Текст книги "Душа зла"

– Потому что он уже давно встал на путь убийства, – ответил Бролен, громче, чем хотел. – Все детство и отрочество его личность подавляли, грубо обращаясь с ним, и когда он пережил психическую травму после смерти матери, то, возможно, было уже слишком поздно. Некоторые журналисты даже утверждали в прошлом году, что у Лиланда была сексуальная связь с матерью, и возможно, это не лишено оснований! Когда Лиланд начал жить один, он просто потерял голову, но быстро пришел в себя: ребенок, постоянно проводивший время в одиночестве, отвергнутый другими из-за кочевого образа жизни, и, вероятно, достаточно жестокий по натуре, он смог заставить остальных считаться с собой. Скорее всего, у него много было побед на личном фронте. Но главное, он почувствовал, что такое власть, и ему это понравилось. Не могу сказать, почему он стал убивать – об этом следовало бы поговорить с ним. Но первая жертва была невероятно похожа на его мать, думаю, это многое объясняет.

– Однако последнюю жертву он встретил в Интернете? – спросил Бентли.

– Джульет? – уточнил Бролен. – Пожалуйста, не называйте ее жертвой, с ней сейчас все в полном порядке. Что же касается остальных… Лиланд выбирал жертв, ориентируясь лишь на свои фантазии, странные фантазии, какие-то непонятные нам внутренние совпадения: черты лица, тело, манеры поведения… Что касается Джульет, по-моему, он долго беседовал с ней в Интернете, но она попыталась порвать с ним, сбежать от него и тем самым привела его в бешенство. Продолжение истории вы знаете. На самом деле, Лиланд проявил большие способности к обучению. Покинув свою отвратительную семейку, он открыл для себя мир и стал лихорадочно впитывать всевозможные знания. И из ребенка, который не сумел бы включить даже CD-плеер, превратился в уверенного интернет-пользователя. Мы обнаружили у него множество книг, большая часть которых посвящена Интернету и информатике. Печально об этом говорить, но я полагаю, что, живи Лиланд в другой семье, он стал бы хорошим человеком – если бы обстоятельства тому благоприятствовали.

Насколько семья Бомонтов была ответственна за преступления Лиланда? Собравшиеся предпочли обойти эту щекотливую тему молчанием.

В комнате стало тихо, затем в оконное стекло ударил порыв ветра, словно хотел что-то прокричать.

– А по поводу анатомии? – уточнил Диместро. – Ты только что сказал, у него были познания в области анатомии; они-то откуда взялись?

– Ну, это один из секретов, унесенных Лиландом в могилу, – ответил Бролен немного растерянно. – Мы этого не знаем, мы не нашли у него ни одной книги на эту тему, а его отец не смог ответить нам ничего иного, кроме того, что возможно, он научился этому благодаря рыбалке…

– Рыбалке? – переспросил Бентли.

– Да, его отец немного того… – настаивал на своем Салиндро.

– Он хорошо работал скальпелем, а этому невозможно научиться по книгам, однако сказать вам, как и где он тренировался, я не могу. Быть может, на животных.

– Но все же есть разница между анатомией животного и человека, – заметил Диместро.

Бролен пожал плечами.

– Как я уже сказал, у меня нет ответа.

– А руки, которые он отрезал у жертв, с ними-то он что делал? – вновь спросил Бентли Котленд.

– Мы обнаружили, что он использовал их, составляя свои скульптуры. Он перепробовал несколько методов консервации: делал инъекции различных химических веществ, применял гипс, но его маленькие эксперименты не дали каких-либо серьезных результатов.

Ветер снова сильно ударил в большое окно.

– Но вы бы очень удивились, посетив его дом. Почти пустой, за исключением самого необходимого. Никаких намеков на характер хозяина и его пристрастия – все скромно и функционально. Это было ненормальным – настолько, что по завершении расследования некоторые предположили, что у него где-то был другой дом, место, способное рассказать о нем намного больше, и там, в своем логове, он хранил настоящие секреты; однако никто не нашел ни малейшего следа, позволившего бы сказать с уверенностью, что подобное убежище когда-либо существовало.

