Текст книги "Дневник. Том 1"

Я бы хотела посмотреть на другую женщину на моем месте. Впрочем, никакая женщина этого не допустила бы, а я – устрица, как говорит Вася, мой брат. А Вася, мой сын, говорит следующее: «Ты, милая моя, сама виновата, что так себя поставила. Диалектический материализм учит нас тому, что всяк сам виноват в своей судьбе. Вот и отец у тебя был такой же, имея дом, ходил в рваных сапогах. А мы, молодые, мы знаем, что только наглостью всего достигнешь, и я все время себя воспитываю, чтобы не быть на тебя похожим». Не правда ли, весело жить в такой семейке, где муж официально имеет другую жену, а дома от меня требует невероятных забот и платит за все это ничем не прикрытой враждебностью и грубостью, в которой он может сравниться только с сыном.] Очевидно, конечно, я сама виновата. Я всегда от всех людей жду человечности, внутренней культуры. А человечность вещь редкая. [Культура – тем более.] Умереть, уснуть[364]364
  Из монолога Гамлета в одноименной драме У. Шекспира.


[Закрыть]. При советских условиях мне один исход – смерть. При других условиях я бы взяла Алену и уехала в Италию и была бы счастлива. Ведь для моего счастья так мало надо. Возможность жить спокойно, без оскорблений, без домашней свары.

22 сентября. Старчаков рассказал, что в антивоенный день (это было на днях[365]365
  В начале сентября 1932 г. в Амстердаме происходил Всемирный антивоенный конгресс, выпустивший Манифест, в котором жители всех стран призывались бороться против войны (Известия. 1932. 15 сент.). После этого по всему миру происходили антивоенные митинги.


[Закрыть]) старика Карпинского повезли в порт на митинг. Вошел он на эстраду и начал в таком роде: «Мы всегда были миролюбивы, всегда стояли за мир. Вот еще великий князь Дмитрий Донской разбил татар на Калке[366]366
  Дмитрий Донской руководил победными сражениями с татаро-монгольскими войсками на р. Вожа (1378) и на Куликовом поле близ Дона (1380); сражение на р. Калке русских и половецких войск с монголами (1223) завершилось победой последних.


[Закрыть]. Кто звал татар? Мы не хотели войны, они сами к нам пришли, и мы их разбили. И великий император Петр Великий тоже победил шведов под Полтавой. Кто звал шведов, они сами пришли, и мы их разбили. И великий император Александр I Благословенный тоже разбил французов. Мы не хотели войны, мы их не звали, зачем они пришли? И мы их разбили», – гром аплодисментов.

25 сентября. Мой дневник – книга жалоб. Жаловаться на судьбу кому-либо не люблю, тщетное занятие: обиженный всегда виноват. Мне больно жить, физически больно. Я вспоминаю рассказ из детских учебников о том спартанском мальчике, которому лиса прогрызла живот, а он молчал, т. к. дело было за уроком[367]367
  В «Изречениях неизвестных спартанцев» Плутарха рассказывается о мальчике, который спрятал под плащ украденного его товарищами лисенка; тот начал грызть его бок и добрался до внутренностей. Когда мальчика стали бранить товарищи за напрасный риск, тот ответил: «…лучше умереть, не поддавшись боли, чем, проявив слабость, обнаружить себя и ценою позора сохранить жизнь» (Плутарх. Застольные беседы. Л., 1980. С. 326).


[Закрыть]. Я чувствую себя этим мальчиком. Мои раны кровоточат, а я молчу и делаю вид, что все благополучно. И главное, я знаю, что это молчание так же глупо, как и молчание того мальчика. Закричал бы, выбросил лису, правда, влетело бы от учителя, но зато остался бы жив. Кричать хочется не своим голосом от злобы – и молчу. Юрий вчера приехал из Москвы за матерьялами для музыки к фильму[368]368
  По-видимому, к фильму В.И. Пудовкина «Дезертир» («Теплоход “Пятилетка”», 1933).


