Текст книги "Забавы и шутки демиургов. Литературные мифы"

Вернулся Зевс разъяренным, сразу к себе Прометея потребовал. Догадался герой, о чем речь пойдет, но бежать и прятаться не стал.

Оправдывался и юлил тот, но на этот раз попался крепко, и чтобы восстановить порядок и прекратить все эти безобразия, что еще Зевсу оставалось? Только схватить его, допросить, убедиться, что ничего он не признает и раскаиваться не собирается, да и отправить с Гефестом в те самые горы. А уж орел навещал его каждый день, он с Зевсом из-за Прометея поверженного ссориться не собирался.

Потом об этом даже песню новые Прометеи сочинили:

Орел молодой, мой верный товарищ,

Махая крылом, кровавую пищу клюет,

– видно такой сон и видел в поздние времена совсем другой поэт.

№№№№№№№№№

Черти и сами не знали, откуда припомнили эту песню, когда мученика несчастного увидели. Даже у чертей вызвал сочувствие Прометей, хот помнится, никого из людей и богов они не жалели. И, не сговариваясь почти, решили они его освободить. Правда, увлеклись немного, и забыли о том, что тот самый орел их в горы и приволок, и после всего, что они сотворят, скорее всего, назад не понесет. Но как-то такая далекая перспектива их пока не волновала. Раз решили они доброе дело сделать, так уж не остановить наших чертей, сколько не старайся.

Не успел орел и глазом моргнуть, как Прометей уже и руки расправил, и ноги разминать стал. Черти бывают шустрыми ребятами, особенно когда этого совсем не надо делать, вот и на этот раз подсуетились не на шутку. Спешка важна в ловле блох, а не в освобождении бунтовщиков, но ту поговорку они значительно позднее узнали. Чем бы это закончилось, сказать невозможно, только голыми руками придушил орла Прометей, и столько ярости он в это вкладывал, что черти даже испугались немного, и, наконец, о главном подумали.

– А как мы теперь назад полетим? – спросил Захар у Игната.

– А вот это мне не ведомо вовсе, может, подождем, пока крылья отрастут, – задумчиво говорил тот

– Долго ждать придется. Мне кто-то говорил, что они как зубы, если отпали, то второй раз не растут. Не надейся даже.

№№№№№№№№№

Но Прометей радовался освобождению рано. Как раз в тот момент к своей возлюбленной Зевс и пролетал, и на него решил взглянуть, как чуяло его сердце, что там, в горах, что-то такое происходит.

Сначала он увидел задушенного орла и глазам своим не поверил, ведь это мог быть и другой орел, сколько их тут носится, но после этого он увидел и самого Прометея совсем не прикованным. Тогда он и понял, что это тот самый орел – его верный товарищ, бывший, впрочем. Потому что он был зверски убит.

Что оставалось делать громовержцу? Вот именно, те самые громы с молниями и обрушить на голову врага своего, земля всколыхнулась и ушла из-под ног его, и он полетел в Тартар на свидание к богине Никте.

Долго летел, вся его жизнь перед глазами промелькнуть успела, но все-таки во тьме вечной где-то и затерялся после такого вот освобождения.

Черти не ведали, был ли там Аид, или где-то в другом мире герой прогуливался, но черная богиня не покидала своих владений никогда.

Сами они едва уцепились за какие-то скалы, пока бушевал Зевс, спрятались, хотя он их и не замечал вовсе, и едва отдышались, когда тот, заглянув в бездну, убедился в том, что Прометей попал туда, куда ему и следовало.

Зевс и отправился прочь, понимая, что сделано то, что сделано. Зевс и не подумал, что оставались свидетели его злодеяния, которые и сделают из Прометея, этого честолюбивого и шкодливого игрока-титана героя своего времени.

№№№№№№№№

Наши черти – освободители рассказали первыми Ариону, когда у Диониса его отыскали, что случилось с ними в горах.

Он тут же песню сочинил о гибели героя. Хорошая песня оказалась, и полетела она по всему миру.

