Текст книги "Подарок"

Глава 12

В моей квартире было тепло. В воздухе витал чесночный запах от съеденной вчера вечером лазаньи. Я бросила ключи на кухонный стол, подняла окно и высунулась наружу, чтобы помахать на прощанье Джо, чья машина осторожно пробиралась вдоль дороги. В голове у меня гудело от сдерживаемого напряжения – день выдался тяжкий. Но наконец я у себя. В безопасности. Джо исчез за углом. Я, не подумав раздеться, уселась за кухонный стол, включила ноутбук и моргнула, когда он ожил и экран ярко осветился.

Калли Валентайн – вот чье сердце билось в моей груди, и я больше не могла не думать о ней.

Я вбила в поисковую строку «Гугла» ее фамилию, затем добавила «автокатастрофа» и дату, когда она случилась. При этом я не сомневалась, что получу детальное описание происшествия. Мне не давала покоя мысль: если загадка Калли настолько заинтриговала меня, то каково убитым горем Тому и Аманде не знать ответов на возникающие в их головах вопросы? Я могу им помочь. Эта мысль прочно засела в моем мозгу. Мои пальцы соскользнули с клавиатуры, и я откинулась на стуле. Беда в том, что нам ничего не известно. Слова Тома остриями кололи мне мозг. Что, если я сумею выяснить, почему Калли сбежала со свадьбы и оказалась одна в машине далеко от дома?

Прочитав в Интернете отчет об автокатастрофе, я не узнала ничего нового. Во время удара о дерево Калли оказалась не пристегнутой ремнем безопасности. Условия вождения названы тяжелыми – дорожное покрытие было мокрым. Случай отнесли к разряду «смерть по неосторожности», другие машины в аварии не участвовали.

Я пробежала по страницам Калли в соцсетях и не обнаружила ничего особенно личного. На фотографии профиля в «Фейсбуке» она смеялась, демонстрируя ровные, невероятно белые зубы. И была нисколько не похожа на бледную, хмурую девушку, которую сфотографировали на свадьбе. Ее посты были обыденны и нерегулярны, фотоальбом пестрел снимками с Натаном. Он был помечен как Натан Прескотт, и как только я узнала его фамилию, мои пальцы забегали по клавишам. Возникло его миниатюрное изображение: смуглый, в рубашке с галстуком в полоску, темные глаза смотрят прямо в объектив. До смешного смазливый. В биографических данных сообщалось, что он бухгалтер в «Нэш энд Роджерз». Я зевнула. Мысли роились в голове, я щурилась от усталости. Как узнать, что случилось тем вечером? Мне вдруг показалось, что у меня ничего не получится, но и бросить это я тоже не могла – не могла предать Тома и Аманду, даже не попробовав им помочь.

Я решила зафиксировать все, что мне известно. С тех пор, как мне выписали лекарства, память меня подводила, и я легко путалась, теряя направление мысли. Я достала из шкафа альбом, нарисовала квадратик, а в нем черным фломастером написала: КАЛЛИ. Потом провела линию к квадратику поменьше, в котором вывела НАТАН. Готовясь к экзаменам, я привыкла выстраивать в голове схемы, тем самым давая простор мыслям, но теперь не знала, куда двигаться дальше. Тут я вспомнила последний маршрут Калли: его конечная точка – аэродром Бертон, странное место для посещений. Я нашла его в «Гугле»: в последнем сообщении, датированном несколькими месяцами назад, говорилось, что очередное ходатайство о застройке территории было отклонено, поскольку эта зона имеет статус охраняемой.

