Текст книги "Третий рейх во взятках"

Итак, Паулюс решил выполнять приказ фюрера и прорываться так и не стал. Теряя ежедневно десятки самолетов, немецкая авиация даже наполовину не могла удовлетворить минимальные потребности войск.

Вот что говорилось в донесении командующего группой армий «Дон» Манштейна в Генеральный штаб от 9 декабря 1942 г.:

«При сокращении пайка хлеба до 200 г имеющегося количества продовольствия хватит: хлеба до 14.12, обедов до 20.12, ужинов до 19.12. Воздушным путем, несмотря на образцовую работу авиации, в связи с состоянием погоды только 7 декабря было доставлено 300 т, причем из 188 самолетов было два сбито, девять не вернулись на свои базы. Во все другие дни количество доставленных грузов колебалось между 25 т (27 ноября) и 150 т (8 декабря), при минимальном ежедневном расходе в 400 т. (выделено мной. – Авт.)…»[36]36
  Совершенно секретно! Только для командования. / Стратегия фашистской Германии в войне против СССР.


[Закрыть].

И началось неизбежное.

«Все хуже становится с продовольствием. Суп все водянистее, куски хлеба все тоньше… Нехватку можно покрыть только за счет убоя еще оставшихся лошадей. Но даже это невозможно. Ведь наши лошади уже давно отправлены в тыл на подкормку… Каждый патрон у нас на вес золота. Скоро так будет и с каждым куском конской колбасы. Но плохо, что так будет продолжаться и впредь, несмотря на то, что некоторые самолеты все-таки прорываются к нам извне и кое-что доставляют. Значит, нам придется еще больше экономить боеприпасы. Положение с горючим по сравнению с зимой 1941–42 года тоже стало куда хуже и улучшить его невозможно… Еще печальнее обстоит дело с горюче-смазочными веществами. Зимней смазки, которая необходима при двадцатиградусном морозе, в армии вообще больше нет»[37]37
  Вельц Г. Солдаты, которых предали.


[Закрыть].

В ультиматуме советского командования Паулюсу от 8 января 1943 года положение, в котором оказалась 6-я армия, было обрисовано предельно точно:

«…Германская транспортная авиация, перевозящая вам голодную норму продовольствия, боеприпасов и горючего, в связи с успешным стремительным продвижением Красной Армии, вынуждена часто менять аэродромы, несет огромные потери в самолетах и экипажах от русской авиации. Ее помощь окруженным войскам становится нереальной.

Положение Ваших окруженных войск тяжелое. Они испытывают голод, болезни и холод. Суровая русская зима только начинается, сильные морозы, холодные ветры и метели еще впереди, а Ваши солдаты не обеспечены зимним обмундированием и находятся в тяжелых антисанитарных условиях»[38]38
  Вельц Г. Солдаты, которых предали. С. 270.


[Закрыть].

Сначала немецкое командование не желало признавать тот факт, что начавшиеся в середине декабря 1942 года смерти солдат «без видимых причин» означают не что иное, как смерть от голода. В окружение специально привезли патологоанатома, доктора Гиргензона, который в тяжелейших условиях к Новому году сумел произвести до пятидесяти вскрытий. Характерными признаками трупов было «отсутствие жировой прослойки, мышечная дистрофия», к тому же состояние сердца и печени ясно показывали полное истощение.

Между тем положение осажденных в Сталинграде войск только ухудшалось. Хлебный паек дошел до 100 граммов в сутки.

А поведение тех, от кого зависел выбор грузов для отправки в Сталинград, на этом фоне все больше и больше напоминало откровенное издевательство. Вместо того чтобы отправляемые к окруженным самолеты до предела нагрузить продуктами, боеприпасами, медикаментами и теплой одеждой, министерство пропаганды додумалось перебросить окруженным 200 тысяч газет и листовок. Можно себе представить, что говорили и чувствовали немецкие солдаты, рассчитывавшие на муку, сало и шоколад, а вместо этого получившие драгоценное партийное слово. Казалось, что на той стороне воздушного моста сам дьявол иронизирует над муками солдат Паулюса.

Справедливости ради надо сказать, что газеты и листовки, и с точки зрения советских политработников, считались самым предпочтительным грузом для отправки, скажем, партизанам, действующим в немецком тылу.

