Текст книги "Всемогущее правительство: Тотальное государство и тотальная война"

Социализм – это социальная система, основанная на общественной собственности на средства производства. В социалистическом обществе все материальные ресурсы принадлежат государству, которое ими и распоряжается. Отсюда следует, что государство является единственным работодателем, и что никто не может потреблять больше, чем выделило государство на его долю. Термин «государственный социализм» – плеоназм; социализм всегда по необходимости является государственным. Сегодня популярным синонимом социализма стало планирование. До 1917 г. понятия «коммунизм» и «социализм» обычно использовались как синонимы. Фундаментальный документ марксистского социализма, который все социалистические партии, объединенные в различные международные союзы рабочих, признавали и до сих пор признают вечным и неизменным евангелием социализма, носит название «Манифест Коммунистической партии». После того как русские большевики пришли к власти, большинство людей начали проводить различие между коммунизмом и социализмом. Но все различие сводится к вопросам политической тактики. Современные коммунисты и социалисты расходятся только относительно методов достижения поставленных целей, но цели у них одинаковы.

Немецкие социалисты марксистского толка называют свою партию социал-демократической. Считается, что социализм совместим с демократической системой правления, и даже более того, что демократическая программа может быть полностью реализована только в социалистическом обществе. В Западной Европе и в Америке это мнение до сих пор распространено. Вопреки опыту, т. е. всему тому, что происходило после 1917 г., многие упрямо разделяют убеждение, что истинная демократия и истинный социализм суть одно и то же. Россия, классическая страна диктатуры и угнетения, считается демократической, потому что в ней господствует социализм.

Однако любовь марксистов к демократическим институтам была всего лишь уловкой, лицемерным жульничеством для обмана широких масс[27]27
  Бухарин Н. И. Программа коммунистов (большевиков). Калуга:, 1918. С. 28.


[Закрыть]. В коммунистическом обществе нет места для свободы. Там, где все типографии принадлежат государству, невозможна свобода печати. Там, где единственным работодателем является государство, предписывающее каждому задачу, которую требуется выполнять, невозможен свободный выбор профессии или занятий. Там, где государство может прикрепить человека к его рабочему месту, невозможна свобода выбора места жительства. Там, где все библиотеки, архивы и лаборатории принадлежат государству, имеющему право любого направить туда, где он не сможет продолжать свои исследования, невозможна подлинная свобода научных исследований. Там, где государство назначает, кому быть творцом, невозможна свобода художественного и литературного творчества. Там, где правительство может направить любого оппонента в места, где жить опасно для здоровья, либо нагрузить непосильной работой, разрушающей человека физически и интеллектуально, невозможны свобода слова и совести. В социалистическом обществе отдельный гражданин может быть свободен не в большей степени, чем солдат в армии или воспитанник сиротского приюта.

Социалисты возражают, что в решающем отношении социалистическое общество не имеет ничего общего с этим описанием: у его обитателей есть право выбирать правительство. Однако они забывают, что в социалистическом обществе право выбора превращается в фарс. У граждан нет иных источников информации, кроме принадлежащих правительству. Пресса, радио и помещения для митингов находятся в руках администрации. Оппозиционная партия не имеет возможности ни организоваться, ни пропагандировать свои идеи. Стоит только посмотреть на Россию или Германию, чтобы понять истинный смысл выборов и референдумов при социализме.

То, как социалистическое правительство управляет экономикой, не может контролироваться парламентом или гражданами. Экономические предприятия и капиталовложения рассчитаны на длительный период. На подготовку и реализацию проектов требуются многие годы, а плоды они приносят с большой задержкой. Если в мае принята поправка к уголовному кодексу, то в октябре ее можно отменить безо всякого вреда и ущерба. Назначенного министра иностранных дел можно спокойно снять с должности через пару месяцев. Но если начато большое промышленное строительство, его необходимо довести до конца, а потом эксплуатировать построенный завод до тех пор, пока он способен приносить прибыль. Изменение первоначального плана обходится слишком дорого. Отсюда с необходимостью следует, что заменить персонал экономических ведомств не так-то легко. Те, кто составлял план, должны его выполнить. А затем им же придется управлять построенным заводом, потому что никто другой не сможет обеспечить его правильную эксплуатацию. Народ, однажды согласившийся на знаменитые четырех– и пятилетние планы, в буквальном смысле слова отказался от своего права менять систему и состав правительства не только на протяжении этих четырех или пяти лет, но и на последующий период, когда построенные в соответствии с планом мощности будут введены в эксплуатацию. В итоге социалистическое правительство должно оставаться на посту неопределенно долгое время. Его больше нельзя считать исполнителем воли народа; в случае недовольства людей его нельзя безболезненно сменить, не нанося чувствительного ущерба делу. Его решения не подлежат изменению. Оно превращается в хозяина своего народа; оно мыслит и действует вместо всего общества и не терпит вмешательства посторонних в «свои дела»[28]28
  Hayek, Freedom and the Economic System (Chicago, 1939), pp. 10 ff.


