Текст книги "О началах, истоках, достоинствах, делах рыцарских и внутренних славного народа литовского, жмудского и русского, доселе никогда никем не исследованная и не описанная, по вдохновению божьему и опыту собственному. Часть 1"

О Веденуте, короле первом прусском, из аланов или литалянов избранном, Erasmus Stеlla Libоnоthamus во второй книге древностей прусских об аланах, предках настоящих литовских, из готов идущих, и о первом князе Литаляне пишет к мастеру прусскому Фридриху, саксонскому князю, и свидетельство хроники прусской по-немецки изданной, мы привели

Время, в которое Валентиниан римлянин правил, то есть от Христа господа 366, аланы, люди северные, в соседство к пруссам прибыли (откуда известно, что это был литовский народ), когда против римской империи войну начали. После долгих и частых на римские государства набегов, сикамбры силой были остановлены и побеждены, этой войной сикамбры себе и потомкам свободу завоевали. Из тех аланов, которые в той битве выжили, часть через римское государство дошла до Испании, где к готам, в то время там воюющим, присоединились, которые в Испании из-за смешения двух народов [37] прозвищем готы-аланы назвались, как бы сказав: готов и аланов поселения. Часть этих аланов, более вялая и к войне не столь способная, которые дома остались, после этого поражения от Сикамбров, на первоначальную родину (то есть в Литву) вернулись. А так как молодцов добрых много потеряли в войне с сикамбрами, то не очень верили, что смогут безопасно жить в своей родной земле. Но с женами, с детьми и большим добром слуг невольных в пограничную Боруссию или Пруссию отошли. Добро все домашнее и имущество в то время на телегах, на колесах за собой ведя, также скот всякий и все, чем народ живет, с собой пригнали, а самих себя пруссакам старым (которые были с литовцами одного народа) в веру и в оборону отдали. Пруссы их благодарно приняли, ибо, их числом приумноженные, кому угодно отпор смогут дать, верили.

Так как в то время немцев больше боялись, которые над Вислой, где сегодня земля хелминская, жили, и пруссов часто из тех земель, которые имели, изгоняли. Уступив тогда аланам право совместного проживания, они тоже позволили своим девушкам с боруссами соединяться, ибо никакого брака тогда у них не было, и как которому девушка доставалась, то волен был с ней по своему желанию с ней поступать. Потому в короткое время так быстро размножились, что все соседние народы превзошли. Из-за этого множества, из-за узости границ начали один другого прижимать. Как кому нравилось, и кто как себе выгоду понимал, тот столь много земли для себя [37v] и коней брал и владел, изза чего – между ними ссоры и распри разнообразные возникли, которые часто смертью заканчивались. Тогда этот люд грубый и несговорчивый на том согласия достиг, что по постановлению короля сходки начали собирать, на которых из-за простоты народа разные вещи о том говорили и рассказывали.

Там Виднутос или Vеidеnutоs Alanus, который других достоинствами и умом превосходил (ибо многими слугами себя окружил, отчего не меньшую известность снискал в чужих странах), сказал так: «Если бы вы, боруссы, пчел ваших глупей не были, о том, что между собой рассказываете, никогда бы не спорили. Ибо видите, что и пчелы короля имеют, которого приказы слушают, который их делами управляет, каждую из них на надлежащие работы ставит. Он и непослушных карает, а ленивых и никчемных прочь из ульев гонит. По его наставлению все трудятся и работу заканчивают. Вы, которые каждый день это видите, оным как вождям подражайте, и короля себе изберите и его воле будьте послушны. Он пусть споры между вами решает, задир смиряет, злодейства карает, невинность обороняет, сам над всеми, без малейшего исключения, пусть права, приговор и мощь имеет». Услышав об этом, пруссы, большой крик подняв, дали согласие, вопрошая: «А хочешь ли над нами быть bоjоtеrоs?», что на их языке короля пчел означает. А Вейденутос аланус из литовского народа, о чем и само имя свидетельствует, имя значит, не пренебрегая [38] их голосами, по всеобщему позволению королем первым борусским и аланским или литовским стал. Он ведь был из простого и грубого народа, однако, королевского великодушия не был лишен. Ибо как только народ величием королевским был отмечен, ни к чему другому мысль свою не направлял, только князю или вождю пчел подражал. Затем новоявленный король народ и там и там, в определенных рамках, по примеру пчелиного порядка, запер. Люди в отдельных ульях работу свою выполняли, а он наставлял им о работах сельских, дабы как положение требовало, жили. Старался, дабы чтобы одни за землей следили, засевали и деревья плодовые прививали, другие чтобы пчелами занимались, третьи скотом, его потомством, а иные ловлей рыб дабы занимались. Он всех наставил, и законами установил, и этими законами границы свои хотел оградить как стенами.

