Текст книги "Дитя понедельника"

Знаете, почему она держит меня на работе? Причин две. Первая: кто-то же должен просматривать сценарии. Вторая:: мое присутствие раздражает Майка.

Итак, мы усаживаемся на узкую и крайне неудобную кушетку. Китти ненавидит, когда ее посетители чувствуют себя комфортно. Наверняка она выбирала кушетку сама, руководствуясь соображениями ее жесткости и неудобства.

Впрочем, уже тот факт, что нас сразу позвали в кабинет, довольно странен. Обычно Китти долго держит посетителей за дверью, чтобы они успели до смерти переволноваться, расслабиться и снова до смерти перепугаться, прежде чем издерганная секретарша Клер впустит их в святая святых. Затем начинается долгий разнос за то, что подчиненные валяют дурака, бьют баклуши, груши околачивают – в общем, делают все, что угодно, но только не ищут автора очередного «Титаника» или «Гарри Поттера».

После этого (если речь идет о нас троих) Китти засылает меня куда подальше с кучей поручений, не имеющих никакой связи с моей непосредственной работой, Джон разгребает записи Китти, а Шарон отправляется на свое место и до конца дня притворяется, что читает сценарии, временами выскакивая посплетничать с секретарями или пофлиртовать с кем-то из мужской части руководства.

Такой ход событий привычен для нас. Но в этот раз все пошло как-то иначе. Почему Китти меряет шагами кабинет? И почему нас сразу впустили? Неужели кого-то вот-вот уволят? Господи, тогда это точно буду я!

А ведь у меня на основном счету осталось чуть больше ста фунтов! И сотни – нет, тысячи – таких же неудачниц, как я, жаждут заполучить мое место!

Кого же еще увольнять, если не меня? За все время работы на Китти мне не попалось ни одного достойного внимания сценария. Я не нашла ни одного талантливого автора.

Бросаю тоскливый взгляд на коллег. Судя по всему, ни Джону, ни Шарон даже в голову не приходит, что им может что-то угрожать. В этот момент Китти резко выскакивает из кабинета, хлопнув дверью.

– Зачем мы ей понадобились? – взволнованно шепчу я.

– Ей виднее, – философски отвечает Джон, поджав губы. – Думаю, целесообразнее будет дождаться Китти и послушать, что она скажет.

– Может, она подает в отставку? – мечтательно тянет Шарон.

– С чего бы это вдруг? – Джон бросает на нее недовольный взгляд. Ответный взгляд Шарон, кокетливый до неприличия, оставляет его равнодушным. – Скорее уж Китти собираются повысить. Ведь она такая талантливая, – вздыхает Джон.

– Я уже здесь, – слышится от двери.

Мы все трое обращаем к Китти напряженные взгляды. Она вновь начинает расхаживать по кабинету. Звонит ее мобильный. Она хватает его со стола и прикладывает к уху. Нас она словно не замечает.

– Да. Да. – Пауза. Я пытаюсь разобрать хоть слово из того, что говорит Китти ее собеседник. – Именно так. Я просто в шоке. – Она кивает, прощается и нажимает кнопку «отбой». Подойдя к окну, она замирает, вперив в него взгляд.

Замечаю, что Джон глядит на Китти словно собачка, с обожанием. Еще бы, сегодня наша стерва выглядит еще более ухоженной, чем обычно. Желтый костюм от Дольче с буковками DG на каждой пуговице, туфельки от Луи Вюиттона яркой весенней расцветки, кольцо на пальце с огромным канареечно-желтым камнем, волосы убраны в простую французскую косу– без сомнения, чтобы открыть глазу бриллиантовые серьги, рассыпающие во все стороны мелкие желтые брызги.

В этом вся Китти. Она считает, что ярлычки известных дизайнеров делают вещь вещью. Отсутствие таковых превращает даже элегантную одежду в кучу тряпья.

– Нас ждут перемены, – мрачно заявляет Китти, когда мы уже отчаиваемся услышать от нее хоть слово.

Меня охватывает паника. Меня точно уволят!

– Мы вступаем в финальную схватку. – Это сбивает меня с толку. – Найдите мне то, во что стоит вложить деньги!

Я смотрю на Китти в недоумении. Впрочем, как и остальные. Подобный призыв мы слышим из раза в раз, ступая на порог этого кабинета, но еще никогда он не произносился с таким пафосом.

