Текст книги "Смерть на кончике пера"

– Не знаем. Здесь много народу.

– Она постарше вас, светленькая, голубоглазая, симпатичная – ну, прямо как вы, – работает златошвейкой. Не может быть, чтобы вы ее не знали.

– А зачем она вам?

– С праздником хочу поздравить, спросить, как и что.

– Нам от матушки попадет, если мы вам скажем…

– Не надо ее беспокоить, у нее других дел хватает. Ну так что – где моя подруга?

– Вы идите до конца, сверните налево. Трудницы там разговляются.

– Спасибо, девушки. Дай вам Бог чего самим хочется, и побольше.

Они побежали дальше, щебеча, а Андрей быстро пошел в указанном направлении, думая – что он скажет, когда найдет Анну К.?

Из-за дощатой двери в тупике действительно слышался шум. Музыки, как при светских застольях, не было, но всплески смеха время от времени раздавались. Войти, спросить, вызвать для разговора? А кто он ей? Коллега, разбиравшийся с кляузой, намалеванной ее родненькой бабусей… Хорош предлог!

Вдруг Андрей услышал: к двери кто-то подошел, повернулась ручка… Он успел отскочить, вышли несколько женщин, довольно громко переговариваясь, пошли, не спеша, по коридору.

«Покурить, что ли?» – фыркнул Андрей мысленно.

Анны К. среди них не было – это он отследил тщательно, по-воровски выглядывая из-за двери. Но если она, как сказали молоденькие хохотушки, в этой горнице и среди ушедших ее нет, то… Удача?!

Андрей, холодея то ли от собственной наглости, то ли от предчувствия долгожданной встречи, выглянул из-за косяка, окинул взглядом часть длинной, низкой горницы.

Девушка с косой, уложенной на голове короной, собирала со стола керамические миски. Лицо у нее было задумчивое, чуть мрачное, но двигалась она непринужденно, как всякий человек, уверенный в том, что остался один. Андрей наблюдал за Анной полминуты, когда она, почувствовав его пристальный взгляд, повернулась в строну темного проема двери.

– Кто там? – спросила, близоруко щурясь.

«Вот я и услышал ее голос», – отрешенно подумал Андрей и сделал шаг вперед.

Анна, увидев его, выпрямилась, слегка поморщилась, как от вида чего-то неприятного.

– Извините, сударь, сюда нельзя посторонним.

Он сделал еще один шаг.

– Здравствуйте, Анна.

Только теперь он понял, как давно хотел произнести эти слова.

– Откуда вы меня знаете?

– Не важно. Это долгая история. Я хочу с вами поговорить.

– Это невозможно. Вы должны немедленно уйти.

Анна опять принялась собирать со стола, словно желая показать, что разговор окончен и она – в отличие от него – занята делом. Почувствовав, что он не собирается уходить, Анна все-таки подняла глаза.

– Вам нельзя здесь оставаться. Пожалуйста…

– Хорошо, я уйду. Но обещайте встретиться со мной потом, где-нибудь в городе.

Он полез за визиткой.

– Пожалуйста, вам нельзя здесь находиться.

– Да почему? Что со мой может произойти? От церкви отлучат?

Она не отвечала, отвернувшись, стояла над горкой грязной посуды. Андрею были видны только ее чуть выпуклый лоб и высокая скула. Пауза затянулась. Андрея начинало злить это неприятие.

– Со мной что-то случится? Как с вашими учениками, да?

Анна резко повернулась, с изумлением и болью глядя ему в глаза.

– Или как с теми, у кого вы брали интервью?

Андрей сделал еще шаг. Она отступила, повернулась к нему.

– Я… ни в чем не виновата… Ее пухлые губы дрогнули.

– А никто вас ни в чем и не обвиняет. Просто поговорите со мной об этом. Почему вы не хотите?

– Вам надо немедленно уйти. Это может… плохо кончиться… для вас и для меня…

Андрей сделал еще шаг, положил на угол стола визитку.

– Я буду в отъезде пару недель. А потом… Появитесь в городе – позвоните коллеге. Мы оба журналисты и знаем, как добывать факты. Ведь я все равно докопаюсь до правды, так что лучше расскажите все сами.

