Текст книги "Вьетнам. История трагедии. 1945–1975"

Победный марш Вьетминя

Завершающий этап Второй мировой войны изменил расстановку сил в регионе. В марте 1945 г. японцы организовали в Индокитае переворот, свергнув французский марионеточный режим и установив в стране свою власть. Колониальная система была устойчивой лишь до тех пор, пока подчиненные народы воспринимали ее как неизбежный порядок вещей – отношение, которое в Юго-Восточной Азии навсегда кануло в лету. Жестокость новых правителей отвращала от них вьетнамцев, но многие были впечатлены военной мощью азиатского соседа: некоторые называли японцев «оай» – «внушающими страх»[32]32
  Elliott, Duong Van Mai, The Sacred Willow: Four Generations in the Life of a Vietnamese Family, Oxford 1999, 105.


[Закрыть]. В июле Управление стратегических служб США (УСС) – американский «спонсор» партизанской войны – направило в Индокитай группу агентов во главе с майором Архимедом Патти, чтобы наладить контакты с Хо Ши Мином. Эти неопытные молодые американцы, как и их британские коллеги в оккупированных странах по всему миру, были рады найти друзей во враждебной среде: они смотрели на происходящее, на своих новых друзей и их намерения через розовые очки романтики. Один 22-летний вьетнамский партизан, решив подшутить над агентом УСС, предупредил того, что опасно выходить за пределы партизанского лагеря в Танчао: «Если ты попадешь в руки японцев, они съедят тебя, как свинью!» Когда он рассказал об этой шутке Зяпу, тот сделал ему жесткий выговор: «Мы – революционеры, а эти американцы – наши союзники, поэтому мы должны вести себя с ними культурно и цивилизованно»[33]33
  МП интервью с Чынгом.


[Закрыть].

Политика Вашингтона в Индокитае была неумелой и непоследовательной. Его военные союзники были больше озабочены завершением разгрома Германии и Японии. Между тем местные националисты, от Югославии до Бирмы и от Греции до Вьетнама, как только оттуда изгонялись силы гитлеровской коалиции, разворачивали активную борьбу, чтобы взять политическую власть в свои руки. Освободившись от фашистского ига, колониальные подданные не желали возвращаться под гнет своих бывших хозяев, будь то французы, британцы или голландцы. Агенты УСС были очарованы личностью Хо Ши Мина и позволили убедить себя в том, что поставляемое американцами оружие будет использовано только против японцев. Партизаны Вьетминя даже устроили несколько небольших показательных акций против японских оккупантов, тогда как втайне продолжали копить оружие и строить планы против своего главного врага – французов. Военачальником партизанских сил Хо назначил своего верного соратника Во Нгуен Зяпа. Бывший учитель и заядлый любитель истории, Зяп не имел никакого военного образования, когда 22 декабря 1944 г. сформировал первый вооруженный отряд – так называемый Отряд пропаганды, состоявший всего из 34 бойцов, включая трех женщин. 15 мая 1945 г. этот отряд вошел в состав вновь созданной Армии освобождения Вьетнама.

Современная история Вьетнама с нескрываемым удовлетворением повествует о том, как вьетнамские коммунисты использовали западные страны для достижения собственных целей. Так, в 1943 г., после захвата союзными силами французского Мадагаскара, где правил провишистский режим, британское Управление специальных операций завербовало семерых вьетнамских заключенных, которые прозябали в местной тюрьме. Те заверили своих освободителей, что хотят вернуться на родину и освободить ее от врагов, не упомянув, однако, о том, что врагами своей страны считают не столько японцев, сколько французов. Далее история Вьетминя гласит: «Эти семеро притворились, что хотят стать агентами Союзников, но их сердца и умы принадлежали коммунистической партии»[34]34
  . People’s Public Security Newspaper, 21.04.2014.