Мне потребовались цветные ручки и новые квадратики, чтобы зафиксировать уже известные факты. Калли на свадьбе. Ранний отъезд Натана. Аэродром Бертон. Авария. От Тома и Аманды я узнала, что Калли работала сестрой в стоматологической клинике, а теперь обнаружила старый газетный репортаж с фотографией: на снимке несколько девушек с ослепительными улыбками в угольно-черных туниках держат гигантский чек на пятьсот фунтов. В статье говорилось, что сотрудники клиники, где работала Калли, участвовали в благотворительном марафоне по сбору средств на исследование методов борьбы с раковыми заболеваниями. Я добавила детали в схему и, когда она была готова, прикрепила ее к холодильнику магнитными буквами, которыми раньше пользовалась, когда писала сообщения Сэму. Затем села и так долго смотрела на лист, что белые промежутки между квадратиками исчезли. В кухню вползли тени, в окно подул холодный ветер, и по рукам у меня побежали мурашки. Я потянула вниз оконную раму. Луна за стеклом серебрилась и отражалась в лужице воды на дне мойки. Я провела по ее поверхности пальцами, и луна скрылись за сеткой ряби. Сквозь мысли пробился звонок мобильника, и я вытерла пальцы, прежде чем взять трубку.

– Привет, Рейч.

– Ты дома?

– Только что пришла, – солгала я. Забыла, что обещала ей позвонить, как только вернусь. – Хорошо провела день?

– Крутилась как белка в колесе. Сама на мели, а тут еще у Лиама появилась возможность поехать в образовательный лагерь, так что пришлось раскошелиться и на это. – С тех пор как матери Рейчел не стало, ее отец запил и долго на работе не задерживался, поэтому она взвалила себе на плечи заботу о брате. – Ладно, хватит обо мне. У тебя-то как прошло? Ты в порядке?

– Я-то в порядке. А вот они – нет. Аманда и Том, это ее родители. Родители Калли, так ее звали. Ей было всего двадцать четыре года. – Слова хлынули потоком, и я прервалась, чтобы вздохнуть.

– Понятно, что нет, – вставила Рейчел. – Как они могут быть в порядке?

– Конечно. Однако я надеялась, что, познакомившись со мной и осознав, что хотя бы часть их дочери продолжает жить, они немного утешатся.

– В каком-то отношении – наверное. Но они потеряли ребенка, Джен. От этого нет утешения. Лечит только время.

– Есть кое-что еще, что могло бы им помочь. – Я рассказала Рейчел об обстоятельствах смерти Калли. – Если бы удалось разузнать, почему Калли ушла со свадьбы и куда отправилась, этому словно бы наступил конец, была бы поставлена точка.

– Точка? – Я почувствовала в ее голосе скепсис и почти увидела, как она недоверчиво изогнула бровь.

– Не в том смысле, что они ее забудут. Но незнание тяготит. Так сказал мне Том. Они просыпаются по ночам. Согласись, это очень странно – то, как она исчезла.

– Ничего странного. Просто мы о ней ничего не знаем. Если бы существовала некая странность, ее бы своевременно расследовали.

– Ты только послушай. – Я прочитала ей выдержку из заметки в Интернете. – Она ехала, не пристегнувшись. Кто так поступает?

– Она так поступила. – Последовала пауза. – Дженна, зачем тебе понадобилось рыться в Сети и узнавать обстоятельства аварии? Ты познакомилась с ее родителями и поблагодарила. Разве этого недостаточно? Вот уже несколько месяцев, как ты зациклилась…

– Скажешь тоже, зациклилась…

– Не говорила ни о чем ином. Обещала, что, как только узнаешь, чье тебе досталось сердце, сможешь жить, как прежде. Давай приходи в норму.

– Я все понимаю, но…

– Не сомневайся, я знаю, как тебе было тяжело. Все последние месяцы без работы, без Сэма, поневоле сосредоточишься на доноре. Но теперь все возвращается в свою колею: в понедельник ты снова приступаешь к работе, и у тебя появится много забот, чтобы себя занять.

– Но я чувствую, что обязана им.

– Ты обязана себе, и эта обязанность – вернуться к нормальной жизни. К тому же каким образом ты рассчитываешь узнать, что случилось?