Анна отвернулась, нервно дернула головой. Казалось, она сейчас заплачет, а Андрей, как всякий мужчина, женских слез не переносил органически.

Едва он успел прикрыть дверь снаружи, в коридоре появилось несколько женщин, более молодых.

– Ой, а что вы здесь делаете? – удивленно спросила одна. – Сюда посторонним нельзя.

– Да вот как раз выход ищу – заблудился в ваших переходах. У матушки поди уже все съели, пока я тут плутал.

Когда Андрей почти бегом вернулся в канцелярию, на время ставшую трапезной, благочинный, сидя в кресле, что-то рассказывал; присутствовавшие благоговейно внимали. Андрей встал у стены, стараясь отдышаться – его еще било нервной дрожью.

Не слишком ли резко он говорил с Анной? Почему она так упорно просила его уйти? Боялась, что застанут? Ну и что с того? Она даже не послушница. Да и вторжение было целиком на его совести…

Андрею почему-то расхотелось ехать в Египет. В голове звенело от обилия противоречивых мыслей, он усилием воли заставил их успокоиться и улечься. Вечером он все обдумает.

Благочинный закончил монолог, не без труда поднялся и, осенив присутствующих крестным знамением, вместе с многочисленной свитой удалился. Через некоторое время и главред, благостно разомлевший, сделал Андрею знак – давай-ка на выход.

Весь остаток дня Андрей находился в странном состоянии – словно наблюдал себя со стороны, а собственные мысли и чувства ему передавали через какого-то весьма равнодушного посредника.

Да, он добился своего – нашел Анну К. и… не обнаружил в ней ничего дьявольского – в простецкой Тамарке какой-то темноватой загадочности и то было больше. Теперь, вместо того чтобы развить успех, он складывает манатки, готовясь лететь за границу.

«А не сдать ли этот тур к чертовой бабушке?» – несколько раз подумал он.

Андрей отмахивался от этих мыслей, как от проснувшихся в тепле мух, – что это за птица Анна К., чтобы ради нее отказываться от добытого тяжкими усилиями отдыха? Хотя, кто станет отрицать, девушка она весьма привлекательная.

Тугой комок цеплявшихся друг за друга мыслей разорвала трель телефона.

– Христос воскрес, голубок, – промурлыкал в трубке голос Тамары.

– Воистину воскрес, киска, – машинально ответил Андрей, начисто забывший о прощальном ужине, обещанном информаторше.

– Давай встретимся пораньше – я завтра с первой электричкой уезжаю.

– Мм, ну ладно… А где?

– Ну, тут уж ты главная. Позвони, когда готова будешь, я подбегу.

«Отделаться бы от нее побыстрее», – гаденько подумал в нем кто-то посторонний.

– Анька там тебе не попалась? – спросила Тамара, когда они сидели в ресторане и болтали о том, как встретили Пасху.

«Проверка, что ли? – мелькнуло в голове. – Сознаваться или нет?»

– Может, и попалась. Я смутно представляю, как она выглядит, а народищу там было – пушкой не прошибешь. Во всяком случае, у матушки на разговении девиц моложе сорока не было.

Во время пребывания в стране фараонов и пирамид Андрей открыл замечательный способ продлить отпуск по крайней мере вдвое – надо было сильно хотеть вернуться на любимую работу.

Окрестности Шереметьева-2 встретили нежным зеленым дымком, окутавшим подмосковные рощицы. Наступила настоящая весна.

«Интересно, – размышлял Андрей, катя из аэропорта, – там уже речки в берега вошли, озерца подсохли? Вызвать моих метафизиков, нет?»

Мысли об Анне К. слегка поблекли к концу поездки, он решил, маловато двух недель для того, чтобы полностью расслабиться…

– Ух, паленым запахло! – вскочила ему навстречу Валя. – Небось с пляжа не выползал?

– Да что я – тупой? Я активным отдыхом был занят.

– Ты чего – прямо со станции? – уточнил Борода, радостно и чуть хищно озирая его поверх лекторских очков.

Главному Андрюша привез необъятную яркую рубаху, Вале – серебряный браслетик, а Костику маску жуткого, не египетского даже, скорее африканского демона, чуть напоминавшего любимого главного редактора взглядом выпученных черных глаз.