[Закрыть]. После небольшого курса подготовки их забросили на парашютах во Вьетнам. Новоиспеченные агенты опасались возмездия, за то что они согласились работать на британскую разведку, однако коммунисты приняли их с распростертыми объятьями. Им сразу же поручили передать в Калькутту просьбу увеличить поставки оружия, средств связи и медикаментов, которые якобы предназначались для борьбы с японскими оккупантами.

Внезапная капитуляция Японии в августе 1945 г. позволила Хо перехватить инициативу и заполнить образовавшийся вакуум власти. Его эмиссары убедили Бао Дая, слабохарактерного и бездеятельного молодого марионеточного императора Вьетнама, написать в Париж письмо, заявив о том, что единственный способ для Франции сохранить свое положение во Вьетнаме – «открыто и прямо признать его независимость»[35]35
  Lacouture Jean & Devillers Philippe, End of a War, Pall Mall 1969, 138.


[Закрыть]. Генерал Шарль де Голль, глава Временного правительства Франции, отказался отвечать на это послание, однако же был вынужден отреагировать, когда 25 августа Бао Дай отрекся от престола, перед этим пригласив Хо Ши Мина сформировать правительство. Вождь Вьетминя отправился со своими последователями победным маршем в Ханой, столицу Тонкина, и 2 сентября 1945 г. перед огромной восторженной толпой, собравшейся на городской площади Бадинь, провозгласил создание независимой Демократической республики Вьетнам. «Французы бежали, японцы капитулировали, император Бао Дай отрекся от престола, – сказал он. – Наш народ разрушил цепи колониального рабства, сковывавшие его на протяжении более чем столетия»[36]36
  Документы ДРВ.


[Закрыть].

Эта новость была транслирована по радио по всей стране. Современник тех событий, в то время школьник, живший к югу от Хюэ, вспоминал: «Наши учителя были очень счастливы[37]37
  Trullinger James W., Village at War: An Account of Revolution in Vietnam, Longman 1980, 43.


[Закрыть]. Они сказали нам, чтобы мы шли на улицы и праздновали независимость вместе со всеми. Они сказали: даже когда вы будете стариками… вы должны помнить этот день». Хо позаботился о том, чтобы представить переворот в надлежащем пропагандистском свете: в своей речи он процитировал Декларацию независимости США и уговорил агентов УСС сфотографироваться на церемонии поднятия флага Вьетминя. Фортуна благоволила Хо: как раз в этот момент в небе проревела эскадрилья американских истребителей P-38 – в глазах тысяч собравшихся это было знаком того, что Соединенные Штаты благословили новое правительство.

На самом же деле, в отсутствие строго политического курса со стороны Вашингтона, молодые идеалисты из УСС и Госдепартамента фактически проводили собственную политику. Патти, на тщеславии которого Хо играл как на лютне, описывал лидера Вьетминя как «добрую душу», а один из его коллег вспоминал: «Мы рассматривали Хо в первую очередь как борца за национальную независимость и лишь потом – как коммуниста». Патти впоследствии признавался: «Возможно, я был несколько наивен в отношении тех намерений и целей, которые стояли за использованием слов [из Декларации независимости США 1776 г.] … Но, как бы то ни было, я был убежден, что вьетнамцы имели законное право требовать и получить независимость. В конце концов, разве [во Второй мировой войне] мы воевали не за это?»[38]38
  Charlton Michael & Moncrieff Anthony eds., Many Reasons Why: The American Involvement in Vietnam, Scolar 1978, 12.


[Закрыть]

Харизматичный вождь зачастую является решающим фактором успеха в революционной борьбе – возьмите Ганди и Неру в Индии, Кениату в Кении, Кастро на Кубе. В 1945 г. Хо Ши Мин стал единоличным вождем вьетнамского движения за независимость и сумел заручиться такой легитимностью своей власти, что та оказалась неприступной, даже когда его режим стал проявлять свое истинное, подчас варварское лицо. Нгуен Као Ки, в то время 16-летний подросток, вспоминал, что в те дни «у меня на губах, как и у всех моих сверстников в Ханое, было только одно имя – Хо Ши Мин»[39]39
  Ky Nguyen Cao, Buddha’s Child: My Fight to Save Vietnam, St Martin’s 2002, 19.