– Надо спросить Натана. Тебе не кажется странным его утверждение, что ему неизвестно, куда подевалась Калли? Он должен был знать. Что, если она сбежала из-за него?

– Тысячи людей ругаются, велика важность.

– У Калли на лице были синяки. Может, он ее бил.

– Ее родители так считают?

– Нет. Наоборот, утверждают, что они были счастливы, никогда не ссорились. И тем не менее…

– Вот видишь! Брось это занятие, Джен. Ладно, выяснишь ты, где живет этот Натан, убедишься, что это он наставил ей синяков. Это будет означать, что он опасен и к нему нельзя приближаться на пушечный выстрел.

– Я уже узнала, где он работает.

– Боже, спаси и помилуй! – вырвалось у Рейчел.

Я почувствовала, как возбуждение во мне начинает спадать.

– Ты что, собираешься подойти к нему и сказать: «Ты меня не знаешь, но я та, кому пересадили сердце твоей невесты. Так что колись, отвечай, куда она подевалась со свадьбы»? Он скорее всего пошлет тебя подальше. Я бы на его месте так и поступила. – Рейчел помолчала, а потом заговорила снова, но уже мягче: – Обсуди-ка все это с Ванессой и послушай, что она скажет.

– Скажет, что это плохая идея.

– Возможно, потому, что так оно и есть. – В трубке раздалось какое-то пиканье. – Извини, Джен, сработала пожарная сигнализация. Побегу, пока мой братец не спалил дом. Не думай, у меня тоже не все так просто. Обещай, что бросишь дурить и придешь в себя. Пожалуйста, Джен.

Но я не могла обещать и потому ничего не сказала. Несколько секунд слышался только треск, а потом разочарованная Рейчел отсоединилась.

Чувствуя, как муторно на душе, я достала из холодильника трубочку мороженого с соленой карамелью и рывком открыла ящик кухонного стола. Там рядом с ножами и вилками лежала деревянная ложка, которая служила Сэму микрофоном, когда, напевая «Поцелуй меня» на манер Эда Ширана, он готовил свое фирменное блюдо – тушеную говядину с перцем. Больше он ничего готовить не умел. А песня была нашей с ним общей. Была ли Калли так же счастлива с Натаном, как я с Сэмом? Что бы ни думала Рейчел, в понедельник я собираюсь повидаться с Натаном. Кому от этого вред? Ведь если бы он был опасен, Том и Аманда об этом бы знали.

Глава 13

Мерная дробь капель дождя по стеклу вырвала меня из сна. Когда я открыла глаза, первой среди роящихся мыслей проскользнуло воспоминание о Калли. Я перевернулась посмотреть, сколько времени. Еще не было восьми. Передо мной простиралось воскресенье, и его бесконечные часы предстояло чем-то заполнить. Рейчел звонить рано. Я всегда была ранней пташкой, а она по выходным не поднималась раньше одиннадцати. Я вспомнила наш вчерашний разговор, и когда прозвучавшее в ее голосе разочарование кольнуло вновь, уже не знала, захочется ли мне звонить ей сегодня.

Знакомство с Томом и Амандой всколыхнуло во мне множество чувств, разбередило то, что я, казалось, сумела в себе преодолеть. Рейчел не испытала сокрушительного ощущения потери, и я за нее рада, но это означало, что между нами была некая пропасть. Было то, о чем мы могли разговаривать, и то – о чем не могли.

Я откинула одеяло. В комнате было прохладно. Прежде чем ступить на пол, я натянула толстые носки. Достала с нижней полки шкафа деревянную коробку и поставила ее на кровать. Села на матрасе, скрестив ноги и накинув на плечи пуховое одеяло. Вокруг было очень тихо. Я запустила медиаплеер «Айтюнс», и на моем айподе зазвучала композиция «Ирис» группы «Гу-Гу-доллз». Я положила ладони на крышку коробки, но, как всегда, не была готова ее открыть. Вместо этого провела пальцами по украшающей ее резьбе в виде слоников. «Столкновение с прошлым – лучший способ шагнуть в будущее» – так учит Ванесса. Но что, если я не готова выбросить прошлое из головы?

Зажужжал телефон, и на экране вспыхнуло изображение Сэма. Видимо, я чувствовала себя особенно одинокой и потерянной, раз ответила на звонок, а не переадресовала его, как обычно, на голосовую почту.

– Привет, – поздоровался он, и от звука его голоса у меня перехватило дыхание. Слышать его мне было невероятно тяжело.

– Решил, что ты должна уже проснуться. Что делаешь?

– Ничего, – ответила я.

– Как прошла вчерашняя встреча?

– Нормально. – Я поперхнулась, и это меня выдало.

– Давай заеду. Хочешь поговорить?

– Нет. – Принимать его в доме, который раньше был нашим общим, казалось невыносимым. Мы помолчали. Я слышала его дыхание и вспомнила, как лежала вот на этой кровати и он обнимал меня за плечи. Моя голова покоилась на его груди и поднималась и опускалась в такт его дыханию – вверх, вниз. – Сэм, – попросила я, – мне надо кое-куда съездить. Подвезешь меня?

Я ждала на крыльце, спрятавшись от дождя под крышей. Когда темно-вишневый «Фиат» Сэма свернул на нашу дорожку, я натянула на голову капюшон и бросилась ему навстречу по тротуару, шлепая по лужам. Я привычно погрузилась в пассажирское сиденье, на котором ездила тысячи раз, вытянула ноги и уперлась ступнями в пол. Ощущение было такое, что регулировка кресла нисколько не изменилась с тех пор, как я сидела в нем в последний раз. Пол был усыпан обертками от карамелек, которые Сэм постоянно сосал за рулем. В салоне пахло мятой. Мы молчали: видимо, он чувствовал, что я не готова говорить о том, что произошло вчера. Но молчание было уютным и спокойным, как раньше, и вскоре мы оказались на месте.

Гремел гром, церковь напротив освещали молнии. Церковный двор был безлюден. Утренний моросящий дождь превратился в ливень, небо закрыли темные облака. Мы искали путь между могилами, и ноздри щекотал запах прелых листьев. В кустах возились невидимые зверьки. Кроссовки у меня промокли, края джинсов липли к ногам. Сэм нес искусственные цветы, которые мы купили по дороге в супермаркете «Асда». Я внезапно остановилась, и он налетел на меня.

– Здесь. – На черном блестящем надгробном камне витиеватым шрифтом было выбито «Калли Аманда Валентайн». Так вот где она упокоилась. Я представила, как ее тело лежит под землей, а сердце бьется во мне, и от чудовищности этого факта мои ноги подкосились, и я опустилась на мокрую траву. Сэм положил цветы и, встав за моей спиной, взял меня за плечи. Я нащупала пальцами надпись: «Раз встретив, никогда не забудешь». И хотя я никогда не встречала эту девушку, понимала, что все оставшиеся дни своей жизни буду думать о той, которая предоставила мне второй шанс.

Я сморгнула готовые покатиться по щекам слезы.

– Я тебя не отпущу, – прошептал мужской голос. Но это был не Сэм, хотя, кроме него, рядом никого не было.

Неожиданно возникло ощущение, что меня толкают и я падаю. Меня охватила паника, я с трудом поднялась на ноги и, спотыкаясь, побежала – только бы оказаться подальше отсюда. И когда кто-то, пытаясь остановить, взял меня за талию, я повернулась и начала отбиваться.

– Дженна!

Лицо Сэма обрело резкость, и я прижалась к его затянутой в плащ груди. Он обнял меня, и я, ткнувшись носом ему в шею, ощутила знакомый пряный запах его лосьона. Он не отпускал меня, пока я не перестала дрожать.