– Ну чего, богатырь, есть настроение поработать? – спросил Борода.

– Да, у меня же задел есть. Надо эниологов на место везти.

– Для тебя забойная темка имеется! Я специально от Константина утаил – для тебя берег!

«А стоило ли?» – меланхолично подумал Андрей.

Он привез из Каира дорогущую, богато иллюстрированную книгу о православных храмах Эфиопии – это был хороший предлог нанести визит в обитель и попросить у матушки разрешения повидаться с Анной К.

– И чего за темка-то?

– Махинации с квартирами…

Дома Андрей стер со стола пыль, принялся просматривать документы.

Некая местная дама не первой молодости возьми да и выйди – официально, через ЗАГС – за безработного гражданина Украины. С занятостью у него в Московской области тоже не получалось, жил хитрый хохол на содержании не чаявшей в нем души русской дуры. Свободное время и женины деньги, выданные в качестве карманных, ловкач употребил на то, чтобы прописать в ее двухкомнатной квартире маму, папу, брата с семьей и дочь от первого брака. В один прекрасный день раздухарившийся супруг стал воспитывать кулаками двенадцатилетнюю падчерицу…

– Это уже было слишком, сами понимаете.

– И вы решили его выставить, – продолжил Андрей за Настю – так она ему представилась.

Отвечать на его вопросы Настя согласилась только после того, как Андрей обратился к чувству женской солидарности – чтоб другие знали, кому верить надо.

– Ох, вот только если из-за этого!.. Не обижайтесь, товарищ корреспондент, но козлы мужики, все козлы…

– И когда вы решили его выставить, выяснилось, что на вашей площади прописано девять душ и вам с дочкой отводится меньше четвертой части площади, так, уголок.

– А все остальное – Хохляндия, правильно. Мамашу с папашей вызвал, они в большой комнате поселились, грозился брата с семьей привезти. Думал, я откуплюсь от них.

У Насти был небольшой частный пельменный цех, где на нее работали еще четыре женщины.

– Деньги у меня есть, хотя и достаются они мне!.. Но этими грошами я делиться не собиралась.

О размене жилплощади супруги все-таки договорились – через какую-то фирму, благо муженек и здесь напрягаться не собирался, и очень, очень зря… Лень его подвела. Он один за другим отвергал предлагаемые варианты…

– Все надеялся, что я соберу манатки и уйду куда глаза глядят.

Но в один прекрасный день им предложили бесподобный вариант с умеренной доплатой.

– Деньги, понятно, мои. На этот вариант они клюнули – двухкомнатная квартира, район зеленый, евроремонт. Подписали документы на размен.

– То есть решили, что добились своего – сделали из воздуха двухкомнатную квартиру в Подмосковье…

– Во-во! Только не из воздуха, а из бабьей моей дури.

Настя хитро усмехнулась.

– А когда они приехали, с папой-мамой, с вещами, там оказались совсем другие хозяева, не те, с какими они договаривались. На порог их не пустили – мы, говорят, здесь живем и никуда уезжать не собираемся.

Хохлы попытались, размахивая документами «из риелторской фирмы», силой въехать на вожделенную площадь. Хозяева вызвали милицию. Милиционеры доходчиво разъяснили новоселам, что адресочком те малек обмишурились – приехали на улицу Мартемьяновскую, двенадцать, в квартиру двадцать пять, а им надо было на улицу Мартемьянова двенадцать дробь двадцать пять, что в совсем другом районе, на глухой окраине, впритык к старому цементному заводу…

Дом, приготовленный на снос, стоял без воды и электричества.

– Во, ты гляди, парень, как она меня обошла, а? – жаловался Андрею мужик неопределенного возраста, из тех, кто «не просыхает».

– Ну, если быть справедливым… – пожал плечами Андрей.

– А где ты ее видел, справедливость-то? Вот это сы-па-ра-ведливо, да?

Он неверным жестом кривого, грязного пальца обвел пустую комнату с выцветшими обоями. Из мебели там были древний шифоньер без дверок, брошенный хозяевами помирать в одиночестве, два фанерных ящика, притыренных «хозяином» жилья из ближайшего магазина.

– Привозить своих родителей на жилплощадь жены без ее согласия… Вы что же, думали, она им рада будет?

