Текст книги "Сага о Луисе и Лилиане. Книга первая: «Клятва Луиса»"

Глава 5

Жюли встретила госпожу реверансом:

– Какое платье вы хотите сейчас надеть, леди Лилиана?

– Ах, я не знаю, – рассеянно ответила девушка.

Как можно думать о каких-то платьях, когда перед внутренним взором разворачиваются яркие викингские (норманнские) паруса, свежий ветер надувает их и несет на родину, заблудившуюся во времени путешественницу!

– Взгляните на это, миледи, – лукаво сказала горничная.

Ляля усилием воли отогнала желанные картины отъезда из Тулузы, заслонившие действительность, и посмотрела на Жюли. Горничная держала в руках голубое, вышитое яркими шелками платье и белое шелковое блио, отделанное золотой тесьмой. Ляля восхищенно ахнула:

– О Жюли, откуда это?

– Ваша милость, это подарок графа де Монсегюра, – с упреком ответила горничная. Ляля зарделась:

– Право же, его светлость очень добр ко мне! Что ж, дорогая Жюли, помоги мне облачиться в это роскошное платье и поправь мою прическу.

Через час Ляля являла собой образец прекрасной дамы двенадцатого века и могла бы вдохновить какого-нибудь трубадура на сочинение стихов в ее честь. Раздался стук в дверь. Девушка опустилась в кресло и кивнула Жюли:

– Будь добра, открой дверь!

Рыцарь вошел, приветствуя даму изящным поклоном. Сердце Ляли сделало скачок и остановилось в немом восхищении. Как хорош сэр Луис в голубом шелковом колете, расшитом тем же шелком, что и платье Ляли! Краешком мозга, куда не добрался еще восторг от красивой внешности рыцаря, девушка вспомнила, что означает в куртуазных традициях появление в обществе в одеждах одинакового цвета. Друзья могли так одеваться. Слуги и вассалы носили одежды любимых цветов своего сюзерена. Так же одевались влюбленные рыцарь и дама, заявляя утонченному обществу о взаимном влечении.

– Прошу вас, леди Лилиана, оказать мне честь сопровождать вас к обеденному столу графа Тулузского! – с учтивым поклоном произнес он. Девушка встала с высокого кресла и слегка присела в реверансе.

– Благодарю вас за заботу обо мне, – вежливо ответила она и добавила с тайным ехидством:

– Боюсь, что сочетание этих цветов не очень мне подходит!

– Почему, леди Лилиана, это не ваши цвета? – огорчился сэр Луис.

– Нет, не с точки зрения геральдики, – сказала Ляля.

– Меня раздражает слишком яркая вышивка моего платья!

– Яркая – значит красивая! – уверенно сказал рыцарь, и Ляля вспомнила, что Средневековье не знало полутонов, мягких пастельных красок. Действительно, средневековые люди считали яркое: – значит красивое!

– Впрочем, донна Лилиана, вы вольны надеть любое платье по вашему выбору, – добавил рыцарь.

– Боюсь, если я буду переодеваться, то опоздаю к обеду и выкажу неучтивость нашему любезному хозяину, – сказала Ляля.

– Прошу вас, миледи, – сказал рыцарь и учтиво подал даме руку. Она протянула ему свою и молодые люди, молча, спустились с лестницы. Рыцарь терялся в догадках – час назад он оставил леди Лилиану в прекрасном настроении, она радовалась скорому отплытию в свой Альдейгьюборг, а сейчас молчит и злится. Чуткая рыцарская душа ощущала волны сдерживаемого гнева, исходящие от прекрасной девушки.

– Леди Лилиана…

– Сэр Луис… – одновременно обратились друг к другу молодые люди и замолчали.

– Говорите, миледи, – попросил рыцарь. Она смотрела на него снизу вверх умоляющими глазами:

– Сэр Луис, о чем вы думали, подарив мне платье того же цвета, что и ваш колет?

