Текст книги "Пятьдесят оттенков любви. Свадьба и развод по-русски"

Глава 3
Секс-марафон

Она изменила Пете. Эта мысль, подобно гвоздю в стене, вот уже несколько минут безвылазно сидела в ее мозгу. Что она натворила? Она изменила Пете! Враждебное чувство к Артуру, к самой себе, вдруг стало заполнять ее, как вода сосуд. Это все он, хитрый змей-искуситель, вторгся в доверие и погубил ее. Как теперь она вернется домой, какими глазами будет смотреть на мужа, что скажет ему, когда он спросит, как она провела тут время? Ее жизнь кончена и ей ничего не остается кроме как умереть. Артур лежал рядом, ветерок его дыхания щекотал ее щеку, рука обнимала ее плечи, и она невольно отодвинулась.

– Катя, ни о чем сейчас не думай, просто лежи и ни о чем не думай, – вдруг услышала она его голос.

– Ты, ты, это ты во всем виноват! – Слезы двумя протоками хлынули из ее глаз. – Я не хочу тебя видеть, уйди.

– Не уйду, – вдруг решительно сказал Артур, и она с удивлением посмотрела на него, забыв на миг даже о своих рыданиях. – Я не виноват в том, что случилось. И ты не виновата. И вообще, не ищи виновных. Лучше прими то, что произошло с радостью, как освобождение из долгого плена. А еще лучше, – подумав, добавил он, – попытайся поскорее заснуть. Когда ты проснешься завтра утром, все будет не так печально. Давай на спор. – Он приподнялся на коленях, протянул ей руку, и Катя машинально подала свою. Артур разбил это незапланированное рукопожатие. – Хочешь, чтобы ты быстрее уснула, я тебе расскажу сказку?

– Не надо, – зло буркнула она. Она уже знает, до чего доводят его сказки. Но на самом деле совет Артура понравился ей – уснуть, а завтра… Но дальше мысль забуксовала, пребывая в явной растерянности перед завтрашним днем. И в самом деле, какая разница уйдет Артур или не уйдет, все уже свершилось, отныне она неверная жена, предавшая своего мужа, осквернившая их доселе незапятнанное супружеское ложе. Но долго продолжать эти оптимистические рассуждения она не смогла, темное крыло сна внезапно накрыло ее своей мягкой поверхностью.

Пробравшиеся сквозь стекло и занавеску, лучистые посланцы солнца заскользили по ее лицу, как фигуристы по катку, и потревоженная этим вторжением Катя открыла глаза. Она посмотрела на Артура и увидела, что тот не спит и внимательно наблюдает за ней. И сразу же страшные воспоминания о случившемся грехопадении густым жалящим роем налетели на нее. Но их укусы были уже не такими чувствительными, как вчера вечером. К ее удивлению мысли о совершенном прелюбодеянии уже не порождали в ней былого острого раскаяния, так сильно уже не царапали душу, подобно рассерженной кошке, наоборот, сейчас все ее чувства были какими-то приглушенными, как отдаленные голоса. Скорей всего, она еще по настоящему не проснулась, с надеждой подумала Катя, не может же она так быстро привыкнуть к своему новому статусу неверной жены. Но долго обманывать себя она не могла, птицы сна уже улетели из обоих глаз, а значит, дело в чем-то другом. И внезапно ее навестила изумившая ее мысль: а стоит ли так горевать? Все равно уже ничего не исправишь. Эта новая мысль была совсем короткая и невесомая, но как ни странно она окончательно свалила с нее тяжелую глыбу вины, и Катя ощутила, что больше ничего не давит на нее. Она снова взглянула на Артура.

– Доброе утро, – сказал Артур, словно уловив перемену в ее настроении.

Катя почувствовала некоторую растерянность; если она отзовется на его приветствие, то это будет означать…

– Мне так нравится на тебя смотреть…

Только сейчас она заметила, что лежит совершенно голая. Поспешно она схватила одеяло и натянула его до подбородка, как щитом защищаясь им от какой-то неведомой опасности.