Ллойд Митс потрогал бороду и первым нарушил молчание:

– Ладно, на чем мы должны сосредоточить наше усилие? На окружении Лиланда?

– Тот, кто совершил убийство в среду вечером, много знает о Лиланде, – ответил Салиндро, – он делает вещи, по поводу которых были в курсе только мы и сам Лиланд. Следовательно, это кто-то, кто его хорошо знал, например, друг или коллега по работе, либо тот, у кого был доступ к нашим файлам.

– Думаешь, коп? – бросил капитан Чемберлен.

– Почему бы нет? Психи есть везде, – ответил Салиндро.

Митс возмутился:

– Да ладно тебе! Если принять твою логику, то это означает, что убийца – один из нас…

– Я не сказал, что…

– Господа! – прервал их капитан Чемберлен.

И повернувшись к Бролену, добавил:

– Джошуа, это ведь ваше расследование, что вы обо всем этом думаете?

Инспектор задумчиво потер подбородок и произнес:

– Я бы хотел, чтобы патрулирование в окрестностях халупы, где нашли труп, продолжалось: наш тип вполне может вернуться туда, стремясь пережить вновь свои эротические фантазии. С другой стороны, надо тщательно изучить все архивы, отметить там всех, у кого был доступ к отчетам судмедэкспертов, составленным в прошлом году. Тех, кто мог их читать, не так уж и много, это сужает круг избранных. Однако не думаю, что, двигаясь в данном направлении, мы найдем что-либо существенное. Тот, кто это сделал, знал Лиланда Бомонта не по нашим отчетам – он был знаком с ним лично, в этом я уверен. Но – дождусь окончательных выводов доктора Фольстом, а потом займусь составлением психологического портрета убийцы. Параллельно навещу бывших коллег Лиланда.

– Я могу отправить двух своих инспекторов в архив, – предложил Митс.

– А я удостоверюсь, что патрульные прочесывают окрестности того места, где было совершено преступление, с максимальной частотой, – твердо сказал Салиндро.

Бентли Котленд посмотрел на собравшихся, отмечая про себя, как они суетятся, планируя дальнейшие действия; он совершенно не представлял, что нужно делать или говорить ему самому, он опять ощущал себя пятым колесом в повозке.

Капитан Чемберлен наклонился к нему:

– Вы будете помогать инспектору Бролену, начиная с понедельника, а пока, как и все остальные, немного отдохнете.

Бентли кивнул. Ему очень не нравился властный тон, которым говорил с ним капитан, однако предложение отдохнуть целый день сразу же заставило его позабыть о мелькнувшем внутри желании возмутиться. Целую вечность он не устраивал себе день far niente[4]4
  far niente – дословно: ничего не делать (итал.).


[Закрыть].

Все встали, кроме Бролена. Тот продолжал сидеть, размышляя об этом новом разбушевавшемся убийце, подражателе, который столько знал о методах Лиланда. Даже если и существовали какие-то различия в их способах действия, они были незначительными, и в какой-то миг Бролен даже испытал дрожь – отнюдь не от холода. Он подумал о том, что если бы Лиланд Бомонт не был застрелен, а оказался в тюрьме, он немедленно схватил бы мобильник и принялся названивать, желая удостовериться, что Портлендский палач надежно заперт в своей камере.

Ветер опять ударил в стекло, свои воем как будто извещая инспектора о какой-то скрытой угрозе.

18

Устав от тревожной бессонной ночи, Джульет провела субботнее утро дома у Камелии, пытаясь стряхнуть с себя остатки сна. Подруга, как обычно, демонстрировала свою огромную жизненную энергию и крутилась вокруг Джульет, стараясь не дать той ни малейшей передышки. С великим тщанием она отыскала в гардеробе все, что должно было наилучшим образом подойти подруге, и очень постаралась найти ей такое платье, которое подчеркивало бы все ее достоинства. Камелия чувствовала, что заботиться о Джульет – ее долг, «нельзя быть настолько красивой и превосходно сложенной и не пользоваться этим!» – все время твердила она. И вот сегодня Камелия твердо решила, что настал момент девушкам выйти вместе, дабы Джульет ощутила в полной мере, кем она на самом деле: красавицей, очарование которой ничуть не уступает ее обаянию. Оставалось самое сложное – уговорить подругу.

Словно беспокойная пчела, Камелия кружила между шкафами, включила в ванне горячую воду и налила туда ароматизированные масла, выставила на туалетный столик свою коллекцию средств для наведения красоты: краски для макияжа, лаки и целый арсенал губных помад, заодно приготовив свежевыжатые соки. План ее был прост, но эффективен: утром сборы, днем – шопинг, вечером – выход.

Джульет для виду немного попротестовала, но не ощутила в себе сил долго спорить с Камелией: это ее здорово утомило. Она провела целый час в ванне, горячая вода ласкала кожу, защищая от обычной прохлады, царящей в любой ванной комнате. Джульет стала медленно погружаться в сон, растворяясь в парах фруктовых масел, но голос Камелии выдернул ее из грез: подруга из-за двери поинтересовалась, не собирается ли Джульет превратиться в вареного рака?

Брюки, выбранные Камелией, не понравились Джульет. Они обтягивали ягодицы и расширялись к низу, однако Камелия находила это изысканным, поскольку те «подчеркивали адскую попку» Джульет. К счастью, свитер пришелся девушке по вкусу, хотя вырез на груди был все же чуть больше, чем ей хотелось. Наконец, Джульет удалось отказаться от долгого сеанса макияжа – она всегда уделяла ему мало времени: несколько штрихов подводкой для глаз, дабы подчеркнуть их синеву, и аккуратный красный – на губы. На сей раз Камелия хотела использовать всю батарею имевшихся в ее распоряжении румян, но в итоге выбрала крем, придававший коже Джульет очаровательный оттенок загара.

Во время всех этих сборов и хлопот Джульет несколько раз останавливалась возле телефона, думая набрать номер Джошуа Бролена, но каждый раз Камелия отвлекала ее, переключая на другие мысли и дела.

Потом, оказавшись в центре города, они решили сесть на трамвай, чтобы доехать до супермодного торгового центра на Пайонир Плейс. Там Камелия без устали выбирала самые сексуальные наряды с прицелом на мужчин, перемещавшихся по главному проходу. Несколько раз Джульет делала подруге замечания, что та буквально раздевает мужчин взглядами, несмотря на то, что все они находились в компании спутниц, однако Камелия лишь пожимала плечами, бросая в ответ ничего не значащее «Им же хуже!». Затем, видя, как Камелия, примеряет облегающие блузки и вечерние платья, Джульет позволила этой игре увлечь и себя, и покинула торговый центр с несколькими бумажными пакетами в руках.

Камелии пришлось применить весь свой талант убеждать, чтобы уговорить подругу отправиться к Уотерфронтскому парку.

День подходил к концу, и Уилламетт постепенно погружалась в сумерки, превращаясь в длинную полосу жидкого огня. В порту медленно покачивались от удовольствия яхты, и в зданиях вокруг одни за другими загорались огни, делая их похожими на огромные свечи, стоящие поверх деревьев парка. Джульет и Камелия дошли до входа на Ярмарку выходного дня – очень популярного в стране аттракциона. Помимо разнообразных продуктов, ярмарка позволяла посмотреть десятки уличных спектаклей и заглянуть в один из баров, атмосфера которых способствовала раскрепощению. Девушки устроились как раз в таком баре: он был похож на традиционный английский паб с панелями на стенах и газовыми лампами, освещающими отдельные чилауты. По телевизору крутили футбольный матч – этот спорт в США известен довольно плохо, но благодаря трансляции в баре постоянно находились мужчины, вскрикивающие от досады при каждой возможности игроков забить гол, полагая, что сами-то они точно смогли бы это сделать намного лучше тех, кто находился на поле.

Весь вечер болельщики старались перекричать ирландскую музыку, игравшую здесь же. Быстрее, чем Джульет смогла понять, как это произошло, их стол оказался заставлен бокалами, и вскоре она почувствовала, что опьянела. Камелия постоянно хохотала, и Джульет в конце концов тоже несколько раз посмеялась от души. При других обстоятельствах Камелия стала бы искать компании какого-нибудь парня, одинокого фата, с которым, может быть, затем провела бы ночь – это соответствовало ее характеру. Однако сегодня вечером она ощущала, что прежде всего необходимо развеяться ее подруге, она не могла игнорировать эту мысль, что само по себе не предполагало непременного присутствия радом с ней мужчины. Джульет была слишком осторожной для таких случайных знакомств и не согласилась бы на обыкновенный флирт в баре, ей было нужно что-то более романтическое, даже если бы финал истории оказался банальным. Такой уж была Джульет.

Наконец, радуясь жизни, они поймали такси. И Джульет не успела снова впасть в тоску: она мгновенно заснула, как будто была дома, а не в гостях у Камелии.

Назавтра в полдень она наконец-то решилась позвонить Джошуа Бролену. Проведя в размышлениях все утро, одновременно пытаясь избавиться от головной боли, Джульет набрала его номер как раз в тот момент, когда ей почти удалось убедить себя, что она сможет продержаться, не позвонив.

Бролен обрадовался и разговаривал с Джульет так, словно они были старыми друзьями. После обмена банальными фразами, не рискуя заговорить о чем-то серьезном, Джульет предложила инспектору провести время вместе, и Бролен сразу же согласился. Казалось, он с восторгом отнесся к подобной идее, и Джульет почувствовала облегчение. Она боялась, что Джошуа решит, будто она вешается на него, и придумает какой-нибудь дурацкий повод отказаться от приглашения. Однако тот признался, что ему необходимо кое-что с ней обсудить. И они назначили встречу вскоре после полудня в Международном саду роз.

Расположенный внутри Вашингтонского парка, этот сад прославился на весь мир огромному благодаря количеству сортов растущих там цветов и их великолепию. С мая по сентябрь более пятисот разновидностей роз, вытянувшись вдоль тихих аллей, радовали глаза посетителей. Растущие фактически среди леса, они придавали этому месту сходство с остатками райского сада.

Джульет и Бролен шли рядом, между все еще ярких, несмотря на начало октября, кустов. Лето окончательно уступило место осени, небо было серым и настолько бесформенным от сплошных туч, что непонятно было, где оно начинается, а где заканчивается. Дул холодный ветер, заставляя дрожать, словно легкую шелковую ткань, лепестки цветов.

– Сегодня здесь никого, необычно для воскресенья, – произнес Бролен, кутаясь в свою кожаную куртку.

– Октябрь уже начался, и все думают, что розы завяли.

Порыв ветра разметал выбившиеся из-под берета Джульет черные пряди волос. Вдалеке взлетело в воздух и закружилось маленьким вихрем облако лепестков.

– Как красиво! – воскликнула девушка. – Цветочный торнадо.

Бролен кивнул и посмотрел на спутницу; ее глаза горели, как у ребенка.

– Как настроение? – спросил он.

– Нормально. Все время провожу с Камелией, спасаясь от журналистов, которые ходят за мной, как цапли по болоту. Никак не могу засесть за лекции, и мне кажется, что я провалю экзамены на последнем курсе! Ну, а в остальном все в порядке.

– Журналистам это когда-нибудь надоест, – заверил девушку Джошуа, – и они найдут себе что-нибудь другое. Еще несколько дней, и они позабудут про эту историю.

– Надеюсь.

Джульет помнила, с каким остервенением те набрасывались на нее в течение прошлого года, спешили задать нескромные вопросы очень личного характера, но уже спустя несколько недель начисто про нее забыли.

– Джошуа… – серьезным голосом сказала вдруг Джульет. – Я хотела бы кое о чем спросить.

Они остановились на одной из аллей, усыпанной разноцветными лепестками.

– Я хочу, чтобы ты рассказал мне, что ты думаешь о человеке, убившем эту женщину. Он действительно копирует действия Лиланда Бомонта?

Бролен долго молчал, потом наконец произнес:

– Да, можно сказать и так. Они действуют одинаково.

– Одна и та же манера совершения преступлений? – переспросила Джульет, для которой подобные термины не были загадкой – ведь она училась на психфаке.

Бролен кивнул. И они двинулись дальше.

– Вчера вечером я говорил с шефом. Предложил ему выделить кого-нибудь, кто охранял бы тебя.

Джульет вытаращил глаза.

– Охранять? Меня? Зачем? Думаешь, он захочет причинить мне вред?

Прежде чем ответить Бролен некоторое время колебался:

– Не совсем так. Скорее, это на всякий случай, просто для твоей же безопасности. Капитан Чемберлен согласился.

– Вы думаете, что этот сумасшедший, вообразивший себя Лиландом Бомонтом, может попытаться завершить то, что не доделал Портлендский палач? – спросила Джульет, вздрогнув.

Бролен нахмурился. Эту возможность нельзя было исключить, потому-то он и предложил капитану охранять Джульет.

– Я так не думаю, – солгал он. – Речь не идет о том, что он захочет что-то завершить, но тебе все равно следует быть осторожнее и не рисковать.

Трудно сказать, какие мысли бродят в голове убийцы, но все же маловероятно, почти невозможно, что он решится воплотить желания того, чью манеру копировал, и попытается убить женщину, с которой тот не смог расправиться. Хотя – теоретически – новый убийца мог бы попытаться сделать это в знак «уважения».

Джошуа вновь выдержал паузу, размышляя. А потом заговорил:

– На самом деле, у твоего дома со вчерашнего вечера дежурит полицейский автомобиль без опознавательных знаков.

Джульет замерла.

– Значит, это серьезно?

Ее вопрос прозвучал, скорее, как утверждение.

– Скажем так: это для нашей же уверенности. Пока рядом с тобой рядом будет кто-нибудь, тебе нечего бояться. Ты сможешь еще несколько дней остаться у Камелии?

Джульет энергично покачала головой:

– Даже не хочу! Я не позволю какому-то психу портить мою жизнь, я уже и так много за это отдала.

На лице Бролена появилось разочарование.

– Это всего лишь на несколько дней, самое большое – на пару недель, – произнес он, пытаясь успокоить девушку.

– Ты надеешься посадить его за решетку в течение двух недель? – спросила она, скорее, с насмешкой, нежели с любопытством.

– Не знаю. Просто хочу, чтобы тебе ничего не угрожало.

– Нет уж, спасибо. Лиланд Бомонт уничтожил часть моей жизни, и теперь я не собираюсь прогибаться из-за какого-то нового говнюка. Сегодня же вечером я вернусь домой и буду жить у себя!

Джульет произнесла это громче, чем хотела, и тут же поняла, что напрасно разозлилась на Бролена. В конец концов, он хотел всего лишь помочь ей.

– Прости, – добавила она.

– Понимаю. Но позволь нашим людям хотя бы дежурить у твоего дома.

Девушка медленно кивнула.

Ветер жалобно завыл им в лицо. Взметнул очередное облако лепестков и умчался прочь.

– Что за погода! – воскликнула Джульет, придерживая рукой берет, чтобы тот не свалился на землю.

– В октябре в Портленде всегда так.

– В Портленде так всегда, – поправила она Бролена, и он улыбнулся.

Наклонился к Джульет, стараясь, чтобы она его слышала. И прошептал:

– Пойдем в кино? Вроде там сейчас идет отличная комедия…

Бролену не хотелось возвращаться домой. Он провел утро, перечитывая подробное досье Лиланда Бомонта, и теперь, прежде чем снова погрузиться в кровавый ад, ему надо было несколько часов передохнуть.

Джульет широко улыбнулась.

– Это как раз то, что мне сейчас нужно!

Она взяла Бролена под руку, и, развернувшись, они пошли через внушительные заросли к выходу из парка.

Приближалась гроза.

19

Понедельник 4 октября начался так себе.

Над городом всю ночь неистовствовала мощная буря, и Бролен не выспался. И все же он заснул с редким чувством успокоенности. День, проведенный в компании Джульет, удался как нельзя лучше. Кино способствовало психологической разрядке, и два часа подряд, проведенные после сеанса в кафе-мороженое «Бен и Джерри», они разговаривали и смеялись, понимая друг друга с полуслова. Джошуа очень нравилась Джульет. Он чувствовал, что сильно увлекся ею. Его притягивала ее какая-то возвышенная красота и ее особенный характер. Джульет не была похожа на большинство своих ровесниц, думающих только об одном: как бы куда-нибудь выбраться и позабавиться всеми возможными способами. Бролену нравилась загадочная сторона ее души: тот несовременный романтизм, который она безуспешно пыталась скрыть. Ей было двадцать четыре, ему – тридцать два, но, если вдуматься, это не являлось проблемой. Гораздо больше его пугало то общее, что их связывало. Он спас ей жизнь и ради нее впервые убил человека. Он опасался, как бы этот факт не испортил нормальных отношений между ними. А вдруг Джульет привлекала в нем лишь память о пережитом, побудившая ее вознести Бролена на своеобразный пьедестал, сделать своим кумиром; он был этого недостоин. Однако, возможно, он ошибается и Джульет испытывает к нему лишь обыкновенную дружескую симпатию? Она была такой красивой, что ему все время хотелось стиснуть ее в своих объятиях. Проснувшись сегодня утром, он понял, что видел Джульет во сне. На губах остался горький вкус разочарования: во сне они были близки, соприкасались телами, их сердца стучали в унисон. Но когда он проснулся, рядом не было никого, только дождь барабанил в окна.

День еще только начался, а Джошуа уже ощущал, как сильно ему не хватает Джульет.

Дверь его кабинета открылась, и на пороге появился Ли Флетчер. Такой же инспектор криминальной полиции, как и Болен, с той лишь разницей, что Флетчеру перевалило за сорок, у него были живот, пробивающаяся лысина и большие усы, необходимые, чтобы скрывать профессиональные и личные поражения.

– Привет, КБ, вот отчет судмедэксперта.

Он положил несколько переданных по факсу листов на заваленный бумагами стол Бролена.

– Кажется, Портлендский палач вернулся! На твоем месте я бы опасался чувака с девятимиллиметровой дырой в голове!

Флетчер засмеялся. Бролен ему не нравился, он считал, что Джошуа чересчур молод для ведения уголовных дел, тем более, когда он привлекал к ним остальных сотрудников. Флетчер считал, что бывший федеральный агент отбирает у него работу, еще меньше ему нравилось, что тот выглядит как суперзвезда американского футбола. Именно Флетчер придумал Бролену прозвище «КБ», он полагал, что оно как нельзя лучше подходит парню со «звездной» внешностью. «Прекрасно подвешен язык, превосходная мускулатура, но полный ноль в плане чувств», – так Флетчер частенько отзывался о Бролене. Если говорить откровенно, Флетчер не сомневался: если бы молодой инспектор не пришел в их отдел, то теперь он сам, а не этот засранец вел бы дело Портлендского палача. И это его лицо должны были бы напечатать вечерние газеты через день после смерти Лиланда Бомонта. И кто знает? Быть может, ему удалось бы снова наладить отношения с Лиз, избежав развода.

– Бойся призрака, КБ!

– Я подумаю на эту тему, спасибо тебе, Ли.

Инспектор Флетчер подмигнул Бролену, произнеся что-то типа «Бууу!» и пытаясь выглядеть смешным, и снова исчез.

– Тупица… – прошептал Бролен, принимаясь за отчет судмедэксперта.

Доктор Сидни Фольстом с помощью мощных микроскопов и различных технических приспособлений провела необходимые патологоанатомические исследования и восстановила последовательность событий в ночь убийства. Дело в том, что после появления на теле человека различных повреждений вокруг ран начинают в определенном порядке скапливаться микроорганизмы, которые, при тщательном их исследовании, могут многое рассказать патологоанатому. Эксперт ясно видит, какие раны появились раньше, а какие позднее. Сравнив их, он может выстроить последовательность событий.

Бролен быстро перелистнул несколько первых страниц, где описывалась процедура вскрытия и перечислялись предварительные выводы – с ними он ознакомился еще вчера. Выглядели они примерно так: «Цитология post mortem и особенно анализ содержания калия в стекловидном теле позволяют установить точное время смерти: ночь со среды, 29 сентября, на четверг, 30 сентября, между полуночью и 4 часами утра».

Дальнейшее описание Бролен опять пропустил. Названия и технические термины – иногда очень странные, типа «фибронектин», «кислотные и щелочные фосфатазы» или «дополнение в виде С3а» – всевозможные термины, используемые судебно-медицинскими экспертами, полную тарабарщину с точки зрения даже инспектора, обучавшегося в Академии ФБР.

При анализе крови жертвы в ней обнаружилось явное наличие метана – значит, убийца применил хлороформ. Подкожные кровоизлияния в области плеч и волокна ткани во рту позволяли предположить, что нападавший схватил свою жертву сзади и, стремясь усыпить ее, поднес к ее лицу пропитанную хлороформом марлю.

Ничто не указывало на то, что жертва пришла в хижину сама. Без сомнения, убийца притащил ее в лесную сторожку, чтобы там убить. Причем удары его ножа постепенно становились все более яростными, словно насильник в какой-то момент начал терять над собой контроль. Наличие следов крови в вагине свидетельствовало о том, что, как только жертва умерла, убийца перенес свое внимание на ее половые органы. Несмотря на то, что основные артерии и вены на руках сохранились, незначительные кровотечения, подтвержденные анализом под микроскопом, позволяли установить, что убийца произвел ампутацию обеих рук в самую последнюю очередь и тогда же нанес две открытые раны в области бедер. Впрочем, уже трудно было точно установить, какие из этих двух повреждений нанесены раньше.

Наконец, микроскопический анализ ожога на лбу, оставленного кислотой, не позволял установить точный момент, когда именно он появился. При отсутствии каких-либо дополнительных следов казалось маловероятным, что кислота была вылита на кожу, когда жертва была еще жива, хотя доказать это и не представлялось возможным. Лабораторный газовый хроматограф в это самое время как раз исследовал состав кислоты, которой воспользовался убийца.

Бролен положил отчет судмедэксперта возле своей папки с материалами по данному делу; здесь же, на столе, лежали многочисленные фотоснимки жертвы и места преступления. Теперь он располагал первыми необходимыми элементами, чтобы начать составление профиля убийцы. Виктимология – наука о жертвах, занимающаяся детальной проработкой биографии жертвы и ее привычек – была не менее важна для следствия, но пока найденное тело оставалось обыкновенным «трупом X», как говорят на своем языке полицейские. Значит, ему придется делать первые выводы на основании неполных данных.

Тем не менее у Бролена уже были кое-какие мысли по этому поводу, как и ряд фактов, выстроившихся в процессе предварительного расследования, однако теперь ему предстояло начать все с нуля, чтобы составить точный психологический портрет преступника.

Бролен налил в чайник воды и заварил немного чая. Хмурая погода придавала дневному свету серо-синий холодный оттенок. В большинстве зданий напротив горели огни, несмотря на то, что утро было в самом разгаре.

«Как будто люди не торопятся выйти из полумрака», – подумал Бролен, подходя к окну.

Перед ним как на ладони лежал весь город – казалось, тусклое небо давит на дома. Все было окружено каким-то мистическим ореолом. Это напомнило Бролену вечера из детства, когда он развлекался тем, что рассказывал самому себе истории о колдунах и черной магии. В течение нескольких секунд он думал об этом.

«Можно подумать, будто очутился в фантастическом фильме», – отходя от окна, прошептал он.

Когда чай заварился, Бролен сел за стол, зажег стоявшую сбоку лампу и взял дымящуюся чашку. Его ждала долгая, изнурительная работа, связанная с невероятным нервным напряжением.