Текст книги "Семь сестер. Сестра солнца"

– Большинство из тех, с кем мне доводилось встречаться, да, они настроены дружелюбно по отношению к нам, белым. Многие из местных работают на армию, а уж кикую, которые живут рядом с домом Кики, преданы ей всем сердцем и душой.

– Кикую?

– Да, это одно из местных племен, обитающих вокруг озера Наиваша и на окрестных территориях.

– И они бегают вокруг с копьями наперевес и в одних… набедренных повязках? – Сесили покрылась краской смущения.

– Наверное, некоторые племена, например те же масаи, так и ходят до сих пор, но они живут на равнинах, пасут там свой скот. И в общем-то эти люди не представляют никакой угрозы, если только вы сами не затроне-те их.

– Итак, – раздался голос Кики, которая снова возникла в гостиной, нетерпеливо размахивая своим ридикюлем, болтающимся на тоненьком ремешке в ее тонких белых пальцах, – вам удалось убедить Сесили приехать ко мне погостить?

– Пока еще не вполне уверен. Удалось? – спросил Тарквин у Сесили, и глаза его заискрились веселым смехом.

– Скажу лишь, что если судить по рассказам Тарквина, то Кения гораздо более интересное место, чем Нью-Йорк, но…

– Дорогой мой! – Кики положила руку на плечо Тарквина. – Нам нужно идти, иначе мы рискуем опоздать на чай к Форбсам, а вы же знаете, какие они пунктуальные во всем.

– Завтра я уже отправляюсь в Африку, – сказал Тарквин, поднимаясь со своего места. – Мне нужно в течение этой недели прибыть на базу, но я искренне надеюсь, Сесили, что вы все же надумаете приехать к нам в Кению и мы с вами встретимся снова. Причем очень скоро.

– А я, со своей стороны, обещаю, что вскоре снова приеду к вам и постараюсь все же уломать твою маму! – рассмеялась Кики, выходя из гостиной через распахнутую дверь, которую куртуазно придержал для нее Тарквин.

Гости ушли, а Сесили, усевшись на каминную решетку, допила остатки бренди из своего стакана, попутно обдумывая предложение Кики. Когда оно впервые прозвучало в новогоднюю ночь, Сесили решила, что это просто обычная дань вежливости в ходе обычной светской болтовни и ничего серьезного за приглашением посетить Кению не стоит.

– Африка, – негромко обронила Сесили вслух и провела пальцем по ободку стакана. Потом сорвалась с места, примчалась в холл, схватила из шкафа пальто и шляпку и выбежала на улицу. И зашагала в ближайшую библиотеку, торопясь успеть до закрытия.

* * *

Вечером за ужином Сесили рассказала отцу о приглашении Кики.

– Как ты думаешь, папа, мама разрешит мне отправиться в Африку одной, без сопровождения?

– Как я думаю? – Вальтер отставил в сторону свой стакан с бурбоном и, сложив пальцы пирамидкой, задумался над ответом. – Думаю, что я с огромным удовольствием отправился бы с тобой в это путешествие вместо мамы. Я ведь всегда мечтал увидеть Африку. Может быть, поездка к Кики – это именно то, что тебе надо, чтобы забыть Джека и все, что с ним было связано, и двигаться дальше. Ты – моя умница! – ласково добавил Вальтер, поднимаясь из-за стола и целуя дочь в макушку. – Хорошо! У меня сейчас встреча в клубе. Скажи Мэри, что вернусь к десяти. Обещаю, я переговорю с мамой, когда она вернется из Чикаго. Спокойной тебе ночи, милая.

После отъезда отца Сесили поднялась к себе и, улегшись на кровать, разложила вокруг себя три книги, которые она взяла в библиотеке. В каждой обилие зарисовок, живописных картин, многочисленных фотографий черных аборигенов и белых людей, с гордым видом позирующих над тушами убитых львов или держащих в обеих руках огромные слоновые бивни. Сесили невольно содрогнулась при виде этого зрелища, но одновременно почувствовала, как ее охватывает радостное волнение в предвкушении возможной встречи с величественным континентом во всей его первозданной красоте. К тому же никто в Африке не слышал ни о ней, ни о ее расторгнутой помолвке с Джеком Гэмблином.

