Текст книги "Обрученные Венецией"
Автор книги: Мадлен Эссе
Жанр: Историческая литература, Современная проза
Возрастные ограничения: +16
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 15 (всего у книги 45 страниц) [доступный отрывок для чтения: 15 страниц]
– Ее строили более четырех веков, и совсем недавно площадь была закончена. Строительство начиналось еще в девятом веке, после того, как в Венецию были тайком доставлены останки святого Марка. С правой стороны Пьяцетты находится дворец Дожа, прекрасная резиденция нашего правителя, – промолвил Адриано. – Далее располагается девятикупольный Собор Венеции, поразительным образом сочетающий в себе несколько стилей архитектуры – романский, готический и византийский. А напротив главного фасада возвышается знаменитая венецианская колокольня Кампанилла.
Каролина безмолвно следовала взором за рассказом своего спутника, и Адриано был приятно удивлен, что она умеет не только красиво говорить, но еще и внимательно слушать.
– Мне доктор Армази говорил, что вы безумно любите Венецию, однако я не предполагала, что настолько безумно, – промолвила Каролина и улыбнулась.
– Вы можете сами вкушать ее великолепие, – ответил на это Фоскарини. – Разве она может не поразить чье-то сердце?
Он взглянул на прекрасную Каролину, сидящую напротив него в великолепном платье, подчеркивающем прелести ее тела и таинственно скрывающем их откровенность. Локоны медовых волос спадали на плечи, прикрывая открытую белую кожу на груди. Сверкающие в легких сумерках глаза восхищенно осматривали венецианские прелести, пытаясь не упустить ни одной детали из раскрывшейся перед ними картины. Его безмерно радовало ее восхищение живописным интерьером «плавающего» города, ведь в лагуне есть чем неподдельно восхищаться!
Адриано дал знак гондольеру, и тот развернулся, сворачивая на узенький канал, ширина которого была в несколько шагов. Ему хотелось показать весь шарм Венеции, который таился не только в великолепии широких каналов, но и в углах маленьких улочек.
Узенький канал оказался связующим звеном между двумя другими, более широкими каналами. Здесь казалось гораздо тише, чем на Гранде, и так случилось, что в это мгновенье рядом с ними никого не оказалось. Но отчего сенатору захотелось уединения, для Каролины оставалось загадкой, отгадывать которую ее пытливый разум отказывался, ибо в обществе Адриано она чувствовала себя более чем в безопасности. Поэтому с ейчас ей хотелось только разрядить слишком интимную обстановку.
– И здесь много таких узких каналов? – спросила она. – Если нам встретится еще одна гондола, мы можем не разойтись.
– Десятки, сотни. Я велел свернуть сюда, чтобы немного отдохнуть. Здесь царит поразительная тишина.
Но сенатор Фоскарини старался сохранять внешнее спокойствие, хоть и чувствовал, что, чем дальше он направляет гондолу в темноту узкой улочки, тем чаще и глуше билось его сердце. Он услышал, как синьорина томно вздохнула и устроилась поудобней на мягких подушечках.
– А каково нынешнее положение Венеции? – нетерпеливо и как-то быстро спросила Каролина, все это время старавшаяся сдерживать в себе порывы любопытства.
Сенатор улыбнулся и посмотрел в ожидающие ответа глазки.
– Экономическое, политическое, социальное… что вы имеете в виду, синьорина?
Каролина только растерянно посмотрела на Адриано.
– Вы же ведаете не хуже меня о некоторых фактах из венецианской жизни. И о том, какие книги стоят на полках в моей библиотеке, и что они в себе содержат, толком не знаю даже я, – в его голосе звучал сарказм и едва сдерживаемый смех. – Зачем же в моем обществе вы прикидываетесь глупенькой и необразованной особой?
Каролина удивленно смотрела на сенатора, чувствуя, как горят ее щеки от стыда за свое самовольство в его доме. Но Адриано улыбался и смотрел на спутницу с искренним восхищением, отчего она ощутила спадающее напряжение, прокручивая в мыслях, что не зря не доверяла Урсуле.
