Текст книги "Первое королевство. Британия во времена короля Артура"

Два инсулярных источника вроде бы дополняют рассказ Гильды точными указаниями на место и время событий, а также называют имена их участников. В «Англосаксонской хронике», составленной при Уэссексом дворе в правление короля Альфреда (предположительно в 890-х годах), приводятся даты сражений, якобы происходивших более пятисот лет назад, во второй половине V века: битвы при Ægelesthred (455), при Creganford (457), у ручья Wippedesfleot (465), в каком-то неназванном месте в 473-м, затем – на побережье Cymenesora (477), у ручья Mearcredesburna (485), в Andredesceaster (491) и на побережье Certicesora (495)[262]262
  Из рукописи «А» «Англосаксонской хроники».


[Закрыть]. В каждом из этих известий сообщается, что вождь саксов (названный по имени) сражался с войском бриттов или валлийцев. Места сражений разбросаны по территории Британии от Эйлсфорда (др. – англ. Ægelesthred) на реке Медуэй на севере Кента до римской береговой крепости Певенси (др. – англ. Andredesceaster) в Восточном Суссексе; некоторые топонимы идентифицировать не удалось. По именам названы Хенгест, Хорса, Эск, Элле, Кисса (на стороне «саксов») и Вортигерн (на стороне «бриттов»). Амвросий не появляется.

«Англосаксонская хроника» составлялась при дворе Альфреда с определенными целями; ее свидетельства в отношении раннего периода не подтверждены независимыми источниками. В «Хронике» (как и в других летописных компиляциях IX века) события прошлого представлены в рамках этнического конфликта («западные саксы» против «чужаков»). Из-за очевидных неточностей в хронологии и ясно прочитывающихся политических мотивов ее составителей исследователи относятся к ранней части «Хроники» скептически и даже пренебрежительно[263]263
  Simms-Williams 1983, см. также главу 10.


[Закрыть]. Разумеется, ни у одного языческого германского вождя не было в дружине латинского церковника, который записывал бы на восковых табличках даты его великих деяний Anno Domini (в любом случае этот способ датировки изобрели только в VI веке), чтобы потом их можно было перенести в подробную общую летопись. Происходившие битвы в лучшем случае могли фиксироваться в контексте перечней правителей[264]264
  Один из примеров подобных перечней правителей можно видеть в «Истории бриттов». Это последовательность записей типа «Фреодвальд [сын Иды] правил шесть лет, и в его правление королевство кентцев было крещено миссией Григория. Хусса правил семь лет». История бриттов, 63.


[Закрыть], составленных теми, кто, по выражению Беды, «исчисляет сроки королей»[265]265
  Пер. В. Эрлихмана. Здесь и далее сочинение Беды цит. по изд.: Беда Достопочтенный. Церковная история народа англов. СПб.: Алетейя, 2001. — Прим. науч. ред.


[Закрыть][266]266
  . Беда Достопочтенный. Указ. соч., III.1.


[Закрыть]. К таким перечням без сведений о том, где и когда они впервые были составлены, следует относиться с должным скепсисом. По мнению современных историков, многие имена в ранних погодных статьях «Хроники» представляют собой эпонимы для объяснения характерных названий некоторых мест. И тем не менее, сделав все подобающие оговорки, можно отметить: эти записи рассказывают о долгой (пусть и не непрерывной) череде сражений, оставшихся в памяти благодарных потомков как победы военных вождей, сражавшихся на стороне «саксов», над бриттами.

Если же говорить о том, как воспринимали события V века бритты, то в нашем распоряжении есть одно совершенно аутентичное свидетельство – «Исповедь» святого Патрика[267]267
  Переводы произведений и Жития св. Патрика см.: Hood 1978. Два поздних жития, «Исповедь» и «Письмо к Коротику», сохранились в «Книге Армага»; подробное исследование текстов, связанных с Патриком, см.: Hanson 1968 и Dumville 1993. Анализ этих источников в перспективе истории бриттского христианства V века см.: Thomas 1981.


[Закрыть]. Это не историческое повествование с провиденциальным подтекстом, а искренняя личная история горестей и испытаний, маленький яркий самоцвет, сохранившийся с тех бурных времен. Увезенный из дома в возрасте шестнадцати лет «со многими тысячами людей»[268]268
  Пер. П. Ерофеева. Здесь и далее «Исповедь» святого Патрика цит. по изд.: Св. Патрик Ирландский. Исповедь. СПб.: Общество Святого Креста, 2001. — Прим. науч. ред.


