметили, я действительно жив.

Он нахмурился и, по-видимому, размышлял, как повести разговор дальше. Его поразило, что я оказался так молод и к тому же явно отпрыск знатной семьи. Он пока не определил, к какому классу общества я принадлежу, а между тем, как мне показалось, он привык раскладывать людей, как вещи, по полочкам.

– Я удивлен, что, написав такую вещь, вы остались живы, если допустить, что этот человек действительно обладает таким могуществом, как вы изобразили.

Я счел это замечание не требующим комментариев и промолчал. Кто этот человек? Чего он хочет от меня? Друг он Лекенби или враг? Быть может, он полагает, что мое перо можно поставить на службу себе? Подобные очерки в защиту того или иного дела часто продавались на улицах, ибо в то время, наряду со слухами, это был единственный способ распространения информации.

Он пригубил вино и, помолчав немного, спросил:

– Вы таким образом зарабатываете себе на жизнь?

– Это помогает мне добывать средства к существованию, – отвечал я.

– Я никак не могу понять, откуда вы родом. Вы не из Лондона, не из Ланкашира, не из Йоркшира...

– Я уроженец Гебрид, – поспешил я ответить, чтобы не дать ему добраться до Ирландии.

– Гебрид? – Он произнес это так, как будто Гебридские острова находятся на краю света, и, возможно, он так и думал. – А я и не знал, что там есть дворяне.

– Если бы Маклеоды и Макдональды услышали это, им вряд ли понравились бы ваши слова.

– Ах да! Конечно.

Он допил вино и поставил стакан на стол. Мой стакан был еще полон наполовину, но я не стал больше пить. Даже мальвазия может ударить в голову, а мне нужно было сохранить голову ясной.

По-видимому, он был озадачен. Привыкший приказывать и распоряжаться, сейчас он был в растерянности – как вести разговор? Я же, напротив, был в самом благодушном настроении. В комнате было тепло и уютно, свет свечей играл на корешках книг.

Хозяин неожиданно предложил:

– Не хотели бы вы поужинать? Уже поздно, а я сегодня еще не обедал.

– Спасибо, не откажусь, – сказал я.

Каким-то непонятным образом он вызвал слугу и распорядился насчет ужина. Когда слуга вышел, мой хозяин, видимо, немного расслабился. Он так и не назвал своего имени, да и моего ни разу не произнес, хотя, очевидно, знал его.

– Я полагаю, – сказал он, – Лекенби жутко разозлился, когда прочитал ваш памфлет?

Мог ли он знать, что я встречался с Лекенби только что? Я решил, что он не знает об этом, и просто пожал плечами.

– На вашем месте, – продолжал он, – я бы постарался впредь избегать встреч с ним. Вы кажетесь мне разумным и одаренным молодым человеком. Нет нужды рисковать.

Я пил вино и молчал. Чего же он хочет?

– Такой памфлет способен уничтожить человека.

– Либо создать ему большую популярность.

Он быстро взглянул на меня.

– Неужели он заплатил вам за памфлет? Это был его замысел?

– Он не платил мне, и я ничего не знаю о его замыслах... хотя...

– Хотя что?

– Каждый человек стремится усилить свою власть, улучшить свое положение. Ходят слухи, что после выхода в свет моего памфлета некоторые из его противников сдались и перешли под его начало.

Он вдруг переменил тему и завел речь о наших трениях с Испанией. Я молча слушал, не высказывая своего мнения. Он как будто размышлял вслух, но я подозревал, что он хочет втянуть меня в разговор, чтобы получить более ясное представление обо мне. Видимо, я каким-то образом лишил его спокойствия, нарушил какие-то устоявшиеся представления.

Почему он так заинтересовался этим делом? Чем я взволновал его? И внезапно меня озарило, будто луч света проник в темное помещение.

Вот кто покровитель Рэйфа Лекенби!

Многие люди, занимающие высокое положение или же стремящиеся вскарабкаться наверх, пользуются услугами таких субъектов, как Лекенби. Ведь так удобно иметь под рукой преступника, когда нужно выкрасть документы, кого-то шантажировать или убить!

Теперь у меня была наконец версия, открывающая путь к истине. Он нуждался в услугах Лекенби, и я представлял для него угрозу. Если же он чувствовал, что Лекенби становится слишком независимым, и хотел узнать об этом побольше...

Слуга Джон вошел с подносом, на котором были тарелки с холодной телятиной, сыром, хлебом и два стакана вина. Одну из тарелок и стакан вина он поставил передо мной, другую – перед хозяином.

Я сразу решил – этого вина я пить не стану.