– Вот, ты тоже не понимаешь… Как же я без папы с мамой?

Он отхлебнул из бутылки, принесенной Андреем. Посуды в этом уединенном пристанище не водилось.

– Если б я мог, я б для нее все сделал, все…

– А чего ж не сделали? – усмехнулся Андрей, уверенный, что пьяный этого не заметит.

– Смеешься, да? – поднял голову неудачник. – Думаешь, дурак я?

«Удивительно, как пьяные и собаки остро чувствуют насмешку».

– Ну, это, согласитесь, действительно не совсем умно – садиться на шею женщине и думать, что она будет этому рада.

– Другая рада была бы…

– И какие у вас планы на будущее?

– А какие… Назад поеду, домой, к папе с мамой. Настька, стерва, обещала денег дать… Чтоб я с глаз убрался – за это она готова платить.

– Почему не уезжаете? Зимой здесь нельзя будет жить.

– А она ведь как – денег живых в руки не дает, норовит мне билет всучить в самый последний момент, чтобы вернуться нельзя было. Хитрая, стерва… И маму с папой таким макаром отправила – засунула в вагон – и адью.

«Да, тете Насте последняя любовь влетела в копеечку».

– А вы почему с ними не уехали?

– Так не согласен. Пусть она мне отступного хорошего даст.

Из выбитого окна тянуло прохладой.

– Ну, желаю вам устроиться, – кивнул Андрей, вставая.

Дома принялся разбирать вещи и нерозданные сувениры. Он привез Тамаре коралловые бусы, но звонить не хотелось.

«Позвонит сама, тогда и встретимся. Скажу – сразу кучу работы навалили – не продохнуть».

Пару дней спустя, рано утром, пока Борода не ждал его с машиной, Андрей помчался в русалочий заповедник, Озерки, посмотреть, сошла ли вода.

На шоссе было пусто. Слегка парило – земля еще не полностью отдала талую влагу.

«Благодать-то какая, – подумал Андрей, опуская окно и высовываясь навстречу теплому ветру. – А мы, людишки, жизнь друг другу портим, гадости друг другу делаем. Неужели места под солнцем кому-то не хватает?»

За этими благостно-философскими размышлениями он чуть не пропустил поворот. Затормозил, когда указатель «П. Озерки» проехал мимо.

«Заехать к Пал Никитичу?… Рано. Далеко заходить не буду, – подумал Андрей, скатываясь на грунтовку. – А то потом весь день в грязных чунях шляться».

Признаться себе в том, что бродить в одиночку по месту с дурной репутацией жутковато, Андрей не хотел.

Начались заросли вербы. Сережки, особенно на припеке, растопырились, опушились желтой пыльцой, из почек зелеными клювами выглядывали листики. Земля, покрытая прошлогодней травой, мягко проседала под ногами.

«Да, тут поосторожней надо – не проблема и провалиться. Там, где русалка проползет да водяной конь проскачет, богатырю не пройти… Звать на помощь будет не только стыдно, но и бесполезно».

Неожиданно кусты кончились, и озеро оказалось прямо перед ним во всем своем молчаливом великолепии. От зеркала воды Андрея отделял топкий участок метров в пять шириной, дальше шла гладкая в этот ранний час поверхность, темно-синяя, почти черная. Озеро было продолговатым, протяженным – даже с высоты своего немалого роста Андрей не видел его берегов – словно перед ним была река и он стоял на мосту.

«Да, Валерий Иваныч согласится, здесь – Байкал в миниатюре. И геопатогенная зона как следствие».

Метрах в тридцати справа от Андрея заросли вербы постепенно оканчивались, берег повышался, имелся даже небольшой обрыв – не иначе, там Пал Никитич в детстве с берега сигал. Продираться к нему сквозь кусты, по топи Андрею не хотелось. Скоро вода сойдет до приемлемого уровня, и его приятели смогут поработать вволю. Андрей повернул назад.

Не успел сделать и пяти шагов, как за его спиной что-то резко, хлестко всплеснуло, вырвалось из кустов справа, хлопая огромными крыльями или плавниками, пробежало по воде.