Адриано наблюдал за ее опущенными длинными ресничками, и его настолько забавляло ее волнение, что безумно хотелось прикоснуться к ней и успокоить в своих объятиях.
– Невзирая на предрассудки общества, не вижу ничего порицательного в том, что девушка стремится к образованию, – сказал Адриано и увидел вспыхнувшие радостью искорки в ее глазах. – По современным догмам умная девушка – это безнравственная особа, не стремящаяся сохранить таинство души будущей жены и матери.
– Почему так? – с недоумением осмелилась спросить Каролина. – Мне никогда не объясняли…
И только сейчас она ясно осознала, что в обществе Адриано у нее напрочь пропадает стеснение откровенности.
– Духовенство не следит за грехопадением современных мужчин и отдает больше предпочтений сильной половине человечества, поскольку на женщине лежит ответственность за первородный грех – ведь кто как не Ева стала соблазнительницей Адама на деяние, из-за которого в наказании оказалось все человечество? – Адриано рассказывал об этом настолько интересно, что Каролина невольно приоткрыла губки. – Многие полагают, что именно женщина является причиной мужских неудач и падений: она – соблазнительница на грехи, влекущая за собой повседневный ущерб и непрерывные ссоры.
– А вы? – с нетерпеливым волнением спросила Каролина, надеясь услышать от Адриано желанное для своего сердца. – А что думаете о женщинах вы?
Он посмотрел в ее требующие ответа глазки и на какое-то время смолк. В этот самый момент взор Каролины отвлекла поразительно безнравственная картина, от которой она должна была тут же стыдливо отвести глаза. Момент разгорающейся страсти куртизанки, с плеч которой едва ли не спадало пурпурного цвета платье, и некоего кавалера, руки которого неудержимо блуждали по ее телу, намереваясь раздеть ее прямо у мола. Взгляд Каролины невольно приковался к этому зрелищу, и, незаметно для себя, она буквально раскрыла рот от изумления. Адриано ощущал подавляющую растерянность: его глаза блуждали между всем происходящим в незнании, как поскорей прервать этот вопиющий момент. И хуже всего, что развернуть гондолу в этом месте было физически невозможно.
– Они так открыто предаются любви, – пораженно пролепетала Каролина.
В ответ на эти слова Адриано тихо рассмеялся.
– О, синьорина, поверьте, ими движет отнюдь не любовь, – иронично произнес он, глядя, как бесстыдно она рассматривает каждую деталь картины. – Это наваждение плоти! К тому же, по всей вероятности, они одурманены недавней пьянкой.
Адриано продолжал негодовать: Каролина не отвернулась даже тогда, когда мужчина нахально поднял юбку куртизанке, пытаясь провести по ее обнаженным ногам своими руками. За уши сенатор оттащить ее не мог, поэтому вышел из положения иначе.
– Синьорина, будьте добры, накройте плечики шалью. Она лежит подле вас. Уже холодает.
Она не спешила исполнять его волю, а перевела свой взгляд, полный огня и вожделения, на своего спутника. Адриано почувствовал нарастающее напряжение у себя в паху,… но его возбудила не пошлая картина бесцеремонной страсти! А взгляд… взгляд синьорины, словно отражающий раскрытие чего-то запретного и пьянящего. Ее щечки слегка порозовели, а алые уста издавали едва заметное, но учащенное дыхание. Он намеревался избежать этого совершенно лишнего мгновенья – мгновенья устремления собственного взгляда на ее грудь, но это произошло невольно, и ему казалось, что он сам ощутил внутри себя ее учащенное сердцебиение и разыгравшуюся невинную кровь.
Адриано хотел было сам выполнить адресованную ей просьбу, но понимал, что ему лучше оставаться неподвижным. Поразительно, но в этой ситуации он чувствовал себя куда более смущенным, чем его девственная спутница. Наконец она пришла в себя, игриво взмахнула шалью и накинула ее на свои плечи.
– Сенатор Фоскарини, вы оставили мой вопрос без ответа, – пропела она, словно мгновение назад ничего особенного не произошло.
– Простите? – Адриано уже вовсе забыл, о чем они говорили, что само по себе неудивительно.