[Закрыть]. Приехал в Детское часа на четыре, сказал, что в тот же вечер уезжает в Москву, а между тем ночевал в городе. Вчера я была в Ленинграде, сдавала работу, отвозила Гошин сценарий Радлову, с Юрием разъехалась. Позвонила в Драмсоюз – Юрий оказался там, очень занят, конечно, а заехать в Детское не может. Приехать на два дня и уделить семье четыре часа. Хоть из вежливости и из благодарности за то, что я столько ему помогла в либретто. Это человек без привязанностей. Любовница – это физиология. Не женится на ней потому только, что я ему даю барский entourage. К детям заботы и любви тоже не вижу. И удивляюсь, как это с таким дарованием – такой маленький, ничтожный человек. Впрочем, чтобы говорить о даровании Юрия, надо подождать, чтобы что-либо из его крупных вещей было закончено. Ведь симфония и та не закончена. А оперы конца что-то не предвидится. А вдруг, как все у него, так и останется d’inachevé. Но тогда вообще моя жертва окажется ни к чему. Господи, если бы я имела возможность безболезненно для детей оставить Юрия. Уехать, хоть год прожить далеко, без этих постоянных оскорблений. Я согласна бы тогда умереть, лишь бы год, один год прожить в Италии с Аленой, забыть все горе, всю мучительную боль, а я могу все забыть, задвинуть доской прошлое, не слышать русских ругательств, не видеть пьяных, спящих в грязи на улицах. Вчера видела такой пьяный труп у Мариинского театра в 8 часов вечера, во время съезда[369]369
  Вероятно, съезда зрителей – на вечернем представлении в этот воскресный день давали оперу Ж. Бизе «Кармен».


[Закрыть]. Я не принимаю этот XVII век. Ведь все поведение Юрия – это все то же хамское бескультурье.

С 10 по 25 августа мы с Аленой прожили в деревне Рынделеве, деревне из 42 дворов, из которых 12 в колхозе. Сначала вошло в колхоз 30 дворов, да потом разбежались. Наш хозяин – колхозник. Отец его, чудесный и красивый старик, был прежде старшиной. Умница, справный и хозяйственный мужик. Председатель колхоза – бедняк, финн, по прозванию Конешный, но за всякими советами все идут к Федору Васильевичу. Председатель – пьяница и растратил рублей 200, так что деньги на сбережение дают нашему Федору, он и секретарь и казначей. Скудость жизни невероятная. Во всей деревне ни одной свиньи, держат по одной корове, по овце. У наших 3 курицы, петух, корова и овца. Лошадь обобществлена, но стоит у них. И так как заметили, что хозяева заботятся и берегут своих лошадей, то теперь, рассказал Федор, велено поменяться лошадьми. Крохотный огород. Не заводят ничего, так как, во-первых, с каждой скотины контрактация, то есть налог натурой, и затем тотчас же подозрение в кулачестве. Нет скота – нет и навоза, плохи хлеба. Приказано делать силосные ямы следующим манером. Выкапывается яма метра в два глубины и ширины, ставятся к стенкам колья, как для плетня, и заплетаются ветками. Пол тоже. И туда складывают силос. Сверху заваливается соломой, а поверх соломы землей, как для ледника. Через несколько месяцев там образуется навоз. Земля сырая, вся деревня стоит на невысоком бугре между двумя огромными болотами и лесами. Для силосования засеяно много подсолнухов. Мне рассказывали, что в некоторых местах приказывали силосовать, за неимением другого, клевер и вику[370]370
  Сорная трава.


[Закрыть], лишь бы силосовать, так как это приказано свыше и с местными условиями не считаются.