Вот какие любопытные подробности организации воздушного снабжения белорусских партизан содержатся в книге Владимира Казакова «Боевые аэросцепки»:

«Из Москвы сообщили о новом вылете, теперь уже групповом. От партизан требовалась срочная заявка, в чем они нуждаются в первую очередь. Штаб бригады сразу же стал готовить необходимые данные. Райкомовцы подсчитали, сколько нужно газет, журналов, бумаги, типографской краски. У медицинской службы свои заботы, причем довольно большие. Диверсионникам нужны взрывчатка, магнитные мины, разные приспособления для минирования железных дорог. Продслужба предлагала запросить как можно больше соли, да и сахара, хотя бы для раненых и больных. Но, помня требование Москвы о первоочередных нуждах, Титков из этой заявки продовольственников оставил одну лишь соль. Затем начали формировать заявку на боеприпасы. Возник спор, запрашивать ли снаряды особенно к 76-мм орудиям. Решили об этом пока умолчать. Пусть больше присылают патронов к винтовкам и автоматам, а о снарядах речь пойдет позднее. Они в бригаде еще имелись»[39]39
  Казаков В. Б. Боевые аэросцепки. М.: ДОСААФ, 1988.


[Закрыть].

Показательно, что руководители партизан предпочли оставить себя и своих людей без сахара, но попросить газет, журналов и типографской краски. Партийная пропаганда – это святое.

В выдержке из докладной записки инженер-подполковника Цыбина генерал-майору Щербакову указывается груз, полученный народными мстителями за одну ночь:

«…Винтовок – 420 шт.; пулеметов ДП – 21, дисков – 84; автоматов – 240; минометов 50-мм – 7; патронов винтовочных, ТТ, браунингов, наганов – 1 433 940; гранат Ф-1, РГД, ПГ – 3820; мин 50-мм – 1288; ПМК-40 – 1900; ружей ПТР – 50, патронов к ним – 7760; тола – 450 кг; приборов Брамит – 450; соли – 480 кг; мыла – 690 кусков; медикаментов – 15 тюков; табаку – 65 кг; МУВ – 320 шт.; питания к рациям – 5; бикфордова шнура – 200 м; посылок детям – 700 кг; литературы – 1337 кг…»[40]40
  Казаков В. Б. Боевые аэросцепки.


[Закрыть]

Наверное, белорусские партизаны предпочли бы получить побольше медикаментов, мыла, табака и особенно дефицитной соли вместо почти полутора тонн литературы.

Но, по крайней мере, за исключением партийной литературы, все остальные грузы, доставленные партизанам, были нужными и полезными. До немецких изысков советские снабженцы не додумались.

А немецкие интенданты вслед за листовками могли отправить, скажем, ящик хорватских железных крестов для раздачи союзникам, которые вместе с немцами и румынами оказались в Сталинградском котле. Могли прислать в большом количестве перец и майоран…

Летчик, с риском для жизни прорвавшийся с этим анекдотическим грузом на сталинградский аэродром Гумрак, неудачно пошутил – сказал, что перец предназначен для кидания в глаза русской пехоте. Правда, для чего майоран, он и сам сообразить не смог. Но оценить по достоинству такой юмор до предела оголодавшие «сталинградские» немцы были не в состоянии.

Вот как выглядела организация «воздушного моста» из «котла»:

«Но особенно огорчены и возмущены мы бывали каждый раз, когда нам приходилось констатировать, что бесценный для нас воздушный тоннаж используется нецелесообразно, чтобы не сказать вредительски. Мы не в состоянии были найти разумное объяснение тому, что самолеты подчас доставляли нам грузы, без которых мы вполне могли обойтись, а то и совершенно бесполезные вещи. Так, иногда на нашем аэродроме вместо жизненно необходимых хлеба и муки из самолетов выгружали десятки тысяч комплектов старых газет, солдатские памятки, изданные управлением военной пропаганды, кровельный толь, карамель, пряности, подворотнички, мотки колючей проволоки и множество других предметов, которые были нам совершенно ни к чему. Позднее штаб армии откомандировал из “котла” одного из своих офицеров с поручением предотвратить эти организационные неполадки и проследить за правильным использованием выделенной для нашего снабжения транспортной авиации. Но к тому времени воздушное снабжение ухудшилось настолько, что никакие благие намерения и организационные меры уже не могли помочь делу. Роковую роль сыграло и то обстоятельство, что положение в интендантских службах окруженной армии вначале вынуждало нас ввозить печеный хлеб вместо более компактной муки и концентратов. К сожалению, мы не смогли иным путем организовать продовольственное снабжение вплоть до того момента, пока нам не удалось наконец пустить в ход полевые хлебопекарни»[41]41
  Видер И. Катастрофа на Волге. М.: Прогресс, 1965.


