Текст книги "Социализм. Экономический и социологический анализ"

Теория монополии основательнее, чем марксистская теория концентрации. Согласно ей свободная конкуренция – источник жизни общества с частной собственностью на средства производства – ослабляется неуклонным ростом монополий. Неограниченное господство частных монополий настолько невыгодно для общества, что у него нет другого выбора, как превратить частные монополии путем их национализации в государственную монополию. Каковы бы ни были недостатки социализма, он предпочтительней, чем частный монополизм. Если окажется невозможным противодействие тенденции к монополизации во все большем круге отраслей, тогда частная собственность на средства производства обречена[353]353
  Clark, Essentials of Economic Theory, p. 374 ff., 397.


[Закрыть].

Очевидно, что этот приговор теории взывает к проведению исследований: во-первых, действительно ли развитие идет в направлении монополизации и, во-вторых, каково же воздействие такой монополии на экономику. Здесь нужно соблюдать величайшую осторожность. Эта доктрина появилась на свет в период, который был неблагоприятен для теоретического изучения подобных проблем. В порядке вещей было не холодное исследование существа вопроса, а скорее эмоциональная оценка явлений. Даже аргументы такого выдающегося экономиста, как Дж. Б. Кларк, пронизаны распространенной тогда ненавистью к трестам[247]247
  Джон Бейтс Кларк (1847–1938) – американский экономист. В своих небольших работах «Контроль над трестами» (1901), «Проблема монополии» (1904) и в фундаментальной книге «Основы экономической теории» (1909) он осуждает монополии за их агрессивность. По мнению Дж. Б. Кларка, монополии подавляют стремление к выгоде как этическую основу капиталистического предпринимательства и порождают угрозу конфликтов в хозяйстве.


[Закрыть]. Как в такой обстановке обстояло дело с высказываниями политиков, можно судить по отчету Немецкой комиссии по социализации от 15 февраля 1919 г., в котором в качестве бесспорного преподносится утверждение, что монопольное положение немецкой угольной промышленности «образует независимую власть, несовместимую с природой современного государства, и не только социалистического». По мнению комиссии, не было необходимости «заново обсуждать вопрос, использовалась ли и до какой степени эта власть во вред остальным членам общества, потребителям и рабочим; само существование ее делает достаточно очевидной необходимость ее полной ликвидации»[354]354
  Bericht der Sozialisierungkommission uber die Frage der Sozialisierung des Kohlenbergbaus vom Juli 1920 (Anhang: Vorläufiger Bericht vom 15 Februar 1919) Op. cit., S. 32.


[Закрыть].

Вместе с разделением труда автоматически происходит концентрация производства. В сапожной мастерской концентрируется производство обуви, которая раньше изготовлялась в отдельных домохозяйствах. Поселок сапожников, сапожная мануфактура, становится центром производства для большой области. Обувная фабрика, которая создается для массового производства обуви, представляет собой еще более широкое объединение производств. Основной принцип ее внутренней организации, с одной стороны, заключается в разделении труда, с другой – в концентрации отдельных операций в особых цехах. Коротко говоря, чем сильнее расщеплена работа, тем выше должна быть концентрация однородных операций.

Ни по результатам цензов, проводившихся в разных странах для верификации доктрины концентрации производства, ни по другим статистическим материалам, отражающим изменение числа предприятий, мы не можем судить о действительном состоянии концентрации производства. То, что в этих статистических обследованиях принимается за производственную единицу, всегда является некоторым образом единицей в юридическом и финансовом смысле, хозяйственным предприятием, но не единицей производства. Лишь иногда в таких исследованиях учитываются отдельные производства, которые ведутся в рамках охватывающего их предприятия. Необходим совершенно иной подход к понятию «производство», чем используемый в промышленной статистике.

Система разделения труда обеспечивает большую производительность труда в первую очередь благодаря специализации операций и процессов. Чем чаще повторяется операция, тем выгодней использовать для нее специализированный инструмент. Расщепление труда идет дальше, чем профессиональная специализация или по крайней мере чем специализация производств. На обувной фабрике используют разнообразные частичные процессы. Вполне можно представить себе, что каждый процесс осуществляется на особом производстве и даже на отдельном предприятии.

На деле существуют фабрики, которые производят заготовки или части обуви и поставляют их на обувные фабрики. Тем не менее мы обычно рассматриваем операции и процессы, объединенные в рамках одной обувной фабрики, которая сама производит все компоненты обуви как единое производство. Если же к обувной фабрике присоединяется кожевенная фабрика или цех по выпуску упаковки для обуви, мы говорим об объединении нескольких производственных единиц в общем предприятии. Это чисто историческое различение, которое нельзя объяснить ни техническими условиями производства, ни спецификой делового предприятия.

Если мы принимаем в качестве производства ту совокупность процессов, которая является единством, с точки зрения бизнесмена, нам следует помнить, что это единство не является неделимым. Каждая производственная единица включает вертикально и горизонтально объединенные процессы и операции. Следовательно, концепция производства есть концепция экономическая, а не техническая. В каждом отдельном случае она формируется под влиянием экономических, а не технических соображений.

Размер производственной единицы определяется дополняемостью факторов производства. Цель – оптимальная комбинация этих факторов, т. е. такая, при которой может быть получен наибольший результат. Экономическое развитие толкает промышленность ко все большему разделению труда и вместе с тем к увеличению размеров отдельных производств при одновременной большей специализации производственных единиц. Действительный размер производства является результатом взаимодействия этих двух побуждений.

Закон пропорциональности факторов производства впервые был сформулирован для сельскохозяйственного производства и получил наименование закона убывающего дохода. Длительное время природа этого закона понималась неверно. Его рассматривали как закон, описывающий особенности сельскохозяйственной технологии, и противопоставляли закону растущего дохода, который считали справедливым для промышленного производства. С тех пор эти ошибки исправлены[355]355
  Vogelstein, Die finanzielle Organisation der kapitalistischen Industrie und die Monopolbildungen / / Grundriss der Sozialökonomik, VI. Abt., Tübingen, 1914, S. 203 ff.; Weiss, Abnehmender Ertrag // Handwörterbuch der Staatswissenschaften, 4. Aufl., 1. Bd., S. 11 ff.


[Закрыть].

Закон оптимального сочетания факторов производства устанавливает наиболее прибыльный размер производства. Чем полнее размеры производства позволяют использовать все факторы производства, тем выше чистая прибыль. Это единственный способ оценки преимущества, получаемого при данном уровне техники одним производством над другим за счет своего размера. Идея, что увеличение размеров производства всегда ведет к экономии издержек, была заблуждением, вину за которое несут Маркс и его школа, хотя отдельные замечания позволяют предположить, что Маркс понимал истинное положение дел. Ведь всегда есть некий предел, за которым увеличение масштабов не обеспечивает более экономного применения факторов производства. В принципе, то же самое может быть сказано о добывающей промышленности и сельском хозяйстве: различаются только конкретные цифры. Некоторые особенности сельскохозяйственного производства создали иллюзию, что закон убывающего дохода в основном относится к использованию земли.

Концентрация производств есть в первую очередь объединение в одном месте. Поскольку сельское и лесное хозяйство связаны земельными пространствами, каждая попытка расширения размеров производства увеличивает трудности преодоления расстояний. Таким образом, устанавливается верхний предел для размеров сельскохозяйственных и лесных производств. Из-за того, что сельское и лесное хозяйство протяженны в пространстве, концентрация производства возможна лишь до определенного уровня. Легкомыслием было бы задаваться вопросом, который часто поднимают при обсуждении этой проблемы: какие предприя тия более выгодны в сельском хозяйстве – крупные или мелкие? Этот вопрос не имеет никакого отношения к закону концентрации производства. Даже если принять, что в сельском хозяйстве предприятия больших размеров представляют преимущественную форму, это вовсе не значит, что в этой отрасли не стоит вопрос о действии закона концентрации производства. Наличие больших земельных владений не означает крупного производства. Большие поместья всегда делятся на множество ферм.

Еще яснее это применительно к различным отраслям добывающей промышленности. Добывающая промышленность привязана к рудным месторождениям. Размер производства всякий раз определяется тем, что допускают размеры месторождения. Производство может быть сконцентрированным только в той мере, в какой местоположение отдельного месторождения делает это рентабельным. Иными словами, в добывающей промышленности нельзя усмотреть тенденции к концентрации производства. То же самое верно относительно транспорта.

Процесс переработки сырья до известной степени не знает пространственных ограничений. Выращивание хлопка не может быть сконцентрировано, а выработка нитей и пряжи – может. Но и здесь был бы преждевременным вывод, что закон концентрации производства действует только потому, что большие размеры заводов обычно предоставляют преимущества.

Ведь в промышленности расположение производства также имеет значение, несводимое к тому факту, что (при прочих равных, т. е. при данном уровне разделения труда) экономическое превосходство более крупных производств существует лишь постольку, поскольку это соответствует закону оптимального сочетания факторов производства, из чего следует, что расширение за пределы, которых требует эффективное использование оборудования, не приносит выгод. Каждое производство имеет некое естественное местоположение, которое в конечном счете зависит от географического распределения добывающей промышленности. Невозможность сконцентрировать добывающее производство должна воздействовать на размещение процессов переработки. Степень этого влияния зависит от издержек по транспортировке сырых материалов и готовой продукции в различных отраслях.

Закон концентрации производства действует, следовательно, только в той мере, в какой разделение труда ведет к возникновению новых отраслей производства. В действительности эта концентрация есть не что иное, как оборотная сторона процесса разделения труда. В результате прогресса в разделении труда на место множества однородных производств, в каждом из которых выполняется множество различных процессов и операций, приходит множество различающихся производств, в каждом из которых осуществляются однородные процессы и операции. В результате число одинаковых производств сокращается, тогда как круг их прямых или косвенных потребителей растет. Если бы изготовление сырых материалов не было привязано к определенным географическим точкам, – обстоятельство, действующее в направлении, противоположном тенденции к разделению труда, – в каждой отрасли образовалось бы только одно производство[356]356
  Alfred Weber, Industrielle standortslehre / Grundriss der Sozialökonomik, VI. Abt., Tübingen, 1914, S. 54 ff. [Вебер А. Теория размещения промышленности. Л.; М., 1926. С. 27 сл. ] Остальные факторы размещения производства можно не затрагивать, поскольку они определяются современным или ранее существовавшим размещением добывающей промышленности.


[Закрыть].

Слияние нескольких схожих независимых производств в одно предприятие можно назвать процессом горизонтальной концентрации производства. Здесь мы следуем за словоупотреблением авторов, пишущих о картелях, хотя их определения не вполне согласуются с нашими. Если отдельные производства не сохраняют полной независимости, если, например, создается единое управление или сливаются некоторые отделы или подразделения производств, тогда имеет место концентрация производства. Когда отдельные единицы сохраняют полную независимость во всем, за исключением главных экономических решений, мы имеем дело исключительно с концентрацией предприятий. Типичным примером является образование картеля или синдиката. Все остается, как было, но в зависимости от того, какой это картель – по сбыту, по снабжению или и то, и другое, решения о покупках и продажах принимаются централизованно.

Если такое объединение не направлено только на подготовку к слиянию производств, целью его является монополистическое господство на рынке. Тенденция к горизонтальной концентрации предприятий имеет причиной стремление отдельных предпринимателей к преимуществам монополиста.

Вертикальная концентрация есть объединение нескольких предприятий, одни из которых используют то, что производится другими. Эта терминология принята в современной экономической литературе. Примерами вертикальной концентрации являются: объединение чесальных, крутильных, ткацких и красильных производств; создание типографских предприятий, включающих бумажную фабрику и газетное производство; комбинирование железорудных и угледобывающих производств и т. п.

Каждое производство представляет собой вертикальную концентрацию отдельных операций и оборудования. Единство производственного процесса создается в результате того, что часть средств производства, например определенные станки, строения, аппарат управления, сосредоточена в одном месте. Такое единство места отсутствует в вертикальной увязке предприятий. Здесь объединение создано предпринимателем, его желанием добиться того, чтобы предприятия служили друг другу. Тот факт, что два предприятия принадлежат одному владельцу, сам по себе еще недостаточен. Когда производитель шоколада владеет также и металлургическим заводом, вертикальная концентрация не возникает.

Вертикальная концентрация имеет целью обеспечить сбыт продукции или снабжение сырьем и полуфабрикатами – так обычно отвечают предприниматели на вопрос о цели таких объединений. Многие экономисты удовлетворяются этим, поскольку не считают своим долгом проверять высказывания «людей дела», а приняв это высказывание за истину, остается только анализировать его моральное содержание. Но хотя они и избегают углубляться в суть, точное расследование фактов должно было бы навести их на след. Ведь от управляющих заводов, объединенных в вертикальную структуру, часто можно услышать многочисленные жалобы. Управляющий бумагоделательной фабрики говорит: «Я мог бы получить гораздо лучшую цену за бумагу, если бы не должен был поставлять ее “нашей” типографии». Управляющий ткацкой фабрики говорит: «Если бы я не должен был брать пряжу у “своих”, я мог бы получать ее дешевле». Такие сожаления – факт, и совсем нетрудно понять, почему они неизбежны в каждой вертикально интегрированной структуре.

Если объединенные производства были по отдельности достаточно эффективны и не боялись конкуренции, вертикальное объединение им не нужно. Лучшая в отрасли бумагоделательная фабрика может не тревожиться о сбыте. Типография, которая не уступает своим конкурентам, может не беспокоиться за свое положение на рынке. Эффективное предприятие продает там, где ему дают наилучшую цену, покупает там, где это выгоднее. Это значит, что вовсе не обязательно, чтобы принадлежащие одному собственнику предприятия, каждое из которых представляет определенную стадию отраслевого производства, нуждались в вертикальном объединении. Только когда одно или другое из них оказывается неконкурентоспособным, предприниматель обращается к идее укрепить слабое союзом с сильным. Тогда он начинает смотреть на прибыли успешного дела как на источник покрытия убытков дела прогорающего. Если не считать налоговых и иных особых преимуществ, вроде тех, которые умели извлекать из картелизации металлургические заводы Германии, объединение не дает совершенно ничего, кроме мнимых прибылей одного предприятия и мнимых убытков другого.

Количество и значение вертикально концентрированных структур чудовищно преувеличены. В экономической жизни современного капитализма, напротив, постоянно возникают предприятия новых отраслей, а части существующих предприятий непрерывно откалываются, дабы обрести независимость.

Настойчивая тенденция к специализации в современной промышленности показывает, что направление развития противоположно вертикальной концентрации, которая (кроме тех случаев, когда она диктуется технологическими требованиями) всегда существует лишь как исключение, объяснимое особыми правовыми и политическими условиями производства. Но даже здесь вновь и вновь происходят распад таких объединений и восстановление независимых предприятий.

Тенденция к концентрации производства или к концентрации предприятий никоим образом не равнозначна тенденции к концентрации богатства. По мере того как масштабы производств и предприятий увеличивались, современный капитализм развил формы предпринимательства, позволяющие людям с небольшим состоянием начинать большое дело. Доказательством того, что тенденции к концентрации богатства не существует, служит количество предприятий этого типа, значение которых растет изо дня в день, в то время как независимый предприниматель почти исчез из сферы тяжелой и добывающей промышленности и транспорта. История форм предприятий от societas unius acti[248]248
  Societas unius acti – общество с солидарной ответственностью (в России – товарищество на паях). Предполагает неограниченную совместную ответственность всех действительных членов общества, товарищества.


[Закрыть] до современных акционерных обществ полностью опровергает доктрину концентрации капитала, столь произвольно заявленную Марксом.

Если мы хотим доказать, что бедных становится больше и они делаются все беднее, а число богатых сокращается и они все богатеют, бесполезно ссылаться на отдаленные времена античности, столь же недоступные для нас, как Золотой век для Овидия и Вергилия[249]249
  По верованиям римлян, жизнь человечества проходит через ряд кругов, каждый из которых находится под покровительством определенного божества. Золотой век соотносился с кругом Сатурна – доброго и справедливого бога урожая и земледельцев.


[Закрыть], когда различия в богатстве были будто бы меньше, чем ныне. Следовало бы указать на экономические механизмы, которые повелительно ведут дело к концентрации богатства. Но марксисты даже не пытались сделать этого. Их теория, в которой капитализму приписывается особая склонность к концентрации богатства, высосана из пальца. Попытки подобрать ей хоть какое-нибудь историческое обоснование совершенно безнадежны и демонстрируют нечто обратное тому, что утверждал Маркс.

Желание разбогатеть можно удовлетворить через обмен, единственно доступный в капиталистической экономике метод, или с помощью насилия и прошений, как в милитаристском обществе, где сильный приобретает с помощью силы, а слабый – с помощью просьбы. В феодальном обществе собственность принадлежит сильному лишь до тех пор, пока он может защитить ее, а собственность слабого всегда ненадежна, поскольку получена в знак милости от сильного и всегда зависит от его расположения. Собственность слабого не имеет правовой защиты. В милитаристском обществе, следовательно, только сила может воспрепятствовать расширению богатства сильных. Они могут обогащаться до тех пор, пока не наткнутся на противодействие другого сильного человека.

Нигде и никогда крупная земельная собственность не возникала в результате действия экономических сил. Она всегда является результатом военных и политических усилий. Созданная насилием, она и поддерживалась только и исключительно насилием. Как только латифундии вовлекаются в сферу действия рыночных сил, они начинают раскалываться, и так до тех пор, пока не исчезают вовсе. Ни их возникновение, ни их существование экономически не обусловлены. Большие земельные состояния – не результат экономического превосходства крупной собственности. Они возникают вследствие аннексий, совершаемых за пределами сферы обращения. «Пожелают полей, – печалится пророк Михей[250]250
  Михей (вторая половина VIII в. до н. э.) – один из двенадцати библейских так называемых меньших пророков, современник пророка Исайи.


[Закрыть], – и берут их силою, домов, – и отнимают их»[357]357
  Мих 2, 2.


[Закрыть]. Так возникает собственность тех, о ком говорит Исайя: «Прибавляющие дом к дому, присоединяющие поле к полю, так что другим не остается места, как будто вы одни поселены на земле»[358]358
  Ис 5, 8.


[Закрыть].

Внеэкономическое происхождение латифундий выявляется тем фактом, что создавшая их экспроприация земель, как правило, ничего не меняла в способе производства. Прежние владельцы в новом статусе продолжали вести хозяйство на своем клочке земли.

Крупная земельная собственность может быть создана также и дарением. Именно так приобрела громадные свои владения церковь при франкских королях. Не позднее VIII века эти латифундии попали в рука знати: согласно прежней теории – в результате секуляризации земли, проведенной Карлом Мартеллом и его наследниками, а согласно новейшим исследованиям вследствие «наступления служилой аристократии»[359]359
  Schröder, Lehrbuch der deutschen Rechtsgeschichte, S. 159 ff.; Dopsch, Wirtschaftliche und soziale Grundlagen der europäischen Kulturentwicklung, 2. Teil, Wien, 1920, S. 289, 309 ff.


[Закрыть],[251]251
  Секуляризация – изъятие государством церковной собственности. Майордом (высшее должностное лицо Франции при династии Меровингов) Карл Мартелл (ок. 688–741) проводил широкую секуляризацию земель, которые затем жаловал в условное держание воинской знати, за что она обязывалась служить королю. Сын Карла Мартелла Пипин Короткий, основавший королевскую династию Каролингов, проводил ту же политику.


[Закрыть].

Что в рыночной экономике трудно поддерживать существование латифундий, показывают попытки подвести под них правовые основы в виде семейного фидеикомисса и сопутствующие правовые установления вроде английского майората[252]252
  Здесь имеется в виду фидеикомисс в германском праве Нового времени: положение, согласно которому владелец имущества обязуется передать его в полной сохранности следующему преемнику, указанному в завещании или в учредительном акте. Майорат – система наследования, при которой имение со смертью владельца не делится, а переходит к старшему из сыновей.


[Закрыть]. Целью фидеикомисса было сохранение крупной земельной собственности, поскольку никаким другим способом это не удавалось. Закон о наследовании изменяется, залог и отчуждение земель запрещаются, и государство назначает тех, кто должен надзирать за неделимостью и неотчуждаемостью собственности, чтобы не угас блеск старинных семей. Если бы экономические обстоятельства благоприятствовали непрерывной концентрации земельной собственности, такие законы были бы не нужны. Тогда бы законодательство было озабочено тем, как не допустить формирования латифундий, а не тем, как их сохранить. Но о таких законах история права не знает ничего. Законы против сноса крестьянских дворов, против огораживания пахотных земель и т. п. были направлены против процессов, происходивших вне сферы рынка, т. е. против насилия[253]253
  В Англии с конца XV в. началось массовое изгнание крестьян с общинных земель, получившее название «огораживание». Лендлорды в связи с повышением спроса на шерсть со стороны английских и голландских мануфактур превращали общинные земли в пастбища, а крестьянские дворы попросту уничтожались. Правительство, опасаясь сокращения числа налогоплательщиков и армейских рекрутов, неоднократно принимало законы в защиту крестьянских владений (статуты 1489, 1515, 1533, 1563 и последующих лет).


[Закрыть]. Вводимые законом ограничения «праву мертвой руки» – того же типа[254]254
  «Правом мертвой руки» именовалась одна из норм средневекового права, ограничивающая наследование. В данном контексте Л. фон Мизес имеет в виду «право мертвой руки» по отношению к церковному имуществу, где оно имело специфический характер: имущество, в том числе земли, попавшее в руки церкви, не могло отчуждаться без согласия церковной общины.


[Закрыть]. Земли «мертвой руки», защищенные почти таким же законом, что и фидеикомисс, прирастают не в силу экономического развития, но через благочестивые даяния.

В настоящее время наивысшая концентрация богатства характерна как раз в сельском хозяйстве, где концентрация производств невозможна, а концентрация предприятий экономически бессмысленна, где крупные хозяйства экономически уступают средним и мелким и не выдерживают свободной конкуренции с ними. Концентрация собственности на средства производства никогда не была выше, чем во времена Плиниев, когда половина провинции Африка была собственностью шести человек, или во времена Меровингов, когда большая часть французских земель принадлежала церкви[255]255
  После разгрома Карфагена (146 г. до н. э.) римляне организовали на его территории провинцию Африка. Плиний Старший (23–79) и Плиний Младший (61? – 114?) – римские писатели и государственные деятели. Меровинги – королевская династия во Франции, правившая с V по VIII в.


[Закрыть]. И ни в одной части света нет более раздробленной земельной собственности, чем в капиталистической Северной Америке.