При нас пришел приказ единоличникам отправить 8 лошадей и 16 мужиков на лесозаготовки, это было около 20 августа, когда крестьянам оставалась какая-нибудь неделя хорошей погоды для уборки сена и овса. И говорят, в прошлом году было то же самое, в самую страду угнали народ на 10 дней. Я думаю, что наши хозяева вошли в колхоз для спокойствия. Их, как бывших справных хозяев, причислили бы к кулакам, и жизнь была бы кончена. Удивительно славная семья, тихая, ласковая, уютная. Жену сына убило молнией, остался сынишка. Была она, судя по мальчику, очень красива. На образах, на комодах все вышитые полотенца из ее приданого. На одном вышиты птицы и цветы и надпись: «Катя вышивала, пташка распевала». Жалко смотреть на крестьян, на их скудную жизнь. Ни сала, ни масла, ни мяса. Только картошка, огурцы да молоко от одной коровы, которое они почти не пьют, а возят в город, продают литр по 2 рубля 20 копеек и покупают на эти деньги сахар (по 20 рублей килограмм) и булки по 2 рубля 50 копеек. «Чаем только и развлекаемся, а то совсем есть нечего», – говаривал Федор Васильевич, старик. Это заколдованный круг нашей крестьянской политики, приведшей к такому голоду и нищете.

27 сентября. Горький, Горького, Горькому, Горьким, о Горьком. Орден Почетного легиона, т. е. Ленина, шум, гам, юбилей[371]371
  По постановлению ЦК ВКП(б) от 7 сентября 1932 г. в честь 40-летия литературной деятельности Горький был награжден орденом Ленина.


[Закрыть]. А мне жалко, что Горький так бесславно кончает жизнь. Официальная слава, правительственные деньги и телеграммы, а всякий порядочный человек, называя его, «выражается». Все, кто были за границей в Берлине, когда Горький уехал из России, кажется, в 21-м году[372]372
  Речь идет о жизни Горького в Берлине после отъезда из СССР осенью 1921 г.


[Закрыть], рассказывают, что он иначе как «сволочью» наше правительство не называл. Толстые тогда в Берлине часто с ним виделись. Однажды Мария Федоровна <Андреева> утром пришла к ним, стала жаловаться, что кто-то донес, будто у них есть золото и драгоценности, может быть даже обыск, и она просит Тусю спрятать у себя чемоданчик, который она пришлет с верными людьми. Наталья Васильевна согласилась. Через некоторое время двое молодых людей принесли чемодан и попросили указать место, куда они могли бы сами его поставить. Им указали – под кровать, куда чемодан и был поставлен. Когда на другой день Юлия стала убирать комнаты, она попробовала подвинуть этот «чемоданчик», оказалось, что это ей было не под силу, так он был тяжел. Стоял он у них долго. А теперь от той же Натальи Васильевны и от многих других я знаю о его пышной жизни в Москве.

Дом в Москве на Спиридоновке[373]373
  После возвращения в СССР Горький 14 мая 1931 г. поселился в Москве на ул. Малая Никитская, д. 6.


[Закрыть] и Горки, подмосковная[374]374
  Горки – поселок в 35 км от Москвы. После Октябрьской революции в реквизированном имении был организован совхоз. В 1918 – 1924 гг. здесь жил и умер Ленин. По возвращении Горького в СССР дом в Горках был предоставлен ему.


[Закрыть]. Хозяйство – полная чаша. Юрий там бывает почти в каждый свой приезд в Москву. Ведает всем Крючков, хорошо мне знакомый по Театральному отделу[375]375
  Речь идет о Театральном отделе Наркомпроса.


[Закрыть]. Он стал толст и противен, рыбьи глаза на свиной морде, говорит Юрий. Он спаивает всех, в том числе и сына Горького Макса, подсовывает ему подозрительных девушек. Вообще разлагает для устранения его влияния на отца. Разлагаются все, пьют неимоверно, околачиваются Ирина Щеголева и Муся Малаховская, Паша Сухотин вдрызг пьяный и ГПУ, ГПУ. Ягода ухаживает за женой Макса Тимошей, Агранов; какой-то тип все время сидит у двери. (Н. Радлов рассказывал.) Крючков как-то был очень недоволен и жаловался Н.В.: «Беспорядок у нас пошел. Сегодня без моего ведома приехал автомобиль». А в автомобиле был гэпэушник Агранов, привезший какого-то писателя. Весь этот народ, дорвавшийся до хороших хлебов, безобразничает. Там дома печется хлеб и в изобилии подаются чудные белые булочки к чаю. Крючков начинает ими перекидываться с кем-то. Булочки летят на пол. Горький молча встает, подымает булку, садится на свое место и молча барабанит пальцами по столу, признак неудовольствия. Было много ананасов, консервов, дамы стали надевать их в виде браслетов и т. д.

