Текст книги "Подарок"

Глава 9

– Калли погибла в автокатастрофе, – сказал Том, а лицо Аманды съежилось, словно из него вынули скулы. Она принялась раскачиваться на стуле. – Может быть, хочешь лечь? – спросил Том. И, когда она кивнула, не в силах произнести ни слова, взял ее под локоть и помог встать.

В моей голове роились мысли и чувства. С одной стороны, я хотела попросить Аманду остаться, заверить, что у нас нет необходимости говорить о Калли, с другой – меня ярким горячим пламенем жгло желание узнать больше о смерти ее дочери, и это не позволило произнести слова, которые следовало сказать. Я безвольно наблюдала, как она, шаркая ногами, идет к двери. Том обнимал ее за талию, она опиралась на него. И еще долго слышались ее неверные шаги, когда они поднимались по лестнице.

Оставшись одна, я бросилась к окну и, рванув в сторону плотную занавеску, стала давить на раму, пока она, хлопнув, не открылась. Я стояла и вдыхала свежий бодрящий воздух, словно пловец, вынырнувший на поверхность после погружения.

У меня над головой поскрипывал потолок – это Том возвращался, спускаясь по лестнице.

– Для меня это слишком больно, – сказал он, появившись в гостиной со стопкой фотоальбомов, которую положил на пол, где она тут же развалилась. На потертый ковер выскользнули отдельные снимки. Встав на колени, я подхватила меньшую копию того, что стоял на камине, – изображение Калли с Софи. Я не могла отвести от него взгляда.

– Мы напечатали много таких, хотели сделать рождественские открытки, – объяснил он. – Возьмите, если хотите.

– Спасибо. – Аккуратно спрятав снимок в сумочку, я стала разглядывать другие фотографии. В груди у меня щемило: передо мной разворачивалась короткая жизнь двух девушек.

Том долго молчал, а когда заговорил, слова падали медленно и тяжело, как свинец:

– Мы поехали на свадьбу к дочери нашего давнего соседа: я, Аманда и Калли с Натаном.

– С Натаном?

– Это жених Калли. Славный парень. Они были вместе пять лет. Мы считали, что ей слишком рано сходиться с мужчиной, но Натан о ней по-настоящему заботился, оберегал. В тот вечер ребята заехали за нами, и я заметил, что они мало разговаривали по дороге. И на свадьбе были какими-то тихими, хотя мы не очень-то их слышали в шуме и гвалте, которые устроил там диджей. Грайм – кажется, так Калли называла этот стиль – определенно не в нашем вкусе. Для нас было большим облегчением, когда диджей приглушил звук, чтобы дать собравшимся поесть. Мы с Амандой проголодались, но Калли с Натаном сказали, что пока подождут. Когда мы вернулись к столу, их там не было, и мы решили, что они опять пошли танцевать. И лишь когда диджей объявил танец счастливых новобрачных, мы поняли, что наши молодые исчезли. Не знаю, когда они уехали. Мы проверили туалеты, затем вышли на улицу – посмотреть, не решили ли они подышать свежим воздухом, и тут заметили, что их машины нет. Я пытался им звонить, но никто не отвечал. Вот тогда я встревожился. Это было не похоже на Калли – исчезнуть, не попрощавшись. – Лицо Тома страдальчески скривилось. – Больше я живой ее не видел.

– То есть авария… – Я запнулась, понимая, какими бесчувственными могут показаться мои слова. – Все случилось по дороге домой?

– Нет. Не сумев дозвониться, мы взяли такси и поехали к ним. Машины возле дома не оказалось, но свет горел. Нам открыл Натан и объяснил, что у него разболелась голова и он вернулся домой на такси. Неудивительно, заметил я, в таком-то гвалте. Автомобиль он оставил Калли, потому что она сказала, что хочет задержаться с нами. Он ей тоже звонил, но и ему она не ответила.

– Как вы поступили?