[Закрыть].

Вот еще одно свидетельство:

«Прибыл самолет связи. Понадобилось четыре солдата, чтобы втащить огромные ящики в мой блиндаж. Ящики заняли так много места, что я едва мог повернуться. Обер-фельдфебель Кюппер открыл их топором. Они были доверху наполнены хорватскими военными медалями.

– Лучше всего, господин полковник, если мы перешлем ящики 100-й егерской дивизии, – сказал Кюппер.

– Это бессмысленно. Они не будут знать, что с ними делать. Я поговорю с генералом Паулюсом.

За ужином я рассказал о выпавшем на долю армии подарке. Мой рассказ вызвал не только общий смех, но и возмущение тем, что драгоценное место в самолете было использовано не для продовольствия.

– Я могу привести в связи с этим примеры, от которых волосы становятся дыбом, – заявил обер-квартирмейстер фон Куновски. – Последними самолетами доставлена дюжина ящиков с презервативами, 5 тонн конфет, 4 тонны майорана и перца, 200 тысяч брошюр отдела пропаганды вермахта. Хотел бы я, чтобы ответственные за это бюрократы провели дней восемь в “котле”. Тогда они больше не повторяли бы такого идиотства. Меня удивляет также, что полковник Баадер не помешал этому, хотя мы послали его туда именно с этой целью. Я немедленно заявил энергичный протест группе армий “Дон” и попросил в будущем лучше инструктировать и контролировать ответственных лиц на аэродромах.

– Хорошо, Куновски, – вмешался в разговор Паулюс. – Я тоже попрошу Манштейна позаботиться, чтобы в будущем такие безобразия не повторялись. Мне кажется, что Баадер потерял всякое влияние на наше снабжение. Надо подумать о том, чтобы направлять на базовые аэродромы более подходящих офицеров, которым наше положение знакомо по собственному опыту. Прошу вас, Шмидт и Куновски, подумать над этим и представить мне предложения»[42]42
  Адам В. Катастрофа на Волге.


[Закрыть].

Пожалуй, верхом издевательства стала отправка в Сталинград ящиков с презервативами. Вообще-то, забота о санитарно-гигиеническом состоянии войск весьма похвальна. В другой обстановке они бы очень пригодились солдатам 6-й армии. Но для изголодавшихся, обмороженных людей, многим из которых оставалось жить считаные дни, резиновые изделия вместо хлеба были равнозначны присылке раскаленных углей в ад.

По воспоминаниям адъютанта Паулюса, Вильгельма Адама, чтобы прекратить этот систематический военно-воздушный идиотизм, из «котла» специально отправили «на большую землю» полковника, которому поручили организовать погрузку в самолеты действительно необходимого. Но и это не помогло. Вместе с нелепейшими грузами в Сталинградский котел продолжали перебрасывать еще и солдат, словно там без них едоков было мало.

Вдобавок в распределении продовольствия, все-таки попавшего к окруженным, не было и следов пресловутого немецкого «орднунга».

Правда, в руководстве люфтваффе нашелся человек, пытавшийся навести порядок и по-человечески организовать снабжение 6-й армии, – заместитель Геринга фельдмаршал Эрих Мильх.

Прибыв в январе 1943 года на Восточный фронт и ознакомившись с организацией, а точнее, чудовищной дезорганизацией «воздушного моста» в Сталинград, он был просто потрясен тем, что обнаружил.

Эвакуированный из «котла» по приказу Гитлера генерал Хубе рассказал, что многие самолеты прибывают загруженными лишь наполовину, при том зачастую с совершенно бесполезными грузами. Мильх приказал вскрыть на аэродромах несколько контейнеров с грузами, предназначенными к отправке в Сталинград. В некоторых из них был обнаружен рыбий корм (!!!). Увидев это, Мильх распорядился отослать мешки в тыл и потребовал, чтобы «армейское командование повесило ответственного за это безобразие офицера продовольственной службы»[43]43
  Ирвинг Д. Взлет и падение Люфтваффе. М.: Яуза, 2006.