– Поздно, я тебя уже всю рассмотрел, – засмеялся Артур. – И во влагалище заглянул. Мне так нравится твое влагалище. Оно такое мягкое нежное, розовое, как кожа у поросенка. Я даже его несколько раз поцеловал. Все ждал, когда ты проснешься, очень хочется тебя. А ты все не просыпалась. Ты всегда так долго спишь после секса?

– А сколько сейчас время? – вдруг воскликнула Катя.

– Девять.

– Но ведь начался завтрак.

– Черт с ним, с этим завтраком. Сегодня пропустим. Я хочу тебя.

Стремительные руки Артура нырнули под одеяло и легли ей на грудь. Его ладони обхватили ее груди, и стали мягко их сжимать, как сжимают мячик, проверяя, хорошо ли он накачен. Теплое пятно начало зарождаться внизу ее живота и медленно расползаться во все стороны. Неожиданно он встал на колени, и мачта его члена нависла прямо над ее глазами. Вчера вечером она почти не разглядела его главное мужское достоинство и сейчас жадно рассматривала это чудо природы. Длинный и почти идеально прямой, он, подобно породистому коню перед началом скачки, слегка подрагивал своей крупной розовой головкой. Робко, словно боясь обжечься, она дотронулась до этого бутона, вызвав у него мгновенную вибрацию. И внезапно мощный прилив желания накрыл ее с головой; ее рука, в один миг, превратившись в кольцо, оказалась одетой на его член, подрагивающий от нетерпения. Артур исторг из себя стон наслаждения, и Катя, словно поощряемая этими сладострастными стонами, активно затеребила еще больше вытянувшийся вперед ствол. Все померкло перед ней, она лишь видела перед собой свои покрытые красным лаком ногти, которые гладили стремительно наполняющийся кровью тонкий и узкий сосуд.

Она обняла Артура за шею, прижимая его к себе. Он понял ее сразу, лег на нее, а его член скрылся у нее между ног, чтобы через мгновение совершить нырок вглубь нее. Она ощущала, как плывет он в затопившим ее лоно внутреннем море, распространяя вокруг себя волны еще неизведанного ей удовольствия. Ее исцелованные Артуром уста вдруг выбросили громкий крик, и она почувствовала, как истекает переполнившее ее напряжение. Артур продолжал лежать на Кате, по-прежнему оставаясь соединенный с нею узами своих гениталий. Ей было приятно ощущать и тяжесть его в общем-то нетяжелого тела, и ослабевший челнок члена в своей влажной протоке, по руслу которой еще несколько секунд назад он совершал свой мощный заплыв, и в котором так замечательно и победно финишировал.

– Тебе было хорошо? – спросил Артур.

Она кивнула головой, избегая отвечать на его прямой вопрос словами. Ей было стыдно признаваться даже себе в том, что только что она пережила небывалое наслаждение.

– А тебе? – в свою очередь полюбопытствовала она.

– Ты восхитительная женщина, ни с кем я не получал такого удовольствия, как с тобой. Мне кажется, я могу с тобой трахаться целый день. Не хочешь попробовать провести такой эксперимент?

– Не знаю, – Катя не очень уверенно улыбнулась. – Я прошу тебя, не произноси, пожалуйста, этого слова. Мне оно не нравится.

Артур отрицательно покачал головой.

– Прости, но не могу. Я хочу быть полностью свободным, не хочу, чтобы мне что-то бы мешало наслаждаться нашими отношениями.

– Но мне это мешает.

– Нет, не мешает, ты просто еще не освободилось. Разве тебя это слово не возбуждает? Скажи честно, ведь возбуждает.

– Может быть, – неохотно призналась Катя. – И все же…

– Нет. Давай на спор, что через пару дней тебе самой будет смешно, что ты стеснялась произносить это слово. И вообще, никогда не стесняйся слов, все слова абсолютно чистые, даже стерильные. Грязь в нас, а не в буквах алфавита.

– Что-то подобное ты уже говорил.