– Что там случилось? Ты выглядишь такой напуганной.

Мы сидели в машине Сэма, я съежилась, закутавшись в его зеленую флисовую куртку.

– Не знаю. Почувствовала себя… как-то странно. Такое происходило и раньше. Ванесса считает, что мне прописали слишком сильные лекарства, но доктор Капур заявил, что не уменьшит дозу, пока я не пройду полугодичный осмотр. Для беспокойства нет причин. – Уверенность, с которой я это сказала, не имела ничего общего с тем, что я ощущала на самом деле. Я была потрясена до глубины души, но понятия не имела, что еще ответить Сэму. Как я могла услышать неизвестно кому принадлежащий мужской голос? Ощутить толкнувшие меня руки? Страх, который в одно мгновение сковал меня, а в следующее – прошел без следа? Иногда мне казалось, что я схожу с ума.

– Может, стоит еще раз с ним проконсультироваться? Хочешь, схожу с тобой в больницу?

– Нет, – отказалась я, хотя на самом деле мне этого хотелось.

В первое время после трансплантации я думала, что все вернется в обычную колею. Мы почти накопили нужную сумму для первого взноса за дом. Мы заведем троих детей, как мечтали. Так я представляла себе все в первые дни, когда считала, что новое сердце означает новую жизнь. Но врач покачал головой и предупредил: если хочу жить, никаких беременностей. Нельзя, чтобы крохотные ножки колотили по моей плоти. Никаких маленьких человечков с глазами Сэма и моими волосами, которые бы хватали своими пальчиками мои, пока жадно сосут молоко. Сэм, конечно, заявил, что все это не имело значения, но когда он обмолвился об усыновлении, я поняла, что он по-прежнему мечтает о семье.

Статистика выживания после пересадки сердца постоянно улучшалась, но, хотя я знала эти цифры наизусть, все равно постоянно залезала в Интернет и изучала их снова и снова. Надеялась наткнуться на чудесную историю человека, который, игнорируя закономерности, прожил десять, пятнадцать и даже двадцать лет. Мысль, что через пять лет меня, возможно, не будет на свете, не давала мне покоя. Я гнала ее прочь, повторяя, что всегда была везунчиком и что существуют же исключения из правил. Но пять лет показались невероятно коротким сроком, а иногда – длиннее того, на что я смела надеяться. Как я могла усыновить ребенка, если не была уверена, что успею его вырастить? Сэм говорил, что мы можем оставаться семьей из двух членов, но согласиться с ним почти означало бы насильно его удерживать. Он мог бы встретить другую женщину, завести с ней детей. Я же больше всего желала ему счастья.

Однако сегодня мне хотелось, чтобы все было по-другому. Холодные капли дождя падали с моих волос и струйками стекали по шее, а Сэм стирал их большим пальцем. Кожу покалывало.

– Я беспокоюсь о тебе.

Его мягкие теплые губы коснулись моих, дыхание отдавало мятой. И я потеряла самообладание и, прежде чем прийти в себя и оттолкнуть его, обхватила пальцами его голову и ответила на поцелуй.

– Сэм…

– Я все знаю. – Он откинулся на спинку сиденья. – Мы с тобой друзья.

Сэм повернул ключ зажигания, и мотор ожил. Я видела, как в его глазах гасла надежда.

Глава 14

Мой желудок был набит сэндвичами, которые ты приготовил для нашего романтического пикника. Лучшего бойфренда нельзя себе представить. От чрезмерной сытости меня потянуло в сон. Я слышала, как ты тихонько похрапываешь, и тоже попыталась отключиться. Над ухом раздалось жужжание, и я пошевелилась. Мне было жарко. Одной рукой я прикрывала лицо и прищурила глаза. С голубого безоблачного неба палило солнце. Все казалось чрезмерно ярким, слишком трепещущим. В такой идеальный летний день незнакомые люди улыбаются друг другу, и никто не сомневается, что зонт на этот раз не понадобится. Продержись такая погода до конца недели, и они же начнут ворчать, что в саду слишком сухо, цветы пожелтели и пожухли. Кому пришло в голову запрещать поливать из шланга, когда в разгаре июнь?

Я лениво отмахнулась, пытаясь прогнать пчелу, центр тяжести тела сместился, и мне стало неудобно. Я поерзала задом, пытаясь найти углубление в земле, в котором лежала прежде. Прилипшее к обнаженным бедрам походное одеяло сдвинулось вместе со мной.

Я согнула ноги, напрягла икры и пошевелила пальцами. Коралловые ногти выглядели по-летнему нарядными. Надо было бы покрасить ногти и на руках, но они у меня такие ломкие. Я перестала напрягать мышцы, и ноги разъехались в разные стороны. К пяткам пристали песчинки. Слева журчала речушка. Немногим раньше мы стояли на шатком деревянном мостике в тени огромной ивы и бросали палочки вверх по течению – чья первой проплывет под мостом. Я выиграла, и ты сделал вид, что надулся.

– Не имею обыкновения проигрывать, – проворчал ты, притворяясь сердитым, а затем крепко прижался ко мне и вдавил свои губы в мои.

Прислушиваясь к журчанию воды, я почмокала пересохшими губами. Сумка-холодильник стояла далеко, а жара была такая, что лень пошевелиться. Я дала себе еще пять минут, после чего решила все же напиться и побултыхаться в воде. Но, видимо, задремала, потому что следующее, что я почувствовала, – это жжение кожи и пульсирующую боль в глазах. Я обливалась потом. Вдали гудел мотор трактора, оставалось только надеяться, что фермер направляется не в нашу сторону.

Мой локоть уперся в землю – так я пыталась помочь себе подняться. Но на меня упала тень, и ты своим весом прижал меня к земле. Твоя кожа была такой же липкой, как моя. Горячими руками ты прошелся по моему телу, осторожно скользнул пальцами под лифчиком купальника. Мои соски отвердели, и я застонала.

– Слишком жарко для этого. Отстань. – Но сколько бы я ни протестовала, мы оба знали, как легко я сдаюсь. Кто же перед тобой устоит?

– А как насчет этого?

Что-то влажное коснулось моей нижней губы. Я потрогала языком. Клубника! В ноздри проник сладкий аромат, и, когда ягоду убрали, у меня потекли слюнки.

– Покорми меня! – Я открыла рот, как птенец, и на язык мне скатилась мягкая ягода. Я покатала ее между зубами и надкусила. Сок наполнил рот и потек в горло. Не припомню, чтобы когда-нибудь до этого я испытывала такое ощущение счастья.

От яркого солнца у меня слезились глаза, и я щурилась. Темные очки, как всегда, остались лежать на холодильнике. Я не могла разглядеть твоего лица – ты казался темным силуэтом на фоне раскаленного добела солнца. Но я тебя чувствовала. О, как я тебя чувствовала!

Я прожевала и проглотила ягоду и облизнула губы.

– Еще одну, крошка?

Я подумала: а сам не хочешь? Не хочешь, как в прошлый раз, поесть их с моего обнаженного тела?

– Давай. – Никак не наемся. Обожаю их не меньше, чем тебя.

– А меня хочешь? – Я почувствовала горячие пальцы на внутренней стороне бедра.

– Всегда.

– Вечно? Я буду всю жизнь о тебе заботиться.

– Попробую представить. Вечно – это долгий срок. – Я улыбнулась, давая понять, что шучу.

– Хочешь не хочешь, но будешь со мной. – Он провел пальцем по моим ребрам.

Я прыснула, расхохоталась и вскочила на ноги.

– Только если сумеешь поймать, – крикнула я через плечо и, смеясь, побежала.

– От меня не убежишь!

В этот момент я подумала: а с какой стати мне убегать?