Как-то Макс повез Юрия кататься на машине и заехал за какой-то дамой, молодой и интересной, очень нарядной, оказалось – следователь ГПУ, и очень строгий. После катанья вернулись в Горки, и был им подан чай. Ирина Щеголева заявила, что очень проголодалась, и был сервирован ужин со всякими яствами и жареным поросенком. Через несколько дней в Клину Юрий на рынке видел таких поросят, продававшихся по 250 рублей штука.

Горький верит в Крючкова, т. к. тот блестяще устраивает его матерьяльные дела, и ему кажется, что без Крючкова он погибнет. А тот устраивает охрану, муссирует слухи о каких-то покушениях. Кому нужно убивать Горького? Та жизнь, которую он ведет здесь, хуже всякой смерти для его будущей биографии. Нижний Новгород переименован в Горький[376]376
  Нижний Новгород в 1932 г. был переименован в Горький; историческое название возвращено в 1992 г.


[Закрыть], и Горький это стерпел. Низко же для этого нужно опуститься.

Мария Федоровна Андреева живет в клоповнике и обратилась к Горькому с просьбой о квартире. Тот велел Крючкову дать ей ордер на квартиру в Доме Советов. Крючков же дал ордер кому-то другому [своим родным], Горький узнал об этом на другой год. Когда той же М.Ф. понадобилось ехать лечиться на Кавказ, Горький сказал Крючкову: «Дайте ей побольше денег», – Крючков дал М.Ф. 500 рублей, сумма по теперешним временам смехотворная. Крючков, бывший любовник М.Ф., человек, которого она вывела в люди, вывезла за границу. Тогда, когда она стояла во главе Театрального отдела, Крючков заведовал делами отдела, и мне постоянно приходилось с ним сталкиваться по поводу организуемого мной Кукольного театра. Надо было мое упорство, чтобы добиваться от него чего-либо. С Е. А. Янсон же делалась истерика.

В 19-м году, когда я создавала Кукольный театр, по всем делам надо было обращаться к Крючкову. Мне нужен был матерьял для кукольных костюмов. Обратилась к Крючкову: «Зачем вам матерьял, вас пять женщин, режьте свои юбки», – сказал Крючков. Когда мне что-нибудь было от него нужно, я приходила три дня подряд, на третий добивалась своего. Крючков говорил: «Хорошо, хорошо», – и подписывал нужные бумаги. Тогда ему было лет 30 – 28 на вид, свеженький, курчавый, румяный, с жемчужными зубами, он пленил стареющую Марию Федоровну. Так они и уехали за границу, Мария Федоровна с ним, а Горький с баронессой Будберг, рожденной графиней Бенкендорф. Непролетарские вкусы у него по части женщин.

А Мария Федоровна большая умница, и с ней было приятно иметь дело.

Как мало надо для моего счастья: Юрий в Москве, нет враждебной насыщенности в воздухе. Вася уехал к товарищу, где и ночует, и я могу сидеть одна в столовой за своим бюро, тихо и уютно. Могу писать. Как я люблю вещи, книги, каждая вещь где-то найдена, облюбована. Книги в бюро, привезенные из разных стран, с римских толкучек и парижских quais de la Seine[377]377
  набережных Сены (фр.).


[Закрыть]. И так тихо на душе. Если бы вся жизнь могла быть такой, можно было бы забывать о том грозном надвинувшемся на нас голоде, который заполнил все мысли всех обывателей. Мне кажется, что голод – фигура какая-то вроде смерти, как ее рисует Дюрер, но лицо еще не голый череп, а желтое, обтянутое сухой страшной кожей, пришла и встала над всей Россией, и так как к недоеданию привыкли, то терпят все и будут терпеть до смерти. А почему голод, почему ничего нет, убей меня Бог, не понимаю. Нет в продаже ничего – нет обуви, обоев, иголок, почтовой бумаги, материй каких бы то ни было, галош, продуктов, вообще ничего.

