Текст книги "Семь сестер. Сестра солнца"

– Сесили, дорогая моя! Ты спишь? – услышала Сесили громкий голос под своим окном.

«Если бы даже и спала, то ты наверняка бы сейчас меня разбудила…»

Она высунула голову в окно.

– Нет, я не сплю. Пишу письмо родителям.

– Тогда немедленно спускайся вниз!

– Сейчас иду. – Сесили со вздохом отложила письмо в сторону и направилась вниз.

– Шампанского? – тут же предложила Кики, стоило Сесили приблизиться к столу. Крестная мать коротала время в одиночестве, бутылка шампанского в ведерке со льдом и пачка «лаки страйк», судя по всему, составляли весь ее утренний рацион.

– Нет, спасибо. У меня еще полный живот после обеда.

– Пожалуйста, прими мои извинения, дорогая. – Кики глубоко вздохнула, отхлебнула большой глоток шампанского и тут же потянулась за своим мундштуком. – Вечеринка вчера затянулась допоздна.

Сесили подумала про себя, что на самом деле Кики не испытывает никаких угрызений совести на сей счет.

– Ну и как тебе мои друзья? Надеюсь, они были обходительны с тобой? Во всяком случае, я их настоятельно просила об этом.

– О, все очень милые люди. Спасибо, все было хорошо.

– Между прочим, ты сразу же приглянулась Алисе. Представь, завтра она приглашает нас на чай на свою ферму Ванджохи. А тебе самой Алиса понравилась?

– Весьма. По-моему, она очень интересная женщина…

– Что да, то да! Знаешь, несколько лет тому назад ее судили за то, что она выстрелила в своего любовника прямо на железнодорожном вокзале в Париже.

– Бог мой! Так это была она? – Сесили тут же вспомнила, что рассказывала ей мама об этом скандальном происшествии.

– Да, это была именно она. К счастью, она стреляла в Париже, в городе, где хорошо понимают, что такое настоящая любовь. А потому ее не упекли в тюрьму за совершенную попытку преднамеренного убийства. Нет, она на самом деле сумасшедшая, эта женщина… Но я все равно ее обожаю.

– Она рассказывала мне, что однажды держала у себя детеныша льва в качестве домашнего любимца.

– Ах, это! Милый крошка Самсон… Да, было такое… Она отпустила его на волю лишь тогда, когда он стал каждую неделю уминать по две зебры. – Кики сделала еще один глоток шампанского. – Алееки хорошо за тобой ухаживает?

– О да! Выше всяких похвал. Чудесный человек! – поспешила Сесили похвалить слугу. – Кстати, а как отсюда можно отправить письмо родителям?

– Нет проблем. Отдай письмо Алееки, и он сделает все как надо.

– Хорошо! А где здесь ближайший город?

– Все зависит от того, что тебе надо. Самый ближайший населенный пункт от нас – это Гилгил, но это железнодорожный узел, и там день и ночь грохочут поезда. Потом, конечно, Найроби, город, в котором мы вчера приземлились. А еще Ниери, он несколько дальше от нас, по другую сторону горного хребта Абердаре. Но зато он пользуется особой популярностью у всех обитателей Долины Ванджохи.

– Долина Ванджохи?

– Ну, да. Именно там и живет большинство моих вчерашних гостей, включая Алису. Завтра увидишь эти места своими глазами, когда мы поедем к ней на чай. К сожалению, сегодня я не в самой лучшей форме. Наверное, как и у тебя, сказываются все тяготы нашей поездки, не говоря уже о недавно перенесенном бронхите. Алееки покажет, где у нас тут библиотека, если ты захочешь что-то почитать. А мы с тобой встретимся за ужином ровно в восемь. Ладно?

– Ладно.

И, словно по волшебству, хотя Сесили и не заметила, чтобы Кики дала какой-то знак, перед хозяйкой тут же возник Алееки. Кики медленно поднялась со своего места и, взяв его за руку, побрела обратно в дом.