– Либо нас всех уволят к черту, либо мы зададим им перца. Нас должны заметить, всю нашу команду, понятно?

Я тупо киваю. Шарон хмурит брови. Только Джон откликается на призыв:

– Я поддерживаю тебя, Китти! Твоя команда должна победить! – В его голосе тот же пафос, что и в голосе Китти, только он, как мне кажется, так и не понял, что на сей раз ситуация гораздо серьезнее, чем обычно.

– Итак, мы должны сплотиться, – продолжает Китти, одобрительно кивнув Джону. – Вся команда Китти Симпсон должна объединиться ради достижения цели. Это чертовски важно!

– А разве сейчас мы разрозненны? – глуповато улыбается Шарон.

Глаза Китти недовольно сощуриваются. Она не выносит Шарон, потому что та удивительно недалека и ленива. Впрочем, ненавидеть Шарон довольно глупо. Вы же не станете ненавидеть какую-нибудь болонку, которая тявкает на вас каждый раз, когда вы проходите мимо ее любимого куста?

– Да, нам нужно сплотиться, – повторяет Китти недовольно. – И начнем мы с того, что ты, Шарон, приготовишь нам кофе.

– Да-да, разумеется, – послушно кивает та, хотя ее ноздри раздуваются от негодования. – Я немедленно этим займусь.

Уверена, что Шарон задумала плюнуть в кружку Китти! Похоже, эта же мысль осеняет и мою начальницу, потому что она кивает мне.

– Анна, лучше ты займись этим. Ты готовишь кофе не в пример лучше Шарон.

– Мне капуччино! – радостно восклицает Шарон. – С обезжиренным молоком, пожалуйста.

– А мне китайский чай, – говорит Джон, не отрывая влюбленного взгляда от Китти. – Зеленый чай придает сил и бодрости.

– А мне, как всегда, двойной эспрессо без сахара и с долькой лимона. Кожицу сними, – бросает моя начальница, даже не повернув ко мне головы.

Понурив голову, я беззвучно покидаю ее кабинет. Что ж, если меня выгонят с работы, я всегда смогу устроиться в какую-нибудь кофейню в Сохо. Уж я-то точно никогда не стану плевать в чужой кофе, и Китти это знает. Наверное, мне не хватает желчности.

И вот, вместо того чтобы слушать, что говорит Китти, я стою возле автоматов для варки кофе, срезаю кожицу с лимона, взбиваю в пену молоко для Шарон и даже посыпаю сверху какао. Я понимаю, что мои усилия никто не оценит и что я могла бы с меньшим воодушевлением отдаваться дурацким заданиям вроде этого, но ничего не могу с собой поделать. Думаю, это связано с моей внешностью: не имея шанса понравиться собеседнику внешне, я пытаюсь заставить себя любить за красоту внутреннюю. Привлекательным девушкам вовсе не обязательно быть добрыми и отзывчивыми, чтобы их любили. Дурнушкам приходится постоянно улыбаться и оказывать услуги посторонним людям, чтобы заслужить чью-то приязнь.

Поставив три чашки на поднос, я уже собираюсь вернуться в кабинет Китти, когда на моем пути возникает Роб Стэнфорд. У него такие квадратные плечи, что обойти его, не расплескав напитков, просто невозможно.

– Снова таскаешь кофе? – спрашивает он зычным голосом. С таким голосом ему бы работать зазывалой возле цирка или ярмарки. – Вечно тебя эксплуатируют. – В голосе Роба нет ни капли сочувствия.

– Поднос довольно тяжелый, – бормочу я. – Пропусти меня.

– А Майк все интересуется, что за секретное совещание у вас с Китти. – Роб игриво мне подмигивает, хотя – я знаю это абсолютно точно – не испытывает ко мне теплых чувств.

Меня передергивает от этого подмигивания.

– Майк, говоришь, интересуется? – переспрашиваю я, протискиваясь к двери. Переспрашивать собеседника вообще очень удобно – можно долго ускользать от ответа.

Роб понимает мою уловку и неприязненно поджимает губы.

– Ведь мы же одна команда. Хотя Майк и не считает тебя частью команды. Вот так-то!

– Если Майку любопытно, зачем Китти нас собрала, он может задать этот вопрос ей.

– Неужели ты мне не скажешь?