30 сентября. Очень хорошо прошли мои именины. Давно мне не было так приятно, уютно и хорошо. Были все люди, в любви или расположении которых мне не приходится сомневаться. И я их всех люблю, в разной степени, конечно. Наташа Данько, совершенно исключительный человек, крупный человек, несчастный, я думаю, с той же грызущей спартанской лисой. Елена Яковлевна – та не молчит, и та, конечно, не так глубока и крупна, как Наташа. Когда так долго знаешь людей, вся жизнь их развертывается как кинематографическая лента. И так мне хочется записать иногда целые такие жизни, прошедшие на моих глазах. Были Дешевовы, Кочуров, Ксения Михайловна <Кочурова>, Елена Ивановна, Поповы.

Вечер закончился совсем как во французских романах: одна из дам уехала на свидание с мужем другой (с ведома жены), которая, в свою очередь, отправилась тоже на свидание, я же должна говорить, что она ночует у меня. «Il faut que jeunesse se passe»[378]378
  «Молодо-зелено – погулять велено» (фр.).


[Закрыть], – говорю я им.

12 ноября. Увы, счастье Е.И. кончилось очень быстро. Говорят, что она так ревновала своего героя и так бестактно себя вела, что совсем отвратила его от себя, и ее попросили уехать от них. Это ужасно. И как она могла вообще его полюбить, а полюбивши – остаться жить у них! Мне ее психология непонятна.

15 ноября. А вот и сыпняк! В Ленинграде освобождают все больницы под сыпнотифозных больных. Я спросила сегодня у д-ра Лапшина, какие круги обывателей страдают главным образом, оказывается, домашние хозяйки и колхозники! Он рассказывал, что власти очень обеспокоены эпидемией главным образом потому, что политически это очень уж зазорно. Я же все время вспоминаю басню La Fontaine’а «Le Serpent et sa queue»[379]379
  Лафонтена «Змея и ее хвост» (фр.). Более точное название басни: «Змеиная голова и хвост».


[Закрыть] и вижу, что мы уже свалились в ту пропасть, куда хвост завел нас.

Перед праздниками я несколько дней подряд ездила в город, поездки действуют на меня потрясающе. Сесть в вагон, вернее попасть в вагон, надо с бою, люди кидаются на абордаж с звериными лицами и ухватками, кулаками отпихивают друг друга, лезут по трое сразу, сталкивают под колеса, я часто не попадаю в поезд, т. к. жду, пока это зверье влезет. Иногда еду в Павловск[380]380
  Город в 30 км от Ленинграда (в 1777 г. усадьба, подаренная имп. Екатериной II сыну Павлу Петровичу), следующая (от города) после Детского Села станция железной дороги.


[Закрыть], чтобы обратно ехать спокойно. Дикое поле[381]381
  Возможно, аллюзия на стихотворение М. Волошина «Дикое поле» (1920).


[Закрыть], вся Россия превратилась в огромное опустошенное Дикое поле, зарастающее бурьяном. В городе приходится ходить все время пешком, в трамваи попадать нет возможности, висят по пять, по восемь человек на каждой подножке. Перед праздниками везде стояли огромнейшие очереди – за чем? Выдавали, чтобы разговеться, на первую категорию одну банку консервов, на вторую полкило селедок, на детские карточки небольшую курицу и сколько-то грамм масла. А т. к. мы живем за городом, то Юрию карточек на иждивенцев не выдают! В нашем закрытом распределителе[382]382
  Магазины, через которые осуществлялось спецснабжение.


[Закрыть] выдавали по полкилограмма яблок и по одному килограмму винограда, очередь была огромная, один знакомый заметил, что обалдение человеческое дошло до огромных размеров.

В нашей разрисовочной мастерской перед этим было собрание художниц для того, чтобы обсудить, как декорировать к праздникам окна. Я взялась с Лидией Алексеевной Тарновской сделать плакат, изображающий строительство России. Все захохотали. «СССР», – поправилась я. 4-го пришел в мастерскую милиционер и сказал: «Если 5 ноября к вечеру окна не будут декорированы, 100 рублей штрафа». Вот это организованность!