[Закрыть], Патрик шесть лет прожил в Ирландии в рабстве, пася овец своего хозяина. В двадцать с небольшим лет, вдохновленный видением, он бежал и пробрался на корабль. Плавание длилось три дня. Судя по всему, Патрик плыл с большим количеством спутников, однако он ничего не говорит ни о том, куда направлялся корабль, ни о цели путешествия. Может быть, капитан корабля, подобно современным нелегальным перевозчикам беженцев, переправлял беглых рабов через Ирландское море за плату, которую те могли предоставить, а потом высаживал на пустынном берегу, не задавая вопросов? Как бы то ни было, Патрик и его спутники оказались в безлюдных местах, где скитались месяц, не находя человеческого жилья, и выжили лишь благодаря тому, что нашли дикий мед, а также наткнулись на стадо диких свиней, которых забили. Позже Патрик во второй раз попал в плен, но был «освобожден» спустя два месяца.

Нет возможности узнать, где Патрик высадился на берег после побега из рабства и трехдневного плавания. За три дня пути, скажем от Стренгфорд-Лох[269]269
  Где именно жил Патрик во времена рабства – неясно. Позднейшая традиция связывает его первое пребывание в Ирландии с Армой и Даунпатриком на юго-востоке нынешней Северной Ирландии. Это неплохо согласуется с идеей, что Патрик провел детство вблизи северной границы римских владений в Британии и стал жертвой набега «соседских» пиратов из-за Ирландского моря.


[Закрыть], если плыть на север – можно добраться до Аргайла, а если на юг – до Уэксфорда на юге Ирландии или до побережья Пемброкшира в Уэльсе. Есть множество спекуляций по поводу того, что Патрик якобы провел несколько лет в Галлии и, возможно, посетил Тур, где его подготовили к принятию сана, однако туманные намеки в его «Исповеди» в действительности не дают оснований для подобных выводов.

После «нескольких лет отсутствия» Патрик смог вернуться к семье. Это поражает: как юноша, похищенный из дома в шестнадцать лет, смог найти дорогу без карт и дорожных знаков, зная только названия мест в окрестностях своего дома? Но в конце концов еще одно видение заставило его вернуться в Ирландию, чтобы начать долгую и порой нелегкую карьеру местного епископа. Период, когда Патрик жил и проповедовал среди ирландцев, чему, собственно, и посвящена его «Исповедь», можно соотнести с относительно спокойным временем, когда, по утверждению Гильды, прекратились набеги ирландцев и пиктов. Однако произведения и деятельность Патрика можно датировать лишь в широком диапазоне нескольких десятилетий в пределах V века. Как и Гильда, он порицал королей и собратьев-церковников за их слабости. В отличие от Гильды он не получил классического образования: его латынь, по его признанию, была вульгарной. И в его время произвол и насилие, непомерное богатство и крайняя нищета, доброта и жестокость оттенялись деятельностью грамотной и организованной церкви, способной вести дела с дочерними церквами за Ирландским морем. Хотя Патрику нечего сказать о важных событиях, происходивших далеко на юге и востоке, понимание этих парадоксов может стать ключом к разгадке тайн V века.

Самым сложным, непонятным и любопытным источником для этого периода считается текст IX века, часто приписываемый Неннию[270]270
  Эта идентификация основана на предисловии, сохранившемся в одной из поздних рукописей.


[Закрыть]. В самой ранней рукописи[271]271
  Британская библиотека Harley MS 3859.


[Закрыть], датируемой началом XII века, в конце «Истории бриттов» приведены генеалогии англосаксонских королей и крат-кая хронология, далее вставлены (другим почерком) «Анналы Камбрии» и генеалогии валлийских правителей, затем – перечень двадцати восьми городов, затем – «О дивах дивных Британии, острова Моны и Ирландии»[272]272
  . Ненний. История бриттов, 31. Но Танет – это на самом деле бриттское *Tanneton. Это название приводит, правда в искаженном виде (Toliapis), Птолемей в своей «Географии» (II век).


[Закрыть]. Ни один из этих текстов нельзя считать непосредственным и достоверным свидетельством. Автор «Истории бриттов» мог собрать разрозненные и противоречащие друг другу фрагменты воедино не раньше первой половины IX века – лет на пятьдесят раньше «Англосаксонской хроники», и в похожей атмосфере патриотического подъема (хотя и с противоположной направленностью).

Исследователям, стремящимся конкретизировать расплывчатую и схематичную картину, возникающую из повествования Гильды, «История бриттов» кажется, на первый взгляд, золотой жилой. «Надменный тиран» Гильды получает имя – Вортигерн (Guorthigirnus)[273]273
  Эту идентификацию предложил уже Беда в 731 г. (Церковная история народа англов, I.14). «Вортигерн» может быть не именем, а прямым переводом наименования должности: верховный король, или superbus tyrannus.