– Как вы полагаете: женщина – причина грехопадения мужчины или же вдохновительница на подвиги и чувства?
Этот вопрос позволил Адриано немного расслабиться, но он ощутил неминуемую связь темы их беседы с увиденной только что картиной. Теперь ему хотелось расхохотаться.
– Полагаю, что это зависит от самой женщины.
– А я посмею предположить, – произнесла деловито Каролина, – что это зависит от самого мужчины.
Адриано слышал в ее голосе протест не только ему самому, но и современным традициям, что заставило его заинтересованно сощурить глаза.
– Когда мужчина жаждет от женщины любви, ценит ее, оберегает, осыпает своими чувствами, словно алмазами, – это истинная духовная ценность. И ни одна дама не позволит себе обмануть такого мужчину. Или же осквернить его. Или же лишить дорогих его сердцу вещей. А ведь сейчас, находясь под властью и давлением мужчин, когда женщине непозволительно даже любить, как может она желать добра и счастья сильной половине человечества? Ведь именно мужчина издает законы, которые делают женщину душевно прокаженной, не говоря о ее несчастном сердце.
Адриано даже оглянулся по сторонам, чтобы убедиться, что их никто не слышит. Но на нее он посмотрел с одобрением и пониманием.
– Ваши слова способны вывернуть сердце даже самому бесчувственному мерзавцу, – легкая усмешка изумления исходила из его уст.
– Вы согласны с их правдой? – Каролина лукаво приподняла правую бровь.
– Несомненно, – улыбнулся Адриано. – Именно поэтому, когда я узнал о ваших стремлениях к образованию, мне стало ясно, что женщину невозможно лишить врожденного ума или жажды к наукам, если она сама того не желает. А судя по тому количеству книг, которые вы уже одолели в моем дворце, читаете вы с наслаждением, что осмелюсь назвать настолько же безнравственным, насколько восхитительным. А в Генуе вы читали?
– Да, – мягко улыбнулась Каролина, – воровала книжки из библиотеки отца.
Безудержный смех Адриано разнесся эхом по поверхности Большого канала, на который за время занимательной беседы их успел вернуть гондольер.
– И он об этом не знал? – спросил сенатор.
– Узнал в тот день, когда случился мятеж крестьян. Он закрыл меня в башне, где раньше держали рабов и непокорных крестьян перед казнью, – она говорила задумчиво, переживая на себе ощущения в той страшной комнате.
Адриано сердито сжал кулаки и подумал о жестокости герцога. Как можно эту прелесть заставить просидеть в таком ужасном месте? Он видел, что лицо Каролины помрачнело при воспоминании о родных, поэтому тут же постарался о чем-то заговорить.
– Вы обязаны непременно посмотреть на карнавальное шествие на Большом канале, которое устраивается в честь следующих событий. Когда в 998 году хорватскими пиратами были украдены местные девушки-невесты, молодые юноши венецианцы бросились в погоню и сумели отвоевать свое сокровище. В честь этого в Венеции был устроен огромный праздник, который мы ежегодно отмечаем в начале февраля. Полагаю, что об этом вы не читали.
Каролина и впрямь отвлеклась красноречивым рассказом сенатора от раздумий о родителях и подняла голову.
– Нет, этого я не слышала. Но я знаю о многих других, не менее интересных вещах. Например, что Венеция славится своими куртизанками.
«Боже милостивый, неужто она это намеренно?» – в отчаянии подумал Адриано, пытающийся уйти от этой темы.
– Недавно я видела, как мужчины буквально закидывали их цветами на глазах у всего города, – ее тихий смех заставил Фоскарини тоже улыбнуться. – Это забавляющее зрелище. Из-за этих девушек мужчины готовы броситься в дьявольский омут.
– Их не называют «девушками», они всего лишь куртизанки, хотя, признаться, многие мужчины пойдут на все ради них. В Венеции девушки – это дамы с чистой душой и непорочным телом.
– Не совсем понятно… – сказала тихо Каролина, опасаясь, что их кто-то может услышать.
– Прошу прощения? Вы одобряете их? – с легким возмущением произнес Адриано.