Но зато каждое окно каждого магазина было декорировано, но как! В одной парикмахерской стоял восковой декольтированный бюст дамы с чудными ресницами, задрапированный в малиновую ткань, а у подножия бюста – портрет Ленина. Портреты Ленина и Сталина, окруженные бумажными красными лентами и суррогатным кофе и сухим квасом, пустыми коробками из-под конфет в бесконечных вариациях. В каждом даже подвальном окне – портрет или бюст, и везде гофрированная папиросная красная бумага. Кое-где висело даже мясо! Но мясо выдается теперь по каким-то индустриальным карточкам, которых ни у кого нет. Приезжал Федор. Продал нам мешок картошки за 60 рублей и купил на рынке три буханки хлеба и три булки за 45 рублей. Весной обещали уменьшить контрактацию[383]383
  Система заготовки сельскохозяйственных продуктов на основе договоров, ежегодно заключаемых заготовительными органами с крестьянскими хозяйствами и отдельными сельскохозяйственными работниками (от лат. сontractus – договор, соглашение). 28 июля 1932 г. постановлением Совета труда и обороны «Об организации заготовок и централизованном плане заготовок, вывозе и завозе картофеля урожая 1932 г.» был установлен план заготовок картофеля и разрешено колхозам, колхозникам и трудовым единоличным хозяйствам, выполняющим план, «продать излишки картофеля на базарах и через колхозные лавки».


[Закрыть] картошки, а теперь у единоличников отбирают по 100, по 80 пудов. Колхозники же (12 хозяев) сдали 450 пудов. Хлеба же Федор получит на год за свою летнюю работу 3 пуда!!!

Что это такое? Глупость или предательство?

Убит жизненный нерв, и 15 лет Россия умирает, сейчас болезнь обостряется и переходит в скоротечную. Умрем или воскреснем? Как я верю в возрождение! Как я чувствую скрытые творческие потенции, как Россия зацветет и с каким ужасом будет вспоминать эти годы безумного эксперимента. Приедет наше заграничное юношество, образованное, подкованное к борьбе за новую Россию, за свою родину. У них там помнят, что есть родина, а Вася мне говорит: «Мама, ты обыватель с улицы Коммунаров, ты должна наконец понять, что Родины нет». Но он еще не очень убежден в этом, он больше с педагогической точки зрения это говорит, чтобы перевоспитать меня да и подразнить. А другие убеждены, дураки[384]384
  То есть убеждены в последнем (хронологически) высказывании высшего начальства.


[Закрыть].

Заходила вчера поздравить именинника Кузьму Сергеевича. «Ну вот, справили пятнадцатую голодовщину». За ним сейчас усиленно стали ухаживать и обещают выпустить за границу с женой и Аленой. Теперь, когда, может быть, это уже поздно для его здоровья. А в прошлом году отказали или предлагали ехать одному, оставив М.Ф. заложницей.

А собственная моя жизнь мне так очертела, что я ничего бы не имела против заболеть сыпняком.

Когда в 29-м году весной у меня случился припадок грудной жабы и несколько дней положение мое было очень опасно, Юрий уехал с Капустиной в Сестрорецк, за что его потом ругала Рашевская. Теперь он был болен. Ухаживала я за ним днем и ночью, за ночь первые три дня он будил меня раза по три, надо было менять белье и т. д. [В результате, когда он стал поправляться, начался дикий крик на меня.] А Богданов-Березовский состоит на ролях Лепорелло[385]385
  Слуга Дон Жуана в пьесе Пушкина «Каменный гость» (1830) и других произведениях на сюжет легенды о Дон Жуане.


[Закрыть] – приносит письма от возлюбленной [и когда нужно, уступает свою комнату. Я в этом убедилась на этих днях. Мне отвратительна моя роль какой-то бедной родственницы, в которую меня ставит Юрий. Я молчу, стиснув зубы]. Я себя чувствую верблюдом, который под тяжестью своих горбов валится на землю. Моя гравюра «Одиночество» аллегорична. Я именно такой упавший верблюд. И все же я мечтаю. Мечтаю о свободе, об Италии. Господи, Господи, спаси Россию и меня с ней вместе.

21 ноября. Вчера возвращалась из города в переполненном вагоне. Я пришла рано, так что сидела. Поезд опоздал с отправлением, и народу набилось несметное количество. В проходах, у окон стояли в 4 ряда, площадка и проход у дверей была полна молодежью, слышалось веселое ржанье и визги девиц. «А ну-ка, нажмем, напрем, раз, два – сильно нажимай», – и всей оравой они со смехом нажимали толпу в вагон. Женский голос рассказывает: «Сегодня один парень, молодой, комсомолец, спрыгнул с поезда с другой стороны, а в это время на него поезд из Павловска налетел, ну и смолол его, молодой парень был…» Мужские голоса в ответ: «Царство небесное, гы-гы-гы, вечная память, осиновый кол ему в глотку, ха-ха-ха, сам гол, во рту кол, с колом лежать легче, туда ему и дорога, нечего прыгать куда не надо!»

Я слушала и вспоминала Уэллса «Машину времени»[386]386
  Фантастический роман Г. Уэллса (1895).


[Закрыть]. У меня все время ощущение, что мы, люди, выросшие в XX веке, попали на машине времени, летящей вспять, в XVII век [русский, не французский], и мучительно жить с нашей утончившейся эпидермой, с нашими нервами среди уклада и привычек трех столетий тому назад. Мучительно и больно. [Больно мне жить вообще. Я предполагаю, что у Юрия или новый роман, или обострившийся старый, и это очень печально. Как всегда в этих случаях, у него приостанавливается творчество, он не работает, делается зол, ненавидит меня всеми фибрами души.] Человек выворачивается шкурой наизнанку, виден голый зверь, la bête humaine[387]387
  человек-зверь (фр.). Аллюзия на роман Э. Золя «Человек-зверь» (1890).


[Закрыть]. Зрелище некрасивое. И обидно, что время проходит, лучшее время для творчества. В конце мая Юрий сдал симфонию, Коутс репетировал, в октябре ее премировали, в январе она должна идти, в течение года он за нее получал деньги, и что же, оказывается: он ее недоинструментовал! Мне этого не понять, и я не знаю, чем это объяснить. Вероятно, неврастенией или каким-то внутренним пороком, которым и объясняется его непродуктивность. Кажется, в 20-м году он начал романс «Воспоминание» (слова Пушкина), в основу романса легла его консерваторская фуга. Романс замечательный, и по сю пору не кончен[388]388
  Романс «Воспоминание» на слова Пушкина был закончен в 1934 г. (с посвящением А.Ф. – по-видимому, будущей второй жене).


[Закрыть]. А «Куликово поле»? Как это можно? Такое свое создание, такое выношенное, любимое, как симфония, и полгода оставлять половину финала неоконченным. Мне это физически больно, но я беспомощна.

У него просили симфонию в Киев, прислали деньги в библиотеку для переписки, он так и не дает. Я осторожно спросила, не отвезти ли мне партитуру, чтобы дать в переписку. Юрий разразился криками, что у него давно было бы исправлено, если бы я не похитила (конечно, ложь) у него красных чернил! Нет такого другого композитора, который так был бы ужасно обставлен, как он, и т. д. Я ему купила большую банку красных чернил, но дело не продвинулось. [До чего бы я хотела с ним развестись, иметь возможность пожить с детьми на свои средства и не видеть больше Юрия. Пускай себе гибнет на здоровье по собственному усмотрению, так жить больше не под силу.]

Жизнь сейчас так ужасна, так тяжела матерьяльно, что хотелось бы хоть крупицу тепла дома, в семье, видеть хоть крошечное участие.

Летом, в июле, я решила сбежать на несколько дней из дому. В заговоре были Аленушка и Лиза. Сказав Юрию и Васе, что я еду в город дня на два, я пошла якобы на вокзал. Затем задними ходами пробралась в комнату Елены Ивановны. Сама она была на юге, в отпуску. Лиза присылала мне с Аленой еду, и я проблаженствовала дня три. Аленушка приходила, мы с ней веселились, побег мой был окружен тайной, она была заговорщицей, что делало игру вдвойне интересной. [Занимались шарадами, на которые она была великий мастер.]