Текст книги "Семь безликих святых"

– Уверен, вам хорошо известно, – Дамиан приступил сразу к делу, без всяких предупреждений, – что Лайле не удалось ничего выяснить из тела Леонцио.

Мариана поджала губы при упоминании последовательницы, которую Энцо привел из храма Смерти в ночь убийства Леонцио.

– Полагаю, к тому времени он был мертв уже слишком долго.

Дамиан кивнул. Последователи Смерти могли вступить в контакт с душами умерших, увидеть последние мгновения их жизни лишь при условии, что эти души еще не отлетели.

– Примерно пять часов.

– Хм-м-м, – протянула Мариана. – В таком случае я вряд ли чем-то могу вам помочь.

– Другие тела, – вмешалась Роз прежде, чем Дамиан успел ее остановить. Ее голос звучал твердо, а в позе читалась решимость. – Двое заурядных, которые были найдены мертвыми. Кто-то из ваших последователей смог «прочитать» их?

Теперь Мариане стало неуютно.

– Нет.

Дамиан бросил на Роз свирепый взгляд в надежде, что та почувствует жар его недовольства. Ему следовало знать, что она не станет держать язык за зубами. Поэтому он тут же обратился к Мариане:

– Мы думаем, что недавние смерти могут быть как-то связаны между собой. Но это лишь предположение, которое не должно выйти за рамки нашего разговора. Я понятно выражаюсь?

Наверное, это было впервые, когда кто-то осмелился заговорить с Марианой в таком тоне. Слова, казалось, застигли ее врасплох, а потом в ее лице что-то переменилось. Однако вслух она ответила только:

– Да.

– Она врет, – заявила Роз без каких-либо церемоний.

Дамиан развернулся к ней лицом.

– Что?

– Когда я спросила, смог ли кто-то из ее последователей «прочитать» тела, она что-то утаила.

Мариана сердито посмотрела на Роз. Та ответила ей тем же. Дамиан мысленно взмолился, чтобы один из святых сразил его прямо на месте.

– Синьора, пожалуйста, простите ее, – обратился он к Мариане, и едва это сказал, как ее лицо на миг приобрело виноватый вид. Проклятье! Неужели она действительно врала? Роз не ошиблась и теперь все уши ему прожужжит. – Однако вы обязаны отвечать на мои вопросы честно.

Мариана притихла. А когда заговорила, ее голос больше не звучал холодно, в нем остались лишь резкость и четкость.

– Я не могу раскрывать тайны гильдии, даже вам.

– Что ж, теперь придется, – проговорила Роз чересчур любезно.

Дамиан вскинул руку, приказывая им обеим замолчать.

– Хватит. Синьора, если вы что-то знаете, то должны мне рассказать. Опасность может угрожать всей Омбразии. И уж поверьте, меньше всего мне хочется задерживать вас для допроса. – Он не лгал. Брать главу гильдии под стражу было не очень красиво. И Форте вряд ли поддержал бы эту инициативу, даже ради дела.

Поэтому его облегчению не было предела, когда Мариана, расправив плечи, произнесла:

– Ну хорошо, офицер. Если вы так хотите знать, мы не можем «читать» тела без глаз.

– Что? – воскликнули Дамиан и Роз одновременно.

Женщина вздохнула.

– Мы считываем информацию через телесную память. Перед отходом души из тела существует короткий промежуток времени, в течение которого эти воспоминания можно забрать. И хотя без глаз мы все еще можем установить с ней контакт, но увидеть произошедшее неспособны. По объективным причинам.

Дамиан почувствовал, как его рот скривился. После объяснения все приобретало смысл, хотя сам он до такого никогда бы не додумался.

– Тогда почему не все убийцы удаляют глаза?

– Я же сказала вам, это тайна гильдии, – огрызнулась Мариана в ответ. А потом сникла – она вдруг показалась такой маленькой на фоне огромного зала. – Об этом никто не должен знать, иначе каждый убийца станет так делать. Тот, кто убил этих людей, должен быть близок к одному из наших членов.

