Текст книги "Средняя Азия: Андижанский сценарий?"

ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ
ЭКСПЕРТЫ И ПОЛИТИКИ ОБ АНДИЖАНСКИХ СОБЫТИЯХ

ПЕРВЫЕ ИТОГИ ГЛАЗАМИ СМИ И ЭКСПЕРТОВ

Зарубежные информационные агентства, интернет-сайты, независимые журналисты, стремившиеся к наиболее детальному изложению событий, сообщили немало важных подробностей. Однако наиболее значительная часть сведений – статистика – оказалась малопригодной для достоверного анализа. Практически все источники оперировали разным количеством «выпущенных» из тюрьмы, митингующих и погибших. Причем почерпнутые из многочисленных источников цифры оказались просто несопоставимыми.

Первоначально число контингента андижанской тюрьмы выражалось цифрой 400 человек. В последующие несколько часов были последовательно названы цифры в 500, 700, 1200 и даже 4 тыс. человек.

«Вашингтон пост» заявила, что в четверг вечером вооруженные боевики ворвались в тюрьму, где содержались 23 подсудимых, освободили их и еще до 2 тыс. других заключенных, включая некоторых экстремистов. Они захватили здание городской администрации. На следующий день перед зданием администрации собралась толпа, насчитывавшая многие тысячи людей. По свидетельству узбекских журналистов, большинство пришли туда, чтобы выразить свой протест против политических и экономических условий.

Число митингующих на центральной площади Андижана первоначально выражалось «несколькими тысячами», в дальнейшем их количество стало оцениваться в 10 тысяч, еще позже в сообщениях указывалась цифра в 50 тыс. митингующих.

«Пляской цифр» сопровождались и данные о погибших.

«Вашингтон пост» осторожно говорила о «десятках – некоторые репортеры заявляют, многих сотнях – людей», погибших в ходе беспорядков в Андижане и области (The Washington Post, США, 17 мая 2005 года).

В сюжете российского НТВ прозвучала цифра более 700 человек погибших, другие информагентства оперировали цифрами от 200 до 500. Агентство Ассошиэйтед пресс цитировало слова местного врача, который заявил, что в воскресенье он видел тела 500 убитых.

Оппозиционная партия Узбекистана «Озод дехконлар» настаивает на гибели 747 человек. Распространенные некоторыми журналистами и представителями этой партии данные о числе погибших в столкновениях с милицией и пограничными войсками в городе Пахтаабад оказались не просто преувеличенными, а целиком вымышленными.

Узбекские власти в своем первом официальном сообщении известили о девяти убитых и 34 раненых. И только три дня спустя, 17 мая, на брифинге для иностранных и узбекских журналистов в Генеральной прокуратуре из уст главы данного ведомства услышали другую статистику – 169 убитых, в том числе 32 представителя правительственных сил, три женщины и два ребенка.

Джон Лафлэнд (John Laughland), автор статьи «Покупая врагов и продавая друзей» (The Guardian, Великобритания, 19 мая 2005 года), так объяснил возникший разнобой в цифрах: «Слово „Тимишоара“ стало синонимом манипуляций СМИ. В 1989 году появились сообщения о массовой резне в этом румынском городе, что положило начало событиям, приведшим к свержению Николае Чаушеску. Сначала говорили о „трех-четырех тысячах“ погибших, но их число быстро возросло до „12 тысяч“, а затем и до „70 тысяч“. И только когда смена режима была завершена, стало известно, что подлинное число жертв столкновений не превысило 200 человек. Другие побоища недавнего прошлого тоже оказывались не тем, чем их называли. За четыре года суда над Милошевичем обвинению так и не удалось доказать, что в январе 1999-го в селе Рачак (Косово) произошла массовая расправа, а ведь она стала одним из главных предлогов для нападения НАТО на Югославию. На таком фоне сообщения из Узбекистана, которые, похоже, следовали поизносившейся пропагандистской формуле, вызвали слишком мало скептицизма».

Люди, рассуждающие, что США поддерживают президента Каримова, а потому закроют глаза на якобы совершаемые им бесчинства, не понимают сути нынешней политики Америки, которая состоит в том, чтобы попытаться поддерживать и контролировать все стороны любого политического уравнения.