– Натан был в панике – собирался немедленно ее искать. Но я попросил его остаться на месте и обзвонить всех ее друзей – в том числе Сару и Криса с работы – и больницы. Машины у Натана не было, и я хотел, чтобы он был дома на случай, если Калли объявится. Сами мы поехали домой на такси. Возможно, они поссорились, а Натан не признается, сказал я Аманде. Будем у себя, может, Калли приедет к нам. В школе у дочери было много друзей, но, сойдясь с Натаном, она почти никуда не выходила одна. Они постоянно были вместе. Как будто приклеилась к нему, говорил я.

– Они часто ссорились?

– Господи, никогда! Я вообще не слышал, чтобы Натан повышал голос. И нам в голову не приходило, что они могли поругаться. Но они весь вечер были такими тихими, и мы старались понять, что бы это значило. Представить все возможности. – Том помолчал, а когда заговорил вновь, его голос звучал гораздо тише: – Зазвонил телефон, и у меня похолодела кровь: я не ждал хороших новостей. Звонили из больницы. Калли нашли на газоне в Вудхейвене. Машина врезалась в дерево. Калли… – Том сглотнул застрявший в горле комок. – Калли вылетела через лобовое стекло. Когда мы приехали в больницу, она была едва жива. – Он прижал к векам кончики пальцев, словно пытался прогнать ужасную картину.

– Вудхейвен? Это то место, где играли свадьбу? – Примерно в сорока милях. Мы с Сэмом как-то проезжали там, возвращаясь с побережья, и остановились выпить сидра в пабе в виде бунгало на травяном газоне. В парке было много деревянных скамеек и ярких разноцветных зонтов.

– Нет. Свадьбу играли совсем в другой стороне. У Калли не было причин оказаться в Вудхейвене.

– Натан не мог подсказать, почему так случилось?

– Он был безутешен. И сбит с толку не меньше нас. Полиция задавала вопросы по поводу психического состояния Калли: не могла ли она сознательно направить машину в дерево? – Краска отхлынула от лица Томаса. – Видите ли, она не была пристегнута ремнем безопасности. – Теперь он заметно дрожал. – Трудно представить, в каком надо быть упадке духа, чтобы сотворить с собой такое. Только это не о нашей Калли, она была совершенно счастлива. Если бы было по-другому, мы бы об этом знали. Вы согласны?

– Конечно. – Я коснулась его руки.

– Я думаю так: она вывернула руль, чтобы на кого-то не наехать. На животное, выскочившее прямо перед капотом. Это очень характерно для Калли – для нее было совершенно невозможно причинить другим боль. На дороге не было следов торможения, но полицейские сказали, что так бывает, если асфальт мокрый. – Том открыл коричневый кожаный альбом, перелистал страницы и, вынув снимок, протянул его мне. – Вот Натан.

Осторожно, сознавая, что кончики пальцев могут оставить на фотографии следы, я взяла ее за уголок и положила на ладонь. На меня смотрел высокий, смуглый, симпатичный парень. Взглянув на его вьющиеся волосы и шоколадные глаза, я почувствовала, как у меня затрепетало глубоко в груди. На снимке Натан и Калли стояли на запорошенной снегом лужайке. На заднем плане, несмотря на зиму, деревья и кусты были в ярких цветных точках. Калли прижалась к груди Натана щекой и смотрела на него с обожанием.

– Вы поддерживаете с ним отношения?

– Нет. Он был вне себя от горя. И, если честно, я ему тогда нагрубил. Утверждал, что он не мог не знать, что Калли с нами нет, практически обвинил во лжи. А тут еще полиция со своими вопросами. – Том покачал головой. – Я не хотел его обидеть – знал ведь, как сильно он любил нашу дочь, но эмоции взяли верх. Наверное, хотел найти виноватого. Ужасно. На похоронах Калли мы не сказали друг другу ни слова, а на поминки он не пришел. Потом я извинился, и, когда через несколько месяцев он завез ее вещи, мы выпили чаю. Но разговор получился неловким. А ведь раньше… до того… он был мне как сын. – Голос Тома от волнения дрожал.

– Здесь они выглядят счастливыми.

– Так и было. Он в ней души не чаял. Это их первое Рождество.

– Где они снимались? Симпатичное место. – Я перевернула фотографию, но на обороте надписи не оказалось.

– Дома. Раньше у нас было красиво. Калли нравилось ухаживать за садом, а не сидеть взаперти. Мы-то с Амандой в садоводстве совсем ничего не смыслим.

