Текст книги "Лошадь в мифах и легендах"

Глава 18
Лошадь ночи

Хотя греческие поэты обычно представляли божества, которым предстояло преодолевать большие расстояния, обладателями колесницы и нескольких лошадей, мы не нашли ни у Гомера, ни у Гесиода[76]76
  Гесиод (VIII—VII вв. до н. э.) – первый известный по имени древнегреческий поэт.


[Закрыть] ничего подобного, касающегося богини ночи. Однако поэты более позднего периода следовали проторенным путем. Эсхил говорил о темной колеснице ночи, Еврипид подробно описал ее путешествие по Олимпу, а Феокрит утверждал, что звезды – спутники колесницы тихой ночи. Аполлоний писал, что ночь запрягает своих коней на закате, а Статий сделал ее возницей Сон.

Английский поэт Мильтон создал такой образ:

 
Феи в желтых юбках
Летят за ночными рысаками, покинув свой лунный лабиринт.
 

Рождество

В ведической мифологии лошадь – символ безлунного ночного неба. Питри[77]77
  Питри – лунные боги или духи.


[Закрыть] украшают черную лошадь жемчугами.

Мы включили в эту главу и призрачных коней ашвинов, или всадников (ашва – конь) – известных братьев-близнецов солнца и утренней зари[78]78
  В БСЭ не упоминается степень родства ашвинов с солнцем и утренней зарей. Сказано только, что они олицетворяют сумерки. В других источниках чаще говорится, что ашвины не братья, а дети солнца и неба.


[Закрыть], которых очень часто воспевают в ведических гимнах. Хотя, строго говоря, они никогда не ездят верхом, а передвигаются в колеснице, которую иногда тянут кони, а иногда – серые ослы, изображающие предрассветные сумерки. Их называют «рассеивающими тьму», а их колесница всегда появляется «на исходе ночи».

Ашвины – близнецы, и этот факт подчеркивает двойственную природу сумерек, начинающихся светом и заканчивающихся темнотой или наоборот. Утверждают, что они неразлучны, что символизирует неразрывную связь между исчезающей тьмой и возвращающимся светом.

По характеру они добры и благородны, лечат недужных и возвращают зрение слепым. Они освежают и поддерживают силы уставшего солнца, когда оно после тяжелой дневной работы сдается перед своим извечным противником – ночью. Они – защитники и врачеватели для богов и для людей и всегда остаются юными, хотя являются древними, как сами небеса.

Возможно, более точный перевод слова «ашвины» не «всадники», а «потомки лошади». Они выполняют множество работ, присутствуют на свадьбах, спасают путешественников от непогоды, совершают чудеса во благо людей и разные другие добрые дела.

В скандинавской мифологии существуют поэтические аналоги этих персонажей. Ночь олицетворяет богиня Нотт, дочь великана Норви. Говорят, что она путешествует по небу в темной колеснице, которую везет конь по имени Хрим-факси (Морозногривый). С его удил и длинной развевающейся гривы на землю падает иней.

 
Хрим-факси – темный конь,
Который с востока приносит ночь,
Полную искрящимися радостями любви.
Когда он жует покрытые пеной удила,
Капли росы разлетаются вокруг,
Чтобы упасть на земные поля.[79]79
  Скандинавские саги и эдды.


[Закрыть]
 

Vafthrudni 's-mal

Глава 19
Лошади в заклинаниях и колдовстве

Уже имея представление о том, какое важное положение занимали лошади в древней религии, мы вряд ли удивимся, узнав, что к их помощи постоянно обращались в заклинаниях и колдовстве.

Приведенное ниже заклинание является самым древним из известных и присутствует почти во всех собраниях скандинавского фольклора. Относится оно к давно забытому преданию о поездке верхом Одина и Бальдура. Конь, на котором ехал последний, оступился и сломал ногу. Перелом был чудесным образом вылечен путем обвязывания вокруг него черной нити, на которой предварительно завязали семь узлов. Лечение сопровождалось произнесением следующей магической формулы:

 
Бальдур ехал. Конь поскользнулся.
Всадник спешился и все исправил,
Соединив сустав с суставом, кость с костью,
Сухожилие с сухожилием.
Заживай во имя Одина!
 