[Закрыть]. Во многих домах висели его портреты. По словам другого молодого вьетнамца, они «изголодались по герою, которому можно было поклоняться»[40]40
  Luan, 35.


[Закрыть]. Французы не пытались взращивать местную политическую элиту, которая сочувствовала бы чаяниям собственного народа; в результате богатые и образованные вьетнамцы существовали в мире, абсолютно чуждом миру крестьян и простых людей. Хо и его соратники хорошо понимали, что коммунистические идеи не получат широкой поддержки, поэтому они объединили значительную часть вьетнамского общества под эгидой изгнания французов. Как бы то ни было, в последующие годы произошло нечто мистическое: Хо достиг почти божественного статуса, с которым не мог сравниться ни один другой правитель в мире.

В первые годы борьбы за независимость земли крупных землевладельцев в «освобожденных зонах» в принудительном порядке передавались в собственность крестьян. Хо и его соратники умалчивали о том, что рассматривают это перераспределение земель всего лишь как промежуточный шаг на пути к коллективизации. Тем временем приближенная к Хо верхушка и подконтрольные СМИ рисовали идеалистические картины жизни в СССР, расхваливая его как рай на земле и образец для подражания для Вьетнама. Умело окружая себя аурой достоинства и мудрости, которая неизменно производила на людей глубочайшее впечатление, Хо показал себя гениальным политическим манипулятором. Под добродушной личиной «дядюшки Хо» скрывалось качество, необходимое для всех революционеров: абсолютное равнодушие к человеческим жизням, к той цене, которую платил его народ за принятые им политические решения. Возможно, человечеству давно пора оценивать политические движения не по их капиталистической, коммунистической или даже фашистской направленности, а по их отношению к человеку – фундаментальной гуманности. Что касается Вьетминя, то один из его лидеров, Во Нгуен Зяп, четко выразил его позицию: «Во всем мире каждую минуту умирают сотни тысяч человек, а потому гибель сотен, тысяч и даже десятков тысяч наших соотечественников не значит почти ничего».

Действия Хо Ши Мина отражали ту же убежденность, хотя ему хватало политической дальновидности не озвучивать подобные мысли перед представителями Запада. Велось много споров о том, был ли он «настоящим» коммунистом или же просто националистом, принявшим учение Ленина в силу политической необходимости. Все имеющиеся факты свидетельствуют в пользу первого. Он никогда не был титоистом, как предполагали некоторые его западные апологеты, и неоднократно осуждал выход Югославии из советского блока в 1948 г. Он открыто восхищался Сталиным, хотя тот никогда не отвечал ему взаимным доверием и не предлагал какой-либо значительной помощи.

Также представляется маловероятным предположение о том, что Вьетнам мог бы избежать коммунизма, если бы Франция в 1945 г. объявила о своем намерении покинуть страну и запустила срочный переходный процесс, найдя надежных местных лидеров и подготовив их к управлению страной, как это сделали британцы перед уходом из Малайи. Как бы то ни было, французы выбрали наиболее самоубийственный путь, заявив о своей железной решимости не допустить независимости Вьетнама. Непримиримость колонистов обеспечила Хо Ши Мину позицию морального превосходства в предстоящей борьбе.

Главная ответственность за эту ошибочную политику лежит на де Голле. В марте 1945 г. он отверг предложение Пьера Мессмера, ответственного по делам колоний и заморских территорий, начать переговоры с Вьетминем. Вместо этого высокомерный генерал отправил в Сайгон нового верховного комиссара – адмирала Тьерри д’Аржанлье, убежденного колониалиста, поручив ему вернуть Индокитай под французское правление. В некоторых частях мира, особенно в Африке, отсутствие пользующихся народным доверием националистических сил позволило европейским империям еще несколько десятилетий удерживать свою власть и привилегии. Но во Вьетнаме, как и по всей Азии, колониальная система начала трещать по швам, как только на сцену вышли местные лидеры, к голосу которых прислушивалось население. Это была новая реальность, которую Франция на протяжении следующего десятилетия упрямо старалась отрицать.