Я посмотрела сквозь стеклянную дверь на небольшой мощеный дворик.

– Не здесь, – объяснил Том, заметив мое недоумение. – Раньше мы тоже жили в центре, но после того, что случилось с Калли, и крушения бизнеса больше не могли тянуть ипотеку и переехали сюда.

– Простите. – Я не могла себе представить, сколько им пришлось пережить за год.

– Есть гораздо более неприятные вещи, чем потеря денег. – Том коснулся моей руки. – А мы выкрутились. Были кое-какие накопления, выручает оставшаяся с прежних дней страховка, которая дает небольшой доход. Пусть сейчас мы на мели, но пятьдесят лет – не тот возраст, чтобы окончательно отказаться от работы, и я планирую чем-нибудь заняться, если найду место. Хотя на меня уже смотрят, как на динозавра, да и Аманду не хочется оставлять одну – она такая слабая.

Том забрал снимок, а я вернулась к первой странице альбома. Калли и Софи, но гораздо более юные, позировали на золотистом песке. За ними блестело море, с неба обжигало оранжевое солнце. Девочек можно было принять за близняшек: одинаковые светлые волосы, одинаковые желтовато-зеленые купальники.

– Им нравилось на побережье. Софи плавать не умела, но любила бултыхаться в воде. Каждый год они закапывали меня в песок.

Следующая фотография могла сойти за поздравительную открытку: родители с красивыми дочерями на фоне рождественского дерева. Светили огоньки гирлянды, на ветвях были симметрично развешаны серебристые украшения. Калли и Софи держали в руках блюдо с имбирными пряничными человечками.

По сравнению с фотографией Том почти не изменился. Похудел, в глазах не было улыбки, но он был вполне узнаваем. Но чтобы понять, что рядом с ним Аманда, мне пришлось поднести фотографию к глазам и всмотреться в изображение. Лицо более округлое и гладкое, волосы пышнее и отливают цветами меда и жженого сахара. На шее искрится кулон в виде звезды – рубины и бриллианты сияют так же ярко, как ее улыбка. Когда Аманда открыла мне дверь, я решила, что ей за пятьдесят, но сейчас подумала, что ей должно быть лет на десять меньше. Горе ее иссушило.

На последнем фото в альбоме были Калли с Натаном. На нем – желтый галстук, кремовая гвоздика в петлице. На ней – элегантное длинное красное платье в блестках, которое должно было диссонировать с ее крашеными малиновыми волосами, но почему-то хорошо с ними сочеталось. Они сидели за круглым столом, в центре которого помещался искусно составленный букет. Но не он, а лицо Калли привлекло мое внимание. Я с удивлением взглянула на Тома. Он вздохнул.

– Неудачный снимок. Совсем ее не красит. В тот день Калли ударилась на работе о шкаф. Она бы его стерла, если бы увидела, но это последнее ее фото, которое мы сделали.

– Снято вечером, перед тем как она погибла?

– Да.

Калли сидела, отвернувшись от Натана и наморщив лоб. Она то ли была поглощена своими мыслями, то ли смотрела на что-то, что не попало в объектив фотоаппарата. Густая косметика не могла скрыть синяк под глазом и распухшую щеку.

Глава 10

– Калли так и не пришла в сознание, – продолжал Том.

Фраза повисла между нами. С таким же успехом эти слова мог произнести мой отец обо мне. Я посмотрела Тому в глаза.

– И как вы поступили? Подписали согласие на донорское изъятие сердца?

– Она бы этого хотела. Я с вами откровенен, Дженна. – Том сжал мне руку, и у меня по телу разлилось ощущение теплоты. – Мне приятно сознавать, что Калли спасла вам жизнь. И я думаю, для Аманды хорошо, что вы здесь – это может хоть немного вытащить ее из черноты. Во всяком случае, это надежнее, чем чертовы таблетки, которыми ее пичкают врачи. От них у нее лишь упадок сил, но никакого подъема настроения. Она ни с кем не разговаривает, не выходит из дома. Знакомство с вами и уверенность, что часть Калли продолжает жить… – Он похлопал меня по руке. – Я рад, что вы приехали.