До этого попса появилась, она была хотя бы безобидной, а тут такое.

Долетела и до Олимпа песня о поверженном Прометее, и что тогда оставалось делать Зевсу? Снова достать его и на прежнее место вернуть.

Конечно, многие решили, что Арион просто все придумал – для красного словца и Зевса не пожалеешь, но уже то, что Прометей на прежнем месте оказался, ради этого можно было и наветы стерпеть. Он и терпел, надеясь, что рано или поздно Прометей подтвердит, что он был прав. Но пока до него было очень далеко, а до Зевса высоко, и оставалось только ждать дня освобождения Прометея и восстановления справедливости.

Хотя и черти и все остальные знали, что очень скользкое это понятие – справедливость, и она всегда только для одной стороны правдой остается, а для другой вовсе и нет. Но каждому кажется, что она единственная и неповторимая.

Сначала черти хотели еще раз навестить Прометея, но новый орел упрям оказался, не взял их с собой, решив, что дурная примета чертей с собой таскать, так может судьбу своего предшественника повторить.

Из упрямства они хотели пешком туда идти, а потом передумали – не стоит копыта бить, они все там уже видели, а освобождать Прометея снова вовсе не хотелось, вот совсем в другую сторону и направились – куда глаза глядят, да копыта ведут.

Антиложка 4 О том, как повстречались две бочки в море синем, и кого из героев решили спасти наши черти.

Два раза в одну реку не входят, и на Кавказ во второй раз не попали герои наши. Они оказались на морском берегу, только странное это было какое-то море, почти неузнаваемое. Уж совсем не то, где они с Арионом вместе спасались, а потом дельфины-пираты их чуть не угробили. Там было тепло и солнечно, а тут совсем по-другому. Холодное это было и суровое море.

– И что нам тут делать? – спрашивал Захар у Игната.

Тот пока еще ничего не ответил ему, но решил, что если судьба их в холод этот забросила, то что-то делать все-таки придется.

Так оно и случилось. Они увидели в тот миг две бочки, сначала одну, а потом другую.

Коршун вился над берегом, и бесы посмотрели друг на друга, а потом и на птицу, непонятно как тут оказавшуюся.

– Ты не коршуна убил, чародея погубил, – вспомнил какую-то сказку бес ученый Захар.

– Что это ты там бормочешь, чертяка, – услышали они голос коршуна, который в тот миг ударился об землю и на самом деле стал чародеем, словно бы слова Захара его расколдовали.

– Вот тебе и раз, – свистнул Игнат, – интересно, где это ты его взять мог?

Он вспомнил, как когда-то им Амур под копыта прямо с неба упал, так то ж Амур, а это хищник страшный, тут надо быть очень осторожным.

– А с этим еще проще, – пояснил Захар. – Он может и птицей, и волком и рыбой обернуться, чтобы в любое место проникнуть, вот и вся загадка.

– Твой друг хорошо соображает, – согласился чародей, – ученый больно, только не успел он еще понять, видно, что только от ума горе и бывает, тебе проще, когда мало знаешь и соображаешь, то крепче спишь, реже бессонница мучает, поверь – это мы проходили.

Очень обиделся на него Игнат, но вида не подал, чародей все-таки, попробуй, покажи себя и не обрадуешься.

– Вот и посмотрим, как вы поступите. Бочки уже засекли, вот и решайте, в каждой из них по герою, в той, – чародей указал на бочку справа, – герой героев Персей, а в этой Гвидон ваш, славянский, истории всегда похожи, все повторяется в мире этом из раза в раз. Вот и они в море синем и встретились, и о спасении мечтают, вас ждут, не дождутся никак.

– Персей, – задумчиво произнес Захар, стараясь вспомнить то, что там происходило в те времена.

– Да, именно тот самый, который от Зевса родился, только слабоумный царь велел его погубить. А здесь, – он указал на левую бочку, – тот, кого погубили тетки и бабка, не очень понятно зачем, правда, со злости и завести, но это чисто по-русски, и должны вы решить, кто из них в мир живых, а кто в мир мертвых пойдет.