Андрей резко повернулся, но увидел только, как что-то большое и непонятное в ореоле брызг, прошумев по воде, шмыгнуло в заросли на другом берегу, прошелестело и затихло.

«Ну, я себя стращать не дам!» – озлился на собственный позорный испуг, заставивший присесть на мгновенно одеревеневших ногах, кинулся назад.

На темной воде, далеко по длине озера, расходились волны, но ничего, кроме этого, заметно не было. Под ногами у Андрея хищно зачавкало. Двигаться дальше было опасно и, похоже, бесполезно.

«Чего ж это такое было? Рыба поутру играла? Ничего себе рыбка, если она целое озеро взбаламутила… Ладно, у сталкера-кагэбэшника спрошу. Пусть мои экологи-эниологи разбираются… А ведь напугал, гад, кто бы это ни был!»

– Ты откуда такой? – удивилась Валя, подняв глаза от клавиатуры.

– А чего?

Она вздернула подбородок. Андрей опустил глаза и увидел, что оставляет на полу грязные следы.

– Водяного коня ловил… – хмыкнул он. – Пойду помоюсь.

В комнате его уже ждал Борода.

– Ты чего с утра такой?

– Коня водяного ловил – сказано…

– Поймал?

– Ага. В багажнике лежит, связанный. Его в поликлинику надо сдать, на опыты.

В ответ на непонимающие, чуть встревоженные взгляды коллег попытался улыбнуться:

– В Озерки ездил – посмотреть, как там гидрообстановка. А когда собрался назад, что-то из кустов выпрыгнуло – я не успел разглядеть. Пробежало по воде и снова в кусты спряталось.

– Может, утка? – предположил главный.

– Может, и утка, только для того, чтобы такие волны поднять, надо быть очень большой уткой, скорее пеликаном.

– Ага… Ну и чего?

– Позвоню приятелям – пусть приезжают с аппаратурой и ловят всех этих скакунов, если их чекисты в героические тридцатые не истребили.

– К Пал Никитичу не заезжал?

– Рано было, неудобно.

– Ладненько… А что квартирный вопрос?

– Сейчас чаю попью и дам полный ответ. Занятная история получилась. Вы были правы, шеф.

Борода ушел довольный, Андрей сел за компьютер. Рассказ о том, как опасно загонять в угол русскую женщину, легко вылился в небольшой авантюрный роман.

Выйдя из здания, поймал себя на мысли, что опасается встретить Тамару, хотя отговорка, почему не позвонил, у него была. Зашел в дешевое кафе, знал, что Тамару там не застанет.

В редакцию вернулся часа в три.

– А машина сейчас где? – спросил у Вали, лениво ковырявшей спицами.

– Здесь. Хочешь взять?

– Если только завтра.

– Опять на коня пойдешь? – так же флегматично осведомилась она.

– В Голубинский хочу подъехать, матушке подарок из Африки передать.

Сытый и довольный Борода появился через десять минут, и все устроилось. Валя забрала вязанье и пошла домой, Борода присел расслабиться за компьютерными шахматами. Теперь можно было спокойно продумать, что и как завтра сказать матушке, что – Анне К.

– Михал Юрич, вы сильно заняты?

– Нет, а что? Ты мне хочешь что-то рассказать?

– Спросить.

Борода скинул картинку на дисплее вниз, повернулся к нему.

– Спрашивай, сынок. Что знаю – все твое.

– Спасибо… До меня у вас работала одна молодая особа – Анна Коваленко.

– Да, Анечка, очень милая и способная девушка.

– Почему она ушла?

– Почему ушла?… Как-то мы не поняли, если по правде. Подала заявление и в тот же день ушла… С мужем у нее разладилось, хотя это было до того. А почему ты спрашиваешь?

– Мне кажется, я видел ее в обители у матушки.

– В Голубинском?! – сильно удивился Борода. – Ты не путаешь? Ты разве ее знаешь?

Андрей подал ему фото Анны К. за вышиванием.

– Это она?

– Да… Надо же! Анюта – в монашках!

– Как вы думаете, почему она решила удалиться в монастырь?

Борода разглядывал фотографию на расстоянии вытянутой руки, с явным удовольствием.