– Я тоже рада, – ответила я. И это было правдой.

– Надо посмотреть, как там Аманда. – Том пересек гостиную, но теперь не прежней целенаправленной походкой, а мелкими, неторопливыми шагами, шаркая по полу подошвами. Он, казалось, хотел что-то добавить, а подойдя к двери, обернулся и привалился к косяку: – Ну почему все так случилось? Вопросы, вопросы. Аманда, оглушенная лекарствами, по ночам спит, а я ломаю голову. Почему они уехали со свадьбы? Как Калли оказалась в Вудхейвене? Почему Натана не было рядом с ней? Готовясь к похоронам, мы с ним об этом заговорили. Он разрыдался и сказал, чтобы я перестал об этом твердить, иначе сойду с ума. Но я-то плакать не мог – настолько был зол. Знал, что Натан прав: даже если мы выясним, как погибла Калли, дочь нам не вернуть. – Том покачал головой. – Никогда не понимал, что американцы подразумевают, когда упоминают катарсис… Извините. – Он пошаркал ногой по ковру.

– Вам не в чем извиняться.

– Аманда не может об этом говорить. Не в состоянии. Утверждает, что знание не принесет покоя. Покой придет лишь в одном случае – если Калли вернется. Но это невозможно. Наверное, она права. Не знаю. Но это так мучительно – оставаться в неведении. Я даже проверил ее мобильный телефон, когда Натан его вернул, хотя понятия не имел, что искал. Может быть, она просто любила погонять? Мне этого никогда не узнать. – Губы Тома скривились, и мне на какое-то неприятное мгновение показалось, что он вот-вот расплачется, но он наклонился и подобрал с пола невидимую нитку. А затем, понурив плечи, вышел в коридор. Больше всего на свете мне хотелось ему помочь, но как это сделать? И что сказать?

– Вот уж чего человек никак не предполагает, так это того, что ему придется хоронить своего ребенка. – Эти слова сорвались с губ вернувшегося в гостиную Томаса, словно он больше не мог держать их в себе.

– Это совершенно неправильно, – начала было я, но он сел и продолжал говорить:

– Церковь была переполнена – обычное явление, когда умирают молодые. А Аманда хотела, чтобы присутствовали только родные. Похоронить дочь в тесном кругу. Никому из нас не хотелось вести светские разговоры, но весть облетела округу, и я в итоге обрадовался, что нашей дочери пришли оказать уважение столько людей. Ее коллеги. Даже прежние школьные друзья. Я думал, что, сойдясь с Натаном, она со многими перестала общаться, но нет, явилось столько народу. Мы не всех узнавали, и сейчас бы я не взялся сказать, с кем мы тогда виделись, – все происходило будто в тумане. Звучала композиция «У меня есть мечта» квартета «АББА» – любимая песня нашей дочери. На поминки в паб пришли совсем немногие – только чтобы выпить по рюмке. И мы вздохнули с облегчением, когда остались одни.

– Представляю, что вам пришлось пережить. – Сама я была всего на одних похоронах – и то маленькой, когда ушла из жизни моя бабуля. Никогда не забуду тот озноб, который я испытала в храме, и запах восковых свеч.

– Тот день вообще был ужасным, – продолжал Том, и я заметила, как задергалась его щека. – Вернувшись с похорон, мы обнаружили, что в доме все перевернуто вверх дном. Полицейские сказали, что это обычное дело. Можете себе представить, что на свете живут люди, которые добывают деньги, проникая в дома, когда хозяева хоронят родных? Как их только земля носит? Аманда обезумела от горя. Но мы все равно решили переезжать – упаковать вещи, уехать вон из центра и начать все сначала. Но память… она с тобой, куда бы ты ни делся. От нее не скроешься.

– Сочувствую. У вас много украли?

– Взяли из сейфа наличные. Украшения – у Аманды было несколько хороших вещиц. Сделанная на заказ звезда с рубинами и алмазами стоила кучу денег, но в тот момент все это нам казалось неважным. Вещи – дело наживное, а человека не вернуть.