Очевидно, заклинание доказало свою высокую эффективность, поскольку просуществовало до настоящего времени. После введения христианства оно слегка видоизменилось и стало связываться с несчастным случаем, якобы происшедшим во время триумфального въезда Христа в Иерусалим. Адаптированное применительно к новым обстоятельствам, оно звучало так:

 
Господь ехал. Конь поскользнулся.
Соедини кость с костью (и т. д.)…
Заживи, во имя Святого Духа.
 

И сегодня это заклинание применяют в глухих уголках Британских островов, причем не только в отношении животных, но и людей.

Интересная история рассказана мистером Броуди Иннесом в «Оккульт ревью» за май 1917 года. Он пишет:

«Три года назад я находился в Пензансе и отправился посмотреть сохранившиеся памятники друидов. От скуки я завел беседу с водителем. Сначала он проявил истинно кельтскую осторожность и заявил, что в Корнуолле не осталось ничего связанного с колдовством. Но после того, как я поделился с ним собственным опытом, полученным в Шотландии, он рассказал, что три года назад у него начал нарывать палец и никакое лечение не помогало. Ему сказали, что палец придется ампутировать. Прежде чем согласиться на операцию, несчастный решил проконсультироваться с «мудрой женщиной» – колдуньей. Она смазала палец каким-то снадобьем, секрет которого знала только она, взяла черную нитку, торжественно завязала на ней семь узлов и обвязала вокруг больного пальца, что-то при этом нашептывая. Я поинтересовался, запомнил ли он слова, но водитель сказал, что почти ничего не слышал, единственное, ему показалось, она упоминала о какой-то поездке Господа. Спустя очень короткое время палец зажил».

Колдунья нашептывала свои заклинания очень тихо, так как ее слова должны были остаться тайной для окружающих.

Шотландская версия несколько полнее приведенной выше:

 
Наш Господь ехал. Его конь поскользнулся.
Он спешился. Он поправил ногу своего коня.
Кость к кости, сухожилие к сухожилию.
Кровь к крови, плоть к плоти.
Заживи, во имя Отца, и Сына, и Святого Духа.
 

Следует отметить неподдельную любовь божественного всадника к своему страдающему коню. Как его ни назови – Бальдур или Христос – Его любовь заставляет нас обращаться к нему: «Господь!»

В Ирландии существует странное суеверие, до сей поры бытующее в некоторых районах. Люди верят, что белая лошадь наделяет своего владельца даром излечивать физические болезни, если, когда к нему обращаются за консультацией, он сидит верхом. Предположим, один из членов семьи страдает от сильного кашля. Глава дома начинает следить за дорогой, ожидая появления всадника на белой лошади. Дождавшись, он выступает вперед и, проговорив обычное ирландское приветствие – «Храни вас Бог!» – просит седока подсказать, какое лекарство нужно больному. Иногда ответ – цыплята, виноград, сливки и другие вкусные лакомства. Но если хозяин белой лошади в плохом настроении или спешит и злится за задержку, он может порекомендовать в качестве лекарства сухой хлеб с водой или же жидкую овсяную кашу на воде. Но, каким бы ни был его совет, все окружающие больного тщательно следили за его безусловным исполнением.

В ирландском фольклоре можно найти много других примеров, говорящих о чудесных способностях белых лошадей.

Испанский амулет от дурного глаза, широко распространенный в первую очередь среди низших классов, особенно в Андалузии, состоит из рога оленя, привязанного к веревке, сплетенной из конского волоса, взятого из хвоста черной кобылы. Если на обладателя амулета падает дурной взгляд, его перехватывает рог и отбрасывает в сторону. Такой амулет часто носят дети, а маленькие рожки, оправленные серебром, до недавнего времени продавались в магазинах Севильи, торгующих серебряными изделиями.

Мы включили в эту главу и описание амулета, защищающего лошадь и ее хозяина от зла, хотя это и не совсем по теме. В средневековой Европе считалось, что такой силой наделена бирюза. Ни один всадник, имеющий амулет из бирюзы, не мог быть сброшен лошадью, так же как и ни одна лошадь не могла быть загнана, если у ее хозяина имелась подобная вещица.

Если возникало подозрение, что в своей могиле прячется вампир, был верный способ определить его местонахождение. Девственный юноша должен сесть на девственного черного жеребца и отправиться на нем в подозрительное место. Если жеребец останавливается и отказывается идти дальше, подозрение становится уверенностью – здесь жилище вампира. Этот способ раньше широко использовался в Англии.

Вера в существование вампиров была распространена весьма широко, особенно в Восточной Европе. Подобный способ определения места, где они скрываются, и сегодня еще используется в Монтенегро. Хотя власти и против распространения суеверий, крестьяне абсолютно уверены, что их собственное благополучие, так же как и безопасность домашнего скота, напрямую зависит от исполнения таких обрядов. Они даже пригрозили, что уйдут из деревень, если им будут препятствовать в обеспечении своего благополучия дошедшим до них из глубины веков способом. Непорочного черного жеребца ведут на кладбище, чтобы обнаружить могилы, где прячутся вампиры. Подозрительные трупы выкапывают, пронзают кольями и сжигают.

Глава 20
Лошади-пророки

В глубокой древности, когда боги уведомляли людей о своей воле посредством знаков и предзнаменований, лошадь считали любимым посредником высших существ и потому к ней относились с величайшим почтением и советовались во всех кризисных ситуациях.

Возможно, вовсе не шутки ради или руководствуясь необъяснимым капризом, развращенный император Калигула решил возвести своего коня Инцитатуса в ранг консула. Быть может, тем самым он желал польстить своим галльским и британским подданным, которые высоко чтили лошадь. Не приходится сомневаться, что Калигула воплотил бы свое намерение в жизнь, не вмешайся смерть. Он построил для коня мраморную конюшню с костяной кормушкой, обеспечил хорошо меблированным домом с пристроенной кухней, чтобы его посетители ни в чем не знали отказа, и нередко приглашал коня к собственному столу.

Поневоле подумаешь, что, если бы друзья и советники Калигулы обладали хотя бы малой толикой достоинств его коня, Римская империя избежала бы многих обрушившихся на нее бед.

Вероятно, Свифт размышлял именно об этом, когда писал о путешествии Гулливера в страну гуингмов.

Тацит в трактате «О происхождении германцев и местоположении Германии» писал: «…у германцев в обыкновении обращаться за предсказаниями и знамениями к коням. Принадлежа всему племени, они выращиваются в тех же священных дубравах и рощах, ослепительно-белые и не понуждаемые к каким-либо работам земного свойства. Запряженных в священную колесницу, их сопровождают жрец с царем или вождем племени и наблюдают за их ржаньем и фырканьем. И никакому предзнаменованию нет большей веры, чем этому, и не только у простого народа, но и между знатными и между жрецами, которые считают себя служителями, а коней – посредниками богов».

По этому же вопросу Кэмден в «Британии» пишет, что эта саксонская нация чрезвычайно подвержена суевериям. Поэтому, если им необходим совет по важным проблемам, они, помимо предсказаний, основанных на осмотре внутренностей зверя, обращают особое внимание на ржание лошадей, которое, как они считают, может предвещать события. Поэтому, вероятно, в древние времена саксонские графы изображали лошадь на своем гербе.

Древние саксонцы были не единственными людьми, слепо доверявшими знамениям, получаемым ими от своих лошадей.

В 521 году до Рождества Христова персы пожелали избрать царя, который будет ими править. Чтобы сделать выбор, договорились о следующем: претенденты на корону должны были приехать верхом на коне в определенное место, расположенное недалеко от города. Тот, чья лошадь первой заржет, станет правителем. Одним из кандидатов был Дарий, и его грум, услышав о договоренности, решил позаботиться о том, чтобы трон достался его хозяину. Для этого он прибег к хитрости и вечером, накануне назначенного дня, привел в установленное место коня Дария, где его ждала кобыла. На следующий день, когда все собрались, конь Дария сразу заржал, приветствуя подружку. Остальные претенденты тут же спешились и провозгласили Дария царем. Так Персия получила мудрейшего и самого добродетельного монарха в истории.

Во время странствий Энея в поисках места жительства для себя и тех, кто вместе с ним спасся из поверженной Трои, скитальцы однажды утром увидели с борта своего корабля землю с низким берегом и теряющимися в туманной дымке холмами. Анхиз воскликнул: «Это Италия!» – и, наполнив чашу вином, попросил богов послать им попутный ветер, который прибил бы корабль к берегу.

Он еще не закончил молитву, а сильный ветер уже подул, и корабль полетел к земле. Все ближе становилась бухта, на склоне ближайшего холма уже показался храм Минервы. И – о, чудо! Пророческий знак! На берегу стояло четыре белоснежных коня. Но тут путешественники столкнулись с проблемой. Как интерпретировать предзнаменование? Анхиз этого не знал и сказал: «Ты говоришь о войне, земля незнакомая, ведь лошадь символизирует войну. Но она также может везти колесницу, иначе говоря, работать сообща, а это значит, что есть надежда и на мир».

Таким образом, возможными оказались два совершенно разных толкования, причем не было предсказателя, который объяснил бы, какому следует отдать предпочтение в данном случае. Посему было принято решение действовать с максимальной осторожностью. Были принесены жертвы Минерве и Юноне. Затем подняли паруса, и корабль поспешно удалился, опасаясь преследования – было известно, что на этих берегах жило много греков. В дальнейшем ничего худого не произошло, очевидно, знак был интерпретирован правильно.

Позже, во время этого же путешествия, продолжая поиски, Эней прибыл к городу Карфагену. В его центре оказался лес, густо заросший деревьями. Совершенно очевидно, что это была священная роща. Именно здесь люди Карфагена, когда впервые прибыли на эту землю в поисках места, где построить город, выкопали из земли знак, обещанный Юноной, – лошадиную голову. Найдя ее, они могли не сомневаться, что их город будет великим, богатым и победоносным в войне. Предзнаменование исполнилось. Эней оставался там много месяцев и был с большим радушием принят царицей Дидоной.

В рассмотренных нами случаях знаки, так или иначе связанные с лошадьми, и соответствующие им пророчества были переданы неявно и требовали грамотного толкования. Теперь рассмотрим другой пример, в котором пророчество было высказано человеческой речью, правда, произнесший его жеребец не был простым смертным конем.

Ксанф, как мы помним, был одним из пары бессмертных коней. Вместе со своим братом Балием эти потомки быстроногой Подарги везли колесницу Ахиллеса. Кони были даны его отцу Нептуном, имели длинные шелковистые гривы и были необыкновенно красивы. Их имена давали представление об их масти. Ксанф был красновато-желтым, а Балий – серым в яблоках.

К пророкам Ксанф был причислен следующим образом. Хозяин бессмертных жеребцов одолжил их Патроклу, чтобы они везли его колесницу на поле боя Трои. Этот герой был убит Аполлоном, хотя бог предпочел остаться невидимым и предоставил эту честь Гектору.

Ксанф и Балий очень тяжело переживали потерю ездока. После его смерти они ушли с поля боя, горюя о Патрокле, павшем от руки Гектора. Они стояли склонив головы, их горячие слезы падали на землю, а прекрасные гривы испачкались в грязи.

Вернув своих бессмертных коней, Ахиллес упрекнул их, что они оставили Патрокла лежать мертвым. Он обратился к коням с просьбой вынести его, Ахиллеса, живым с поля боя, а не бросать, как Патрокла. Благородный Ксанф опустил голову так низко, что его грива коснулась земли. И тогда богиня Юнона наделила его даром высказать все, что лежало у него на душе, облегчить свое сердце от переполнявших его печальных знаний о будущем, о том, что неумолимая судьба уже предназначила его любимому хозяину смерть.

 
Да, великий Ахиллес, сегодня мы опять
Вынесем тебя живым из битвы, но твой последний час
Уже близок. Виной твоей смерти станет
Воля небес и неумолимой судьбы,
А не наша ошибка или недостаток скорости.
Троянцы лишили Патрокла оружия,
А великий бог, белокурый сын Латоны,
Сразил его и даровал победу Гектору.
Наши ноги быстры, словно легкий зефир,
Быстрейший из ветров, но ты обречен
На гибель совместной силой бога и человека.
 

Прежде чем благородное животное смогло что-нибудь добавить, вмешательство Фурии заставило его замолчать навеки.

«О Ксанф! – воскликнул Ахиллес. – Почему ты пророчишь мне смерть? Я знаю, что мне суждено погибнуть здесь, вдали от любимых родителей и родной земли. Я умру, когда это будет угодно небесам. Но сейчас пусть погибнет Троя!» Произнеся эти слова, он ринулся в битву.

Необходимо заметить, что Ксанф был не просто вещателем воли Юноны. Богиня наделила его способностью говорить, чтобы он мог высказать и свои собственные горькие мысли. Эту историю можно сравнить с библейским повествованием о Валаамовой ослице, в котором высказана аналогичная мысль. Сдерживаемые эмоции и мысли, скопившиеся в мозгу животного из-за невозможности их высказать, волею ангела неожиданно нашли выход. В основном речь шла о несправедливости хозяина и его слепоте к окружающему его духовному миру.

Глава 21
Лошади-символы

Чтобы не повторять информацию, изложенную в других главах, нам пришлось воздержаться от упоминания многих фактов, поскольку о них уже говорилось.

Вероятно, храбрость была основной чертой лошади, импонировавшей древним людям, поэтому лошадь часто является символом именно этого достоинства. В Книге Иова (39: 19—25) разъяснено, почему это так:

«Ты ли дал коню силу и облек шею его гривою? Можешь ли ты испугать его, как саранчу? Храпение ноздрей его – ужас; роет ногою землю и восхищается силою; идет навстречу оружию. Он смеется над опасностью, и не робеет, и не отворачивается от меча. Колчан звучит над ним, сверкает копье и дротик; в порыве и ярости он глотает землю и не может стоять при звуке трубы. При трубном звуке он издает голос: «гу! гу!» И издалека чует битву, громкие голоса вождей и крик».

В христианском искусстве лошадь – символ храбрости и благородства, а когда художник желал подчеркнуть, что святые, которых он изображал, обладают этими достоинствами, он представлял их в виде всадников. Святой Мартин, святой Георгий, святой Виктор и святой Маврикий обычно изображаются сидящими на лошадях.

Еврейское имя лошади – abbir означает «сильный и храбрый» и применяется к лошадям метафорически. Например, в Книге пророка Иеремии «от громкого ржания жеребцов… дрожит вся земля» (8: 16); «от шумного топота копыт сильных коней его… отцы не оглянутся на детей своих, потому что руки у них опустятся» (47: 3).

В подземном царстве лошадь символизирует быстротечность человеческой жизни. Ее чудесная скорость во времена, когда о двигателях внутреннего сгорания никто и не мечтал, олицетворяла бег времени. Иногда над головой лошади изображают венок из пальмовых ветвей.

Стихотворение поэтессы Элизы Кук показывает, как уместна лошадь для иллюстрации бега времени:

 
НЕСУЩИЙСЯ ГАЛОПОМ КОНЬ
Есть конь, которого мы никогда не могли обуздать,
Он скачет через горы и океаны.
Это арабский скакун вечности, он несется вперед,
Оставляя за собой миры, и всегда выигрывает гонку.
О, горячий жеребец, я не сомневаюсь,
Он утомит своих ездоков, кем бы они ни были,
И мы все садимся в седло, и он несет нас вперед,
Не слыша сдерживающих слов, не чувствуя хлыста.
Он ничего не боится и не нуждается в отдыхе,
Этот несущийся галопом храбрый серый конь.
 