– Я помню, но пока я еще не достиг цели, ты этого еще не приняла. Так что иногда приходиться повторяться. А знаешь, должен тебе сказать одну страшную вещь: мне что-то захотелось есть.

– А разве ты не хотел провести весь день в постели?

Артур серьезно посмотрел на нее.

– Хотел, но мои желания сейчас изменились, из члена они переместились в желудок. Кстати, очень хочется писать. У тебя нет такого благородного намерения?

Артур встал и направился в туалетную комнату. Он не стал плотно прикрывать дверь, и Катя услышала низкий звук падающей в унитаз струи.

Артур снова появился в комнате, его член, освободившись от обременительного груза, как ребенок, радостно подпрыгивал при ходьбе.

– Не хочешь принять душ?

– Принимай, я после тебя.

– Ну, уж нет, – решительно не согласился с такой очередностью Артур, – отныне водные процедуры у нас будут только совместными.

Она приготовилась ему возражать, но Артур внезапно сгреб ее в охапку и на руках отнес в душ.

Попав туда, она сразу же ощутила сильные сигналы своего мочевого пузыря, призывающего срочно помочь ему освободиться от его назойливого содержимого.

– Ты не мог бы ненадолго выйти? – попросила она.

– Ты хочешь писать? Я тебе не мешаю, унитаз свободен.

– Я тебя прошу, я не привыкла это делать прилюдно.

– Нет, не вижу необходимости. Либо писай при мне, либо терпи.

Катя внезапно ощутила жжение злости в груди. Как его выдворить отсюда, не справлять же, в самом деле, нужду при нем? Она еще никогда не делала этого при мужчине, она даже стеснялась совершать это при женщинах. Но терпеть тоже больше нет мочи. Ну и черт с ним, пусть любуется, раз он такой.

Она села на унитаз, слегка поднатужилась, и энергичный поток хлынул из нее. Артур из-за занавески весело смотрел на эту одну из самых распространенных среди людей процедур. Она встала и вдруг подумала: ну вот пописала при мужчине и что такого? Ничего не случилось, она даже не ощутила по-настоящему стыда. Зато сразу же стало легко и приятно.

Артур стоял под душем и по его телу, словно по городу весной, бежали многочисленные ручейки.

– Иди ко мне, – позвал он ее. Она встала рядом с ним. – Вымой меня и особенно моего друга, – кивнул он на полувозбужденный член, протягивая ей мыло.

Катя стала водить мылом по его гладким плечам, груди, животу. Артур стоял, обсыпаемый водными струйками, зажмурив глаза от удовольствия.

А она и не знала, что это так упоительно – мыть мужчину, с которым только что занималась любовью. Зажав мыло в ладони, она скользила рукой по его гладкой коже, как конькобежец по катку, оставляя на ней белую инверсию мыльного следа, который тут же смывал падающий сверху очистительный ливень.

Она провела мылом луч от груди к низу живота, и ее ладони захватили в плен его мошонку. Сквозь мягкую кожу она нащупала два крепких шарика и слегка сжала их. Артур застонал и с силой прижал ее к себе. Пружина его члена почти мгновенно распрямилась, и он уперся прямо в ее мокрое лоно, прямо в клитор.

Она ощутила, как его пальцы в ответ заскользили по ее лону и сделали остановку на клиторе. Наслаждение было таким острым, что на мгновение ей показалось, что у нее замерла вся другая жизнедеятельность.

– Хочешь, чтобы я тебя трахнул? – спросил Артур.

– Да, – вырвался из нее стон.

Он лег на дно ванны и потянул ее за собой.

Она села на торчащий вверх кол и стало активно двигать тазом, словно вбивая его как можно глубже во внутрь себя. Сверху продолжал падать теплый дождик, образуя на их телах многочисленные протоки и русла. Никогда она не испытывала ничего подобного, она до сих пор даже не предполагала, что ее плоть способна столь щедро одаривать ее наслаждением.

Продолжая свой танец, она сжала его яички, не замечая, что причиняет ему боль.