В комнате повисло молчание. Где-то вдалеке лаяла собака. Том подавил зевок. Солнце переместилось на небе и теперь светило с задней стороны дома. Теплый золотистый отсвет проникал сквозь грязное дверное стекло и разливался по дивану, на котором сидел замолчавший хозяин. Луч коснулся его головы, и сквозь жидкие волосы стала видна кожа – бледная и дряблая. Он показался мне старше, чем в тот момент, когда я пришла. Я сочувствовала ему от всей души. Не могла представить, что он должен испытывать, потеряв двух дочерей. Мне хотелось узнать, что случилось с Софи, но для одного раза с него явно было довольно. Я поднялась.

– Мне пора. Могу я зайти в ванную или это разбудит Аманду?

Том выпрямился и поднял голову:

– Она приняла снотворное. Теперь ее разбудит только землетрясение. Дверь напротив верхней лестничной площадки.

Наверху я скользнула мимо открытой двери, за которой, судя по всему, находилась спальня Аманды и Тома. Там царила темнота, и наружу сочился кисловатый запах.

– Нет, нет, нет, – бормотала Аманда, и я, повинуясь инстинкту, подошла к ней.

Из-под ночной рубашки торчали острые ключицы – она выглядела еще более худой, чем в гостиной, закутанная в кофту. Казалось, ее тело не рассыпалось лишь благодаря опутавшим его нитям горя, но она так сильно мотала головой, что я испугалась, что они порвутся и не останется ничего, что бы держало ее на свете. Я стала успокаивать ее словами, которые Аманда не могла услышать, отвела с впалых щек влажные волосы.

Мне трудно было от нее оторваться, но я на цыпочках вышла на лестницу. Заглянув в соседнюю комнату, увидела, что все помещение забито коробками. Стены бледно-розовые, обои с нарисованными на них кроликами местами отклеились. Не задернутые до конца сиреневые занавески на окнах были настолько тонкими, что не препятствовали свету. Последней хозяйкой здесь явно была маленькая девочка, и я не могла вообразить, с какими чувствами Аманда и Том переступали порог – слишком многое здесь навевало тяжелые воспоминания. На одной из коробок лежала кукла, и я подумала, не принадлежала ли она Калли или Софи. И хотя надо было идти в ванную, невольно потянулась к игрушке. Коснулась похожих на проволоку волос и ощутила подушечками пальцев их грубоватую жесткость.

Я провела рукой по картонной коробке и, хотя понимала, что этого делать не следует, не удержалась и приподняла крышку.

– Вы там в порядке? – раздался громкий шепот хозяина. Под его тяжелыми шагами скрипнули ступени лестницы.

Я метнулась в ванную и, тяжело дыша, стояла, прислонившись спиной к двери. Подумать только, меня чуть не застали роющейся в вещах Калли!

Звякнул дверной звонок, и шаги Тома стали затихать. Я дернула цепочку смывного бачка и открыла кран. А когда была уже на середине лестницы, из гостиной донесся сердитый шепот.

– Она никак не может узнать, – почти прошипел Том, и я застыла на ступени.

– Ты знаешь, как я к этому отношусь. – Слова незнакомца были полны негодования.

– Что сделано, то сделано, и больше не о чем сожалеть. – Голос Тома звучал твердо.

Моя сумочка осталась в гостиной, и я не могла уйти из дома, не заглянув туда. Поэтому стала нарочито громко топать ногами, чтобы предупредить мужчин о моем появлении. Голоса замерли, и, когда я открыла дверь, Том сделал шаг в сторону от человека, с которым только что спорил.

– Дженна, – произнес он ровным голосом. – Познакомьтесь, это мой брат Джо.

Мужчина обернулся, ожег меня взглядом, и я почувствовала на своей коже миллион невидимых муравьев.

Глава 11

– Мне пора, – пробормотала я, обходя мужчин стороной, подобрала с пола сумочку и повесила ее на плечо.

– Я очень рад, Дженна, что вы пришли. – Том взял мои руки в свои. – А теперь позвольте Джо подвезти вас домой. На автобусе трястись долго, а вы, судя по вашему лицу, сильно устали.

– Я в порядке. Право, не стоит беспокоиться… – Я сделала шаг к двери.

– Никакого беспокойства. Джо заглянул только для того, чтобы передать рецепт для Аманды. Ты ведь не против, Джо?

Повисла пауза, во время которой Джо внимательно меня изучал, и было слышно лишь тиканье часов. Наконец он ответил:

– Разумеется, не против. Только подсказывайте, как ехать.

– Я не знаю отсюда дороги. – Я не собиралась предлагать ему воспользоваться гугл-картами в моем телефоне. Меня вовсе не прельщала перспектива сидеть в машине в неловком молчании. – На автобусе будет проще.

– В одной из коробок Калли наверху лежит спутниковый навигатор, – сказал Том. – Мы купили эту штуковину ей на Рождество. Поднимусь возьму. Все равно нужно проверить, как там Аманда.

– Пожалуйста, не стоит… – начала я, но он ушел.

Внутри у меня все похолодело. Я боялась, как бы Том не заметил, что я открывала коробку, и не могла вспомнить, закрыла ее или нет. Погруженная в эти мысли, я буквально подпрыгнула, когда Джо заговорил:

– Не знаю, как много вам удалось услышать, прежде чем здесь объявиться. – Он показал на дверь.

Его взгляд буравил меня насквозь, и мне пришлось признаться:

– Слышала, как кто-то сказал: «Она не сможет узнать». Я не подслушивала. – Мой тон стал таким, словно я оправдывалась. – Меня ваши дела не касаются.

– Мы говорили о вас, – отрезал Джо, и я моментально обмякла. – Том не хотел, чтобы вы узнали, что я возражал против вашего прихода. Чтобы вам не стало неловко. Видите ли… – Он опустил взгляд, потом снова посмотрел на меня. – Буду откровенен, я был не в восторге, когда узнал… ну вы понимаете… Страшно было подумать, как искромсали бедняжку Калли. Я пришел в бешенство, когда Том сообщил, что получил от вас письмо. Возмутился: какой же это эгоизм пытаться связаться с ним и Амандой без их согласия, тем более когда у них такое горе.

– Простите меня, пожалуйста. – Я тяжело опустилась на диван и уронила голову на руки.

– Хотя, получив от вас письмо, он как будто даже взбодрился. Когда мы росли, я старался опекать Тома, и, видя, в каком он теперь состоянии, почувствовал себя бессильным. Словно не справился со своей ролью старшего брата. И, когда от вас пришло письмо, невольно направил на вас часть своей злости.

– Я решилась сделать письмо чуть более личным, чтобы Том и Аманда немного узнали обо мне и моей семье. О том, как мы все им благодарны. Надеялась, что это их тоже поддержит. Хотя бы самую малость. Не могла себе представить…

– Нелегко представить себя на месте других. – Джо сел рядом, и я почувствовала, как подо мной сдвинулась диванная подушка. От него пахло сигаретами. – Я думал лишь о том, что потеряли мы, а не о том, что могла приобрести безликая для меня женщина. Но, увидев вас, осознал, что без Калли ваше появление здесь было бы невозможным, и по-настоящему горд за нее. Добрая душа – она бы хотела, чтобы все так и получилось.

– Спасибо.

– Не за что. – Его любезность оставила во мне похожий на стыд тяжелый осадок, и я не знала, что еще сказать. К счастью, в это время пришел Том.

Я повернулась на сиденье и помахала на прощанье рукой. Том стоял на ступеньках и становился все меньше, а я смотрела в заднее стекло, пока он не исчез вовсе.

Машина у Джо была старая и раздолбанная. От заднего стекла наполовину отклеился стикер из тех, какие обычно лепят на бамперы: «ЛУЧШЕ БЫ Я ПОШЕЛ НА РЫБАЛКУ». Весь салон был завален пакетами из «Макдоналдса». Один, валявшийся на полу, я отпихнула, чтобы освободить место для ног.

– Казалось бы, после инфаркта Тома мне следовало поумнеть. Но иногда это лучшее решение, если ты за рулем. Швыряй назад все, что попадает под руку. – Он опустил стекла обоих окон, и поток воздуха ослабил запах дыма и картофеля фри.