 
Все дальше и дальше, он вечно стремится вперед,
Где он остановится, не знает даже мудрейший.
Он не задерживается, чтобы напиться
у журчащего источника радости,
Он не отстает, чтобы перевести дух,
на изрытых болью холмах.
Очень удобно наше место на его спине,
Когда он скачет по солнечным,
цветистым дорогам жизни.
Когда его звонкие подковы ступают
по зеленому мху надежды
И утопают в цветах, растущих на склоне любви.
О, в это время путешествие очень приятно,
И мы смеемся, радуясь силе несущегося галопом коня.
 
 
Но, увы, мягкая трава скоро кончается,
И он выходит на каменистую дорогу, в сухую пустыню.
Его поступь тяжела. Он поднимает столько пыли,
Что многие стенают, но должны продолжать свой путь.
Все дальше и дальше, через мрачную трясину отчаяния,
Через тернии раскаяния и тисовые ветви траура.
Наши члены исхлестаны в кровь и нестерпимо болят,
Но мы должны двигаться дальше —
избитые, измученные, больные.
Нежные сердца могут быть потрясены и истекать кровью,
Но нужно ехать дальше на несущемся галопом коне.
 
 
На булыжном церковном дворе он не делает остановки,
Но храбрейшие, быть может, из его седоков упадут.
Они могут прижиматься к нему, но не смогут удержаться,
Когда он прыгнет над раскрытой могилой,
вырытой смертью.
Оказавшись в ловушке, убранный бархатом и плюмажем,
Он пробегает большой круг между могил.
Он несет короля, но огибает склеп,
И монарх, который был так весел и полон сил, падает.
А бербер бежит вперед, набирая скорость.
Он даже не заметил падения, несущийся галопом конь.
 
 
Он летит над величественными пирамидами,
Следы его подков видны в Вавилонской пустыне.
Он гордо фыркает, и храмы света
Окутываются туманной дымкой,
словно перед наступлением ночи.
Вперед и вперед бежит он, не сворачивая в стороны.
Ему все равно, какая под ним дорога, широкая или узкая.
И на городских улицах он не задерживается,
Над Марафонской равниной он пролетает.
О, найдите мне породу, обладающую скоростью,
Способной соперничать с несущимся галопом конем.
 
 
Он уже оставил позади прошлое и бежит по настоящему,
Перед ним будущее, в которое он стремится.
Он легко скользит по океанам,
играючи минует непроходимые заросли,
Вперед и вперед, через реки и леса.
Многие из нас едут на нем сейчас,
Усталые, задыхающиеся, с залитыми потом лицами.
Мы можем мучиться и стонать, но зря.
Так что давайте крепко держаться в седле и не жаловаться.
Ведь мы знаем, что есть цель и славная награда
Для седоков времени – старого,
несущегося галопом коня.
 

Та же поэтесса обращается к теме серого скакуна времени в «Песне старого года»:

 
О, я проехал долгий путь,
На коне, которому не нужна ни узда, ни кнут.
Но он скоро сменит седока и оставит старый год
Лежать в пыли на дороге вечности.
Моя гонка на сером жеребце времени почти закончена.
И он поскачет дальше, но уже без меня.
И вы увидите, как развевается его грива,
Когда похороните меня
под священным зеленым деревом.
 

Лошадь всегда являлась символом скорости, во всяком случае, там, где была известна. Еще пророк Иеремия говорил о конях, которые «быстрее орлов».

Лошадь также являлась символом гордости, и в этой связи стоить отметить часто употребляемое выражение to ride (to mount) a high horse (дословно – ехать на высокой лошади), означающее «заноситься, важничать, держаться высокомерно».

Пиерио[80]80
  Пиерио Валериано (1477—1588) – итальянский гуманист.


[Закрыть] в своей «Иероглифике» сообщает, что лошадь – иероглифический символ гордости.

Мистическая книга Откровений полна оккультных аллюзий, касающихся лошади.

Святой Иоанн Богослов в Откровении использует смешанный символизм, но лошадь явно доминирует. Очевидно, он пытался описать нечто, явившееся ему в видении, что было совершенно незнакомым и потому непостижимым для воображения как его собственного, так и тех, к кому он обращался. Стараясь наиболее полно передать значение виденного, он слишком быстро переходит от одного образа к другому.