Приказал, дабы впредь никто больше скотины и челяди не прятал, чем необходимо для обеспечения работ своих, иных при этом выдав и побив. Чтобы больше никто неполноценных и для работы непригодных детей не растил и не воспитывал. Дал свободу и право, чтобы сыны родителя, старостью стесненного или который из-за отсутствия сил работу вынести не мог, могли бы удавить, и дабы хлеба зря не ел.

А чтобы дети у родителей сомнительных не родились, соитие общее без разницы запретил и форму брака такую установил, что ежели какой-либо хозяин девку для приплода возьмет, то чтобы была она от несвободных людей или из чужой земли свободная была, дабы она с ним жила в одном доме и он ее кормил [38v]. Потом, желая этот люд грубый от жестокости звериной к более скромной жизни приучить, беседы частые общественные ввел, веря, что этим мог бы жестокие умыслы смягчить. В этом он не ошибся, ибо быстро к нежной мягкости привыкли, так, что чего хотел, того и добился. Потом сказал, чтобы с гостями приветливость сохраняли и по-человечески поступали, поскольку этим больше всего общность спаивается. Научил Вейденутос боруссов и аланов питье готовить из меда и воды, которое во время бесед общественных и отдельных употреблять позволил. В этом сладком питие народ грубый удовольствие почувствовал, и оно это жестокую суровость легко подорвало. Потом Вейденуто, обратившись к набожности, жрецов от судоминов или от жмудинов, товарищей боруссов и аланов, призвал, которые с яростью к пустому идолопоклонению с презрением относились. Научили те боруссов нечистых зверей и гадов, ужей лесных не иначе как слуг и посланцев божьих почитать, которых в домах воспитывали и как богам домашним жертвы приносили. Говорили жрецы, что боги в лесах густых жили, и что там жертвы делать нужно и от солнца дождей просить. Твердили они также, что с приходом чужеземцев святыни их или места, где жертвы приносили, будут осквернены, и что ничем другим, лишь человеческим жертвоприношением могут быть очищены. Верили, что звери [39] всякие, особенно лоси, в тех лесах, где жертвы приносили, живут как слуги богов, и что нужно их чтить, и от употребления их мяса в пище воздерживаться. Верили, что солнце и месяц – первые боги, громы и молнии с позволения всего народа хвалили. Козла в жертву публично приносили богам для лучшего приплода этого зверя , что я более подробно ниже, в рассказе о богослужении литовском, опишу. Говорили жрецы также, что в высоких деревьях, в дубах и других, говорили, боги живут, и там вопрошающие голоса их слышались. Потому дубы не рубили, а набожно, как дома, богов чтили. Так же почитали сирень и другие деревья. Установил также Веденуто, вышеупомянутый король прусский и аланский, или литовский, дни рождения и смерти равным образом отмечать, то есть в обоего пола беседах и совместном питие, в игре и пении, без грусти, с большой радостью и весельем, дабы на вторую жизнь надеялись. На это указывало то, что умерших хоронили вооруженных и одетых, большую часть имущества подле них положив.

Мерзкое идолопоклонение утвердив, и издав иные постановления, и обряды религиозные, с умом король Вейденутос прусскими и аланскими краями расторопно правил, не позволяя своим никак вмешиваться и нападать на чужие народы, от которых также никакой беды не видели. После смерти своей четырех сыновей оставил, но другая хроника прусская, на немецком напечатанная свидетельствует, что двенадцать сыновей имел, которых были имена, какие выше я в стихотворении назвал: Саймо, Неидро, Судо, Славо, Натанзо, Барто, Галиндо,[39v] Варно, Ого, Помезо, Кульмос и Литвос или Литванос. Их отец Вейденуто, дойдя до своего возраста сто шестнадцать лет, как та упомянутая хроника немецкая говорит, разделил следующим образом: Саймона старшего в столице своей над другими братьями посадил. Он Жмуди, когда ему эта земля из раздела между другими братьями досталась, дал от себя прозвище. Он же и Самбию, другую землю от себя именовал, по-немецки Замланд Эти два княжества давали к бою готовых сорок тысяч пеших и сорок тысяч верховых. Судония от Судома, сына Веденуто, также названа, к Подляшью, Жмуди и Литве прилегает, из которой 6000 ездовых и 800 пеших выходило; Натангия, третья земля, от Натанга названная; Надрония от Наидра (Найдра) – четвертая земля. Славония – пятая земля. Она считалась княжеством удельным во времена старой Пруссии и подвергалась со стороны литовцев и крестоносцев часто нападениям.

Отделяет ее от Литовского княжества река Мемель или Неман. Бартенланд, от Бартона названная, граничит с Литвой, там семьдесят озер с пущами. Из-за земли, к этой стране прилегающей, литовцы, часто с крестоносцами борясь, их разоряли. Галиндия, от Галинда названная, земля большая и столь многолюдная, что граждане языческие размножались и поместиться в ней не могли. Давала для шестьдесят тысяч человек в случае надобности. К Мазовии на юге прилегла Вармия или Вармиландия, от Варма имя взявшая, в которой есть Варминское или Хельферское епископство.

Гогкерландия земля, от Гога названа. Кульмия, сегодня зовут Хелмом, от Кульмы названа. [40] Помезания, одиннадцатая прусская земля – от Помоза, сына Веденуто, через которую текут реки Висла, Эльба, Друзно, Дробница и Везера.

Когда так разделили земли между собой сыновья Веденуто, короля прусского первого, некоторые из них, недовольные своими землями, боролись между собой за верховную власть. Из-за чего народы прусский и аланский, которые уже к миру давнему привыкли, ко взаимным войнам побуждали и эти народы на частые битвы один с другим сходились. При этом старший сын Веденуто, как упомянутый Эразм Стелла пишет, рожденный от матери аланки и от отца алана (ибо Венедуто, король прусский, был алан), сам был своими аланами поддерживаем. Но его боруссы, братья, и иные, как иной матерью рожденного, его ненавидели. Они большими войсками сильнее его были, то Литалянус из-за внутренних склок уступить им должен был. После больших боев, с обеих сторон ведущихся, порешеле этот конец несогласия между собой следующим образом. Литво или Литванус, старший Веденутов сын, матерью аланкой рожденный, со своими аланами назад в Аланию вернулся, в предков своих страну во второй раз, и по воле своей там правил, а борусскую землю братьям другим, матерью борусской рожденным, свободно оставил. Принял это условие Литалянус, как старший, и с большим числом своих аланов (как некогда Чех и Лех по Ваповскому из Карватии (Хорватии)), из прусской земли вышел. А когда [его люди] чрезвычайно размножились, то первые старые поселения своих предков и поселения, которые пустыми нашли, легко заселили и заполнили.[40v] И от того их княжество Литаляния, а людей, которые до этого назывались аланами, Литалянами потом назвали. А теперь их обычно литванами зовут.