Одеваясь к ужину, Сесили продолжала размышлять обо всем, что ей было известно о своей крестной матери. Владелица огромного состояния, наследница, более того, связанная родственными узами с такими знаменитыми семействами, как Вандербильты и Уитни. С первым своим мужем Кики развелась и вскоре вышла замуж за Джерома Престона: когда-то еще совсем юной девушкой Сесили встречалась с ним. Помнится, он поразил ее тогда своей красотой и живым, общительным нравом. Вся их семья была потрясена, когда они узнали о его внезапной и неожиданной смерти, случившейся пять лет тому назад. А вскоре, буквально спустя пару лет, за ним последовал свояк Кики, муж ее сестры. И наконец совсем недавно в страшную автомобильную аварию попал Уильям, любимый кузен крестной, после этой аварии его полностью парализовало.

И вот сейчас, в эту самую минуту, Кики лежит в своей спальне в нескольких ярдах от Сесили, пребывая в полном одиночестве.

– И она такая печальная, – грустно вздохнула Сесили. Это откровение пришло ей в голову неожиданно, и она снова меланхолично повторила: – Она такая печальная.

– К сожалению, хозяйке сегодня опять нездоровится, – объявил Алееки, стоило Сесили в полдень следующего дня появиться на террасе. Сесили уже была готова отправиться на чай к Алисе на ее ферму.

– Какая жалость! Надеюсь, ничего серьезного?

– Нет-нет, все в порядке, мемсахиб. Думаю, к вечеру она вполне оправится от своего недомогания. Она велела передать, чтобы вы отправлялись в гости без нее. И прихватили с собой вот это в качестве ее извинений.

Алееки держал перед собой две объемные плетеные корзины, одну, уставленную бутылками с шампанским, а во второй, прикрытой сверху белой льняной салфеткой, наверняка всякие вкусные деликатесы, как предположила Сесили.

Она пошла вслед за Алееки, они обогнули дом с обратной стороны, где их уже поджидала машина. Алееки открыл заднюю дверцу «бугатти», как всегда, машина вычищена и надраена до блеска, солнечные лучи отражались в ее сверкающем белом капоте всеми цветами радуги. Но в самом салоне стояла ужасная духота, и Сесили, усевшись на кремовое кожаное сиденье, немедленно передвинулась к открытому окошку и стала лихорадочно обмахиваться веером.

– Это Макена, мемсахиб, наш шофер, он и доставит вас на ферму Ванджохи.

Мужчина, облаченный в белоснежную униформу, отвесил Сесили вежливый поклон. Она смутно припомнила, что это тот самый человек, который привез их с Кики сюда из Найроби.

– Увидимся за ужином, мисс Сесили, – попрощался с ней Алееки, захлопывая дверцу машины, а Макена между тем уже включил двигатель.

Путешествие вдоль озера оказалось приятным, вскоре они миновали какой-то небольшой поселок городского типа. «Наверное, это Гилгил», – догадалась Сесили, увидев железную дорогу, проложенную прямо по центру поселения. Постепенно поездка становилась все более и более интересной. Мощный мотор машины то и дело захлебывался, преодолевая бесчисленные рытвины и канавы на неровной дороге, которую в Америке иначе чем «проселочной» и не назвали бы; Сесили невольно улыбнулась, подумав о том, как все это похоже на Кики – купить себе самый шикарный и стильный лимузин, совершенно непригодный для местных условий. Но вот впереди замаячила густая сочная зелень, показались горные хребты, вершины которых терялись в нависших облаках. Ей хотелось расспросить Макену, узнать, что это за горы, но после нескольких неудачных попыток наладить разговор Сесили поняла, что весь его багаж английских слов ограничивается несколькими бытовыми фразами. По мере того как они продвигались вперед, заметно похолодало, вдруг поднялся ветер, который тут же разметал волосы Сесили в разные стороны. Да и запахи вокруг были совсем иными, чем в Мундуи-Хаус: в воздухе явственно запахло скорым дождем, потянуло дымом из печных труб фермерских домов, мимо которых они проезжали.