12 сентября 1945 г., менее чем через месяц после того, как Вьетминь захватил власть в Ханое, в Сайгоне высадились британо-индийские войска. Oни освободили из тюрем озлобленных французских колонистов и после серии беспорядочных и кровавых стычек, в которых японцы иногда воевали на стороне союзных сил, очистили город и юг страны от вьетминевцев. Командующий британским корпусом генерал-майор Дуглас Грейси заявил: «Вопрос о правлении Индокитаем – исключительно дело Франции». Один из его офицеров так описал первую встречу с представителями Вьетминя: «Они явились ко мне и сказали “Добро пожаловать” и все такое. Мне было неприятно это слышать, и я быстро выставил их за дверь. Совершенно очевидно, что это были коммунисты»[41]41
  АИ с Джоном Камероном-Хейзом, 14.04.2016.


[Закрыть]. Некоторые резко критикуют Грейси, за то что он использовал оружие для подавления вьетнамских борцов за независимость. Но не нужно забывать, что Грейси не был ни Цезарем, ни даже Маунтбеттеном; как и многие другие генералы в те дни, он просто выполнял данный ему приказ: штыками восстановить довоенный порядок.

По просьбе Вашингтона Чан Кайши направил на север Вьетнама 150 000 своих солдат, чтобы помочь союзным силам установить контроль над страной. Вьетнамцы называли их «тау-фу» – «опухшими китайцами», потому что у многих из них, вероятно из-за болезни бери-бери, распухли ноги. Китайцы вели себя скорее как саранча, чем как воины, съедая в сельской местности все, что можно было съесть, и забирая из крестьянских домов все, что можно было унести. Они не могли помешать распространению политического влияния харизматичного Хо и даже продавали оружие Вьетминю. В начале октября 1945 г. в Сайгон прибыли первые части французского экспедиционного корпуса, однако активные военные действия по восстановлению контроля над севером страны начались только через год – отсрочка, которая стала бесценной для коммунистов и фатальной для колониалистов.

Фам Фу Банг, 16-летний студент, мечтавший о независимости своей страны, считал Вьетминь исключительно национально-освободительным движением: «Тогда я ничего не знал о коммунизме». Когда японцы оккупировали страну, он с воодушевлением наблюдал за тем, как их соседи-азиаты унижают бывших французских господ – «словно два могучих буйвола сцепились рогами»[42]42
  АИ с Бангом, 07.10.2016.


[Закрыть]. После капитуляции Японии Банг присоединился к рядам революционеров-националистов: он воровал оружие у зазевавшихся китайских солдат, писал плакаты с лозунгами «Да здравствует Хо Ши Мин!» и «Да здравствует свободный Вьетнам!». Однажды его отправили сопровождать поезд с рисом, направлявшийся на север в пострадавшие от голода районы. Когда они доехали до разбомбленного союзниками моста, вьетминевцы решили обратиться за помощью к местным жителям, чтобы переправить мешки через реку. Но вскоре поезд был осажден толпой голодающих людей. К Бангу подошел человек, больше похожий на скелет, и Банг насыпал ему банку риса. Но человек отчаянно просил насыпать еще одну банку для своего ребенка. «Мы много спорили между собой, кто виноват в этой ужасающей ситуации – японцы, которые оккупировали нашу страну, французы, которые ели, сколько хотели, не думая о вьетнамцах, или американцы, которые бомбили железные дороги. Мы решили, что виноваты все трое. Мы спрашивали у себя: почему у нашей маленькой небогатой страны столько врагов?»