– Я не могу тебе ничего сказать.

Я совершенно не кривлю душой, потому что на самом деле не знаю, зачем нас собрали.

– Что ж… – Роб хмыкает. – Я этого не забуду, Анна.

– Не сомневаюсь. Пока, Роб. – И я протискиваюсь наконец мимо него к двери с такой грациозностью, которая сделала бы честь любой официантке в любой кофейне в Сохо.

Едва я вхожу в кабинет, Китти умолкает и бросает на меня острый как бритва взгляд. Она нервно постукивает карандашом по столу. Думаю, ей не стоит сейчас употреблять кофеин.

– Ты что, заблудилась? – холодно осведомляется Китти.

– Меня задержал Роб Стэнфорд, – докладываю я с невинным видом. – Его интересовало, чему посвящено наше совещание.

– Неужто? – мрачно спрашивает моя начальница. Она прищуривает отлично подведенные глаза. – Наверняка его подослал Майк Уотсон… Итак, что я говорила о командном духе?

– Мы должны быть одной командой! – с готовностью восклицает Джон.

Я осторожно вздыхаю. Похоже, за время моего отсутствия они недалеко продвинулись.

– Мы тебя не подведем, Китти, – продолжает Джон. – Никто ничего не узнает, если ты это имела в виду, Ты же понимаешь…

Китти жестом останавливает его. Джон затыкается, восторженно уставившись на ее кроваво-красные когти.

– Анна?

– Мне все ясно, – пожимаю плечами я. Китти прекрасно знает, что я не выношу Майка, поэтому буду держать рот на замке.

– Что ж, если слухи просочатся, я стану во всем винить Шарон, – с усмешкой заявляет Китти, глядя на мою коллегу. – Так что, Шарон, постарайся помалкивать. Это секретная информация.

Шарон обиженно надувается, но кивает. Китти делает долгий глоток эспрессо, сознательно нагнетая атмосферу, и отставляет чашку.

– Итак, вот наши новости. Компанию скоро купят. Из источников я узнала, что к нам присматриваются серьезные люди из Нью-Йорка и Лос-Анджелеса. Они просматривают наше досье, но решение практически принято. Покупатели интересуются нашими проектами и персоналом.

– Из Лос-Анджелеса? – переспрашивает Шарон, не веря своей удаче. Похоже, ей уже мерещится богатый продюсер, приглашающий ее на роль.

– Да. И это вопрос решенный, – мрачно кивает Китти. – Новый владелец собирается провести чистку штатов. Талантливых руководителей и их отделы оставят. Остальные отделы будут ликвидированы.

– Неплохо, – одобрительно говорит Джон. Я не ошиблась, он тоже не представляет себе всей серьезности происходящего.

– Наша задача, – продолжает Китти, – остаться в штате. Нам нужен удачный проект. Мы должны зарекомендовать себя талантливыми и дальновидными, понятно? Мы должны представить настоящий хит! – Она обводит нас пристальным взглядом. – Найдите мне шедевр! Шедевр, достойный Хью или Кэтрин. В общем, мне нужен хит. Я собираюсь…

– Перещеголять всех? – с глупой улыбкой перебивает ее Шарон.

– Я собираюсь сохранить свое место. Или подняться выше. – Китти окидывает Шарон взглядом, и та невольно начинает ежиться. – Ты понимаешь, дорогуша, что это значит? Мне, а значит, и тебе, грозит увольнение. Эти люди из Лос-Анджелеса покупают нашу компанию не для того, чтобы восторгаться тобой. Они просто вышвырнут тебя вон, если ты им не понравишься.

Шарон проглатывает комок в горле и кивает.

– Итак, удалось ли вам обнаружить что-либо приличное в прочитанном за эти выходные? Есть результат?

Мы – все трое – качаем головами.

– Совсем ничего? – уточняет Китти, мрачнея. – Где отчеты? Где ваши рецензии?

Джон и Шарон втягивают головы в плечи.

– У меня есть небольшой отчет, – бормочет Джон, отводя от Китти взгляд. – На одну страницу.

– И это все? Ты прочел двадцать сценариев и написал одну страницу?!

– Они не заслуживали доброго слова, клянусь! Китти вздыхает.

– Шарон?

Та краснеет до корней волос.