– У нее были проблемы с общением – мужики от нее, случалось, контроль теряли, секретаршей или референтом переманить пытались, чересчур напористо. Пара интервью от этого сорвалась. Она просила ее по возможности посылать на мероприятия, а если на индивидуальную встречу, лучше к дамам. Или чтобы к мужикам Костик ходил. Я тебя и прикупил-то, чтобы у меня еще один парень был.

Тут Андрея пронзила неожиданная догадка.

– Нельзя ли это истолковать так, что она прячется в монастыре от мужиков, которые ее сильно достали?

– Может, и так. Уж где мужиков по минимуму, так это в женском монастыре. Я бы на ее месте поступил так же! Если завтра Аню увидишь, привет передавай. Скажи: захочет она вернуться – место ей мы всегда найдем.

Оставшись один, Андрей принялся ходить между дверью и столом, обдумывая свою неожиданную догадку.

«А что, если Анна К. обладает какой-то мистической особенностью – подрывать здоровье людей, особенно мужчин?! Ведь это именно то, что отличало ее бабулю – «черную вдову»… Не понимая, что с ней не так, Анна приняла логичное решение – держаться подальше от мужчин, чтобы ненароком не повлиять на них.

Андрей сидел перед бегающим по экрану майкрософтовским шариком-трансформером и еще, и еще проговаривал про себя цепочку логических построений.

Вынужденная безудержной бранью сбрасывать черную энергию бабка-ведьма, уморившая нескольких мужей. Неудачное замужество; неприятности с постоянно болеющими учениками… Если разобраться, наверняка окажется, что большая часть заболевших детей – парнишки. Неглупая девчонка, сама быстрее, чем кто бы то ни было, поняла, что в этом просматривается система. Непонятная, вредоносная и роковая… Злой умысел здесь, вероятнее всего, места не имел. Может, поэтому она так испуганно и огорченно смотрела на фотографа – боялась ему навредить? И от Андрея старалась отделаться поскорее – по той же причине? Говорила, что ни в чем не виновата…

Да, не виновата…

Все, решено. Завтра он любыми путями, пусть даже ценой утраты профессионального реноме, доберется до Анны К., поговорит с ней, попросит извинения и предложит помощь… Скоро приедут ребята из Москвы, с аппаратурой – вдруг ею можно проверить и человека? Надо договориться с ними прямо сейчас.

Андрей взялся за телефон. Ответил, как всегда многословно и раскатисто, Терпсихоров. Андрюша рассказал ему о своих приключениях на озере.

– Скажите мне еще одну вещь – человек может быть источником патогенного излучения? Я месяца полтора назад с одной бабусей разбирался – она мужей пять схоронила – помирали непонятно почему.

– В принципе это возможно, – согласился Терпсихоров. – Таких роковых женщин в истории пруд пруди.

«Пруд?!»

– А как-то померить это можно?

– У нас есть специальные датчики, программа интерпретации данных.

– Вы, когда ко мне поедете, с собой эти штуки возьмите – у меня объект имеется.

– Эта бабка?! Ради бога, Андрей Викторович!..

– Не хотите бабку, я вам внучку организую.

– Хорошенькая?

– Безумно.

– Тогда можно, – добродушно согласился Терпсихоров.

Приезд запланировали на следующую неделю – если не случится чего-то непредвиденного.

«Так, значит, специалисты говорят, что феномен роковой женщины существует реально. Поищу-ка в Интернете».

Дома, жуя бутерброд, внимательно прочел историческое эссе об Авроре Штернваль, петербургской красавице пушкинской поры. Автор пространно размышлял о пагубности женской красоты.

«Дурак ты! Дело не в красоте как таковой. У вредной, но плохонькой девчонки поклонников нет, поэтому они и не вымирают пачками».

Первый жених Авроры погиб за несколько дней до свадьбы. Пошли слухи, что его и всех других претендентов на руку Авроры прокляла ее собственная мать, противоестественно завидовавшая красоте дочери.

«О, в этом что-то нащупывается…»

Потом у Авроры появился второй жених, приятель великого русского поэта, но и этот не дожил до венца.

«Как же наш смуглый повеса уберегся?!» – удивился Андрей.

После второго несостоявшегося замужества Аврора стала сторониться мужчин.

«Это нам знакомо!»

Только через два года снова приняла ухаживания молодого академика, свадьба все-таки состоялась. Счастье длилось недолго – Аврора скоро овдовела и шесть лет не появлялась в свете. А появившись, с ходу влюбила в себя сына историка Карамзина и во второй раз вышла замуж. Бедняга, будучи военным, вскоре погиб на войне с турками. Несчастная красавица пережила всех своих обожателей, так и не отдав никому руку и сердце, затворничала еще сорок восемь лет и скончалась в начале XX века. Какой-то поэт, вдохновленный ее необычной судьбой, начал было писать о ней поэму, но не закончил, скончался от какой-то непонятной хвори.

«Да, печально… А что говорят зарубежные исследования?»

На том же сайте рассказывалось про некую шотландскую наследницу XVII века рождения, которую отчаявшийся обзавестись внуком отец готов был отдать за первого встречного-поперечного, но все женихи буквально падали замертво, увидев невесту.

«Тут вопрос о красоте особенно спорен… А может, все эти сказки о конкурсах женихов для принцессы, вроде Турандот или Несмеяны, – тоже отражение этого явления, многократно преломленное фольклором?»

Вопрос: «Кто вы, Анна К.?» – стремительно обрастал ответами, но не становился понятнее. Чувствуя, что голова идет кругом, Андрей отложил распечатку, взял в руки фотографию Анны.

Она глядела на него по-прежнему – встревоженно и горько.

«Как ей живется с этим? Знать, что приносишь страдания и смерть… Если она действительно хорошая, добрая девушка… Нет, тут надо что-то сделать!.. Обязательно! Убедить ее пройти обследование у эниологов. Предлагают же они какие-то меры для снятия патогенности… А если нет? И специалистов по человеческим аномалиям не существует? Уговорю я ее пройти обследование, установят они, что Анна К. – прекрасный, но ядовитый цветок, и сделать ничего нельзя. Что ж ей – в монастыре сидеть до конца жизни, среди старых богомолок и безутешных вдов?»

В пятницу еще из дома, зная, что матушка игуменья встает в шесть утра, позвонил в Голубинский. Какая-то женщина степенно, нараспев ответила, что матушка на служении, но весь остатний день будет в монастыре.

Едва выбравшись из города, Андрей поддал газу – ему не терпелось… Хотя до монастыря езды было всего полчаса. Холмы и рощицы окрестностей зеленели, словно в конце мая.

Охранники, похоже, уже знали его в лицо, только мельком взглянули в пакет с подарком.

Матушка была в кабинете, просматривала какие-то документы. Если б не черный платок на скуфье, выглядела бы она как менеджер средней руки.

– Вот, матушка, примите подарок.

Игуменья была рада книге, поблагодарила за статью и фото.

– Вы заняты, да и у меня дел много после отпуска… Михал Юрич поручил одно маленькое дело – повидаться с одной вашей трудницей.

Матушка насторожилась.

– Она раньше в «Крестьянской газете» работала, а сейчас здесь, в златошвейках. Можно с ней поговорить?

– Как ее зовут?

– Коваленко Анна.

– Да, я ее знаю. Хорошая девушка, смиренная, работящая. Но ее у нас нет.

У Андрея все оборвалось внутри.

– Как нет?! Я сам говорил с ней на Пасху!

– С Пасхи три недели прошло, молодой человек, – назидательно произнесла игуменья. – На Светлой неделе она сказала, что уходит. И ушла. Мы не всех принимаем, но никого не держим.

Разные мысли вертелись у Андрея в голове мутноватым водоворотом весь недолгий путь до редакции.

– Тебя, – сказала Валя, послушав телефон.

– Привет, вернулся и не звонишь? – послышался в трубке Тамарин голос.

– Да, возвратился и попал… Бусы тебе привез.

– Вот спасибо! Когда вручишь?

– Могу сегодня, но признаюсь сразу и честно – после отпуска я некредитоспособен, кулинарные безумства не для меня.

– Нашел о чем беспокоиться – просто пройдемся, – успокоила Тамара. – Сейчас в помещении сидеть грех – соловьи уже распеваются.

«Соловьи-разбойники тут сплошняком».

– О'кей, когда освободишься? Я домой за презентом забегу.

Тамара постриглась покороче, сделавшись от этого моложе и пикантней.

– Здорово выглядишь. – Андрей отдал ей пакет с красно-коричневыми снизками.

– Ух ты! Спасибо, дорогой!

Она чмокнула его в щеку.

– Рассказывай, как отдыхал.

– Получил комплекс туруслуг, начиная от волнующей экскурсии в Долину царей, кончая туповатым поджариванием на малолюдном пляжу.

– Загорел здорово. Какие планы на выходные?

– Борода планирует…

– Ага… Значит, в субботу на тебя рассчитывать нечего…

Когда Андрей вернулся в редакцию, Бороды уже след простыл, Валя собиралась запирать редакцию на выходные.

– Я три звонка сделаю и сам все запечатаю, лады?

Первым набрал номер соседки бабы Кати, Клавдии Филипповны. Она сразу его вспомнила и разрешила прийти – только пораньше, до начала любимого политического ток-шоу.

Подходя к дому, где жили старушки, Андрей первым делом посмотрел на окна черной вдовы. Света не было, но вряд ли восьмидесятипятилетняя русалка могла уползти далеко.

– Ух, какой вы смуглый! Или я вас забыла?

– Нет, с памятью у вас все в порядке – я на море был.

– На Черном?

– На Красном. Так что – доброжелательница не беспокоит?

– Нет, месяца полтора никаких гадостей не было. Так что – спасибо.

– Мы, собственно, ничего особенного не предприняли – просто я намекнул, что милиция будет тщательно отслеживать ситуацию. Она здесь, не уезжала?

– Куда нам – тяжко, возраст.

– А ее сын, внучка – навещают?

– Сына к ней жена не пускает, чтобы против семьи не настраивала, а внучку я давно не видела. Ну, да Катька сама виновата.

– Резонно… Не буду вас отрывать. Если что – звоните.

На этаж Андрей поднимался, до конца не уверенный, стоит ли ему это делать.

– Екатерина Васильевна, это Андрей из газеты! – прокричал через железную дверь. – Вы можете уделить мне пару минут?

Старуха неприязненно глянула на него в щелку.

«Все боится, что ее силой возьмут, соблазнятся юной красотой… Во – а вдруг это какой-нибудь поклонник похитил Анну К.?! Или уговорил ее вернуться в мир земной любви?» – всплыло у Андрея в голове.

Но додумывать эту богатую мысль было некогда, дверь распахнулась.

– Чего хотите? – неприветливо проскрипела старуха.

– Узнать, как вам живется. Соседи не обижают?

– Нет, не трогают. Не здороваются, это да.

– А сын, внучка – бывают?

– Нет, все меня забыли. Сама кручусь, как могу.

Было начало восьмого, когда Андрей позвонил в двери к гражданам Озерных. Открыл мужчина в тренировочном костюме.

«Ну и мамкин же сын!» – мысленно ахнул Андрей.

Мужчина был очень похож на мать – такие же правильные черты, голубые глаза, редкие, седые, но, видно, в молодости золотистые волосы.

– Аркадий Александрович? – улыбнулся Андрей. – Я школьный товарищ Ани. Не скажете, где ее можно найти?

Мужчина стоял и нерешительно, оценивающе оглядывал Андрея. Тут в прихожей появилась мать Анны К.

– Добрый вечер.

– А Ани нет, я же вам говорила. Она живет в другом месте. Здесь появляется редко.

– Если вы имеете в виду Голубинский монастырь, она ушла оттуда три недели назад, и никто не знает куда. Вам это известно?

По-видимому, родители были осведомлены о пребывании дочери в монастыре, но полагали, что это семейная тайна.

Они коротко, украдкой, переглянулись.

– А… откуда вам это известно? – спросила женщина.

– Матушка настоятельница рассказала сегодня утром. А куда, по-вашему, могла уехать Аня?

– Мы не знаем, – упрямо повторила женщина, отвернувшись.

– А прежде за ней такие исчезновения водились?

– А почему вас это так интересует? – раздраженно спросил мужчина.

– Потому что я журналист, и мне все интересно по определению. А потом, так принято – если куда-то исчезает наш коллега, мы стараемся выяснить – он хотя бы жив? Вам не интересно, что сейчас происходит с вашей дочерью?