Как и в соседней Киргизии при бывшем президенте Аскаре Акаеве, в Узбекистане действует множество поддерживаемых Западом неправительственных организаций, которые агитируют за оппозицию. Например, у Freedom House, известного прикрытия ЦРУ и главного архитектора «оранжевой революции» на Украине, есть офис в Ташкенте. Взгляните на источник сообщений о зверствах в Андижане – это один «оппозиционный журналист» с сайта ferghana.ru, который, похоже, является витриной Института по освещению войны и мира (IWPR). Этот институт, который с тех пор предоставил основную массу сообщений для западной прессы, финансируется западными правительствами и близкими к ним фондами: госдепартаментом США, Агентством международного развития США, Национальным фондом за демократию, американским Институтом мира, фондом «Открытое общество» Джорджа Сороса, британским министерством иностранных дел, Еврокомиссией, ОБСЕ, ЮНЕСКО, другими европейскими правительствами и прочими организациями.

Диалектические рассуждения США заключаются в том, что «правозащитники» счастливы мириться с «Хизб ут-Тахрир», исламистской организацией, которая, как полагают, стоит за вспышкой насилия в Ферганской долине. Хотя «Хизб ут-Тахрир» запрещена в Германии, России и многих центральноазиатских государствах за предполагаемые связи с террористами и антисемитами, организация, упорно отрицающая любую причастность к насилию, располагает головным офисом в Саут-Кенсингтон (Лондон).

Ислам Каримов был вынужден согласиться на размещение в стране американской базы в 2001-м, потому что, как и многие главы государств, не мог сопротивляться безжалостному давлению американцев. Но с 2002-го он начал сближаться с Китаем, крупнейшим соперником США, и Россией, ключом к пониманию всей геополитической стратегии Америки.

«Вашингтон не прощает тех, кто думает, что лояльность – это улица с двусторонним движением, и узбекскому президенту предстоит выучить урок, который уже усвоили Мануэль Норьега, Саддам Хусейн, Эдуард Шеварднадзе и многие другие: лучше быть врагом американцев, чем их другом. Если вы враг, вас, может быть, попробуют купить. Но если вы друг, вас непременно продадут», – констатирует Джон Лафлэнд.[28]28
  Российские вести, 18–25 мая 2005. № 17.


[Закрыть]

По мнению российского эксперта Александра Собянина, военная составляющая нынешней операции готовилась за рубежом при активном участии США. «Вооруженные исламисты и их политическое крыло действуют согласованно. В качестве ударной силы, по-видимому, выступили прекрасно подготовленные боевики Исламского движения Узбекистана (ИДУ), пришедшие из таджикских и узбекских районов Северного Афганистана через долины рек Обихингоу и Кызыл-Су/Сурхоб. Причем это настоящий интернационал. Там и узбеки, и таджики, казанские татары и киргизы», – считает эксперт.

Версии о поддержке восставших внешними силами придерживается и вице-президент Института независимой экспертизы и права Алишер Алимов. «Эти силы серьезно рискуют дестабилизировать ситуацию во всей Средней Азии», – сказал Алимов RBC daily. По словам Александра Собянина, американцы активно финансируют ИДУ через исламские фонды. «Сейчас мы увидим резкое обострение ситуации и в Намангане. Андижан и Наманган – основные города, где будет идти восстание. Причем повстанцы не пойдут на Ташкент. Им достаточно перекрыть единственный горный перевал, по которому идет трасса, соединяющая Ферганскую долину с Ташкентской областью. Этого будет достаточно и жителям собственно долины, и американцам», – говорит господин Собянин. По его словам, американцы заинтересованы в том, чтобы разместить войска в Ферганской долине.

Глава МИД Афганистана Абдулла Абдулла допускает, что некоторые участники беспорядков в Узбекистане были связаны с афганскими талибами. Он заявил, что все процессы в Центральной Азии, включая недавние события в Узбекистане, так или иначе связаны с Афганистаном.

Эксперт по Средней Азии из ФРГ Йоханнес Пфлуг считает, что сейчас беспорядки, похоже, ограничиваются Ферганской долиной. Это пока говорит не в пользу гражданской войны или разрастания беспорядков. Но в долгосрочной перспективе Германии все равно придется пересмотреть этот режим и его понимание демократии. В долгосрочной перспективе Каримов не может быть для ФРГ настоящим партнером.

Марта Брилл Олкотт, старший научный сотрудник Фонда Карнеги (США), описывает четыре сценария развития событий в Узбекистане.