Изобретательный толкователь мог бы предположить, что увиденное им было сегодняшними аэропланами во время воздушного налета. Святой Иоанн описывает, как пятый ангел открыл «кладезь бездны, и вышел дым из кладезя, как дым из большой печи; и помрачилось солнце и воздух от дыма из кладезя. И из дыма вышла саранча на землю…По виду своему саранча была подобна коням, приготовленным на войну; и на головах у ней как бы венцы, похожие на золотые, лица же ее – как лица человеческие…На ней были брони, как бы брони железные, а шум от крыльев ее – как стук от колесниц, когда множество коней бежит на войну; у ней были хвосты, как у скорпионов, и в хвостах ее были жала…» (9: 2, 7, 9).

Позже, когда четыре ангела были освобождены, он говорит: «Число конного войска было две тьмы тем; и я слышал число его. Так видел я в видении коней и на них всадников, которые имели на себе брони огненные, гиацинтовые и серные; головы у коней – как головы у львов, и изо рта их выходил огонь, дым и сера» (9: 16, 17).

Конечно, эти свирепые крылатые кони, издающие такой сильный шум, в первую очередь наводят на мысль о современном боевом самолете, нагруженном смертоносными бомбами, и, возможно, более верно передают впечатления людей той далекой эпохи, чем литературные описания.

Всадником бледного коня из видения святого Иоанна была смерть. «И я взглянул, и вот, конь бледный, и на нем всадник, которому имя «смерть»; и ад следовал за ним, и дана ему власть над четвертою частью земли – умерщвлять мечом и голодом, и мором, и зверями земными» (6: 8).

Задолго до написания Иоанном Богословом мистической книги откровений лошадь уже считалась символом смерти и была связана с адом. В древних манускриптах царица ада Нинкигаль описывается стоящей на коленях на лошади. Образ, дошедший до нас из глубины веков, представляется весьма удачным.

Пророку Исайе снизошло видение падения Вавилона: «И увидел он едущих попарно всадников на конях, всадников на ослах, всадников на верблюдах; и вслушивался он прилежно, с большим вниманием. И закричал, как лев: господин мой! на страже стоял я весь день, и на месте моем оставался целые ночи. И вот, едут люди, всадники на конях попарно. Потом он возгласил и сказал: пал, пал Вавилон, и все идолы богов его лежат на земле разбитые» (21: 7—9).

Это видение можно толковать по-разному, но это, быть может, потому, что пророк описал не все, что увидел. Возможно, всадники бежали или преследовали поверженного врага. Он даже не уточняет, какой они были национальности. Тем не менее в них он увидел конец города.

Шелли писал о коне смерти, который был диким, словно ветер, но этот символ, видимо, пришелся поэтам по душе меньше, чем пророкам, и примеры его применения довольно редки.

В видении святого Иоанна описан и другой конь, который был красным, и ему была дана власть отбирать у земли мир, чтобы люди начали убивать друг друга.

Очевидно, всадником красного коня был воинственный бог Марс. Он часто изображается на коне. Когда он выезжает, его колесницу везут два коня – Страх и Ужас, – которых запрягла для него его сестра или жена Беллона – богиня войны.

 
Что на Германии? Фракию Марс променял беспощадный
И несется по ней на одрисийских конях.
 

Мильтон. Латинские поэмы. Пер. Ю. Коренева

Лошадь, напрямую связанная с войной, не только была ее естественным символом, но и приносилась в жертву Марсу и считалась священной для этого божества.

Евреи, скорее всего, были совершенно согласны с таким толкованием, поскольку они использовали лошадь только в военных целях, и в Библии присутствует только два примера, когда на лошадь садился невоенный человек. Первый – это Мардохей (Есф., 6: 9), которого царь пожелал «отличить почестью», второй – царский гонец, отправленный с письмом (там же, 8: 10). И хотя проповедник говорит: «Видел я рабов на конях, а князей ходящих, подобно рабам, пешком» (Еккл., 10: 7), он явно считал это парадоксом.