– Нет, не совсем. Вот, например, в Генуе я читала… – она запнулась и посмотрела на заинтересованный взгляд Адриано. – В Генуе я читала, – более смело произнесла синьорина, – что одна венецианская куртизанка Оливия сводила с ума своим телом мужчин для того, чтобы прокормить своего ребенка-калеку. Получается, что правительство Венеции приветствует развитие проституции в республике, если не может решить подобные социальные проблемы в стране, не так ли, сенатор?
Ее лукавый взгляд насторожил Адриано, и тот только отвел глаза, чувствуя, что ее блестящий ум ставит его в тупик.
– Не нужно злиться, сенатор Фоскарини, но разве сами венецианские патриции не получают неисчерпаемые удовольствия в ложе куртизанки? – невольно у нее получилась эта вульгарная фраза, но сказав ее, она едва сдерживала себя, чтобы не расхохотаться.
Адриано лишь отвел взгляд, и в этот самый момент бортика их гондолы коснулась женская рука, усыпанная браслетами и кольцами.
– Разумеется, получают… неисчерпаемые удовольствия… – послышался надменный голос женщины из соседней лодки, подошедшей вплотную к бортику гондолы Адриано и Каролины.
Взгляд сенатора пронзили гнев и едва сдерживаемая ярость, когда он бросил взгляд на свою давнюю знакомую Маргариту.
– Правда, сенатор? – спросила кокетливо она. – Только чем вызвано ваше отсутствие в моем ложе, к которому так привыкла моя горячая плоть?
В ее голосе звучала откровенная вульгарность, будто жаждущая удержать рядом с собой уходящего мужчину. Каролина видела только профиль куртизанки, сидевшей к ней вполоборота, но заметила, что женщина обладает правильными и весьма привлекательными чертами лица. Ее платье бесстыдно открывало худенькие плечи, а открытое едва ли не до сосков декольте, наверняка, магнитом притягивало к себе мужской взгляд. Заметив возмущение Адриано, Каролина поняла, что слова куртизанки не беспочвенны, и сенатор является частым гостем ее опочивальн и. Эта мысль вызвала в ней нарастающую, ничем не объяснимую ревность. Адриано бросил на Каролину неловки й взгляд и ощутил в ее глазах какую-то упрекающую нотку. Она приподняла бровь «домиком» и отвернулась.
– Я смотрю, – язвительным и рассерженным тоном произнес Адриано, – ты забыла свое место! Куртизанкам запрещено посещать Большой канал Венеции.
Ощутив в его тоне некое презрение, Маргарита одарила его возмущенным взглядом.
– Удивительно, но прежде вы никогда не упрекали меня в этом, сенатор. В особенности тогда, когда предавались со мной страс ти на этом самом Гранде, – она обернулась и бросила взгляд на сидящую под балдахином Каролину. – Или вы решили, что теперь вашу похоть способна усмирить неопытная девица?
Едва сдержав в себе нарастающее негодование, Адриано заметно побагровел.
– Да как… ты… смеешь…
Он чувствовал, что еще немного, и наградит эту хамоватую особу презрительной пощечиной, и лишь присутствие Каролины сдерживало его.
– Смотрите, не взорвитесь, сенатор, – смешливо произнесла Маргарита и дала знак гондольеру сворачивать. – Не хотелось бы, чтобы мое новое платье запачкали беспомощные брызги вашей крови…
Каролина уже благодарила Бога за то, что по Его воле прекратилось это скверное общение, как тут же заметила, что Адриано схватился за борт гондолы куртизанки, в ответ на что гондольер Маргариты кротко опустил весло.
– Если ты еще раз позволишь себе подобную развязность, – его слова звучали тихо, но невероятно грозно, – я сделаю все, чтобы отправить тебя в самый нищий и сумасбродный бордель. И уж поверь, я буду рад сделать все, чтобы даже сам Дож благоприятствовал этому.
Маргарита понимала, что ее острый язычок когда-нибудь окажет ей неверную услугу, поэтому молчала, пожирая возлюбленного гневным взглядом. Не желая более опускаться до оскорблений в адрес проститутки, Адриано отвел глаза и посмотрел на Каролину.
– Осмелюсь попросить у вас прощения, синьорина, за неудержимую бестактность этой аморальной особы, – удивительно, но почти одновременно его голос содержал в себе почтительность к Каролине и презрение к Маргарите. – Обещаю вам, что подобного больше не повторится.
– Когда-нибудь ты вернешься в мое ложе и будешь пылко желать горячих утех в моей постели, – все же продолжила дискуссию Марго. – Но я буду слишком занятой, чтобы обслуживать тебя…
Адриано одарил ее все тем же ненавидящим взглядом.
– Убирайся с Гранда! – жестко и властно произнес он.
Больше всего Адриано мучило сейчас сожаленье о том, что этот прекрасный вечер так безнадежно испорчен. Каролина ощущала то же самое, только вот ее ощущения разбавляло откуда-то взявшееся чувство властности по отношению к сенатору. Но она понимала, что появление этих ощущений ей необходимо обсудить наедине с собой, вне присутствия Адриано.
Они продолжали путь в безмолвии, погрузившись в нахлынувшие мысли. Но в какой-то момент строптивость Каролины взяла верх, и она возмутилась мысли, что какая-то куртизанка имеет возможность испортить ее вечер.
– Прошу прощения, сенатор, – тихо произнесла она, боясь оторвать разозленного Адриано от его угрюмых раздумий. – А у вас, случайно, нет вина?
Это прозвучало несмело, но так забавно, что Адриано не смог удержаться от смеха. Как будто ребенок просил разрешения напакостить.
– Вы желаете выпить? – изумился он, и Каролина невероятно обрадовалась, увидев в его глазах радостные блики.
– Немного. Появление вашей знакомой натолкнуло меня на мысль, что я слишком напряжена и взвинчена.
Даже упоминание о Марго не стерло с лица Адриано улыбки. Ох, эта потрясающая женщина! Она сводила его с ума снова и снова! Как можно так изворотливо перевоплощаться из шкодливого ребенка в светскую даму и обратно?
У Адриано и впрямь оказалось вино прямо здесь, в гондоле. И, невзирая на то, что просьба синьорины выглядела несколько вызывающей, он ни на миг не поменял мнение о ее тактичности. Сенатор велел завести гондолу в тихий проулок и отпустил наскучившего своим присутствием гондольера с глаз долой. В окнах потихоньку гасли свечи, и Адриано понимал, что их прогулка уже затянулась.
– Синьорина, судя по всему, дело близится к позднему вечеру, – сказал Адриано, наливая вино. – Нашу прогулку необходимо завершать.
– Еще совсем чуточку, – с мольбой в голосе произнесла она. – Этот вечер столь прекрасен…
Она отпила вино и ощутила, как хмель довольно быстро дал о себе знать.
– Столь воодушевленного и страстного рассказа о родной республике я еще не слышала, сенатор, – сказала Каролина, чтобы хоть как-то разрядить обстановку. – Боюсь, вы не сможете жениться на женщине, если будете так любить Венецию, – это прозвучало в шуточном тоне, но Адриано сдвинул в недоумении брови и заинтересованно посмотрел на синьорину Диакометти. – Венеция царит в вашем сердце, вы полностью подвластны ей.
Адриано старался вдуматься в последнюю фразу спутницы и нашел ее совсем не бессмысленной. Ведь он и впрямь позволяет Венеции управлять собою. Даже чувства, которые вызывает в нем Каролина, он старается уничтожить, ссылаясь на свое предательство. Венеция правит им! Правит, не впуская в его сердце ни одну женщину. Но Адриано решил поддержать в разговоре не его любовь к родине.
– Прошу простить, синьорина, правильно ли я понял, что вы являетесь сторонницей брака по любви, а не выгодного союза родине во благо? – словно удивленно спросил он, но эти слова вызвали легкий холодок, пробежавший по телу Каролины. – Каким образом, по вашему мнению, необходимо жениться?
Она растерянно опустила глаза, желая смолкнуть, поскольку и так позволила себе много лишнего в беседе. Но в какой-то момент Каролина поняла, что промолчать уже не в силах, и решительно посмотрела на Адриано.
– Если вам жениться необходимо, то наверняка вы выберете себе спутницу жизни, исходя из корысти и тщеславия, которые нынче правят миром, – Адриано заметил охмелевший блеск в ее глазах и не смог сдержать улыбки. – А если вы желаете жениться и провести жизнь рядом с желанной дамой, а династию укрепить благодаря своим напористости и труду, а не приданому невесты, то тогда вы сможете жениться по любви…
С этими словами она томно вздохнула.
– Вас не ужасает то, что о чувствах в браке мы слышим реже и реже, сенатор? – спросила она с грустью. – Посмотрите на венецианских патрициев: один из них сегодня прямо в гондоле поднял руку на свою супругу. Я видела это из окна. Мою кузину выдали замуж за престарелого пополана, которого она никогда не сможет полюбить, ибо он распоряжается ею, словно вещью. Меня отец готовил для того, чтобы выдать замуж за несносного виконта, которого я ненавидела всем сердцем. И видит Бог, я не скрывала свое ликование, когда вспоминала его умирающий взгляд. И во всем этом причина тому – неудержимая человеческая алчность. Вам не страшно за наши души?
Адриано ощутил, что ее сердце кричало от возмущения, но она достойно сдерживала свои эмоции.
– Каждый знатный дворянин преследует целью выполнить свой долг перед республикой…
– Ох, я вас прошу, сжальтесь надо мной и избавьте от этих лицемерных оправданий, которые твердит в унисон европейское общество, Адриано, – он увидел недовольство и даже некое порицание в ее глазах. – Я слишком хорошего мнения о вас, чтобы соглашаться с тем, что вы такой же, как и все ваши патриции.
– Вы обо мне хорошего мнения? – спросил он, ощущая в своем голосе легкое опьянение.
– О, да, сенатор, вы – достойный и порядочный человек, – откровенно произнесла она и облокотилась на спинку сиденья. – Мне безумно приятно ваше общество.
– Вы даже не представляете, как мне приятно проводить время в вашей компании, – с легкой улыбкой признался Адриано.
– Если бы только мое сердце не занимал другой мужчина, я непременно предоставила бы вам возможность восседать на его троне, – внезапность и некоторое нахальство ее речей повлекли за собой звенящую тишину.
Адриано оторопел. Перед его глазами в один миг возник огонь разочарования, беспощадно превращающий его надеж ды в пепел.
– Вы влюблены? – ошеломленно спросил он, всем сердцем ожидая отрицательного ответа.
– Хотелось бы верить, что мы еще хотя бы раз встретимся, – мечтательно промолвила Каролина. – Но даже если это и случится, то я вряд ли смогу его узнать – наше знакомство было мимолетным, словно сновидение, растаявшее с первыми лучами солнца.
Он заметил, как она окунулась в раздумья, улыбаясь сама себе. Его сердце гневилось и трепетало под властью отчаяния, но что он мог сделать в этой ситуации? Не желая дальше продолжать беседу, Адриано глубоко вздохнул и монотонно произнес:
– Прошу прощения, синьорина, но нам пора возвращаться. Боюсь, скоро полночь, потому наша задержка пересекает все доступные рамки приличия.
С этими словами он прошел на место гондольера и резко оттолкнулся веслом от тротуара…
Она проснулась в своей теплой постельке и, сладко зевнув, потянулась. Солнечные лучики падали на ее кровать и, судя по тому, как высоко поднялось небесное светило, спала Каролина довольно долго. Воспоминания о вчерашнем вечере вызвали на ее устах улыбку. Невзирая на то, что она уже порядком залежалась в кровати, синьорине вздумалось вновь окунуться в трогательные моменты вчерашнего вечера.
Взгляд Адриано, его ласковый баритон, прекрасные картины из плавающей вокруг них Венеции, – ах, как же ей хотелось бы вновь очутиться в этом прекрасном «вчера»! Но тот внезапный и отвратительный момент, когда появилась эта несносная куртизанка… Сенатора разозлило ее появление. Ах да, и ей, Каролине, оно было не по душе. Синьорина вспомнила вспышку ревности. А потом вино… Они пили вино… Каролина резко подскочила с кровати. Вечер закончился не так, как начинался…
Ей вспомнился прощальный момент, когда Адриано посмотрел на нее как-то задумчиво, холодно приложился устами к ее руке… и этот жест был произведен как-то равнодушно… На прощанье он произнес: «Богом молю, никому не говорите о вашем взгляде на современный брак».