– Я… я прочла… но не написала… отчет у меня в голове…

– Иными словами, ты ничего не читала. Боже, ты только место зря занимаешь! Для тебя же будет лучше, если ты наконец уделишь свое драгоценное время чтению сценариев и найдешь мне чертов шедевр! – взрывается Китти.

– Хорошо, – покладисто отвечает Шарон.

– Анна?

– Ни одного приличного текста, – вздыхаю я. – Если тебе интересно, у меня есть рецензии. Примерно по два листа на каждый сценарий. Принести?

– Боже, нет! – Китти мгновенно теряет интерес. – Что за черт! Анна, найди мне сценарий! Тот, кто найдет сценарий, получит приз.

Впервые за весь день у меня появляется надежда. Пусть слабая, но все-таки надежда.

– И что это за приз? – как можно невиннее осведомляюсь я.

– Повышение, – отвечает Китти на полном серьезе. – Большой шаг вперед. Новые возможности.

Неужели это правда?

А почему бы и нет? Я раздумываю над открывающимися перспективами, сидя в своем уголке и проглядывая очередной текст.

Что, если я найду шедевр? Мне будет позволено заниматься его раскруткой, я буду представлять его высшему руководству; и если удастся выбить финансирование, фильм – а значит, и слава – у меня в кармане! Скорее всего Китти сделается вице-президентом производственного отдела, а я стану начальником отдела развития, продюсером, как сейчас она. Возможно, я переберусь в Лос-Анджелес, у меня будут собственные подчиненные и собственная квартира в хорошем районе, с охраняемым подъездом, стрижеными газонами и бассейном.

Ладно, черт с ним, с бассейном. Все равно в купальнике я похожа на толстую корову, готовую отелиться! Зато у меня будет машина. Да-да, машина с откидным верхом.

Могу поспорить, что тогда уж Брайан не откажется со мной встречаться!

Я вздыхаю и смотрю поверх кип бумаги на Шарон и Джона. Бедняжка Шарон успела просмотреть целый сценарий за каких-то два часа! Небывалый прорыв. Не каждый день увидишь Шарон за работой. Джон тоже сосредоточенно водит пальцем по строчкам сценария. Наверняка видит себя в должности крутого босса, как и я.

У меня звонит телефон.

– Привет, это Китти, – раздается в трубке. – Жду у себя в кабинете.

– Опять всех? – уточняю я.

– А разве я сказала «всех»? Мне нужна только ты. – Китти хмыкает. – И пусть остальные об этом не знают.

Вот это да! Странный сегодня день, полный непредсказуемых поворотов!

Я осторожно поднимаюсь из-за стола и на случай, если мои маневры привлекут внимание, направляюсь на кухню. Однако ни Джон, ни Шарон не поднимают головы.

На кухне я кладу на тарелочку несколько овсяных печеньиц с пониженным содержанием углеводов – любимое лакомство Китти. Какой чудовищный самообман! Как может овсяное печенье содержать пониженное количество углеводов?

Я снова проскальзываю мимо нашей комнаты, неся тарелочку с печеньем перед собой, но мои коллеги вновь не обращают на меня внимания. Они слишком заняты непривычным для них делом – своими непосредственными обязанностями.

Прохожу в кабинет Китти и тщательно прикрываю за собой дверь.

– Присядь, – говорит Китти.

– Спасибо. – Я сажусь. – Хочешь печенья?

– Что? Я не просила печенья.

– Это для маскировки, – поясняю я. – Будешь?

– Довольно умно, – сухо хвалит меня начальница. – Но спасибо, не надо. Я, видишь ли, слежу за фигурой в отличие от некоторых. – Последовавший за этой шпилькой взгляд на мой объемистый живот призван указать, в отличие от кого именно Китти следит за фигурой. – Так вот, я позвала тебя для серьезного разговора. Ты же понимаешь, Анна, что я могу доверять только тебе.

Вот это новость! Ну и ну!

– Что, правда? – несказанно удивляюсь я.

– Ну еще бы. Ты очень исполнительна, – поясняет Китти. – Поэтому именно тебе я собираюсь рассказать все детали моего плана.

Я борюсь с желанием закусить от волнения губу.

– Э… спасибо. – Это все, что мне удается из себя выдавить.

– Нас собирается купить Эли Рот. Я вжимаюсь в кушетку.

– Эли Рот? Тот, что руководит «Ред крест продакшнс»?

– Тебе знакомо это имя? – подозрительно спрашивает Китти. – Откуда?

– Я иногда почитываю новости, – поясняю я. На самом деле я читаю новости ежедневно, но почему-то мне не хочется докладывать об этом Китти. По-моему, это ее здорово ошарашит.

И конечно, я отлично знаю, кто такой Эли Рот. Он основал «Ред крест» сначала как крохотную студию, как когда-то «Мирамакс», а затем превратил ее в крупный конгломерат, объединивший несколько известных издательств и киностудий, купленных им и нещадно переделанных. Каждая покупка грозила увольнением как минимум половине персонала и тотчас выдавала несколько блестящих проектов. На счету «Ред крест продакшнс» большое количество кассовых фильмов и ставших в одночасье знаменитыми авторов.

Теперь мне ясно, почему Китти так нервничает. Если мы не найдем бриллиант в навозной куче, нам конец.

– Анна. Анна! – Китти приходится пощелкать пальцами у меня перед носом, чтобы привлечь мое внимание. – Ты слышишь, что я говорю? Эли Рот – человек с большими амбициями. Его интересует только его компания. Мы должны встретить его во всеоружии. Найди мне суперсценарий, умоляю!

– Ладно, – киваю я, совершенно не представляя, как мне удастся это провернуть. Как будто до этого я не искала сценарии, а плевала в потолок.

– Я тебе намекну. – Теперь Китти понижает голос до шепота, словно нас в самом деле могут подслушивать. – Я ищу фильм для Греты Гордон.

Грета Гордон? Я едва не поперхнулась. Фильм для Греты Гордон, знаменитой актрисы, любимицы Голливуда, получившей «Оскара» в восьмидесятых?

К сожалению, со временем у Греты появились проблемы с алкоголем, затем она подсела на наркотики, и потому все последовавшие за получением заветной статуэтки роли выходили одна другой хуже. В конечном итоге Грета Гордон перебралась в Англию, купила маленький домик и укрылась в нем от внешнего мира. Папарацци почти забыли о ней.

– Она снова будет сниматься? – Я не верю своим ушам.

– Это уже решенный вопрос, – шепчет Китти. Глаза ее сияют торжеством. – Мне пришлось изрядно потрудиться, чтобы ее уговорить.

– А она…. завязала?

– Скажу больше: Грета пьет только минеральную воду и стала вегетарианкой.

Я медленно киваю. Если Грета Гордон вернется, для Китти это будет триумфом. Газетчики взорвутся!

– А она… не старовата?

Китти шарахается от меня, словно я сморозила невесть какую глупость. Ясное дело, что для нее, женщины в летах, накачанной ботоксом, ни одна актриса не кажется староватой.

– Наоборот, она расцвела с тех пор, как завязала. И ничуть не утратила своего обаяния.

– Понятно.

– Она хочет вернуться в киноиндустрию с главной ролью в комедии. В романтической комедии. – Китти улыбается. Бриллианты в ее ушах весело поблескивают.

– Мне все ясно.

Что же тут неясного! Я должна в кратчайшие сроки найти романтическую комедию для сорокапятилетней актрисы, забытой поклонниками и журналистами. Что может быть проще? Для сорокапятилетней! В кинобизнесе уже те, кому тридцать с хвостиком – если это не мужчины или не суперзвезды, – считаются старыми.

Я должна объяснить Китти, что это невозможно. Немыслимо. Невероятно! Вместо этого я открываю рот и произношу следующее:

– Я получу повышение?

– Что?! – рявкает Китти.

– Если я найду такой сценарий, – добавляю я. – Я получу повышение?

Китти пристально смотрит на меня.

– Разумеется, я продолжу работать под твоим началом. Ведь тебя тоже повысят.

– Э… да, меня повысят, – озадаченно соглашается Китти.

– Тебя сделают вице-президентом. Скорее всего в Лос-Анджелесе. И тебе понадобится верная помощница. Вроде меня.

Китти хмыкает, изучающе глядя на меня.

– Только тебе придется остаться в Англии, – наконец говорит она.

Неужели она в самом деле согласна? Если бы Китти хотела меня надуть, она бы уже десять раз сказала «да», а не пыталась разобраться в деталях.

– Тем более что ты хорошо знаешь здешний рынок. Наверняка Эли не откажется от компетентного специалиста в Британии, – задумчиво говорит моя начальница.