[Закрыть]. Названы два вождя федератов-саксов, приплывшие на трех «киулах», – Хенгест и Хорса. Они высадились на берег в восточной части Кента как изгнанники и получили «во владение остров, который на их языке называется Танет, а на языке бриттов Руим»[274]274
  Пер. А. С. Бобовича. Здесь и далее «История бриттов» цит. по изд.: Гальфрид Монмутский. История бриттов. Жизнь Мерлина. М.: Наука, 1984. — Прим. науч. ред.


[Закрыть][275]275
  . Ненний. Указ. соч., 38.


[Закрыть]. До Средних веков остров Танет (Thanet) был отделен от кентского берега судоходным проливом Уонтсам (сейчас это небольшая речушка, которую автомобилисты переезжают по мостам, даже не замечая)[276]276
  Нынешняя речка Уонтсам течет на север. Южная часть бывшего пролива стала нижним течением реки Стур, которая у Сэндвича закладывает крутую петлю и впадает в море в Пегуэлл-Бей.


[Закрыть]. По обоим концам этого пролива стояли крупные римские крепости, защищавшие вход в Ла-Манш, – Rutupiae (совр. Ричборо) на юго-востоке и Regulbium (совр. Рекалвер) на севере. Если считать, что свидетельства «Истории бриттов» имеют какое-то отношение к реальности, получается, что задачей воинов, прибывших с побережья континентальной Европы, было охранять вход в Темзу и обеспечивать безопасность торговых кораблей, направлявшихся через Ла-Манш в Кентербери и другие порты Кента. То, что они были расквартированы практически изолированно, на собственном острове, представляется правдоподобным.

В «Истории бриттов» прямо говорится, что, согласно заключенному Вортигерном договору, федераты получали провизию и одежду (то, что соответствует epimenia Гильды), а за это должны были защищать его земли от врагов. Затем еще шестнадцать кораблей прибыли в качестве подкрепления. В дополнение к новой договоренности (которая в тексте представлена как результат опьянения, вымогательства и обмана) Вортигерн взял в жены дочь Хенгеста, а Хенгест в обмен получил целую страну – Canturguoralen (то есть земли кантиаков, Кент), король которой – Гвирангон – был смещен. Затем было заключено третье соглашение: сын Хенгеста Окта и его племянник Эбисса должны были привести в Британию сорок кораблей и разместиться «на севере близ стены», чтобы сражаться с ирландцами[277]277
  Там же, 43–44.


[Закрыть].

Далее, после рассказа о легендарном происшествии в Сноудонии, «История бриттов» повествует о войне между Вортимером, сыном Вортигерна, и саксонскими федератами. Саксов оттеснили на Танет и там осадили, а они послали на родину за новыми подкреплениями. После этого война длилась довольно долго. В «Истории бриттов» упомянуты три битвы: на реке Дарент (течет на север и впадает в Темзу у Дартфорда); у брода Рид-ир-Афаел (Rhyd yr afael), который «на их языке» (то есть на английском) называется Эписфорд, – в этом сражении погибли Хорса и сын Вортигерна Катейрн; и битва «на поле близ камня с могильною надписью на берегу Галльского моря» (Ла-Манша), в которой Вортимер победил саксов. Была еще и четвертая битва, но о ней ничего не сообщается.

После смерти Вортимера стороны заключили мир, по которому Вортигерн был вынужден отдать Хенгесту несколько областей (regions plurimae), а именно Est Saxum и Sut Saxum (Эссекс и Суссекс)[278]278
  Там же, 46.


[Закрыть]. Короткий, но важный фрагмент, не входящий в основное повествование и известный как «хронология»[279]279
  Там же, 66.


[Закрыть], отсчитывает двенадцать лет с начала правления Вортигерна до ссоры между Амвросием и Виталином, – «а именно до Гволоппа» (то есть до битвы при Гволоппе). В хронологии также указано, что саксы прибыли в Британию в 4-й год правления Вортигерна, которое началось в год консульства Феодосия и Валентиниана (то есть в 425 году), за год до визита Германа; битва при Гволоппе датируется 437 годом, приблизительно временем второго визита осерского епископа. Согласно этим датировкам, битва при Гволоппе состоялась за восемнадцать лет до первого сражения, зафиксированного в «Англосаксонской хронике» под 455 годом. Конфликт опять-таки разворачивается в 430-х годах – за десять лет до общепринятой даты adventus Saxonum (прихода саксов), указанной у Беды и в континентальных хрониках, – и приходится на то время, когда имперские силы одерживали победы в Северной Галлии. Не исключено, что именно эти успехи империи побудили военных вождей саксов искать новые возможности за морем.

