Текст книги "Воин Света. Том 2"

Н.С.Бондарчук: Дорогие друзья! Уже несколько раз мне приходится быть на этом лобном месте и защищать людей, права которых для меня лично бесспорны. Я не посмела бы утверждать это перед представителем министерства нашей с вами культуры, который здесь, слава богу, присутствует, если бы не была свидетельницей тех взаимоотношений, которые [сложились] в прошлом году между Святославом Николаевичем Рерихом и группой людей, пытавшихся еще при его жизни выхватить это наследство и, [вознеся] над собой рериховское знамя, править бал. Я называю сейчас имена людей, которые в этой грязной борьбе (это даже не борьба, а просто мышиная возня) участвуют. Это С.Ю.Житенёв, это В.А.Набатчиков, это Р.Б.Рыбаков и это О.В.Румянцева. Этот список можно чуть-чуть увеличить, но я называю тех людей, на которых опираются эти документы, что лежат здесь, на столе. Дело в том, что обычно (а если мы считаем себя последователями этого величайшего Учения, всегда происходит именно так) выделяется человек, которому доверяется наследие, доверяются определенные энергетические ключи и дальнейшее водительство. Я утверждаю это как человек, который 25 лет служил верой и правдой нашему кинематографу, за мной стоит образ Марии Волконской, но, извините, я не знаю, что стоит за другими персонажами, которые в этом участвуют. За мной стоят мой Герасимов, мой Тарковский, моя Лариса Шепитько, и все они за то, что единственный человек, которому было оказано такое величайшее доверие, – это Людмила Васильевна Шапошникова. Елена Ивановна Рерих утверждала еще в 1930-х годах, что появится ее однофамилица Шапошникова. Ее появления ждали, и она появилась. И не просто появилась. Она индолог, она писатель, она, знающая два индийских языка, единственная женщина, в тридцать лет прошедшая гималайские пути. Единственный и больше неповторимый…

Л.В.Шапошникова: В 54.

Н.С.Бондарчук: Не будем уточнять, тем более, мне пока 43, я только стою перед этими путями, я еще не могу собраться в путь. Извините, я человек очень эмоциональный и очень плохо сегодня себя чувствую, поэтому я так себя… приподнимаю. <…>

Я хочу сказать, что у меня есть 42 часа видеозаписей, и пусть Черномырдин, пусть министр культуры просмотрят эти [записи]. Они увидят, что Девика Рани не способна была писать, не способна была давать телеграммы, что она была вообще отделена от Святослава Николаевича, была в коридоре, и не случайно. А там, рядом со Святославом Николаевичем, был совершенно другой человек, я не хочу сейчас вдаваться в подробности их семейной жизни. И что именно Девика Рани с Мэри Пунача виновны в том, что Святослав Николаевич не похоронен там, где он хотел, чтобы его похоронили, по православному обряду,– в Санкт-Петербурге. И Людмила Васильевна, которая должна была помочь этому, [оказалась] бессильна благодаря Мэри и Девике Рани, [а Девика Рани] работала на то (уже не работала, а была полностью под властью Мэри Пунача), чтобы разрушить это завещание. Завещания-то до сих пор нет, его же скрыли, а ведь все наследство, которое сейчас в Индии, было завещано нам, России! И Кулу было завещано России, об этом посол мне сам говорил, у меня это все на пленке есть: наш посол в Индии[32]32
  Анатолий Матвеевич Дрюков.


[Закрыть] общается со Святославом Николаевичем, что это все завещано России, что похоронить завещано в Санкт-Петербурге… Все нарушено!

Так вот, если это будет нарушено, до последнего мы будем стоять. Но я еще раз говорю: мы не политические лидеры, которых не знает народ, – со мной Сергей Федорович Бондарчук, да, тяжело больной человек, который пришел сюда и плакал от того величия, которое он увидел, и подписал документ. Он не так просто, с бухты-барахты сюда пришел. Министр культуры сюда не пришел, а Бондарчук пришел. Я не знаю Е.Ю.Сидорова, не знаю, что он такое прекрасное сделал для России, почему нам его в министры навязывают? Я знаю Бондарчука, знаю Никиту Михалкова, он подписал документ в защиту этого заведения, а не в защиту О.В.Румянцевой, которая сказала: «Я всю жизнь положила на то, чтобы оторвать Елену Ивановну Рерих от Учения Живой Этики, а Вы, Людмила Васильевна Шапошникова, их объединяете». (Чтобы вы знали, кто такая Румянцева: она хотела оторвать Елену Ивановну от дела ее жизни, от Живой Этики!) И этому человеку будет доверено это государственное здание?! Да ей нельзя доверять ничего. Сейчас она торгует книгами Живой Этики, что стало [теперь] выгодно. Этого нельзя было сделать пять лет назад, когда она Живую Этику «отрубала». Как же можно доверять именно этим людям, которые приносили фальшивые документы, постоянно ездили к Святославу Николаевичу, вот так вот [лебезили, заискивали] все? Он, конечно, улыбался им. Он, конечно, не говорил так эмоционально, как я, но принимал он одну Людмилу Васильевну Шапошникову. И 42 часа видеоматериала у меня есть, я могу их предоставить любому, даже международному фонду, пожалуйста. <…> Если нужно, я, наполовину Бондарчук, пойду на Украину. Я поговорю с моим…

Л.В.Шапошникова: Правительство Украины… [их] министр культуры поддержал нас в газете.

Н.С.Бондарчук: …Президентом. <…> Я не отступлюсь от своего. Я хочу сказать, эти документы [лежащие в основе постановления] – фальшивка. Я утверждаю – это фальшивка. С одной стороны, воспользовались тем, что, конечно, у В.С.Черномырдина нет возможности понять эти хитросплетения. Кто первый войдет в кабинет (мы же знаем), у того и правда, вот и пришли. А тут работают люди, тут пишутся очерки, тут снимаются фильмы – некогда нам по кабинетам-то ходить! Черномырдин подписал и поехал дальше свои политические дела решать. Так это не его профессия, вообще-то говоря. Министр культуры один раз сюда пришел. К сожалению, я опоздала тогда, пришла после министра. Я лично 12 лет занимаюсь Живой Этикой, но лишь вот сколько знаю. Ну, как ему понять сходу, что именно Людмила Васильевна Шапошникова единственный у нас в стране человек, которому это доверили? Приходят другие люди с фальшивыми лицами говорят: «А нам, а у нас…» – и всё. Я сама присутствовала при подписании документов, где все, что сейчас находится в здании Музея Востока, принадлежит МЦР[33]33
  Речь идет о коллекции картин Рерихов, с 1978 г. удерживаемых Музеем искусства народов Востока при поддержке Министерства культуры РФ.


[Закрыть]! Не им это принадлежит, это же просто – я не знаю, что это такое!

Л.В.Шапошникова: Разбой!

Н.С.Бондарчук: Это разбой! И эти все картины принадлежат Центру. Святослав Николаевич при мне это подписывал, с ним это было обсуждено. Как так можно? У них же нет ничего, кроме амбиций и желания выхватить. А еще страшнее что? В государственных ячейках, пользуясь нашей неразберихой, можно ведь картину-то и продать… А еще и за рубеж – как хорошо! И на это можно и здание построить, и что угодно. Вы понимаете, что здесь стоял один из политических лидеров, слава богу, сейчас не фигурирующий так сильно, и говорил: «Ой, Людмила Васильевна, а нельзя вот эту картину купить?». Людмила Васильевна говорит: «Нельзя, это российское достояние!». – «Жаль. А если бы купить вот одну такую картину, в спальню себе?». Могу назвать лидера, но не буду, и так ясно, да?

Реплика из зала: Речь идет о М.С.Горбачеве?

Н.С.Бондарчук: Нет, нет, ни в коем случае, Михаил Сергеевич наоборот – помогал и помогает! Нет, другие, новые, новые. Так вот, в государственных учреждениях очень легко разворовывается наше российское достояние. Пример тому – Третьяковская галерея. Давайте посмотрим, чего мы сейчас не досчитаемся в Третьяковской галерее. Увидим? Увидим! А вот из общественных рук – попробуйте, и это и учитывали Рерихи. А если, на минуточку, в наше государство, такое нестабильное, на полгодика придет такой замечательный лидер, как В.В.Жириновский? Кошмар, да, ужас, но ведь может такое случиться. Или еще хуже, супер-Жириновский. Вот он говорит: «А чо это, чо, это нерусское, это все в костер». Время ушло – все в костер полетело. Может это случиться? Может! Поэтому ни в коем случае передавать государству это нельзя, оно нестабильно – стабильны всегда люди, которые готовы сердце свое, [жизнь] положить, лишь бы спасти… Завернуть в себя, спрятать, сховать, как было с нашими иконами святыми, как, видимо, было с мощами Серафима Саровского и Сергия Радонежского, когда спасали святыню русскую, жертвуя собой. Кто это будет жертвовать собой, спасая от псевдогосударства, государственных аппаратчиков, когда они придут с ОМОНом? Да только люди, для которых это святыня. Для которых это их жизнь, их кровь – вот это должны защищать. Все, я заканчиваю, извините. <…>

Пресс_-конференция Международного Центра Рерихов

Москва, Государственная Дума РФ, 1 декабря 1993г.[34]34
  Пресс-конференция Международного Центра Рерихов. Москва, Государственная Дума РФ: аудиозапись. 1 декабря 1993 г. // Архив МЦР. Фонд Л.В.Шапошниковой. – Публикуется впервые (в сокращении).


[Закрыть]

Л.С.Шемаев: Приветствую вас с большой благодарностью, что откликнулись на наше приглашение и пришли на пресс-конференцию, посвященную такому необычному в наши дни событию. По важности это событие, может быть, не уступает тем политическим, которые были в нашей стране, [и сравнимо с ними по] последствиям, которые мы можем получить, если ситуация, возникшая во взаимоотношениях между Международным Центром Рерихов, Министерством культуры и правительством Москвы, не будет достойным образом разрешена. Позвольте представить вам вице-президента МЦР, доверенное лицо Святослава Николаевича Рериха, директора Музея имени Рериха Людмилу Васильевну Шапошникову и президента Международного Центра Рерихов Геннадия Михайловича Печникова. Сторону правовую будет представлять известный адвокат Борис Аврамович Кузнецов. И с великим удовольствием я представляю вам представителя президента в Москве Владимира Комчатова; журналистку, автора всех материалов, которые имеются в газете «Президент» по данному вопросу, Ольгу Шато. Моя фамилия Шемаев, зовут меня Лев Сергеевич, я шеф-редактор газеты «Президент» и заодно президент Московского регионального фонда поддержки Президента России. Первое сообщение сделает Людмила Васильевна Шапошникова.

Л.В.Шапошникова: Прежде всего я хочу поблагодарить Льва Сергеевича за сотрудничество, за добрую помощь, за поддержку и Ольгу Шато за прекрасный материал[35]35
  Шато О. Правда культуры и правда чиновника // Президент. 1993. 27–30 нояб.; То же. Защитим имя и наследие Рерихов. Документы. Публикации в прессе. Очерки. Т. 1. М.: МЦР; Мастер-Банк, 2001. С. 142–146.


[Закрыть]. Кроме того, я хочу поблагодарить газету «Культура», газету «Московский комсомолец» за блестящую статью Натальи Дардыкиной[36]36
  Дардыкина Н. Скандал в культурном обществе о наследии Н.К.Рериха – в документах // Московский комсомолец. 1993. 30 нояб.; То же. Защитим имя и наследие Рерихов. Документы. Публикации в прессе. Очерки. Т. 1. М.: МЦР; Мастер-Банк, 2001. С. 135–141.


[Закрыть]. Я хочу поблагодарить газету «Известия», которая подготовила материал в нашу поддержку. Хочу поблагодарить радио «Маяк», «Юность», «Российское радио», канал [нрзб.] и, наконец, информационную программу, которую ведет Сергей Алексеев[37]37
  С.Н.Алексеев, тележурналист, с сентября 1993 г. – автор и ведущий информационно-публицистической программы «Воскресенье» РГТРК «Останкино».


[Закрыть] по воскресеньям и в которой было уделено много времени для того, чтобы восстановить правду.