В течение 1945–1946 гг. Вьетминь поглотил некоммунистическую организацию Авангард молодежи и подавил другие оппозиционные группы на севере страны. Многие лидеры соперничающих движений были брошены в тюрьмы, а в сельской местности было ликвидировано несколько тысяч предполагаемых «врагов народа». 4 января 1946 г. Вьетминь поспешил объявить о своем триумфе на общенациональных выборах, результаты которых, несомненно, были фальсифицированы, – практика, которая стала стандартной во Вьетнаме в последующие десятилетия. На протяжении короткого периода времени, пока на севере присутствовали китайские войска и представители союзных сил, вьетминевцы сохраняли видимость свободы слова. Но к середине июня, когда бо́льшая часть армии Чан Кайши покинула страну, чистки возобновились.

Люди Хо оперативно и твердой рукой захватили власть в сельской местности, особенно в удаленных районах на границе с Китаем. Но в дельте Меконга, где к началу 1946 г. французы восстановили свой контроль, повстанцам приходилось действовать тайно от колониальной администрации. Среди активных деятелей вьетминевского подполья был прошедший тюремные университеты Ле Зуан, который спустя два десятилетия будет править Вьетнамом. Поскольку французы изгоняли вьетминевцев из городов, он, как и многие его соратники, обосновался в сельской местности в дельте Меконга, чтобы начать партизанскую борьбу с колониальной властью.

То, что Франция избрала заведомо обреченный курс, отчасти можно объяснить унижением, пережитым ею во Второй мировой войне. Аналогичная колониальная катастрофа была предотвращена в Индии, не в последнюю очередь благодаря мудрости британских избирателей, которые на выборах 1945 г. поддержали социалистическое правительство, принявшее историческое решение покинуть Индийский субконтинент и Бирму. В отличие от этого, летом 1945 г. в Париже чернокожий сенатор от Французской Гвианы Гастон Моннервилль заявил: «Без Империи Франция сегодня была бы не более чем освобожденной страной… Благодаря своей Империи Франция стала страной-победительницей»[43]43
  Girardet Raoul, L’Idée Coloniale en France, Table Ronde 1972, 281.


[Закрыть]. Череда сменяющих друг друга правительств Четвертой республики была немощной во всем, кроме готовности применять силу в заморских владениях с безжалостностью, с которой не мог сравниться даже СССР. Когда в мае 1945 г. в Алжире вспыхнуло стихийное восстание, в ходе которого было убито около сотни европейцев, французские войска в ответ уничтожили почти 25 000 алжирцев. При подавлении восстания в марте 1947 г. на Мадагаскаре, где 37 000 колонов правили более чем 4,2 млн чернокожих подданных, было убито 90 000 человек. Только в обессилевшем послевоенном мире, исчерпавшем свои запасы праведного гнева, европейской державе могли безнаказанно сойти с рук горы трупов. Однако французы восприняли молчание как карт-бланш: если мир закрыл глаза на кровопролитие в Алжире и на Мадагаскаре, значит, то же самое можно сделать в Индокитае.

Впрочем, гораздо больше, чем бесчеловечность французов, озадачивала проявленная Соединенными Штатами готовность оказать им поддержку. Без американской военной помощи колониальная политика Парижа рухнула бы в одночасье. Историк Фредрик Логеваль заметил[44]44
  Logevall, Fredrik, The Embers of War, Random House 2012, 106.


[Закрыть], что решение США помочь послевоенному восстановлению Франции было бы в высшей степени похвальным, если бы американцы отказались поддерживать ее имперские безумства. Вероятно, эту весьма спорную политику США отчасти можно объяснить тем, что, хотя на тот момент холодная война еще не достигла «ледяной» стадии, вашингтонские политики не могли спокойно смотреть на то, как коммунисты захватывают все новые территории. Даже если на словах американские либералы ненавидели колониализм, в эпоху, когда в их собственной стране расовая сегрегация по-прежнему оставалась нормой, подчинение белыми людьми «низших рас» не казалось им таким уж вопиющим злом, как несколько десятилетий спустя. Таким образом, несмотря на скорее колониальную, нежели антикоммунистическую направленность французской политики в Индокитае в конце 1940-х гг., Соединенные Штаты ее поддержали: если на то пошло, интересы вьетнамского, малагасийского, алжирского и других подчиненных народов не входили в число приоритетов президента Трумэна.