Ясно видно, что «неннианские» тексты подтверждают (а возможно, повторяют) рассказ Гильды: договор между советом бриттов и силами федератов, разрыв соглашения в результате измены или случайности, последовавшая за этим война. Составитель этих текстов, очевидно, был знаком с сочинением Гильды, так что ссылки на Амвросия и его роль в гражданской войне, отразившиеся в легендарной Сноудонской истории Эмриса (бретонская форма имени Амвросий), нельзя считать независимым свидетельством[280]280
  Adams 2015. P. 259.


[Закрыть]. При этом хронология, согласно которой начальная фаза конфликта относится к 420-м и 430-м годам, судя по всему, составлялась по анналам, использовавшим датировки по консульствам, так что она может рассматриваться как отдельный источник[281]281
  См. главу 6.


[Закрыть]. Несовпадение перечней битв, упоминающихся в «Истории бриттов» и в «Англосаксонской хронике», может быть результатом различия традиций: каждая сторона помнила о победах своих вождей, случившихся в разное время. Однако, как указывали многие историки, имена типа Вортигерн (возможно, прямой перевод superbus tyrannus Гильды на бриттский язык), Хенгест (древнеанглийское «жеребец»), Хорса («конь») наводят на мысль, что эти персонажи – просто герои легенд.

Особое внимание исследователей в течение многих лет привлекала 56-я глава «Истории бриттов». В ней рассказывается, что «в это время» численность саксов возросла. Окта, сын Хенгеста, пришел на юг после смерти отца, «и от него происходят» короли Кента. А потом на сцене появляется Артур, который вместе с королями бриттов ведет битвы с саксами в качестве главнокомандующего (dux bellorum). Далее следует перечень двенадцати сражений:

Первая битва произошла в устье реки, которая называется Глейн. Вторая, третья и четвертая, равно как и пятая, – у другой реки, носящей название Дубглас и находящейся в области Линнуис (?) [in regione linnuis]. Шестая – у реки, именуемой Бассас. Седьмая битва произошла в Келидонском лесу, иначе Кат Койт Келидон. Восьмая битва состоялась у стен замка Гвиннион, и в ней Артур носил на своих плечах (на щите?) изображение святой непорочной Девы Марии; в этот день язычники были обращены в бегство и по изволению Господа нашего Иисуса и святой Девы Марии, его родительницы, великое множество их здесь было истреблено. Девятая битва разразилась в Городе Легиона. Десятую битву Артур провел на берегу реки, что зовется Трибруит. Одиннадцатая была на горе, которая называется Агнед. Двенадцатая произошла на горе Бадон, в ней от руки Артура пало в один день девятьсот шестьдесят вражеских воинов, и поразил их не кто иной, как единолично Артур. Во всех упомянутых битвах он одержал верх[282]282
  . Ненний. Указ. соч., 56.


[Закрыть].

Большая часть битв происходила у рек с бриттскими названиями; их невозможно точно идентифицировать, как и гору Агнед. Одна битва была в лесу, который, похоже, должен находиться в Шотландии (Кelidon, как «Каледония»), еще одна – в бывшем римском городе (вероятно, Карлеон, но может быть, и Честер), и еще одна – в крепости, которую также невозможно идентифицировать. Последняя битва произошла на горе Бадон (она датирована 516 годом в «Анналах Камбрии») – это вроде бы перекликается со свидетельством Гильды. Еще одна запись в «Анналах Камбрии» – под 537 годом – сообщает о гибели Артура в битве при Камланне (возможно, Camboglanna – форт к западу от Бердосвальда на Адриановом валу). Получается, что с момента конфликта Амвросия и Виталина прошло сто лет. Что-то здесь не так. Как и при традиционной датировке сочинения Гильды, на основе которой исследователи выстраивают хронологию его жизни и войн в Британии, события, описанные в «Истории бриттов», растягиваются на неправдоподобно долгий срок. Ничего не складывается.

Нет смысла добавлять еще одно исследование к массе работ, в которых на основании весьма скудных свидетельств «неннианских» текстов прослеживается зарождение и развитие артуровской мифологии, с которой они с тех пор неразрывно связаны[283]283
  Смелая и увлекательная интерпретация представлена в: Alcock 2001; новейший подробный анализ «артуровского мифа» см. в: Higham 2018.