Скажу коротко о тех вехах, которые мы прошли. В июле 1989 года известный художник с мировым именем, Святослав Николаевич Рерих, проживавший в Индии, прислал письмо, в котором попросил создать музей имени его отца Николая Константиновича Рериха. Этот музей, с его точки зрения, должен был быть музеем общественным. В октябре этого же года учредительное собрание организовало Советский Фонд Рерихов, который должен был выполнить эту задачу. 4 ноября 1989 года (как ни странно, совпадение с [датой] постановления, о котором мы сегодня будем говорить) вышло постановление Совмина СССР. После этого решением Мосгорисполкома о выделении Советскому Фонду Рерихов, который сейчас переименован в Международный Центр Рерихов (я так и буду говорить), для музея [было] предоставлено здание – усадьба Лопухиных. Если проследить нашу историю между этими двумя постановлениями, то она, пожалуй, начнется с момента, когда Святослав Николаевич передал нашей организации наследие его родителей, которое включало картины, книги, реликвии и бесценнейшие архивы. То есть практически все то, что наработали старшие Рерихи за многие годы пребывания в Индии. А работали они для России, в первую очередь, оставаясь русскими людьми и русскими художниками. Вот этот отрезочек между двумя четвертыми ноября и есть история нашей организации. История достаточно сложная и достаточно драматичная.

То, что произошло сейчас, не было для нас новостью. Это было, как говорится, результатом завершения того отношения к нам, которое, в общем, и существовало в определенных кругах в нашей стране. Если говорить об этой последней дате, 4 ноября 1993 года, когда вышло постановление, – с чем мы пришли к ней? Мы добились отдельного здания, которое было для нас выделено. Мы начали его ремонтировать. Мы получили права заказчика (а до этого мы были бесправны, и поэтому [ремонт] задерживался не по нашей вине). Затем мы развернули большую выставочную работу. Мы развернули огромную издательскую работу. Вышла серия «Малая рериховская [библиотека]», подготовлены первые тома «Большой рериховской [библиотеки]», вышли буклеты, открытки и т. д. Мы открыли музей, где экспозиция на очень небольшой территории – 100 кв. метров, но эта экспозиция разрастется, когда мы закончим ремонт здания. Мы проводим большую научно-просветительскую работу, провели две большие конференции, одна из них международная. Проводим семинары, лекции, налаживаем и наладили сотрудничество с рериховскими организациями, которые являются нашими друзьями и распространены по всему пространству России и СНГ. Эти культурные связи очень важны, потому что именно мы поддерживаем самые сердечные отношения с Украиной, Белоруссией, Казахстаном, Татарстаном и другими республиками. Можно еще много говорить об этом, но я полагаю, что этого достаточно.

О финансовом вопросе. Хочу отметить один момент: государство не дало ни копейки на то, чтобы мы достойно популяризировали наследие, владельцем которого являемся, но мы тем не менее это делаем. Более того, у нас сейчас налогами отбирают до 80 % дохода, а мы сами себя содержим. Зарплату сами себе зарабатываем, сами зарабатываем на издание книг, сами охраняем, простите, национальное достояние России, сами платим за все коммунальные услуги, сами платим за аренду.

Вот диапазон нашей деятельности, о которой я хотела бы сообщить представителям прессы.

Я хотела бы сказать несколько слов [насчет] настоящего постановления, которое было подписано премьер-министром России Виктором Степановичем Черномырдиным. Я уверена, что это постановление было подготовлено недобросовестно, потому что этому предшествовала (и сейчас продолжается) кампания клеветы, которую поддерживают некоторые средства массовой информации, с удовольствием печатая факты, никогда не существовавшие, пытаясь представить, что идет конфликт между Международным Центром и наследниками. Такого конфликта нет, ибо наследников нашего наследия тоже нет. В связи с этим я хотела бы высказать свое мнение и дать оценку этому правительственному постановлению, свидетелями которого мы все являемся. Не буду давать правовую оценку. Полагаю, что присутствующий здесь адвокат Борис Аврамович Кузнецов [сделает] это квалифицированно и компетентно. Хочу сказать только одно – какова наша позиция [относительно создания] государственного музея. Я полагаю, что присутствующие журналисты знают об этом постановлении и знают суть этого постановления – постановления о создании государственного музея имени Рериха. Так вот, будь я [на месте] Черномырдина, я бы подписала это постановление, даже если бы хорошо знала Международный Центр Рерихов и относилась с симпатией к самому Рериху, потому что в данном постановлении все, что касается Международного Центра Рерихов, очень ловко спрятано. Дом, который просто передают Музею Востока, принадлежит нам. У нас на него права арендатора, мы его ремонтируем. Наследие принадлежит нам и многое другое. У нас все документы есть, и все, как говорится, уже сделано.

Что же касается нашего отношения к этому государственному музею – конечно, прекрасно, что культура у нас настолько богата и разнообразна, что могут быть созданы и государственный, и общественный музеи. Государственный музей – пожалуйста, организуйте, но не надо его организовывать на костях Международного Центра Рерихов. Организовывая одну культурную структуру, не надо разрушать ту структуру, которая существует и успешно работает. Какие для этого [разрушения] основания? Это надо спрашивать у Министерства культуры, которое достаточно активно участвовало в подготовке этого постановления. Поэтому мы считаем: создавайте, пожалуйста, государственный музей, найдите [для него] усадьбу, такую же, как есть у нас, отремонтируйте ее, вложите многие миллиарды (которых, кстати, нет у Министерства культуры, фигурирующего в этом постановлении) в ремонт. Найдите фонды, а их много по Рериху, – Русский музей и многие другие музеи. В Русском музее уж какой год пылятся в запасниках 500 картин. Возьмите, но нам отдайте нашу коллекцию, которую Музей Востока удерживает.

Второй момент, который я бы хотела отметить. Почему в постановлении [музей] русского великого художника, ученого, философа Николая Константиновича Рериха должен быть на правах филиала Музея Востока? Откуда такая дикая мысль? Хорошо, сделайте теперь филиалом и музей Льва Толстого – он был связан с Индией и переписывался с Махатмой Ганди. Но разве можно забывать, как мы очень здорово уничижаем свою, русскую культуру? Разве можно забывать, что [Рерихи] – это русские люди, которые никогда не имели иного гражданства, хотя и жили долго и в Индии, и за рубежом, которые работали для нас и завещали это наследие? И вдруг – филиал Музея Востока. Прекрасный музей, ради бога. Я помню этот музей со студенческих лет. Но при чем тут Николай Константинович Рерих?

И еще один момент, который мне хотелось бы в связи с этим постановлением подчеркнуть. В принципе, нарушена воля завещателя, нарушена воля дарителя. Святослав Николаевич Рерих много раз повторял и писал (есть документы, и с этого началось – с его письма, которое было опубликовано в «Советской культуре» в 1989 году) – сделайте отдельный музей. Он писал совершенно четко: музей не должен быть подчинен Министерству культуры, он не должен быть подчинен Музею Востока. Святослав Николаевич был проницательным мудрецом. Он уже видел, как там могут сложиться обстоятельства. И это нарушение его воли чудовищно. Причем нарушили не [тогда], когда он был жив, – они как-то пытались, ездили к нему, уговаривали. Они прекрасно знали его позицию. Он не дал им этого сделать. Как только он умер, начинается такая вещь. Ну, с каких пор воля покойного, которая всегда была священна на Руси, вот так по-хамски нарушается? Разве так можно? Более того, документы, которые при этом используются, для того чтобы оправдать нарушение этой воли, являются подложными. Я вам могу сказать, что Девика Рани, вдова Святослава Николаевича, не писала ни телеграммы, ни того письма, которое послужило основой для этого постановления. Девика Рани вообще не имела к наследию отношения, и она прекрасно об этом знает. Это знает и бывший секретарь Святослава Николаевича – о юридических правах Девики Рани. Девика Рани никакого юридического отношения к нашему наследию не имеет. И страх, который обуял всю страну, насколько я понимаю, – что Девика Рани приедет и все заберет, – простите, но это же игрушечки для детского сада, потому что наследие, которое было передано Святославом Николаевичем при его жизни, это наследие его родителей, к которому Девика никогда не имела [никакого] отношения. Она имеет отношение к наследию Святослава Николаевича – это ее муж, она его наследница, – и это наследие она может передавать нашему государству, пожалуйста, но пока она не проявила желания. А наше она не может [забирать], потому что в нашем документе сказано, кто, как владеет и когда будет владеть. Короче говоря, нарушение воли покойного – это этическая сторона постановления. Это неразборчивость, это всеядность. Всеядность, я еще раз хочу повторить, всех тех газет, которые, не проверив эти факты полностью, повторяли клевету и на Международный Центр Рерихов, и, извините, на вашего покорного слугу. Но это, очевидно, мы будем потом решать, когда все это кончится. Я надеюсь, что кончится.

И еще один момент, который я хотела бы отметить. Мы говорим: государство разрушает культуру. Извините, мы делаем это своими же руками. Потому что те, кто помогал создавать постановление, были культурными людьми и сейчас пока остаются и считаются таковыми – культурными людьми. А они пытались (и мы не дадим им, конечно, это сделать) разрушить уже устоявшуюся культурную структуру, которая была создана по инициативе Святослава Николаевича и завещана нам, чтобы мы берегли ее и то наследие, которое нам было передано. Я очень надеюсь, что сегодняшняя пресс-конференция приведет нас к более светлым дням, потому что целый месяц у нас были трудные, драматические дни.

И завершая (не буду злоупотреблять вашим временем), я хочу сказать, что от имени правления Международного Центра Рерихов мы хотим поблагодарить всех, кто прислал телеграммы в адрес и Бориса Николаевича Ельцина, и Виктора Степановича Черномырдина, и нам со словами поддержки. Мы хотим поблагодарить украинские власти и украинские культурные организации, белорусские власти и белорусские культурные организации. Мы хотим поблагодарить Казахстан, Татарстан и многие, многие города и области России, которые прислали свои слова поддержки и выразили солидарность. Я думаю, что Россия отстоит наследие в той форме, в которой предлагал ее даритель Святослав Николаевич Рерих. Память о нем мы будем хранить очень долго.

Спасибо за внимание.

Б.А.Кузнецов, адвокат: Уважаемые товарищи, я лучше пишу, чем говорю, поэтому позвольте зачитать вам письмо, которое сегодня не было вручено Черномырдину лично в связи с его отсутствием. В этом письме в концентрированной форме выражается не только правовая позиция, моя и моего адвокатского бюро, но и позиция нравственная.

«Председателю Совета министров Правительства Российской Федерации Виктору Степановичу Черномырдину.

Уважаемый Виктор Степанович! Советом министров Правительства Российской Федерации 4 ноября 1993 года за № 1121 принято Постановление о создании государственного музея имени Николая Константиновича Рериха в Москве как филиала Государственного музея Востока. Пунктом 2 Постановления Государственному музею Востока передается в оперативное управление усадьба Лопухиных. Одновременно в бессрочное, безвозмездное пользование передается прилегающий к усадьбе участок в границах территории усадьбы. Данное Постановление является незаконным и подлежит отмене по следующим основаниям.

Первое. Постановлением Совета министров СССР от 4 ноября 1989 года № 950 Мосгорисполкому предписано разместить Советский Фонд Рерихов в здании Центра-Музея имени Рериха. В исполнение этого Постановления было принято решение Мосгорисполкома от 28 ноября 1989 года, согласно которому для размещения Советского Фонда Рерихов, Центра-Музея имени Рериха был предоставлен памятник архитектуры „Усадьба Лопухиных“. Этим же решением Управлению государственного контроля и охраны по использованию памятников культуры Москвы поручено заключить с Советским Фондом Рерихов аграрно-арендный договор. Согласно аграрно-арендному договору, заключенному между Управлением государственного контроля охраны и использования памятников истории и культуры г. Москвы и Международным Центром Рерихов, который является правопреемником Советского Фонда Рерихов, главный дом усадьбы Лопухиных передан в арендное пользование Центру до 31 марта 1997 года. Указанный договор является действующим, так как не расторгнут и не признан недействительным, как того требует п. 1 ст. 86 Основ гражданского законодательства, в судебном порядке. А поэтому он не может быть ни отменен, ни изменен никаким распорядительным актом, в том числе и постановлением правительства.

Второе. В настоящее время в главном доме усадьбы Лопухиных расположен Музей Рериха Международного Центра Рерихов. Экспозицию музея составляет наследие семьи Рерихов, включающее архивные документы, переписку, личные вещи Николая Константиновича Рериха, а также его работы. Все это, согласно завещанию [С.Н.]Рериха, передано им Советскому Фонду Рерихов, правопреемником которого стала общественная организация Международный Центр Рерихов. Таким образом, созданный постановлением правительства государственный музей Рериха не обладает коллекцией картин и другими реликвиями семьи Рериха, а экспозиция вновь созданного музея может быть представлена лишь репродукциями картин, фотокопиями фотографий, муляжами личных вещей семьи Рерихов, а также портретом министра культуры России Сидорова на входе в усадьбу Лопухиных. Если правительство считает, что перечисленное выше является наследием семьи Рерихов и может заинтересовать его любителей и почитателей, то создание такого музея, возможно, имеет смысл. Кроме того, если правительство считает возможным изъятие художественных и культурных ценностей у собственника – Международного Центра Рерихов, то при этом, соблюдая легитимность такого решения, прежде следует отменить следующие законы Российской Федерации: Закон Российской Федерации „О собственности“, принятый 24 декабря 1990 года, закон СССР „Об общественных объединениях и организациях“, который продолжает действовать в настоящее время, гражданский кодекс Российской Федерации с изменениями и дополнениями по состоянию на 1 сентября, в частности статьи 102, 149, 156, 157. Правительству в этом случае следует также отказаться от поддержки проекта Конституции РФ, который провозглашает право собственности священной.

Третье. Государственный музей Востока действительно хранит в своих залах более 280 картин кисти Рериха, однако эти картины входят в число унаследованных Центром, а поэтому являются его собственностью. В настоящее время мною подготовлено исковое заявление к Государственному музею Востока об истребовании имущества из чужого незаконного владения. Правовая позиция Центра Рерихов безупречна, и если бы речь шла не о правительстве, не о государственном учреждении культуры, то впору ставить вопрос перед прокурором о привлечении к уголовной ответственности за грабеж. Руководствуясь глубоким уважение к Вам, понимая, что в этой ситуации Вас ввели в заблуждение, считаю своим долгом до обращения в Арбитражный суд предложить Вам отменить Постановление Совета министров о создании государственного музея Рерихов как противоречащее законодательству.

Приложение.

Примите мои искренние заверения в глубоком к Вам уважении.

Член Санкт-Петербургской коллегии адвокатов Кузнецов».

Единственно, что хочу дополнить. Я только что от В.Ф.Шумейко, который в правительстве курирует направление, связанное с культурой. Он меня попросил, чтобы я разобрался и представил правительству, если есть на это основание, проект постановления об отмене правительством собственного постановления. Единственный момент, который меня смутил, когда я разговаривал с Владимиром [Филипповичем], это то, что в ссылке обоснования этого постановления, которое готовил Отдел культуры Правительства Российской Федерации, было указано, что вопрос о правопреемстве Центра Рерихов, который был зарегистрирован от Советского культурного Фонда Рерихов, оспорен и отменен Министерством юстиции. Но те документы, которые есть в Центре и с которыми я ознакомился, однозначно прописывают, что внесенные в Устав изменения никакого правового значения не имеют, и не имеют никакого отношения в части права собственности Центра на культурное наследие Рерихов, и никто, конечно, не может лишить [Центр] этого права собственности.

Л.С.Шемаев: Я прошу Владимира Комчатова как представителя президента дать свою оценку тому, что мы с вами обсуждаем.

В.Ф.Комчатов: Я увидел плакат к Министерству культуры, и меня как представителя президента это наводит на размышления. Сколько времени у нас еще будут чиновники околокультурные заниматься нашей культурой? Мне как представителю президента приходится очень часто сталкиваться с вопросами, с которыми ко мне обращаются творческие работники культуры и искусства. Но эти вопросы, к сожалению, касаются не культуры, а имущественных споров. То есть там, где идут дележи имущества, туда-то, как коршуны, эти чиновники и слетаются. Начинаются дрязги, и все предстает в очень, очень неприглядном свете.

Я ознакомился с выводом. Мы с Борисом Кузнецовым с 1989 года работаем, он мне помогает, он был моим официальным, штатным депутатским помощником. Поэтому у нас с ним давнее взаимопонимание, и бумагу В.С.Черномырдину, которая была прочитана сейчас, я полностью разделяю.

Но в мои функции представителя президента в Москве входит также и служить рупором, может быть, ухом, чтобы усиливать некоторые ситуации и конфликты, которые возникают между нашими жителями и, прежде всего, чиновниками. В связи с тем, что сейчас Черномырдин отсутствует, мы с Борисом Аврамовичем советовались и мы считаем, что Черномырдин эту бумагу, извините за выражение, просто «подмахнул», потому что там были визы высокопоставленных чиновников и нашего министра культуры. Поэтому прежде всего, конечно, надо будет довести до него это письмо, обсудить с ним, и если он откажется заменить свое решение-постановление, то следующий шаг – это обращение к нашему президенту. В суд – это официальный нормальный ход, который, собственно, и должен быть в нашем правовом государстве. То есть до сих пор, я опять подчеркиваю, чиновники надеются на право сильного, который не глядя подпишет документ, и он будет работать. Но надо строить правовое государство, суд сейчас именно эти вопросы и призван решать. Но суд тоже бывает затяжным, поэтому, я думаю, все-таки [сначала к] Черномырдину, а нет – к президенту. Ну, а к суду документы будут подготовлены и представлены, как сказал Борис Аврамович.

Спасибо за внимание.

Вопрос (к Л.В.Шапошниковой): Скажите, по Вашему мнению, какой основной мотив претензии Музея Востока на то, чем вы обладаете?

Л.В.Шапошникова: Это надо спрашивать В.А.Набатчикова из Музея Востока. В определенной мере я могла бы ответить, полагаясь на его письмо. Мы все тоже работаем [с] документами и, безусловно, с теми, которые дает другая сторона. Он написал письмо Олегу Ивановичу Лобову, где [заявил], что мы никуда не годимся, не давая никаких доказательств и фактов. А в конце письма он просил в качестве юбилейного подарка к 75-летию Музея Востока подарить ему усадьбу Лопухиных и наше наследие. Полагаясь на кое-какие факты, могу сказать: им не хочется отдавать ту коллекцию, которую сейчас незаконно удерживают в Музее Востока. По [этому] поводу Святослав Николаевич Рерих за полгода до смерти писал нашему президенту Борису Николаевичу Ельцину, прося вернуть Центру незаконно, как он писал, удерживаемую им (Музеем Востока) «коллекцию картин моих и моего отца»[38]38
  В письме Б.Н.Ельцину от 20.04.1992 С.Н.Рерих писал: «В 1990 г. я, вместе с остальным наследием, передал Центру большую выставку картин моего отца и моих собственных, (286) полотен, которая долгое время находилась в ведении Министерства культуры СССР. Теперь эту выставку незаконно удерживает Музей искусства народов Востока» («Будите в себе Прекрасное…»: к 110-летию со дня рождения С.Н.Рериха. Сб. В 2 т. Т. 2. М.: МЦР, 2016. С. 759).


[Закрыть]. В принципе, каждое событие всегда имеет глубинные причины и разные слои.

О.Шато: Тут уже достаточно обоснованно сказали о том, какая сложилась ситуация. Я хочу сообщить вам просто несколько весьма интересных фактов. У нас есть «Общая газета», которая очень любит говорить о своей агрессивности и которая публикует информацию только со стороны Министерства культуры и Музея Востока. А такие, как «Литературка» и «Куранты», упорно в своих публикациях (как, например, во вчерашнем номере) настаивают на знаке равенства между [позицией] Международного Центра Рерихов и поведением госчиновников от Министерства культуры, чтобы те и другие оказались недостойны наследия Рерихов. Согласитесь, это подобно ситуации, когда человек начинает защищаться от какого-то склочника, а склочник говорит: ах ты так, – значит, такой же, как я.