– А двоих назад отправить нельзя, – осторожно поинтересовался Игнат, – он сделался рядом с чародеем очень тихим и почти вежливым.

– Двоих нельзя, – оборвал его вкрадчивый шепот чародей, – потому что герой должен быть один, один там и один здесь.

Бесы повернулись друг к другу.

– И что теперь делать станем? – пытал друга своего Игнат, – он сказал, что ты очень умный, решай быстрей, а то парни и без того давно там томятся, что их муки-то умножать?

– Хорошо тебе говорить, решай, надо, чтобы ладом все было.

С интересом следил за ними чародей, какими серьезными стали черти, когда выбор делать надо.

– Пусть Гвидон противных старух накажет, нечего им там командовать, – твердил Игнат.

– А если они его еще раз изведут, ты русских баб не знаешь и тогда все наши усилия напрасно, сам знаешь, что нас Велес и пошлет потом, как серого волка служить ему, потому что сам он, вероятно, мало на что способен.

– А Зевс не пошлет?

– Зевс точно не пошлет, мы мелковаты для него, у него Гермес есть, да и куча еще всяких слуг верных, спасем того, и свободно будем путешествовать дальше.

– Тот все-таки наш родной, что нам потом Перун с Велесом скажут, если мы его спасать не станем? – не сдавался Игнат.

– А ты царевича забыл, вот и будешь потом ему Жар-птицу, коня и девицу искать, с копыт сбиваться. Он не жил в этом мире, и не можем мы предугадать, каким он вырастит, и что с ним станет потом, а вдруг мы какого тирана спасем, да еще для своего мира, так и конец света недолго ждать останется. А Персей —герой героев, без него грекам никак не обойтись, я точно знаю.

– А Персей жил?

– Персей жил, и он с Медузой расправился, девицу спас, и царя прикончил, да не одного, а парочку точно, – радостно вспоминал старую историю Захар.

– С этим все понятно.

Бочки все приближались к берегу, и чародей поторопил их, ему самому надоело ждать, только и спасать он не собирался.

Они еще немного постояли, и бросились к той бочке, где чужой герой томился, не хотелось им ответ держать перед своими богами и духами, всегда проще и легче, подарить чужому миру героя, спрос не велик, а в случае чего радости и почета сколько угодно.

Примерно в одно и то же время и на острове Буяне, и на берегу моря, куда черти бочку пригнали, на землю живых и мертвых ступили два прекрасных юноши. Одного из них встретила во всем блеске своем богиня Афина и повела в мир за собой, ему столько дел предстояло сделать еще. Второго чародей встретил и подарил ему остров мертвых. Там все, как в жизни должно было со временем стать, только одна разница – здесь мир иллюзий, он сможет себя представить, как люди живут, только жить никогда не сможет.

Чародей оставался спокоен и весел, потому что не он решал судьбу этого героя. С него и взятки гладки, даже если кто-то и посмеет бросить в него камень, он всегда сможет на чертей спереть. И что самое интересное, в этом случае будет совершенно прав, это они судили и рядили, спасали и топили.

Он шел, насвистывая какую-то странную песенку, и показывал Гвидону пока пустынный остров.

– Ничего. Не печалься, скоро здесь будет все: и белка, с золотыми орехами, и тридцать три богатыря появятся, даже Царевна Лебедь пожалует, куда ей деваться, и родственников своих встретишь, когда их час пробьет. Никто еще от смерти не убежал и Острова мертвых не миновал.

Юноша удивленно смотрел на мир, он не понимал, о чем говорит его спутник, представления о том не имел, но он верил ему. А это самое главное, на пустынном острове уже появились Вера, Надежда и Любовь, а все остальное со временем тоже появится, кто бы сомневался. Но главное – у него был свой остров, многие о том могут только мечтать.

А Персею еще предстояло суетиться, с чудовищами драться, девиц спасать, одним словом покой ему только снился. Но понимал Гвидон, что пряхи по-прежнему каждому из героев ткут только его собственную судьбу, и никому еще чужая не доставалась.