[Закрыть]. Какая бы реальность за этим ни стояла, перед нами два параллельных мифа, относящиеся к одному и тому же периоду и созданные сообществами, которые идентифицировали себя с «бриттским» или «саксонским» наследием и для которых к VIII–IX векам национальная идентичность стала важным орудием политического объединения.

Несмотря на усилия множества историков и археологов и целой армии пустословов, о судьбах реальных Артура, Амвросия, Вортигерна и остальных участников конфликтов V века мы по-прежнему ничего не знаем. Единственное, что можно сказать: если не существовало Артура, то, скорее всего, были Артуры – те, кто принял (или взял на себя) командование пехотой или всадниками и защищал города, торговые пути, а также интересы правящей элиты того времени. Примерно то же можно сказать о предводителях десятков отрядов федератов или пиратов, которые приплывали из континентальной Европы, и о политиках, чьи решения и действия оставили недобрую память у последующих поколений. Это не значит, что из текстов Гильды и Патрика или составителя «неннианской» компиляции нельзя извлечь никаких полезных сведений – они содержат другие бесценные свидетельства.

Упорные поиски мест предполагаемых сражений раннего Средневековья (занятие малоосмысленное) долгое время отвлекали внимание исследователей от реальных мест, где люди V века действительно жили – и временами сражались. Но все же постепенно изображенная Гильдой идиллическая картина сельской местности того времени становится более четкой. Поля, леса и деревни, открывающиеся нашему мысленному взору из корзины воздушного шара, заполняются людьми. Почти все занимаются своими повседневными делами, не ведая о большой игре, которую ведут их правители, исполняют роль, издревле предопределенную нуждами сельскохозяйственного года и круговоротом рождений и смертей. Многие до сих пор распахивают поля, расчищенные в железном веке или в период римского правления. Другие ведут первые борозды по целине, но скорее всего, неподалеку от домов своих дедов. Поселения уже не такие крупные и стабильные, как в римский период, они меньше зависят от центральных рынков и указаний имперских сборщиков налогов. Земля используется менее интенсивно. Власть слаба. То в одном, то в другом месте вспыхивают конфликты. Соперничество и удача меняют судьбы многих людей – и оказавшихся в рабстве из-за бедности, совершенного преступления или попавших в плен, и тех, кто разбогател благодаря древнему ремеслу торговли человеческим товаром. Другие ценные ресурсы – соль, драгоценные металлы, привозная экзотика (растительное масло и вино) – тоже стоят того, чтобы за них сражаться. Тот, кто желает править соседями, находит способы навязать свои требования.

В тысячах мужских погребений V и VI веков мы обнаруживаем копья, щиты, короткие мечи, кинжалы. Никому из граждан Римской империи не положили бы в могилу оружие; и если не брать профессиональных военных, то мало кто в империи вообще его имел. Многие владельцы мечей и копий похоронены рядом с женщинами и детьми – очевидно, членами семьи – на новых кладбищах неподалеку от поселений, подобных Макингу и Вест-Стоу, в которых выявляются и новая планировка, и новые типы построек, что считается доказательством прихода «чужих». Некоторых хоронили в древних курганах, возможно, чтобы утвердить связь с прежними воинскими и родовыми традициями. Идея о том, что в V–VI веках местные сообщества ощущали реальную или гипотетическую угрозу со стороны чужаков, согласуется с тем, что в это время в Британии, особенно в юго-западных районах нынешних Англии и Уэльса, вновь начинают использовать укрепления (форты) железного века на вершинах холмов (hillforts) – как здесь не вспомнить нарисованную Гильдой картину бегущих в горы горожан! За массивными валами железного века в Саут-Кэдбери (South Cadbury) в Сомерсете во время раскопок, проводившихся Лесли Алкоком в 1960-х годах, был обнаружен деревянный «длинный дом» внушительных размеров, который построили внутри отремонтированных укреплений в V–VI веках[284]284
  Alcock 1972.


[Закрыть]. На Динас-Эмрис (Dinas Emrys), каменистом холме на одном из южных отрогов Сноудона, археологи раскопали сооружения, которые могут соотноситься с легендарным конфликтом Вортигерна с Эмрисом (Амвросием)[285]285
  Adams 2015. P. 258ff.


[Закрыть]. Южнее, на небольшом холме Динас-Повис (Dinas Powys), расположенном на северном берегу над эстуарием Северна, имеется система укреплений, построенных в V–VI веках; при раскопках здесь были обнаружены следы больших деревянных построек, а также множество ювелирных изделий, дорогих украшений, стекло и керамика с континента. По другую сторону от эстуария Северна люди, обосновавшиеся в укреплениях железного века на холме в Кэдбери-Конгресбери (Cadbury Congresbury) в Сомерсете, как и их соседи из Динас-Повис, получали предметы роскоши из Восточного Средиземноморья, несмотря на то что в этот период Британия исчезла из поля зрения римских властей[286]286
  Rahtz et al. 1992. Результаты раскопок в Динас-Повис опубликованы в: Alcock 1963.


[Закрыть]. Артефакты и постройки, найденные в Тинтагеле (Tintagel) на северном побережье Корнуолла, – на величественном скалистом мысе, который сама природа сделала неприступным, – свидетельствуют о том, что торговые связи, богатство и власть были прерогативой обитателей этих мест в течение столетий. За границами имперских территорий укрепления на побережье близ Керкубри, в Восточном Лотиане, Стратклайде, Мори и Аргайле неплохо иллюстрируют концепцию трайбализма[287]287
  Трайбализм – форма групповой идентичности, для которой характерны замкнутость, сознание собственной исключительности и враждебность по отношению к другим группам. – Прим. науч. ред.


[Закрыть] железного века, активно обсуждающуюся в историографии.

Тинтагель: скалистый мыс на севере Корнуолла – сюда привозили товары из Средиземноморья; в раннем Средневековье здесь, вероятно, находилась королевская резиденция

Эти форты на вершинах холмов, мастерски использующие естественные особенности рельефа, радуют археолога, пролетающего над ними в корзине воздушного шара, не только своим поражающим воображение видом, но и своими легендарными и мифологическими коннотациями. Рассекающие мирный ландшафт загадочные многокилометровые земляные валы и рвы еще яснее свидетельствуют о социальных и политических конфликтах, охвативших Британию после ухода римлян: Уонсдайк (Wansdyke) – вал со рвом на меловых холмах Уилтшира, Флим-Дайк (Fleam Dyke) – вал со рвом в Кембриджшире, построенный, очевидно, чтобы перекрыть старые дороги, существовавшие с доисторических времен, а также римскую дорогу между Восточной Англией и Юго-Восточным Мидлендом, Уотс-Дайк (Wat’s Dyke) вдоль северной части границы с Уэльсом – предшественник монументальных приграничных укреплений, воздвигнутых в VIII веке королем Оффой, и многие другие, разбросанные по территории бывшей провинции; в целом возникает ощущение, что их возводили в процессе совместных (возможно, вынужденных) попыток продемонстрировать военную мощь. Новейшие методы термолюминисцентного датирования[288]288
  Метод, основанный на способности некоторых материалов (кальциты, глина, стекло, керамика и др.) накапливать изменения в кристаллической решетке под воздействием природного ионизирующего излучения. При нагревании такие материалы испускают фотоны видимого излучения (наблюдаются световые вспышки). Чем старше образец, тем больше вспышек фиксируется. – Прим. науч. ред.


[Закрыть], позволяющие археологам определить, когда тот или иной пласт почвы подвергался воздействию солнечных лучей, дают возможность датировать эти сооружения, – и в перспективе это наверняка будет сделано.

У подножия внушительных укреплений средневекового замка Ричмонд (Северный Йоркшир) бурные воды реки Суэйл впечатляющим каскадом устремляются вниз по расщелине, промытой в массивной скале. Во время зимнего половодья вода оглушительно ревет на уступах речных катарактов (высоких речных порогов). Суэйл течет на восток, затем сворачивает на юг и близ Боробриджа впадает в Ур – еще одну реку, текущую с Пеннин. Но ниже Ричмонда, вырвавшись на простор долины Моубрей, Суэйл становится спокойнее. Неподалеку от деревни Бромтон-он-Суэйл он мирно несет свои воды под современным шоссе A1 и бежит дальше, к деревне Каттерик (Catterick).

Через Каттерик, который во времена римского правления именовался Катарактоний (Cataractonium), проходила дорога Дир-Стрит (Dere Street), шедшая от Йорка через Изурий (Isurium, совр. Олдборо), столицу цивитата бригантов, к Корбриджу на севере и Карлайлу на северо-западе. Окруженный стенами Катарактоний, расположенный между дорогой и рекой и защищавший важную переправу, вероятно, был назван в честь ричмондских водопадов, потому что в этом месте в русле Суэйла уже нет порогов. Как и многие другие римские города, расположенные на ключевых переправах и стратегических дорогах, он продолжал как-то функционировать в V и VI веках: в числе прочего, здесь были обнаружены землянки и «воинские» захоронения[289]289
  Wilson et al. 1996.