Так Эразм Стелла литовское имя от Литаляна, упомянутого сына Веденуто, короля прусского, выводит, а хроники другие пишут, что это было после Христа в 373 г., и тому событию древнему в этом году уже исполняется 1204 года. Потому получается, что литовцы в тех местах, где сегодня, осели ранее, чем мы, поляки, в Польше, если Ваповскому верить, который приход Леха в Польшу относит кго ду Христову 550. Этому приходу поляков во главе с Лехом, сейчас бы было 1025 лет, хоть Кромер и другие их приход по времени не определяют. Тогда Литалянус в Литве и Латвии царствовал от 373 в году от Рождества Христова, а Саймо, брат его второй, жмудскую землю от своего имени назвав, в этой земле полновластно и мужественно правил. Ее некоторые историки Суданией именуют (а Страбон называет Samagitiam еxprimеrе nоlеns). Об этом чем и Стелла так пишет: «Borussi vero, quo a Germanis finitimis tutiores forent secum Sudinis, qui ultra Chromi fluenta sades (cades??) habebant eiusque regionis ab origins creduntur, societatem inieri, qui tum virtute et potentia plurimum pollebant».

А боруссы, чтобы границы свои от немцев обезопасить, с судинами, которые за Crоnоmеm, то есть за рекой Неман, по Птолемею, живут и верят, что были гражданами этой страны [41] от сотворения мира, объединились и на время способностями рыцарскими и мощью сильнее были. Там же, немного ниже, Стелла пишет, что судины или жмудины, которые в то время были с курами, у моря живущими, римскими войсками многократно испытаны, прежде чем побеждены были: Rоmanis armis tеntati magis quam viсti. Ибо Друз, гетман римский (как Плиний свидетельствует), который раньше, чем другие римские гетманы, в северный океан корабли повел, немцев флотом атаковал. Пишет, что страну прусскую Судинию, которая была со Жмудской землей в древности одного языка, римское рыцарство зовет Судима Субериам Лычаная (Sudyma Suberiam), от лыка, потому что в тех странах видели людей, которые, как и сегодня, лык на обувь и иные нужды используют. Пишет дальше, что те судимы (побратимы жмудские) из-за обилия янтаря, которого много в прилегающем море a quibus se terra et mari impigre defensarunt. Эти судимы не только римское оружие испытали. Также саксонцы, которые Англию населили, на них нападали. От последних морем и сушей твердо защищались. Пишет об их обычаях и одежде. Имели – говорит, – те люди корольков или старост своих, которые уставам были послушны, суд по делам церковным вели и в делах торговых понимали, одежда у них была: у мужей – шерстяная, у женщин – из полотна платья, и кольцами из меди или латуни шею окружали. В уши круги вешали, это все и по сегодняшний день, как видим, в Жмуди, к морю сопредельной, в Курляндии, Пруссии, в Лифляндии в народе сохраняется. Оттуда становится видно, что издавна это был один народ с литовцами, и все они из готов, гетов или гепидов, половцев, цымбров, из аланов действительно пошли [41v].