* * *

– Сесили, подойди к нам с мамой в гостиную, когда будешь готова, – обратился Вальтер к дочери, которая, переступив порог холла, принялась стряхивать хлопья снега со своего пальто. Ее весь день не было дома: утром она отправилась к своему парикмахеру, который сделал ей укладку, потом навестила младшую сестру Мейми.

– Хорошо, папа. Я подойду буквально через пару минут.

Сесили быстро вручила свое пальто Мэри, забежала в ванную комнату, расположенную внизу, и на скорую руку привела себя в порядок у зеркала. Гостиная встретила ее веселым потрескиванием поленьев в камине. Сесили сразу же заметила каменное выражение лица матери, а вот отец был настроен весьма добродушно.

– Присаживайся, милая.

– О чем вы хотели поговорить со мной? – спросила Сесили, пока отец устраивался поудобнее в кресле возле огня.

– Сегодня нас снова навещала Кики и буквально умоляла меня отправиться вместе с ней в Африку. Я сказала ей, что никогда не оставлю Мейми накануне родов, – начала Доротея. – Но вот твой отец полагает, что ты можешь поехать туда и одна, без меня.

– Именно так! – согласно кивнул Вальтер. – Как я уже объяснил твоей матери, эта поездка открывает перед тобой широчайшие возможности увидеть мир. Но это еще не все! Главное, что к моменту твоего возвращения вся шумиха вокруг свадьбы сойдет на нет и ты сможешь спокойно жить дальше своей жизнью.

– Джек и Патриция уже объявили о дне своей свадьбы? – спросила Сесили, стараясь говорить максимально спокойно.

– Да. Свадьба состоится семнадцатого апреля. Сегодня утром эта новость появилась в колонках светских хроник всех ведущих газет.

– А что ты думаешь, мама?

– Я согласна с твоим отцом в том, что бракосочетание Джека и Патриции станет в ближайшие несколько месяцев самой обсуждаемой темой на Манхэттене. Конечно, тебе будет нелегко пережить все эти бесконечные разговоры и сплетни. Но только я не понимаю одного: зачем сбегать в Африку? Совершенно дикое место, как мне кажется. Повсюду бегают полуголые аборигены, всякие дикие звери в любую минуту могут проникнуть к тебе в сад… – В голосе Доротеи послышался нескрываемый ужас. – А все эти ужасные болезни, которые там легко можно подцепить. Почему бы нам, Вальтер, не отправить Сесили к моей маме, если ей нужно куда-то уехать из Нью-Йорка?

Сесили тут же обменялась с отцом красноречивым взглядом, мысленно содрогаясь от подобной перспективы.

– Однако же Кики как-то выжила, проведя в тамошних местах более двадцати лет, – резонно заметил Вальтер. – И потом там, как тебе известно, имеется хорошо организованная и весьма многочисленная община эмигрантов.

– Все это я прекрасно знаю! – резко возразила мужу Доротея. – Но скандальная известность многих из этих людей меня волнует еще больше, чем обилие африканских львов. Если судить по газетам, то у некоторых эмигрантов откровенно запятнанная репутация. Помнишь ту приятельницу Кики? Как же ее звали…

– Алиса де Жанзе, – ответил Вальтер. – Так когда все это было… Сто лет тому назад.

– Что было? – тут же поинтересовалась Сесили, заметив, какими многозначительными взглядами обменялись ее родители.

– Да так… – слегка пожала плечами Доротея. – Хотя сама по себе история скандальная. Алиса и Кики обе проживали в «Долине Счастья», как именовали ту местность в Кении. Помнится, ходили всякие слухи о свободных нравах, якобы царивших в их компании. Алиса была замужем, однако состояла в отношениях, не очень счастливых, с человеком по имени…

– Раймонд де Траффорд, – немедленно подсказал ей муж.

– Да, именно с ним. Одним словом, Алиса совсем потеряла голову, влюбившись в этого Раймонда по уши. А когда он отказался жениться на ней, то впала в такое отчаяние, что решилась на крайность и выстрелила в него прямо в поезде, уже на подходе к парижскому Северному вокзалу, в тот самый момент, когда он прощался с ней, а потом нацелила пистолет уже на себя. К счастью, оба остались живы, – поспешила уточнить Доротея.

– Ну и дела! – воскликнула потрясенная Сесили. – Ее посадили в тюрьму?

– Нет. Конечно, был суд, и какое-то короткое время она провела под стражей, но, в конце концов, все закончилось тем, что она все же вышла замуж за этого человека!

– Невероятно! – Сесили была поражена до глубины души столь романтичной историей любви. Да, Африка – это действительно земля, где происходят самые невероятные и волнующие истории.

– Однако все это случилось много лет тому назад. К тому же я уверен, что Кики никогда не поведет себя столь же безрассудно. – Вальтер твердо подвел черту под рассказом жены. – Она же пообещала нам, что будет беречь нашу девочку, как свою собственную дочь. Весь вопрос лишь в том, Сесили, хочешь ли ты сама отправиться в Африку?

– В принципе… да, хочу. И вовсе не из-за свадьбы Джека. Я уже взрослая женщина и вполне могу совладать со своими эмоциями. Просто Кения представляется мне очень загадочной и притягательной страной.

– И ради этого ты даже готова пропустить рождение племянника? – недовольно поинтересовалась у дочери Доротея.

– Мамочка, но ты ведь будешь рядом с Мейми. Да и я уезжаю не на годы, ты же понимаешь. Мое отсутствие не продлится больше нескольких недель.

– Полностью согласен с тобой, милая, – поддержал дочь Вальтер и повернулся к жене. – На пути в Африку Сесили может сделать короткую остановку в Англии и погостить немного у Одри. Как думаешь?

Одри была не просто подругой Доротеи, а подругой, что называется, «со статусом», пятнадцать лет тому назад сумевшей заарканить себе в мужья настоящего английского лорда. Пожалуй, последний аргумент Вальтера в пользу поездки их дочери был самым убедительным. Беспроигрышный вариант! Одна только мысль о том, что Сесили может какое-то время пожить у Одри, тут же развеяла все сомнения Доротеи. Ведь в доме подруги у Сесили будет возможность познакомиться со множеством достойных молодых людей, вполне годящихся на роль жениха.

– Это правда, такой вариант вполне уместен, – обронила Доротея вслух и тут же добавила: – Но насколько, Вальтер, в Англии безопасно в наши дни? Этот Гитлер…

– А на Манхэттене безопасно в наши дни? – ответил муж вопросом на вопрос, удивленно вскинув брови. – Если человек хочет обезопасить себя на все случаи жизни, то ему лучше вообще не высовывать нос из дому. Итак, мы все решили, да?

– Да, но мне нужно предварительно связаться с Одри. Хотя бы узнать, будет ли она дома, когда Сесили приедет в Англию. Надо же договориться, чтобы ее шофер встретил нашу дочь прямо у трапа судна. Кстати, Кики тоже вполне может навестить Одри, они ведь когда-то были хорошо знакомы друг с другом, еще тогда, когда обе жили в Париже, – задумчиво добавила Доротея.

Вальтер бросил на дочь лукавый взгляд и слегка подмигнул ей.

– Тогда решено, – сказала Сесили. – Если вы оба не возражаете против моей поездки, то я с удовольствием отправлюсь в Африку. Правда, я буду просто счастлива побывать там. – Последние слова она подтвердила энергичным кивком головы.

И впервые за несколько последних недель на ее устах заиграла живая, невымученная улыбка.

* * *

Поскольку на подготовку к путешествию оставалось чуть больше двух недель, то Сесили с матерью целыми днями носились по магазинам, закупая все необходимое в дорогу. Во-первых, вечерние туалеты, которые понадобятся Сесили, если она пробудет неделю у Одри, потом летние платья и блузки из хлопка и муслина (которые шились на заказ, так как на дворе разгар зимы и летними товарами в эту пору не торгуют). А еще юбки и даже шорты, которые Доротея встретила в штыки.

– Господи, куда мы тебя только отправляем! – воскликнула она с недовольной гримасой, наблюдая за тем, как дочь примеряет шорты.

– Мамочка, но там ведь очень жарко! Вспомни, какая жара стоит у нас летом в Хэмптонсе.

Несмотря на постоянное недовольство матери, сама Сесили жила ожиданием, а когда Эвелин стала помогать ей укладывать чемоданы, то ее радостное волнение достигло апогея. Вечером накануне отъезда к ним на ужин пожаловали сестры со своими мужьями. Вальтер подарил дочери новейшую модель фотоаппарата «Кодак Бантам», а сестры вручили ей бинокль, чтобы «выслеживать мужчин», как не преминула заметить Присцилла.

– Береги себя, дорогая моя сестра, – расчувствовалась Мейми, уже прощаясь в холле. – Надеюсь, к твоему возвращению я приготовлю тебе подарок – новорожденного племянника или племянницу.

– Возвращайся обратно счастливой, – напутствовал Гюнтер, целуя Сесили на прощание.

– И удачно замужем, – добавила Присцилла, уже стоя на крыльце.

– Постараюсь! – крикнула им вслед Сесили, глядя, как гости растворяются в снежной ночи.

Англия Февраль 1939 года

Приближение парохода к причалу порта в Саутгемптоне Сесили встретила с откровенным разочарованием: Англия предстала перед ней такой же серой и унылой, как и Манхэттен, который она оставила какое-то время тому назад. Сесили нацепила на голову новую шляпку, укутала плечи меховым палантином. В эту минуту в каюту зашел стюард, чтобы забрать ее багаж.

– Вас встречают, мисс? – спросил он.

– Да. – Сесили полезла в сумочку и извлекла из нее приготовленные чаевые и карточку с фамилией шофера, который специально приедет за ней из Вудхед-Холла.

– Спасибо, мисс, – поблагодарил ее стюард. – Пока можете оставаться в своей каюте. Наверху ветрено и морозно. Я приду за вами, как только подъедет машина.

– Спасибо, мистер Джоунз. Вы очень любезны.

Сесили вручила ему полноценных пять долларов на чай, молодой человек вспыхнул от смущения и кивнул в знак особой благодарности.

– Ухаживать за вами, мисс Сесили, было одно удовольствие, честное слово. Надеюсь, мне повезет, и я буду обслуживать вас и на обратном пути домой.

– И я тоже очень на это надеюсь.

Стюард покинул каюту, плотно прикрыв за собой дверь, а Сесили уселась в кресло возле иллюминатора. Первое, что она должна сделать, когда приедет в Вудхед-Холл, это позвонить родителям и сообщить им, что она благополучно добралась до Англии. Последние сутки перед отплытием в Англию неделю тому назад были очень сумбурными. Утром в день отплытия им позвонила служанка Кики и сообщила, что у ее хозяйки бронхит. Лечащий врач предупредил, что бронхит может легко трансформироваться в воспаление легких, если она не проведет несколько дней в постели. Сесили была совсем не против тоже остаться и подождать, когда Кики окончательно поправится, чтобы отправиться в плавание вместе, но Доротея, уже успевшая согласовать все детали предстоящего визита дочери в Вудхед-Холл, не согласилась.

– Кики говорит, что ей для полного выздоровления, позволяющего отправиться в дорогу, потребуется неделя. Вот и замечательно! Что мешает вам встретиться в Англии уже прямо накануне вылета самолета в Кению? А ты, Сесили, за эту неделю сможешь погостить у Одри, познакомишься с ее семьей, тем более что, по словам самой Одри, у нее уже имеются вполне конкретные планы на тебя.

В результате Сесили отбыла из Нью-Йорка в полном одиночестве. Вначале это ее изрядно напрягало и даже пугало, но все обернулось к лучшему, и она получила огромное удовольствие от самого плавания. Она даже стала держаться гораздо увереннее, поскольку за ужином была вынуждена вступать в разговоры с незнакомыми людьми. Ее постоянно приглашали поиграть в карты (а в карточной игре ей было не занимать мастерства), и по меньшей мере трое молодых людей оказывали Сесили явные знаки внимания, пытаясь завоевать ее расположение. Словом, оказавшись на борту парохода, где никто не знал, кто она такая и откуда, да еще вдали от Манхэттена, она очень скоро полностью раскрепостилась и стала самой собой.

В дверь каюты постучали, и показалась голова мистера Джоунза.

– Ваши документы, мисс Сесили, уже проверили, и машина ждет вас на пристани, – объявил он, протягивая ей паспорт. – Ваш багаж уже в машине. Вы готовы?

– Да, готова. Спасибо, мистер Джоунз.

Пронизывающий холодный ветер ударил ей в лицо, когда она спускалась по сходням на пристань. Густой туман укутал все вокруг. Шофер помог Сесили усесться в поджидавший ее «бентли» и включил двигатель.

– Вам удобно, мисс? – спросил у нее шофер, пока она устраивалась на мягком кожаном сиденье. – Там есть еще пара пледов, если вам холодно.

– Все прекрасно, спасибо. А как долго нам ехать?

– Все зависит от того, какой будет туман, мисс. Но в любом случае в Вудхед-Холле мы окажемся не раньше, чем через два-три часа. Если пересохнет в горле, то у меня есть термос с горячим чаем.

– Спасибо, – снова поблагодарила его Сесили, мысленно прикидывая, с чего бы это у нее вдруг «пересохло в горле».

И действительно, дорога заняла более трех часов. Сесили периодически дремала, потом просыпалась, но из-за сильного тумана разглядеть в окно окрестности было практически невозможно. В свой предыдущий приезд в Англию она вместе со своими родителями уже навещала Одри: та тогда приняла их в своем шикарном лондонском особняке на Итон-сквер, они побывали у нее уже непосредственно перед своим отъездом в Париж. Хоть бы погода немного наладилась, размышляла Сесили, иначе она так и не полюбуется знаменитыми английскими пейзажами. Доротея в свое время побывала и в огромном загородном имении подруги, расположенном где-то в Западном Суссексе. По ее словам, там очень красиво. Но, когда машина въехала во двор через массивные кованые ворота и шофер объявил ей, что наконец они приехали, было уже совсем темно. Сесили лишь разглядела очертания огромного дворца в готическом стиле, мрачновато проступившего на фоне сумеречного света. Когда она приблизилась к парадным дверям под величавым портиком, то невольно подавила вздох разочарования, увидев, что фасад здания выполнен из красного кирпича. Совсем не такие дома описывала в своих романах Джейн Остин: там все больше дома из светлого камня, а этот дворец словно сошел со страниц одного из рассказов Эдгара Алана По.

Дверь открыл представительного вида мужчина, вполне подходящий на роль лорда Вудхеда, мужа Одри, но оказалось, что это всего лишь дворецкий. Сесили переступила порог огромного холла, из которого вела наверх внушительных размеров лестница из красного дерева, впрочем, довольно безобразная.

– Моя дорогая Сесили! – Одри, по-прежнему такая же привлекательная и живая, какой ее запомнила Сесили в прошлую встречу, показалась в холле, чтобы лично поприветствовать гостью. Она расцеловала ее в обе щеки. – Ну, как твой вояж? Лично я ненавижу все эти трансатлантические переходы через океан. А ты? Все время штормит, и в результате постоянно выворачивает наизнанку. Идем же, я покажу тебе твою комнату. Ты ведь совершенно без сил, я думаю, после такой утомительной дороги. Я попросила служанку, чтобы она растопила у тебя камин. Надо сказать, мой дорогой Эдгар очень скареден в том, что касается расходов на отопление.

Оставшись у себя в комнате, Сесили сразу же придвинулась поближе к огню, чтобы согреть озябшие руки, попутно оглядев величественную кровать с балдахином. В комнате было зверски холодно. Как хорошо, что мама предупредила о том, какая температура бывает в загородных домах у этих англичан, и проследила за тем, чтобы Сесили обязательно взяла с собой теплое нижнее белье – рубашки и кальсоны, чтобы окончательно не замерзнуть.

Несмотря на все заявления Одри о том, что она, должно быть, смертельно устала с дороги, Сесили чувствовала себя бодрой, как никогда. Как только служанка распаковала «английскую часть» ее багажа и взяла вечернее платье, чтобы погладить его к предстоящему ужину, Сесили натянула на себя шерстяной кардиган и, слегка приоткрыв дверь своей спальни, выглянула в коридор. Вышла из комнаты и, повернув налево, зашагала по коридору до самого конца, насчитав по пути целых двенадцать дверей. Потом вернулась к своей спальне и проделала такой же путь, но уже в другую сторону.

– Двадцать четыре двери, – констатировала Сесили со вздохом. Остается только поражаться тому, как горничным удается запомнить, кто из гостей живет в какой комнате. Поскольку ни на одной из дверей она не обнаружила соответствующего номера комнаты, как это обычно бывает в отелях, Сесили вернулась к себе в спальню. Служанка хлопотала возле камина, подправляя огонь.

– Я повесила ваше платье в гардероб, мисс. Оно готово к сегодняшнему ужину.

– В гардероб?

– Ну, да. Вон туда. – Девушка махнула рукой на стенной шкаф. – И еще приготовила вам ванну. Ванная комната рядом с вашей спальней. Но, сразу предупреждаю, там довольно прохладно. На вашем месте я бы быстренько окунулась в воду, пока она совсем не остыла, и тут же вернулась сюда, чтобы согреться возле огня.

– Хорошо. Так я и поступлю. Спасибо.

– Вам потом помочь с прической, мисс? Я обычно всегда укладываю волосы хозяйке. У меня это ловко получается.

– Спасибо большое, но, пожалуй, я справлюсь сама. А как вас зовут?

– Меня зовут Дорис. Я мигом вернусь, как только вы примете ванну.

Раздеваясь, Сесили пребывала в некоторой растерянности, но времени на раздумья не было: она быстро набросила на себя халат и поспешила в соседнюю комнату. Вообще-то язык, на котором разговаривала Дорис, казался Сесили почти что иностранным, но вот насчет температуры в ванной комнате и самой воды служанка выразилась более чем понятно. А потому Сесили последовала ее совету, быстро окунулась и тут же выскочила из воды; она уже приготовилась открыть дверь к себе в спальню, как в эту самую минуту увидела молодого человека приблизительно ее возраста, который направлялся по коридору в ее сторону.

Все еще переживая в глубине души предательство Джека, Сесили пока не была настроена на новые романтические отношения с другими представителями мужского пола, однако же стоило незнакомцу глянуть на нее и улыбнуться, как она тут же почувствовала, что сердце ее забилось сильнее. Копна небрежно рассыпавшихся черных блестящих кудрей (пожалуй, чересчур длинных для джентльмена), огромные карие глаза в обрамлении по-девичьи длинных и пушистых ресниц. Незнакомец окинул ее оценивающим взглядом.

– Добрый день, – поздоровался он, приближаясь к ней вплотную. – Могу я поинтересоваться, с кем имею честь беседовать?

– Меня зовут Сесили Хантли-Морган.

– Вот как? И что же вы здесь делаете?

– Моя мама – старинная подруга леди Вудхед, и я приехала погостить к ней на несколько дней перед тем, как лететь в Кению. – Сесили прикрыла рукой низкий вырез в халате, неожиданно почувствовав себя почти голой в этом нелепом балдахине, который она напялила на себя, отправляясь принимать ванну.

– А, это в Африке, да? – улыбнулся молодой человек. – А меня зовут Джулиус Вудхед. – Он протянул Сесили руку для приветствия. – Рад познакомиться с вами.

– Взаимно, – вежливо ответила Сесили, слегка пожала протянутую руку и неожиданно почувствовала, будто ее ударило током.

– Тогда до встречи за ужином, – промолвил Джулиус и прошествовал далее. – Наверняка нас снова будут потчевать фазанами. Но будьте осторожны, там может остаться дробь.

– Я… да… Хорошо. Буду осторожной, – ответила Сесили, не вполне поняв, что именно имел в виду Джулиус.

А он между тем уже исчез в одной из комнат. Трясущейся рукой Сесили открыла дверь в свою спальню, плотно прикрыла ее за собой и уселась возле огня.

– Джулиус Вудхед, – прошептала Сесили. – Вряд ли это кто-то из сыновей Одри. – Впрочем, она и понятия не имела, есть ли вообще у Одри дети. И потом, у него такой вид… Какой-то старый свитер весь в дырках размером с печатку, которую постоянно носит ее отец.

– Боже мой! – немного растерянно промолвила она, внезапно почувствовав, что краска ударила ей в лицо. Потом поднялась со своего места и отправилась к комоду, где было разложено ее белье, попутно решив, что все же надо будет попросить Дорис о помощи. Пусть уложит ее волосы к ужину.

* * *

– Добро пожаловать, моя дорогая! – радушно приветствовала ее Одри, когда Сесили переступила порог огромной гостиной, по сравнению с которой гостиная в родительском доме показалась ей крохотной комнаткой из кукольного домика. – Ступай же поближе к огню! – Одри взяла Сесили за руку и потащила к камину, прихватив по пути коктейль с подноса, который держал лакей, и протянула бокал гостье. – Хорошо, что ты сегодня в бархате. Все же теплее, чем в атласе или в шелке. В следующем месяце нам наконец установят здесь центральное отопление. Я пригрозила Эдгару, что если он не выполнит своего обещания, то я просто откажусь мерзнуть в этом доме еще одну зиму. Так и сказала ему, что сюда больше ни ногой.

– Спасибо вам, Одри, за то, что согласились приютить меня на несколько дней. Я чудесно устроилась, и все хорошо.

– Что ж, тогда… – Одри слегка взмахнула рукой в сторону остальных гостей. – К несчастью, начало февраля – у нас здесь мертвый сезон по части светской жизни. Большинство наших соседей разъехались кто куда, подались в теплые края. Или отправились кататься на лыжах в Сент-Мориц. Мой дорогой Эдгар тоже сейчас в Лондоне, поэтому тебе не удастся с ним встретиться. Но я пригласила к нам на ужин всех, кого смогла. А сейчас, позволь, я представлю тебя своим гостям.

Сесили поплелась вслед за Одри по кругу, улыбаясь и раскланиваясь собравшимся в гостиной. К своему разочарованию, она обнаружила, что лишь сын викария, Тристан, как там его по фамилии? – был приблизительно одного возраста с ней. Он тут же с готовностью поведал ей, что приехал в краткосрочный отпуск навестить своих родителей, которые живут в местной деревне, а вообще-то он обучается военному делу в каком-то заведении под названием Сандхерст и готовится стать офицером британской армии.

– Вы думаете, будет война? – немедленно поинтересовалась у него Сесили.

– Очень на это надеюсь, мисс Хантли-Морган. Полагаю, бессмысленно обучаться какому-то делу, не имея потом возможности использовать полученные знания на деле.

– То есть вы даже хотите, чтобы была война? – совершенно искренне поразилась она.

– Думаю, вряд ли в Англии отыщется хотя бы один человек, который не мечтал бы устроить хорошенькую взбучку этому баламуту Гитлеру. А я готов поучаствовать в подобном мероприятии в первых, так сказать, рядах.

Чувствуя легкую тошноту, то ли от двух выпитых коктейлей, то ли от всего утомительно долгого дня, который она провела в дороге, Сесили постаралась максимально деликатно отделаться от Тристана и снова вернулась к камину.

– Добрый вечер, мисс Хантли-Морган. Рад видеть вас при полном параде, вполне готовой к ужину.

Сесили повернулась на голос и увидела перед собой Джулиуса, просто бесподобно красивого в вечернем смокинге; молодой человек улыбался ей во весь рот, откровенно забавляясь всей ситуацией.

– Просто в прошлый раз вы меня застали, когда я возвращалась из ванной комнаты!

– Правда? А я было подумал, что вы крадетесь по коридору из комнаты своего любовника.

– Я…

Сесили почувствовала, что у нее покраснело не только лицо, но и шея.

– Да шучу я, шучу! – снова улыбнулся Джулиус. – Должен заметить, вы смотритесь сногсшибательно в этом платье. И оно так удачно гармонирует с цветом ваших глаз.

– Но мое платье пурпурного цвета!

– Ну и что с того? – недоуменно пожал плечами Тристан. – Это же дежурный комплимент, который джентльмены постоянно отпускают дамам.

– Да, но когда это соответствует действительности и уместно.

– О, со мной это вечная история. Все, что неуместно, это исключительно по моей части. Простите меня великодушно! Наслышан, что моя старая добрая тетушка Одри собрала ради вас весь этот бомонд и закатила самую настоящую гулянку. Вы у нее на правах почетной гостьи, как я посмотрю.

– Одри очень любезна. Но ей не стоило так хлопотать ради меня.

– Поскольку вы американка, то, как я понимаю, вы уже успели изучить глазами всю эту публику в поисках настоящего британского аристократа. К великому сожалению, их тут немного и всем уже далеко за пятьдесят. За исключением меня, конечно, – добавил Джулиус с лукавой улыбкой.

– Одри приходится вам тетушкой?

– Да, но не кровной. Мой покойный отец был младшим братом дяди Эдгара.

– О, примите мои соболезнования в связи с вашей утратой.

– Спасибо на добром слове, но отец погиб более двадцати лет тому назад во время мировой войны. Мне на тот момент было всего лишь полтора года.

– Понятно. А ваша мать?

– Слава богу, жива. И слава богу, ее здесь сегодня нет… – Джулиус придвинулся к Сесили и доверительно прошептал: – Мои дядя с тетей ее терпеть не могут.

– Но почему?

– Видите ли, вместо того чтобы обливаться слезами и блюсти вдовий траур по мужу, который расстался со своей бренной жизнью на полях сражений во Фландрии, моя матушка очень быстро нашла ему достойную замену, еще более богатого соискателя руки и сердца, чем мой бедный отец, и тут же выскочила за этого человека замуж. Всего лишь через полгода после гибели отца. Сейчас она живет в Италии.

– О, я обожаю Италию! Вам повезло, что вы выросли в такой чудесной стране.

– Ошибаетесь, мисс Хантли-Морган, – возразил Джулиус, закуривая сигарету. – Матушка, подавшись в теплые края, и не подумала взять меня с собой. Можно сказать, она оставила меня у дверей этого дома, и меня вырастила старая няня дяди Эдгара. Мисс Нейлор, так ее звали, была самым настоящим драконом в юбке.

– Так вы живете прямо здесь, в Вудхед-Холле?

– Именно так, живу. Время от времени, правда, пытаюсь вырваться отсюда, но, подобно упругому резиновому мячику, отскакиваю от любой стенки и снова возвращаюсь обратно.

– А чем вы занимаетесь? То есть я хочу спросить, чем вы зарабатываете себе на жизнь?

– О, мои занятия с точки зрения зарабатывания на жизнь – это, знаете ли, такой эвфемизм, поскольку пока они, к великому сожалению, не принесли мне ни единого пенни дохода. Дело в том, что я – поэт.

– Не может быть! А я, как думаете, уже могла читать ваши стихи?

– Едва ли, мисс Хантли-Морган, если только вы, конечно, не являетесь преданной читательницей нашей местной прессы. Я имею в виду «Газету деревни Вудхед». Люди, которые трудятся в редакции этой газеты, по доброте душевной изредка печатают некоторые мои вирши.

Откуда-то из холла послышался громкий дребезжащий звук, который повторился через пару секунд.

– О, это гонг. Нас приглашают на ужин, мисс Хантли-Морган.

– Пожалуйста, называйте меня просто Сесили, – попросила Сесили, пока они вместе с остальными гостями пересекали продуваемый всеми сквозняками холл, чтобы попасть в не менее величественную и такую же холодную столовую.

– Посмотрим, посмотрим, где моя тетушка решила вас усадить, – обронил Джулиус, обходя вокруг стола и изучая написанные красивым почерком таблички с именами гостей возле каждого столового прибора. – Так я и думал! – Он с улыбкой глянул на Сесили. – Ваше место здесь, рядом с камином. Ну, а меня сослали в Сибирь, на другой конец стола. Еще раз предупреждаю вас, помните о дроби, – добавил он, направляясь к своему месту.

Сесили заняла свое место, немного разочарованная тем, что ее ближайшим соседом оказался Тристан, а не Джулиус. Впрочем, на протяжении всей трапезы ей удавалось поддерживать необременительный светский разговор и с Тристаном, и со вторым своим соседом справа, пожилым майором. Однако мысли ее продолжали витать вокруг Джулиуса, изредка она бросала взгляды в его сторону. Вот и достав изо рта небольшой металлический шарик серебристого цвета, который там оказался, как только она откусила кусочек приготовленного на ужин фазана, она снова метнула взгляд на Джулиуса.