Текст книги "Семь сестер. Сестра солнца"

– Не пугайся, милая, – тут же поспешила успокоить ее Кики. – Это всего лишь насекомые, птицы, животные прощаются и желают друг другу доброй ночи. Во всяком случае, мне так хочется думать, если только где-нибудь уже часа в три ночи мы не услышим рычание льва прямо здесь на террасе, у себя под боком. Шучу-шучу, конечно! Хотя однажды такое действительно приключилось. Но, слава богу, обошлось без жертв, и лев никого из нас не слопал. Когда ты немного придешь в себя после столь утомительной дороги, мы обязательно свозим тебя в буш на настоящее сафари.

Внимание Сесили привлекла неожиданно появившаяся рябь на спокойной глади озера.

– О, это всего лишь гиппопотам… Совершает свое вечернее омовение, – пояснила Кики самым обыденным тоном, раскуривая очередную сигарету в длинном мундштуке из слоновой кости. – Огромные и безобразные на вид эти гиппопотамы. Я всегда удивляюсь, когда вижу их, как они умудряются держаться на воде и не тонуть. Но на самом деле они душки. Никакого вреда! Ни за что не потревожат тебя, если сам не начнешь приставать к ним. – Кики медленно выпустила через нос струйку дыма. – Собственно, это правило номер один для всех, кто живет в Африке. Не тронь животное, и оно не причинит тебе вреда. Мы должны уважительно относиться к тем, кто поселился в этих местах раньше нас. И это относится не только к животным, но и к людям.

Внезапно прямо возле уха Сесили запищал москит, она досадливо отмахнулась от него, а про себя подумала, стоит ли ей уважать и москитов.

– И на москитов не обращай внимания, – продолжила свои рассуждения Кики, заметив движение руки Сесили. – Наверняка они тебя покусают, но, к счастью, смерть от малярии тебе не грозит. Со временем ты вообще приобретешь иммунитет и станешь нечувствительной к их укусам. А вообще-то при укусах хорошо помогает алоэ. Шампанского? – предложила Кики, когда они снова вернулись на террасу, где уже скопилась прислуга в ожидании распоряжений от хозяйки.

Несколько слуг, облаченных в униформу разнообразных бежевых оттенков, хлопотали вокруг стола, устраивая на нем некое подобие бара. Среди прочих Сесили узнала и Алееки, который помогал ей ранее. Он единственный выделялся среди других своим нарядом: серый жилет и длинный кусок какой-то материи в клетку, присобранный по талии на манер скорее юбки, чем брюк. На седой голове – аккуратная мягкая шапочка в пестрый рисунок, похожая по форме на феску. Алееки глянул на Сесили своими серьезными карими глазами и жестом пригласил ее пройти к бару.

– Может, мартини? – предложила Кики. – У Алееки всегда получается замечательный мартини. Превосходный вкус!

– Пожалуй, Кики, сегодня я обойдусь без спиртного. Слишком устала после дороги, и потом…

– Пожалуйста, нам два мартини, Алееки, – распорядилась Кики и доверительно взяла руку Сесили в свою. – Поверь мне, милая. Уж я-то привыкла колесить между континентами, и вот тебе мой дружеский совет. Самое лучшее, что ты можешь сделать, – это начать так, словно ты и не собираешься останавливаться на первой рюмке. Садись же! – пригласила Кики, когда они подошли к столикам, сервированным на террасе на манер уличных кафе.

– То есть, по-вашему, надо пить постоянно и без перерыва?

– Наверное, я бы покривила душой, если бы не сказала правду: здесь люди пьют много, больше, чем должно. С одной стороны, это позволяет притупить боль… Да и вообще делает жизнь во многих отношениях более приятной. Никто ведь не желает влачить свои дни до тех пор, пока им не стукнет далеко за восемьдесят, не так ли? К превеликому сожалению, большинство из тех, кого я бы отнесла к числу людей, умеющих повеселиться на славу, уже ушли в мир иной. Увы-увы!

Кики издала хрипловатый смешок, когда Алееки подал им мартини. И сразу же схватила свой бокал. Сесили, боясь показаться грубой, сделала то же самое.

– За твое здоровье, радость моя! И добро пожаловать в Кению.

Они чокнулись, и Кики залпом осушила свой бокал до дна. Сесили сделала небольшой глоток и чуть не поперхнулось от крепости напитка.

– А сейчас, – Кики постучала пальцами по своему стакану, показывая Алееки, что ей нужна очередная порция, и стакан тотчас же забрали и наполнили заново, – я познакомлю тебя с несколькими весьма любопытными личностями, которые проживают по соседству со мной. Уверяю тебя, они все до единого очень интересные субъекты. Что и понятно. Заурядный человек не станет колесить по всему свету, чтобы в итоге осесть в такой стране, как Кения. Здесь ведь, с какой стороны ни взгляни, а жизнь все еще чертовски дикая. По крайней мере, таковой она была раньше. Алееки, заведи граммофон, будь любезен! Нам нужна музыка.

– Слушаюсь, мемсахиб, – поклонился слуга, вручая Кики свежую порцию мартини.

Сесили бросила внимательный взгляд на женщину, сидевшую рядом с ней: точеный профиль Кики четко выделялся на фоне вечернего неба насыщенного янтарного цвета, и Сесили вдруг подумала, что ее крестная мать, пожалуй, одна из самых загадочных личностей, с которыми ей довелось встречаться. На протяжении всего их долгого путешествия в Африку Кики то вдруг впадала в состояние эйфории, весело пританцовывая в узком проходе между креслами в салоне их самолета и распевая во все горло песенки Кола Портера, пока их аэроплан болтало из стороны в сторону и он то и дело исчезал в густых облаках, то неожиданно становилась необычайно задумчивой, а то и вовсе засыпала мертвецким сном. А когда они, наконец, пересели на самолет, на котором должны были преодолеть последний, завершающий этап своего перелета в Африку, Сесили неожиданно заметила, как Кики сосредоточенно грустно разглядывает пейзаж, лежащий внизу.

– Какая красота… И столько жестокости, – пробормотала она едва слышно, словно разговаривая сама с собой, и глаза ее заблестели от слез. Сесили знала, сколько утрат довелось пережить Кики за последние годы, но она всегда говорила об этом как-то опосредствованно, никогда не называя по именам тех близких людей, кого потеряла. Словом, несмотря на то что их целых четыре дня крючило и болтало бок о бок в летающей железной банке, Сесили ни на йоту не приблизилась к тому, чтобы получше узнать ту женщину, с которой они вместе отбыли из Саутгемптона. Хотя интуитивно почувствовала, какая ранимая душа скрывается у ее крестной матери под внешней бравадой, и это при всей ее необыкновенной красоте, «несметных», по словам мамы, богатствах и общепризнанном статусе в обществе, о котором сама Сесили даже не смела мечтать.

Впрочем, стоило первым гостям подняться по ступенькам террасы, как их встретила, как всегда, жизнерадостная и уверенная в себе Кики.

– Мои дорогие, ну вот я и вернулась наконец! – Кики подхватилась со стула и поспешила навстречу гостям, чтобы сердечно обнять их. – Ну, рассказывайте же поскорее, что тут произошло за время моего отсутствия! Зная Долину, не сомневаюсь, что новостей куча. Не устану повторять снова и снова: после того, как я едва не отдала концы от пневмонии, которой переболела в Нью-Йорке, как все же здорово снова оказаться дома! А сейчас познакомьтесь с моей несравненной крестницей. Сесили, милая, познакомься с Айдиной, одной из моих лучших подруг на всем белом свете.

Сесили поздоровалась с женщиной, облаченной в длинное вечернее платье из какого-то полупрозрачного дымчатого газа. Наверное, мама, увидев ее наряд, сразу же определила бы, что он сшит из самого лучшего и качественного шифона. Айдина пахла дорогими духами, на голове – модная короткая стрижка, а дуги бровей поражали своей безупречно ровной формой.

– А кто же это с тобой? – поинтересовалась у подруги Кики, с улыбкой глянув на высокого джентльмена, стоявшего рядом с Айдиной.

– Как кто? Это же Линкс! – ответила ей Айдина с ярко выраженным британским произношением. – Я же тебе о нем писала. Помнишь? Мы помолвлены и собираемся пожениться.

– Добрый вечер, Сесили, – поздоровался Линкс, взял руку Сесили и поднес к своим губам. Сесили увидела перед собой мужчину с красивыми правильными чертами лица, который обозрел ее внимательным взглядом. Острые, умные глаза, как у рыси, в честь которой он и получил свое имя.

– Как я рада познакомиться с вами, моя дорогая! – прощебетала Айдина. – Полагаю, Кики вам уже успела порассказать обо всех моих похождениях за все то время, что я живу в Кении.

– О, она была весьма немногословна и предельно сдержанна.

– Правда? Это как-то совсем на нее не похоже! Впрочем, я уже исправилась и теперь веду себя как настоящая пай-девочка. Ты согласен со мной, Линкс?

– Очень надеюсь, что это так, дорогая, – ответил он как раз в тот самый момент, когда к ним подошел Алееки с подносом, уставленным шампанским и мартини. – Однако из того, что мне порассказывала Айдина о вашем житье-бытье в Кении, чувствую, что я многое потерял по части развлечений.

– Вообще-то люди здесь не привыкли к подобным забавам, но мы старались изо всех сил, чтобы заработать себе скандальную репутацию, а потом на протяжении многих лет всячески поддерживали ее, верно, Кики? – Айдина лукаво подмигнула подруге.

Довольная тем, что ей не нужно было участвовать в этой милой светской болтовне, и по-прежнему чувствуя себя безмерно усталой, Сесили сидела на стуле, с трудом стараясь держаться ровно, чтобы – не дай Бог! – не заснуть прямо за столом. Айдина и Кики в это время с удовольствием сплетничали о своих общих знакомых, а Линкс терпеливо слушал их, усевшись рядом со своей невестой.

Сесили увидела, как Алееки подал на стол самовар золотистого цвета. Кики тут же сняла с него крышку, и все увидели небольшую горку какого-то белого порошка внутри, а рядом – несколько тоненьких бумажных трубочек. Кики, продолжая начатый разговор с Айдиной, подвинула самовар поближе к себе, затем взяла одну из трубочек и отсыпала на стол немного порошка. Потом вставила трубочку в нос, наклонилась над столом и сделала глубокий вдох. После чего извлекла трубочку из ноздри, смела остатки порошка и передвинула самовар поближе к Айдине, которая в точности повторила всю процедуру.

– Хочешь попробовать, милая? Это позволит тебе еще немного продержаться без сна, – обратилась Айдина к Сесили.

– Я… то есть нет, не хочу. Спасибо.

Поскольку Сесили и понятия не имела, что это за порошок, который нюхают дамы, и почему они не берут его прямо в рот, а только нюхают, то решила не рисковать.

– Алиса! Моя дорогая! – Кики снова подхватилась со своего места и понеслась навстречу еще одной даме, появившейся на террасе. Шелковое платье небесно-голубого цвета плавно скользило вниз, обволакивая ее хрупкую фигурку. Широко расставленные карие глаза, коротко постриженные темные волосы, красиво обрамляющие овал ее утонченного лица. – А вот и наша грешная Мадонна собственной персоной! – Кики тепло обняла вновь прибывшую гостью. – Спасибо, дорогая, что не явилась ко мне в своем фермерском облачении. О, да вы только взгляните, кого она притащила с собой!

– По правде говоря, скорее уж он притащил меня с собой, – ответила Алиса.

Сесили тотчас же узнала мужчину, хотя он выглядел несколько иначе, чем в их последнюю встречу в Нью-Йорке, – это был капитан Тарквин Прайс. На сей раз он предстал перед ней в военной форме, и это несмотря на духоту, не спадавшую даже вечером.

– Простите, но у меня не было времени переодеться, я прямо из Найроби, а добраться до фермы Алисы, чтобы забрать ее, это тоже, доложу я вам, еще та поездка.

– Не переживайте, мой дорогой Тарквин! Вы смотритесь в этой форме настоящим франтом, – поспешила успокоить его хозяйка, сопровождая гостей к столику. – А теперь взгляните, кого уже я умудрилась вытащить сюда с Манхэттена! – Она жестом указала на Сесили.

– Боже правый! Глазам своим не верю! Мисс Хантли-Морган… Вот мы и встретились снова. Рад, что вы, несмотря ни на что, рискнули отправиться в это путешествие, – многозначительно обронил Тарквин.

Сесили поднялась со стула и позволила, чтобы ее вежливо расцеловали в обе щеки. Тарквин взял с подноса бокал с шампанским и уселся рядом с ней.

– Ну, и как вам дорога сюда?

– О, она показалась мне очень длинной, – ответила Сесили, сделав небольшой глоток из своего стакана с мартини. – И очень пыльной.

– Но вы же довольны, что приехали, правда? Вы не находите, что ваша крестная мать живет в необыкновенном месте?

– Пока не могу сказать ничего определенного, потому что большую часть дня я проспала. Но солнечный закат поразил меня своей красотой: невероятно красивое зрелище, и озеро тоже просто завораживает. А купаться в нем можно?

– Можно, если только не боитесь столкнуться нос к носу с каким-нибудь гиппопотамом. Ну, и конечно, крокодилы… Куда же без них?

– Крокодилы?!

– Шучу, Сесили, шучу. Конечно, можете плавать в озере, сколько вашей душе угодно. В нем вода такая замечательно прохладная. Я сам каждое утро в обязательном порядке окунаюсь в озеро по нескольку раз. В любом случае, я говорю вам: добро пожаловать в Кению. Честно признаюсь, ваш приезд изрядно удивил меня. Требуется немалое мужество, особенно когда речь идет о представительнице слабого пола, чтобы отважиться на такое путешествие.

– Постараюсь обжиться в здешних краях, потому что пока не планирую скорое возвращение домой.

– И вы абсолютно правы, потому как нужно время, чтобы привыкнуть к здешним реалиям. Здесь ведь все иначе, чем в Нью-Йорке, можно сказать, совсем другая планета. Но, коль скоро вы приехали в Кению, вы должны понять и полюбить ее. И забудьте начисто про ту Сесили, которая обитала на Манхэттене, со всеми ее надуманными и навязанными извне предрассудками и фобиями. Получайте наслаждение от каждой секунды, прожитой на этой земле.

– Постараюсь последовать вашему совету, но пока я ужасно хочу спать. – Сесили с трудом подавила еще один зевок. – Кики предложила мне попробовать вот это. – Она указала жестом на самовар. – Сказала, что это придаст мне бодрости и поможет отогнать сон, но я не решилась. Честно сказать, я даже не знаю, что это за порошок.

– Это, моя дорогая Сесили, – Тарквин наклонился к ней поближе, – в высшей степени порочное и к тому же запретное вещество под названием кокаин.

– Кокаин! Не может быть! То есть я, разумеется, слышала о нем, но никогда не видела его своими глазами. Ведь это же противозаконно! Полицейские могут явиться сюда в любую минуту и арестовать Кики, разве не так?

– Моя дорогая девочка! Мы здесь и есть те самые полицейские! – Тарквин издал короткий смешок. – Со временем вы поймете, что в Долине Счастья возможно все, – добавил Тарквин, пока они вместе с Сесили наблюдали за тем, как Кики делает еще одну затяжку зелья из самовара.

– А вы сами когда-нибудь пробовали? – спросила у него Сесили.

– Как известно, джентльмен не должен лгать, а потому я покривил бы душой, если бы сказал «нет». Пробовал однажды, совершенно невероятные ощущения, но категорически не рекомендовал бы молоденьким леди, таким, как вы, приобщаться к этому делу. Полагаю, вы знаете не хуже меня, сколь тяжелыми выдались последние годы в жизни вашей крестной матери. Как говорят в таких случаях, сгодится все, что поможет пережить долгую ночь. Ни вы, ни я тем более не вправе судить ее за это.

– Нет, конечно, я не сужу. Но не хочу, чтобы она заболела через это или подхватила что-нибудь еще.

– Я понимаю, что вы имеете в виду, Сесили, но, как я уже говорил, обычные правила и установки не распространяются ни на Кики, ни на Кению. Помните об этом все время, вот вам мой самый главный совет.

Спустя пару минут Тарквин отошел от нее, вероятно, намереваясь побеседовать кое с кем из гостей о вещах гораздо более интересных. А Сесили была довольна тем, что могла просто сидеть и наблюдать за гостями, время от времени ее знакомили с кем-нибудь из очередных, преимущественно пожилых приятелей и приятельниц Кики. Между гостями сновал Алееки в сопровождении толпы слуг, они постоянно подливали собравшимся выпивку, разносили круглые подносы со всевозможными канапе. И тут до Сесили дошло, что у нее с самого утра крошки во рту не было, а потому она взяла для пробы яйцо, приготовленное с какими-то пряностями и специями, осторожно откусила небольшой кусочек и, к своему удивлению, тотчас же почувствовала знакомый домашний вкус. Сказать по правде, она предполагала, что гостей будут потчевать по меньшей мере антилопой, зажаренной на вертеле над огнем костра, но вместо экзотики гостям подавали чисто американские деликатесы. Перепробовав по паре штук всех канапе, попавшихся под руку, Сесили увидела, как ней приблизился Алееки и, склонившись, прошептал на ухо:

– Хотите, мемсахиб, я приготовлю вам сэндвич? А еще на кухне есть суп.

– О, спасибо, но не надо. Мне вполне хватило канапе. Они просто божественно вкусны, – ответила Сесили, тронутая заботой Алееки, от которого, судя по всему, не укрылся ее зверский аппетит.

– Грустите в одиночестве, дорогая, уже напрочь забытая своей крестной матерью?

Рядом с ней присела Алиса, та самая дама в небесно-голубом платье, прибывшая на вечеринку в сопровождении Тарквина.

– Однако не обижайтесь на нее. Думаю, к окончанию гулянки она забудет не только о вас, но и как ее зовут, – хрипло хохотнула Алиса. – По-моему, я однажды встречалась с вашей матушкой в Нью-Йорке. Она живет в таком красивом особняке, окруженном со всех сторон небоскребами. На Пятой Авеню, кажется?

– Да. Она… мы там живем, – ответила Сесили, взглянув Алисе в глаза. Красивые глаза, но какие-то стеклянные. – Я… то есть, я хочу спросить, а вы живете неподалеку? – добавила Сесили, запинаясь, мучительно ища тему для продолжения разговора.

– Все зависит от того, что именно понимать под словом «неподалеку». В принципе не так уж и далеко, если лететь, как ворона. Но, к сожалению, мы, жалкие людишки, не вороны и летать не можем. Руки-ноги у нас есть, а вот крыльев, способных поднять нас в воздух, нет. Вы обязательно должны как-нибудь наведаться ко мне на ферму. Я познакомлю вас со своими животными.

– А какие у вас есть животные?

– О, всякие, на любой вкус. Несколько лет у меня даже жил детеныш льва, но потом он подрос, стал большим, пришлось отпустить его на волю.

– Настоящий лев?

– Да. Надеюсь, вы не любительница оружия, так?

– Не знаю. Я никогда не держала в руках оружие. И уж тем более не стреляла из него.

– Хорошая девочка! И в будущем не делайте этого. У животных ведь тоже есть сердце, и они тоже разумные твари. И чувствуют они все точно так же, как и мы.

Мимо них прошествовала Айдина в сопровождении Линкса, того джентльмена, с которым она и приехала на вечеринку. Пара направилась прямиком к озеру и вскоре растворилась в темноте.

– А знаете, Айдина была когда-то замужем за человеком, который был любовью всей моей жизни. – Алиса подавила тяжелый вздох. – Мы с ней обе делили его… Впрочем, все это было давным-давно…

– О! – только и нашлась Сесили, едва не поперхнувшись своим мартини после такого заявления. – И этот человек тоже сегодня здесь?

– Нет. Хотя он живет совсем рядом, можно сказать, за углом. У него тоже дом возле озера, Джин-Палас. Вот что я скажу вам, милочка. Не позвольте этому Джоссу Эрроллу совратить вас. Так приятно будет знать, что нашлась хотя бы одна девственница, которая сумела защитить от него свою добродетель.

Сесили густо покраснела, и не потому, что ее уж столь шокировали слова Алисы – она уже успела понять, что дикие просторы Африки никоим образом не влияют на дикие нравы ее обитателей. Просто это лишний раз напомнило ей самой, что у нее больше нет добродетели, которую нужно защищать.

– Как вы там, в Америке, думаете, война будет? – спросила у Сесили Алиса, бросив рассеянный взгляд на гостей, собравшихся на террасе.

– По-моему, все теряются в догадках на сей счет, – дипломатично ответила Сесили, стараясь как-то поддержать разговор, хаотично перепрыгивающий с одной темы на другую. И все же что-то в этой женщине ей определенно нравилось, хотя она и производила впечатление немного не в себе.

– Очень надеюсь, что войны все же не будет. В противном случае это будет означать конец всему тому, что мы имеем здесь. Наверняка Джосс тоже отправится на фронт. А я не смогу вынести, если он погибнет! Понимаете меня? – С этими словами Алиса поднялась со своего места. – Рада была познакомиться с вами. Обязательно постарайтесь в скором времени навестить меня.

Сесили молча проследила взглядом за тем, как Алиса смешалась с остальной толпой на террасе. Несколько гостей уже начали танцевать под граммофон, издававший неприятный металлический скрежет. Сесили увидела, как одна из танцующих впилась в своего партнера откровенным поцелуем, а он в это время плотоядно скользил рукой по ее спине.

– Пора спать, – вздохнула Сесили и тоже поднялась из-за стола. И вдруг услышала взрыв смеха, доносившийся откуда-то со стороны озера, повернула голову, глянула туда и увидела спины двух полностью голых людей, погружающихся в воду. Еще раз вздохнула и направилась к себе в спальню. По крайней мере, там хотя бы будет тихо и спокойно.

* * *

Сесили проснулась на рассвете. Ее разбудила самая настоящая какофония звуков: трели, щебет, карканье, громкая перекличка незнакомых птиц и зверей, приветствующих наступление нового дня. Какое-то время Сесили лежала неподвижно, отчаянно пытаясь снова заснуть. Практически всю ночь она промучилась без сна: мешало шумное веселье гостей, противный скрежет граммофона, барабанившего на полную громкость, наверное, до четырех утра прямо под окном ее спальни. Но даже и потом, когда затихла музыка, она слышала приглушенные вскрики и смешки, доносившиеся уже из самого дома. Словом, если можно чувствовать себя безмерно уставшей, проснувшись поутру, то это было именно то состояние, в котором сейчас пребывала Сесили. Усилием воли она снова попыталась закрыть глаза, но хор, славящий восход солнца, стал лишь еще пронзительнее и громче.

– К чертям все! – выругалась она, поняв, что как бы ни старалась она считать воображаемых овец или львов, ей больше не уснуть, а потому поднялась с постели, пару секунд возилась, чтобы выпутаться из москитной сетки, а затем подошла к окну и раздвинула ночные шторы.

– О, боже! – воскликнула она в немом восхищении, потому что прямо перед ней на зеленой лужайке, ведущей к озеру, стоял самый настоящий живой жираф и лениво жевал листву, обрывая ее с плоской кроны одного из деревьев.

Несмотря на усталость и общее нервное потрясение от всего того, что она лицезрела за минувшую ночь, до сих пор отдававшегося неприятными спазмами в животе, Сесили почувствовала, что непроизвольно улыбается. И тут же бросилась на поиски фотоаппарата, который преподнес ей отец в качестве прощального подарка перед отъездом сюда. Однако она и понятия не имела, куда именно его засунула Мурата, распаковывая ее вещи. Когда же наконец фотоаппарат отыскался, то жираф уже ушел прочь. Впрочем, и без жирафа вид, открывшийся из окна, был просто фантастически красивым. Пожалуй, от подобной красоты у любого взрослого человека слезы наворачиваются на глаза.

Несмотря на то что еще не было и семи утра, небо уже сияло призывной бирюзой, первые солнечные блики заскользили по водной глади озера. Сесили подошла к стенному шкафу, чтобы выбрать себе какое-нибудь легкое хлопчатобумажное платье, которые Кики порекомендовала ей прихватить с собой из Нью-Йорка. Быстро оделась, торопливо прошлась расческой по своим непокорным кудрям, которые под воздействием жары стали еще более непослушными, потом открыла дверь, тихонько проскользнула по безмолвному коридору и на цыпочках спустилась вниз.

– Доброе утро, мемсахиб.

Сесили вздрогнула от неожиданности, но, повернувшись на голос, обнаружила перед собой Алееки.

– Хорошо выспались?

– О да, хорошо. Спасибо.

– Как насчет завтрака?

– Не откажусь, с удовольствием. Но вначале я все же немного прогуляюсь к озеру.

– Тогда я накрою вам завтрак прямо на веранде. К вашему возвращению все будет готово. Что желаете, чай или кофе, мемсахиб?

– Пожалуйста, кофе. Большое спасибо, Алееки.

Она направилась к выходу, но Алееки проворно опередил ее и распахнул перед ней дверь, сопроводив свои действия небольшим поклоном. На террасе не было видно никаких следов от вчерашней гулянки, наверняка слуги постарались и успели убрать все еще до восхода солнца. Сесили нацепила на нос солнцезащитные очки, чтобы хоть как-то уберечь свои глаза, непривыкшие к столь интенсивному солнечному излучению. Такое впечатление, что за минувшую ночь солнце подошло к земле еще ближе, сократив расстояние между ними на многие сотни миль. Сесили шла и размышляла об Алееки, которого сама Кики, как это она слышала собственными ушами, как-то раз любовно назвала «своим мальчиком на побегушках». Потом мысли ее плавно перекочевали на саму Кики. Поди, скоро появится на террасе, свежая, как только что распустившийся цветок, и это несмотря на то, что минувшей ночью она наверняка спала еще меньше Сесили. Остановившись у самой кромки воды, Сесили посмотрела влево и увидела группу гиппопотамов, принимающих солнечные ванны на берегу буквально в нескольких сотнях ярдов от того места, где она остановилась.

– Невероятно! – прошептала она сама себе. – Неужели это я? И мне ничего не снится?

Она подошла к скамейке, продуманно установленной возле самой воды, и тут заметила белый дамский бюстгальтер, небрежно повисший на спинке сиденья. Вспомнила Айдину и ее жениха, которые ночью купались в озере голышом, и невольно хихикнула, подумав, стоит ли ставить Алееки в известность о своей находке. Впрочем, он со своей невозмутимостью и глазом не поведет, когда Сесили сообщит ему о женском лифчике. Пожалуй, его ничуть не выбило бы из равновесия, если бы она самолично вручила ему находку прямо за завтраком.

– Наверное, все же вчерашняя вечеринка-встреча по случаю возвращения Кики домой пошла немного не по тому сценарию, как это было задумано изначально, – сказала Сесили вслух, обращаясь к какой-то птахе с пронзительно ярко-голубым и зеленым оперением, усевшейся на дереве рядом с водой. «Да это же зимородок», – тут же догадалась Сесили, и, словно в подтверждение ее догадки, птичка, сорвавшись с ветки, свисающей над водой, сиганула прямо в воду, а через пару секунд вынырнула обратно на поверхность, держа в клюве рыбку.

Какое-то время Сесили сидела неподвижно, чувствуя приятную расслабленность во всем теле и наблюдая за тем, как оживает природа и все ее обитатели, вступая в новый день. И пусть себе люди, размышляла она, все, кто и сейчас продолжают спать мертвецким сном в доме у нее за спиной, пусть все они ведут себя так, как им заблагорассудится, все равно ведь природа живет по своим собственным законам, подчиняясь своему ритму и распорядку, и нужно постараться во что бы то ни стало слиться с ней и стать ее частью.

Постепенно солнце стало припекать все сильнее, и Сесили заторопилась в тень, на веранду, чтобы хоть немного защитить голову. И как это она забыла надеть шляпу? Здесь без нее никак, даже ранним утром. В противном случае скоро все ее лицо покроется веснушками и станет похожим на кожу леопарда. Сесили возвращалась через сад, окружающий дом со всех сторон и простирающийся вплоть до самой террасы: вокруг обилие цветов, источающих сладкий аромат, и всяких экзотических растений, названий которых она даже не знала. Солнце уже успело нагреть траву под ногами, и воздух наполнился несмолкаемым гулом всевозможных насекомых, которые проворно сновали между цветов, лакомясь их нектаром.

– Все готово, мемсахиб, – объявил Алееки, стоило Сесили лишь ступить на веранду, и тут же услужливо выдвинул ей стул из-за стола. Стол был уже полностью сервирован и уставлен корзинками и серебряными блюдами со всевозможными сладостями.

– Спасибо, – поблагодарила Сесили, чувствуя легкое головокружение от переизбытка солнца.

– Вот! – Алееки подал ей стакан воды и веер. – Очень помогает в жару. Вам налить кофе?

– Да, пожалуйста. – Сесили опустилась на стул и сразу же принялась обмахиваться веером. – Боже, какая сегодня жарища!

– У нас здесь так каждый день, мемсахиб, но вы скоро привыкнете к жаре. – Алееки щелкнул пальцами, и тут же на веранде появился еще один слуга с огромным опахалом. Он стал интенсивно размахивать им в разные стороны, и Сесили сразу же почувствовала себя лучше.

– Мемсахиб всегда должна носить шляпу, это очень важно, – наставительно заметил Алееки. – Вам кофе с молоком?

– Спасибо, мне черный. И пожалуйста, скажите, чтобы уже перестал махать. А в какое время обычно завтракает моя крестная?

– О, хозяйка крайне редко поднимается с постели раньше полудня. Вот, пожалуйста, фрукты, овсянка, свежий хлеб, домашнее повидло, мед. Можем сделать вам тосты, если захотите. Есть еще яйца. Предпочитаете яичницу-глазунью?

– Спасибо, но всего и так более чем достаточно, – ответила Сесили, указывая на изобилие, царящее на столе.

Алееки отвесил свой обычный поклон и удалился в дальний угол веранды. Сесили отхлебнула кофе и подумала, что ее сейчас обслуживают, словно в каком-то тропическом варианте фешенебельного ресторана типа «Вальдорф Астория». Вкуснейшая еда, намного вкуснее той, что готовит их домашний повар на Манхэттене. Да и вся прислуга гораздо более исполнительна и внимательна.

Когда Алееки налил вторую чашку кофе, который Сесили принялась пить вприкуску с большим ломтем свежайшего и вкуснейшего белого хлеба, изрядно сдобренного медом, она наконец повернулась в его сторону.

– Как давно вы работаете на мою крестную?

– С тех самых пор, как она сюда переехала и построила этот дом. Уже много лет, мемсахиб.

– Хотелось бы взглянуть, что там за теми деревьями. – Сесили рукой показала в ту сторону, где росли деревья, окружающие сад и дом. – Что там находится?

– По одну сторону – животноводческая ферма, по другую – конюшни, в которых мемсахиб содержит своих лошадей. Если после завтрака захотите покататься верхом, я распоряжусь подыскать вам хорошую лошадку.

Перед мысленным взором Сесили мгновенно пронеслись картинки недавнего прошлого: они с Джулиусом несутся вскачь по еще мерзлой земле английского парка, а потом разводят огонь в том сараюшке-беседке посреди поля и согревают друг друга, лежа возле камина.

– Спасибо, как-нибудь в другой раз, Алееки. Я все еще не вполне оправилась после дороги.

– Конечно, мемсахиб. Так что насчет яичницы?

– Спасибо, не надо, – пробормотала Сесили немного расстроенным тоном. Воспоминания о Джулиусе мгновенно нарушили безмятежное состояние ее души, и красота самого первого утра пребывания в Кении тут же растаяла бесследно.

* * *

Было уже два часа дня, когда Сесили увидела свою крестную мать, появившуюся наконец на веранде. Последние несколько часов Сесили провела у себя в комнате, спасаясь от полуденного солнца и пытаясь фотографировать под самым разным ракурсом виды, открывающиеся из окна спальни. Еще бы найти, где можно проявить фотопленку, чтобы затем отправить фотографии своим родным. Сесили написала родителям длиннющее письмо на толстой веленевой бумаге, которую принес ей Алееки: в письме она подробно живописала все (ну, или почти все) свои приключения, которые пережила, добираясь в такую даль. Писала и чувствовала, как в некоторых местах слезы сами собой наворачиваются на глаза, еще никогда раньше она не испытывала такой тоски по родному дому.