Осия говорит: «…не станем садиться на коня» (14: 4), имея в виду, что не станем больше воевать. Захария, предсказывая приход Христа, сообщает: «Царь твой грядет к тебе, праведный и спасающий, кроткий, сидящий на ослице…» Это означает, что он явится не как воинственный завоеватель, который, естественно, ехал бы на коне. Желая еще более подчеркнуть мирный характер правления Христа, он говорит: «Тогда истреблю колесницы у Ефрема и коней в Иерусалиме» (Зах., 9: 9, 10). Война без коней была немыслимой.

Далее проповедник предрекает: «…посетит Господь Саваоф стадо свое, дом Иудин, и поставит их, как славного коня Своего, на брани» (там же, 10: 3). Жрец Марса порадовался бы такому символизму. По правде говоря, в те далекие времена Господь был довольно-таки воинственным богом, часто выезжавшим на красном коне, безжалостным, жестоким и мстительным. И почему это наши теологи так стараются поместить его на трон Всевышнего? Хвала небесам, мы уже не слишком склонны к идолопоклонству, но сколько же страданий и бед оно принесло!

Иудейский пророк Иеремия отмечал, что «каждый обращается на свой путь, как конь, бросающийся в сражение» (8: 6); пророк Наум говорил, что «слышны хлопанье бича и стук крутящихся колес, ржание коня и грохот скачущей колесницы», когда сражались армии (Наум., 3:2). Также отмечалось, как «ломались копыта конские от побега, от побега сильных его» (Суд., 5: 22), как опускались руки «от шумного топота копыт сильных коней его» (Иер., 47: 3) и «от громкого ржания жеребцов его дрожит вся земля» (там же, 8: 16), и что «коня приготовляют на день битвы, но победа – от Господа» (Примеч., 21: 31).

Изучая древние ассирийские и вавилонские письмена, созданные более пяти тысяч лет назад, мы не находим упоминания о лошадях, используемых для перевозки тяжестей. Бык и осел были тружениками, но конь – только воином, причем обычно удачливым. Конь часто присутствует в ассирийских памятниках, причем видно, сколь глубоко почтительным было отношение к нему. Скульпторы проявляли необычайное старание, изображая детали гривы, хвоста, конских украшений.

Рис. 10. Четыре коня Апокалипсиса. (Со старой гравюры по дереву).

Но вернемся к красному коню Апокалипсиса. Быть может, его второстепенное воплощение – человеческие расы краснокожих и их воинственный характер.

При упоминании о лошадях-символах, сразу же возникает образ черного коня, на котором едет один из четырех страшных всадников Апокалипсиса. Причем заметим, что всадником является вовсе не смерть, как можно было бы ожидать, а голод. «Я взглянул, и вот, конь вороной, и на нем всадник, имеющий меру в руке своей. И слышал я голос посреди четырех животных, говорящий: хиникс[81]81
  Хиникс – малая хлебная мера.


[Закрыть]

пшеницы за динарий[82]82
  Динарий – монета, соответствующая дневной плате поденщика.


[Закрыть], и три хиникса ячменя за динарий; елея же и вина не повреждай» (Откр., 6: 5—6).

Упоминание меры означает, что еды было мало; римский динарий – это дневная плата солдата и рабочего. Цены были высоки, однако это был еще не голод. Указанного количества было достаточно для дневного потребления одного человека.

В черном коне некоторые толкователи увидят символ черной расы человечества. В таком случае мера может предполагать завершение долгого периода рабства и несправедливости, от которых страдали ее представители, и запоздалое признание их прав.

Белый конь также имеет много символических значений. Один из четырех всадников Апокалипсиса сидел на белом коне и был символом завоевания. «Я взглянул, и вот, конь белый, и на нем всадник, имеющий лук, и дан был ему венец; и вышел он как победоносный, и чтобы победить» (Откр., 6: 2).

Другие увидят в белом коне саксонцев и их расу завоевателей, а некоторые сочтут, что это символ белой расы человечества.

Шелли представляет Анархию (в переводе К. Бальмонта – Смуту) сидящей на белом коне: