Текст книги "Естественный отбор"

Геннадий Синицин, проникнувшись ответственностью момента, выдержал паузу и с каменным выражением лица начал рассказ.

– Как известно, – начал он, – офис Советника находится в тридцатиэтажном доме на улице Революции. Прибыл я туда в тринадцать тридцать, а через полчаса уже разговаривал с Советником в его кабинете… Встретил он меня весьма дружелюбно, предложил выпить, выслушал… А затем столь же дружелюбно сказал, чтобы я катился к такой-то матери, причем вместе с тобой…

– Замечательно, – улыбнулся Наставник. – Значит, он чувствует себя в полной безопасности. Этот факт должен сыграть нам на руку.

– Но там ему действительно ничего не угрожает! – воскликнул Синицын. – У него такая система безопасности, что никому не под силу проникнуть в здание незамеченным, тем более с оружием.

– Тебе понравилась система безопасности Советника?

– Очень!

– Расскажи о ней поподробней…

– С удовольствием, – ответил Синицин. Уж теперь-то он докажет хозяину всю нелепость его намерения доверить операцию Кириллу. С такой системой охраны даже ниндзя-невидимка не справится, чего уж говорить о каком-то сопляке, который и оружием владеть как следует не умеет. – Это не здание, а настоящий укрепрайон! На первом этаже сразу два пропускных пункта, выполненных по принципу самоизоляции. То есть когда ты прошел первый смотровой пункт, то во второй попадаешь лишь после того, как закрывается бронированная дверь первого. Взорвать эту дверь можно только вместе со всем зданием. Пройдя второй пропускной пункт, оказываешься в так называемом предбаннике, где тебя просвечивают рентгеновскими и лазерными сканерами. Кроме того, изымаются абсолютно все предметы, могущие представлять опасность для хозяина.

– Что, такой процедуре подвергаются все сотрудники, работающие в этом здании?

– Нет. Для них существует совершенно автономный вход и выход в здание, отдельный от той системы, которую удалось увидеть мне.

– Понятно. Продолжай.

– Итак, в предбаннике изымаются все предметы, представляющие хоть какую-то угрозу для хозяина. У меня, между прочим, даже носовой платок изъяли. После шмона попадаешь в лифт, который абсолютно автономен. Он имеет только две кнопки; с цифрами «один» и «тридцать». На тридцатом этаже находится резиденция Советника. Кабина лифта выполнена из прочной стали и движется очень быстро. Секунд через десять – пятнадцать я уже находился на тридцатом этаже. Тут меня поджидал еще один смотровой пункт, пройдя его я очутился в просторной полукруглой комнате. Посередине нее нечто вроде круглой барной стойки, внутри четыре охранника, вооруженных автоматами, и секретарша… Увидев меня, секретарша сказала, что я могу проходить в левую дверь. Дверей много. Та, в которую я вошел, кажется, была седьмой. Наш информатор уже докладывал ранее, что Советник имеет более десятка совершенно одинаковых бронированных кабинетов, специально оборудованных для приема посетителей. Следовательно, система безопасности Советника абсолютно идеальна.

– Идеальных систем не бывает! – возразил Наставник. – Всегда можно найти изъян.

– Но в данном случае изъянов нет. Все очень продумано. Тридцатый этаж выбран не случайно. Ни одного расположенного поблизости от офиса высокого здания.

«Молодец, – подумал Наставник. – Все высмотрел, почти все. Теперь пора спросить о самом главном».

– Теперь давай поподробнее, о том, что произошло в самом кабинете…

– Эта свинья выслушала наши требования, поухмылялась, а потом заявила, чтобы мы катились с этими требованиями ко всем чертям. Что он будет поступать так, как ему вздумается, что времена изменились и властью пора поделиться… Не успел я и двух шагов сделать, как открылась дверь и влетели охранники. Вытащили меня и принялись «окручивать». А он, гад, все смеялся и велел передать Наставнику, что соваться к нему – глупая затея.

– Вспомни, – потребовал Наставник, – что делал Советник в тот момент, когда ворвались охранники.

– Да ничего, просто стоял и улыбался. Рука у него была в кармане, очевидно, там находился пульт. Он им и воспользовался. За минуту до этого инцидента открыл верхний ящик стола. Очевидно, почуял опасность и решил приготовить на всякий случай оружие…

Синицын споткнулся на полуслове, и тут его лицо неожиданно просияло. Кажется, он понял, что задумал Наставник.

– Неужели… Но как, как?.. – Слова застряли у него в горле.

– Да, да, именно. Мы убьем его собственным оружием, – подтвердил Наставник. – То, что комната полностью звукоизолирована, – это великолепно, выстрела слышно не будет.

– Да, там ничего не слышно. Но как послать к нему убийцу? Из посторонних туда никого не пустят, это однозначно…

– А мы постороннего и не пошлем, – загадочно улыбнулся Наставник. – Мы пошлем к нему родственника, причем самого близкого. Нужно лишь продумать, как это потоньше сделать. Теперь оставь меня одного.

Как только дверь за Синициным затворилась, Наставник взял с журнального столика телефонную трубку и набрал номер своей загородной резиденции «Синий утес». Когда трубка на том конце провода была поднята, он сказал:

– Алло, это я. С кем разговариваю? Алексеев! Слушай, Алексеев, узнай-ка по-быстрому, гостья из четвертого номера еще там? Передай ей мою убедительную просьбу: пусть дождется меня, я приеду через час-полтора. Есть очень важный разговор…

ЭКСПЕРИМЕНТ

Кто твой настоящий друг, а кто враг – понять непросто.

Он сильно сдал за последне время. Людмиле было даже немного жаль этого еле передвигающего ногами, когда-то грозного и могущественного человека. В маленьком родном городке о нем до сих пор рассказывают легенды… Видели бы его земляки сейчас…

Людмила задернула шторы и опустилась в кресло. «Недавно он сказал, что жить ему осталось не больше года. Странная и страшная болезнь. Сначала отказывают ноги, затем все тело, мозг умирает последним. Жить с этим под силу, пожалуй, только ему – Наставнику! И зачем он рассказал об этом? Он ничего не делал в жизни просто так. Хотел разжалобить? Нет. Здесь что-то другое! Что? Возможно, сейчас ответ будет получен. Впервые он приезжал так внезапно, и впервые его голос звучал так взволнованно…»

– Я очень долго поднимался к тебе, – это было первое, что услышала Людмила. – Ноги совсем не подчиняются. Живут собственной жизнью.

– Давно бы вылечил их – с твоими-то возможностями.

– Отдать себя на съедение медицинским крысам? Они изрежут вдоль и поперек, выставят многомиллионный счет, а затем сообщат, что, мол, медицина пока бессильна. Это я и без них знаю – грамотный… К тому же не хочется так бездарно проводить свои последние дни, хочется сделать что-то такое…

– Уж не храм ли построить?

– Знаешь ведь, не верю я в Бога. Если он есть, то там, – Наставник указал на небо, – и потолкуем. А пока что нет. Еще не время. А ты уже видела девчонку Кирилла? Мне доложили, что она чертовски хороша. На тебя похожа.

«Вот это да! – подумала Людмила. – А ведь мне Кирилл ничего не сказал».

– Кстати, о сыне, – перешла в наступление Людмила. – Что ты сделал с ним? Он прячется от меня. Вот сегодня, например. Мы были в трехстах метрах друг от друга, а виделись всего полчаса, не больше.

– Ничего особенного, – ответил Наставник. Он прекрасно знал, что встреча матери с сыном длилась целых три часа. – Это адаптация. К неожиданно свалившемуся на юные плечи достатку нужно привыкнуть.

– Ты так опекаешь его, будто это твой собственный сын. Уж не думаешь ли приручить к себе мальчика?

– Приручишь такого – вылитый папаша. Кстати, о папаше.

Наставник изобразил задумчивость. Людмила сразу поняла, что сейчас он скажет главное, то, зачем приехал. И не ошиблась…

– Так вот о папаше, об уважаемом Советничке. Этот твердолобый умник вдруг возомнил себя великим стратегом и решил ухватить мой кусок пирога. Из-за него сорвалась очень важная сделка, и я хотел бы поговорить с ним по этому поводу.

– И что же дальше?

– А дальше то, что ни со мной, ни с моими людьми он на контакт не пойдет – боится. Поэтому я хочу, чтобы Кирилл с ним встретился. Вернее, чтобы ты попросила его об этом. Я расскажу Кириллу то, что хотел бы передать ему, а он донесет мои слова до слуха уважаемого господина Советника, а заодно полюбуется на папашу. По-моему, уже пора.

– Это что-то новенькое, – заметила Людмила. – С каких пор люди перестали уважать самого Наставника?..

– А ты до сих пор любишь мерзавца, – раздумчиво промолвил Наставник. – Столько лет прошло, а любишь. А ведь он бросил тебя, бросил как ненужную вещь, как тряпку после мытья полов. Более двадцати лет даже не интересовался ни тобой, ни сыном, мало того, о существовании сына узнал лишь пять лет назад, но и после этого – ноль эмоций.

– Он сказал, что это не его сын… Мало того, он думает, что это твой сын! Поэтому с Кириллом на контакт он тоже не пойдет.

– Чушь собачья! – вскипел Наставник. – Этот подлец прекрасно все знает. После того как ты пришла к нему за помощью пять лет назад, он поднял все архивы, опросил десятки человек, навел тысячу справок. И теперь он точно знает, что это его сын, – знает уже пять лет!

Похоже, что Наставник говорил правду. Умерла последняя надежда. Всю жизнь она пыталась оправдать его – отца Кирилла и любимого до сих пор человека. Выходит, он все-таки прекрасно знает, что у него есть сын, но ничего не изменилось. Чудовище, какое чудовище! Наставник вырастил достойного питомца. Настолько достойного, что теперь не знает, что с ним делать.

– Так что тебе нужно? – спросила она.

– Я уже сказал. Я хочу, чтобы они встретились. Больше ничего.

– Это опасно?

– Нет.

– Я тебе не верю. Ни одному слову, ни одному жесту. Я жалею о том, что когда-то попросила тебя помочь сыну. Он теперь мне чужой, совсем чужой. Раньше я чувствовала его, понимала. Теперь нет. Ты уже успел переделать его по своему образу и подобию. Хотя нет – ты же у нас единственный, неповторимый…

– Перестань! – Наставник неожиданно поднялся и проковылял к окну. Откинув шторы, он вдруг сказал: – Ты посмотри, звезды какие! Это к удаче. Вчера ни одной звездочки не было, а сегодня – смотри!

– При чем здесь звезды?

– Звезды – это то немногое, что у меня осталось сейчас. Когда я смотрю на них, мир мне не кажется таким мелким и скучным…

Наставник перевел дыхание и повернулся к ней.

– В жизни я сделал не так уж много добра, – сказал он. – Так получилось, что я умираю, а оставить все то, что нажил, совершенно некому. Есть лишь два человека, которые близки мне – ты и Кирилл. Больше никого. Я желаю мира с Советником. Именно поэтому я хочу, чтобы этот мир заключил твой сын, потому что ему я оставлю все, что у меня есть. А есть немало. Ты только представь себе – твой сын из обычного смертного превратится в хозяина огромной империи. С ним будут считаться политики и банкиры. Ему не нужно будет повторять моего пути, перешагивать через людей. У него все будет. Нужно лишь преумножать нажитое. Ну, еще иногда приходить на мою могилку, цветы поливать… – Наставник улыбнулся – то была страшная улыбка…

На минуту воцарилось молчание. Людмила не знала, что ответить. Выглядело все очень правдоподобно, но нужно знать Наставника. Когда тот улыбался – жди беды.

– Интересная сказка, – проговорила Людмила.

– Это не сказка! Это правда. Возможно, первый раз в жизни я говорю правду.

…Ах, как хотелось ему верить! Как хотелось хоть раз в жизни поверить этому душегубу! Как хотелось увидеть сына богатым и преуспевающим! Как хотелось поехать куда-нибудь, повидать мир! Все это казалось совсем близким и реальным. Протягивай руку и бери. Но стоп! Навстречу тянется рука Наставника – а это опасно!..