Ха, вот он уже для нее и Эли, а она – его правая рука! Пожалуй, у Китти еще более развито воображение, чем у меня.

– Вот и славно, – киваю я, немного жалея, что меня оставляют в Англии. Впрочем, какая разница? – Значит, договорились? Я даю тебе сценарий, а ты мне – новую должность.

– Пожалуй, да. – Китти смотрит мне прямо в глаза. – Обещаю.

После этих слов она падает в кресло и поворачивается в нем к окну. Думаю, мысленно она уже в Лос-Анджелесе.

– Главное, достань мне сценарий, Анна.

Глава 3

Зачем я здесь?

Я стою на каменных ступенях дома Ванны. Только что я выкинула целых двенадцать фунтов на такси!

У Ванны потрясающий дом в георгианском стиле. В таких домах всегда есть огромное крыльцо с каменными ступенями и серыми колоннами, двор окружает ограда из огромных тисов, листва которых скрывает жилище от постороннего глаза.

В такси меня едва не укачало, потому что машина постоянно прыгала по булыжной мостовой. Ведь к такому красивому району может вести только булыжная мостовая.

«Лендровер» Ванны припаркован рядом с зеленым гоночным «Астон-мартином» Руперта чуть сбоку от дома, и, обходя их, я вижу краем глаза чудесный садик с изящной оградкой. Ванна посадила там низкорослые розы и глицинии вдоль ограды, несколько яблонь в окружении гиацинтов. Насколько я знаю, даже зимой здесь что-то цветет: кажется, зимний жасмин и рождественская роза.

Мой палец застывает на кнопке звонка. Я еще могу сбежать.

На самом деле я обожаю бывать у Ванны летними вечерами. Правда, я выбираю время, когда Руперт уезжает по делам в Америку или Японию, а дети Ванны уже уложены спать заботливой няней, которая постоянно живет в доме. Тогда мы с подругой берем по бокалу ледяного белого вина, вазочку с фруктами и выходим в сад, чтобы поболтать о том о сем. Для меня подобные визиты вроде долгожданных выходных, которых я не имею. Правда, я всегда ощущаю себя неловко оттого, что не могу принести с собой бутылочку шампанского или пару игрушек для детей. Я переживаю, что не могу отплатить Ванне за ее щедрость.

Но на этот раз я все-таки принесла бутылку шампанского.

И все равно мне неловко. Ведь Руперт сегодня дома, а он настоящая задница, этот Руперт. В хорошем смысле этого слова, конечно.

Кстати, кроме мужа Ванны здесь сегодня и некий Чарлз, но, по словам моей подруги, он, на мое счастье, гей, а значит, подруга не начнет меня немедленно сватать – что она обожает делать. Впрочем, какая разница, гей он или нет? Все равно этот Чарлз, я уверена, даст мне сто очков вперед и по стилю, и по вкусу – по всему. Друзья Ванны – люди необычные, блестящие и очень интересные. В их обществе я теряюсь. Кстати, упоминание о многих из них я часто встречаю в таблоидах.

Я в полной растерянности. Нет, я в ужасе. Но Ванна была так настойчива, приглашая меня к четырем часам, что отказаться не было никакой возможности.

Приходится все же нажать на звонок.

– Дорогая! Рада тебя видеть! – Ванна распахивает дверь буквально через пару секунд. Она обнимает меня, обволакивая тонким ароматом своих духов. – Уинстон! Немедленно прекрати! Вот оболтус! – Она пытается оттащить собаку за ошейник. – Прости, Анна, так он проявляет дружеские чувства.

– Да, я знаю, – вяло отвечаю я. – Привет, Уинстон.

Речь идет об огромном золотистом ретривере, который постоянно линяет. Он обладает способностью оставлять свою шерсть на одежде гостей, и мне всякий раз здорово достается от него.

– Перестань, Уинстон, – умоляю я, видя, как мое платье цвета морской волны покрывается длинными светлыми волосками.

Но тут пес исхитряется подпрыгнуть выше обычного и облизать мне лицо. При этом ему удается размазать мне всю тушь и обвешать щеки слюнями. В такие моменты я начинаю понимать корейцев и их кухню. Правда, для меня остается загадкой, кто захочет есть такого слюнявого пса, как Уинстон.