Дамиан даже не задумывался об этом. «Нет, – хотелось ему сказать. – Тот, кто убил этих людей, сам был последователем Смерти». Заметив, как губы Роз довольно, едва уловимо изогнулись, он понял, что она думает о том же.

– Что ж, синьора, Палаццо очень вам благодарен. Вы одной из первых узнаете, если нам удастся выяснить что-нибудь еще.

Мариана нетерпеливо кивнула, невнятно пробормотала какую-то любезность и отступила от них.

– Итак, – произнес Дамиан, а затем со вздохом провел рукой по волосам. – Это было весьма любопытно.

Роз ничего не ответила. Лишь широко улыбнулась – во весь рот.

11. Дамиан

Роз была похожа на сон: ее силуэт, окутанный золотистыми сумерками, вырисовывался на фоне Базилики.

Дамиан никак не мог поверить в то, что она реальна. Что она прекрасна, осязаема, а не просто воспоминание или фигура вдалеке. При взгляде на нее в нем боролись разные чувства, раздиравшие его грудь изнутри. А потому он хотел знать, что же происходит у Роз в голове. Пока они шли по улице, ее лицо оставалось невозмутимым, печальный звук органетто все еще гулко разносился поблизости. Он не переставал удивляться тому, что она ненавидит его. Разумеется, Дамиан ожидал подобного отношения, но рядом с ней, когда он смотрел ей в лицо, все воспринималось иначе.

А потом к нему пришло осознание: будь он предельно честен с ней, она бы возненавидела его еще больше.

Такая Роз, возможно, даже могла бы убить его.

Как только эта мысль промелькнула у него в голове, она нанесла удар – развернувшись, встала перед ним. Следующий ее вопрос вонзился в кожу ядовитым жалом.

– Ты правда не знал о моем отце? – Роз вынуждала его не отпускать ее настороженный взгляд, хвост под порывами ветра хлестал ее по плечу. – О том, что случилось с ним после.

Дамиан оцепенел. Ей хотелось знать, врал ли он о том, что ему не было известно об отрубленной голове Якопо Ласертозы. Он не врал, но какое это имело значение? К тому же она вряд ли поверит ему. Упертые в бока руки и гневные нотки в голосе говорили об одном: она жаждала крови, а не примирения.

– Я был на фронте, когда мне стало известно, – наконец признался он. – О том, что он дезертировал и был убит за это. Я не знал, что мой отец отдал приказ, но… – Дамиан замолчал, покачав головой. В его душе поселилось отчаяние. – Все знают, что бывает, если попытаться сбежать, Россана. Думаешь, твой отец был особенным? Думаешь, его должны были освободить от необходимости воевать? Все остальные ведь тоже не рвались туда. Каждый божий день мы просыпались и шли навстречу смерти. В особенно тяжелые дни мы просыпались и надеялись встретить ее. Но мы все равно оставались, мы сражались, мы видели, как погибают наши друзья. Потому что таков был приказ, и мы уж точно никогда бы не бросили их умирать в северной грязи.

Все это Дамиан произнес очень быстро, так что сам удивился горячности собственных слов. Эти мысли, осознал он, уже давно засели в нем, просто он никогда не произносил их вслух. И, возможно, ему не стоило этого делать, поскольку он был вынужден наблюдать, как непродолжительное понимание Роз сменилось яростью.

– Был ли мой отец особенным? Нет. Я думаю, он был человеком, ставшим заложником системы, которая относилась к нему как к расходному материалу. Ты никогда не оглядывался по сторонам, находясь там, в северной грязи, и не задавался вопросом, а где все эти последователи, черт побери?

– Россана, ты сама последовательница!

– Какая наблюдательность, – зло бросила она. – Разве тебя это не беспокоит? Разве не злит, что ты должен был идти на войну, в то время как люди вроде меня отсиживались по домам в безопасности и уюте? Что тебя тоже сочли расходным материалом? У тебя, как и у моего отца, не было выбора. – Она пронзила Дамиана испепеляющим взглядом. – Верно?

Разумеется, у него не было выбора. Баттиста был командующим армией. Более того, последователем Силы.

– Я делал то, о чем просил меня отец.

Роз медленно, не веря своим ушам, покачала головой.

– Святые, Дамиан. Как ты вообще живешь с такой совершенно пассивной позицией?

Он предпочел не отвечать на этот вопрос, хотя почувствовал, как что-то больно кольнуло его под ребрами.

– А почему тебя это так заботит? Ты ведь сама сказала, тебе не придется беспокоиться о призыве в армию.

– Необязательно принадлежать к угнетаемой группе людей, чтобы понимать, что с ними обходятся скверно.

– Удивительно, что тебя вообще волнует, как обходятся с другими.

Он сказал это резко, слова должны были ранить, но Роз даже не дрогнула. Ее губы растянулись в улыбке, обнажившей зубы.

– Мой отец был убит за дезертирство. Хладнокровно. То, что я вряд ли разделю его участь, вовсе не значит, будто я смирилась с этим. И ты, Вентури, не можешь мириться с подобным дерьмом. Так и знай.

Повисло молчание. Дамиан тяжело сглотнул.

– Я знаю.

– Вот и хорошо. – Роз смотрела на него какое-то время, словно хотела добавить что-то еще. А потом, казалось, передумала, развернулась на каблуках и зашагала прочь.

Никакого тебе пожелания спокойной ночи, хотя Дамиан, скажем прямо, ничего такого и не ожидал. Он потрясенно стоял на месте, пытаясь оправиться от последствий ее приступа ярости.

Однако, как только Роз скрылась из виду, последовал за ней.

* * *

По небу растеклась тьма, когда Дамиан заметил длинную тень Роз, направлявшуюся к реке. Налетавший ветер заставлял бушующие воды биться о камни. Кожа Дамиана покрылась легкой испариной, тонкие струйки влаги сбегали по вискам, и вскоре ему пришлось закатать рукава. Мимо него прошли несколько заурядных граждан, которые даже не пытались скрыть страх. От его глаз не укрылось то, как они прижались к самому краю дороги, а потом поспешили в ближайший переулок, словно ожидали, что их арестуют прямо на месте.

Дамиан уже привык к подобной реакции. Офицеры стражи существовали для того, чтобы защищать Омбразию и прежде всего – последователей. Несмотря на то, что высшие военные чины вроде Баттисты сами были последователями, обычные офицеры чаще всего являлись заурядными. И охрана избранников святых давала им возможность максимально приблизиться к божественному. Для них это была честь. Но как бы Дамиану ни было неприятно это признавать, не все офицеры осуществляли свои полномочия добросовестно. Поэтому, получив повышение, он первым делом уволил тех, кто на его взгляд выполнял свою работу из корыстных побуждений. Однако все равно не мог винить людей за то, что они до сих пор проявляли осторожность.

Тем временем Роз, похоже, решила срезать путь и пошла через окраины, которые в реальности выглядели еще более жалко, чем в воспоминаниях Дамиана. Дети, слишком маленькие, чтобы оставаться без присмотра, бегали босиком по камням или с вытаращенными глазами выглядывали из теней. Окна были заколочены досками, а в воздухе витал отчетливый запах дыма. На стене полуразрушенного дома кто-то написал потекшей малиновой краской фразу: «In loco hoc moriemur».

Здесь мы умираем.

Внезапно перед Дамианом выскочила женщина в разодранной юбке: она пыталась поймать одного из резвящихся детей. Он ожидал, что женщина станет прятать глаза, но та, напротив, уставилась прямо на него. На ее усталом лице читалось нечто похожее на надежду.