Окончательное мнение Бельского о Литве

Литовский народ издавна происходил из заморских стран у северного моря. Его предков историки зовут гепиды, по-готски ленивые. Они, будучи с воинственными готами того же вида, за ними в Пруссию со своими кораблями пришли, ибо готы, их предки, пришли в Венгрию из Пруссии. Готы, мыкаясь по морям, за своими идти не смели, не имея подходящего повода. А некоторые из них так в Пруссии и остались, и крестоносцы с ними долго воевали, некоторые в пустошах над морем осели, где сейчас Жмудь и Лифляндия. Некоторые на юг пошли, как половцы, некоторые к западу, как ятвяги. Пребывая у моря, где ранее цымбры были, много немецких слов в свою речь впитали. Немцы зовут короля или князя «kinig», а они, изменив немного, «kunigоs». По-гречески бог Теос, а они зовут Дзевос, ибо, помимо прочего, при Греции были на море Понтском. Есть и латинских слов много в их языке, ибо издавна плавали в море у берегов Британии, которую сейчас зовем Англики. А когда в тех странах осели, где сейчас живут, перемешали язык и народ с Русью так, что друг друга мало понимают, ибо по-разному говорят: жмудины – также как и куры или курлянды, иначе, нежели литовцы, ятвяги или ляфляндцы. Немцы же в эти места пришли вместе с крестоносцами из немецких стран. Птолемей, древний хронограф, в тех местах, где сейчас Литва, другие народы упоминает. Сперва названы галинды, судены, бадины, которых я уже упомянул, а последние ушли в итальянскую землю с готами, герулами и аланами, а на их место литовцы пришли с князем своим Литаон, от которого землю и зовут Литвой. А когда разошлись, одни в Пруссию, другие [42], которых зовем половцами, в поля, уже их легко русакам было поломать. И литовцев после долгой борьбы подчинили и заставили дань платить: лык, веники для бань, желуди и иные вещи, дабы превосходство над собой чувствовали. Ибо там, в пустоши живя, не имели что давать. Напоследок литовцы перед ними так выслуживались, что и сегодня видна эта привычка в неволю отдаваться. Потом, когда усилились и оглянулись, и из русаков плена вырвались, и казачеством пропитания искали, совершая наезды на Русь, на Польшу, на Москву и на море, имея с пруссами первый договор и т.д.

Дальше Бельский немного пишет о приходе итальянцев в те страны, но я до конца этого не дочитал, ибо понимаю, что чем дальше от событий тем острее пишется, а со временем и при внимательном исследовании в трудных делах и людей остроумных становится больше. Потому уже Аполлон велит мне мозг мой привести в движение, рассказывая о приходе итальянцев в те литовские страны.

Пятая причина прихода итальянцев в литовскую страну

 
Была тоже прилюдная казнь в Риме, склоки,
За злодеяния в чуждые страны ссылки,
Где с виной вопреки закону люди так жили,
Пока не покаялись или не примирились.
Доброе также было вызвано временем, и без вины,
И Сципион и Камилиус, не дав повода,
Страдали, как Брут мужественный и Цицерон ученый,
И Насон был в понтийские выслан страны.
А другие тоже, и назад, в Италию, не хотели,
Ибо в ссылке лучше, чем там, себя чувствовали[42v].
Как и сегодня из Литвы не каждый спешит,
Лучше бы их щедрая Церера фигой угощала.
От этих изгнанников в Дации итальянцы наплодились,
И в Таурике, где Кафа, от них размножились,
От них же в Сийо (когда был сам) в Греции осели,
Не удивляйся тогда, что в Литву род свой привели.
Геную в Таурике, Кафу основали,
А также Крым, Азов и Килию, когда Понт подчинили,
Сегодня татары и туркив тех полях живут,
В диких полях и сегодня стоят старые стены,
Где пред тем греки жили, дело само знает веру.
А сегодня татарин стреляет там в диких кобыл,
Где раньше мощные замки, башни в городах были.
И как Эней из Трои долго плыл,
Как в Сицилии Sуrtim в страхе путешествовал,
На африканских сначала берегах, потом в итальянских землях
Осел, народ размножил троянский потерянный.
 

Шестая причина

 
И тогда римляне весь мир держали,
Провинции гетманам своим раздавали,
Где с легионами римскими остерегались ссориться,
Литву Пальмону могли дать в доходы,
В котором само имя итальянца выдает.
И Маро с Персеем это имя признают,
Ибо должен был быть итальянцем от самого имени,
В тот край северный прийти по божьему позволению
Устьем Немана с моря приплыл в ту литовскую землю,
Берега ее красивыми деревьями были окружены, [43]
Полюбил Гилию. Вверх по течению суда вели,
И над Дубисой в краях особых осели,
Ибо там всякого зверя всяческих видов
Нашли, которых в Италии отродясь не родились:
Туров, зубров, оленей и серн ветроногих,
Лосей, рысей, зайцев, вепрей с клыками суровых,
Рыб также изобилие в реках рождающихся,
И Неманом с моря в щедрое взгорье приходящих.
Так над Неманом, Юрой, Дубисой множились,
Итальянцы, и Жмуди имя в блаженстве подарили,
Люд простой, что тут жил, видя умелых гостей,
Поддался им, оставив звериную грубость.
Так итальянцы с аланами, с гепидами побратались,
И обычаями сложными простаков упражняли.
Ибо из Италии пятьсот шляхтичей пришло кроме жен и детей,
Наверняка из простаков готов сделали крестьян.
Как немцы мечом Латвию сурово обезволили,
Так итальянцы уговорами хитрыми этих обольстили
Меж ними первые пять домов были,
Их герба древние римские с давних пор украшались,
У Дорспрунгов был Кентавр на нем – полуконь, полумуж.
И из лука стрелой метил в дракона.
А ПросперCеsarinus герб пятью колоннами,
Юлиан с Урсыном и Компан гербами с розами
Обозначились, с ними Гаштальды из Гекторов
Пришли. От них в Италии сейчас есть потомки. [43v]
Литовская шляхта от римской происходит,
Всегда мужественной была, предков оставаясь достойной.
А люд простой, что здесь живет, тут был с давних пор
В Латвии, Литве, Курляндии, Пруссии из готов славных,
Которые давно в пущах густых ютились,
Как сатиры лесные, без дела жили.
Так же сегодня за Швецией жизнь ведут лопари,
Из них же пошли разных шляхтичей холопы.
Отктда латинских, итальянских слов много в литовском.
А готы, что в одной не жили родине,
Из разных стран, разных словв язык намешали:
Датских, немецких, русских, рядом с которыми жили.
Dеwоs – бог, pесus – скот, dеntеs – зуб, iосоs – смех,
Virоs – муж, kiеlis – дорога, kunоs здесь вспомнить грех.
Dоnоs – dоnum (дар), lauсоs – лес, luсus наши зовут
Vеspоtеs – оmnipоtеns (всемогущий), хоть изменено
Ovis – овца, bludоs – миска, pоdоs – горшок,
kunigus – князь, saltоs – послащенный,
Szunis – пес, zеrgоs – жеребец, jоdоs – черный,
paxtоs – птица, wista – курица,
Paltоs – кусок.
Эти слова из разных в свой язык намешали,
Когда цымбры по миру тут и там бродили.
Еще в Дакии, где сейчас итальянцы живут,
И в Тракии временами те слова попадаются.
Что сам слышал, когда там был, в Турцию пробираясь,
И в греческих островах по морю плавая.
Иных слов латинских тут много не хочу перечислять,
Ибо вас в литовской речи – вижу – стыдно упражнять,
Которую вы забыли со старых предков делом,
Тоже то утрачиваете, что они саблей взяли кровавой. [44]
Хорошо было, когда на собственном языке каждый у вас говорил,
Ибо татарин, москвитянин шапке вашей служил.
За Путвиль, за Новгород, за Псков волости долгие,
За Очаков одни границы, за Можайск другие.
Сдается, что те итальянцы имя Литве дали,
Когда в Жмуди на берегах морских ранее жили.
Litus берег называя, отсюда Литуанией
Назвали, а со временем звали Литвания,
Или если именем своей итальянской отчизны,
La Italia хотели назвать эти области,
Литалией со временем ее прозвали,
А потом Литания прозвище ей дали.
А другие от берега и от трубы желали ее звать
(Что басни).
Когда здесь были, на трубах привыкли играть.
Ссорься, кто хочет! Назвать ее Летицией было,
От радости (A lеtandо), так как все в ней весело, мило.