Очнулась Катя через несколько секунд. Она посмотрела на его перекошенное лицо и только сейчас поняла, чем вызвана его гримаса.

– Прости, я сделала тебе больно, – с глубоким раскаянием от содеянного проговорила она.

– Ничего, зато я впервые увидел женщину, которая получает такое большое удовольствие от секса. А это стоит и не таких неприятностей.

Катя почувствовала смущение. Она слезла с его члена, который тут же без сил, как подкошенный, рухнул на живот Артура. Ей вдруг захотелось, словно котенка, погладить утомленный напряженной работой пенис, поблагодарить за доставленную радость, но она не решилась.

– Как он тебе? – вдруг спросил Артур, кивая на изнеможенный от непосильных трудов орган. – Как ты оцениваешь его работу? Только честно, этот парень любит, когда ему отдают должное, но ему не нравится, если его начинают обманывать.

Катя смущенно улыбнулась, но давать оценку работе члена Артура не решилась. К ней вдруг стал возвращаться покинувший было свое пристанище в ее душе стыд, и, вспоминая только что пережитые мгновения, она испытывала неловкость. Как она могла так себя вести, просто непонятно. Поспешно она вылезла из ванны, пару раз быстро провела по телу полотенцем и бросилась в комнату за одеждой. Через минуту она уже сидела на кровати, полностью задрапированная.

Артур вышел из ванной голый, и она недовольно посмотрела на него.

– Я прошу тебя, оденься, – проговорила Катя.

Он сел рядом с ней, попытался ее обнять, но она резко вскочила.

– Ты, кажется, хотел есть, – напомнила она ему.

Она смотрела, как быстро исчезает его стройное тело сначала в джинсах, затем – в майке. По его лицу нельзя было определить, что он обижен ее внезапной сухостью.

– Я готов, – весело доложил он.

День был ясный, а потому вся его палитра состояла всего из нескольких красок: голубой – неба, огненно-желтой – солнца и ультрамариновой – моря. Они молча шли по набережной. Катя старалась не смотреть на своего спутника. Весь страшный позор того, что с ней случилось за вчерашний вечер и сегодняшнее утро, вдруг всей своей гигантской массой снова обрушился на нее, целиком пленил ее душу и тело.

– Может, зайдем в этот ресторанчик? – показал Артур на заведение.

Они оказались в небольшом полутемном кафе. Народу было мало, из колонок прямо на их головы, как из прорвавшейся трубы, выливался мощный поток музыки. Официант с кавказкой внешностью поставил перед каждым по порции шашлыка. Артур заказал две бутылки пива.

– Что с тобой? – поинтересовался Артур, вытягивая сложенными трубочкой губами из стеклянного сосуда его содержимое. – Не хочешь со мной разговаривать? А понятно, совесть заела. Ты же изменила мужу! Какой позор!

– Да, изменила, – вдруг со злостью проговорила Катя.

– И что случилось? Небо упало на землю, солнце перестало светить, а море покрылось льдом? Послушай, неужели прожив столько лет, ты не поняла простую истину: изменить можно только себе. Ты не понимаешь, что на самом деле у тебя сегодня все как раз наоборот.

– Что наоборот? – подозрительно посмотрела она на него.

– Сегодня ты перестала изменять себе и сделала то, о чем мечтала всю свою сознательную, а может, и бессознательную жизнь. Все эти годы ты изменяла с мужем.

– Что ты несешь глупости, кому же я изменяла с мужем?

– Я уже тебе сказал – себе. Кому же еще? Ты никогда не хотела с ним по-настоящему спать, но спала, да еще внушала себе, что тебе это нравится.

– Мне это действительно нравится. – Весь ее голос оказался пропитан густым составом злости.

– Даже после того, что было между нами сейчас?

– Да, именно после того, как то, что было у нас, мне стало нравится спать с мужем еще больше! – с вызовом воскликнула она. Катя вскочила и, оставив нетронутыми плавающие в красном море соуса неровные кубики мяса, вылетела из кафе.

На пляже взгляд Кати сразу же натолкнулся на распростертое на полотенце тело Валерия Ивановича. Увидев ее, он тут же придал ему вертикальную стойку и призывно замахал ей.

– Вас не было на завтраке, – не то спросил, не то упрекнул он ее.

– Болела голова, – не стала выдумывать более правдоподобную версию Катя.

– Я видел вас с молодым человеком.

– Да, пытался один со мной познакомиться.

– Вы вышли с ним из своего номера.

Потемневшие на солнце щеки Кати стали пунцовыми.

– Вы что следите за мной? Я попросила его принести мне таблетку аспирина.

Не дожидаясь его ответной реплики, она почти бегом затрусила по каменистому песку к морю.

Только море меня любит и понимает, думала Катя, легко скользя по водному катку. Оно одно ничего от меня не требует и при этом так нежно ласкает. Но при этом я никому не изменяю.

От всех огорчений и переживаний слезы выступили на ее глазах и несколько соленых капель, упав в море, навсегда смешались с уже находящейся там соленой водой.

Она бы с превеликим удовольствием скрылась от своего напарника по столу и пляжу, но не предвидя появления у нее такого горячего желания, оставила возле него одежду. Обсыпанная бусинками изумрудных капель, Катя прилегла рядом с ним. Она затворила глаза и к счастью для нее через несколько минут уже погрузилась в легкий полупризрачный сон.

– А кто этот молодой человек? – раздвинув плотную завесу дремы, добрался до нее настойчивый голос Валерия Ивановича, который, по-видимому, уже не первый раз повторял этот сверхважный для него вопрос.

Господи, да он ревнует, подумала Катя. Вот напасть-то. Знаком с ней второй день, а уже качает права. Она открыла один глаз и стрельнула в него настороженным взглядом.

– Обычный парень, здесь множество таких. Ищет одиноких женщин.

– Ну а вы?

– У меня дома муж. Я сюда приехала отдыхать, – решительно провозгласила свое кредо Катя.

Она заметила, что эта декларация о ее намерениях не слишком пришлась ему по вкусу; выражение лица Валерия Ивановича мгновенно стало кислым, как сок лимона.

– У меня тоже есть жена, – без большого энтузиазма от этого факта своей биографии сообщил он ей.

– Поздравляю.

– Но здесь мы одни: вы – без мужа, я – без жены.

Теперь Катя смотрела на него обоими глазами, зато молчала. Она видела, что чем ближе приближался разговор к решающему моменту, тем труднее ему давалось каждое слово; он выдавливал их из себя, словно засохшую пасту из тюбика. Невольно ее память переметнулась к Артуру; как легко и естественно говорит он о таких вещах.

От переживаемого Валерием Ивановичем стресса, на его лбу и в зарослях волосатой груди выступили капельки пота. Он явно надеялся, что Катя облегчит его страдания и скажет что-нибудь такое, что поможет ему легко завершить этот непростой разговор. Но выступать с благотворительной миссией она явно не собиралась.

– Мы могли бы с вами скооперироваться, – наконец вывалил из себя Валерий Иванович решающее предложение.

– Это как «скооперироваться»? – сделала вид, что не поняла его основную идею Катя.

– Ну, гулять, отдыхать и так далее, – стал мямлить Валерий Иванович.

– А… это можно, это, конечно, с большим удовольствием. А я уж испугалась, что вы спать со мной хотите. – Катя взглянула на Валерия Ивановича и внезапно вздрогнула: до нее только сейчас докатилась вся смелость произнесенных ею только что слов. Да она в жизни ничего подобного не говорила мужчине, включая и мужа. Как ей все это удалось только выговорить, уму непостижимо. Такое ощущение, что это произнес кто-то другой, а не она.

Тщательно отполированные бритвой щеки Валерия Ивановича стали, подобно наливному яблочку, красными, но не от перегрева на солнце, а от мощной приливной волны крови к коже. Он смотрел на нее, явно желая, но, не решаясь продолжать излагать свои предложения по совместному проведению досуга.

Скажи, не мучайся: я хочу тебя трахнуть, подумала Катя, и едва не поперхнулась от этих мысленно произнесенных слов. Да что с ней такое все-таки творится, в жизни она никогда не думала об этом в таких выражениях. Это все Артур, его влияние, будь он трижды неладен.

– Ну, мы могли бы иногда, почему бы и не… Так сказать, при обоюдном желании.

– О чем вы говорите, да как вам не стыдно?! – Кате стоило больших усилий разыгрывать возмущение, для чего пришлось пустить в ход все свои не слишком обильные запасы актерского дарования. Никогда она еще не чувствовала себя такой отчаянной лицемеркой, как в этот момент. – Я даже не желаю после таких ваших слов больше с вами рядом находиться. – Быстро запрятав себя в одежду и по-прежнему изображая негодование оскорбленной добродетели, Катя почти бегом покинула пляж.

То, что удалось под благовидным предлогом избавиться от нудного ухажера, радовало ее, но это была единственная причина для радости. Все остальное вызывало тревогу и огорчение. И, прежде всего, то, что ее мысли и лексикон все больше напоминали мысли и лексикон этого негодника Артура. Как могла она так быстро перенять манеру его речи? Когда Валерий Иванович тянул, словно акын, нудную мелодию о совместном времяпрепровождении с периодическим пребыванием в одной постели, она поймала себя на том, что ей нестерпимо захотелось прервать худосочный поток его слов и сказать то, что он хочет, за него сама, только другими словами. Теми, что употребляет Артур. И время сэкономили, и сразу же стало понятно, у кого и какие намерения. И, в самом деле, зачем люди объясняются недомолвками? Коли мужчина хочет переспать с женщиной, то почему бы ему об этом и не объявить во всеуслышание? По крайней мере, это лучше, чем притворяться и делать вид, что ничего такого даже отдаленно не присутствует в голове, а есть лишь благородное желание соединиться с ней узами исключительно чистой дружбы.

Она вернулась в свой номер. Утром они с Артуром покинули его так стремительно, что кровать осталась не застеленной. Катя вспомнила о событиях, сценой для которых она послужила, – и ей стало жарко. Она быстро разделась, легла в постель. Не хочу ни о чем больше думать, сердито сказала она сама себе она, и через несколько минут опустившееся на нее мягкое покрывало сна на самом деле укрыло ее сознание от всех мыслей.

Так как она пропустила завтрак, а затем отказалась от аппетитных кубиков шашлыка, то ее, словно злейший враг, терзал жуткий голод. В столовой ее путь к насыщению как всегда пролегал мимо Артура, который словно падишах, восседал за столом вместе со своим гаремом. Громкие всплески смеха женщин то и дело наполняли помещение и, долетев до Кати, вызывали у нее почти океанские приливы раздражения. Она и Артур, словно фехтовальщики обменялись уколами взглядов, при этом Катя постаралась наполнить до краев свои огромные глаза максимально большой порцией горючей смеси из надменности и презрения.

Катя была так голодна, что практически не обращала внимания на своего любвеобильного сотрапезника. Тот же столь старательно следил за каждым ее движением, что почти не уделял внимания работе со столовыми приборами, а густая рябь складок на его челе выдавала протекающий в нем напряженный мыслительный процесс.

Обед помог Кате расправиться с чувством голода, но, возвратившись в номер, она снова ощутила дискомфорт, поняв, что не знает чем занять себя. Импульсов идти на море не поступало, желания отправиться в город было еще меньше. Она взялась было за чтение прихваченного из дома детектива, но описанные в нем криминальные ужасы не возбуждали у нее интереса. Внезапно она поняла, что способно ее развлечь. Детективная повесть полетела в угол, сама же Катя выбежала в коридор.

В этот час в библиотеке в амплуа посетительницы она оказалась в единственном числе. Ей пришлось долго бродить пальчиками по стеллажам книг, но она знала, что ищет. И нашла любовный женский роман. С ним-то через несколько минут она снова оказалась в своей постели.