Он долго стоял на берегу и смотрел на неподвижное и величественное море, которое навсегда отделяло его от мира живых. Гвидон никогда не видел этого мира, вот и жалеть не о чем. Все налаживалась, куда бы ни попал герой.

БУДУЩЕЕ В ПРОШЕДШЕМ

Словоложка 10. О том, как черти хотели попасть в Верону, но Горыныч приволок их в Данию, и как из-за этой оплошности изменилась судьба принца Гамлета.

Черти поняли, что как бы привлекательна не была античность – туда они больше ни ногой. Все там было не то и не так, непонятно чего они там набрались и какой конец света не устроили, если бы их вовремя не остановили. Потому решили они, что можно и во тьму средневековья заглянуть, где уже вряд ли может быть хуже, чем здесь.

Все их распятия и костры, все их черти и ведьмы, которым они в подметки сами не годятся, это то, где уже вреда не принесешь, а только пользу, если постараться.

Если прикончить ведьму до того, как она мучиться на костре будет, и ведьме хорошо, и палачам работы меньше, а то, что толпа не увидит очередной казни, так и это не плохо, нечего на такие зрелища смотреть. Может, и детям их тогда не так скверно будет жить, и сказок не насочиняют таких жутких, от которых и чертям тошно становится, что уж о детях малых говорить.

Так оно и переговаривались, пока Горыныч, подхватив Игната в одну лапу, а Тараса в другую и не тащил их туда, не знаю куда.

Только по ошибке он немного в сторону крутанул и забросил их не в темную Италию, в Данию саму. Хотя с высоты его полета, все эти страны казались одинаковыми и были одним большим пятном.

Они-то хотели всей душой оказаться в Вероне, и спасти двух пылких влюбленных, а по Змеевой воле оказались в Датском королевстве, да прямо перед Гамлетом, который только что о странной и таинственной смерти отца узнал и оказались.

Горыныч все это уже на земле понял, самобичевался, спрашивал, не хотят ли они еще до Вероны прокатиться. Но черти решили, что не стоит ничего делать, видно это их судьба, Дания, так Дания.

Гамлет не меньше в помощи их нуждается, а может и больше, вон все королевство перебить собрался, потому что все они оказались сцеплены одной цепью.

Еще интереснее их в разные углы развести, а к влюбленным всегда успеют, но если даже не успеют, погибнуть из-за любви, не так уж скверно. Потому что еще их знакомая ведьма говорила, что если бы они остались живы, одному богу только известно, какой бы сварливой старухой оказалась эта девица, и каким противным стариком ее Ромео.

Вот припомнив все это, они и отправили Горыныча подальше, наказали ему слушать, когда они свиснут его, чтобы назад забирал, и мужественно в той самой Дании и остались, собирать новые неприятности на свои рогатые головы.

№№№№№№№№№

И надо признать, что черти наши там времени даром не теряли. Они тут же вникли в то, что творится, потому что не помнили эту историю, сколько их кот Баюн рассказывал. Знали только, что принц этот сведет с ума ту, которая его любила, да и не ее одну. А когда от него захотят избавиться оставшиеся в живых, тогда он им и даст жару, да еще какого, мало не покажется.

И тогда мало что понимая в любви и чувствах, решили наши бесы позвать Ярилу. Он тоже всегда мог поблизости оказаться. И стали они с ним советоваться о том, что же им дальше предпринять можно.

– Страсть может удержать от насилия, когда он с любимой своей на ложе задержится, то не захочется ему больше мечом или шпагой размахивать, – говорил воин и бог, и черти с ним не могли не согласиться.

Так эти трое судьбу Гамлета и решили. Им нужна была поддержка любимца богов, чтобы было потом, как оправдываться перед Ладой и остальными, и они ее получили.

Черти были веселы, и какие-то фривольные песенки напевали. Они хорошо запомнили слова Ярилы:

– Мстить и убивать начинают те, кто никого не любит и не переживает любви других.