– Ну и ну! – восклицает моя подруга, отпихивая собаку коленом. – Дорогой! Иди сюда!

В прихожей немедленно появляется Руперт с бокалом мартини.

– Ха-ха! – весело смеется он. – Анна, да ему удалось тебя облизать! Уинстон, как тебе не стыдно! – Руперт треплет собаку по загривку. – Анна, прости его. Так он выражает дружеские чувства.

– Да-да, мне это известно, – снова бормочу я, пытаясь улыбнуться. – Но мне нужно умыться.

За спиной Руперта возникает какой-то мужчина. Он среднего роста, строен и одет в элегантнейший серый костюм, который ему не слишком идет. У него аккуратная бородка и смуглая кожа. На лице застыл немой ужас – при виде меня. Он судорожно вздыхает и что-то шепчет на ухо Руперту.

– Ах да, это Анна, – весело восклицает Руперт. – Не обращай внимания на ее странный макияж. Это работа нашего пса. Анна, позволь тебе представить Чарлза Доусона.

– Прошу меня извинить. Я на минуту, – невнятно бурчу я и устремляюсь вверх по лестнице, в ванную.

Вот черт! Ничего себе ловушка! Никакой он не гей, этот Чарлз Доусон! Ванна снова обманула меня, а я опять ей поверила. Проклятие, когда же она перестанет меня сватать! Мне был обещан вечер в окружении приятных людей, дорогая индийская еда из шикарного ресторана для высшего общества…

Вместо этого меня снова сватают!

Ванна поставила перед собой цель устроить мою личную жизнь и вот уже много лет не отступает от нее. Кстати, совершенно безрезультатно. Почему-то моей подруге не приходит в голову, что меня смущает и пугает ее настойчивость. Все эти банкиры и руководители издательств предпочитали вежливо поболтать около часа, а затем ретироваться под любым благовидным предлогом. Если бы я записывала в блокнот все эти предлоги, я бы стала обладательницей довольно занятной коллекции.

«Прости, Ванна, – говорил, например, мой визави, – но мне срочно нужно уйти. Через двадцать минут начнется очень интересный репортаж, который я хотел посмотреть». Или: «Прости, Ванна, но мне нужно бежать. У моей собаки недержание. Кто-то должен вывести ее на улицу и вытереть за ней лужи».

Было и такое: «Ванна, мне очень жаль, но завтра у меня тяжелая операция. Я должен выспаться, чтобы не дрожали руки».

После подобных заявлений Ванна всегда сначала пытается удержать гостя, затем сдается, провожает его до двери, а вернувшись ко мне, подмигивает и сообщает: «Кажется, он на тебя запал, подружка».

Говорит она это довольно громко, и ее муж Руперт всегда при этом фыркает.

В ванной я осторожно поправляю макияж влажными салфетками, припудриваю лицо и делаю глубокий вдох. Я пользуюсь только пудрой, тушью и карандашом для бровей, так что быстро исправляю урон, нанесенный Уинстоном.

Затем мне приходится долго собирать с платья собачью шерсть, которая никак не хочет расставаться с такой уютной и неприметной тканью. Вытаскиваю из сумочки флакончик ' «Шанель №5», касаюсь пробочкой запястья. Наверное, вам интересно, почему я пользуюсь именно этими дорогими духами?

Этот аромат мне дарят родители. Каждый год, на Рождество. Всякий раз я говорю, что это лучший рождественский подарок, которой они могли мне вручить, и что без флакона «Шанель» Рождество уже не будет Рождеством.

Родителям приятно, что я всегда рада этому подарку и что им не приходится ломать голову над чем-то еще. А у меня не поворачивается язык попросить другой презент, вроде нового мобильного или просто пятидесятифунтовой купюры.

Хотя зачем мне новый мобильный? Привлекать к себе внимание? Я всегда стремлюсь быть незаметной, носить неброские вещи, скромно краситься. Всем своим видом я призываю не замечать меня.

Даже сегодняшнее платье цвета морской волны скроено так, что, посмотрев на него один раз, второй раз промахнешься взглядом.

Я выхожу из ванной и нос к носу сталкиваюсь с целой толпой людей. Они шествуют по коридору, среди них я вижу Ванну с двумя бокалами шампанского (разумеется, не того, что принесла я, а настоящей «Вдовы Клико»). Она весело щебечет, кого-то похлопывая по плечу, кого-то целуя в щеку.

– Ванна! – Я хватаю подругу за руку. – Что происходит?

– Прости, – виновато улыбается она. – Я рассчитывала, что нас будет четверо, но потом позвонило столько народу. Я не могла им отказать. – Ванна никогда не умела врать, поэтому глаза ее бегают. – Поверь мне, будет весело.

Не знаю, с чего Ванна взяла, что я люблю веселиться именно таким образом. Она считает, что я слишком мало времени уделяю развлечениям и общению. Кошмар какой-то! Лучше бы я осталась дома. Уже успела бы пару сценариев просмотреть.

– Ванна…

– Послушай, ты всегда на меня ругаешься… но ведь каждый раз ты неплохо проводишь время, разве нет? Здесь столько симпатичных мужчин!

Проклятие!

– Дай мне бокал! – требую я, буквально выхватывая шампанское из рук подруги. Мне требуется большая сила воли, чтобы не осушить бокал залпом, и только присутствие множества незнакомых людей останавливает меня. Приходится ограничиться большим глотком.

– Чарлз! – восклицает Ванна, хватая за рукав проходящего мимо мужчину, того самого, кого я уже видела. – Познакомься с Анной Браун. Именно с ней ты будешь сидеть за ужином.

Я слабо улыбаюсь Чарлзу. По нему сразу видно, что он загнан в угол.

– Мы с Анной лучшие подруги, – вещает между тем Ванна. – А Чарлз – брат коллеги Руперта, Криспина. Помнишь Криспина, дорогая?

Меня почти передергивает. Еще бы я не помнила!

– Приятно познакомиться, – произносит Чарлз, не разжимая зубов. – Сейчас вы выглядите лучше, чем в прихожей.

– Чарлз – писатель, – поясняет моя подруга. – Как раз сейчас он закончил новый роман и рассылает его агентам.

– Да, это так, – кивает Чарлз, тотчас надуваясь индюком. – Ванна, возможно, тебе повезет, ведь я собираюсь отдать рукопись в твой отдел.

– Это так мило! – Ванна улыбается столь сладко, что мне сразу ясно – ничего у Чарлза не выйдет. – Но видишь ли, наш издательский дом пока не принимает художественную литературу. Вот в чем загвоздка. А так жаль!

– Мне тоже очень приятно познакомиться, – напоминаю я о себе, потому что чувствую себя лишней. Совершенно не знаю, куда девать руки и нога.

– Ванна и Анна, – неожиданно произносит Чарлз и весело хохочет, словно придумал удачную шутку. – У вас даже имена похожи. Удивительно. Да и внешне вы словно сестры.

– Спасибо, – улыбается Ванна. Кажется, ее даже не задело столь нелепое сравнение со мной.

– Правда, Ванна – Золушка, а Анна – одна из мачехиных дочерей, ха-ха! – Чарлз резко обрывает смех, понимая, что ляпнул бестактность. – Простите, Анна, это была шутка.

Я молча смотрю на подругу.

– На самом деле… – Чарлз не знает, как выпутаться из сложной ситуации. – На самом деле… вы тоже похожи… на Золушку.

Вот это уже очевидная глупость!

– Кстати, Анна работает в киноиндустрии, – говорит Ванна. Судя по выражению ее лица, она готова костьми лечь, лишь бы мы друг другу понравились.

– Правда? – Теперь во взгляде Чарлза появляется неподдельный интерес. Кажется, мой рейтинг резко возрастает.

– Внимание, дорогие гости! – раздается голос Руперта. Он звонит в медный колокольчик, который отзывается пронзительным диньканьем. – Прошу всех к столу. Рассаживайтесь по местам.

Знаете, что представляет собой ад? Именно такой вот бесконечный нудный ужин, где ни на секунду невозможно расслабиться, какие бы яства ни украшали стол.

Начнем, кстати, с яств. Думаете, нам подали индийскую пишу – такую необычную, но крайне демократичную, – как обещала мне Ванна? Как бы не так! Заказ делал Руперт, а значит, нас ожидала изысканная, неприлично дорогая и претенциозная французская еда из ресторана, который посещают разные богатые снобы. Место это называется «Золотой петушок», и хотя название не слишком возвышенное, блюда настольно вычурны, что простым смертным вроде меня есть их запрещено категорически.