Текст книги "Социализм. Экономический и социологический анализ"

Фейербахом было сказано: «Мышление исходит из бытия, а не бытие из мышления»[326]326
  Feuerbach, Vorlaufige Thesen zur Reform der Philosophie, 1842 // Samtliche Werke, II. Bd., Stuttgart, 1904, S. 239 [Фейербах Л. Предварительные тезисы к реформе философии / / Избр. философ. произв. Т. 1. М., 1955. С. 128].


[Закрыть]. Это замечание, которое должно было означать всего лишь отрицание гегелевского идеализма, превратилось в знаменитый афоризм: «человек есть то, что он ест» («Der Mensch ist was er isst»[327]327
  Fuerbach, Die Naturwissenschaft und die Revolution, 1850 // Ibid., X. Bd., Stuttgart, 1911, S. 22.


[Закрыть]) – пароль материализма, как он представлен Бюхнером и Молешоттом. Фогт[232]232
  Людвиг Фейербах (1804–1872) – немецкий философ-материалист. Карл Фогт (1817–1895) – немецкий естествоиспытатель и философ. Как и Бюхнер и Молешотт, он считается ярким представителем вульгарного материализма.


[Закрыть] усилил тезис материализма, защищая высказывание: «Мысль находится примерно в таком же отношении к мозгу, как желчь к печени или моча к почкам»[328]328
  Vogt, Kohlerglaube und Wissenschaft, 2. Aufl., Giessen, 1855, S. 32.


[Закрыть]. Тот же наивный материализм, то же пренебрежение всеми трудностями и попытки полностью и просто разрешить основную проблему философии, сводя все духовное к материальному, обнаруживается в экономической концепции истории Маркса и Энгельса. Название «исторический материализм» верно отражает природу теории; здесь преднамеренно и остро подчеркивается эпистемологическая однородность[233]233
  Эпистемология – теория познания.


[Закрыть] с воззрениями современного основоположникам материализма[329]329
  Макс Адлер, стремящийся примирить марксизм с неокантианством, тщится доказать, что между марксизмом и материализмом нет ничего общего. Особенно резко его конфликт с другими марксистами выразился в «Marxistische Probleme» (Stuttgart, 1913, S. 60 ff., 216 ff.). См., например, работу Плеханова: Plechanov, Grundprobleme des Marxismus, Stuttgart, 1910 [Плеханов Г. Основные вопросы марксизма. М., 1959].


[Закрыть].

Согласно материалистической концепции истории общественное бытие определяет сознание. Эта доктрина выступает в двух различных версиях, существенным образом противоречащих друг другу. Одна объясняет мышление как простое и прямое отражение экономического окружения, производственных отношений, при которых живут люди. Согласно этой версии не существует истории науки и истории отдельных наук как самостоятельного ряда развития, потому что ни постановка проблем, ни их разрешение не являются поступательным интеллектуальным процессом, а просто отражают соответствующие общественные производственные отношения. По словам Маркса, Декарт[234]234
  Рене Декарт (1596–1650) – французский философ, математик и естествоиспытатель.


[Закрыть] видит в животном машину, поскольку «смотрит на дело глазами мануфактурного периода, в отличие от Средних веков, когда животное представлялось помощником человека, – как позже – и господину Галлеру[235]235
  Карл Людвиг Галлер (1768–1854) – швейцарский юрист и историк.


[Закрыть] в его «Restauration der Staatswissenschaft»[330]330
  Marx, Das Kapital, I. Bd., S. 354, Anm. [Маркс К. Капитал. T. I // Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 23. С. 40, прим. ] Но между Декартом и Галлером был Ламетри с его «Человеком-машиной»[474]474
  Жюльен Офре Ламетри (1709–1751) – французский философ. В книге «Человек-машина» (1747 г.) он уподоблял человека самозаводящейся машине (Ламетри Ж. О. Соч. М., 1976. С. 183–244).


[Закрыть]. Генезис его философии Маркс, к сожалению, не уточнил.


[Закрыть]. Из этого отрывка ясно, что производственные отношения рассматриваются как нечто независимое от человеческого сознания. Они, в свою очередь, «соответствуют определенной ступени развития их материальных производительных сил»[331]331
  Marx, Zur Kritik der Politischen Ökonomie, S. XI [Маркс К. К критике политической экономии // Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 13. С. 6].


[Закрыть], или, другими словами, «определенной ступени развития этих средств производства и обмена»[332]332
  Marx und Engels, Das Kommunistische Manifest, S. 27 [Маркс К., Энгельс Ф. Манифест Коммунистической партии // Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 4. С. 429].


[Закрыть]. Производительные силы, средства труда находят выражение в определенном устройстве общества[333]333
  Marx, Das Elend der Philosophie, S. 91 [Маркс К. Нищета философии // Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 4. С. 133].


[Закрыть]. «Технология вскрывает активное отношение человека к природе, непосредственный процесс производства его жизни, а вместе с тем и его общественных условий жизни и проистекающих из них духовных представлений»[334]334
  Marx, Das Kapital, I Bd., S. 336, Anm. [Маркс К. Капитал. Т. 1 // Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 23. С. 383, прим.].


[Закрыть]. Похоже, что Марксу никогда не приходило в голову, что производительные силы сами являются продуктом человеческой мысли, и попытка представить мысль как их порождение просто заводит в порочный круг. Маркс был просто заколдован словом-фетишем «материальное производство». Материальное, материалистическое, материализм были модными философскими словечками в его время, и он не смог избежать их влияния. Он полагал своей основной задачей как философа устранить «недостатки абстрактного естественнонаучного материализма, исключающего исторический процесс»; ему казалось, что он различает эти недостатки в «абстрактных и идеологических представлениях его защитников, едва лишь они решаются выйти за пределы своей специальности». По этой причине он характеризует свои процедуры как «единственно материалистический, а следовательно, единственно научный метод»[335]335
  Ibid. [Там же.]


[Закрыть].

Согласно второй версии материалистической концепции истории мысль определяется классовыми интересами. Маркс говорит о Локке[236]236
  Джон Локк (1632–1704) – английский философ и экономист, один из родоначальников британского либерализма.


[Закрыть], что он «представлял новую буржуазию во всех ее формах – промышленников против рабочих и пауперов, коммерсантов против старомодных ростовщиков, финансовую аристократию против государственных должников… и даже доказывал в одном своем сочинении, что буржуазный рассудок есть нормальный человеческий рассудок»[336]336
  Marx, Zur Kritik der Politischen Ökonomie, S. 62 [Маркс К. К критике политической экономии // Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 13. С. 62]. Барт[475]475
  Пауль Барт (1858–1922) – немецкий философ и социолог, критик марксизма.


[Закрыть] верно отмечает, что сравнение врожденных привилегий знати и предположительно врожденных идей следовало бы воспринимать как шутку. Но первая часть Марксовой характеристики Локка столь же не выдерживает критики, как и вторая (Barth, Die Philosophie der Geschichte als Soziologie, 1. Bd., S. 658 ff. [Барт П. Философия истории как социология. С. 290].


[Закрыть]. По мнению Меринга, самого плодовитого из марксистских историков, Шопенгауэр[237]237
  Артур Шопенгауэр (1788–1860) – немецкий философ. Нравственная философия Шопенгауэра пессимистична, ибо она рассматривает страдание как определяющий атрибут человеческой жизни.


[Закрыть] – «философ испуганного мещанства… со свойственной ему пронырливостью, своекорыстием и злословием является духовной копией буржуазии, которая, испуганная шумом оружия, дрожала, как осиновый лист, думала только о своей ренте и бежала от идеалов своей величайшей эпохи, как от чумы»[337]337
  Mehring, Die Lessing-Legende, 3. Aufl., Stuttgart, 1909, S. 422 [Меринг Ф. Легенда о Лессинге / / Литературно-критические работы. Т. 1. М.; Л., 1934. С. 367].


[Закрыть]. В Ницше[238]238
  Фридрих Ницше (1844–1900) – немецкий философ. Ницше отрицал мораль, негативно относился к современной ему культуре как вытесняющей интеллектом изначальные здоровые инстинкты человека-индивидуа листа.


[Закрыть] он видит «философа крупной буржуазии»[338]338
  Ibid., S. 423 [Там же. С. 468].


[Закрыть].

В его экономических суждениях этот подход проявляется с особой отчетливостью. Маркс первым разделил экономистов на буржуазных и пролетарских, и только после него это деление было подхвачено этатистами. Гельд[239]239
  Адольф Гельд (1844–1880) – немецкий экономист, активный сторонник, а с 1873 г. – секретарь «Союза социальной политики».


[Закрыть] объясняет теорию ренты Рикардо просто «ненавистью богатых капиталистов к владельцам земли» и полагает, что всю теорию стоимости Рикардо следует оценивать только «как попытку оправдать, прикидываясь защитником естественных прав, господство и прибыли капитализма»[339]339
  Held, Zwei Bücher zur sozialen Geschichte Englands, Leipzig, 1881, S. 176, 183.


[Закрыть]. Лучший способ опровергнуть эту идею – напомнить, что вся экономическая теория Маркса вышла из школы Рикардо[240]240
  Маркс опирался на трудовую теорию стоимости, лежащую в основе всей концепции Рикардо. Учение Маркса о прибавочной стоимости генетически восходит к рикардианскому представлению о прибыли как разнице между стоимостью товара и затратами на заработную плату рабочим, определяемую стоимостью их средств существования.


[Закрыть]. Все основные элементы ее заимствованы в системе Рикардо, где был взят также и методологический принцип разделения теории и политики и исключения морализаторского подхода[340]340
  Schumpeter, Epochen der Dogmen und Methodengeschichte / Gruridriss der Sozialökonomik, 1. Abt., Tübingen, 1914, S. 81 ff.


[Закрыть]. В политике классическая экономическая теория была использована как для защиты, так и для нападок на капитализм, как для оправдания, так и для отрицания социализма[241]241
  Классическая школа достигла своей вершины в трудах Рикардо. Поскольку согласно трудовой теории стоимости прибыль выступала как неоплаченный труд рабочих, некоторые последователи Рикардо делали из его учения социалистические выводы. Среди рикардианцев социалистами были В. Томпсон (1785–1833) и Т. Годскин (1787–1865). В то же время другая часть последователей Рикардо утверждала, что рабочий, вступая в сделку с капиталистом, получает полный эквивалент своего вклада в еще не созданный товар, а прибыль капиталиста – это результат накопленного труда. Последовательными защитниками капитализма были, например, рикардианцы Дж. Милль (1773–1836) и Дж. Мак-Куллох (1784–1861).


[Закрыть].

Марксизм использовал те же методы по отношению к современной субъективной экономической теории. Не в силах противопоставить ей хотя бы единое слово убедительной критики, марксисты пытались заклеймить ее как «буржуазную экономическую науку»[341]341
  Hilferding, Böhm-Bawerk’s Marx-Kritik, Wien, 1904, S. 1, 61 [Гильфердинг Р. Бём-Баверк как критик Маркса. М., 1923. С. 5, 74]. Католик-марксист Хохофф[476]476
  Вильгельм Хохофф (1848–1923) – немецкий экономист.


[Закрыть] говорит о Бём-Баверке, что «это вообще одаренный, вульгарный экономист, который не смог встать над капиталистическими предрассудками, в среде которых он вырос» (Hohoff, Warenwert und Kapitalprofit, Paderbom, 1902, S. 57). См. мою работу «Grundprobleme der Nationalökonomie» (Jena, 1933, S. 170 ff.) [Мизес Л. фон. Психологические причтны противостояния экономической теории // Мизес Л. фон. Эпистемология и метод экономической теории. М.; Челябинск: Социум, 2016].


[Закрыть]. Чтобы показать, что субъективная школа не есть «апологетика капитализма», достаточно указать на социалистов, приверженных теории субъективной ценности[342]342
  См., например: Bernard Show, Fabian Essays, 1889, p. 16 ff. Точно то же было и с теориями естественного права и общественного договора, которые в социологии и в политических науках служили одновременно оправданию абсолютизма и борьбе с ним.


[Закрыть],[242]242
  В числе известных теоретиков субъективной школы, придерживавшихся социалистической ориентации, следует назвать, прежде всего, английского экономиста Филиппа Уикстида (1844–1927), которому принадлежит сам термин «предельная полезность». От него через писателя и публициста Дж. Б. Шоу (1856–1950) идеи субъективной школы были восприняты многими фабианскими социалистами. Был близок социализму швейцарский экономист Леон Вальрас (1834–1910) – один из основоположников теории предельной полезности.


[Закрыть]. Развитие экономической теории есть интеллектуальный процесс, не зависящий от предполагаемых классовых интересов экономистов, и он не имеет ничего общего с поддержкой или отрицанием каких бы то ни было общественных установлении. Любой научной теорией можно злоупотребить для политических целей, но не политики создают теории для поддержки преследуемых ими целей[343]343
  Если кто-то хочет поставить в заслугу материалистической концепции истории то, что она подчеркнула зависимость общественных отношений от природных условий жизни и производства, ему следовало бы сначала припомнить, что это может показаться особой заслугой только на фоне извращенности гегельянской философии истории. Эта идея присуща либеральной философии общества и истории, как и трудам либеральных историков, с конца XVIII в. (Below, Die Deutsche Geschichtsschreibung von den Befreiungskriegen bis zu unseren Tagen, Leipzig, 1916, S. 124 ff.).


[Закрыть]. Идеи современного социализма возникли не в пролетарских мозгах. Их создали интеллектуалы, сыновья буржуа, а не поденщиков[344]344
  О главных представителях итальянского и французского синдикализма Зомбарт[477]477
  Вернер Зомбарт (1863–1941) – немецкий экономист, социолог и историк; в первый период своей деятельности был близок к марксизму, затем стал катедер-социалистом и критиком марксизма, а в последние годы перешел на позиции национал-социализма.


[Закрыть] говорит: «Насколько я их лично знаю, это милые, воспитанные господа, культурные люди в чистом белье, с прекрасными манерами, обладатели изящных жен; с ними приятно беседовать как с равными, и по их виду отнюдь нельзя в них заподозрить представителей движения, которое прежде всего направлено против заражения социализма буржуазным духом и желает прийти на помощь мозолистым рукам, истинным рабочим, чернорабочим при отстаивании их прав» (Sombart, Sozialismus und soziale Bewegung, 7. Aufl., Jena, 1919, S. 110) [Зомбарт В. Социализм и социальное движение. СПб., 1908. С. 435]. Так же и Де Ман заявляет: «Если принять путающее марксистское положение, которое связывает каждую общественную идео логию с принадлежностью к определенному классу, то придется признать, что социализм и даже марксизм имеют буржуазное происхождение» (De Man, Zur Psychologie des Sozialismus, S. 16 ff.).


[Закрыть]. Социализм завоевал не только рабочих – он имеет тайных и явных сторонников даже в среде имущих классов.

Абстрактная мысль не зависит от желаний, лелеемых мыслителем, и от целей, к которым он стремится[345]345
  Распространенное выражение гласит, что желание есть отец мысли. Это следует понимать так, что желание есть отец веры.


[Закрыть]. Когда говорят, что экономика воздействует на мышление, то все выворачивают наизнанку. Экономика, как и всякое рациональное действие, зависит от мысли, а не мышление от экономики.

Если согласиться, что направление мышлению указывают классовые интересы, в расчет надо будет принимать только осознанные классовые интересы. Но осознание классового интереса есть уже результат мышления. Говорит ли нам мышление, что классовые интересы различны или что интересы всех классов общества гармонируют, процесс мышления в любом случае должен предшествовать классовому влиянию на мышление.

Только пролетарское мышление марксизм полагает истинным, имеющим непреходящую ценность, свободным от всех ограничений классового эгоизма. Будучи одним из классов, пролетариат должен, преодолевая границы классового эгоизма, отражать интересы всего человечества, устраняя деление общества на классы. Подобным же образом пролетарское мышление содержит не относительные, классово ограниченные идеи, но абсолютную истину чистой науки, которая даст плоды в будущем социалистическом обществе. Иными словами, только марксизм является наукой. То, что исторически предшествовало марксизму, можно назвать предысторией науки. Догегелевских философов марксизм почитает примерно так же, как христианство – ветхозаветных пророков, а сам Гегель занимает место Иоанна Крестителя по отношению к Спасителю[243]243
  По Библии, Иоанн Креститель, называемый также Иоанном Предтечей, – проповедник, готовивший народ к пришествию Мессии. Иоанн, крестивший Иисуса по его настоянию, считал себя «недостойным развязать ремень у обуви его» (Ин 1, 27), Иисус же сказал впоследствии: «Из рожденных женами нет ни одного пророка больше Иоанна Крестителя» (Мф 12, 28).


[Закрыть]. После явления Маркса, следовательно, вся истина покоится в марксизме, а все остальное – сплошной обман и капиталистическая апологетика.

Это очень простая и ясная философия, а в руках последователей Маркса она стала еще проще и ясней. Для них наука и марксистский социализм тождественны. Наука есть толкование слов Маркса и Энгельса. В качестве доказательства служат цитаты и изложения их высказываний, то и дело сыплются обвинения в незнании их «Писания». Возник настоящий культ пролетариата. Энгельс говорит: «Только в среде рабочего класса продолжает теперь жить, не зачахнув, немецкий интерес к теории. Здесь уже его ничем не вытравишь. Здесь нет никаких соображений о карьере, о наживе и о милостивом покровительстве сверху. Напротив, чем смелее и решительнее выступает наука, тем более приходит она в соответствие с интересами и стремлениями рабочих»[346]346
  Engels, Ludwig Feuerbach und der Ausgang der klassischen deutschen Philosophie, 5. Aufl., Stuttgart, 1910, S. 58 [Энгельс Ф. Людвиг Фейербах и конец немецкой классической философии // Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 21. С. 317].


[Закрыть]. Согласно Теннису[244]244
  Фердинанд Теннис (1855–1936) – один из основоположников немецкой социологии. Отрицательно относясь к политической программе марксизма, в основном поддерживал исторический материализм Маркса.


[Закрыть], «только пролетариат, т. е. его литературные представители и лидеры», присоединяется «принципиально к научному мировоззрению со всеми выводами из него»[347]347
  Tönnies, Der Nietzsche-Kultus, Leipzig, 1897, S. 6.


[Закрыть].

Чтобы верно оценить эти бесцеремонные утверждения, нужно лишь припомнить отношение социалистов ко всем достижениям науки в последние десятилетия. Когда примерно четверть века назад марксистские авторы попытались очистить партийное учение от самых нелепых ошибок, была организована охота на еретиков ради сохранения чистоты системы[245]245
  В 1897–1898 гг. немецкий социал-демократ, ученик Маркса и Энгельса Эдуард Бернштейн (1850–1932) выступил с серией статей, в которых предпринял попытку пересмотра ряда положений марксизма. Тем самым Бернштейн положил начало первой волне ревизии марксистского учения в социалистическом движении. В защиту марксистских догм выступили А. Бебель, Ф. Меринг, Р. Люксембург, К. Каутский, Г. Плеханов, В. Ленин и другие ортодоксы. В целом в первом десятилетии XX столетия, т. е. за четверть века до написания книги Мизеса, ревизионизм идейно потерпел поражение.


[Закрыть]. Ревизионизм спасовал перед ортодоксией. В марксизме нет места для свободной мысли.

Согласно марксизму в капиталистическом обществе пролетариат неизбежно мыслит социалистически. Но почему это так? Легко понять, почему социалистическая идея не могла распространиться до появления крупных предприятий в промышленности, на транспорте, в добывающей промышленности. До тех пор пока можно было рассчитывать на перераспределение материальной собственности богатых, не было нужды изобретать другие способы обеспечения равенства доходов. Только когда развитие разделения труда привело к образованию больших, безусловно, неделимых предприятий, возникла потребность в социалистических методах обеспечения равенства. Хотя так можно объяснить, почему в капиталистическом обществе не может больше быть и разговоров о «переделе», это все же еще не ответ на вопрос, почему социализм должен быть политикой пролетариата.

В наши дни мы принимаем за данное, что рабочий люд должен мыслить и действовать по-социалистически. Но к этому нас привело предположение, что либо социализм есть наиболее благоприятная для пролетариата форма общественной жизни, либо пролетарии по крайней мере верят в это. Первая альтернатива уже обсуждалась на этих страницах. Перед лицом бесспорного факта, что социализм, имея немало сторонников в иных классах общества, наиболее распространен среди рабочих, остается выяснить, почему рабочий в силу занимаемого им положения наиболее отзывчив к социалистической идеологии.

Демагогическая лесть социалистических партий наделяет современного капиталистического рабочего всеми совершенствами ума и характера. Возможно, что трезвое и менее предвзятое исследование могло бы привести к другим выводам. Но такого рода исследования можно спокойно оставить партийным литераторам различных направлений. Они не имеют ценности ни для познания социальных условий вообще, ни для социологии партийных движений в частности. Наша проблема в ином: почему положение рабочего в процессе производства делает его податливым к внушению, что социалистические методы производства не только возможны в принципе, но и что они будут рациональней капиталистических?

Ответ прост. Рабочий большого или среднего капиталистического предприятия не знает ничего о связях между отдельными этапами производства и экономической системой в целом. Его горизонт как рабочего и производителя ограничен операциями, которые он выполняет. Отсюда уверенность, что он один есть производительный член общества, а все остальные – инженеры, мастера, предприниматели, словом, кто не стоит у станка и не переносит грузы, – это паразиты. Даже банковский клерк убежден, что он один производительно трудится в банке, что он один приносит прибыль заведению, что управляющий, который заключает сделки, излишен и его можно легко и без потерь заменить. В силу своего положения рабочий не может видеть, как движется мир. Он может это понять только в результате упорных размышлений с помощью книг, но не из собственного производственного опыта. Как средний человек из своего ежедневного опыта может сделать только вывод, что солнце движется вокруг земли с востока на запад, так и рабочий из своего опыта не в силах получить истинное знание о природе и функционировании экономики.

И вот к этому экономически невежественному человеку приходит социалистическая идеология и взывает:

 
Труженик, творец, воспрянь!
На свою на силу глянь:
Лишь захочешь – в миг один
Остановишь ход машин»
 

(Гервег[246]246
  Георг Гервег (1817–1875) – немецкий поэт, находившийся под сильным влиянием Маркса, а с 60-х годов – Ф. Лассаля. По просьбе последнего Гервег написал в 1863 г. гимн для Всеобщего Германского рабочего союза, который и цитируется Мизесом (цит. по: Гервег Г. Песнь немецких рабочих ферейнов // Избранное, М., 1958, С. 185).


[Закрыть])

Что же будет удивительного, если, опьянев от иллюзии власти, он последует этим советам? Социализм есть соответствующее душе рабочего выражение принципа насилия, как империализм соответствует душе чиновника и солдата.

К социализму массы притягивает не то, что действительно отвечает их интересам, а то, что представляется им отвечающим этим интересам.

Раздел II
Концентрация капитала и образование монополий как предпосылки социализма

Маркс стремился экономически обосновать идею неизбежности эволюции в сторону социализма, и продемонстрировать эту неизбежность должна была неуклонная концентрация капитала. Капитализм преуспел в деле изъятия частной собственности на средства производства у рабочих; он завершил «экспроприацию непосредственных производителей». Как только это было сделано, «дальнейшее обобществление труда, дальнейшее превращение земли и других средств производства в общественно эксплуатируемые и, следовательно, общие средства производства и связанная с этим дальнейшая экспроприация частных собственников приобретают новую форму. Теперь экспроприации подлежит уже не работник, сам ведущий независимое хозяйство, а капиталист, эксплуатирующий многих рабочих. Эта экспроприация совершается игрой имманентных законов самого капиталистического производства, путем централизации капиталов. Один капиталист побивает многих капиталистов». Одновременно с этим идет процесс социализации производства. Число «магнатов капитала» непрерывно уменьшается. «Централизация средств производства и обобществление труда достигают такого пункта, когда они становятся несовместимыми с их капиталистической оболочкой. Она взрывается. Бьет час капиталистической частной собственности. Экспроприаторов экспроприируют». Это есть процесс экспроприации немногих узурпаторов массой всего народа, «превращение капиталистической частной собственности, фактически уже основывающейся на общественном процессе производства, в общественную собственность» – процесс гораздо менее «долгий, трудный и тяжелый», чем был в свое время процесс превращения «основанной на собственном труде раздробленной частной собственности отдельных личностей в капиталистическую»[348]348
  Marx, Das Kapital, I. Bd., S. 726 ff. [Маркс К. Капитал. Т. 1 // Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 23. С. 770–773].


[Закрыть].

Маркс придает своим утверждениям диалектическую форму: «Капиталистическая частная собственность есть первое отрицание индивидуальной частной собственности, основанной на собственном труде. Но капиталистическое производство порождает с необходимостью естественного процесса свое собственное отрицание. Это – отрицание отрицания. Оно восстанавливает не частную собственность, а индивидуальную собственность на основе достижений капиталистической эры: на основе кооперации и общего владения землей и произведенными самим трудом средствами производства»[349]349
  Ibid., S. 728 [Там же. С. 773].


[Закрыть]. Если отбросить диалектические завитушки, то останется все то же: концентрация предприятий, производства и богатства неизбежна (Маркс не различает эти три явления и, совершенно явно, воспринимает их как тождественные). Концентрация приведет, в конце концов, мир к социализму, т. е. к состоянию единого гигантского предприятия, которым общество будет с легкостью управлять; но пока дело идет к этой стадии, «растет и возмущение рабочего класса, который постоянно увеличивался по своей численности, который обучается, объединяется и организуется механизмом самого процесса капиталистического производства»[350]350
  Ibid. [Там же. С. 772].


[Закрыть].

Для Каутского ясно, что «тенденция капиталистического производства клонится к сосредоточению средств производства, уже ставших монополией класса капиталистов, во все меньшем и меньшем числе рук. Это развитие, в конце концов, ведет к тому, что все средства производства данной нации или даже всего мирового хозяйства… сделаются частной собственностью отдельной личности или акционерного общества, которые будут распоряжаться ими по своему произволу, весь хозяйственный механизм превратится в одно-единственное чудовищное предприятие, в котором все служат, все принадлежат одному господину. Частная собственность на средства производства приводит в капиталистическом обществе к тому, что все лишаются собственности, за исключением одного человека. Она ведет, следовательно, к своему собственному упразднению, к лишению всех собственности и к порабощению всех». К этому состоянию мы все быстро движемся – «быстрее, чем кажется большинству». Конечно, нам говорят, что дело не зайдет так далеко. «Ведь даже приближение к такому состоянию должно довести все страдания, противоположности и противоречия в обществе до такого предела, что они станут невыносимыми и, если развитию заблаговременно не будет дано другое направление, общество выйдет из своей колеи и рухнет»[351]351
  Kautsky, Das Erfurter Programm, S. 83 ff. [Каутский К. Эрфуртская программа. С. 84–85].


[Закрыть].

Следует отметить, что согласно этому подходу переход от «развитого» капитализма к социализму должен совершиться только в результате стихийных выступлений масс. Массы убеждены, что существующее зло порождается частной собственностью на средства производства. Они верят, что социалистическая организация производства должна улучшить их положение. Значит, их действия будут направляться теоретическими представлениями. Согласно историческому материализму, однако, сама эта теория должна быть неизбежным результатом определенной организации производства. Здесь перед нами еще один пример того, как марксизм движется по кругу, когда пытается доказать свои утверждения. Определенные условия должны возникнуть, поскольку к этому ведет развитие; развитие приводит к этим результатам, поскольку это диктуется сознанием; но сознание определяется бытием. Это бытие, однако, не может быть ничем иным, как существующими общественными отношениями. Из сознания, определяемого существующими отношениями, выводится необходимость других отношений.

Есть два возражения, перед которыми беззащитна вся эта цепь умозаключений. Она не в состоянии противостоять тем, кто, пользуясь той же, по сути, аргументацией, рассматривает мышление как первичное, а общественное бытие как производное. Точно так же эта цепь рассуждений ничего не может противопоставить возражению, что будущие условия вполне могут быть неверно понятыми и в результате то, что сегодня представляется столь желательным, может оказаться много хуже существующих отношений. В результате мы опять подходим к дискуссии о преимуществах и недостатках различных типов общества – как уже существующих, так и спроектированных реформаторами. Но именно эту дискуссию марксизм и хотел бы прекратить.

Не следует думать, что марксистское учение об исторической тенденции капиталистического накопления может быть легко верифицировано статистическими показателями развития предприятий, доходов и состояний. Статистика доходов и состояний просто противоречит теории концентрации. Это можно утверждать со всей определенностью, несмотря на все несовершенство существующих статистических методов и все трудности, которые колебания ценности денег ставят на пути истолкования данных. С равной уверенностью можно заявить, что оборотная сторона теории концентрации – пресловутая теория обнищания, в которую едва ли верят даже ортодоксальные марксисты, – не подтверждается данными статистических исследований[352]352
  Wolf, Sozialismus und kapitalistische Gesellschaftsordnung, Stuttgart, 1892, S. 149 ff.


[Закрыть]. Статистика сельскохозяйственных предприятий также противоречит предположениям Маркса. Напротив, данные о числе предприятий в промышленности, на транспорте и в добывающей промышленности как будто подтверждают эти предположения. Но данные количественного учета за небольшой период времени не могут служить решающим доказательством. На коротком отрезке развитие может идти в противоположном по отношению к общей тенденции направлении. Поэтому лучше будет вывести статистику из игры и отказаться от того, чтобы считать ее аргументом за или против определенной теории. Не следует забывать, что в любом статистическом доказательстве уже содержится теория. Цифры сами по себе ничего не могут ни доказать, ни опровергнуть. Решающее значение могут иметь выводы, которые извлекаются из всего собранного материала. А это всегда вопрос теории.