Каролина присела на табурет и стала проворачивать в памяти все события, которые предшествовали их прощанию. После куртизанки он еще улыбался… потом вино… потом она много говорила… Ах, да, вероятнее всего, под действием алкоголя завершающей ноткой в этой прогулке стал ее длинный язык… И тут она вспомнила, что Адриано помрачнел, когда она сказала, что влюблена. Не в том дело, что она сказала. Вероятнее всего, его разозлила ее самонадеянность и надменность. «Если бы только мое сердце не занимал другой мужчина, я непременно предоставила бы вам возможность восседать на его троне». Боже милостивый, как ей вздумалось сказать подобную бестактность? И немудрено, что его это возмутило, хоть он и галантно промолчал… Эта горделивая фраза наверняка вызвала в нем осуждение. Теперь на смену его радушию в нем наверняка проснется пренебрежение! Пресвятая Дева, и она ведь его вполне заслуживает!
Каролина накинула на нижнее платье симару и, решив во что бы то ни стало, сию минуту извиниться перед сенатором, бросилась к дверям.
В палаццо стояла звенящая тишина. На какой-то момент ей показалось, что даже вся челядь покинула владения Фоскарини. Но тут же где-то неподалеку зашуршала юбка, очевидно, кого-то из прислуги. И правда, в вестибюле нарисовалась Урсула. Каролина слегка перегнулась через балюстраду и окликнула ее.
– Добрый день, синьорина, – поздоровалась Урсула и присела в реверансе.
– Добрый день. Урсула, где сейчас сенатор?
Та удивленно округлила глаза.
– Как? Сенатор вас не предупредил о том, что на рассвете собирается покинуть Венецию и отбыть в свое имение в Местре?
Каролина сглотнула комок невероятного сожаления. Как же так? В этот самый момент ее разочарования из парадной раздались чьи-то голоса, которые отвлекли внимание Урсулы, и Каролина хотела было вернуться в комнату, как услышала знакомый голос.
– Ох, Витторио! – радостно воскликнула она и бросилась к ступеням.
Как обычно, лекарь улыбался своей широкой улыбкой, показывая на всеобщее обозрение белые зубы.
– Здравствуйте, моя дорогая! – с улыбкой промолвил он и прильнул губами к руке синьорины.
– Урсула, приготовьте нам чай с булочками и накройте на улице в беседке, а я пока приведу себя в порядок. Прошу прощения, Витторио, я сегодня неприлично заспалась, – виновато сказала она. – Вы обождете?
– Ничего, дорогая, – произнес с улыбкой старик, по-отцовски сжимая в своих руках ее миниатюрную ручку. – Вам положен о отсыпаться, вы еще не совсем здоровы. А где мой друг Адриано?
– Сенатор и вас не поставил в известность? – удивилась Каролина. – Он ведь покинул Венецию…
Витторио только удивленно приподнял брови.
– Вот как? Поразительно, но обычно он извещает меня… Тем более, здесь вы…
– Ох, Витторио, мне с вами необходимо срочно кое-что обсудить, – воскликнула раздосадованно Каролина. – Боюсь, что, кроме вас, мне просто некому помочь.
Наслаждаясь общением венецианской гостьи, Витторио восторгался не только ее красотой, но и изобилием откровенно присущей ей душевности. И хотя в ее словах отражались тщетные попытки не проявлять при лекаре свой ум и образованность, все же она нередко выдавала себя, расспрашивая о политических новостях Венеции и соседних держав. Ее занимала и литература, повествующая об истории лагуны. Словом, неисчерпаемое любопытство этой дамы без стеснения стремилось к познаниям. О чем же сейчас жаждет побеседовать эта изумительная дама?
Созерцая ее красоту, Витторио зачастую задумывался о возможности отношений синьорины и сенатора. Ему казалось, эта дама, как никакая другая, не подходила для несносного упрямца Фоскарини. Такая мысль вызывала на его лице улыбку: ведь эта очаровательная Каролина уже сумела сломать в Адриано несколько его несгибаемых качеств. И это несмотря на то, что тот на последнем вздохе своей гордыни отчаянно сопротивляется воздействию синьорины на его судьбу.
Они сидели под уютным бельведером на заднем дворе имения Фоскарини, называемом венецианцами curia, и потягивали из чашек горячий чай. Каролину очень успокаивала летняя атмосфера на улице, поэтому в отсутствие сенатора она с невероятным удовольствием проводила время на свежем воздухе, балуя свою кожу ласкающей теплотой солнечных лучей. И хотя долгое препровождение под ними невероятно отрицательно влияло на цвет кожи, она все же не могла устоять перед таким маленьким с облазном.
В воздухе благоухал смешанный медовый аромат нескольких видов цветов, произраставших в оранжерее. Бельведер стоял на нескольких беленых столбиках, вокруг которых завивались стебельки вьющихся розочек белого, красного и желтого цветов. Умиротворенная атмосфера этого уголка завораживала и успокаивала… Но только не взвинченную Каролину!
– Витторио, – она с нетерпением посмотрела на него посвежевшими, но взволнованными глазами, – сдается мне, я обидела сенатора…
– О-о, милая моя, слова «обида» и «сенатор Фоскарини» не следует употреблять в одном контексте. Он раздражается, когда так о нем говорят. Предлагаю употребить слово «расстроила» или что-то в этом роде.
Каролина бросила на старика снисходительный взгляд: она очень ценила мудрую иронию, звучавшую из его уст, как обычное приветствие, но в данном случае ей жутко не хотелось ее слышать.
– Я к вам со всей серьезностью, лекарь Армази, – умоляющим тоном произнесла она.
– Прости, дорогая, продолжай, – произнес Витторио и улыбнулся.
Услышав от Каролины фразу, которую она посмела отпустить в адрес Адриано во время их прогулки, Витторио впал в замешательство: ему безумно хотелось расхохотаться, но он понимал, что этим еще больше смутит и без того расстроенную Каролину, поэтому лишь кусал губы, чтобы сдержаться. С другой стороны, эта фраза стала и впрямь убийственной для Адриано – влюбленность Каролины в «другого» наверняка заставила его отступить.
– Это и впрямь звучало слишком горделиво из ваших уст, – только и смог прокомментировать Витторио.
Каролина с нервозностью прошла вдоль беседки и потерла вспотевшие ладони. Витторио про себя отметил ее сходство в этом с Адриано: в растерянности от создавшейся ситуации он накручивает целые мили по комнате.
– Очевидно, поэтому сенатор и покинул дворец так скоропостижно, – предположила Каролина, – ему противно находиться в моем обществе.
– О-о-о, нет, моя дорогая, – отрицательно закачал головой Витторио. – В Адриано напрочь отсутствует трусость, но, по правде говоря, им может управлять растерянность. Но покидать свой дворец из-за ваших деяний, какими бы они ни были, он не станет, поверьте мне, – абсолютно уверенно говорил лекарь.
– Простите, Витторио, очевидно, и мои предположения так же самонадеянны, как и сказанные вчера слова…
Тут она остановилась и присела напротив Витторио, заметившего в ее глазах жажду поделиться какой-то тайной. «Сейчас начнется исповедь», – подумал про себя лекарь прекрасно осведомленный, что его умение разбираться в человеческой душе частенько вызывает в людях желание поделиться сокровенным.
– Мне нужно поговорить с вами, – произнесла вполголоса Каролина. – Только Богом молю, Витторио, сумейте сохранить мою тайну и не смейтесь надо мной! Ибо я никому не открывала свою душу, но то, что меня гложет, не позволяет мне нормально жить.
Внимание! Это не конец книги.
Если начало книги вам понравилось, то полную версию можно приобрести у нашего партнёра - распространителя легального контента. Поддержите автора!Правообладателям!
Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.Читателям!
Оплатили, но не знаете что делать дальше?