Но когда бесы посмотрели на Офелию, то единогласно решили, что она для этого не годится и только все погубит.

– И что делать? – растерянно спросил Тарас, он боялся, что все планы их рухнут в тот же миг.

– Куртизанки, они нужны нам, – уверенно говорил Игнат.

Он такой бурной деятельностью заразился, что все кипело, и из рогов его искры сыпались.

Гамлет и глазом моргнуть не успел, как черти в покои его самую прекрасную и страстную куртизанку привели, и она хорошо знала свое дело, ночи без сна и страсть его пленили, и ни о чем больше не думал обиженный и подозрительный принц.

Он чувствовал, что жизнь только одна и она очень быстро заканчивается.

Черти внимательно следили за тем, чтобы он не появился около тени и не узнал самого главного об отце своем, ведь когда не знаешь, то и мстить некому больше. Металась тень, все хотелось королю убиенному сына своего увидеть, и рассказать, что с ним случилось, но принц так и не поднялся с ложа страсти, так там и остался в объятьях прекрасной девы лежать.

Черти перевели дыхание, когда пропел петух, и тень должна была исчезнуть вместе со всеми другими тенями.

И только Офелия, тоже на тень похожая, подошла ненароком к покоям принца, то, что она там увидела, от этого можно было сойти с ума. Но она стояла и стыла и смотрела, а потом повернулась и медленно пошла прочь. Она душой понимала, чтобы там не происходило, но ее судьба неизменна, ей нет места во дворце королевском и в сердце принца тоже.

Тарас очень сокрушался, когда понял, что ей никак нельзя помочь, а Игнат только развел руками:

– Но мы не всесильны, – говорил он, – и я только убеждаюсь в том, что нельзя спасти всех.

– Так-то оно так, – говорил Тарас, но ей – то бедняжке, зачем страдать было?

Но больше жертв не было, кроме бедняжки Офелии, хотя король правил недолго, он умер во время чумы и был поспешно, но торжественно похоронен, и королем стал Гамлет.

Черти видели, как голову его увенчала корона, и могли гордиться тем, что к этому тоже приложили свои мохнатые лапы.

Помнится, Велес похвалил их тогда, и сказал, что за это время они чему-то все-таки научились, и могут как-то все делать более или менее хорошо.

– Я могу гордиться вами, – говорил Велес, – большая кровь не пролилась, и в этом ваша заслуга, все было сделано правильно, на своих или на чужих ошибках, но вы чему-то все-таки научились.

И каково было нашим путешественникам из уст самого Бога всего живого такое услышать, они воодушевились и ринулись к новым рубежам и странам.

Словоложка 11 О том, что случилось на самом деле с Моцартом, и как рождалась знаменитая легенда.

После того, как наши черти сделали Гамлета королем, им захотелось увидеть, а может поучаствовать и в еще одной знаменитой истории.

Игнат не очень любил музыку, а Тарас любил, вот они и отправились к Моцарту.

– Тебе так этого хочется, – ныл по дороге Игнат.

– Я хочу узнать, травил ли его Сальери или не травил, может он как Пилат напрасно страдал.

– Пилат страдал не напрасно, – стал возражать Игнат, – он хотел перехитрить всех, а только себя и перехитрил.

Он мог бы рассказать всю ту историю, но они уже приблизились к дому Сальери. А тот уже расхаживал по комнате, поджидая своего гениального гостя, который был для него хуже кости в горле.

Черти замерли, стараясь ничего не пропустить.

Они видели, что Сальери подмешивал яд в вино и что-то тихо про себя напевал.

Черти переглянулись – в первый раз они растерялись и никак не могли понять, что же им теперь делать и как быть.

Они решили дать ему еще один шанс и старались его отвлечь от всего происходящего. Странно взвизгнул рояль, и маэстро повернулся, не понимая, как может звучать музыка, когда рояль закрыт, но это его не вдохновило.

Книга упала с верхней полки, ноты рассыпались сами собой на ковре, он успевал только оглядываться туда и сюда, но больше смотрел на окно и начал нервничать заметно, но было видно, что от своего не отступается, хоть ты ему что.