– Боже правый! – искренне удивилась Сесили, обращаясь к самой себе, когда увидела домики, более уместные в какой-нибудь традиционной английской деревне, почти как те, что она лицезрела по пути в аэропорт в Саутгемптоне. Такие же ухоженные палисадники перед каждым домом с обильно цветущими кустами роз, жасмина и ричардии, которые благоухали, наполняя воздух вокруг своими насыщенными ароматами.

Спустя два часа «бугатти» съехал на подъездную дорогу и остановился возле одноэтажного дома U-образной формы с такой же высокой крышей, как и в тех домах, мимо которых они проезжали. Наверное, подумала Сесили, выбираясь из машины, такие крыши хоть как-то защищают жилые помещения от обилия здешнего солнца. Вышла и невольно поежилась под порывом колючего ветра. Темно-зеленая живая изгородь окаймляла со всех сторон газон, по которому прогуливалась антилопа, лениво пощипывая траву. Заметив Сесили, она подняла голову, глянула на нее своими огромными темными глазами, а потом спокойно вернулась к своему прежнему занятию.

– Приветствую тебя, моя дорогая! Так все же ты рискнула и приехала!

Сесили повернулась и увидела спешащую ей навстречу Алису, облаченную в какую-то чересчур большую для нее рубашку и штаны-кюлоты цвета хаки.

– Привет! Ой, то есть, здравствуйте, Алиса, – немедленно поправила себя Сесили. – Вот засмотрелась… на ваши красоты. – Она снова глянула на утопающую в буйной зелени долину, сбегающую вниз к реке.

– Потрясающий вид, да? Но когда видишь эту красоту изо дня в день, то постепенно перестаешь замечать ее.

– Когда я с родителями была в последний раз в Европе, то мы все вместе совершили короткую поездку из Лондона в Шотландское высокогорье. Должна сказать, что тамошние ландшафты немного похожи на то, что я сейчас вижу, – промолвила Сесили и тут впервые обратила внимание на то, что у хозяйки на шее удобно устроилось какое-то странное существо, крохотное, пушистое, с длинным острым носом и круглыми ушками. Оно почему-то напомнило Сесили брошенного несчастного котенка.

– А кто это? – поинтересовалась она у Алисы, направляясь вслед за ней к дому в сопровождении стаи собак, послушно следовавших за своей хозяйкой.

– О, это мангуст, ему всего лишь несколько дней от роду. Я нашла его в саду под кустом. Подкидыш! Пока у него еще нет имени, ведь если я его как-то назову, то мне волей-неволей придется усыновить его, и постепенно я влюблюсь в эту тварь, и он станет спать вместе со мной в одной постели. Что, безусловно, будет нервировать моих собак, они же у меня ревнивые… Может, он вам придется по душе?

Алиса схватила мангуста, сняла его со своего плеча и, несмотря на все его брыкания, вручила в руки Сесили.

– Из него получится хороший домашний питомец, к тому же он отлично охотится на всяких паразитов и прочих ядовитых тварей.

– У меня никогда не было домашних животных, Алиса. Да и потом, я ведь приехала в Кению ненадолго. Будет неправильно, если я возьму его, а потом брошу.

– Жаль, очень жаль. Тогда мне не остается ничего другого, как снова отпустить малыша в дикую природу. А там его очень скоро слопают более крупные животные. Вообще-то мангусты отличаются особой живучестью, к тому же они защищают и оберегают нас, людей, в том числе и потому, что не боятся змей – змеиный яд на них не действует. Однажды у себя в спальне я обнаружила кобру. Так вот, мой маленький Берти, еще один мангуст, который обитал у меня в доме на протяжении многих лет, немедленно спрыгнул с постели и тут же придушил змею, защитив меня. Возьмите его хоть на короткое время. Уверяю, вы очень скоро привяжетесь к нему и перемените свое решение, – добавила Алиса, поднимаясь вместе с Сесили на широкую террасу, где уже сидело несколько гостей за длинным столом.