– Так что требуется от меня? – спросила Людмила.

– Практически ничего. Снять трубку, набрать номер Советника и уговорить его встретиться с сыном. Только не называй причину, иначе получишь отказ. Он пока еще не знает, что Кирилл работает на меня. Пусть это будет сюрпризом.

– Ах вот в чем дело! – засмеялась Людмила. – Я-то уж было поверила в этот бред о сказочном наследстве. Оказывается, все очень просто: хочешь указать Советнику на место – смотри, мол, папаша, даже твой сын со мной – твоя плоть и кровь работает на меня, подчиняется мне, и только мне. Ловко! Но мне кажется, Советника это не проймет. Лучшее, на что можно рассчитывать, так это на то, что он вышвырнет Кирилла вон, а тебе даст пинка в очередной афере!

Глаза Людмилы горели. Она была уверена, что разгадала тайную мысль Наставника. Впервые в жизни раскусила его. Ей даже стало жаль его – совсем, значит, старый стал.

Наставник стоял рядом, держа телефонную трубку в руке…

Панфилов был нередким гостем в отделе по борьбе с организованной преступностью, в кабинете Павла Воронова, которого коллеги называли «неуловимый Джо», так как он постоянно находился в разъездах по городу, по местам происшествий.

– А я вам говорю, что это не машина, а развалина! – загремел Пашин голос, едва Анатолий открыл дверь кабинета. Оказалось, всю мощь своего голоса Воронов направил в телефонную трубку. – На этом маломощном тарантасе не за преступниками гоняться, а покойников на кладбище развозить!

Паша швырнул трубку с такой силой, что из телефона должны были посыпаться искры. Но телефон уже привык к своему хозяину и к проявлениям его гнева, внезапно вспыхивающего и неожиданно затихающего.

– Здравствуй, Толя! – нормальным голосом произнес Воронов. – Слышал дискуссию?

– Слышал, – ответил Анатолий, осторожно вынимая руку из крепких ладоней коллеги. – Что, опять проблемы с транспортом?

– Еще какие, – немедленно вспыхнул Воронов. – Представляешь, всем отделам выдали «Волги» с движком «Ровер», а нам обычную! Представляешь!

В чем заключалось преимущество движка «Ровер», Анатолий понятия не имел, но на всякий случай сокрушенно промолвил:

– Представляю!

– Вот и я говорю этим придуркам из хозчасти: «Какого черта вы машину с мощным движком выписали в инспекцию исправительных работ, а в отдел по борьбе с организованной преступностью дали черт знает что?» А они заявили, что это, мол, указание сверху… Нет, я этого дела так не оставлю. Сейчас пойду к начальнику, сяду у него в кабинете и не уйду до тех пор, пока он в этот беспредел не вмешается! – Произнеся эту тираду, Паша ритмично стучал кулаком по столу.

– А можно немного попозже?..

– Позже будет уже поздно, Толя! Нужно действовать немедленно. Ты просто не представляешь, как нашему отделу необходима быстро бегающая машина! Я тебе нужен, что ли? Так подожди меня минут пять.

Сказав это, «неуловимый Джо» пулей вылетел из кабинета.

Анатолий пересел на только что выбитый Вороновым у начальства новенький кожаный диван, который, очевидно, тоже был предметом первой необходимости в отделе по борьбе с организованной преступностью. В других кабинетах капитан Панфилов подобной роскоши не видел.

Откинувшись поудобнее, он погрузился в воспоминания прошлого вечера. Одна фраза Людмилы, собственно, и заставила его явиться с самого утра в этот кабинет.

…А начиналось вчерашнее свидание вполне обычно, так, как и должно, наверное, начинаться второе по счету свидание немолодых уже людей.

…Ровно в восемь он стоял у назначенного места с букетиком цветов в руке, а Людмила, как положено красивой женщине, немного опаздывала. Появление ее было, можно сказать, гимном всем эмансипированным женщинам, так как сопровождалось оно не облаками и туманами, а скрипом тормозов и запахом явно перегретого двигателя.

– Простите ради бога, Анатолий! – выходя из своей раскаленной красной букашечки, произнесла Людмила. – Я мчалась на всех парах, но на дорогах такие пробки!

– Издалека мчались? – Панфилов протянул ей букетик.

– Из «Синего утеса» – это сто с лишним километров от города! – ответила Людмила. – Я сильно опоздала, да?..

– Вовсе нет. Для такой красивой женщины пятнадцать минут – это не опоздание!

– Спасибо! А как вы узнали, что я люблю фиалки?

– Разведка! – таинственно ответил Анатолий.

– Валентина, – тут же разоблачила источник разведданных Людмила.

– Не стану лукавить…

– Удивительная женщина! Вам очень повезло с другом!

– Я тоже так считаю.

– Так какие у нас на сегодняшний вечер планы?

– Предлагайте, – развел руками Анатолий.

Оглядевшись по сторонам, Людмила наткнулась взглядом на криво наклеенную на заборе афишу, которая гласила: «Только сегодня и только для вас, на арене…»

– Может быть, в цирк? – предложила она.

– Согласен! Мы успеем?..

– Конечно, успеем! У нас ведь имеется быстроногий железный скакун… Не хотите сесть за руль? Насколько я помню, вам скоро сдавать на права. Лишняя практика не помешает!

– Нет, нет, только не это! – взмолился Анатолий. – Мне искренне жаль вашу машину. Из меня пока что такой же водитель, как, к примеру, космонавт или инженер.

…Представление было так себе. Утомленные клоуны, вялые, с признаками недоедания хищники, полузамороженные питоны – все это производило довольно удручающее впечатление. Если бы не нежная рука Людмилы, лежавшая в его ладони, то вечер вообще можно было бы назвать неудавшимся. Еле дождавшись конца представления, они вновь сели в машину и поехали на набережную. Осмотревшись кругом, заметили, что таких, как они, парочек на машинах вокруг было довольно много. Кто-то из сидящих в салонах своих авто мирно разговаривал, кто-то ссорился, кто-то целовался.

– Набережная любви! – улыбнулась Людмила.

– Словно название какого-то эротического фильма! Может, уедем?

– Не место красит человека!

– Возможно… Скажите, а вам с сыном удалось повстречаться?

– Да, удалось, – с легкой грустью ответила Людмила.

– Встреча оказалась невеселой?

– Как и всегда в последнее время, – ответила Людмила.

Анатолий понял, что еще немного и настроение его спутницы испортится окончательно, и виноват в этом будет именно он, поэтому поспешно переменил тему.

– В детстве я часто приходил на эту набережную ловить рыбу, – произнес он. – Вот только не помню, чтобы здесь в то время бывало столько машин.

– Наверное, машин и вправду было меньше… А может, просто в то время ваши интересы находились в иной плоскости.

– Наверное.

– А что, тут разве водится рыба?

– В те времена водилась, – оживленно подхватил Анатолий. – Уклейка, плотва, чехонь, вся эта живность ловилась регулярно.

– Надо же. А я была уверена, что в наших город-ских реках вся рыба давно повымерла.

– Сейчас, может быть, и повымерла. Но во времена моего детства ее здесь было полным-полно. Помню, накопаешь опарышей, червей или личинок жуков…

– Жукинсов! – рассеянно усмехнулась Людмила.

– Жукинсов?..

– Был у меня один знакомый по фамилии Жукинс. Противный такой мужичонка, весь какой-то неприятный и скользкий, словно личинка жука. Надо же, какое точное сравнение наконец-то к нему подобралось! Только теперь это мне уже ни к чему…

– Почему? – поинтересовался капитан Панфилов, что-то припоминая.

– Потому что господин Жукинс в данное время находится в обществе своих сородичей – личинок и червей, – с неожиданной злобой ответила Людмила. – Я понимаю, что нехорошо так отзываться о покойниках, но в случае с моим бывшим шефом Альфредом Жукинсом так и хочется сказать, что смерть ему очень к лицу!

– Уж не тот ли это Жукинс, которого застрелили у собственного подъезда год назад?

– Он, – подтвердила Людмила. – А вы его знали?

– Как же, как же. Это убийство до сих пор портит мне всю отчетность!

– Так значит, вы вели это дело? Вот так совпадение!

– Действительно совпадение. А вы, следовательно, работали у этого Жукинса в фирме?

– Верно…

– Тогда почему я вас не допрашивал в качестве свидетеля?

– За полгода до убийства меня уволили!

– Вот как! И за что, если не секрет?

– Не секрет!.. За растрату.

– За растрату? – не поверил Анатолий.

– Собственно, растраты никакой не было, – вздохнула Людмила. – Просто многоуважаемый господин Жукинс промотал огромную сумму денег и все свалил на меня.

– И чем все это кончилось?

– Кончилось все тем, что я выплатила недостающую сумму, а затем два года работала на долги, которые после этой выплаты остались.

– Вот это да! А что же вы в милицию не обратились?

Ответом была лишь грустная улыбка.

…Анатолий невольно вздрогнул, когда в кабинет ворвался Паша Воронов.

– Толя! Ты все сидишь?! Прости, старик, я о тебе совсем забыл. Военные действия в кабинете начальника отняли все силы!

– Понимаю… Ну хоть «Волгу» с «Ровером» отвоевать удалось?

– А как же! Я им все по понятиям разложил! Ха-ха-ха… Ну что у тебя? Кто на этот раз тебя интере-сует?

– Виктор Отаев!

– Наставник? – удивленно вскинул брови хозяин кабинета. – И чего же он натворил такого, чего бы я не знал? Может, сообщишь по секрету?

– Мне кажется, он виновен в одном убийстве, – ответил Анатолий.

– Ух ты, – засмеялся Воронов. – Мне лично давно кажется, что он повинен, как минимум, в пятидесяти убийствах… Но где улики, где доказательства? Наставник – хитрая бестия, ничего не делает собственными руками… Так что уличить его практически невозможно! Если вдруг это тебе удастся, то считай, что орден, который мне пообещал министр за то, что я прищучу этого шизофреника, достанется тебе, почет и слава соответственно!

– Шизофреника?

– Ты разве не знал, что он психически больной человек?

– Нет.

– Я думал, раз ты им начал интересоваться, то уж об этом-то проведал, – стерев улыбку с лица, сказал Воронов. – Вот, смотри. – Он несколько раз ткнул пальцем в клавиши своего компьютера. – Выписка из больничной карты гражданина Остаева Виктора Самуиловича… Читаем: «Остаев В. С. доставлен в приемное отделение психиатрической больницы номер один с предварительным диагнозом: нервное расстройство. В ходе осмотра специалистом предварительный диагноз был изменен на депрессивный психоз. Назначено амбулаторное лечение. В ходе амбулаторного лечения предварительный диагноз не подтвердился. Было установлено, что пациент страдает более тяжелой формой психического расстройства, а именно шизоаффективной шизофренией. Назначен курс лечения нейролептиками».

– Откуда это у тебя? – удивился Анатолий.

– Из того самого городка, где в молодости жил Наставник! Между прочим, уникальный документ. Попал в мои руки абсолютно случайно, из-за рассеянности работников архива психиатрической клиники. Все остальные упоминания о своей болезни Наставнику, должно быть, удалось уничтожить. А зря, между прочим… С таким диагнозом он неподсуден.

– А что такое – шизоаффективная шизофрения?

– У-у-у, старик, – вновь ощерился в улыбке коллега. – Этого без стакана я объяснить не смогу. Но если кратко, это такая фигня, когда человек живет в своем собственном мире и чувствует себя центром этого мира. Все остальные люди для него – низшие существа.

– Нечто вроде мании величия?

– Нет, старик, – покачал головой Павел Воронов. – Мания величия – это совсем другое! Та штуковина, которая гложет мозги Наставника, намного круче. Если хочешь, то я могу тебе дать распечатку доклада светила в области психиатрии доктора Носова. Там про шизоаффективную шизофрению все обстоятельно написано.