– Неужели у нас наконец-то появилась охрана? – спросила она хриплым голосом, едва слышным из-за недовольного визга ребенка.

При этом Дамиан заметил, как она отклонилась от него. На мгновение он растерялся и не знал, что сказать.

– Я… Нет. То есть, насколько мне известно, нет, синьора…

– Просто Бьянка, – проговорила она.

– Значит, Бьянка. – Он взглянул поверх ее головы в конец дороги как раз в тот миг, когда Роз бросилась бежать. – Прошу прощения. Я здесь по другим делам и должен идти.

Лицо женщины сникло, и Дамиан, кивнув в качестве извинения, обошел ее. Ему и в голову не приходило, что заурядные нуждаются в охране. Наверное, убийства напугали людей сильнее, чем он предполагал.

Дамиан продолжал следовать за Роз, стараясь, чтобы его ботинки не стучали по неровным камням мостовой. Измученное тело сопротивлялось в ответ на прилагаемые усилия. Со смерти Леонцио он почти не спал, лишь умудрился кое-где подремать несколько часов. А когда засыпал, ему снились кровь, смерть и север. И зачем он носился по улицам как обычный преступник, не лучше ли было вернуться в Палаццо и отдохнуть? Нужно было схватить Роз и потребовать у нее ответа, какова настоящая причина ее желания раскрыть эти убийства. Хотя такое поведение только привело бы ее в ярость, поскольку спорить с Роз то же самое, что управлять лодкой в неспокойном море – так же опасно и непредсказуемо.

Вскоре Дамиан с облегчением вздохнул, потому что Роз привела его в квартал Терпения. Миновав храм, она завернула за угол и нырнула в переулок. На залитом лунным светом перекрестке в конце дороги Роз внезапно остановилась: перед ней был невысокий многоквартирный дом. Она оглядела улицу в обоих направлениях; ее хвостик, похожий на кнут, качнулся за спиной. Она словно чувствовала, что кто-то следит за ней. Сердце Дамиана подпрыгнуло в груди. Он юркнул за наружную лестницу и всматривался в щель между двумя ступеньками до тех пор, пока не убедился, что она не заметила его.

А после Роз, к его удивлению, схватилась за каменную стену над головой и начала карабкаться.

Дамиан вышел из своего укрытия и, прищурившись, посмотрел на нее. Она явно делала это уже раньше: ее движения были быстрыми, хватка рук – умелой. Он наблюдал за тем, как она, подтянувшись, обогнула здание и запрыгнула в окно второго этажа.

Какого черта?

Дамиан приблизился к дому и, вытянув шею, посмотрел вверх на стену. И что теперь? Не мог же он отправиться за ней внутрь. Некоторое время он кружил внизу, не зная, что ему делать, пока не забрел под открытое окно и не услышал голос Роз:

– Я в порядке. Все хорошо. – Успокаивающий тон ее голоса звучал отчетливо.

Ей ответила женщина, но говорила она слишком тихо, чтобы Дамиан мог расслышать. Ясно было только, что она плачет; он плотнее прижался к стене.

– Нет, – сказала Роз. – Поешь, пожалуйста. Это приготовила Пьера. – Пауза. – Знаю. Но я занята. – Ее голос изменился, сделался резче, будто она воздвигла эмоциональную преграду между собой и тем, с кем говорила. – Ты должна мне доверять, Mamma[7]7
  Mamma (итал.) – мама, мать.


[Закрыть].

Роз разговаривала со своей матерью? Дамиан и не предполагал, что Каприс Ласертоза все еще живет в городе. Он ни разу не видел ее поблизости, даже не слышал, чтобы кто-то упоминал ее имя. Он бы ни за что не догадался, что Роз по-прежнему живет с ней. Она была для этого слишком… независимой. Непокорной. Женщина, которую помнил Дамиан, никогда не позволяла своей дочери разгуливать одной. На самом деле, многие его детские воспоминания пронизаны криками Каприс с просьбой быть осторожнее. Возможно, поэтому они с Роз спорили.

Вот только Дамиан не мог представить себе, чтобы Каприс плакала. Как бы ни старался. Она всегда была стойкой и уверенной, даже немного пугающей. Прямо как ее дочь.

Подстегиваемый внезапно проснувшимся любопытством, он просунул пальцы в промежутки между камнями и полез вверх по стене. Это оказалось трудно – гораздо труднее, чем выглядело в исполнении Роз, – но он сумел, как она, подобраться к окну. Ухватившись за карниз, он кое-как подтянулся на трясущихся руках и заглянул в квартиру.

Роз стояла к нему спиной, уперев руки в бока. Она, по всей видимости, обращалась к женщине, сидевшей на другом конце потертого обеденного стола. Ее осунувшееся лицо покрывали морщины, тонкие волосы были собраны в неряшливый пучок. Во взгляде читалась пустота, как будто она не спала много дней. Куда подевалась прежняя Каприс?

Женщина подняла взгляд к окну. Как только на Дамиана воззрились знакомые голубые глаза, она открыла рот и закричала.

Дамиан тут же юркнул вниз, сердце бешено заколотилось в груди от одновременного всплеска адреналина и ужаса – к нему пришло осознание. Он прижался потной спиной к стене под карнизом, когда изнутри до него донесся голос Роз:

– Mamma, там никого нет. Ты опять выдумываешь всякое.

Опять. Как будто для Каприс было обычным делом видеть людей, которых нет. Дамиан схватился за голову, когда в его памяти всплыли недавние слова Роз:

«Думаешь, мы с матерью заслужили такое: открыли дверь, чтобы забрать утреннюю газету, а обнаружили его голову в коробке?»

Так вот почему она была в такой ярости. Она потеряла не только отца, но и мать. Та ссутулившаяся, потухшая женщина наверху не имела ничего общего с Каприс, которую помнил Дамиан. При других обстоятельствах он бы вообще не узнал ее.

В его голове невольно возник еще один вопрос – тот, которого он хотел всеми силами избежать. Его отец действительно отдал приказ убить Якопо Ласертозу столь варварским способом? Семья Вентури знала семью Ласертоза уже много лет. Баттиста и Якопо были друзьями еще до того, как Баттиста стал последователем. Когда почти двадцать лет назад Якопо впервые призвали в армию, Баттиста вызвался на север вместе с ним. Редкое исключение. Хотя после повышения служебный долг Баттисты пересилил дружеские отношения.

Когда-то Дамиан восхищался отцом за то, что тот ставил свою работу превыше всего. Однако если Баттиста мог выследить Якопо и убить его, то был способен отправить Каприс голову ее мужа.

Он долгое время стоял, погрузившись в свои мысли, неиссякаемый ужас терзал его изнутри, палец скользил по поверхности черного шара в кармане.

Ему требовалось поговорить с Баттистой.

12. Дамиан

Всю обратную дорогу до Палаццо Дамиан отвлекал себя от мыслей о Роз тем, что вспоминал слова Марианы.

Полученная от нее информация лишь еще больше запутала ситуацию. Орудующий на улицах Омбразии убийца знал, что отсутствие глаз у жертв не позволит последователю Смерти их «прочитать». Логика подсказывала Дамиану, что убийца, скорее всего, сам принадлежал к последователям Смерти. А значит, был знаком с Леонцио. Это, в свою очередь, наводило на мысль о том, что его убийство носило личный характер. Но как же две другие жертвы? Для чего последователю их убивать?

В этом просто не было никакого смысла. Кроме способа убийства, Дамиан совершенно не видел связи между всеми этими жертвами.