Это был классический любовный роман – плод богатого жизненного опыта и буйного воображения какой-то американской писательницы, которая наполнила его обжигающими пожарами жарких страстей, арктическим холодом измен и согревающим теплом домашнего очага примирений. Катя и раньше любила подобные творения человеческого гения, и хотя из-за вечной нехватки времени читала их не часто и преимущественно в переполненном общественном транспорте, но всякий раз бурно сопереживала амурным перипетиям героев.

Но сейчас ее больше волновал иной аспект их отношений; хотя постельные сцены тут присутствовали чуть ли не через каждые пять-шесть страниц, однако ни одна из них не была расписана в деталях; персонажи после долгих объяснений лишь падали друг к другу в объятия, а что происходило с ними после этого падения – отдавалось на откуп воображению читателю. Раньше Катя не обращала на такие пропуски особого внимания, считая их вполне оправданными по соображениям морали и чувству меры, но сейчас вдруг почувствовала серьезное недовольство автором чтива; ей вдруг очень захотелось сравнить свои сексуальные навыки с навыками других людей. А так как единственный человек, к которому она могла бы после долгой подготовительной работы, обратиться с таким неприличным вопросом, – Зина, – находилась на данный момент от нее далеко, то другим источником, располагавшим такой бесценной информацией, могла быть только книга. Но, увы, ее создатель, как на грех, оказался чересчур целомудренным, из-за чего оставил Катю без ценных сведений. Придется ей опираться исключительно на собственное понимание того, что можно, а чего нельзя.

Ужин прошел практически по тому же сценарию, что и обед. Друг с другом Катя и Валерий Иванович почти не общались, но его глаза, казалось, обследовали каждый дюйм ее лица и тела так тщательно, словно он готовился к сдаче экзамена по анатомическому строению женщины. И этот настойчивый бесцеремонный взгляд одновременно смущал и раздражал Катю.

В город со всех сторон вторгался очередной вечер. Его одетая в черную форму армия наступала по всем флангам; она уже завоевала небо, сменив его прозрачную голубизну на мрачную непроницаемую темень, а затем словно прожорливое чудовище проглотила море и горы.

Катя сидела на балконе, в ее голове тикала единственная мысль: придет ли Артур? После ужина прошло уже два часа, а его все не было. Неужели он так сильно на нее обиделся, что не желает больше ее видеть? Скорее, тут другое, спутался с какой-нибудь женщиной. Например, с одной из той отнюдь не святой троицы, что сидит с ним за столом. Ему же все равно кого трахать… Кажется, она незаметно для себя окончательно перешла на его терминологию, отметила она. Но она согласна даже произнести все эти страшные слова вслух, лишь бы он пришел.

Ее запас терпения пассивного ожидания истощился, и она решила попробовать поискать свою пропажу. Никакого конкретного плана по организации поисков у нее не было, но и просто сидеть и ждать неизвестно чего она больше не могла. Катя только сейчас подумала о том, что даже не знает, в каком номере он живет.

Катя вышла из корпуса. С танцплощадки до нее долетали обрывки мелодий, и она решила пойти на этот зов. Минут двадцать она лавировала между танцующими, но никаких следов пребывания здесь Артура не обнаружила. И пока она бродила под аккомпанемент сменяющихся ритмов, то невольно вспоминала, как они танцевали, как пыталась она отгадать его имя.

Где его искать еще, она не представляла и потому решила вернуться. В номере, она, не раздеваясь, как убитая, рухнула на кровать. Она чувствовала, что слезы уже вышли на стартовую черту и ждут только последней команды, дабы начать свой забег по дорожкам ее щечек. Она не очень понимала, что с ней происходит, да особенно и не старалась разобраться в переполнявших ее, как водохранилище в период наводнения, чувствах и эмоциях, но ей казалось, что нечто схожее должна чувствовать жена, которую неожиданно бросил муж. Это ощущение посетило ее впервые, так как за все долгие годы совместного жития с Петром, никогда подобные опасения не наносили ей визита. У нее даже мысли не возникало, что Петр способен уйти от нее, Наоборот, она пребывала в полной уверенности, что он прилепился к ней навсегда, и нет в природе силы, способной их разлучить. А если бы он все же так поступил, интересно, как бы она к этому отнеслась, с учетом только что обретенного дополнительного жизненного опыта?

Раздавшийся стук в один миг, подобно урагану, выветрил все эти грустные размышления из ее головы. Ибо она нисколечко не сомневалась, кто автор этого стука; кто еще кроме Артура в этот поздний час может так настойчиво и уверенно рваться в ее комнату? Она бросилась к двери, и, распахнув ее, повисла на его шеи, поливая его грязную футболку своими чистыми, как родниковая вода, слезами.

– Почему ты так долго не приходил?

– Я не был уверен, что ты меня ждешь.

– А разве того, что вчера произошло, тебе мало, чтобы все понять?

Артур стукнул себя по лбу.

– Какой же я дурак! – с искренним раскаянием воскликнул он. Подняв ее на руки, он потащил свой драгоценный груз к кровати, затем осторожно положил ее на простыню и потянулся к выключателю, чтобы пустить в комнату свет.

– Прошу тебя, не включай свет, Артур.

– Я хочу посмотреть на твое тело, я зверски соскучился по нему.

Вспыхнул свет. На Кате был только легкий сарафан, застегивавшийся на несколько пуговиц на груди и животе. Артур рванул его, и он, словно бутон цветка, легко раскрылся, как будто только этого и ждал. Губы Артура обхватили сначала один ее сосок, затем – другой. Легкий огонек желания, горевший в ее теле весь вечер, теперь, словно зажженный газовый факел, вспыхнул сильным пламенем, обжигая все внутри. Она нащупала язычок молнии на брюках Артура, дернула его вниз, запустила руку в образовавшуюся скважину и сжала напряженный член.

– Мой малыш подрос, и ему стало там тесно, – пожаловался на его судьбу Артур.

– Сейчас мы ему поможем, – пообещала Катя.

С ее помощью член вырвался из плена и, оказавшись на воле, радостно задрыгал головкой.

– Видишь, как он тебя приветствует, – сказал Артур. – Он так долго ждал этой встречи. Весь истомился. Поцелуй его за это.

– Нет. – За всю совместную жизнь с мужем, она еще ни разу не прикасалась губами к этому запретному месту и сейчас почувствовала, что не может это сделать.

– Поцелуй, тебе будет приятно. И мне. Я очень хочу, чтобы ты это сделала.

Катя отрицательно мотнула головой.

– Поцелуй!

Его прямой, как башенная стрела, член уперся ей прямо в губы. Нерешительно она слегка коснулась его ими подобно тому, как впервые пробуют незнакомое блюдо, и посмотрела на Артура.

– Катя, ты же сама этого хочешь, сделай это для себя.

Катя снова, только уже плотнее соединили свой рот с крошечным ротиком члена. Вкус был вполне приятным. Она повторила поцелуй.

– Теперь возьми его в себя весь.

– Нет, – начала очередной цикл сопротивления Катя.

Но ее рот уже как бы приоткрылся сам по себе, член, воспользовавшись благоприятным моментом, стал медленно вползать в новую для себя обитель. Катя сжала его с двух сторон губами, а ее язык стал облизывать это еще неизведанное ей лакомство. Неиспытанные, непривычные ощущения стали захлестывать ее, поглощая все ее сознание. Внезапно резким диссонансом в них ворвался какой-то чужеродный шум, и на пороге комнаты нежданно, словно привидение, вырос Валерий Иванович. На его лице то и дело сменяли друг друга, словно конкурируя между собой, целый букет выражений: изумления, презрения и возмущения.

Катя вздрогнула всем телом, поспешно вытолкнула член изо рта и от стыда занавесила лицо руками.

– Замечательно, вот вы чем тут занимаетесь, Катя! – возмущенно воскликнул Валерий Иванович. – Теперь вижу, какая вы верная жена.

Артур с торчащим вперед членом, как с выставленным перед собой мечом, медленно стал разворачиваться на голос.