– Я… Ладно! – сдалась Сесили, одновременно пытаясь утихомирить крохотное создание, которое отчаянно вырывалось из ее рук, намереваясь, судя по всему, перебраться к ней на плечо. – Да, совсем забыла сказать. Моя крестная не смогла приехать сегодня. Ей немного нездоровится. Она приносит вам свои извинения.

– Алееки мне уже позвонил и сообщил об этом, – беззаботно отмахнулась Алиса. – Что ж, нам достанется больше шампанского. А сейчас давайте откупорим первую бутылку и начнем веселиться, – предложила она собравшимся гостям, жестом указав на корзины, которые нес за ними Макена. – А это…

– Сесили Хантли-Морган.

Пытаясь совладать с непослушным мангустом и одновременно поздороваться со всеми гостями, Сесили искренне обрадовалась, увидев за столом пару молодых лиц.

– Дай-ка мне этого неслуха сюда! – Алиса забрала у Сесили мангуста и снова водрузила его себе на плечо. Зверек тут же с видимым удовольствием свернулся калачиком и мгновенно закрыл свои крохотные розовые глазки. – Присаживайся рядом с Кэтрин.

Сесили послушно уселась на предложенный ей стул, чувствуя себя немного не в своей тарелке после долгой дороги и первых бравурных мгновений встречи. Ей очень хотелось спросить, где у них здесь туалетная комната, чтобы хоть немного привести себя в порядок, но она постеснялась.

– Добрый день. Меня зовут Кэтрин Стюарт, – представилась ее молодая соседка, очень «домашняя» на вид, как сказала бы мама, увидев девушку. Кэтрин была явно склонна к полноте, что, впрочем, ее совсем не портило, по мнению Сесили; ее волосы яркого титанового цвета красиво обрамляли кудряшками белое личико, на котором выделялись голубые глаза, яркие, как сапфир, очень похожие на небо над их головами.

– А меня зовут Сесили Хантли-Морган. Очень рада познакомиться.

– Давно приехали к нам? – спросила Кэтрин с мягким британским акцентом.

– Нет, совсем недавно… Буквально пару дней тому назад. Мы прилетели сюда самолетом. Поездка была очень долгой и утомительной. Я еще не совсем отошла после дороги.

– Чай? Шампанское? – с улыбкой поинтересовалась Кэтрин, когда у них за спиной возник слуга, такой, судя по всему, здешний вариант Алееки, держа в руках поднос, на котором было и то и другое. Но, в отличие от Алееки, всегда одетого безупречно, слуга Алисы предстал перед ними в какой-то грязноватой белой робе, заляпанной пятнами, и с изрядно помятой красной феской на голове.

– Только чай, пожалуйста.

– Отличный выбор! Даже я, выросшая, можно сказать, здесь же, в Долине, никак не могу привыкнуть к тому, что некоторые из ее обитателей пьют спиртное днем. А иногда начинают прикладываться уже с самого утра, – добавила Кэтрин, чуть понизив голос.

Сесили посчитала невежливым комментировать слова практически незнакомого человека, а потому благоразумно промолчала, едва заметно кивнув в знак согласия.

– Думаю, в такое время дня чая для меня будет вполне достаточно.

– А у кого вы остановились, Сесили?

– У крестной матери, у нее свой дом на побережье озера Наиваша. Там очень красиво, но намного жарче, чем у вас тут.

– Что и понятно. Мы же здесь находимся на высоте не менее десяти тысяч футов над уровнем моря. Тут порой по вечерам даже приходится разводить огонь в камине, чтобы согреться. Не удивительно, что многие из первых переселенцев обосновались именно в этих местах: здешний климат очень похож на английский и во многом напоминает родной дом.

– Я уже сказала Алисе, что окружающий ландшафт тут же напомнил мне Шотландское высокогорье, особенно, эта горная гряда пурпурно-фиолетового цвета, которая виднеется на горизонте.

– Между прочим, мой отец – шотландец, я и сама какое-то время обучалась в закрытой женской школе в местечке неподалеку от Абердина, – улыбнулась в ответ Кэтрин. – Именно в том месте и начинается Высокогорье.

– Так вы приехали навестить своих родителей? – Сесили откусила кусочек сэндвича с огурцом, которые подал им мальчик-слуга на серебряном подносе.

– Нет, я вернулась сюда навсегда. Мой отец приехал вместе с мамой в Кению в качестве миссионера, еще до моего появления на свет; к несчастью, мама несколько лет тому назад умерла, но папа, слава богу, жив-здоров и по-прежнему очень активен. К тому же здесь живет и мой жених Бобби Синклер. После свадьбы мы с Бобби переедем на ферму его родителей, они сами несколько лет тому назад уехали в Британию, а мы с Бобби намереваемся снова возродить животноводческое хозяйство, а заодно отремонтировать и привести в порядок их старый семейный дом. – Кэтрин бросила влюбленный взгляд на плотного темноволосого мужчину с загорелым лицом, его густая шевелюра была испещрена многочисленными седыми нитями.

– А как вы познакомились?

– О, я знала Бобби с самого раннего детства, с тех самых пор, как стала здесь жить. Он старше меня на целых десять лет, но я обожала его всю свою жизнь. Помнишь, дорогой, ты никак не мог от меня отвязаться, когда я приезжала к родителям на каникулы? – обратилась она к своему жениху.

– Что правда, то правда. – Бобби ласково улыбнулся, глянув на невесту. – Такая приставучая была, словно крохотный моллюск какой. Никак не оторвешь от себя! Помню, всегда просила, чтобы я взял ее с собой на реку поплавать. Кто бы мог подумать тогда, что в один прекрасный день мы с Кэтрин поженимся?

Взаимная приязнь этих двух бросалась в глаза сразу же, а то обстоятельство, что молодые люди знакомы друг с другом с детства и теперь собираются пожениться, сразу же вызвало в памяти Сесили образ Джека. Усилием воли она заставила себя снова вспомнить слова той клятвы, которую дала себе, когда смотрела из иллюминатора самолета на расстилающиеся внизу просторы Африки, а самолет уносил ее все дальше и дальше от тех двух мужчин, которые окончательно погубили ее веру в романтическую любовь. Да, любовь со всеми ее радостями и горестями – это то чувство, от которого, пожалуй, Сесили надолго воздержится в будущем и уж точно не станет торопиться, чтобы испытать его снова.

– И как долго собираетесь у нас пробыть? – услышала она вопрос Кэтрин, оторвавшись от своих невеселых мыслей.

– Пока еще не знаю… Несколько недель, я думаю.

– О, в таком случае, если вы все еще будете в Кении на момент нашего бракосочетания, то обязательно приходите к нам на свадьбу. Я вас приглашаю! Нам позарез нужны гости моложе пятидесяти лет. Правда, Бобби?

– Правда. Но, надеюсь, меня-то ты не включаешь в категорию стариков, несмотря на всю мою седину.

– С удовольствием приду, если буду еще здесь. Спасибо за приглашение. – Сесили слегка понизила голос. – А вы не подскажете, где здесь…

– Уборная, вы хотите сказать? Конечно, подскажу. Пойдемте, я вас провожу.

Сесили проследовала за Кэтрин в дом, за их спиной послышался веселый смех собравшихся за столом – шампанское, которое передала сюда Кики, уже, судя по всему, полилось рекой. В доме было прохладно, но везде царил ужасный беспорядок, свора собак путалась под ногами, дорогая, красивая и, скорее всего, антикварная мебель была покрыта толстым слоем пыли, а сверху на ней громоздились горы бумаг вперемежку с книгами.

Справив нужду и приведя себя немного в порядок, Сесили снова вышла в коридор, а потом и во двор. Она услышала чьи-то громкие голоса, доносившиеся из постройки рядом с основным домом, и направилась в ту сторону. Оказалось, это кухня. Кэтрин что-то сердито выговаривала на незнакомом языке (наверное, на местном диалекте), обращаясь к какой-то неряшливого вида негритянке. Судя по ее фартуку, женщина наверняка подвизается здесь в качестве поварихи или служанки. Несмотря на то что Сесили не поняла ни слова из их разговора, она догадалась, что Кэтрин чем-то страшно недовольна. Негритянка не соглашалась с ней и отчаянно жестикулировала в ответ, но, кажется, ее аргументы никак не подействовали на Кэтрин.

Заметив появившуюся на пороге Сесили, Кэтрин бросила еще несколько прощальных слов, обращаясь к служанке, и направилась к Сесили.

– Боже ты мой! Вы видели, какую они грязищу развели тут на кухне? Безобразие! Полное безобразие! Не удивительно, что у бедняжки Алисы проблемы с желудком.

– Она больна?

– Да, ей уже давно нездоровится. На прошлой неделе она была на приеме у доктора Бойля, и то потому что я силком затащила ее к нему. Сейчас он направляет ее в больницу в Найроби для проведения развернутых анализов. Но вы же понимаете, все, как в той пословице: кошка за порог, мышки на стол…

– Прошу прощения?

– Я говорю, что в последнее время Алисе было не до домашних дел; к тому же ее старая экономка Ноэль несколько недель тому назад ушла, сбежала, так сказать, с их корабля, вот слуги и отбились от рук. Делают, что хотят. Но ничего! – Кэтрин улыбнулась, глянув на Сесили, пока они возвращались к террасе. – Алиса попросила меня пожить у нее и присмотреть за домом, пока она будет лечиться в Найроби. Так что я быстро приведу их всех в чувство и заставлю делать все, что положено и как положено. Уж можете не сомневаться!

– А вы давно знакомы с Алисой?

– О, можно сказать, с малых лет. Моя мама была очень дружна с ней, что сегодня, когда я оглядываюсь назад в прошлое, представляется мне немного странным: они ведь такие разные, совершенно не похожи друг на друга.

– То есть?

– Ну, Алиса, прежде всего, богатая наследница, в свое время она играла значительную роль в здешнем светском обществе, демонстрируя гедонический образ жизни и способствуя его пропаганде среди обитателей Долины, а моя мама – обычная, простая женщина, которая вышла замуж за бедного шотландского миссионера без единого пенни за душой. Думаю, их сблизила в первую очередь любовь к животным: когда Алиса вместе со своим первым мужем уезжала за границу, моя мама всегда присматривала за ее домом в качестве экономки, зарабатывая тем самым какие-то дополнительные деньги для семьи, а также ухаживала за ее зверинцем. А как смотрите, – продолжила Кэтрин, когда они подошли к столу и снова уселись на свои места, – если я приглашу вас наведаться ко мне в гости, пока Алиса будет лежать в больнице?

– С большим удовольствием, – тотчас же согласилась Сесили, чувствуя, что девушка нравится ей все больше и больше.

– Вы только взгляните! Малышка Минни сразу же воспылала к вам любовью! – воскликнула Алиса, увидев, как маленькая такса проворно вскарабкалась на колени к Сесили. – Да, животные всегда чувствуют добрых людей, – заметила Алиса, подливая себе в фужер шампанское.

Сесили же снова твердо отказалась пригубить вино, которое Алиса называла просто «пузырьками», переключив свое внимание на тяжелые тучи, нависшие над верхушками гор вдали.

– Вот так номер! – Кэтрин подхватилась из-за стола и глянула на сапфировое небо, которое почти мгновенно померкло, и первые большие капли дождя упали на землю. – Все быстрее на веранду! В укрытие! – обратилась Кэтрин к гостям, торопливо сбрасывая со стола в одну из корзин остатки пиршества. Гости послушной вереницей потянулись на веранду и устроились за другим столом, который стоял там, а дождь между тем уже набрал силу, громко барабаня по крыше.

– О, это всего лишь короткий ливень, – обронила Кэтрин. – Подождите, вот в апреле начнется настоящий сезон дождей, все дороги тут же размоет, и они моментально превратятся в бурные потоки красной грязи, которая сплошной лавой потечет с гор вниз.

– Звучит устрашающе, – промолвила в ответ Сесили. – Хотя я не уверена, что задержусь здесь так надолго.

– Кстати, об отъезде, дорогая… Думаю, нам пора трогаться в обратный путь, – сказал Бобби, подходя к ним и обнимая Кэтрин за плечи своей могучей рукой, словно пытаясь защитить ее от непогоды. «Не мужчина, а самый настоящий великан», – подумала Сесили, глянув на Бобби, который навис над своей будущей женой, словно высоченная каланча.

– А вы далеко отсюда живете? – спросила она у них обоих.

– Смотря как считать. Если по прямой, то миль десять в западном направлении. Ну, а по дороге будет гораздо дальше. А вы, Сесили, катаетесь верхом? – поинтересовался у нее Бобби.

– Да, – ответила она, мысленно удивляясь тому, что с некоторых пор тема лошадей и верховой езды, которая в прошлом почти не занимала ее, вдруг выдвинулась на передовые позиции и стала почти что главенствующей в ее нынешней жизни.

– Знаете, езда верхом – это, пожалуй, самый лучший и самый надежный способ передвижения в здешних местах. Во всяком случае, именно так мы собираемся сейчас отправиться к себе домой, – сказал Бобби.

– Очень рада была познакомиться с вами, Сесили. – Кэтрин тепло улыбнулась на прощание. – Я обязательно позвоню вам, и мы договоримся, когда вы сможете составить мне компанию, пока Алиса будет в больнице. В следующий раз обязательно приезжайте с ночевкой – отсюда ведь не ближний путь до озера Наиваша.

Бобби и Кэтрин уселись на своих лошадей и ускакали прочь по дороге, ведущей от дома.

Через час с небольшим дождь прекратился, и гости снова высыпали на террасу. Сесили решила, что хозяйка не сочтет ее слишком грубой, если она сообщит ей о том, что тоже собирается домой.

– К сожалению, мне уже пора, – сказала она, подойдя к Алисе, которая сидела во главе стола, а маленький мангуст продолжал спокойно дрыхнуть на ее плече. – Крестная сегодня устраивает ужин, – добавила она на всякий случай, хотя вовсе не была уверена в том, что намеченный ужин состоится.

– Конечно, моя дорогая, конечно! Что за разговоры… Я очень рада, что вы познакомились с Кэтрин и, по-моему, даже успели подружиться. Она очень славная девушка, да и мозгов у нее гораздо больше, чем было у меня в молодости… Впрочем, как и сейчас. Передавай Кики мой привет и самые лучшие пожелания. И обязательно приезжай ко мне снова. Договорились? – Изящная белая ручка Алисы слегка сжала руку Сесили. – Так приятно видеть вокруг себя молодые лица. Не то что эти потрепанные старые чудаки, которые все еще продолжают грезить о днях своей былой славы.

– Обязательно приеду. Спасибо за приглашение, Алиса.

Сесили решила не прощаться с остальными гостями, которые, судя по всему, плотно устроились за столом на весь вечер, потягивая шампанское, оно по-прежнему продолжало литься рекой, и оглашая окрестности громким бравурным смехом. Этот смех сопровождал Сесили всю дорогу, пока она шла до машины. Макена открыл ей дверцу и помог залезть на заднее сиденье, а потом услужливо укутал ее колени пледом, чтобы она не озябла, потому что после дождя заметно похолодало.

Когда машина тронулась по залитой жидкой грязью дороге, Сесили снова почувствовала легкое головокружение, хотя и не пила шампанского. Что ж, на такой высоте над уровнем моря воздух очень разряженный, подумала она, припадая к окошку и любуясь обширными просторами Великой рифтовой долины, которую в книгах еще именуют Восточноафриканской рифтовой долиной или зоной разлома. Полный контраст с тем обилием роскошной зелени, что они оставили позади себя, и тем не менее все равно захватывающе прекрасное зрелище. Из тех книг про Африку, которые Сесили успела прочитать еще в Нью-Йорке, она узнала, что зона разлома протянулась по Африканскому континенту на несколько тысяч миль, она возникла миллионы лет тому назад под воздействием мощных сил природы, когда еще только-только начиналось формирование ландшафта Земли. Однако одно дело – прочитать в книге, и совсем другое – увидеть собственными глазами, да еще в такой непосредственной близости, этот завораживающий по своей красоте пейзаж, внушающий одновременно и восторг, и благоговейный страх перед мощью стихии. Заходящее солнце окрасило своим светом плоскую, голую, почти без деревьев равнину в насыщенные золотистые тона с оттенком абрикосового. Стоило Сесили напрячь глаза, и она даже различила крохотные точки, то ли это были люди, то ли животные, то ли и то и другое, но эти точки почти незаметно, словно крадучись, перемещались по живописной равнине.

– Какая необыкновенная страна! – пробормотала про себя Сесили, прижимаясь лбом к стеклу. – Слишком много впечатлений, чтобы вместить их в себя целиком, – вздохнула она и снова пожалела о том, что сейчас рядом нет никого из ее близких, кто мог бы разделить с ней все ее восторги и наполнить дополнительным смыслом пребывание здесь. И какой контраст между Манхэттеном и тем, что она сейчас видит вокруг себя. Пожалуй, пропасть, разделяющая эти два мира, еще шире, чем зона разлома со всем ее великолепием и величием. Сесили вдруг страстно захотелось постичь этот новый для себя мир, понять и его, и людей, которые здесь живут, и все то, что она видит вокруг себя. Впрочем, мелькнуло у нее, это все равно, что попытаться съесть слона: слишком уж все огромное, не вмещающееся в стандартные габариты и размеры. Однако же надо постараться! Сесили мысленно пообещала себе, что обязательно справится с намеченными целями еще до своего возвращения домой.

Она проснулась от того, что Алееки осторожно тряс ее за плечо, пытаясь разбудить.

– С благополучным возвращением домой, мемсахиб. Сейчас я помогу вам выйти из машины.

Сесили безропотно позволила ему помочь, и они вместе направились по террасе в сторону дома.

– А который сейчас час? – спросила Сесили.

– Уже половина девятого.

– Ничего себе! – Она оглядела пустую террасу и вслушалась в тишину, повисшую над домом. – Крестная выходила из своей комнаты сегодня вечером?

– Нет, мемсахиб, ей по-прежнему нездоровится, и она у себя, спит. Вы, наверное, проголодались? Прикажете накрыть вам стол на террасе или подать ужин прямо в комнату?

– Думаю, я обойдусь только стаканом молока. Спасибо. А ванну я могу принять? Чувствую себя после дороги такой грязной.

– Конечно, мемсахиб. Я тотчас же отправлю к вам Мурату. Она принесет молоко и подготовит ванну.

– Спасибо, – еще раз поблагодарила Сесили, направляясь к лестнице, но вдруг остановилась. – Я… Хочу спросить, с крестной все в порядке? То есть ее болезнь не очень серьезная?

– О, она скоро поправится. Не беспокойтесь. Я за ней присмотрю.

– Пожалуйста, пожелайте ей от меня доброй ночи.

– Обязательно, – ответил Алееки с поклоном. – И вам спокойной ночи, мемсахиб.