Я нажала на кнопку на навигаторе, который Том вложил мне в руку, когда мы уезжали, но ничего не произошло. Устройство имело зарядный шнур, и я вставила его в гнездо прикуривателя. Индикатор заряда аккумулятора на боку засветился зеленым.

– Совсем выдохся, – прокомментировала я.

– Пока я представляю, куда ехать. Если потребуется, там лежит карта. – Джо показал на бардачок. Я потянула за ручку и вытащила пакетик конфет.

– Детские карамельки?

– Часто катал девчушек, когда они были маленькими. Том был целыми днями на работе, Аманда зашивалась с двумя малютками, и ей не хватало денег, чтобы их как-то развлечь. Мы ездили куда глаза глядят, запускали воздушных змеев, бегали наперегонки по холмам. В машине постоянно находился пакетик с карамельками, и я всякий раз извлекал его на свет, когда начинались неизбежные вопросы: «Далеко еще?» С годами сам к ним пристрастился. Не слишком здоровая привычка, если проводишь так много времени в машине.

– Чем вы занимаетесь?

– Продаю чистящие средства гостиничным сетям и крупным организациям. Звучит не слишком весело, но не так легко найти работу людям среднего возраста. Когда накрылся наш бизнес, я решил подыскать что-нибудь поспокойнее. Теперь мне каждый день говорят, куда ехать и что говорить. Нельзя об этом думать, но мне не хочется надолго оставлять Тома. Он так занят заботами об Аманде, что ему не хватает времени позаботиться о себе. По мне, так сидеть бы с ним вдвоем целыми днями на бережку с удочками, но рыбалкой, как известно, на жизнь не заработать.

Мы болтали о разных пустяках, пока не съехали с шоссе на магистраль с разделительной полосой. Джо прибавил скорость, поднял стекла, и я пригладила волосы.

– Могу я вам задать вопрос о Софи? – Я старалась подобрать нужные слова. – Она умерла недавно?

– Умерла? – Джо в изумлении покосился на меня. Справа проревел сигнал, он снова посмотрел на дорогу, резко вывернул руль, и меня бросило на дверь. – Софи жива!

– Простите, но Аманда сказала: «Мы ее тоже потеряли». – Я почувствовала, как у меня вспыхнули щеки. – Прошу прощения… я решила…

– Софи в Испании со своим приятелем. Она отдыхала, когда сестра попала в аварию. Я сообщил ей о трагедии по телефону, но она ответила, что не приедет на похороны. Ей требуется время, чтобы осознать случившееся. Но мы считали, что к сегодняшнему дню она должна была вернуться.

– И она никак не контактирует с родителями?

– Не прислала ни одной весточки.

– Том говорил, она исчезала и раньше?

– Да. После его первого инфаркта от переживаний слиняла на несколько месяцев, а затем в один прекрасный день появилась на пороге, словно ничего не произошло. Уверен, что и на этот раз будет то же самое. Вернется, как поступала всегда. Хотя могла бы сообщить, где она и как она. Вот на той круговой развязке я не уверен, куда поворачивать.

Я снова нажала на кнопку навигатора, и на этот раз устройство заработало и вскоре предложило нам несколько вариантов. В одном из разделов меню хранилась память о прежних маршрутах. Я посмотрела на Джо – он все свое внимание сосредоточил на дороге. Обуреваемая желанием побольше узнать о Калли, я коснулась экрана. Куда ей нравилось ездить? Последний маршрут был проложен за несколько дней до аварии. Я ввела команду «воспроизвести», а затем, увеличив карту, прочитала название: «Аэродром Бертон». Жуткая глушь, но я хорошо знала, где он находится. Когда я была совсем маленькой, у нас некоторое время жила овчарка по кличке Фокс. Она досталась нам из приюта, куда отца вызвали, чтобы он ее усыпил, а он привел ее к нам домой. Старая, истощенная, местами облысевшая, с людьми она вела себя тихо, но проявляла агрессию к другим собакам. Каждый вечер после работы отец запихивал Фокса в машину и вез на аэродром. Взлетное поле забросили несколько лет назад, рядом никто не жил, так что риск наткнуться на другого пса на прогулке был минимален.

Но что понадобилось там Калли?