[Закрыть]. В конце VI века здесь состоялось крупное сражение, воспетое в поэме Анейрина «Гододдин», повествующей о последнем героическом, но закончившемся трагически военном походе «людей Севера» (валл. Gwŷr y Gogledd), которые пытались изгнать из Нортумбрии королей англов[290]290
  О топониме Катрает и возможности отождествить его с местом битвы, описанной в поэме «Гододдин», см.: Wilson et al. 1996. P. 6.


[Закрыть]. В VII веке, как говорит Беда, римский миссионер-епископ Паулин окрестил множество людей в очистительных водах Суэйла близ Каттерика[291]291
  . Беда Достопочтенный. Указ. соч., II.14.


[Закрыть]. Позднее город стал королевской резиденцией, а еще позже – местом королевских бракосочетаний[292]292
  Wilson 1996. P. 1–2.


[Закрыть]. Похоже, что Каттерик был в большей степени ориентирован на северо-восток, в сторону плодородной долины реки Тис и Северного моря, а не на юг, в сторону находившегося у него в тылу Йорка, и не на юго-запад, где располагались земли бригантов. Выше Ричмонда в долине Суэйла были обнаружены странные земляные сооружения, видимо, перегораживавшие дорогу из Каттерика через Пеннины. Весь ландшафт наводит на мысль о нестабильной конфликтной ситуации.

Масштабные системы земляных валов часто называют оборонительными укреплениями: считается, что они строились, чтобы преграждать путь вооруженным вражеским отрядам. Но в реальности подобные сооружения довольно сложно использовались для этих целей. Захватчики могут перебраться через них или просто обойти при необходимости. Как правило, внушительные «длинные насыпи» (linear earthworks) исполняли другую роль, не связанную непосредственно с обороной. Их главным предназначением было показать возможным недоброжелателям высокий статус и силу их создателей, подобно тому, как массивные каменные стены и кованые ворота, преграждавшие вход в загородные парки усадеб XIX века, подчеркивали престиж и авторитет владельца манора. Даже укрепления железного века на вершинах холмов служили скорее для демонстрации мощи, а не для противодействия реальной военной угрозе. Они недвусмысленно свидетельствуют о стремлении обособиться, о возможности использовать богатые ресурсы и рабочую силу.

Земляные сооружения могут быть также физическим воплощением неких договоров о взаимном признании границ (хотя в формировании границ главная роль, конечно, принадлежит рекам). В доримской Британии[293]293
  Границей доримского периода считается поход Юлия Цезаря, высадившегося в Британии в 55 г. до н. э. В английской историографии весь этот период называют «доисторическим» – то есть «до появления письменных исторических источников». – Прим. науч. ред.


[Закрыть] было множество границ: в этом качестве выступали ручьи и речки, ряды курганов, отмечающих водоразделы, канавы или небольшие каменные или земляные насыпи. Чаще всего они отмечали границы пастбищ, а заодно предупреждали, чтобы посторонние (такие, как, например, юный Патрик или Кутберт) не пускали туда своих овец, или уж пеняли на себя. Иногда границы устанавливались в одностороннем порядке: рвы и валы обозначали запрет – но преграда была скорее психологической (и, возможно, юридической), чем физической.

Если же говорить о физических преградах, то нужно отметить, что системы земляных насыпей раннего Средневековья с наибольшим успехом ограничивали перемещение скота. Небольшие отряды воинов могли перебраться через ров и вал, а вот коровам и овцам трудно преодолеть высокую насыпь, такую как Уонсдайк, особенно если их поспешно перегоняют грабители: скот в те времена был мерой богатства, и средством уплаты дани, и, естественно, объектом воровства. Грабители-пикты могли миновать Адрианов вал по морю, но для того, чтобы забрать свою четвероногую добычу домой, нужно было найти ворота – и желательно открытые.

В нескольких местах в Британии цельные системы земляных сооружений раннего Средневековья сохранились практически полностью. Эндрю Флеминг, изучавший валы и рвы в долине Суэйла, показал, что эти земляные сооружения, перегораживавшие долину около современных деревень Рит (Reeth) и Мьюкер (Muker), сейчас практически неразличимы в гораздо более поздней системе прямоугольных пастбищ, обнесенных невысокими каменными стенами. Зеленые пастбища, овчарни и сложенные всухую каменные ограды – привычный глазу ландшафт этих мест. Раннесредневековые насыпи, по мнению Флеминга, свидетельствуют о территориальных конфликтах между местными сообществами в послеримские века[294]294
  Fleming 1994.


[Закрыть].

Долина Суэйла была расчищена от валунов и разделена на прямоугольные участки, нарезанные перпендикулярно к реке, еще в середине железного века, возможно в III веке до н. э.[295]295
  Fleming 2010. P. 139ff.


[Закрыть] В этих местах, как и на пастбищах Солсберийской равнины, Йоркширских меловых холмов и Чевиот-Хиллс, сельскохозяйственный цикл определялся нуждами скотоводства: на зиму коров и овец размещали в долине вблизи человеческого жилья; небольшие поля удобряли навозом; весной стада отгоняли на ухоженные низовые пастбища, а летом перегоняли выше, на вересковые пустоши. Судя по сохранившимся фрагментам невысоких стен, которые (как можно видеть сверху) складываются в характерную прямоугольную сетку, многолюдные романо-бриттские поселения вели хозяйство по традиционному местному укладу и процветали в течение всего периода римского правления. Но три группы валов, сохранившихся в долине Суэйла, не вписываются ни в доримскую, ни в римскую систему полей, ни в более позднюю средневековую или позднейшую систему. Один вал перегораживает узкий заливной луг между Суйэлом и его притоком Аркл-Бек выше Рита. Второй перегораживает долину чуть ниже Рита, у слияния этих двух рек, близ деревень Гринтон (Grinton) и Фремингтон (Fremington). Фрагмент третьего вала сохранился примерно в 4 километрах ниже по течению на южном берегу Суйэла неподалеку от деревни Мэррик (Marrick). Эти валы, расположенные под прямым углом к реке, в каждом случае дополнены рвом, проходящим вдоль восточной стороны насыпи (то есть ниже по течению). Другими словами, жители верхней части долины Суйэла адресовали это предупреждение тем, кто мог прийти с востока, от Ричмонда и Каттерика.

Флеминг показал, что эти земляные сооружения, скорее всего, появились позже романо-бриттских поселений в Дайкхаус-Клоз (Dykehouse Close), но раньше, чем Гринтон и Фремингтон обрели свои англосаксонские названия. Он считает, что древнее название долины – Swar (от древнеанглийского Swalwe, «стремительная вода, водоворот») – эквивалент латинского топонима Cataractona, относящегося и к реке, и к римскому городу. Он предполагает, что Swar было англским названием небольшого политического образования – мелкого королевства – в верхней части долины, границы которого он восстанавливает на основе средневековых документов и территориальных делений. В более ранние, бриттские времена эта область, возможно, именовалась yr Erechwydd – название сохранилось в поэмах, которые приписываются знаменитому валлийскому барду Талиесину: оно означает, опять-таки, «водопад» или «речная стремнина». Выдающийся исследователь творчества Талиесина, сэр Ивор Уильямс, считал, что легендарный военачальник Уриен, который в посвященной ему поэме именуется Udd yr Erechwydd, то есть лорд Эреквидда или Регеда, – это тот же человек, что и Llyw Catraeth из поэмы «Гододдин»[296]296
  Fleming 1994. P. 25.


[Закрыть]. Если принять, что эта поэма имеет какую-то историческую основу, то в ней рассказывается о конфликтах конца VI века. В любом случае на данном примере можно видеть, как детальные археологические изыскания в сочетании с историческим анализом позволяют определить места, где оставили след послеримские конфликты – войны, которые помнило поколение Гильды; иногда мы не замечаем эти следы просто потому, что не даем себе труда посмотреть внимательнее. Другой вопрос, можно ли на основании этого воссоздать историю этнической вражды и жестоких междоусобиц.

Схожие следы вмешательства в ландшафт обнаруживаются не только в менее развитых областях на севере и западе Британии. Близ Кембриджа, между границей Болотного края и холмистой северо-западной оконечностью Эссекса, сохранились валы и рвы, которые, судя по всему, должны были (в какой-то период между концом IV века и VI веком) контролировать – или перекрывать – сообщение между Восточной Англией и многочисленными поселениями Чилтернских холмов в глубине бывшей провинции[297]297
  Rippon 2018. P. 322ff.


[Закрыть]. Четыре линии земляных сооружений – Брэн-Дитч (Bran Ditch), Брент-Дитч (Brent Ditch; перегораживает римскую дорогу, шедшую на северо-восток от небольшого римского города у Грейт-Честерфорда), Флим-Дайк (Fleam Dyke) и весьма внушительная и абсолютно прямая Гримз-Дайк (Grim’s Dyke) – пересекают под прямым углом узкую полосу земли, возможно служившую некогда северной границей цивитата триновантов. Похоже, они также перекрывали несколько доисторических дорог, включая Икнилд-Уэй.