[Закрыть].

В капиталистическом обществе предприниматель зависит от рынка и потребителей. Ему приходится подчиняться приказам, которые потребители отдают ему, покупая его товары или воздерживаясь от покупки, и выданный ему мандат на право заниматься своим бизнесом может быть отозван в любой момент. Каждый предприниматель и каждый владелец средств производства должен подчиняться требованиям потребителей и, таким образом, ежедневно доказывать свою общественную полезность.

На управляющих социалистической экономикой не давит необходимость приспосабливаться к действиям рынка. Они обладают абсолютной монополией. Они не зависят от желаний потребителей. Они сами решают, что следует делать. В отличие от коммерсантов, они не состоят на службе у потребителей. Они их обеспечивают подобно тому, как отец обеспечивает своих детей или директор школы – своих воспитанников. Они являются властью, которая снисходит до раздачи благ, а не коммерсантами, горящими желанием привлечь клиентов. Продавец благодарит покупателя за то, что тот не обходит вниманием его заведение, и просит заходить еще. А социалисты говорят: будьте благодарны Гитлеру, скажите спасибо Сталину, ведите себя воспитанно и прилично, и тогда великий вождь будет добр к вам.

Главным инструментом демократического контроля за действиями администрации является бюджет. Ни одного клерка невозможно нанять, ни одного карандаша купить, если парламент не выделил на это деньги. Правительство должно отчитываться за каждый потраченный цент. Перерасход выделенных средств или использование их не на те цели, что указаны парламентом, – это нарушение закона. Такого рода строгие ограничения не годятся при управлении заводами, рудниками, фермами или транспортными системами. Их расходы должны приспосабливаться к постоянно изменяющимся условиям. Нельзя заранее определить, во что обойдется очистка поля от сорняков или очистка железнодорожного полотна от снега. Такие решения принимаются на месте в соответствии с обстоятельствами. Контроль бюджетных расходов народными представителями, этот самый эффективный инструмент демократического управления, в социалистическом государстве исчезает.

Таким образом, социализм неизбежно ведет к исчезновению демократии. Характерными чертами капиталистической системы являются суверенитет потребителей и демократия рынка. В царстве политики их дополняют суверенитет народа и демократический контроль за деятельностью правительства. Парето, Жорж Сорель, Ленин, Гитлер и Муссолини были правы, осуждая демократию как капиталистический метод. Каждый шаг, ведущий от капитализма к планированию, по необходимости является шагом в направлении абсолютизма и диктатуры.

Защитники социализма, достаточно проницательные, чтобы понимать это, говорят нам, что массам не нужны свобода и демократия. Людям, говорят они, нужны еда и крыша над головой; они рады отказаться от свободы и самостоятельности и подчиниться компетентным, по-отечески заботливым властям, чтобы получать более качественное и обильное питание. На это старые либералы обычно отвечали, что социализм вызовет не повышение, а, напротив, понижение уровня жизни масс, потому что социализм – менее эффективная система производства, чем капитализм. Но это возражение не способно остановить разглагольствования сторонников социализма. Даже если считать доказанным, отвечают многие из них, что социализм приведет не к всеобщему богатству, а к уменьшению производства, все равно массы будут более счастливы в условиях социализма, потому что они будут делить заботы со всеми согражданами, и не будет богатых классов, вызывающих зависть бедняков. Голодные и оборванные рабочие Советской России, говорят они нам, живут в тысячу раз более радостной жизнью, чем рабочие Запада, которые, по сравнению с уровнем жизни в России, просто купаются в роскоши; равенство в нищете лучше, чем благополучие в условиях, когда есть люди, бахвалящиеся тем, что они богаче среднего гражданина.

От подобных споров мало проку, потому что в них упускается главное. Обсуждать сомнительные преимущества социалистического управления вообще не имеет смысла. Полный социализм просто-напросто неосуществим[41], потому что не является системой производства; он ведет к хаосу и краху.

Основной проблемой социализма является проблема экономического расчета. В условиях системы разделения труда и, соответственно, общественного сотрудничества производство нуждается в методах расчета издержек, потому что всегда можно представить разные пути достижения поставленных целей. В капиталистическом обществе экономические расчеты осуществляются на основе рыночных цен. Но в системе, где все факторы производства принадлежат государству, рынка нет, а значит, на них не существует цен. Поэтому в социалистическом обществе управляющие не способны ничего рассчитать. Они не могут знать, разумно или нет то, что они планируют и к чему стремятся. В их распоряжении нет способов определить, какой из рассматриваемых методов производства наиболее предпочтителен. Они не могут найти реальную базу для количественного сопоставления различных материальных факторов производства и разных услуг; поэтому сравнить необходимые затраты с ожидаемым результатом невозможно. Для таких сравнений нужна общая единица, а такую единицу дает нам только рыночная система цен. Социалистические управляющие не могут рассчитать, что выгоднее – построить новую железнодорожную линию или новую автотрассу. А если они решат строить железную дорогу, то не смогут узнать, какой из множества возможных маршрутов выгоднее. В системе частной собственности для разрешения такого рода проблем используют расчеты в деньгах. На основе сравнения различных классов расходов и доходов в натуральном выражении никакие расчеты невозможны. Нечего и думать о том, чтобы свести к общей единице измерения количества различных видов квалифицированного и неквалифицированного труда, железа, разных строительных материалов, машин и всего прочего, что необходимо для строительства, ремонта и эксплуатации железной дороги. Но без этого невозможно сделать эти планы предметом экономического расчета. Планирование требует, чтобы всевозможные товары и услуги, которые нужно учесть, можно было выразить в деньгах. В социалистической экономике управляющие окажутся в положении капитана корабля, который ведет корабль через океан, когда звезды затянуты облаками, а компас и прочие навигационные приборы отсутствуют.

В общемировом масштабе социализм как способ производства невозможен, потому что в рамках социалистической экономики экономические расчеты неосуществимы. Человечество выбирает не между двумя этими экономическими системами, а между капитализмом и хаосом.

Перед русскими большевиками и немецкими нацистами, пытающимися воплотить социалистическую программу в реальность, проблема экономических расчетов при социализме не стоит. Эти две социалистические системы работают в мире, значительная часть которого до сих пор привержена рыночной экономике. Правительства этих двух социалистических стран основывают свои расчеты, служащие им ориентиром для принятия решений, на ценах, существующих за рубежом. Не будь этих цен, их действия оказались бы бесцельными и беспорядочными. Только опора на эту систему цен дает им возможность вести экономические расчеты, учет и разработку планов. С учетом сказанного можно согласиться с утверждением различных социалистических авторов и политиков, что социализм, построенный в одной или нескольких странах, – еще не настоящий социализм. Разумеется, они вкладывают в свои слова иной смысл, имея в виду, что вся благословенность социализма раскроется лишь в условиях всемирной коммуны. Мы же, все остальные, напротив, должны осознать, что именно тогда, когда социализм охватит бóльшую часть земной поверхности, он приведет к полному хаосу.

Общее в немецкой и русской системах социализма лишь то, что правительства обеих стран имеют полный контроль над средствами производства. Они решают, что и как производить. Они выделяют каждому отдельному человеку его долю потребительских благ для поддержания жизни. Если бы это было не так, эти системы нельзя было бы назвать социалистическими.

Но между ними существует и разница, хотя она и не затрагивает главные характеристики социализма.

Русская модель социализма предельно бюрократична. Все экономические предприятия, подобно армии или почте, входят в систему государственного управления. Каждый завод, магазин или ферма находятся в таком же положении относительно центрального руководящего органа, как отделение связи относительно министерства связи.

Немецкая модель отличается от русской тем, что (внешним образом и номинально) сохраняет частную собственность на средства производства и поддерживает иллюзию обычных цен, рынков и заработной платы. Однако здесь больше нет предпринимателей; есть только управляющие производством (Betriebsführer[42]). Последние покупают и продают, платят рабочим заработную плату, берут кредиты и выплачивают проценты по ним. Но рынка труда не существует: величина жалованья и заработной платы устанавливается государством. Государство диктует управляющим производством, что и как производить, по каким ценам и у кого покупать, по каким ценам и кому продавать. Государство предписывает капиталистам, кому и на каких условиях они должны доверять свои средства, где и за какую оплату должны трудиться рабочие. Рыночный обмен является всего лишь имитацией. Все цены, заработная плата и процентные ставки устанавливаются центральной властью. Они только по видимости являются ценами, заработной платой и процентными ставками; в действительности они представляют собой лишь количественные коэффициенты в постановлениях правительства. Не потребители, а государство направляет производство. Это социализм, маскирующийся под капитализм. Некоторые ярлыки капиталистической рыночной экономики сохранены, но означают они нечто совершенно иное, чем в настоящей рыночной экономике.

В обеих странах реализация модели была не настолько жесткой, чтобы исключить элементы другой модели. В Германии также есть заводы и фабрики, которыми напрямую управляют государственные чиновники; это прежде всего государственные железные дороги, кроме них, есть еще государственные рудники и государственные телефонные и телеграфные линии. Большинство этих предприятий представляют собой результат национализации, проведенной прежними правительствами, реализовывавшими программу прусского милитаризма. В то же время, в России существуют отдельные независимые предприятия, особенно в сельском хозяйстве. Но эти исключения не меняют общих характеристик двух систем.

Вовсе не случайность, что Россия приняла бюрократическую модель, а Германия – модель Zwangswirtschaft[43]. Россия является самой обширной страной мира и сравнительно мало населена. Ее территория изобилует богатейшими ресурсами. Природа одарила ее щедрее, чем любую другую страну. Она может без большого ущерба для благополучия своего населения отказаться от международной торговли и жить в экономической самоизоляции. Если бы не чинимые царизмом препоны капиталистическому производству, а позднее – дефекты большевистской системы, русские даже без международной торговли могли бы наслаждаться самым высоким уровнем жизни в мире. В такой стране нельзя исключить возможность бюрократической системы производства, если управляющие смогут использовать для экономических расчетов цены, складывающиеся в капиталистических странах, и применять технику, созданную предприимчивостью иностранных капиталистов. При таких условиях социализм ведет не к полному хаосу, а всего лишь к крайней нищете. Несколько лет назад на Украине, в самой плодородной стране Европы, миллионы человек в буквальном смысле слова умерли от голода.

В преимущественно промышленной стране условия иные. Характерной особенностью промышленной страны является то, что ее население не может жить без импорта продовольствия и сырья[29]29
  Несмотря на наличие высокоэффективного и огромного промышленного сектора, США не являются преимущественно промышленной страной: промышленное производство здесь сбалансировано с производством продуктов питания и сырья. В отличие от этого Австрия, промышленность которой во много раз меньше по сравнению с Америкой, является преимущественно промышленной, поскольку в огромной степени зависит от импорта продовольствия и сырьевых материалов и дожна экспортировать почти половину произведенной промышленной продукции.


[Закрыть]. За импорт нужно платить экспортом промышленных товаров, производимых, главным образом, на основе импортного сырья. Жизнеспособность страны зависит от ее заводов и внешней торговли. Рисковать эффективностью промышленного производства – то же самое, что поставить под угрозу основу существования. Если понизится качество производимых товаров или повысится их стоимость, они не смогут конкурировать на мировом рынке, где им противостоят товары других стран. Если экспорт уменьшится, соответственно упадет импорт продовольствия и других необходимых товаров, а народ лишится главного источника средств к существованию.

Сегодня Германия является преимущественно промышленной страной. В годы, предшествовавшие Первой мировой войне, ее предприниматели неуклонно наращивали экспорт и дела в стране шли хорошо. Ни в одной другой стране Европы уровень жизни масс не увеличивался быстрее, чем в императорской Германии. Перед немецким социализмом даже не стоял вопрос об имитации русской модели. Любая попытка в этом направлении немедленно разрушила бы экспортную торговлю Германии. Это ввергло бы в пучину нищеты страну, избалованную достижениями капитализма. Бюрократы не в состоянии конкурировать на мировом рынке; они процветают только под защитой государства с его средствами сдерживания и принуждения. Поэтому немецким социалистам пришлось обратиться к методам, которые они и назвали немецким социализмом. Нет сомнений, что эти методы намного менее эффективны, чем частная инициатива. Но они гораздо эффективнее советской бюрократической системы.

У немецкой системы есть и дополнительное преимущество. Немецкие капиталисты и Betriebsführer, бывшие предприниматели, не верят в вечность нацистского режима. Напротив, они убеждены, что в один прекрасный день власть Гитлера рухнет, и они опять станут владельцами заводов, которые были в их собственности до прихода нацистов к власти. Они помнят, что в ходе Первой мировой войны программа Гинденбурга[44] также буквально лишила их собственности, но после падения империи они были де-факто восстановлены в правах. Капиталисты верят, что то же самое произойдет и на этот раз. Поэтому они осмотрительно управляют номинально принадлежащими им заводами, которые сейчас доверены им в управление. Они делают все возможное, чтобы предотвратить расточительство и сохранить инвестированный капитал. Только благодаря этому корыстному интересу Betriebsführer немецкий социализм в состоянии производить достаточное количество вооружений, судов и самолетов.

В общемировом масштабе социализм, лишенный возможности производить экономические расчеты, оказался бы совершенно нереализуем. Когда он ограничен одной или несколькими странами, находящимися в капиталистическом окружении, он представляет собой просто неэффективную систему. А из двух моделей реального социализма немецкая менее неэффективна, чем русская.