Текст книги "Таинственные и удивительные истории, произошедшие с жителями старой Москвы, рассказанные очевидцами и пересказанные их домочадцами"

3

– Мы до революции переехали в другой дом, побольше. Тогда еще был жив мой папа. Он купил дом на Ордынке, у какого– то немца. Дом был прекрасный. Я его еще помню, двухэтажный, с красивыми лестницами. Там такая была мебель красивая, а какая ванна, и куча комнат. И главное, он оставил в нем и картины и превосходную немецкую посуду, и даже, столовое серебро. И вы знаете, такая там чертовщина творилась! Метлы летали. Мы сами видели. Когда нам кухарка сказала, мы сначала не поверили. Но она так уверяла, так клялась, что мы не выдержали, и решили посмотреть на все это тоже. И в двенадцать часов ночи, мы пошли к чулану. И точно, летали метлы и ведра падали в чулане. Кошмар! Тот немец, нам сказали потом, занимался черной магией. Вот он и оставил там всякие черные силы. Может быть, от этого и дом продал.

Папа наш потом вскоре умер, и мы еще не долго жили в этом доме, а потом мама вышла замуж второй раз, и мы переехали в другой дом. И больше всего, радовалась этому переезду Даша, наша кухарка, потому что тот страшный чулан, теперь ее не пугал.

А еще тогда было модно заниматься спиритизмом.

И вот, когда мама со своим вторым мужем уехали в театр, а мы остались с прислугой дома, мы упросили Дашу, сделать нам столик в кухне для спиритического сеанса.

– Да вы, что! Ольга Константиновна, Коленька, не делайте этого. Вдруг накликаете опять духов. Они только и ждут, чтобы их привадили. Вам то, что, а мне на этой кухне допоздна сидеть, страшно! – запричитала Даша.

– Дашенька, милая, не бойся. Мы только попробуем. А то скоро мама с Константином Ивановичем вернуться. Мы никого вызывать не будем, только нашего папу. Попробуем, а если не получится, быстро все и закончим. Всего, то полчасика. И никто об этом не узнает!

Даша еще немного сопротивлялась, и родителями пугала, но потом мы подарили ей серебряный рубль, и она, скрипя душой, согласилась.

Сделала нам стол, принесла из гостиной старинное фарфоровое блюдце, того самого немца, а сама ушла из кухни, и села около двери вязать носки.

А мы все сели за круглый стол, Я, Коля, Маня и Лизочка. Володя спал в детской, он еще был очень маленький. Мы бы и Лизочку не взяли, но она никак не хотела уходить, села рядом с нами с куклой, и умоляла оставить ее здесь и послушать, как папа с нами говорить будет.

И что было дальше! – спросила я, предвкушая развитие событий.

А дальше, как только мы протянули к блюдцу руки, и Коля торжественным голосом сказал.

– Папа мы вызываем твой дух. Скажи, ты явился?

Блюдце, тут медленно и закрутилось. А мы, даже застыли от удивления. И так, как мы договорились не шутить и не говорить громко, чтобы не спугнуть духа, если он к нам придет, то мы не нарушили тишину.

– Задавайте вопросы, – тихо сказал Коля.

А у нас сразу все вопросы из головы вылетели.

– Папочка, это ты? – робко спросила я.

– Да, – прочли мы на бумаге.

– Папочка, а ты нас любишь? – спросила я, осмелев.

– Люблю, – ответил нам папа через стрелку и буквы. Коля все записывал, по каждой букве, у которой останавливалась стрелочка.

– Папочка, а что с нами будет через десять лет? Спросил Коля.

– Скоро узнаете сами, – ответил многозначительно папа.

– Что еще спросим? – прошептала я Коле.

– Пусть нам скажет, что ни будь смешное, – посоветовала Маша.

– Папа, скажи нам, что ни будь, смешное, – опять провозгласил торжественно Коля.

Стрелка опять поползла, и получилась, какая-то тарабарщина. Мима, кеняянин тозесвуя.

– Что-то не понятно, – переглянулись мы с Колей. Мима кенянин… Мы складывали буквы и так, и сяк, ничего вразумительного не получилось.

– Наверное, папа уже ушел. Обиделся! Как можно ему быть веселым, если он умер, – сказала я. А мы просим его пошутить…

Но блюдце снова закрутилось и снова написало нам ту же тарабарщину!

Я продолжала крутить в голове буквы, и повторяла их тихо вслух.

– Вспомнила, я все поняла! – сказала радостно Маша. Это ведь я, так стишок в детстве рассказывала, – Зима, крестьянин торжествуя… Помните, как вы все смеялись на меня, что я не выговариваю слова?

– И правда! Обрадовались мы. Точно! И мы стали умиляться и смотреть на стол и блюдце. Наш папа был с нами, он разговаривал и даже шутил. Значит, ему там правда хорошо, он видит нас с неба и помнит, и радуется на нас.

– Папочка, милый папочка, мы тоже тебя все любим. И мамочка тоже. А ее новый муж, тоже хороший человек. Ты ведь умер, и не обижаешься?

И тут вдруг мы услышали Колин вопрос. Он раздался, как гром среди ясного неба. Мы сразу все переглянулись испуганно, а Маша даже голову в воротник втянула.

– Папа, а ты где сейчас? – спросил громко, осмелев, от шутки папы, Коля.

– Ты, что, Коля! Это нельзя спрашивать! – пронеслось у нас в голове, и в этот миг стол, за которым мы сидели, как подпрыгнет, да как грохнет об пол ножками.

Нам показалось, что это был ужасный грохот, и под столом, рядом с нашими ногами, кто-то был, и мог схватить нас за ноги! Мы, не сговариваясь, выпрыгнули из-за стола, и в одну секунду очутились у двери.

– А – а! – завизжали мы. А у меня, пока я бежала, по спине разливался такой холод, и так перехватило дыхание, что даже за дверью, я стояла, онемевши, впрочем, как и остальные дети.

– Что с вами? Что, что случилось?! – заволновалась Даша. Говорила я вам, накликаете приведений. Им только волю дай, тут же явятся!

Мы немного отдышались, и нам уже стало даже весело. Это было как игра, поймай меня!

– А у меня там кукла осталась, – захныкала Лизочка. Принесите мне мою куклу. Ей там тоже страшно под столом!

Я, было, собиралась войти в комнату, и принести куклу, но вспомнила, тот ужас, когда стол прыгал, что не посмела войти туда, и протянуть руку под скатерть. Страх, снова вошел в нас.

Дашенька, сходи за куклой, – попросили мы, как можно невиннее.

Даша перекрестилась и вошла в кухню. Ей все равно нужно было пребывать в ней много– много дней и вечеров. Она зашла в помещение, и в душе уже ворчала, увидев раскиданные в разные стороны стулья. И свечку, упавшую со стола. Слава богу, свечка потухла от падения, и не случилось пожара! – подумала она. Вот бы потом отчитывалась перед барином!

Она полезла под стол, слезшая со стола скатерть, прикрывала пространство под ним и видны были только башмачки куклы.

Даша приподняла край скатерти, и только хотела взять куклу, в это время, она услышала очень громкий, протяжный и жалостный вздох. Его звуки вошли в нее ужасом, и волосы на голове, зашевелились. Даша подняла машинально глаза наверх, откуда доносился этот вздох, и в это время стол снова громыхнул своими ножками, и скатерть свалилась на голову Даши.

– А-а, – только сказала она от нахлынувшего на нее страха. Она стащила с себя скатерть, поднялась с пола, и пошагала как могла быстро к двери. За дверью, она встала с вытаращенными глазами, и только осеняла себя крестом, и повторяла:

– Спаси и сохрани, спаси и сохрани….

– Дашечка, миленькая, что ты там видела? – спросили мы ее взволнованно. Игра, таинственная, мистическая продолжалась.

– Да батюшку вашего, покойного Константина Ивановича. Это его ноги под столом, за скатертью стояли. Я когда куклу поднимала, то увидела его… ноги… А потом он как вздохнет…. Тяжко так, тяжко. Как стол на меня качнет, скатерть на меня, сползла, я ее пока с себя снимала и к вам бежала, уже больше ничего не видела.

– Да как же ты ноги видела, ведь там темно, свечка то погасла….-спросили мы.

– А они черные, черные, в темноте все равно выделялись.

– Ой, господи, как я теперь в кухню то войду, мне же еще ужин господам готовить.

– Дашечка, мы с тобой здесь побудем, ты только не бойся и маме с папой ничего не рассказывай. Сейчас мы свет зажжем, и не страшно будет. Пойдем туда вместе. Вместе не страшно.

При электрическом освещении было все по – другому. Обычно. И мы решили, что мы, наверное все придумали.

– Даша, это мы так играли. Маша нарочно стол ногой качнула, – сказали мы. Чтобы всех попугать.

Даша успокоилась и поверила нам.

– И мне со страху чудиться стало. Да ну вас. Идите в детскую. Скоро ваши мама с папа приедут. Мне ужин готовить нужно.

– Ольга Константиновна, так это правда Маша сделала? – спросила я разочарованно.

– Нет, нет. Это мы так сказали, чтобы Даша не боялась. А на самом деле все так и было, и стол прыгал, и звуки вздоха мы слышали. Мы же смотрели в приоткрытую дверь, когда Даша туда пошла. Мы потом в церковь ходили, и у нашего папы прощения просили, что дух его потревожили. Заказали молебен за упокой. Об этом мы рассказали только маме. Константину Ивановичу побоялись рассказывать. Он строгий был.

* * *

Много еще историй рассказывала Ольга Константиновна. И часто еще мама философствовала с ней о мире, о жизни, о бесконечности и всяких чудесах. Жалко всех не упомнишь.

4

Прошло много лет. Я вышла замуж, и ложка как приданное, переезжала со мной из дома в дом. Из старого серванта, в современную, модную тогда стенку. И я уже почти забыла о ней. Она просто лежала среди других мельхиоровых ложек, вилок и ножей в коробочке, она была тринадцатая, лишняя ложка, из столового сервиза. Но, когда я, накрывая праздничный стол, и натыкалась на нее, я всегда вспоминала Ольгу Константиновну, и наши разговоры и ее милый облик с ямочкой на щеке…

И тут, как– то, приводя в порядок столовые приборы, я заметила. Странно, что раньше я этого не видела! На ложке стояли какие-то вензеля, и край у ложки был не ровный. Он был кривой, обточенный, наверное, водой, чистящим порошком, и временем! Только в тот момент, до меня дошло, что ложка то серебряная и такая старая, что даже металл протерся! Видно ей пользовались не одну сотню лет, наши– то лежат целые, и намека на стирание не было! А у этой край почти острым стал. Кто же ел ею суп? Может быть, и сам Иван Федорович Крузенштерн?! Дорогая Ольга Константиновна! Оказывается, какой подарок вы мне сделали!!! А я тогда этого не понимала!

Представьте как приятно! И мне кусочек, нет, маленькая волна от великого мореплавателя досталась. Вот такая история.

* * *

Мне очень хотелось найти потомков Крузенштерна, и получше, узнать о семье Ольги Константиновны, но ничего, даже в интернете, я пока не нашла. И дядя Митя, и сама Олечка, уже давно умерли, правда я этого не знала и не видела. Я почти потеряла связь с тем домом и людьми. Сорок лет прошло, и конечно, много, очень много изменилось.

А ведь наверняка, живы ее потомки. У тех сыновей, свои сыновья были, одного я даже видела в детстве. И у братьев и сестер Олечки дети были. Так что, их, наверное, сейчас много, потомков Крузенштерна!

Вспоминают ли они, свою прабабушку, мою старую знакомую, ведь у людей появился и другой недостаток. Они не помнят своих предков, и не интересуются прошлым, даже альбомы со старыми фотографиями выкидывают. Не интересны им старые лица. А мне даже чужие фотографии жалко. Потому что с них тоже волны идут, и они грустят, что потомки их забыли, они– то о них думали, там в пятнадцатом…

Ничего там нет

Этот случай мне рассказала одна моя родственница. И он не выдуманный, а был на самом деле, в старые времена с моими прабабушками и их дедушкой.

В нашей семье было много священнослужителей и поэтому за столом часто шли разговоры о религии. Дедушка был знаком с самим старцем Серафимом, и мог рассказать и о нем и о других монахах, и о философских вопросах бытия. Он любил поговорить и пофилософствовать. Дедушка был образованным человеком, он закончил духовную академию, и в шкафу у него было очень много книг. И девочкам, которые в то время учились в гимназии и приезжали домой на каникулы, так было интересно поговорить о всяком таком, что не понятно. Они все приставали с вопросами к дедушке, какой – такой тот свет? Этот вопрос занимал их больше всего. В гимназии велели верить тому, что написано в книгах и учебниках, и не рассуждать и не сомневаться, потому что это был грех.

– Этого точно никто не знает, потому что оттуда никто еще не возвращался, – говорила им бабушка, вздыхая. Не грешите, живите по совести – попадете в Рай. Вот тогда все и узнаете. Там мы все будем! Только нужно здесь так жизнь прожить, чтобы на том свете страшно не было. Уж там ничего исправить нельзя, разве только молитвой родственников оставшихся на земле.

– Никто не возвращался! – согласились девочки. А вот если бы вернулся и рассказал бы нам все про тот свет. Как там и что там?

– Да ну вас, и слушать больше об этом не хочу. Покойников зовут, и не страшно вам?! – воскликнула бабушка и ушла в другую комнату, перекрестившись на икону..

– А ты знаешь Поленька, – сказала Зиночка, – нам, нужно договориться заранее, с кем-нибудь, кто старенький и скоро все равно умрет, чтобы он пришел к нам во сне и все рассказал. Например, с дедушкой. Он, наверное, раньше нас всех умрет. Ему ведь уже семьдесят пять!

– Да, точно! если договориться заранее, то можно схитрить, – придумали девчонки. – Ведь снится нам бабушка, и иногда так ясно, как будто она и не умирала. И даже разговаривает с нами. Просто она не знает, что мы хотим от нее услышать, вот и не говорит. А может, не успевает!

– Давайте договоримся, что если дедушка, ты умрешь, то ты нам хоть немножко скажешь, хоть чуточку. – попросили они его потихоньку.

– Хорошо, согласился дедушка. Чего не рассказать? Все вам точно скажу, что я там увижу. Но вы уж тоже, меня тогда не бойтесь, и внимательно слушайте, может быть я не смогу вам все ясно сказать, а намекну только, а когда проснетесь, не забудьте! Я вам приснюсь и все расскажу. Только одной!.

– Почему одной, ты нам всем приснись! – просили внучки.

– Я думаю, что это рассказывать нельзя. Если бы это так легко было, то все бы уж давно все знали. Я вам намекну, а вы уж догадайтесь, что я сказать хотел.

– Тогда ты мне! – Нет мне приснись, – спорили девчонки, – я лучше всех догадаюсь, и я все сны всегда помню.

– Кому-нибудь одному, – повторил дед. И если мне нельзя будет рассказывать, я вам какой ни будь знак подам, – мол все есть, только я ни-ни.

Они скорее шутили и фантазировали, но доля правды в их разговорах была.

Прошло время, и дедушка действительно умер.

И вот через недели две, снится сон Зиночке.

– Дедушка, ты пришел, чтобы…

– Молчи, – показал пальцем дедушка и укоризненно покачал головой. Пошли..

Зиночка замолчала и пошла за ним. Идет она с дедом по каким– то подземным коридорам, как по лабиринту. Свет тусклый, а пол земляной. Идет она и ждет, что же будет дальше, вон за тем поворотом, и за другим. А коридоры не кончаются и ничего кроме них больше не видно. И вот уже перед ними дверь.

– Ну все, сейчас я все увижу! – подумала Поленька.

Но тут дедушка остановился и говорит.

– Все. Дальше тебе нельзя.

– Дедушка, но я же так и не увидела, что на том свете! – возмутилась девочка.

– А на том свете, ничего нет. Ничего! Только продолжение тихого сна, – ответил он.

Девочка проснулась и рассказала об этом сестре.

– Ничего! – разочаровалась она. Как же ничего?

– Вот так. Он сказал, – Ничего.

Сестры призадумались, а потом, старшая Поленька и говорит, – расскажи свой сон еще раз, и не пропусти ни одного слова.

– Как же ничего! – сказала она, когда сестра повторила свой рассказ. Дедушка же говорил нам, что если не сможет сказать ясно, то хотя бы намекнет.

Если ты ходила по коридорам, с нашим дедушкой, и он мог с тобой общаться и разумно говорить, значит, он вспомнил свое обещание и пришел оттуда. Он не пустил тебя дальше, не дал дверь открыть, а там наверное такое было! Значит, просто нельзя нам это видеть до поры до времени. И потом, если ты веришь словам дедушки, что ничего нет, то ты веришь, что дедушка пришел к тебе с того света! Тогда подумай, откуда и как!