[Закрыть]. Надо признать, что данное требование было вполне справедливым и абсолютно заслуженным. Наконец-то кто-то из немецкого командования додумался до такой элементарной мысли.

Может быть, повешение любителя рыбьего корма, заставило бы кое-кого из немецких интендантов пересмотреть свое отношение к служебным обязанностям и не издеваться так цинично над теми, кто воюет в окопах, а не в штабах. Можно было бы и другое, более страшное, наказание придумать – отправить любителя рыбьего корма самого в Сталинград, при этом объяснив «сталинградским» немцам, за что именно он наказан. Интересно было бы представить его дальнейшую судьбу.

Знай об этом факте советское командование, ему следовало бы наградить данного германского интенданта всеми имеющимися в его распоряжении боевыми наградами. Для триумфа Красной Армии 2 февраля 1943 года, когда было окончательно сломлено сопротивление остатков 6-й армии, этот немецкий снабженец сделал все от него зависящее. Даже сейчас, уже в другом столетии, хочется сказать ему большое человеческое спасибо за содеянное.

Надо сказать, что мешки с рыбьим кормом были отнюдь не единственным неприятным открытием, сделанным Мильхом. Так, скажем, он узнал, что далеко не все имеющиеся в распоряжении немцев транспортные машины летают на Сталинград. Значительная часть из них простаивает, поскольку у наземных служб просто не хватает сил на их обслуживание. Работающие на продуваемых всеми ветрами аэродромах техники даже не имели возможности обогреться. В их распоряжении для этого были только автобусы, температура в которых ненамного отличалась от температуры снаружи. Мильх вполне резонно поинтересовался, почему бы не подвезти лес и не построить гораздо более теплые деревянные времянки. В ответ он услышал ссылку на отсутствие грузовиков. Фельдмаршал спросил о находящихся рядом с аэродромом армейских грузовиках, но услышал: «Мы не имеем права их трогать. Это воровство». Мильх по этому поводу изрек: «Единственная, совершенная тут кража – это случай, когда у вас украли мозги»[44]44
  Ирвинг Д. Взлет и падение люфтваффе.


[Закрыть]. Ничего другого в этом случае и не скажешь.

И похожие открытия Мильх совершал по несколько раз в день. Нелепый подбор отправляемых грузов, бездарная организация наземных служб, отсутствие порядка при приеме грузов в Сталинграде – все это очень сильно уменьшало объем жизненно необходимых продуктов, поставляемых в Сталинград. Классический немецкий бюрократизм на широких русских просторах выглядел как-то особенно нелепо и приводил к чудовищным последствиям. Паулюс, например, рассказал одному из прибывших летчиков, что у него, генерал-полковника (звание фельдмаршала было присвоено ему несколько позже), немецкий солдат слезно просил кусочек хлеба…

А что в это время происходило по другую сторону линии фронта? Советские летчики и техники также страдали на своих аэродромах, но минимально сносные условия для них все же были созданы. Вот, например, отрывок из воспоминаний пилота Авиации Дальнего Действия Героя Советского Союза Василия Решетникова о том, что происходило на аэродроме под Камышином, на который его полк «подсел поближе к Сталинграду» как раз в январе 1943 года:

«Морозы с каленым ветерком пробирались сквозь наши меха и до синевы обжигали лица. На аэродроме дымили землянки – единственное убежище от окоченения. В промежутках между боевыми полетами мы сидели у раскаленных печурок, запасаясь теплом для очередного задания… Но трудно было понять, как выдерживали эту дикую стужу в куда более легком, отнюдь не меховом одеянии наши авиационные техники и механики, почти голыми руками снаряжая вооружение, заправляя баки, меняя цилиндры и свечи. Невозможно было смотреть без содрогания на задубевшее, в красных пятнах, фиолетовое лицо оружейного механика моего самолета…

Но даже выпустив самолеты в воздух, техники и механики не спешили к горячим печкам, а принимались за подготовку новых комплектов бомб и снарядов, подгонку бензовозов, подтаску баллонов со сжатым воздухом и проворачивали бог знает еще какие дела, чтобы, встретив вернувшиеся с боевого задания самолеты, как можно скорее подготовить их к следующему»[45]45
  Решетников В. В. Что было – то было. – М.: Эксмо, Яуза, 2004.


[Закрыть].

Итак, советские техники «не спешили» к горячим печкам, которые для них были приготовлены и до которых они рано или поздно добирались. Советское авиационное начальство ценность горячей печки осознавало. Немецким техникам идти было некуда. Землянок с печками для них вырыть никто не удосужился.