Рыцарь так удивился, что сбился с размеренного шага, и, помолчав, ответил:

– Сегодня днем пришел мессир Поло, венецианский купец, за обещанным ему вознаграждением и принес на продажу эту одежду – платье и колет.

Ляля медленно покрылась густым румянцем. Итак, это обычный подарок, а она вообразила, что сэр Луис влюблен в нее и хочет заявить об этом всему куртуазному обществу тулузского двора. Надо же так ошибиться! Оттенки куртуазного обращения, правила "веселой науки" трудны для понимания непосвященных.

– Простите меня, сэр Луис, ваш подарок великолепен, и вы оказали мне огромную честь, преподнеся его, – покаянно сказала Ляля.

– Я рад служить вам, прекрасная донна, – ответил рыцарь, радуясь, что у дамы улучшилось настроение. В добром согласии молодые люди перешли двор замка и вступили в главный зал донжона. И опять они не заметили, что за ними следят яркие черные глаза, жадно ловящие каждый их жест, улыбку, взгляд.

Сэр Луис помог Ляле занять место за столом графа Тулузского. Слегка опоздавший виконт Энн де Лотрек вошел быстрым шагом и поклонился дяде, прося извинить свою неучтивость.

– Присаживайтесь, дорогой племянник, – благосклонно разрешил сеньор Тулузы. Виконт занял место неподалеку от дяди. Подали первую перемену. Проведя при тулузском дворе около двух суток, Ляля уже узнавала лица пажей и придворных. Младший брат виконта де Лотрека подавал на главный стол большое блюдо – тарель с красиво нарезанным и украшенным ароматными травами мясом. Пажи ловко расставили перед гостями блюда – одно на двоих. Ляля вспомнила, что в Средневековье это называлось: сидеть в блюде. Кубок так же полагался один на двоих. Граф Тулузский угощал свою супругу, а сэр Луис – Лялю. Виконт де Лотрек оказался в паре с леди Денизой, дамой преподавшей Ляле основы куртуазной любви в саду наслаждений графини Тулузской. Мелодичная музыка сопровождала изысканную трапезу. На сладкое подали фрукты, лепестки роз, вареные в меду, местное легкое красное вино, настоянное на лепестках фиалок. По знаку графа музыканты заиграли громче, трубадуры запели о подвигах в честь прекрасных дам. Перед турниром самая подходящая тема. Потом леди Дениза сыграла на виоле и спела трогательную песенку. Ляля радостно хлопала певице и вздрогнула, когда граф Тулузский неожиданно обратился к ней:

– Донна Лилиана, не споете ли вы нам?

Ляля покраснела и выдавила пересохшим горлом:

– Я? О нет, сир, пощадите!

– Моя дорогая супруга рассказала, как чудесно вы исполнили в ее саду песню вашей родины.

– Я благодарна ее светлости за хороший отзыв обо мне и моем пении, но не знаю, что вам спеть! – лепетала растерянная Ляля. Она никогда не считала себя певицей.

– Не смею настаивать, донна Лилиана, – мягко сказал граф. Но и Ляле не хотелось огорчать доброго хозяина Тулузы.

– Позвольте, ваша светлость, я исполню вашу просьбу завтра, – сказала она.

– Мне нужно несколько раз спеть песенку, прежде чем предложить свое искусство блистательному обществу, украшающему ваш двор!

– Что ж, – сказал граф.

– Желание прекрасной дамы – закон для всех, кто ее окружает! Вы будете петь, подыгрывая себе?

– О нет, мессир, я только пою, – скромно сказала Ляля.

– Думаю, вы без труда найдете пажей, согласных сопровождать ваше пение игрой на виоле или мандолине, – произнес граф, и, усмехнувшись, добавил:

– Выбирайте!

Ляля в замешательстве посмотрела в зал. По взмаху графской длани пажи приблизились, учтиво кланяясь сюзерену. Знакомое черноглазое лицо привлекло внимание Ляли.

– Я думаю, этот прекрасный юный господин поможет мне, – сказала она и похолодела – это же Этьен де Лотрек, брат виконта де Лотрека, племянника самого графа Тулузского! Ехидный голосок тут же запищал в ее мозгу: "Бесспорно, девица, найденная в Пиренеях, совершила вертикальный взлет по социальной лестнице – внучатый племянник графа Тулузского доставил ее в столицу Лангедока, родной племянник графа будет аккомпанировать ее пению…" Ляля сделала единственно возможный в этой ситуации вывод: "Надо собраться и выступить хорошо!" – и улыбнулась юному Этьену.

– Благодарю вас, домна Лилиана, за оказанную мне честь! – изящно поклонился девушке юный паж.

– Я с удовольствием подыграю вашему хрустальному голосу.

Ляля улыбнулась, польщенная тонким комплиментом, и чуть не ответила простодушно: "А мама говорит, что мой голос подобен флейте!"

– Жду вас завтра утром, – сказала девушка.

– Надеюсь, мы порадуем наших любезных хозяев, – и учтиво поклонилась графской чете. По знаку графини кубки наполнили вином… Ляля пригубила вкусное красное вино. Кажется, жизнь налаживается – корабль уже ждет ее и скоро понесет на родину. Что будет, когда она достигнет Ладоги, девушка отказывалась думать сейчас. Заиграла чудесная плясовая мелодия, и лялины ножки в босоножках двадцать первого века нетерпеливо притопнули по мраморному полу.

– Демуазель Лилиана, окажите мне честь потанцевать со мной, – раздался вкрадчивый ласковый голос, и виконт де Лотрек склонился перед девушкой в низком поклоне. Она нерешительно взглянула на своего спутника, но сэр Луис как раз подходил к графине Тулузской. В глазах Ляли потемнело от обиды, и она протянула руку черноволосому виконту. Они стали второй парой, спустившейся в зал для танцев. Первая пара – графиня Тулузская и граф де Монсегюр – возглавила нарядно одетую в яркие ткани вереницу придворных. После виконта де Лотрека Ляля танцевала с графом Тулузским, с графом де Мосегюром и другими галантными кавалерами. С одобрением девушка подметила, что при дворе графа Тулузского его вассалы и гости красиво одеты, причесаны, от них хорошо пахнет, а в разговорах они цитируют античных поэтов. В двенадцатом веке Овидий с его "Искусством любви" стал популярен при дворах образованных феодалов. Андрей Капеллан, придворный клирик французского короля Филиппа Второго Августа, написал трактат "О любви", подражая Овидию. Эти книги получили широкую известность при дворах аристократов. Тулузские дворяне соответствовали эстетическому идеалу тогдашней аристократии: – высокие, стройные, широкоплечие, с длинными руками и ногами, прекрасно одетые в шелка и бархат, владеющие оружием и музыкальными инструментами, сведущие в поэзии, воспевающие образ Прекрасной дамы в благозвучных стихах.

С изумлением Ляля услышала, что стихи трубадуров сложены в рифму, особенно баллады – веселые плясовые песенки с задорным припевом, чтобы подбодрить танцующих. Изящное общество танцевало почти до утра. Ляля зевала украдкой, но не хотела уходить раньше всех. Наконец графиня Тулузская в сопровождении супруга удалилась на покой. Ляля оперлась на руку сэра Луиса и вышла во двор замка. Крупные южные звезды переливались алмазным сиянием над головами рыцаря и девушки. Она подняла лицо к своему благородному спутнику и тихо сказала:

– Благодарю вас, сэр Луис, за чудесный наряд, подаренный вами. Я выглядела сегодня красивее всех присутствующих дам.

– Миледи, я рад служить вам. Любая красота достойна соответствующей оправы, – вежливо ответил сэр Луис.

– Вышивка моего нового платья напоминает то место из романа "Эрек и Энида" Кретьена де Труа, где автор описывает наряд героини, подаренный ей королевой Гиневрой, – горячо сказала

Ляля, и в глазах ее засияли маленькие алмазы – отражение небесных.

– Вам знаком этот роман? – поинтересовался рыцарь.

– Да, я читала его на родине, и сейчас в саду наслаждений графини Тулузской мы слушаем чтение страниц этого произведения,

– ответила Ляля и восторженно добавила:

– Этот роман Кретьена де Труа нравится мне больше всех!

Девушка говорила с воодушевлением, сияющие звезды отражались в ее глазах, и рыцарь чувствовал, что она действительно благодарна ему за заботу и преданность.

– Сюда, леди Лилиана, – сказал крестоносец, открывая перед ней дверь в спальню. Жюли сделала реверанс, приветствуя леди и лорда.

– Благодарю вас за сегодняшний вечер, – произнесла Ляля.

– С нетерпением жду обещанной песни, демуазель, – сказал с поклоном крестоносец.

– Разумеется, мессир, – улыбнулась Ляля.

– Благодарю вас за все! И спокойной ночи.

– Спокойной ночи, и да хранит вас Господь, леди Лилиана, – сказал рыцарь на прощанье. Дверь за ним захлопнулась. Ляля опустилась в кресло перед зеркалом. Ноги ее дрожали от танцев. Жюли расплетала и расчесывала на ночь волосы госпожи, а сама она задумалась, что же спеть перед высоким собранием изящных дам и благородных господ Тулузы? Обрывки разных песен проносились в ее голове, но ни на одной она не могла остановиться. Жюли расчесала волосы Ляли и спросила:

– В котором часу вы желаете встать завтра, демуазель?

– Разбуди меня в том же часу, что и сегодня, дорогая Жюли, – рассеянно произнесла девушка, погруженная в свои мысли.

– Да, демуазель, спокойной ночи.

– Спокойной ночи, милая, – ответила Ляля, и горничная вышла.

Состроив гримасу своему отражению, девушка опустила зеркало вниз стеклом на столик и заперла дверь на замок. Как раздевалась и мылась, она не запомнила. Ей показалось, что бодрый голос Жюли и стук в дверь раздались почти сразу после их расставания. Вздрогнув, Ляля подскочила в постели, накинула платье и впустила верную служанку.

Румяное небо бросало розовые отблески в чашку с молоком, свежая булочка вкусно пахла, и Ляля улыбнулась – утро начиналось прекрасно! Она попыталась позавтракать и собраться как можно быстрее – дело, задуманное ею, не терпело отлагательств.

– Благодарю тебя, дорогая Жюли, ты чудесно помогаешь мне! – сказала Ляля, и золотой скользнул в ручку проворной горничной. Не годится благородной леди быть скупой! Врожденное великодушие видно именно в мелочах! Ляля подобрала подол белого льняного платья и устремилась вниз по каменной лестнице. Сегодня она выбрала белое платье и блио того же цвета, но сшитое из струящегося прохладного шелка. Жюли поспешила за госпожой. Спустившись вниз, она почтительно спросила:

– Куда вы спешите, леди Лилиана?

– К восточному мудрецу ибн Джубейру, – радостно ответила девушка.

– Помнишь, как он вчера просил навестить его?

Жюли пошла вперед, почтительно указывая дорогу. Щедрость и ласковое обращение чужеземки тронули сердце горничной, повидавшей разных людей при дворе графа Тулузского. Ляля выпрямилась и, слегка придерживая подол платья, выступала за горничной. Придворные кавалеры почтительно кланялись красивым девушкам. Ляля и Жюли вежливо отвечали. Дойдя до двери, ведущей в сад восточного мудреца, Жюли постучала, и почти сразу же дверь распахнулась. Ученик ибн Джубейра приветствовал поклоном пришедших красавиц.

– Доброе утро, сын Ибрагима, – приветствовала его Ляля, помня, что все арабы – его потомки. Так мусульмане называют Авраама. Три великие религии: – иудаизм, христианство, ислам – именуются аврамическими, поскольку признают Ветхий Завет, и книжными, так как почитают священные книги – Тору, Библию, Коран.

– Меня зовут Али, – покраснев, сказал мальчик. От созерцания пришедших красавиц сердце выпрыгивало из худой мальчишеской груди – блондинка в белом платье и брюнетка в коричневом казались ему краше гурий мусульманского рая Джанны.

– Закончил ли утреннюю молитву почтенный ибн Джубейр? – сквозь звон в ушах долетел до Али голос золотоволосой красавицы.

– Закончил, – сказал юный Али.

– Сейчас я подам ему кофе.

Хорошенькая брюнетка скривилась при упоминании арабского напитка, а блондинка спросила:

– Позволено ли нам будет приобщиться к мудрости, озаренной светом Корана и исходящей из уст твоего почтенного хозяина?

– Входите, – и мальчик пригласил девушек в сад.

– Я побегу известить хозяина!

Указав на дорожку, ведущую к жилищу мудреца, Али побежал вперед с вестью о том, что две красавицы опять почтили его своим посещением. Ляля и Жюли неторопливо шли по указанной дорожке. Лепетали фонтаны, разбрызгивая хрустальные струи, журчали узкие ручейки, ароматный прохладный воздух ласкал лица девушек, а яркие цветы раскрывали навстречу солнцу нежные лепестки, усыпанные мелкими капельками росы. Казалось невероятным, что уже через несколько часов южное солнце, поднявшись ввысь по голубому своду неба, будет яростно жечь все живое палящими лучами. Красота восточного сада действует умиротворяюще, и девушки подошли к жилищу мудреца, сияя радостными улыбками. Почтенный ибн Джубейр встретил их на пороге, приветливо кланяясь. Ляля сложила руки перед грудью и поклонилась в ответ.

– Воздушные пери вновь посетили мой дом! – обрадованно сказал старец. – Прошу вас, заходите!

Ляля и Жюли уже знали, как вести себя в восточном доме. Девушки опустились на мягкие шелковые подушки. Али принес кофе. От бодрящего аромата настроение Ляли еще улучшилось.

– Угощайтесь, дорогие гостьи, – предложил мудрец. Жюли взяла кисть винограда, а Ляля с улыбкой предвкушения радости протянула руку к тонкостенной керамической пиале с волшебным напитком. После легкой трапезы, когда юный ученик унес посуду, мудрец пригладил бороду и выжидающе взглянул на Лялю:

– Я счастлив, видеть перед собой юность и красоту. Что на этот раз привело вас в мой скромный дом?

– Желание приобщиться к вашей мудрости, – ответила девушка.

– Я рад предложить вам скромные крупицы знаний, которые приобрел, прикоснувшись к старинным книгам, – произнес почтенный старец.

– Высокочтимый улем, – начала Ляля.

– Я родилась в стране, называемой вашими учеными географами ар-Руссия.

– Вам знаком труд "Ал-Алак ан-нафиса"? – изумился мудрец.

– Да, я читала его дома, – ответила девушка. "В хрестоматии по истории России", – добавила она про себя.

– Достопочтенный ибн Руста составил это описание дальних стран под названием "Дорогие ценности", – восторженно сказал ибн Джубейр.

"В первой половине десятого века", – вспомнила Ляля лекции Зои Алексеевны и ласково улыбнулась ученому арабу.

– На моей родине девушки получают образование, – продолжала прилежная студентка.

– И я, очутившись в чужой стране, хотела бы вести путевые записи.

Мозг Ляли, взбодренный крепким кофе, сам находил нужные слова:

– Я прошу вас, достопочтенный улем, поделиться со мной несколькими листами бумаги и уступить мне один из ваших каламов, – попросила девушка.

Она знала, что арабы в Багдаде наладили производство бумаги, а для письма они использовали калам – заостренную тростниковую палочку.

– Я счастлив поделиться с вами, молодая госпожа, всем, что принадлежит мне! – просиял ибн Джубейр и, ударив в гонг, попросил юного Али принести то, в чем нуждалась Ляля. Она улыбнулась почтенному ученому:

– Благодарю вас, вы так быстро откликнулись на мою просьбу!

– Я счастлив, способствовать распространению учености. Она смягчает нравы, – серьезно произнес мудрец.

– Могу ли я возместить вам хотя бы часть стоимости этих предметов? – поинтересовалась Ляля.

– Нет, прекрасная госпожа, вы оказали мне честь, попросив их у меня, – ответил ученый.

– Но, может быть, мой благородный спутник граф де Монсегюр… – продолжала девушка. Ибн Джубейр не дал ей закончить:

– Не будем больше говорить об этом!

– Ну что ж, – Ляля улыбнулась почтенному арабу.

Он тут же засыпал ее вопросами об ее родине. Ученого интересовало все. Через полчаса порозовевшая от волнения и интенсивной работы мысли девушка начала прощаться. Хозяин с учеником проводили гостий до ворот. Али передал Жюли изящный ларец с принадлежностями для письма. Ляля еще раз поблагодарила доброго хозяина, и девушки вернулись в комнату, отведенную благородным гостям графа Тулузского. Жюли поставила ларец на столик перед зеркалом. Ляля быстро разобралась с чернилами и тростниковой палочкой для письма. Она задумалась о том, какую песню будет петь, потом согласно кивнула сама себе, вспомнив песенку, ставшую народной, и быстро набросала переделанные слова. Получилось недурно. Девушка тихо хихикала, так ей понравились стихи. Перечитав свое произведение, она осталась довольна. Раздался стук в дверь. Жюли открыла. Этьен де Лотрек поклонился Ляле, прижав к груди мандолину.

– Проходите, сьер Этьен, – ласково пригласила девушка.

– Я спою вам песенку, а вы подберете к ней мелодию на вашем инструменте.

Паж почтительно преклонил колено у кресла, где сидела Ляля, и приготовился слушать. Она напела с листа переделанные стихи. Юноша, уловив нехитрую мелодию, повторил ее несколько раз. Вскоре Ляля пела песенку под красивое звучание мандолины. Ее изумило звучание собственного голоса под звонкий перебор струн. Удар церковного колокола застал репетирующих врасплох. Ляля взвилась с кресла и, подхватив подол, сбежала вниз по лестнице. Граф де Монсегюр стоял у портала церкви под барельефом, изображающим Страшный суд. Ляля сбавила скорость и величественно поднялась по церковным ступеням. Граф предложил ей руку и проводил на место. Он заметил, что леди Лилиана оживлена и взволнована, но началась месса, а граф де Монсегюр, как добрый христианин, не смел, нарушить благоговейную тишину церкви. Девушка присела на свое место и тихо перевела дыхание. Доброта и щедрость старого мудреца приятно поразили ее. Арабская культура в двенадцатом веке вобрала достижения многих предшествующих цивилизаций – античной, персидской, индийской. В Лагедоке было сильно влияние этой мощной красивой культуры. Познания арабских ученых об окружающем мире до сих пор поражают воображение, так же как и достижения арабских инженеров. Они смогли подвести воду с вершин Сьера-Невады к равнинам Андалузии, и вскоре засушливая пустынная страна превратилась в цветущий сад. Дворец Альгамбра близ Гранады, выстроенный арабскими зодчими, до сих пор считается земным раем. Ляле очень захотелось увидеть Альгамбру, но она вспомнила, что строительство этого прекрасного мавританского дворца началось в тринадцатом веке, так что нет смысла приставать к сэру Луису с предложением, перевалить Пиренеи и добраться до Гранады. Ляля вспомнила, как недавно она с сопровождающим ее рыцарем несколько ночей провела в горах. Природа роскошная, пиршество для глаз, но из бытовых условий – тонкая подстилка из травы и рыцарский плащ вместо одеяла… Ляля тихо содрогнулась, радуясь, что оказалась в комфортных условиях замка графа Тулузского.

Месса кончилась. Блестящее общество вышло из церкви, и граф Тулузы объявил:

– Друзья, сейчас мы отправимся в Тулузу, чтобы осмотреть поле для завтрашнего турнира!

Раздались восторженные возгласы, оруженосцы поспешили оседлать и привести коней господ. Ляля в замешательстве взглянула на сэра Луиса и осторожно спросила:

– Неужели нам придется ехать верхом?

– Вы можете ехать на крупе моего коня, демуазель, – поклонился учтивый рыцарь.

– Окажите нам эту честь!

Но Ляля застыла, не в силах вымолвить хоть слово – опять трястись на мускулистом крупе рыцарского коня и держаться за ремень рыцаря, чтобы не упасть! И ей очень не хотелось пачкать красивое белое платье. Оно ей еще не надоело.

– Вы можете ехать верхом, леди Лилиана. В конюшнях графа Тулузского есть лошадки тихие, смирные, предназначенные для дам, – продолжал уговаривать сэр Луис.

Глаза Ляли стали умоляющими, и она тихо произнесла:

– А это поле для турнира находится далеко?

– Нет, миледи, турнирные бои проходят на рыночной площади, – ответил граф де Монсегюр.

– А рыночная площадь расположена ближе к воротам, через которые мы попали в Тулузу.

– О, если это недалеко, не могли бы мы пройти туда пешком – попросила Ляля.

– Конечно, демуазель, мы пойдем пешком, если такова ваша воля, – сказал сэр Луис и церемонно предложил даме руку. Сегодня доблестный рыцарь облачился в белый атласный колет. Ляля и сэр Луис опять выбрали одинаковый цвет. Девушка подумала, что это простое совпадение, и забыла об этом. Процессия выдвинулась из замка через широко распахнутые ворота. Граф Тулузский и окружающие его дворяне ехали верхом. Графиня путешествовала в легких носилках. Некоторые дамы последовали ее примеру. Солнце поднялось почти в зенит, и мир почувствовал жар его лучей. Ляля впервые поняла, какими убийственно жаркими могут быть эти лучи. Недаром древние греки верили в Аполлона Сребролукого, метко и быстро разящего, карающего врагов.

Чтобы защитить идущих пешком от полдневного жара, рослые слуги развернули над ними шелковый навес, составленный из белых и красных квадратов. Идти под ним легко и приятно, сень огромного зонта защищает от солнца, а легкий ветерок обдувает идущих. Площадь, вымощенную булыжником перед графским дворцом, они пересекли неспешным шагом. Ляля наслаждалась прогулкой. Сэр Луис поддерживал ее и расспрашивал, как она провела утро.

– Я была в гостях у мудрого ибн Джубейра, – рассказывала девушка.

– Вам, демуазель, так полюбился кофе старого отшельника? – поддразнивал ее рыцарь.

– Я попросила у него письменный прибор и листы бумаги и тут же получила просимое, – ответила она.

– Вы обучены письму, демуазель? – вскричал изумленный рыцарь

"Конечно, я учусь в университете", – в тон ему чуть не вскричала Ляля, но вслух сказала:

– Меня учили чтению, письму, счету. Я очень люблю читать.

– И какая ваша любимая книга? – поинтересовался рыцарь.

– "Эрек и Энида" Кретьена де Труа, – гордо ответила Ляля и быстро добавила:

– А так же "Слово о полку Игореве"! Это наша русская книга.