Он поплелся в оружейную, где готовилась заступать ночная смена. И действительно, проходя мимо рядов начищенных сапог и аркебуз, он увидел Кирана, Сиену и еще нескольких офицеров, беседовавших в тусклом свете. Киран как раз засовывал за пояс pistola[8]8
  Pistola (итал.) – пистолет.


[Закрыть], но при виде приближающегося Дамиана замер.

Остальные офицеры смолкли. Даже Ноэми, которая до сих пор обижалась за недавний допрос. Скрестив руки на груди, она выжидающе смотрела на него.

– Всем добрый вечер, – поздоровался он, не повышая голоса. – Думаю, вы уже в курсе, что новым представителем Смерти в Палаццо стал Сальвестро Агости. Разумеется, он не останется жить в комнате Леонцио, поэтому ему отвели покои чуть дальше по коридору от последователя Милосердия. Я хочу, чтобы ночью в этом коридоре дежурил дополнительный патруль. При любой странности незамедлительно сообщать мне. Даже в нерабочее время. Это ясно?

Офицеры кивнули в ответ.

– Хорошо. Ноэми и Киран, вы у главных дверей. Маттео и Сиена, первый этаж. Все остальные, решите между собой, кто какую часть здания возьмет. Мне, если честно, непринципиально. – Дамиан взволнованно провел рукой по волосам, после чего всех распустил, а затем поместил свою аркебузу на ближайшую стойку. Краем глаза он увидел, как в комнату вошел Энцо, который в это время всегда приходил протирать оружие.

Отлично. Дамиан подозвал его к себе, даже не заметив подошедшую к нему Сиену, пока та не заговорила:

– Вентури, где ты был?

Киран, стоявший в другом углу комнаты, отошел от Ноэми и направился к ним. Он приблизился одновременно с Энцо, и Дамиан вдруг с недовольством осознал: теперь на него устремлены три пары глаз.

– Что? – Он подавил зевок. – Хватит уже так на меня смотреть.

Сиена показала на свое лицо.

– Это, Вентури, называется беспокойством. Ты же знаешь, что тебе разрешено спать?

– Теперь, когда у меня есть твое разрешение, я запомню.

Дамиан сказал это беззлобно, но брови Энцо тут же взлетели вверх. Юноша стоял, прислонившись к высокому серванту, сбоку от него пристроился Киран. Энцо довольно часто проводил время с офицерами, когда те были не на дежурстве, и при этом чувствовал себя здесь так же свободно, как и они.

– Кто-то ходил на церемонию избрания?

– Я ходил, – ответил Дамиан, с радостью ухватившись за объяснение. Он почти забыл о самой церемонии – казалось, она проходила несколько дней назад. Все его недавние воспоминания были связаны только с одним: Роз, Роз, Роз. – Было довольно скучно. Ничего особенного. Ну, может, за исключением Форте, – он нахмурился, вспомнив об этом факте. – Тот был немного… не в себе.

– Насколько не в себе? – поинтересовался Киран, однако Энцо его перебил.

– Забудь о Форте. Как тебе новый представитель?

Дамиан пожал плечами.

– Я с ним не говорил. Хотя он определенно кажется уверенным в себе. Думаю, он хорошо подходит на эту должность.

Сиена кивнула. А Киран спросил:

– А убийство? Тебе удалось выяснить что-нибудь новое?

Дамиан огляделся по сторонам, дабы убедиться, что их никто не подслушивает; оставшиеся офицеры уже покидали оружейную и расходились по соответствующим постам.

– После церемонии я говорил с главой гильдии Смерти. Ее сведения заставляют меня думать, что убийца может быть одним из последователей Смерти.

Дамиан опустил ту часть, где отправился в морг и столкнулся с Роз. Ту часть, где решил раскрыть все три убийства, несмотря на слова отца.

– Что же она сказала? – задал вопрос Энцо, с большим интересом распахнув глаза.

Дамиан доверял стоявшим перед ним людям как никому другому в Паллацо, но все же сомневался, что им стоило говорить. Тем более если это была тайна гильдии.

– Я пока не могу сказать. Но сегодня во мне энтузиазма больше, чем вчера.

– Уже что-то, – согласилась Сиена. – Собираешься снова с ней поговорить?

– Наверное, придется, но нужно будет сделать это деликатно. Не хочу оскорбить целую гильдию. – Дамиан беспомощно развел руками. – Кстати об этом, как прошел допрос остальных сотрудников?

– Хорошо. – Киран устало пожал плечами, Сиена сделала то же самое. – С помощью Ноэми и Маттео нам удалось охватить всех, кто остался. Записи у тебя на столе. Хотя, надо признать, никто из них не вызвал у нас особого подозрения. Все просто напуганы.

– Отлично. – Дамиан вздохнул. Он очень надеялся, что это убийство – дело рук кого-то из своих, хотя бы для того, чтобы как можно быстрее поймать преступника. – Что ж, спасибо вам за работу. И простите, что сегодня меня не было рядом.

Киран отмахнулся от его извинений.

– Ты нам и не требовался. Конечно, в хорошем смысле.

– Ну разумеется. – Дамиан не сдержался, и один уголок его губ изогнулся в усмешке. – Ладно, вам двоим лучше поторопиться. Ноэми и Маттео будут ждать.

Сиена кивнула и сжала его руку.

– Поспи. А если тебе понадобится с кем-то поговорить, ты знаешь, где меня искать. – С этими словами она отпустила его и направилась к двери, за которой уже скрылся Киран.

– Сиена, – окликнул ее Дамиан.

Девушка обернулась.

– Да?

– К тебе это тоже относится.

Она моргнула, а потом грустно улыбнулась одними губами. Это была улыбка взаимопонимания.

– Спасибо, Дамиан.

Он глядел ей вслед, мысленно упрекая себя за то, что даже на секунду допустил, будто война никак не повлияла на нее. Они ведь просто делали все, что было в их силах, правда?

– Похоже, тебе удалось хотя бы немного продвинуться, – сказал Энцо, прервав снизошедшее на Дамиана откровение. Он взобрался на один из столов с оружием и откинулся назад так, что его волосы коснулись стены. – Я могу тебе как-то помочь?

– На самом деле да. – Может, положение Дамиана и было намного выше Энцо, зато он не имел такого доступа. Слуги могли беспрепятственно перемещаться по всему Палаццо. И даже если их видели, то по большей части игнорировали. – Я хотел поговорить с тобой.

Энцо выпрямился, уставившись на него с тревожным любопытством.

– О чем?

Дамиан взмахом руки развеял его беспокойство.

– Мой отец считает, что мне следует попросить кого-нибудь из Палаццо – не офицера – последить за всем необычным. Я знаю, что здесь происходит много того, чего мне не видно, а поскольку я доверяю тебе…

Он замолчал. Энцо уже вовсю кивал, будто точно знал, о чем Дамиан хочет его попросить.

– Конечно, могу. То есть, – добавил он, – в некоторой степени я и так это делаю. В смысле гляжу в оба. Здесь трудно вести себя иначе.

– Согласен. – Дамиан еле слышно усмехнулся, после чего вздохнул. – Спасибо. Я это ценю. – Он вдруг подумал о Леонцио, неподвижно лежавшем в свете свечей. О ледяном склепе, где легкие сжимались от холода. – И все же будь осторожен.

– Я всегда осторожен, – ответил Энцо, а потом как-то поник, мягкий изгиб его челюсти заострился. – Знаешь, возможно, это прозвучит глупо, но мне неприятно думать о том, что здесь может быть небезопасно. Ведь это мой единственный дом.

Дамиан медленно кивнул.

– Ничуть не глупо. – Он знал, что родители Энцо никак не участвовали в его жизни: как-то раз спрашивал о них, но получил довольно уклончивый ответ. Дальше Дамиан не стал допытываться. Однако сейчас вполне разделял чувства друга: Палаццо и для него был единственным домом. Вскоре после возвращения в Омбразию он, в порыве ностальгии проходя мимо дома своего детства, узнал, что там живет другая семья. Этому не стоило удивляться. Ведь дом Роз тоже был занят новыми жильцами. Тем не менее эта потеря до сих пор отзывалось в нем болью.

– Помогу, чем смогу, – пообещал Энцо. – Только скажи.

– Спасибо. – Дамиан говорил искренне, хотя само слово далось ему с трудом. Он провел рукой по лицу. – Форте ясно дал понять, что найти убийцу Леонцио в моих интересах, иначе меня отправят обратно на север.

Энцо поморщился.

– Уверен, он блефует.

– У меня есть все шансы об этом узнать.

– Надеюсь, до этого не дойдет.

Они оба на мгновение замолчали, каждый погрузился в собственные думы. Мысли Дамиана вновь обратились к Роз. Завтра он планировал по новой осмотреть комнату Леонцио – вдруг что-то упустил. Возможно, стоило позвать ее с собой, дабы показать ей, что он готов воспринимать их сотрудничество всерьез. К тому же она последовательница, и иногда последователи замечали то, что обычному человеку было недоступно.

– Знаешь, – неожиданно произнес Дамиан, – кое в чем ты можешь мне помочь. Если хочешь.

Энцо бросил на него пытливый взгляд, ресницы отбрасывали тени на его темные глаза.

– Конечно.

Дамиан подошел к стопке материалов в углу оружейной, порылся в кусках пергамента, пока не достал чистый лист бумаги и перо.

«Святилище. Завтра. В 19:00, – написал он неряшливо. – Не опаздывай».

Роз поймет, от кого оно. Она наверняка помнит его почерк. По крайней мере, Дамиан помнит ее манеру письма. Хотя на всякий случай внизу страницы дописал букву «Д». Затем сложил лист пополам и передал Энцо.

– В квартале Терпения, в четырех кварталах к западу от храма, есть несколько старых многоквартирных домов, – пояснил Дамиан. – Нужный дом находится прямо у реки, у него черная дверь и отсутствует несколько ставен. Думаешь… Не мог бы ты доставить это послание туда? Стучать не нужно, просто сунь его в почтовое отверстие. Там не военная тайна, – добавил он, поскольку Энцо выглядел слегка растерянным. – Это по личному вопросу.

– А-а, – Энцо расплылся в улыбке, когда на его лице отразилось понимание. – Ясно. Такого рода письмо.

Дамиан шлепнул своего друга по тонкой руке.

– Что бы ты там ни думал, ты ошибаешься.

– Разумеется.

– Так ты доставишь его или нет?

Энцо, продолжая улыбаться, махнул рукой.

– Конечно, доставлю. Но если что-то не сложится, я не виноват.

Дамиан застонал. Дело в том, что Энцо был не так уж далек от истины: он волновался как подросток, который отправлял послания девушке с отчаянной надеждой, что та даст ему шанс.

– Надеюсь, я не пожалею об этой просьбе.

Когда Энцо ушел – но перед уходом все же многозначительно ему подмигнул, – Дамиан внезапно почувствовал себя ужасно одиноким.

Он провел всего несколько часов в компании Роз, а его жизнь, каждая мысль уже неразрывно были связаны с ней. Как так вышло, что буквально два дня назад он, как обычно, патрулировал улицы, смирившись с необходимостью делать вид, будто ее не существует? Один-единственный разговор – и она вырвала его из этой реальности с силой, какой Дамиан представить себе не мог. Он словно очнулся от глубокого сна и вдруг увидел мир с чудовищной ясностью.

Не имело значения, как сильно Роз ненавидела его или была разъярена.

Дамиану грозила опасность.