Тогда Игнат тяжело вздохнул и развел руками, всем своим видом подчеркивая, что он бессилен перед ним. Но Тарас оказался несговорчивым и упрямым.

Черти, да и мастер оживились, когда в дом впорхнул сам Моцарт, он был легок и прекрасен, и музыка, его все время сопровождала музыка.

Люди редко бывают так окрылены и вдохновенны, как этот веселый гуляка.

– Такие появляются раз в сто лет, а может быть и реже, – тихо говорил Тарас, – но почему Старик никак не оставит его в покое?

– Потому и не оставит, – говорил тот, – что сам он много и тяжело трудился, и не может простить того, что тому все даром дается.

– Но это судьба, с этим надо смириться.

– Я тоже так думаю, только он по-иному считает.

Но они заговорились немного, кубок с вином был уже в руках у гения, он почуял что-то, но все-таки поднес его ко рту, и только в последний миг он полетел и разлился на ковре. Появилась красная лужа вина, даже чертям показалось, что это кровь.

А Моцарт пристально смотрел на того, кто его угощал, и странная тень пробежала по его лицу. Музыкант еще не переставал улыбаться, но уже замер и никак не мог успокоиться.

И только когда тот вылетел из дома, он опустился в кресло и закрыл лицо руками.

– Они чуть не свели меня с ума, – говорил о Поэте и Прозаике другой герой значительно позднее.

На этот раз этим двум удалось это прекрасно сделать, и тот, кто был первым и лучшим, теперь сидел в своем богато обставленном доме, там так же валялись книги и ноты на полу, как их бросили недавно черти. Он ничего не трогал сам, и запрещал это делать другим и все смотрел в разные стороны, и самое главное– он больше не слышал музыки, ее просто не существовало для него, ее вообще не существовало.

Тарас был на этот раз безутешен, и чтобы хоть что-то для него сделать, Игнат, который вовсе не был таким бессердечным, как казался, утешал его.

– Но музыка его будет звучать зато, музыку мы спасли, а Сальери сам себе выкопал яму, и нечего на чертей пенять.

Это и на самом деле немного его утешило, но не очень сильно.

Наверное, искусство и на самом деле требует жертв, но таких ли?

Чем можно пожертвовать, чтобы оно жило и существовало долго и счастливо

– Мы спасли его доброе имя, – говорили они Велесу, когда вернулись.

Всем известно, что именно он покровитель всех поэтов и музыкантов на земле.

Словоложка 12. О том, как их закинуло ураганом в древний Рим, прямо в объятья к Калигуле, и что они там увидели.

Черти направлялись в Европу, но что – то произошло со временем, и вместо средневековой Италии и Петрарки, куда им и хотелось попасть, и устроить свидание для поэта с Лаурой, оказались они прямо на арене древнего Рима, и к ним навстречу неслись львы.

– Во, успели влипнуть, – взвизгнул Игнат.

Недолго думая, они разбежались в разные стороны, едва унося ноги.

– И что это за время интересно, – спросил он у тигра, – тот ничего не ответил и понесся дальше.

Но скоро они узнали, что только что Калигула стал императором.

– Калигула только что стал императором, – говорил им кто-то рядом.

– Во влипли, – на этот раз взвизгнул Тарас, который знал немного больше об этом времени и императоре.

– Ты думаешь, нам что-то здесь удастся, но Калигула не Гамлет, и вряд ли с ним что-то можно сделать.

Но делать путешественникам было нечего, раз попали сюда, надо было что-то предпринять.

И стали они приглядываться к новоиспеченному императору:

– Вроде бы самый обычный парень, и кто бы мог подумать, что он столько натворить может, – возмущался Игнат.

Больше они ничего обсудить не могли, потому что львы уже боролись с гладиаторами, и черти только успевали смотреть в разные стороны, и головами мотали. Они зажмурились с непривычки, а люди хоть бы что, смотрели, болели, визжали. И самое удивительное – это им доставляло странное удовольствие.

И только юный император выглядел отрешенным и задумчивым.

– А он был хорошим, – не удержался в самом начале Тарас.

Игнат молчал, он вспомнил разглагольствования Мефи о том, что тот вечно хочет зла и все время совершает блага.

И он старался в тот момент дословно вспомнить, что же он там такое говорил потом, чтобы если что-то не так получится, так на него все и спереть.

Бес вспомнил, как тот говорил, что если он человека раньше прикончит, то тот совершит меньше грехов, и ему же лучше будет перед судьями престать легче – отвечать меньше.

Но додумать свою мысль он не успел, потому что крокодил, которому вероятно чем-то не понравился гладиатор, направился не к нему, как было задумано, а к тому месту, где сидел император. Этого никто не мог ожидать, и там почти не было никого. Никто из свиты его пикнуть не успел, да и не смотрели на него вовсе. Император был уже перекушен и мертв.

И только после этого все увидели, и в ужасе бросились бежать прочь, это было настоящим ужасом. Ничего подобного они не видели и не слышали, теперь понимали, что доигрались и не знали, что делать дальше.

Только Игнат набросился с ходу на Тараса:

– Зачем ты выпустил крокодила, он такой молодой, и даже поправить не успел, – бесновался он, – и смотри, что этот зверюга с ним сотворил, они же его даже похоронить по-людски не смогут, сожрал и не подавился, гад такой.

– А от скольких грехов я его избавил, – говорил тот, но вовсе не был уверен в том, что он поступил правильно.

Так эта история стала развиваться совсем по-другому.

№№№№№№№№

Древний Рим торжественно хоронил юношу, все лили слезы и говорили о том, как бы все было прекрасной, живи он подольше.

Сколько слов было сказано, сколько вина выпито. Они о чем-то спорили, соглашаясь с тем, что так нелепо потеряли лучшего из императоров.

– Ты уверен, что мы и на этот раз правильно поступили? – допытывался Игнат.

– Когда ты узнаешь, что он мог натворить, то и ты поймешь это, – отвечал ему Тарас.

Они помолчали немного, ни один не знал, что скажет об этом Велес, трудно было предугадать, он так непредсказуем.

– Святая наивность, никто и спасибо не скажет.

Рим жил своей обычной жизнью, в клетках рычали тигры и львы, гладиаторы готовились к новым схваткам.

Словоложка 13. О том, что увидели черти через много лет в неведомом времени и в неведомом месте.

Бесы с радостью покинули тот жестокий мир, но куда же их должно было занести теперь?

Со временем творилось что-то невероятное, это был их лес и их мир, только все изменилось до неузнаваемости. И попали они в тот момент на какое-то странное собрание, заседание, именуемое балом. Так говорили все вокруг.

– Ну, Фамусов, умел гостей назвать, уроды с того света, – ворчал Игнат, повторяя выражение, которое слышал в прошлый раз на балу у Фамусова, когда им пришлось в ярости созвать всех, и разогнать тот самый бал. Только там ядовитая девица скорее издевалась над живыми гостями, а эти – Тарас нюхом чуял, а Игнат догадывался, они и на самом деле были с того света. Ни одного живого создания здесь не было и в помине, картина не для слабонервных – это точно.

И они уже хотели смыться потихоньку, впервые не понимая, зачем они здесь, когда и наткнулись на Велеса. Вернее, это был настоящий медведь, только глаза их бога, которые ни с каким другим не перепутать. Он и направился прямо к Воланду – странное имя его они слышали, но никак не могли его запомнить, как ни пытались. И он остановился перед тем, на которого в старые добрые времена и не взглянул бы вовсе, но теперь стоял смиренного и ждал, пока тот на него посмотрит. Но рядом с Мессиром оказалась Маргарита. Слышала ли она что-то о заколдованном принце и боге, или кот ей о том рассказал, противный надо сказать кот, бесы это сразу заметили – даже их Баюн бы ангелом показался. Только она уже приблизилась к нему сама и заглянула в глаза, которые узнали наши черти.

– Ты устал носить эту шкуру? – спрашивала его королева бала, – и тебе наверняка хочется от нее избавиться? Так и будет. Но подожди немного, и все будет ладно.

– Но ни одна принцесса его так и не поцеловала, – твердил тот самый противный кот.

И тогда она шагнула к Велесу и склонилась к его морде.

– А королевы будет достаточно?

И в тот момент произошло невероятное, перед ними стоял прекрасный и вечно молодой Велес, тот самый, которого так любили все женщины и богини в их мире. Но и сама Маргарита в тот момент преобразилась, Богиня Лада шагнула к ним во всей своей первозданной красе. Она направлялась сюда, и сам Воланд удивленно смотрел на ту, которая недавно с ним беседовала.

– Произошло что-то невероятно, – удивленно говорил он, забыв обо всех других гостях, – ведь ты пришла за Мастером, но как мог ожить древний бог?

– И не только, – взвизгнул Игнат, – посмотрите, как меняются все они, и те, на кого совсем недавно было так страшно смотреть, они и на самом деле изменились и стали совсем иными, молодыми и страстными и прекрасными, и все потому, что их души соединились с телами и стали теперь неразрывными. И сам Воланд остался только одним из них.

Черти не знали куда бежать и не могли представить себе, что произойдет в следующий миг. Но мир поднялся из праха, они могли это видеть, и стали рушиться храмы, которые успели настроить эти люди, в новом мире им больше не было места, и сквозь толпу к ним пробирается молодой и веселый Мастер, от Лады он уже успел получить молодильное яблока. От прежнего смятения и уныния не оставалось больше и следа.

– Но что произошло? – пытал Тарас Велеса, оказавшегося рядом с ним.

– Мы вернулись, мир ожил, он больше не погружен в сон, все замечательно.

Они посмотрели на Воланда, если кто-то и должен огорчаться и волноваться, так это он. Но он был спокоен и весел.

Он снова вспомнил о том, что когда-то был богом света, им и остался до самого конца

– А что дальше? – допытывался Игнат.

– А дальше новый мир и совсем иные истории, от старого больше не остается и следа, не должно оставаться. Надеюсь, новый мир будет лучше и удобнее этого, иначе, все совсем скверно.

И они шагнули за порог зала в заповедный лес, в тот самый мир.

КУПИДОНЫ, АМУРЫ, ЭРОТЫ

Амурные дела бесов

На этот раз наши бесы, духовной жаждою томимые, оказались в пустыне мрачной. Ко многому они были привычные, все видели и знали, а тут приуныли и притомились малость.

И никаких тебе оазисов, людей, богов, драконов и то не пролетало.

– Хоть бы ангел какой попался, – взмолился Захар, он чувствовал себя особенно одиноким и брошенным, и уже родное болото, как тот самый оазис вспоминал, да только не достать до него, не добраться.

Но как только он произнес эти слова, тот самый ангел и свалился, прямо им под копыта, точь-в-точь угадал.

– А еще говорят, что только нас помянешь, мы и являемся, вот и ангел тоже, – говорил Игнат, разглядывая внимательно упавшего ангела со всех сторон.

Захар к нему еще не приближался. Кто его знает, что под белым его пером скрывается. В пустыне безводной и жгучей, он старался быть осторожным, недаром говорится, береженого черт бережет.

Но Игнат решил, что чем ближе незнакомца рассмотришь, тем меньше проблем будет потом.

– А что это у него лук со стрелами, сколько в последнее время ангелов помню, из всего оружия у них только мечи и были, да и то не всегда.

– И то, правда, – подтвердил его версию Захар, и стал что-то припоминать.

Много чего в его памяти хранилось. Он всегда был ученым и прилежным чертом, уроков в Лесной школе не пропускал, мухоморами не баловался особенно, так – один раз попробовал, да и бросил сразу, решив, что без них жить гораздо спокойнее. И казалось Захару, что в тот миг, когда мысль за хвост ухватил, она взяла, да и сбежала снова. Наконец, он ее поймал, и произнес с осторожностью: