Текст книги "Первое королевство. Британия во времена короля Артура"

Тот факт, что некоторые городские постройки Роксетера дожили до VII века, можно трактовать либо как редкое отклонение от стандартной модели «гибели позднеримского города», либо как указание на то, что случай Роксетера, скорее всего, не единичен. Археологи придерживаются различных мнений (на основании одних и тех же свидетельств) по вопросу о том, сохранил ли Роксетер часть своих городских функций или превратился в простую деревню, кормившую местного самозваного вождя. Судя по опыту раскопок в Лестере, мы должны быть готовы к тому, что и у Роксетера может быть более сложная история.

Очень соблазнительно поставить знак равенства между крахом Римской империи и запустением в городах. Не менее соблазнительно связать начавшиеся перемены и возникшие новшества с англосаксонской миграцией или вторжением. Эмоционально нагруженные слова – такие, как гибель, утрата, упадок, запустение, опустошение, крах, – используются для описания этих перемен; подобные образы возникают и в англосаксонских элегиях, таких как «Руины». Среди историков господствует мнение, что политическая, социальная и экономическая жизнь в романо-бриттских городах полностью угасла; считается, что отсутствие данных о какой-либо административной или общественной активности в городах подтверждает эту точку зрения. Получающаяся в результате картина логична и ясна: римские города пришли в упадок, население полностью отвергло городской образ жизни; государственная система рухнула; воцарилась анархия, началась гражданская война, власть захватили воспользовавшиеся случаем враги-чужеземцы – и все это полностью изменило ход истории Британии. В реальности, безусловно, ситуация была не столь однозначной и в большей мере определялась местными особенностями и обстоятельствами.

Тем не менее, если судьбы крупных городов и краткие упоминания континентальных источников о событиях в Британии и говорят нам о чем-то определенном, – то только о том, что во второй половине IV века центральная власть в Британии была слабой. Города все чаще предпочитали самостоятельно решать собственные проблемы. На северной границе, у Адрианова вала, где стояли основные войска, низкая и нерегулярная оплата, плохие условия службы, бездарное командование, оторванность от центров римской цивилизации и безразличие властей вызывали недовольство солдат и толкали людей к тому, чтобы искать себе более подходящих военачальников. За границей провинции, а также везде, где имперская власть была чисто номинальной, групповая идентичность формировалась или укреплялась[117]117
  Антропологи используют термин «этногенез», описывая процесс объединения нескольких групп в одну, обладающую новой групповой идентичностью, которую часто задним числом связывают с божественным вмешательством или легендарными событиями.


[Закрыть] за счет антипатии к империи. Очевидная неспособность Рима защитить себя предоставляла желающим прекрасные возможности приобщиться к богатствам, которыми столь беззастенчиво хвастались удачливые римские граждане. Некоторые вожди получали внушительные дипломатические дары – или взятки – в обмен на то, что соглашались соблюдать нейтралитет или сдерживать притязания назойливых соседей. Набеги скоттов и аттакоттов из Ирландии и Аргайла и пиктов из Каледонии становились все более массовыми и организованными – в результате в 367 году разбойники подкупили приграничных разведчиков (areani), и те стали их соучастниками. Пираты, не обращавшие внимания на этнические различия, благополучно ускользнув от дозорных из береговых укреплений и от патрулирующих кораблей, безнаказанно грабили поселения на побережьях и по берегам рек, захватывая рабов, золото и серебро.

В столицах провинций забота об общегородских интересах, характерная для II и III веков, уступила место частным инициативам немногих влиятельных горожан. Зданий строилось меньше, но они были крупнее. Говоря современным языком, на смену общеимперским ценностям и рыночной экономике пришли утилизация ремесленной продукции для местных нужд, рыночное огородничество и садоводство, массовые заготовки излишков сельскохозяйственной продукции и прочие проявления местного сепаратизма. Вместо денежных выплат города собирали с окрестных поселений натуральный налог (annonae). Насколько можно судить, имперские чиновники высокого ранга, занимавшие высшие ступени в политической и социальной иерархии – губернаторы провинций, викарий[118]118
  Один из последних известных викариев Британии, Хрисанф, позже стал епископом Константинопольским.


[Закрыть], профессиональные дипломаты, – за которыми стояла сила закона и главнокомандующего, либо уезжали, теряли доверие императора, либо были смещены или убиты, либо (что еще хуже) в Британии их просто игнорировали. Кто же тогда управлял – и чем? Отделилась ли Британия от империи по своей воле или ее бросили на произвол судьбы? Были ли правители V века потомками древних правящих родов, представители которых теперь именовались магистратами, или были провинциальными чиновниками? Или то были честолюбивые и предприимчивые люди, возможно военачальники, сделавшие карьеру на имперской службе? А кое-где, вполне вероятно, – христианские епископы и священники, стоявшие на страже имперской власти и духовного благополучия ее подданных, или наемники – федераты из континентальных племен или местные уроженцы, пробившиеся наверх своими силами.

Жители отдаленных областей – например, меловых холмов Солсберийской равнины или Болотного края, – скорее всего, не заметили особых перемен, разве что сборщики налогов теперь приезжали реже, зато – для большей убедительности – в сопровождении вооруженных копьями воинов. Но что было делать, если (когда) имперские власти перестали приобретать их изделия и продукты – шерсть и ткани, соль, мясо и гончарные изделия? Только приспособиться к новой ситуации – или голодать. Теперь они держали небольшие стада овец и коров – лишь для собственных нужд и уплаты натурального налога, не для нужд ненасытного «коммерческого» рынка.

К концу последнего десятилетия IV века жившие при виллах и заботившиеся о них управляющие, домоправители, работники и арендаторы перестали гадать, вернутся ли отсутствующие хозяева, и начали преобразовывать поместья на свой манер: установив кузнечные горны или печки для сушки зерна или солода в комнатах величественных особняков с некогда оштукатуренными стенами, они теперь собирали собственную клиентеллу на празднества в своих «домах с центральным проходом».

В отсутствие легко поддающихся опознанию и датировке материальных атрибутов римской культуры (особенно предназначенной на продажу керамики и монет) археологи все внимательнее присматриваются к неясным свидетельствам того, что местные сообщества продолжали заниматься своими делами. Некоторые «римские изделия» все еще использовались: их чинили, передавали по наследству, хранили как памятные или семейные реликвии многие десятилетия. Строения конца IV века, которые были перестроены или переоборудованы (возможно, стараниями нескольких поколений), скорее всего, дожили до новой эпохи. С помощью новых методов, позволяющих проследить изменения на больших территориях, захватывая окружающий ландшафт, археологи могут показать, что между одним поселением, которое, как кажется, было заброшено, и другим, которое впоследствии возникло на том же месте, имеется преемственность.

Археологические данные, свидетельствующие о попытках местных общин на всей территории Британских островов приспособиться к новым реалиям, дают возможность судить о судьбах жителей Британии на переломе эпох. Порой труд какого-нибудь континентального ученого, интересовавшегося судьбами бриттской церкви, помогает пролить свет на давние события. На туманном темном фоне начала V века видны признаки жизни.

3
Признаки жизни

Христианские общины V века. – Визит Германа. – Языческое святилище на Вест-Хилл близ Ули. – Деревенский культ. – Приграничные области. – Бердосвальд. – Святой Патрик

(I)AMCILLA VOTUM QVOD / PROMISIT CONPLEVIT

«Иамцилла [служанка Господа?] исполнила тот обет, который принесла». Фрагмент серебряной пластинки с частью монограммы хи-ро (греческое сокращение Christos) и дарственной надписью женщины-христианки

Имена трех христианок, живших в IV веке в Восточном Мидленде, дошли до нас выгравированными на дорогой церковной утвари. В 1975 году в Кембриджшире неподалеку от реки Нин при помощи металлодетектора было обнаружено так называемое «сокровище Уотер-Ньютона» (Water Newton treasure). Это была впечатляющая находка: несколько серебряных кувшинов и чаш (включая древнейший из известных на данный момент потиров), блюдо, ситечко, не менее восемнадцати небольших пластин (многие поврежденные), украшенных узором и надписями, выдавленными на тонких серебряных листках[119]119
  Thomas 1981. P. 115.


[Закрыть]. На нескольких предметах нанесена монограмма хи-ро (хризма), иногда по сторонам от нее расположены буквы A и W, то есть альфа и омега, начало и конец[120]120
  Откровение Иоанна Богослова 1:8 «Я есмь Альфа и Омега, начало и конец».


[Закрыть]. На одной чаше выгравировано имя Публиан и надпись, посвящающая ее церкви. Две женщины, крещенные как Инносенция и Вивенция, пожертвовали чашу, на которую нанесены их имена и хризма. Третья женщина, вероятно (И)амцилла (возможно, от ancilla, служанка Христа), отмечая исполнение обета, преподнесла небольшую пластинку (сейчас обломанную по краям), тоже с монограммой и расположенными в обратном порядке буквами – WA. Эти пластинки напоминают приношения, которые делались в «языческих» храмах Британии, таких как в Ули. Но мы сейчас говорим о христианская общине, щедрой и процветающей. Ее дальнейшая судьба и судьбы других подобных общин представляют собой ключевой сюжет в истории послеримской Британии.

С появлением христианства женщины стали заметнее – и для современников, и для историков. Из жизни и трудов святого Иеронима (347–420), создателя перевода Библии на латинский язык (Вульгаты), из «Исповеди» святого Патрика и поразительного дневника бесстрашной галльской паломницы по имени Эгерия, которая путешествовала по Святой земле в конце IV века, мы знаем, что в ранней церкви женщины были очень деятельными – как попечительницы и диаконисы, возможно, как полноценные диаконы – и, уж конечно, как активные члены церковной общины[121]121
  Madigan, Osiek 2005; Dunn 2003.


[Закрыть]. На так называемом «резервуаре Уэйлсби» (Walesby cistern) – одном из свинцовых романо-бриттских церемониальных сосудов, которые чаще всего находят в Восточной Англии и в Западном Мидленде, – изображено введение в христианскую общину новообращенной, собирающейся креститься, в сопровождении двух других совершающих церемонию женщин[122]122
  Thomas 1981. P. 221–224.


[Закрыть]. Одна из интереснейших живописных фигур на фризе в частной церкви виллы в Лаллингстоне (Lullingstone) в Кенте, возможно, изображает богатую женщину, такую как Вивенция или Инносенция. Женоненавистнические обличительные слова, которые в III веке богослов Тертуллиан адресовал модно и богато одетым христианкам, указывают на то, что даже до эдикта Константина Великого, провозгласившего в 313 году имперскую толерантность в отношении христианской веры, следившие за модой женщины могли принимать христианство – и что христианки могли открыто следовать моде. Однако непритязательные и ехидные путевые заметки, которые паломница Эгерия писала в Синае, Иерусалиме и Антиохии для своих далеких сестер на берегу Западного океана, опровергают предположение о том, что христианство в IV веке было просто «модным веянием»[123]123
  Wilkinson 2006.


[Закрыть]. Христиане, в особенности паломники и отшельники, удалявшиеся в пустыню, самоотверженно исполняли долгие, физически тяжелые и эмоционально нагруженные ритуалы – особенно во время длительных пасхальных празднеств. Христианские богослужения подразумевали самоотдачу и внутреннее сопереживание, и крещение было не просто формальностью. Общины становились своего рода домашним кругом, в котором людей связывало не только совместное совершение ритуалов, но и тот общий эмоциональный и материальный вклад, который они вносили в дела своей церкви. И конечно, все верующие знали о преследованиях, которым подвергались христиане при враждебных им императорах III века.

Нам достоверно известны более десяти мест, где располагались позднеримские церкви в Британии: Силчестер, Колчестер, Линкольн, Кентербери[124]124
  Фундамент церкви римского периода находится в поле к северу от Лондонского шоссе (А2) в Стоуне (Stone), к западу от Фэвершема (Faversham), а церковь Св. Мартина, претендующая на то, чтобы считаться самым древним храмом Британии, сохранившимся в англосаксонский период, расположена чуть восточнее городской стены в Кентербери. Возможно, она была построена на месте находившегося вне городских стен мавзолея. По другой версии, римская церковь, упомянутая Бедой (Церковная история народа англов I.26), – это расположенная неподалеку церковь Св. Панкратия. См.: Morris 1989. P. 20 и далее.


[Закрыть] и Лондон, прибрежные крепости Ричборо (Richborough) в Кенте и Саут-Шилдс (South Shields) на реке Тайн, три укрепления Адрианова вала между рекой Тайн и заливом Солуэй-Ферт, вилла в Хинтон-Сент-Мэри (Hinton St Mary) с ее знаменитой мозаикой хи-ро, вилла в Лаллингстоне. В нескольких местах найдены предполагаемые купели, а в Лонг-Уиттенхеме (Long Wittenham) в Оксфордшире обнаружена редчайшая находка – сосуд с барельефными медными накладками, изображающими христианские сцены[125]125
  Petts 2014. P. 79–80; Dark 2002. P. 80ff.


[Закрыть]. О существовании других христианских общин говорит элемент «Eccles» – от латинского ecclesia («собрание» или «церковь»), – местами встречающийся в топонимах на северо-западе бывшей римской провинции[126]126
  Gelling 2011. P. 992ff.


[Закрыть]. Но по одним только раскопкам здания церквей опознать сложно. Архитектура позднеримских церквей не обязательно отличается от других религиозных или мирских сооружений, так что каждый случай следует анализировать отдельно, ориентируясь на косвенные признаки. И тем не менее список объектов, которые предположительно можно идентифицировать как церкви, на данный момент уже весьма значителен[127]127
  Обзор имеющихся археологических данных см. в: Thomas 1981, Watts 1991, Petts 2011.


[Закрыть]. Гипотезы о существовании семейных и домашних церковных общин, совершавших богослужения в похожих на базилики «домах с центральным проходом» или в гостиных собственных вилл, высказываются уже давно, а сокровище Уотер-Ньютона и постоянно пополняющийся перечень найденных свинцовых сосудов, подобных резервуару Уэйлсби, указывают на то, насколько деятельными они были.

MELI MEDICI FILI MARTINI IACIT. Надгробный памятник V или VI века лекарю Мели, сыну Мартина. Из церковного двора в Ллангиане (Карнарвоншир)

Еще сложнее опознать христианские кладбища или христианские захоронения на кладбищах, поскольку по всей империи был распространен обычай ориентировать могилы в направлении запад – восток и хоронить без погребального инвентаря, подобного предметам из клада в Уотер-Ньютоне[128]128
  Анализ и обобщение имеющихся свидетельств см. в: Thomas 1981, Watts 1991, Petts 2011.


[Закрыть]. Каменные надгробия с надписями на латыни, а иногда огамическим ирландским письмом, встречающиеся по всему западному побережью Британии, от Корнуолла на юге до Аргайла на севере, указывают те места, где христианские общины сохранялись и действовали в течение V и VI веков. Такие же каменные надгробия (или их деревянные эквиваленты) могли ставить и во внутренних областях бывшей провинции, но если это и было так, то они не сохранились[129]129
  За исключением географически и хронологически не связанных памятников у церкви Св. Девы Марии в Уорхэме (Wareham) в Дорсете: на пяти надгробиях, относящихся к VII–IX вв., имеются надписи, содержащие бриттские имена; начертания отдельных букв соответствуют ирландскому инсулярному минускулу.


[Закрыть].

С точки зрения географии местоположение клада из Уотер-Ньютона весьма любопытно. Место, где он был найден, расположено совсем близко от (а с учетом недостаточности наших данных – возможно, непосредственно на территории) римского города Дуробрива (Durobrivae)[130]130
  От бриттского Durobriwas – «форт у мостов».


[Закрыть], стоявшего на излучине реки Нин и контролировавшего переправу. Это был один из римских «придорожных» городов, совершенно не похожий на четко размеченные колонии ветеранов и столицы цивитатов с их прямоугольной планировкой и однотипными административными зданиями. Автомобилисты, едущие на юг мимо Питерборо по шоссе А1, взглянув на большое поле сразу за знаком съезда к деревне Уотер-Ньютон, зажатой между рекой и двухполосной дорогой, могут различить едва заметные изменения в характере растительности (crop marks) и повышение уровня почвы над скрытыми под землей стенами и улицами римского города. Прямо через центр Дуробривы проходила Эрмин-Стрит (Ermine Street), соединявшая Лондон с Линкольном и доходившая до Хамбера, дорога Фен-Козуэй (Fen Causeway) вела в Восточную Англию, а по реке Нин можно было добраться до Северного моря. В окрестностях города, на заболоченных землях, располагались солеварни и пастбища, холмы на западе были богаты железом, и повсюду имелись запасы хорошей глины. Систематических раскопок с использованием современных методов здесь пока не вели, однако аэрофотосъемка показала внутри городских стен присутствие плотного органического слоя, захватывающего отчасти и пригороды. Более десятка вилл располагались вдоль реки к западу от Дуробривы, а на другом берегу, севернее города, в II–IV веках процветало гончарное производство: из больших печей для обжига выходили высококачественные гончарные изделия с цветным покрытием[131]131
  Для этого использовался шликер – жидко разведенная глина, в которую могли добавляться красители. – Прим. науч. ред.


[Закрыть]: стаканы, фляжки и миски, часто с рельефным узором и порой имитировавшие изделия терра сигиллата[132]132
  Керамика с богатым декором, покрытая красновато-коричневым шликером, – самийская посуда, или terra sigillata, – высоко ценилась в империи.


[Закрыть]. Керамику из долины реки Нин находят по всей территории римской Британии, вплоть до Антонинова вала, что свидетельствует об активной торговле, продолжавшейся и после того, как спрос со стороны военных упал или сошел на нет.

За гончарными мастерскими, на возвышенности примерно в полутора километрах к северу от реки, близ нынешней деревушки Кастор (Castor) в те времена стоял великолепный особняк, – возможно, тогдашний аналог Бленхеймского дворца герцогов Мальборо. В Касторе за последние два века проводились только локальные раскопки (зато во множестве – нечто вроде китайской «смерти от тысячи порезов»), но даже с помощью столь несовершенных методов удалось обнаружить огромный комплекс построек – гораздо более величественный, нежели простая вилла. Возможно, это был административный центр имперских владений в Болотном крае, заменивший в какой-то момент в этом качестве внушительное здание в Стони-Грейндж, примерно в 30 километрах к востоку. Так или иначе, по комплексу в Касторе можно судить, насколько богатой и изобильной была эта область[133]133
  Upex 2011.


[Закрыть]. Тот факт, что в IV веке здесь возникла преуспевающая христианская община, также говорит о благополучии и значимости данного региона, о характерном для него социальном динамизме. Было бы интересно узнать, заработали местные богатые христиане свое состояние на производстве соли или керамики или за счет плодородных угодий в Западном Мидленде. В Касторе продолжали жить как минимум до V века. Примечательно, что в кладке здешней средневековой церкви можно видеть римские угловые камни, фрагменты колонн и изразцы. Спустя три века на месте процветающего города римской эпохи возник монастырь, основательницей и покровительницей которого была Кюнебург, королева Мерсии[134]134
  Upex 2011. P. 97.


[Закрыть]. Лакуна в материальных свидетельствах между этими двумя моментами – очередное темное пятно в истории Темных веков.

Письменные источники упоминают трех бриттских епископов, участвовавших в церковном соборе в Арле в 314 году, так что мы знаем, что церковные структуры и епархии появились в Британии до (или сразу же после) дарованной свыше победы Константина в битве у Мульвийского моста в 312 году и до официального признания христианства одной из религий империи согласно Миланскому эдикту 313 года[135]135
  Acta concilii Arelatensis; Petts 2006.


[Закрыть]. Трех бриттских мучеников (вероятно, III века) упоминает Гильда. Несколько епископов из Британии присутствовали на соборе в Сардике (совр. София), состоявшемся в 343 году[136]136
  Athanasius. Historia arianorum 28; Frend 2003.


[Закрыть]. В документах собора, проходившего в Ариминии (совр. Римини) в 359 году, сообщается, что три бриттских епископа, которые там присутствовали, просили финансовую помощь из общего фонда[137]137
  Sulpicius Severus. Chronicorum II. 41.


[Закрыть]. Мы не знаем, сколько епископов приехали на собор за свой счет или на средства епархии, и сообщение романо-галльского христианского историка Сульпиция Севера можно трактовать двояко: либо те, кто просил возместить им расходы, принадлежали к аскетическим общинам, сознательно отвергавшим материальное благополучие, либо немногочисленные бриттские епископы и их епархии были бедны из-за экономических проблем в островной провинции. Следует, однако, вспомнить, что именно в то время император Юлиан потребовал от Британии несколько сот кораблей зерна. Кроме того, из Галлии в Ариминий прибыли 34 епископа, так, может, и из Британии приехали представители от каждого цивитата – десятка два или больше?

К 370-м годам на континенте возникло новое христианское движение. У его истоков стоял святой Мартин, офицер конницы, позднее ставший епископом Тура. Он прославился как основатель монастырей в Лигуже и Мармутье и благодаря своей безупречной жизни, а также множеству совершенных им чудес; он стал вдохновляющим примером для последователей аскетического идеала[138]138
  Житие св. Мартина (Vita Martini) было написано его современником Сульпицием Севером в 397 году, в год смерти Мартина.


[Закрыть]. Ему были посвящены как минимум две церкви в Британии – одна в монастыре Уиторн (Whithorn) близ Керкубри, вторая, упомянутая Бедой, рядом с Кентербери. Мартин участвовал в яростных церковных и богословских спорах своего времени, представляющих собой религиозную параллель столкновениям между представителями имперских династий и узурпаторами. О том, какую роль сыграли в этих драмах выходцы из Британии, мы знаем по косвенным свидетельствам и беглым упоминаниям в источниках, из которых следует, что островную провинцию тоже затронуло противостояние фракций, религиозных течений и группировок, определявшее церковную политику на континенте в те годы, когда империя рушилась. Вероятно, к 400 году в Британии существовал как минимум один монастырь: обитель в Уиторне, которую Беда называет Candida Casa, основанная полумифическим Нинианом[139]139
  См. главу 10.


[Закрыть].

В 396 году, за год до смерти Святого Мартина в Туре и примерно в то время, когда Стилихон, молодой военный представитель Гонория на западе, отправлял флот, чтобы прекратить набеги через Ла-Манш и Ирландское море, епископ Руана Виктриций отплыл в Британию (возможно, из Гавра), чтобы положить конец некоему спору. «Святые епископы призвали меня туда, чтобы восстановить мир», – вспоминал он позднее[140]140
  Victricius. Liber de laude Sanctorum; Clark 1999.


[Закрыть]. Мы не знаем, что именно стало причиной раскола в бриттской церкви, но можно предположить, что споры были связаны с идеями неортодоксального бриттского[141]141
  О том, что он был бриттом, писал Августин. Иероним Стридонский считал Пелагия ирландцем. По-гречески имя Пелагий означает «рожденный морем».


[Закрыть] богослова по имени Пелагий[142]142
  См.: Barrett 2009. P. 200.


[Закрыть].

Церкви крайне не нравились утверждения этого талантливого, высокообразованного и красноречивого мыслителя, что милосердие Божие, аскетичная жизнь и добрые дела – это все, что нужно для спасения души. Пелагий заявлял, что христиане могут рассчитывать на прямые отношения с Богом, без посредничества священника или церковных таинств. Идеи Пелагия, как и идеи святого Мартина и отцов-пустынников вдохновляли последователей монашеской жизни. В чем-то они предвосхитили гуманистические идеалы эпохи Возрождения. Однако для многих Отцов Церкви того времени – особенно для Августина, епископа Гиппона, как и для Иеронима в Палестине, – Пелагий был опасным схизматиком и ересиархом[143]143
  Morris 1995. P. 121.


[Закрыть]. Приехав в Рим в 380 году, он сначала снискал себе славу блистательного проповедника, но потом вступил в глубокий конфликт с властями, усугублявшийся тем, что число его сторонников с каждым днем росло. Пелагий – архетипичный образ опасного либерального интеллектуала, можно сказать, Пьер Абеляр V века.

В 416 году Пелагия осудил папа Иннокентий I – незадолго до своей смерти. Два года спустя новый папа, Зосим (умерший в том же году), отлучил его от церкви. Карфагенский собор в 418 году осудил Пелагия, и тот отправился в изгнание в Египет[144]144
  В истории осуждения Пелагия в Северной Африке ключевую роль сыграли Августин Гиппонский и Иероним. – Прим. науч. ред.


[Закрыть]. Подозрение, что идеи Пелагия пустили корни на его родном острове, подтверждается двумя письменными источниками V века, в которых есть упоминания о событиях в Британии. Историк и богослов Проспер Аквитанский (ок. 390–455), твердый поборник ортодоксии, в своей хронике (Epitoma Chronicon)[145]145
  Составлена предположительно в 433 г. и потому близка к событиям по времени, если и не по месту.


[Закрыть] излагает некую «официальную» версию событий. В течение почти двух десятилетий после 410 года, когда Британия была, по сути, независимым государством, Галлия также находилась практически вне имперского контроля. Проспер пишет, что в 425 или 426 году новый командующий, Флавий Аэций (391–454), попытался вернуть status quo, разбил в битве при Арле короля вестготов Теодориха, затем отвоевал у франков низовья Рейна. В 429 году он стал magister militum, то есть главнокомандующим всеми военными силами Западной империи.

Вследствие этих успехов, а также опасений по поводу популярности учения Пелагия в имперских провинциях, оказавшихся на периферии интересов властей, но весьма важных для Римской епископской кафедры, папы приложили усилия к восстановлению церковного управления. Проспер рассказывает, что в год возвышения Аэция (429) «пелагианец Агрикола, сын пелагианского епископа Севериана, совратил церкви Британии благодаря вкрадчивости своего учения»[146]146
  Здесь и далее сочинение Проспера цит. в пер. Д. Суровенкова. – Прим. науч. ред.


[Закрыть]. Однако по совету диакона Палладия папа Целестин отправил Германа, епископа Осера, как своего представителя в Британию, и тот, «низвергнув еретиков», вернул бриттов к католической вере[147]147
  . Проспер Аквитанский. Хроника 1301. Баррет (2009. P. 200) предполагает, что Агрикола мог находиться в изгнании в Британии.


[Закрыть].

Более подробный рассказ о том же событии, хоть и противоречащий первому, содержится в Житии святого Германа, написанном Констанцием Лионским примерно пятьюдесятью годами позже. Его целью было прославить святость, чудеса и достижения епископа Германа, который до этого был дуксом (dux; командующий военным округом) одной из провинций Галлии. Констанций, живший существенно позже описываемых событий, утверждает, что «из Британии прибыли посланцы… сообщить епископам Галлии, что бо́льшая часть их страны охвачена ересью Пелагия»[148]148
  . Констанций Лионский. Житие св. Германа (Constantius. Vita sancti Germani), XII.


[Закрыть]. По его словам, в ответ на полученные известия собор решил отправить в Британию Германа и Люпуса, тогдашнего епископа Труа, чтобы восстановить на острове правильную веру. Похоже, участники собора считали бриттских епископов своими подчиненными, тогда как пелагиане по всей империи, возможно, могли считать независимую Британию прибежищем, свободным влияния ортодоксальной церкви.

Кому бы ни принадлежала идея миссии, Герман, Люпус и их спутники отплыли из гавани Bononia (Булонь) и пересекли Ла-Манш. После плавания по бурному морю, во время которого Герман лил елей на бушующие волны (очевидно, символизирующие смятение душ в Британии), путешественники благополучно достигли берега, где «их встретила громадная толпа». В тексте нет никаких указаний на то, где они высадились и куда направились дальше. Скорее всего, как подсказывает логика, они могли посетить форт и гавань Рутупия (Rutupiae, совр. Ричборо), где обнаружены руины церкви (с вероятностью – IV века).

Для сочинения Констанция характерны типичные черты агиографического жанра: преувеличение добродетелей «главного героя», отсутствие важных (для нас) подробностей, таких как место высадки, имена бриттских епископов, встречавшихся с Германом, география этих встреч. Даже когда Констанций приводит детали, к ним следует относиться критически. Тем не менее его рассказ производит впечатление и содержит бесценные свидетельства. Констанций пишет, что галльские епископы встречались с множеством людей «в церквах и под открытым небом, на перекрестках и на дорогах». Очевидно, Герман и его спутники не ограничивались посещением городов и столиц цивитатов. В какой-то момент они предложили группе пелагиан устроить диспут, – значит, еще существовали места, где его можно было провести: театр или большой дом наподобие тех, что археологи находят в городах и на территории вилл. В Кентербери, Лондоне и Веруламии были театры. По словам Констанция, пелагиане отнюдь не скрывались, а «пришли, выставляя напоказ свое богатство, в роскошных и броских одеждах»[149]149
  Там же, XIV.


[Закрыть]. Собралась огромная толпа как простых зрителей, так и заинтересованных лиц. В числе присутствовавших был военачальник высокого ранга «с полномочиями трибуна», попросивший епископа Германа излечить его слепую десятилетнюю дочь, – что тот и сделал, помолившись и приложив к ее глазам ладанку, которую носил на шее на цепочке. Можно истолковать образ слепой девочки как метафору слепой готовности бриттов следовать за еретиками, а ее возраст, возможно, указывает на длительность пелагианского кризиса[150]150
  Higham 2014. P. 124.


[Закрыть]. Хочется соотнести образы роскошно одетых сибаритов-пелагиан с теми богатыми христианскими общинами, где нравы не отличались особой строгостью, зато блистала великолепием церковная утварь, – как та, что была найдена в Уотер-Ньютоне. Однако, поскольку Констанций всеми силами пытается представить противников Германа в невыгодном свете, его описаниям вообще нельзя доверять.

Далее в житии говорится, что, искоренив пагубную ересь, Герман смог посетить могилу святого Альбана. Если в целом география путешествия Германа нам неизвестна, то здесь мы можем хотя бы предположить, где находилась могила: на территории современного города Сент-Олбанс на юге Хартфордшира, под кафедральным собором (бывшей монастырской церковью), носящим имя святого. На самом деле Герман мог выдумать имя Альбан (буквально означающее «бритт») – как персонификацию совершившегося падения и возрождения Британии в качестве части ортодоксального римского христианского государства. В очень раннем тексте – «Страстях святого Альбана»[151]151
  Агиографический рассказ V или VI в. о мученичестве святого Альбана.


[Закрыть] – сказано, что Герман положил мощи апостолов в гробницу святого после того, как этот мученик (предположительно III века) явился ему в видении[152]152
  Wood 2009.


[Закрыть]. Во времена Гильды бритты, похоже, не могли совершить паломничество к этому святому месту, путь к которому был прегражден «зловещим рубежом варваров»[153]153
  . Гильда Премудрый. Указ. соч., 10.


[Закрыть].

Собор Святого Альбана (Хартфордшир) стоит на холме над римским городом Веруламием. Герман был здесь у гробницы святого в 430 году

Величественный романский храм Святого Альбана, возвышающийся над римским городом Веруламием, может служить своего рода символом. Веруламий, где при раскопках были обнаружены бесспорные доказательства того, что жизнь в городе продолжалась и в V веке[154]154
  Niblett 2006.


[Закрыть], был расположен, как и Дуробрива, близ крупной дороги – Уотлинг-Стрит (др. – англ. Waexlingga Strate)[155]155
  Так она названа в грамоте короля Этельстана. Howe 2008. P. 41.


[Закрыть]. Эта дорога соединяла Лондон с Роксетером и шла по водоразделу, который тянется почти через всю Англию[156]156
  К северо-востоку от линии Уотлинг-Стрит реки текут либо к Ирландскому, либо к Северному морю, к юго-западу, – впадают в Темзу и через нее в Северное море или в реку Северн и в Бристольский залив.


[Закрыть]. Веруламий – один из первых городов, возникших в Британии: известно, что войско Боудикки полностью разрушило его в 60 году н. э. Его отстроили заново, и его общественные здания сохранялись и использовались как минимум до конца IV века – несмотря на очевидный упадок городской жизни. Несколько деревянных строений позволяют проследить историю города дальше краха империи. Большой амбар или дом V века, фундамент которого пересекает проложенная позднее деревянная водопроводная труба, располагался на месте более раннего комплекса городских зданий, и на основании этого можно предположить, что Герман и его спутники прибыли в город, где по-прежнему жили люди. Со сцены его общественного театра[157]157
  Единственный известный театр римской Британии, где имелось то, что мы назвали бы сценой.


[Закрыть] Герман и Люпус могли с успехом наставлять в истинной вере городскую знать и христиан из округи. Как и в случае с другими римскими городами, раскопки затронули лишь очень небольшую часть территории Веруламия и проводились в основном до того, как археологи стали использовать современные принципы фиксации находок и выделять более мелкие вариации среди образцов римской кладки, сполий и отложений «темной земли». Веруламий также сильно пострадал от пахоты на его территории в последующие века. Тем не менее Беда, писавший в начале VIII века о мученичестве Альбана, сообщает, что «церковь дивной работы» над гробницей святого была местом паломничества и в его дни[158]158
  . Беда Достопочтенный. Указ. соч., I. 7


[Закрыть].

На обратном пути от святыни Герман упал и получил серьезную травму. Если дом, куда его доставили, находился в Веруламии и если рассказ Констанция сохранил подлинные детали, то мы можем примерно представить, как выглядело это здание. В житии сказано, что пожар охватил крытые камышом городские постройки, но дом, где лежал Герман, чудесным образом уцелел и даже не загорелся.