Первый сценарий. Если в стране не будут проведены реформы – политические и экономические, – то случаи, подобные тому, что произошли в Андижане, будут повторяться, причем во многих местах. Это будут вспышки возмущения. Они будут возникать по различным поводам и будут проходить по-разному. В любом случае давление на власть со стороны недовольного населения, возмущенного ситуацией в экономике, будет усиливаться. Ныне власти подавили бунт, применив силу, но силовыми методами экономические вопросы не решаются. Кроме того, может сложиться ситуация, когда волнения начнутся одновременно во многих местах, и силу применять будет бесполезно. В этом случае Узбекистан просто обрушится.

Второй сценарий, можно назвать его «румынским вариантом». Узбекская власть рухнет изнутри – элита сменит своего лидера или лидеров. При этом сценарии ныне существующий режим сохранится, однако новая власть станет больше внимания уделять «узбекским ценностям», одной из которых является религия.

Третий сценарий. Возможно, новая власть попытается провести реформы. Безусловно, в Узбекистане есть реформаторски настроенная часть элиты. Однако маловероятно, что новая власть поведет себя подобным образом. Дело в том, что перевороты обычно проводят представители силовых структур, которые, как принято считать, не особенно заинтересованы проводить серьезные преобразования.

Четвертый сценарий. Президент Ислам Каримов поймет, что должен изменить свою политику. Каримов осознает, что для того, чтобы обеспечить себе место в истории, он просто обязан изменить свой режим. Причем не только с помощью деклараций и заявлений, а реально. Например, в области экономики следует сделать рыночными цены на хлопок, провести налоговую реформу и т. д. Требуются значительные реформы в политической сфере, например, обеспечение свободы слова. Требуется юридическая реформа и т. д. Главным должно стать улучшение условий жизни людей. Если Каримов не изменит свои методы правления, то Узбекистан может ожидать гражданская война.

«Подавив протестующих в Андижане, Каримов скорее всего просто выиграл для себя время», – заявил правозащитник Абдуманноб Полат (Пулатов), бывший лидер оппозиционной партии «Бирлик».

Мурат ХАДЖИМУХАМЕДОВ,
заместитель директора Центра изучения общественного мнения

– Ваша оценка событий в Узбекистане и ваш прогноз того, как будет развиваться ситуация?

– События, произошедшие в Узбекистане, – это противоправные действия определенных групп, которые заключаются в том, что они пытались незаконным путем достичь своих целей и тем самым повлиять на исход судебного процесса. Была избрана антиконституционная методика, люди намеревались решить свои вопросы, нарушая закон, что, естественно, их самих ставит вне закона. Поэтому оценка их действий, безусловно, отрицательная. Это первый момент.

Второй момент: организаторы беспорядков стремились спекулировать на объективно существующих сложностях и трудностях, связанных и с судебным процессом, и с социальным положением некоторых слоев населения. В частности, бандиты спекулировали вопросами безработицы, низкой оплаты труда и прочими острыми проблемами. В конечном итоге бунт свелся к политическим требованиям сменить режим. Как будто сама по себе смена режима означает решение экономических или социальных вопросов.

Это обстоятельство позволяет некоторым аналитикам делать вывод, что это все организовано извне, то есть при поддержке каких-то внешних сил. Они не знали, какова может быть реакция внутри страны, отношение граждан Узбекистана, во-первых, к бунту, а во-вторых, к мерам, которые предпримет правительство для того, чтобы нейтрализовать ситуацию. Некоторых людей это обескуражило. Спокойствие, которое назвали индифферентностью, на самом деле не было таковым. Мы сострадали и сопереживали людям из Ферганской области. И в Ташкенте, и в других городах мы проводили исследования, изучали общественное мнение. Отношение людей к бандитам было однозначно отрицательным. Что касается мер, которые были приняты руководством страны, то в данной ситуации люди поддерживают президента. Ситуация не вышла из-под контроля, а это очень важный момент. Все, кого эти события непосредственно затронули, положительно оценили действия власти.

Ферганский регион является достаточно взрывоопасным, и все понимают, что экспериментировать с какими-то революционными лозунгами здесь нельзя.

– Каков на сегодняшний день расклад политических сил в Узбекистане? Что собой представляет оппозиция в Узбекистане, есть ли она внутри страны или за ее пределами?

– Оппозиции, противостоящей курсу нынешней власти, ее политической и экономической программам, программе социальных реформ, – такой оппозиции у нас в Узбекистане нет. Что касается оппозиции за пределами страны, которой нравится так именовать себя, о которой часто пишет российская пресса, то таковая существует. Но они с трудом попадают под определение «оппозиционер», поскольку у них нет четкой политической или какой-либо другой альтернативной программы. Вся их программа исчерпывается требованием «Долой!» Одно отрицание и никакого конструктивизма. Ничего внятного они предложить не могут. Вся их деятельность сведена к требованию смены государственной власти. Что бы ни делала власть, все для них плохо. Плохо потому, что эта власть вообще у власти. То есть вы нам не нравитесь, потому что не нравитесь. Ну не нравитесь, и все. Это не может быть оппозицией.

Альтернативный, так называемый исламский путь, здесь тоже не привьется, поскольку в Узбекистане ислам не воспринимается как способ решения политических или экономических вопросов. Ислам в Узбекистане всегда был сферой духовной жизни, сферой нравственно-моральных норм и поведенческих установок.

– Как можно охарактеризовать исламский фактор в Узбекистане?

– Исламский фактор я бы охарактеризовал как институт, определяющий или формирующий нравственные, моральные нормы, которых люди придерживаются в быту. Ислам в Узбекистане – это путь нравственных отношений с людьми.

Конечно, ислам здесь имеет очень большое значение, но он не является единственным, я бы сказал, идеологическим учением, которое оказывает давление на население. И не надо забывать, что Средняя Азия – регион древнейшей культуры, и поэтому здесь множество различных религий и много различных философских и других учений. Поэтому большинством народа ислам не воспринимается как политическая сила, а те, кто говорит об исламском государстве, больше занимаются политикой.

– Каким образом исламский фактор отразился на событиях в Узбекистане? Как он сказался на событиях в Андижане, в Ферганской области?

– События в Андижане были исключительно светскими, они не были исламистскими. Причина протеста связана с судебным процессом. Исламские лозунги появились позже. Только после того как ситуация была взвинчена, лидеры бунта попытались поставить толпу под зеленое знамя. На самом деле толпа уже была взведена, беспорядки уже начались… Понятно, для чего это делается.

– Для чего, на ваш взгляд?

– Чтобы сыграть на эмоциях, на каких-то традиционных чувствах. Дать им мобилизующий лозунг «Мы – мусульмане!» Мы – не узбеки, не киргизы, не казахи, а мусульмане. Дать какой-то мотив для объединения.

Я думаю, что исламский фактор не имеет такого большого влияния в Центрально-Азиатском регионе, как об этом говорят и пишут. Ему хотят придать большое значение.

– А в Таджикистане?

– И в Таджикистане то же самое. Да, там были исламские движения, но дело в том, что на территории Центральной Азии никогда не было исламского государства. Такова история! Во главе центральноазиатских государств всегда стояли светские правители. Не духовные, как в Турции, не духовные, как в Ираке или Иране, не духовные, как в Саудовской Аравии, где руководитель государства совмещает в себе функции светского и духовного лидера. В Центральной Азии, например, эмир Бухарский – это одно лицо, а мулла при нем – непременно человек духовного сана. Хорезм-шах или Кокандский хан никогда не были духовными лидерами своих государств. Поэтому можно уверенно сказать, что Центральная Азия с точки зрения традиций управления никогда не была исламским регионом. Центральноазиатские политические системы были ориентированы на шариатские законы, призванные регулировать социально-правовые взаимоотношения. Но это нельзя назвать политическим институтом или силой. Некоторые говорят, что народы Центральной Азии предрасположены к теократическому государству. Это чушь, потому что центральноазиаты не жили в исламском государстве никогда.

– Насколько, на ваш взгляд, понимают западные эксперты, что их освободительные, протестные шаги не активизируют демократические преобразования, а вызывают социальные взрывы, чреватые человеческими жертвами и установлением еще более жесткого режима?

– Я могу сразу сказать, не понимают. Я встречался с некоторыми из них, ко мне приходили американские и японские дипломаты. Не вижу, чтобы они это понимали, ни в прошлом, ни в настоящем. В 1997 году у меня была беседа с американскими экспертами, активно поддерживающими «Талибан». Я их предупреждал об опасности, говорил, что это ошибка американского президента, за которую придется расплачиваться. Это был июнь 1997 года: талибы стояли у ворот Кабула. Позиция экспертов удивляла, я прямо спросил: поддержка талибов делается в пику России? Американцы иногда бывают очень близоруки, не всегда дают трезвые оценки ситуациям…

Америке мы не нужны, это очевидно. Речь идет о больших играх и крупных ставках. Нас пытаются приспособить на роль инструмента в такой игре.

Что касается демократических перемен, то трансформация Центральной Азии может протекать только мирным путем, альтернативы мирного пути здесь не существует. Революции тут не пройдут, иначе случится катастрофа, народ очень долго не успокоится. Я могу сказать из истории, что последние басмаческие банды были уничтожены только через 15 лет после окончания гражданской войны. Вот как долго здесь все кипело.

Демократизация Узбекистана и региона – процесс сложный, который не может быть калькирован даже с самой демократической страны.

Вопрос в том, как обеспечить мирную трансформацию, как поддерживать преобразования, какие механизмы включать. С этим надо работать очень аккуратно. Самое главное, что это понимают все живущие здесь. Например, в Киргизии Феликс Кулов отказался баллотироваться в президенты. Это очень мудрый поступок. Кулов и многие другие понимают, к чему может привести противостояние. А некоторые зарубежные коллеги не понимают. Особенно это заметно при внимательном чтении выступлений Джорджа Буша по поводу «цветных революций», в одном из которых он заявляет, что на их поддержку США выделяют 124 млн. долларов. Это спекуляция на бедности наших граждан. Это нечестно, непорядочно. Политика должна быть нравственной, это самое главное ее качество. Если она безнравственна, то это уже не политика, это уже прихватничество, борьба за утверждение собственного господства.

Хотелось бы, чтобы Москва наконец определилась со своей стратегией и политикой и в мире, и в Центральной Азии в частности. Надо четко определить свое отношение к нашему региону. Например, по результатам наших опросов, которые мы можем представить, Россия лидирует среди стран, с которыми, как считают граждане Узбекистана, надо обязательно иметь крепкие экономические и политические взаимоотношения. На первом месте стоит Россия, на втором месте государства Центральной Азии и только затем – Америка и страны Европы.

Нигора ХИДОЯТОВА, кандидат исторических наук, исполнительный секретарь партии «Озод дехконлар» («Свободные крестьяне»)

– Какова ваша оценка событий в Узбекистане и прогноз на будущее, как будет складываться ситуация?

– Исламский фактор в событиях в Узбекистане абсолютно незначительный, я очень долго работала над этим. До 1936 года басмаческое движение оказывало сопротивление советской власти, и в этом году дошло до того, что именно басмаческое движение заставило изменить всю политику советской власти в Средней Азии.

Ферганская долина обладает богатыми и разнообразными природными ресурсами, и в середине 1930-х годов там имелись все предпосылки для промышленного подъема и, соответственно, возникновения буржуазии. В то же время после революции 1917 года там существовало такое явление, как басмаческое движение, в котором большое значение имели три фактора: демократический, национально-освободительный и самый незначительный и самый слабый фактор – это исламский. Аналогичную картину мы видим и на сегодняшний день. Все вернулось на круги своя: и коррумпированная власть, и продажная верхушка, деятельность которой заставляет так активно протестовать наше население. Она вызывает своим присутствием, своими действиями страшное недовольство в народе. И поэтому Ислам Каримов уже на протяжении 15 лет старается разыграть перед Россией и США исламскую карту. Вы посмотрите, рядом Киргизия, рядом Казахстан, и там абсолютно никто не боится ни «Хизб ут-Тахрира», ни ваххабизма.

Дело в том, что сегодня нет необходимости говорить о недовольстве населения, а также экономическом и социальном положении в республике. Все и так об этом знают. Но сегодня опять кто-то хочет разыграть исламскую карту. Я уже три года работаю над этим вопросом и выясняю, насколько он актуален, нужно ли бояться нам исламского фактора в Узбекистане. И я вас уверяю, что только президент Каримов, его окружение, его правительство возбуждают народное недовольство.

Народ наш слабый, политически неориентированный. Единственное, чего он может требовать, это улучшения жизненных условий, но может прийти и такое время, что он может подвергнуться любой социальной утопии, такой как хизбуттахрирзм и ваххабизм.

Сегодня у нас нет таких лидеров, как аятолла Хомейни.

– Как бы вы прокомментировали расклад политических сил сегодня в Узбекистане? Что собой представляет оппозиция?

– На протяжении трех лет мы создаем светскую оппозицию, это партия «Свободный крестьянин». Почему она называется именно так? Потому что на 65 % наша республика аграрная, и земельный вопрос сегодня стоит очень остро. В свое время политика большевиков в Узбекистане началась именно с земельно-водной реформы. Нынешняя ситуация такова, что у нас в стране пришло в негодность три четверти мелиоративных сооружений, построенных при советской власти. Когда-то было 400 тыс. единиц сельхозтехники, сейчас ее значительно меньше. Три четверти земель засолены. Фермерские хозяйства, о которых сейчас говорит Ислам Каримов, созданы скорее в пропагандистских целях, поскольку фермеры не имеют земли и 100 % урожая хлопка, который они выращивают, вынуждены отдавать хокиму и государству. В свою очередь государство наживается на хлопке, 40 % валютных поступлений идет от него. Но его выращивание неэффективно: его себестоимость намного выше цены продажи. Вырученные средства идут на поддержку спецслужб. Есть такая структура, как АВС, главой которой является действующий полковник СНБ Фарит Глюсович Ганиев, вы знаете, что везде подобные структуры ликвидированы, только в Узбекистане она еще существует. Они контролируют всю выручку от продажи пшеницы, хлопка, меди, что вызывает страшное недовольство среди населения. Отсюда огромный поток эмигрантов из Ферганской долины в Россию.

Эта обстановка и является горючей смесью. Первый взрыв был в Андижане. Исламский фактор не имеет отношения к этому. Люди требовали свободы, хлеба, справедливости. Да, их лозунги были, быть может, не политическими, но это первый шаг, я вас уверяю. Там достаточно людей, которые будут стоять до конца. Недавно в лагере беженцев в Киргизии я общалась с ними и знаю, что это за люди, знаю, что они не отступят. Знаю, что они будут стоять насмерть, особенно после такой жесткой расправы.

– Чтобы «стоять насмерть» они будут объединяться?

– Да, будут объединяться, насколько я это увидела, и знаю, что потенциал у них очень хороший. Ненависть к этому правительству, цинизм, с которым правительство расправилось с народом, конечно, скоро дадут свои плоды.

– Возможно ли объединение всей оппозиции?

– У нас сейчас идет работа в этом направлении. Во-первых, мы собираем списки погибших, и к этой работе привлечены все оппозиционные силы. У нас создана «Солнечная коалиция». В нее входят бизнесмены, занимающие определенную гражданскую позицию, которые знают, что нужны перемены в республике, что дальше так жить невозможно. В эту коалицию вошла и наша партия «Озод дехконлар», не так давно прошел второй съезд.

– Есть ли у вас какие-то связи с зарубежными партнерами или, может быть, спонсорами или друзьями, идейными какими-то покровителями?

– Мы, конечно, очень близко работаем с американцами, потому что они нам оказывают очень большую поддержку – техническую, моральную. Деньги мы сами находим. Но техническую и моральную поддержку они нам оказывают давно. По партстроительству, по политтехнологиям, мы с этим знакомы не были. Мы работаем с партией «Наша Украина» (блок Ющенко), с киргизскими партнерами, со всеми новыми демократическими силами. Сейчас налаживаем контакты с грузинскими партнерами.

– Ваш взгляд на поведение российской власти в этой ситуации?

– Мы очень возмущены. Для нас Россия – «черная политическая дыра» на сегодняшний день, которая поддерживает устаревший и совершенно непопулярный в народе режим. Мы с очень большой надеждой смотрели на Россию всегда. Люди наши очень любят Россию, дехкане, например, связывали свой подъем в свое время именно с Россией. Советская власть тогда знала, что делать и откуда начинать. Очень хорошо и тонко разбиралась в ситуации. А на сегодняшний день мы видим отстраненность. Правительство России поддерживает всегда старые и непопулярные в народе режимы. Поэтому мы и перестали смотреть на Россию, но мы все равно не теряем надежды, мы знаем, что общественность России занимает совершенно другую позицию.

– По сравнению с перечисленными странами мы проигрываем?

– Конечно. Это видно. И если так оно и дальше будет, то Россия все проиграет. Может быть, у российских политиков нет интересов в нашем регионе…

– Складывается впечатление, что в Центрально-Азиатском регионе ситуация приобретает совершенно иной характер, чем, например, на Украине, и модель Бишкека, судя по всему, воспринимается как самый лучший вариант в данной ситуации.

– Чем дольше продлится каримовский режим, тем дольше будет «тлеть», тем большая вероятность социального взрыва. Поэтому здесь нужно, во-первых, проводить политические и экономические реформы, на что у Каримова нет ни сил, ни денег, ни политической воли. Либо надо менять правительство и договариваться с ним для того, чтобы нам дали стабилизационный фонд для проведения экономических и политических реформ. В Узбекистане политическая ситуация очень взрывоопасная. Вы видите, что первый детонатор уже сработал. А второй – Ферганская долина, отличающаяся реактивной мобилизацией, поэтому это уже дело двух-трех месяцев.

Что самое страшное в республике? То, что не работает ни один закон и конституция совершенно не соблюдается. Решать в правовом поле уже что-то бесполезно, и поэтому у нас бунт за бунтом. В Джизакской области произошел бунт, в Кашкадарьинской, еще до Андижана. В Андижане – мощный взрыв. А дальше пойдет еще хуже. Будет кровопролитие или нет? Как показали андижанские события, многое зависит не только от народа и не от желаний оппозиции. Многое зависит от того, как будет вести себя правительство в этой ситуации. Почти 50 тысяч человек на площади собрались и ждали приезда Каримова. Они ждали, и он мог выйти и «развести» эту ситуацию, если бы вступил в диалог. Но он же не приехал, он испугался. Вместо этого по ним открыли огонь. То, что выясняют наши люди, то, что видели очевидцы, поверьте, страшно. Это хуже, чем Кровавое воскресенье 1905 года.

– Как западные специалисты относятся к возможному кровопролитию?

– Западные специалисты долго колебались, долго выясняли возможные последствия «взрывов». Когда мы разговаривали с ними в последний раз, мы пытались получить конкретный ответ: «да» или «нет». «Да» в смысле развития демократии в Узбекистане. Или «нет». Они ответили «да», потому что считают, что это надо решать одним ударом, оперативно и очень быстро. Если мы это не решим, то у Каримова два пути. Либо реформы – политические и экономические, отставка коррумпированного, непопулярного в народе правительства. Второй путь – это судьба Чаушеску. Третьего ему не дано.

– Но если западные специалисты сказали «да», значит, они согласны принести в жертву достижению демократии жизни многих граждан республики?

– На сегодняшний день у нас в Ферганской долине каждую неделю происходит четыре – пять суицидов. В Джизакской области происходит по четыре или пять суицидов. Население бежит в Россию, вам от этого тоже не лучше. Россия наполнена гастарбайтерами. Население бежит в Казахстан, в соседнюю Киргизию, куда угодно, только бы не остаться в Узбекистане. Все равно это все взорвется. И так взорвется, что брызги обязательно долетят до России. Коснется всех. Хлынет поток беженцев, это будет уже нерегулируемый процесс. Возникнет региональный конфликт. И никто не сможет отрегулировать эту ситуацию. Поэтому лучше сейчас решать одним ударом, оперативным путем.

– Речь идет о восстании?

– Да, если Каримов не пойдет на реформы. Во-первых, нужна отставка правительства. Потом в трехмесячный срок переизбрание президента на демократической основе. Третьего пути не дано.

Из конфликтных, кризисных ситуаций есть только два выхода. Либо реформы и политический выход, либо военный конфликт.

Тем более в правительстве уже начался конфликт, правительство не консолидировано. Раньше оно было связано круговой порукой. С одной стороны, мы видим коалицию из Мирзияева, Иноятова и Зилимхана Хайдарова, с другой стороны, Алматова с его мощной организацией. Поэтому мы не знаем, кто и как начнет здесь политическое движение.

– Вы проводите диалог с властью, какие условия вы ей ставите?

– А власть вообще никогда не вступает в диалог с народом. Сейчас она отделилась от всех и живет своей жизнью. Парламент – антинародный, сенат – совершенно непонятный. Власть ни с кем не ведет диалог, она живет своей жизнью. Это какая-то секта.