Текст книги "Средняя Азия: Андижанский сценарий?"

Штаты планируют строительство несветского (дозированный ислам) суверенного ферганского государства. Конечно же, американцам не нужен здесь халифат. Идея среднеазиатского халифата многофункциональна. С одной стороны, она держит в страхе 55-миллионное население региона, для которого самоизоляция Ферганской долины может вообще показаться наиболее привлекательным решением всех проблем региональной нестабильности. С другой стороны, «ферганский халифат» – это та идея, которая идеологически привязывает российскую военную машину к американским целям. Но для самих американцев такой угрозы не существует. Они знают, как должна выглядеть конструкция Ферганской долины, которой отводится немаловажное место в их мировых стратегических проектах.

Так достигается информационное обеспечение военных операций. Таким образом, мы не можем сказать, что задачи киргизского переворота полностью выполнены и продолжения не последует.

В Узбекистане ситуация неопределенности также может затянуться, добавляя все больше нестабильности.

Действия боевиков в Андижане, кроме всего прочего, имели и демонстрационный характер. Они должны были создать картину массового насилия в Андижане, Карасу, Пахтаабаде и Тешикташе.

Информационный разнобой, взаимоисключающая противоположность оценок и свидетельств – все это направлено к главной цели создания управляемого государства исламистского толка в границах Ферганской долины, территория которого «займет» понемногу у всех трех «ферганских» государств. Отчуждение долинного населения достигается путем организаций актов насилия, подчеркивающих культурную дифференцированность властных и военных структур. Местные жители начинают усваивать это задание. Сложное, извилистое приграничье Таджикистана, Узбекистана и Киргизии – вполне достаточное пространство для подготовки военных отрядов, которые будут заинтересованы в том, что после смещения Ислама Каримова Западный Узбекистан будет существовать в другом правовом пространстве. По факту, не юридически, но Фергана в таком случае начнет существовать в виде непризнанного государства.

Такой прогноз нами давался в 2001 году, до баткенской войны. Потом мы написали, что у Ислама Каримова дела плохи вне зависимости от про– или антиамериканизма. В январе этого года в наших анализах делался вывод о близком смещении Аскара Акаева…

– Вы считаете, что основные события произойдут в июле?

– Повторю: это уже не зависит от смещения или несмещения Ислама Каримова, у которого шансов не осталось. Но Россия по-прежнему не готова к такому повороту, поскольку существует некая психологическая близость между Владимиром Путиным и Исламом Каримовым.

Россия сейчас ничего не может, она просто не может реально защитить президента Каримова. Она не знает, что делать, она не владеет ситуацией.

У нас уже давно и МИД, и Минобороны, и президент играют фактически разные партии в Грузии, Таджикистане, Узбекистане. Это трудно представить, но символом российской политики становится нечто многоголовое.

В нормальной ситуации жесткую линию президента дипломатическими мерами осуществляет МИД, а военными мерами проводит Минобороны. Ничего этого в России давно нет.

В России верят в мифическую угрозу Ферганского халифата. А американцам в Средней Азии нужны достаточно безопасные и стабильные государственные образования, которые должны служить тылом для наступления на Иран или Китай. Тылом, а не мятежным фронтом. И Россия всячески этому способствует. Когда начались события в Киргизии, мы на РОСБАЛТЕ и в других важных информационных источниках подчеркивали: ключевой вопрос один – кто первым разместит свои войска в городе Ош. Первым.

Ситуация складывается таким образом, что, по-видимому, произойдет ее повтор. Американцы, как и в Северной Киргизии, займут на юге лучшую базу. А мы благодаря позиции МИДа, который у нас давно и откровенно проводит антигосударственную политику, вновь выступим дублерами США в Фергане и Оше.

Наше присутствие в Ходженте, Кулябе, Душанбе и Горном Бадахшане превратится в крайне необходимое для американцев мероприятие, поскольку им кто-то нужен в качестве пушечного мяса для работы в агрессивном исламском пространстве.

Что можно предпринять? Практически ничего, если исходить из заявления Сергея Лаврова о том, что Россия ни при каких условиях не разместит свои войска в Оше. Его комментарий к андижанским событиям, которые он связал с происками талибов, свидетельствует, что Россия в зоне своего влияния остается на ролях младшего союзника США против мусульман.

На теоретическом уровне возможность маневра пока остается. Его осуществление предполагает выполнение трех пунктов:

• срочно развернуть российское военное присутствие в городе Ош. Бог с ним, что американские разведчики «удобрили» базу: кто первым сделает бросок, тот и будет прав;

• договориться с Исламом Каримовым о размещении российских войск в городе Фергане, потому что каким бы режим Ислама Каримова ни был, все, что будет после Ислама Каримова, будет совершенно точно не в пользу России. Сам факт русского военного появления утихомирит всю Ферганскую долину;

• безоговорочно отказаться от роли младшего союзника США и выстраивать союзнические отношения с цент-ральноазиатскими республиками.

А союзнические отношения на сегодня не сложились ни в рамках ЕврАзЭС, ни в ЕЭП, ни в пространстве СНГ. Оптимизм придает развитие отношений между участниками Договора о коллективной безопасности (ОДКБ). Но это как раз потому, что в этой организации преобладают позиции Министерства обороны России и ФСБ России, которые проводят более последовательную и отвечающую государственным интересам политику, чем нынешние Министерство иностранных дел РФ и Министерство экономического развития и торговли. Итак:

• пункт первый – разместиться в Оше;

• пункт второй – договориться с Исламом Каримовым о размещении в Фергане, а он сейчас этого ждет, он сейчас к этому готов;

• пункт третий – начать собственную игру в регионе, базируясь на подходах Минобороны и ФСБ.

Нас сейчас действительно ждут в Средней Азии.

Ширин АКИНЕР, профессор Лондонского университета

– Вы не в первый раз побывали в Узбекистане и хорошо знакомы с этой страной. Расскажите нам, пожалуйста, о реальной цели вашей поездки.

– Видите ли, мы хотели провести семинар – на мой взгляд, очень важное мероприятие – на тему религиозного экстремизма и терроризма в центральноазиатских государствах. Мы также хотели провести семинар под эгидой НАТО. Буквально за два дня до моего отъезда из Лондона для подготовки к семинару мне сообщили из Брюсселя, что Совет НАТО решил отложить это мероприятие на неопределенный срок. Мне объяснили, что это было сделано по чисто политическим причинам – в связи с событиями в Андижане.

– Но все же вы приехали в Узбекистан и, насколько нам известно, провели два дня в Андижане и поговорили с людьми, то есть вы представляете, что там произошло. Не могли бы вы рассказать нам о вашей оценке этих событий. Что вы там видели?

– Дело в том, что еще 17 мая, когда я еще была в Лондоне, по радио и телевидению передавались программы и интервью об андижанских событиях, и я тоже дала интервью, если я не ошибаюсь, меня проинтервьюировали 15 раз. И все время говорили о том, что там погибло много народу и что это была колоссальная трагедия. Я согласна с тем, что это была трагедия, но с самого начала все, что говорилось, вызывало у меня сомнения, и я как-то не понимала, что там случилось. Я говорила, что у нас нет фактов. Для нас преждевременно судить, что произошло там. Вот почему, как только я приехала в страну, я спросила, не могу ли я поехать в Андижан.

Нас встретил заместитель губернатора Андижанской области. Он не знал о цели нашего визита до нашего прибытия и только после того, как мы прибыли, спросил, есть ли у нас какие-либо просьбы, к примеру, с кем мы хотим встретиться. Затем, когда мы были уже в машине, я сказала ему, что хотела бы поговорить с заключенными, врачами и местными махаллинскими комитетами и т. д. Итак, он не мог знать об этом заранее, так как я сама не знала о наших просьбах. Затем, после того как мы въехали в город, он немедленно сказал мне, что я могу делать все, что пожелаю, и встречаться с кем угодно, и что они все организуют: «Только скажите нам, и мы это сделаем». И по пути он остановил машину и сказал: «Здесь есть медресе, вы просили разрешения поговорить со студентами, пожалуйста, войдите и поговорите с кем пожелаете». Мы начали с этого и провели там весь день, мы работали 12 часов без перерыва и имели возможность провести беседу примерно с 35 людьми. Разумеется, это не глубокое профессиональное расследование, но в то же время это немало. Это дало нам возможность получить представление о том, что там происходило.

– Вы говорили более чем с 30 людьми, наверняка среди них были очевидцы событий. Исходя из их рассказов, что вы могли бы рассказать нам о вызвавших их причинах? Ведь зарубежные СМИ сообщали о том, что десятки тысяч людей приняли участие в якобы мирном массовом митинге. Что вам удалось выяснить в ходе бесед?

– Такое большое число митингующих, о котором сообщала пресса, маловероятно. Я сама ходила на кладбища и спрашивала служителей этих кладбищ, сколько там было новых могил, кого они хоронили, и сама ходила и смотрела на эти могилы. Я также имела возможность поговорить с имамами. Я спрашивала их, сколько раз они вели заупокойные службы в те дни. На основе всего этого, этих бесед, проведенных в махаллях с пожилыми и прочими людьми, людьми, которых мы там встретили случайно, – мы посетили несколько мечетей и медресе, – на основе всего этого у меня сложилось впечатление, что погибло, вероятно, около 170 человек.

Затем мы посетили главную больницу и поговорили с врачами. Я также заходила в морг. Я решила пойти туда очень поздно, работавшие там люди уже ушли, и я зашла во двор и посмотрела на здание небольшого размера. Мне кажется как-то маловероятным, что в нем могло поместиться столько мертвых тел, как об этом говорилось.

Как видите, я как могла старалась составить для себя объективную картину. Я не полицейский офицер и не знаю, что случилось, но у меня сложилось впечатление, что настоящее число погибших должно быть около 170 человек.

– Все эти дни события в Андижане широко освещались в международной прессе, и теперь, после проведения оперативно-следственных мероприятий, выясняется, что эти сообщения были сильно преувеличены, и вы тому свидетель. Как вы могли бы объяснить работу наших иностранных коллег, журналистов, я имею в виду направленность их репортажей?

– Очень трудно понять их мотивацию здесь. Опять же необходимо сказать и подчеркнуть, что эта акция, эта операция была подготовлена очень хорошо. Во-вторых, те, кто принял в ней участие, были опытными боевиками, они уже имели план действий. У меня есть хронометраж того, как это все происходило. Я несколько раз проверяла его с людьми и каждый раз просила их нарисовать схему, где и как это происходило, чтобы правильно понять, о чем они говорят. И в этом причина моей убежденности в том, что они не были случайными людьми и мирными гражданами. Они были подготовленными и вооруженными боевиками, хотевшими призвать народ совершить восстание. Почему все это произошло в пятницу? Вероятно, они надеялись, что народ собирался на пятничную молитву и они могли призвать народ к восстанию, но этого не вышло. А затем, вероятно, был введен в действие второй план, когда они поняли, что им нужно спровоцировать правоохранительные органы и организовать демонстрацию, чтобы сделать это.

Что касается участия мирных граждан, я должна вам сказать, что по различным источникам – а я даже говорила с независимым правозащитником, никто к нам не приходил – он также подтвердил, что на площади ничего не требовали и ни против чего не протестовали, они стояли там и, как он сказал, это были в основном люди, пришедшие просто посмотреть. Они просто стояли и наблюдали, что там происходит, потому что им было интересно посмотреть. Но эти боевики не только захватили заложников, но и подожгли кинотеатр, кинотеатр и частные машины, припаркованные там. Исходя из этого, у меня складывается впечатление, что

…они хотели устроить большое представление, чтобы все журналисты снимали это и показывали, что это якобы сделали власти. Но в действительности все было сделано боевиками.

– Вы сказали, что вы посещали тюрьмы и говорили с людьми, которые были арестованы. В настоящее время проводится много анализов ситуации и делаются выводы о причинах событий. Каковы корни преступлений?

– Визит в тюрьму был интересным. Я не думала, что нам дадут возможность поговорить с заключенными. Конечно, вполне возможно, что они подготовили свои рассказы заранее, но они не знали о встрече, да и я не знала, так как ранее не просила ни о каких подобных встречах.

Во-первых, нужно сказать, что они возвращались добровольно. Например, я говорила с заключенным, который был приговорен к 20 годам тюрьмы по статье 97 (Уголовного кодекса; убийство из мести. – Примеч. перев.), и в настоящее время он отбывает третий год лишения свободы. Таким образом, ему придется отбыть очень большой срок, но все же он вернулся. Он сказал, что условия содержания в тюрьме были не такими уж плохими и для него было бы лучше отбыть свой срок полностью. Мне рассказали о том, как боевики захватили тюрьму, а затем начали несколько раз кричать: «Аллах акбар, джихад» и т. д. после того как они вступили в тюрьму, но впоследствии никто не выдвигал никаких религиозных лозунгов, никто не смог припомнить, чтобы кто-либо говорил о религии. Вместо этого все было наоборот, когда они находились в канцелярии губернатора, они сожгли Коран. Он стоял на полке, и они подожгли его. Однако можно подумать, что эти боевики хотели привлечь к себе верующих и народ, дать им понять, что они хотят помочь этим верующим. Но в действительности они их использовали. Насколько я поняла, местные жители не пошли за ними, они просто стояли и наблюдали, что там происходит. Они не участвовали в происходящем.

Вторую причину беспорядков, по сообщениям, составляют экономические проблемы. Опять же, я могу подтвердить, что люди в Андижане сравнительно зажиточные. Мы посетили базары и беседовали с продавцами; на мой взгляд, утверждения о том, что они живут в нищете, не соответствуют действительности.

– Боевики, бандиты – сейчас их называют по-разному – в тот день захватили многих заложников из числа гражданского населения, как вам хорошо известно. Вы говорили с этими заложниками в Андижане. Скажите нам, пожалуйста, о чем они вам сообщили.

– Да, мне в самом деле рассказывали об этом. Они подробно описывали некоторые ужасные вещи – например, как один боевик, его, кажется, звали Гулом, отрезал у мужчины уши, а затем застрелил его. У другого заложника выкололи глаз, он был весь в крови, а затем его тоже застрелили. Он рассказал нам много подобных историй. Я провела довольно долгую беседу с заложником, и он ясно описал все; однако он все еще был в шоке и дрожал. Его травма была очевидной, и можно было увидеть, что он пережил тогда тяжкие испытания.

– Думаете ли вы, что существует какая-либо связь между андижанскими и киргизскими событиями, происшедшими в этом году?

– Видите ли, один интересный момент здесь заключается в том, что, судя по диалектам, среди этих боевиков были андижанцы, а также жители других регионов: Ташкента, Бухары и т. д., и заключенные говорили даже, что там было довольно много боевиков из Киргизии. Они считают, что это так, поскольку слышали, как они разговаривали друг с другом. Опять же вполне возможно, что они готовили это нападение в Киргизии, перешли границу, а затем начали все эти акции.

– Учитывая ваши предположения, есть ли здесь элемент того, что замешаны некоторые экстремистские группы? То есть, как вы сказали, подготовка велась заранее.

– Да, это категорически так.

– Кто стоит за этим?

– И снова трудно сказать, я буду осторожна насчет этого, так как не имею данных, но было много намеков на то, что там были замешаны внешние силы, а также что в это дело были вложены большие деньги. Мне говорили разные вещи, которые я не собираюсь упоминать, у меня все записано. И это дает мне основания полагать, что там были замешаны внешние силы.

– Как вы уже сказали, они рассчитывали на поддержку народа, не правда ли? Почему вы думаете, что люди Андижана не поддержали их?

– Да. Вы знаете, вообще говоря, во-первых, люди живут не так плохо. Во-вторых, они не считают, что это улучшило бы их жизнь. В-третьих, я думаю, что они умные люди и задавали себе вопрос, зачем им это нужно. Поэтому хотя акция была подготовлена с военной точки зрения, организаторы этой акции не очень-то хорошо знали местное население. Мне кажется, что они рассчитывали на его поддержку, но они не знали его менталитет и условия жизни в городе.

– Акинер, помимо Андижана какие районы вы посетили в ходе вашей нынешней поездки?

– У меня было мало времени, но я решила поехать в другой город и выбрала Джизак. Почему Джизак? Потому что этот город довольно далеко и от Андижана, и от Ташкента. Мне было интересно выяснить, как они узнали об андижанских событиях и как они оценивают данный процесс. Мне удалось встретиться с тамошним независимым правозащитником, и мне было любопытно узнать, что ему было известно об этих событиях. У меня было впечатление, что эти правозащитники, не только он, очень искренние люди, но порой они не осознают последствий своих слов. Они искренне сообщают то, что знают, но порой они сообщают слухи. Но иностранные журналисты слушают все это и записывают их, как если бы это были факты. Во-вторых, я считаю, что – я говорю не об указанном источнике, я говорю вообще – здесь замешаны довольно большие деньги. Некоторые правозащитники привыкают получать деньги за информацию. И если они создают такой образ в Узбекистане, то чем хуже, по их словам, обстоят дела с правами человека, тем больше денег они зарабатывают. Поэтому мне кажется, что это превратилось в бизнес. Это меня огорчает, так как ситуация стала серьезной, в один прекрасный момент ситуация может сложиться таким образом, что гражданская война станет реальной и возможной. Но порой они не понимают, что они делают. И, может быть, кому-то надо поработать с ними, чтобы объяснить им, каковы последствия их действий.

– Кому, по-вашему мнению, выгодно изображать Узбекистан таким образом?

– И снова – я давно поняла, что существуют внешние силы, правительственные и неправительственные, которые заинтересованы в том, чтобы сменилось правительство и произошла революция, аналогичная грузинской, украинской и киргизской. Они хотят, чтобы то же самое случилось здесь, в Узбекистане, а потом, как следствие, в Казахстане и других центральноазиатских государствах. Я считаю подобную политику глубоко ошибочной, так как Центральная Азия – особый регион, и здесь легко было бы разжечь конфликт, последствия которого будут очень опасными. И эти внешние силы, кем бы они ни были, не смогут удержать или остановить этот конфликт. Боюсь, что они играют с огнем, не понимая, что они делают.

– Теперь вы имеете вполне объективное представление об андижанских событиях, что вы планируете делать, когда вернетесь в Лондон?

– Начиная с 13 мая, уже в течение недели после андижанских беспорядков, ведется ежедневная информационная кампания против Узбекистана, идут сообщения, что масса народа, сотни людей погибли в Узбекистане. Однако Узбекистан и Андижан далеко, а события в Конго, Афганистане и Ираке происходят каждый день. О них сообщают меньше, а Узбекистан занял первую строчку в новостях. Для меня лично это немного обидно, так как это несправедливо – я говорила об этом раньше, и я буду говорить об этом вновь, когда вернусь домой, и собираюсь направить письменный отчет в британский Форин офис, НАТО и всем, кто этим интересуется. Но надо сказать (может быть, для вас будет хорошо, если не будет новых событий в Андижане), что наш народ, обычные люди уже забыли об этом.

Андижан – одно из многих событий, и теперь он в прошлом, караван идет вперед, и они идут вместе с ним, как об этом говорит центральноазиатская пословица.

Другое дело – политическая игра, которая идет здесь. Я не понимаю ее, но я могу видеть, что здесь идет некая большая игра. Какая это игра – не понимаю, но думаю, что от нее будет плохо всем нам, если наших лидеров будут дезинформировать, если они будут верить сообщениям СМИ и цитировать эти сообщения, не зная, что произошло в действительности, – тогда это плохо для всех нас. Ведь они сделают неправильные выводы и примут неправильные решения. Вот почему я считаю своим долгом писать о том, что я видела. Как я уже вам сказала, я не полицейский офицер, я обычный человек, кое-что знающий о регионе, но я могу делать свои выводы как разумный и образованный человек. Я намерена написать об этом, и с этой точки зрения я им это выскажу.

– Вы очень хорошо знаете Узбекистан, Акинер, вы часто посещаете нашу страну и можете объективно оценивать реформы, проведенные в нашем государстве и в демократической, и в социальной сферах. Что, вы думаете, реформы принесли узбекскому народу?

– Я довольно часто приезжаю в Узбекистан, я должна сказать, что я регулярно посещаю эту страну уже более 25 лет. По этой причине я очень осторожна. Я хочу сказать, что здесь происходят большие перемены, и это очень сложный процесс. Существуют проблемы, проблемы будут и в дальнейшем, но, глядя на нашу историю, я могу сказать, что мы строили не только демократию, но и капитализм в течение ста или даже более лет. И это тонкий процесс. Это естественно, что у вас есть проблемы. Вероятно, эти проблемы или большинство из них могут быть решены. Все, что нужно сделать – это решить их. Я уверена, что и правительство, и народ хотят их решения. Я могу видеть, что этот процесс идет. Это уже хорошее начало. Я думаю, что 10 или 12 лет независимости – это не так много времени.