– Ты, я смотрю, основательно подкован! – не мог не восхититься коллегой следователь Панфилов. – Вот только вряд ли я пойму, что там написано.

– Как хочешь.

– А кстати, – опомнился Анатолий. – Может, он вылечился давно? Ведь это твоя выписка из медицинской карты, как я понимаю, сделана еще тогда, когда Виктор Остаев был довольно молод. Сколько ему тогда было?

– Девятнадцать, – ответил Павел. – Только вот вылечиться он не мог. Шизофрения неизлечима. А та ее форма, которой болен Наставник, с возрастом только прогрессирует, вызывая, кроме нервных расстройств, еще и побочные заболевания, причем очень серьезные!

– Например?

– Например, кровоизлияния мозга, паралич!..

– Вот это да! – изумился Анатолий. – А я и не знал, что подобное может быть вызвано психической болезнью.

– Я тоже не знал, пока не стал как следует вникать во всю эту медицинскую кухню, – признался Воронов.

– Значит, он всего лишь самый обычный сумасшедший?

– «Гениальность и помешательство», – изрек Воронов, – так называется труд Чезаре Ломброзо. Слыхал?.. Кстати, кто-то пришел рассказать мне об убийстве, которое совершил Наставник… Или ты уже передумал?

– Это одни догадки… Вспомни, пожалуйста, не пересекались ли когда-нибудь интересы Наставника и некого Альфреда Жукинса, главы концерна «Оптиум».

– Нет, не пересекались! – категорично заявил коллега.

– Да ты не спеши… Вспомни!.. Поройся в своем компьютере, посмотри в бумагах. Может, ты просто не помнишь?..

– Толя, дорогой, ты бы смог забыть человека с фамилией Жукинс? – улыбнулся в ответ Воронов.

– Тогда извиняюсь. А может?..

– Нет, не может!

– Ты только что убил такую хорошую версию, – вздохнул Анатолий.

– Ничего я не убивал, – не согласился хозяин кабинета. – Ты мне задал вопрос, я на него ответил! Скорее всего ты хотел выяснить: мог ли Наставник заказать убийство этого Жукинса. Так ведь?..

– Так.

– И я тебе дал понять, что не мог… Но ты, Толя, упустил из виду один очень важный момент. Напоминаю, Наставник психически неуравновешенный тип, и приказать убить человека, для него совершенно безвредного, он может просто так, ради какого-то дурацкого эксперимента, скажем.

– Ты серьезно?

– Аб-со-лют-но! Нет, старик, тебе явно нужно прочитать статью этого психиатра – Носова. Да и вникнуть заодно в труд Ломброзо. Иначе ты так и будешь всему удивляться! Сделаю-ка я тебе распечаточку!..

– Ради бога, не надо! – взмолился Анатолий, поднимаясь со стула. – Того, что ты мне наговорил, – вполне достаточно!

– Ну смотри. Если вдруг передумаешь – заходи.

– Непременно, – отозвался Панфилов.

Настало время осуществить свой самый смелый и, как ни печально, последний эксперимент. Эксперименты, эксперименты… А ведь началось все из-за пугающей его скуки. Когда многого добьешься в жизни, жить становится скучно. Приобретая безграничную власть над людьми, в один прекрасный момент просто не знаешь, что с ней делать. Именно в такой момент Наставник и придумал свой первый эксперимент над человеком. Не убийство, не подкуп, не шантаж, а именно психологический эксперимент. Ни деньги, ни женщины, ни изысканные блюда и отдых в экзотических уголках мира не приносили Наставнику такого удовлетворения и ощущения полноты жизни, как экс-перименты над людьми, тонкий психологический расчет, головоломные душевные задачи, которые ему приходилось решать. Он выяснил, что человек устроен куда проще, чем это принято думать; проще, но таинственны механизмы его поступков, в которых он сам не отдает себе отчета.

Начало этому развлечению было положено почти десять лет назад. Был тогда у Наставника один человечек, олицетворявший собою верх преданности и исполнительности. Жил этот человечек с женой-красавицей, которую боготворил. Увидев как-то на одном из приемов в честь каких-то заграничных гостей эту влюбленную парочку, Наставник заметил явную дисгармонию. Красавица брюнетка с фигурой богини – и рядом муж, маленький сморчок… Такой мезальянс имел бы объяснение, если бы красотка была из бедной семьи… Но нет. Дочь известного дипломата, она с детства купалась в роскоши. «Что-то здесь не то», – приглядываясь к странной паре, подумал Наставник. Шутки ради приставил к ней двух соглядатаев. Он был уверен, что красивая женщина имеет множество любовников, про которых неказистый муженек даже не подозревает. Люди Наставника вели ее в течение полугода, но красавица оказалась безупречной женой.

Наставник не прекратил поисков причины, соединяющей двух явно не подходящих друг к другу людей. Он нанял аналитиков. В течение месяца они изучали вкусы красавицы: какие она любит книги, журналы, что за фильмы смотрит, какой тип мужчин ей нравится, какой тип женщин… И тут выяснилась одна интересная деталь. Когда-то в детстве она обожала французские фильмы с участием Бельмондо. Это был ключ к загадке. Как известно, детские пристрастия играют большую роль в жизни человека. Не зря почти все преступления на сексуальной почве психиатры объясняют детскими комплексами.

Команда Наставника занялась поисками человека, похожего на актера, и он был найден. Наставник не пожалел времени и затрат, приставил к нему, бывшему слесарю, хороших учителей, обучавших «Бельмондо» манерам настоящего героя-любовника и светского человека. После того как процесс обучения был завершен, «Бельмондо» представили дочери дипломата. Бывший слесарь очень быстро покорил красавицу. Месяца не прошло, как она бросила своего сморчка и убежала к новоявленному Бельмондо.

На этом можно было бы завершить эксперимент, но Наставник не жалел останавливаться… Он приставил к брошенному мужу случайных советчиков, которые внушали ему, что его бывшая жена не заслуживает ничего, кроме смерти. Психологическое воздействие со всех сторон оказалось таким сильным, что сморчок в конце концов свел счеты с изменницей. Красавица скончалась от ножевых ранений, полученных ею от любящего когда-то мужчины…

Наставник ликовал. Эксперимент удался. И теперь уже ничто не могло остановить его. С каждой новой удачей росла вера в свое могущество, свою исключительность. На каком-то этапе он запутался и потерял счет собственным удачам.

Сейчас ему предстоял наиболее изощренный изо всех его экспериментов, можно сказать, венец творения… Сын, убивающий собственного отца за деньги!.. А затем… Впрочем, об этом после.

Советник давно заслуживал смерти. Уже в течение семи-восьми лет Наставник чувствовал чье-то горячее дыхание у себя за спиной. Потихоньку устраняя одного соперника за другим, Наставник понимал, что главный его враг прячется за чужими спинами, продолжая вредить его империи. Наконец путь Наставника пересекся с некой организацией, по структуре очень похожей на его собственную, а по уровню дисциплины и безопасности даже в чем-то его превосходящую. И вот тогда он все понял. Он сам позвонил Советнику и пытался договориться с ним. Остаев предпринял не одну попытку решить вопрос миром, и никто не подозревал, что Наставник просто развлекается, пытаясь продемонстрировать добрую волю Советнику. На Советнике был поставлен крест сразу, как только стало понятно, кто главный враг, и все попытки договориться являлись лишь частью сценария.

…Наставник включил телевизор. Шел какой-то фильм. Джунгли. Униформа. Вьетнамцы. Автоматы. Раскрашенное под цвет травы лицо. Лицо знакомое. Сталлоне. Опять крошит кого-то из своей неиссякаемой берданки. «Вот они, кумиры молодежи!» На такой благодатной почве выращивать убийц намного проще, чем философов или, скажем, космонавтов. А ведь когда-то ему, Наставнику, хотелось быть космонавтом. Когда жгучий интерес вызывали в нем двойные солнца, сказочные планеты, пески Марса, кольца Сатурна… Как это далеко сейчас. Когда же произошел перелом? Когда юноша романтик превратился в безжалостного экспериментатора? Наставник прекрасно помнил этот момент.