Некоторые вьетнамцы поначалу расценили возвращение французов как приемлемую временную целесообразность, чтобы избавиться от китайской армии, разграблявшей север страны. Хо Ши Мин официально возглавил новую Демократическую Республику Вьетнам в Тонкине – и Франция символически признала и республику, и Хо как ее президента. В июле 1946 г., когда Хо прибыл в Париж, чтобы провести переговоры о конституционном будущем своей республики, его встретили со всеми почестями, как главу государства. Но это оказалось не более чем бутафорией. В ходе переговоров в Фонтенбло французское правительство ясно дало понять, что Хо пригласили в Париж не договариваться о передаче власти, а чтобы получить инструкции от своих хозяев. Позиция де Голля была непоколебима: «Вместе с заморскими территориями, которые французы открыли для цивилизации, Франция – великая нация. Без этих территорий она перестанет быть таковой».

Глава французской делегации презрительно заявил лидеру Вьетминя: «Нам хватит обычной полицейской операции и восьми дней, чтобы избавиться от всех вас». Несколько недель после этого Хо пребывал в отчаянии. Чыонг Ньы Танг, который три десятилетия спустя станет министром временного революционного правительства Южного Вьетнама, был в числе вьетнамских студентов, которые встретились в Париже со своим героем. Новоиспеченный национальный лидер бесповоротно завоевал их сердца, когда попросил называть себя «дядюшкой Хо», а не «господином президентом». Он поинтересовался у них, каким они видят будущее Вьетнама, и посвятил общению с ними целых полдня. Трудно представить другого мирового лидера, который при подобных обстоятельствах сделал бы то же самое. «Когда Хо узнал, что среди членов студенческой группы есть представители и севера, и юга, и центра страны, он воскликнул: “Итак, молодое поколение нашей великой семьи… вы должны помнить, что реки высыхают, горы разрушаются, но нация вечна”»[45]45
  Tang, 12.


[Закрыть]. Его слова глубоко поразили молодых патриотов: «…то был язык лозунгов и поэзии, с помощью которого вьетнамские вожди всегда сплачивали людей… С того дня я стал верным сторонником Хо Ши Мина. Меня покорили его простота, обаяние, дружелюбие. Его пламенный патриотизм стал для меня идеалом на всю оставшуюся жизнь».

Хо вернулся в Тонкин, понимая, что никакие мирные договоренности невозможны. Французы, как всегда, вели двойную игру: как только они перебросили во Вьетнам дополнительные войска, самолеты и военные корабли, они ужесточили свою хватку на юге, после чего двинулись на север. Летом 1946 г. командующий французскими войсками в Индокитае Филипп Леклерк объявил Хо врагом Франции и предрек повстанцам полный разгром. Прошедший Вторую мировую войну генерал с презрением относился к так называемому министру обороны Вьетминя Во Нгуен Зяпу. Своей широкой, заразительной улыбкой Зяп вводил западных людей в заблуждение, создавая впечатление более добродушного и мягкого человека, чем Хо. На самом же деле безжалостность Зяпа могла сравниться только с его тщеславием: пренебрежительные высказывания Леклерка лишь разжигали его пламя ненависти к колонизаторам.

Через некоторое время Леклерк изменил свое мнение, убедившись в том, что Франция не сможет удержать Индокитай перед лицом непримиримой враждебности, сплотившей коммунистические и некоммунистические силы, но это произошло слишком поздно. Вскоре после этого он погиб в авиакатастрофе в Африке, и политика метрополии в Индокитае оказалась полностью сосредоточенной в руках Тьерри д’Аржанлье. Отличаясь поистине иезуитской гибкостью, верховный комиссар убедил Париж в том, что Вьетминь можно раздавить: «Иметь дело с Хо Ши Мином для нас невозможно… Нам следует найти других людей, с которыми мы сможем договориться». Французы решили восстановить у власти отрекшегося императора Бао Дая. Однако во Вьетнаме, как и во многих других угнетенных странах по всему миру, наступила эпоха подъема левых сил. Ни один другой потенциальный вьетнамский лидер не пользовался и малой долей той народной любви, которую сумел завоевать Хо.

В ноябре 1946 г., после срыва переговоров, французы подвергли интенсивной бомбардировке с воздуха и ударам с моря предполагаемые лагеря Вьетминя в портовом городе Хайфон и вокруг него. Погибло несколько тысяч человек; только европейский квартал избежал разрушений. 19 декабря д’Аржанлье выдвинул ультиматум, потребовав от Вьетминя вывести из города свои вооруженные формирования, однако в ответ вьетминевцы подняли вооруженное восстание в Ханое, которое продолжалось почти 60 дней. В результате ожесточенных боев французы выдавили вьетминевцев из разрушенного города и поспешили объявить о том, что восстановили контроль над Тонкином.

Но иностранные наблюдатели были настроены скептически. В декабре корреспондент лондонской The Times написал: «Как только колониальная власть начинает отвечать насилием на насилие, она заведомо обрекает себя на поражение. Даже если французская армия сумеет отвоевать бо́льшую часть Индокитая, ни один француз, будь то чиновник, фермер или торговец, не сможет жить за периметром колючей проволоки». Для Хо и Зяпа стало очевидно: им нужно готовиться к затяжной войне. В поисках новых баз, находящихся вне досягаемости для французских бомбардировщиков и военных кораблей, они приказали своим вооруженным отрядам, в общей сложности насчитывавшим около 30 000 бойцов, покинуть города и деревни и отправиться во Вьетбак, удаленный лесисто-гористый район на северо-западе страны.

Лидеры Вьетминя, ставшие обитателями пещер и лесных хижин, не питали иллюзий по поводу того, что со своим ополчением смогут добиться полной военной победы. Они избрали другую стратегию: сделать французское присутствие в Индокитае непомерно дорогостоящим. Небольшие подпольные группы вели партизанскую войну по всей стране, в то время как регулярные формирования проводили организованные боевые операции на севере, когда представлялись благоприятные условия. Вьетминевцы полагались в основном на захваченное оружие, но вскоре при помощи 3000 японских дезертиров наладили и собственное оружейное производство. Проявляя безграничную изобретательность, они перезаряжали использованные французские гильзы и изготовляли мины из захваченных артиллерийских снарядов и минометных бомб. К тому времени Вьетминь открыто или тайно поддерживали в общей сложности около 10 млн человек, которые платили ему разного рода налоги, несли трудовую повинность или воевали в его рядах. Хотя Вьетминь осуждал торговлю опиумом как проявление колониальной эксплуатации, Хо не видел ничего зазорного в том, чтобы использовать ее как источник доходов для своего революционного движения.

Семья всегда была священным институтом вьетнамского общества, но в те дни многие семьи распадались из-за идеологических разногласий. Отец 10-летнего Чан Хоя был мелким торговцем в Ханое и убежденным сторонником французского правления. «Если нам придется выбирать между колониальным господством и коммунизмом, – заявил он, – я выберу колониализм, потому что это открывает нам доступ к западной цивилизации»[46]46
  АИ с Хоем, 14.09.2016.


[Закрыть]. Он вдрызг разругался с дядей Хоя, врачом, который объявил о своем решении присоединиться к движению Хо Ши Мина. Такие семейные расколы оставались открытыми ранами на протяжении многих последующих десятилетий. Война в Индокитае только начиналась.