Мильх, которого в Германии обоснованно считали талантливым авиационным управленцем, сумел ликвидировать некоторые особо вопиющие недостатки и в какой-то степени увеличил поток сталинградских грузов, но было уже поздно – Рокоссовский не оставил ему времени на создание действительно эффективного, воздушного моста.

При этом несусветный хаос творился и при организации обратных вылетов из Сталинграда на «большую землю». Кто, казалось бы, в подобной ситуации в первую очередь подлежит эвакуации? Логично было бы в первую очередь вывозить тяжелораненых. Сражаться они все равно не могут, а в медикаментах и продовольствии нуждаются. Но раненым место находилось далеко не всегда.

«На аэродроме царит лихорадочная спешка. Колонна въезжает, все быстро вылезают из машин, самолеты уже готовы к вылету. Посторонних на поле не допускает охрана. В то время как над нами разыгрывается воздушный бой и один “мессершмитт” ловко пытается подняться выше двух русских истребителей, двери серо-белых самолетов раскрываются, и вот уже первые офицеры сидят внутри. Денщики едва поспевают за ними. С ящиками, чемоданами и бельевыми мешками они рысцой бегут вслед. В самолеты грузят два мотоцикла. Пока их втаскивают наверх – а это нелегко, ибо вес у них солидный, – я успеваю переговорить со штабным писарем, в глазах которого светится радость нежданного спасения. Он настолько опьянен этой радостью, что готов дать самые подробные ответы на все вопросы. Генерал хочет сразу же после приземления – предположительно в Новочеркасске – как можно скорее двинуться дальше на запад, согласно приказу, разумеется. Автомашину, к сожалению, в такой небольшой самолет не втащишь, вот и везем два мотоцикла, оба заправлены до самого верха.

Правильно. Раз нас уже списали, зачем оставлять нам бензин? Важно, чтобы у этого господина со старинной солдатской фамилией было на чем побыстрее смотаться подальше в тыл, пусть даже транспорт такой неказистый. К тому же это производит такое преотличное впечатление: генерал на мотоцикле – совсем по полевому уставу, сразу видно, откуда он прибыл, что немало понюхал пороха! Тут сразу пахнет “героем Сталинграда”.

В самолет сажают и двух русских военнопленных. Это необходимо, хотя в первый момент кажется непонятным. Но ведь для двух мотоциклов нужны два слесаря по моторам. Никто отрицать не станет? А отъезд так внезапен, где тут найти время отыскать двух солдат в саперном батальоне и взять их с собой?»[46]46
  Вельц Г. Солдаты, которых предали.


[Закрыть]

Вывозить вместо раненых генеральские мотоциклы и пожитки штабных офицеров – сильный ход. Солдаты сразу преисполнятся веры в родное начальство.

Надо ли при таком поведении начальства удивляться тому, что на сталинградском аэродроме «Питомник» эвакуация превратилась в форменное безобразие.

«На самом краю аэродрома расположены большие палатки санитарной службы. По приказу командования армии все тяжелораненые транспортируются сюда, чтобы они могли вылететь на машинах, доставляющих предметы снабжения. Армейский врач генерал-майор медицинской службы профессор доктор Ренольди находится здесь; он отвечает за отправку раненых. Фактически он бессилен навести порядок, так как сюда добираются и многие легкораненые. Они прячутся в пустых окопах и бункерах. Как только приземлилась машина, они первыми оказываются на месте. Безжалостно отталкивают они тяжелораненых. Некоторым удается, несмотря на жандармов, проскользнуть в самолет. Часто мы вынуждены снова очищать самолет, чтобы освободить место для тяжелораненых. Нужна кисть Брейгеля, прозванного живописцем ада, или сила слова Данте, чтобы описать страшные сцены, свидетелями которых мы здесь были последние десять дней.

Мы вышли из убежища. Наши три “хейнкеля-111” тем временем уже поднялись в воздух. Мне стало ясно, почему пилоты так торопились покинуть “Питомник”. Здесь на всем лежала печать гибели и разгрома»[47]47
  Адам В. Катастрофа на Волге.


[Закрыть].

Неудивительно, что на фоне такой вопиющей неразберихи, халатности и прямого пренебрежения к снабжению 6-й армии разложение солдат и офицеров шло нарастающими темпами.