Текст книги "Первый человек на Марсе"

2. Sciurus sapiens[1]1
  Белка разумная (лат.).


[Закрыть]

Вернувшись поздно вечером домой, любопытный агент по недвижимости, преодолевая голод и усталость, до двух часов ночи разбирал вещи, которые привез с собой. Рубиновую чернильницу Димон поставил на кухне рядом с чайником, а ручку временно определил в холодильник, в отделение для яиц.

Потом он сидел в комнате, разглядывая папки и тетради, которые привез с собой. Ничего содержательного в них так и не нашлось. Столбики цифр в тетрадях Петров сначала принял за номера телефонов – однако они были шестизначными и для местных линий не годились. Он даже попробовал набрать несколько наугад – в двух случаях ему ответили женским голосом: «Медленно набираете номер», а в последний раз мужик в трубке посоветовал: «Вызывайте телефонистку».

Почти отчаявшись, Дмитрий вдруг вспомнил, что в родной Пензе-то номера шестизначные! Он набрал, как обычно, при звонках родителям 8-8412 и первый попавшийся номер из тетради… 630 159.

Пошел вызов, и через некоторое время на том конце заспанный мужской голос произнес:

– Да…

– Добрый вечер.

– Кто это?

– Это вам с дачи звонят, – решил сразу не выкладывать карты на стол Димон.

– Кто? – переспросил дядька.

– С дачи, – упорствовал Петров.

– С какой, …^*,[2]2
  ^* слово на букву б.


[Закрыть] дачи? Кто это?! – начал приходить в себя собеседник.

– Я был в погребе!

Это шокирующее откровение, похоже, вывело пензяка из себя, и он заорал:

– В каком, на …^**,[3]3
  ^** слово на букву х.


[Закрыть] погребе? Обдолбился, скотина! Два часа ночи, я, …^*, у меня, …^*, определитель, я тебя…

Петров быстро положил трубку и поправил очки. Номера в тетради, скорее всего, были не телефонные… или адресат переехал.

Папки также не добавили ясности – среди туманного содержания документов про все ту же «группу КР40 В», одни из которых требовали немедленно ее «заложить», а другие «считали это нецелесообразным», он нашел несколько черно-белых фотографий, сделанных явным непрофессионалом. На первой были корпуса завода или фабрики – ничего удивительного – такой пейзаж Петров регулярно видел из своего окна, затем пара снимков людей, заглядывающих в огромную трубу, на следующих – в нескольких ракурсах космический челнок «Буран» – его Димон тоже узнал, но качество снимков было ужасным, словно снимали при экспозиции менее 100. Очевидно, этот фотолюбитель, пощелкав друзей на заводе, двинул в Парк Горького, но вместо того, чтобы поснимать с колеса обозрения виды города, извел целых 6 кадров на «Буран».

«Может, его тогда только выставили, – подумал проницательный риелтор, – поэтому такой интерес? Да хоть бы снял нормально – а то снизу, сбоку, а тут вообще половина в кадр не влазит! Не объяснили человеку, как техникой пользоваться».

Петров с гордостью вынул свой цифровик и пролистал все сделанные на даче качественные снимки. Остановился на мотоцикле. В течение 15 минут разглядывал его, а затем уснул.

Утром, уже на работе, он все снимки загрузил в компьютер и уложил в отдельную директорию. Сереги не было. Уехал показывать очередной таун-хаус, поэтому Петров спокойно навел справки о мотоцикле.

Спустя несколько часов стало ясно, что в гараже на даче спрятан настоящий шедевр – прекрасно сохранившийся, без видимых следов ржавчины «АМ-600» Таганрогского инструментального завода. Выпуск 1939 года, 16 лошадей, 95 км/ч по прямой.

Стоимость его колебалась от 7 до 12 тысяч долларов!

Изо всех сил пытаясь скрыть возбуждение, Димон в тот же вечер поехал выяснять, что знает о его мотоцикле нынешняя владелица дачи.

За столом в кабинете Лэндиса собрались четыре человека. Во главе сидел сам шеф Отдела внешней разведки, напротив, по правую руку от него, – уже знакомый нам старик по имени Джеймс. Слева – высокий лысый джентльмен в плохо сидящем костюме, рядом – довольно молодой и порывистый, одетый в военную форму майор.

– Что вы скажете, Кромвелл? – обратился Лэндис к высокому.

– Я думаю, сэр, это какая-то техническая ошибка…

– Какая ошибка?! – перебил его старик. – На моей памяти оборудование ни разу не давало сбой, а подобное стоит и в Ливии, где температура под 50, и во Вьетнаме, где влажность около сотни!

– Может, белка проникла в погреб? – неуверенно предположил Кромвелл.

– Хороша белка, – осадил его Джеймс, указав глазами на бумагу, лежащую посреди стола. – По-вашему, естественный отбор научил ее письменности?!

– Позвольте возразить, уважаемый господин полковник, – ответил лысый старику, – я видел исходный текст, он куда больше напоминал случайный набор цифр, чем кодировку.

– Однако же в итоге мы имеем «строгого полярника», а не «лесной орех»!

– Господа! – воскликнул Лэндис. – Я прошу вас успокоиться. Да, возникла проблема. Но мы здесь для того и собрались, чтобы решить ее.

Кромвелл замолчал и недовольно сглотнул. Шеф еще раз посмотрел на бумагу:

– Ясно, что это писал человек. Вопрос в том, что это за человек? Кто-то из нашей Сети? Русская разведка? Или просто случайный прохожий?

Кромвелл едва заметно пожал плечами, Кроуни налил себе воду из графина.

– Я не думаю, что это случайность, – произнес вдруг доселе молчавший военный, он поднес бумагу к лицу и еще раз ее внимательно прочитал. – Видите, здесь есть два ключевых слова – зимний и полярник – анализировать, конечно, – дело специалистов, только для меня предельно очевидно, что речь идет о какой-то миссии на севере.

– Что скажешь, Джеймс? – после некоторой паузы произнес Лэндис.

– Возможно, майор прав, – ответил старик. – В последнее время их лодки все чаще рвут норвежские сети, есть даже подозрения, что русские пытаются возродить проект «Северный полюс», но я пока воздержался бы от скоропалительных выводов. На сегодняшний день ясно одно – в гостях у Тополя кто-то побывал и, к несчастью, сидя за этим столом, нам не узнать его имени и намерений…

– Я считаю… – неожиданно перебил его майор и тут же густо покраснел.

– Говорите, я закончил, – кивком головы извинил его полковник.

– Уважаемые господа, я предлагаю срочно отправить в Россию диверсионную группу. Перебросить через Эстонию. Уже через сутки они будут на месте, и мы получим исчерпывающую информацию о том, что произошло.

– А если это ловушка? – критически посмотрел на майора Кромвелл. – Тогда ваши головорезы устроят пальбу?!

– За своих людей я отвечаю, это настоящие солдаты, за плечами которых не одна операция. Тем более, их цель просто оценить обстановку и доложить.

– К сожалению, майор прав, – остановил начавшуюся дискуссию Лэндис небрежным взмахом руки. – Почему «к сожалению»? Потому что у нас нет времени придумать более действенный план и на сегодня это, пожалуй, единственный способ получить информацию быстро. Без нее мы, как слепые котята, ползаем по кругу в поисках теплой молочной груди… К-хм! Если это случайность, мы сможем быстро сориентироваться и решить, что делать дальше, если же это действительно русские спецслужбы, нам лучше об этом узнать завтра самим, чем послезавтра со страниц газет.

Генерал Лэндис замолчал и оглядел присутствующих:

– Я не сторонник действовать, не обдумав все до конца, однако другого выхода, похоже, нет, – добавил он. – Майор, отправляйте спецгруппу.

3. Грибник и роботы

Василий Степанович был грибником. Он поднимался утром, чесал копчик потом переносицу, клал в корзину заготовленные с вечера бутерброды, закидывал за спину рюкзак, брал стоящую у порога палку и шел в лес. Он безошибочно угадывал, где прячется грибница, с улыбкой собирателя доставал из кармана старый перочинный ножик с надписью «кедр» и аккуратно срезал пузатые боровички, хитрые опята и надменные грузди. К обеду, когда его рюкзак уже бывал обычно полон, он присаживался под дерево, доставал бутерброды и медленно их жевал, думая о своем. На обратном пути он, как правило, добирал лукошко и присаживался на своем обычном месте у трассы. В иной день грибы разбирали и за час, а иногда он мог просидеть дотемна, так что его сгорбленный силуэт выхватывали из темноты слепящие фары проносящихся мимо иномарок.

В своем поселке Василий Степанович прожил без малого пятьдесят лет. Сразу после войны его родители переехали сюда из Львова. Маленький Вася ходил здесь в школу, а после того, как окончил в городе ПТУ, вернулся в поселок работать электриком. По молодости за ним водился забавный украинский акцент, за который он получил прозвище Бандеровец, но после он практически изжил эту дурную привычку, и теперь лишь смягченное «г» напоминало о Львовщине.

Едва он вышел на пенсию, как наступили тяжелые времена. Перестройка напирала на поселок со всех сторон. Гласность разъедала колхоз изнутри. Почти все перешли на натуральное хозяйство, а потом, кто поумнее, стали ездить в город продавать молоко, мясо, овощи. Остальные просто кормились со своего огорода.

После того как умерла жена, Василий Степанович познакомился с одиночеством и даже нашел с ним общий язык. Он стал малоразговорчив, почти не бывал у соседей. Зимними вечерами сидел и слушал радиопередачи, проникновенные дикторские голоса вселяли в него веру. Безоглядную веру в чудодейственную силу космодиска и циркониевого браслета. Однако денег на то, чтобы заказать себе эти необходимые каждому пенсионеру вещи, у него не было. Потому он и решил собирать грибы, продавать их проезжающим, а вырученные деньги откладывать на покупку. За неполных два сезона скопилось на две третьих космодиска и на семь звеньев циркониевого браслета. В поисках легкой наживы пенсионер изучил все окрестные леса, но заблудился лишь однажды. Он долго плутал, поправляя тяжелые лямки рюкзака, несколько раз останавливался, прислушиваясь, не шумит ли в стороне трасса, вскоре начал беспокоиться, но тут неожиданно вышел к озеру, на берегу которого стоял большой двухэтажный дом с пристройками и баня.

Сперва пенсионер не мог понять, где оказался, однако вскоре испуганно вздрогнул. Похоже, что по неосторожности он забрел на правительственные дачи. Сразу вспомнились рассказы соседей о том, что километрах в 10 от поселка есть несколько дач, которые охраняют военные, и что там можно и на собак попасть, и даже на пулю. От этой мысли пенсионеру стало не по себе, к горлу подкатил комок, он, стараясь не дышать, сделал нерешительный шаг назад, в лес, и присел за кустиком. Оглянулся, вокруг стояла зловещая тишина. Василий Степанович сунул в рот грязный палец со вкусом сырых грибов, основательно его послюнявил и поднял вверх, определяя направление ветра. Ветер дул к озеру, значит, собаки и военные не должны были его учуять. Пять минут он сидел, прислушиваясь к каждому шороху и напряженно вглядываясь в силуэт дома. Там не было ни движения. Все тихо. Похоже, дача пустовала. Сам поражаясь собственной смелости, пенсионер достал из лукошка молодую сыроежку и кинул ее в сторону бани. Она упала в траву в нескольких метрах. Тогда грибник пошарил рукой вокруг и выковырял небольшой камешек неправильной формы.

Потея от волнения, он привстал и посмотрел на окна дома. Тот словно испытывал его в ответ – как молчаливый великан, блестел, не мигая, в синих отражениях неба стеклами. Василий Степанович отмерил на глаз расстояние – до дома было не добросить, а вот до бани – вполне реально, размахнулся и бросил камень. Эффект оказался куда большим, чем ожидалось. Метив в крышу, пенсионер промахнулся, и камень попал точно в форточку, звонко цокнул, и тут же стекло треснуло и осыпалось. В ужасе от того, что наделал, Василий Степанович упал на карачки и быстро пополз в лес, оставив под кустом лукошко и перочинный ножик.

Те двадцать метров, что он преодолел по пересеченной местности, были самым кошмарным путешествием в его жизни. Тяжелый рюкзак съехал на одну сторону, отчего он двигался больше не вперед, а вбок, прилагая титанические усилия, чтобы сохранить равновесие. Каждый миг он ожидал, как стальные челюсти волкодавов сомкнутся на его причинном месте, а дорогу преградит кирзовый сапог… Однако прежде его настиг собственный возраст.

Не в силах больше ползти, он завалился на бок у старой березы, хватая ртом воздух и чувствуя, как отнимается левая рука. При этом он испуганно шарил глазами по сторонам и только через несколько минут убедился, что по-прежнему один в этом месте. Отдышавшись, Василий Степанович поправил рюкзак и уже смелее направился к брошенному лукошку. Поднял его, нож сунул в карман, постоял еще немного и вышел на открытое место. Тишина.

Подошел к бане и заглянул внутрь. Внутри на подоконнике лежали осколки, по бокам были расположены две лавки, посредине – стол, на котором стоял железный чайник с изогнутым носиком. На вешалке – что-то вроде халата.

Уже почти не опасаясь, он скинул рюкзак с плеч, лукошко поставил рядом и, обогнув баню, приблизился к дому. Поднялся по крыльцу и нарочито громко постучал в двери. И действительно, с какой стати ему бояться. Он заблудился, ищет дорогу. За это же не расстреливают?! Не те времена!

Через секунду, оглянувшись для порядка, Василий Степанович нахально прильнул к окну: ба! В комнате стояли кресло-качалка, очень приличного вида столик с газетами и журналами, а сбоку – телевизор! В этот момент в голову пенсионера пришла очень плохая мысль. Окончательно обнаглев, он дернул ручку двери на себя. Закрыто. «А, буржуи! – недобро подумал он. – В то время, как рабочие люди вынуждены на пенсии добывать себе пропитание земледелием и собирательством, у них телевизор без присмотра стоит и кресло-качалка!»

Василий Степанович вспомнил, как он несколько лет назад вот так же стоял у ЛЭП и колебался, срезать ему провода или нет. Деньги нужны были. С одной стороны, опыт работы электриком позволял ему это сделать профессионально и быстро. За несколько часов работы можно было намотать на полпенсии. С другой стороны, ему было мучительно стыдно уже только за то, что он пришел сюда с двухколесной тележкой.

Тогда он не смог пересилить себя и вернулся домой, пару дней мучился, потом все-таки решился. Снова взял тележку, инструменты и пришел к ЛЭП. И что бы вы думали?! Столбы стояли голыми. Вот так! Кто-то уже постарался. Жутко переживал тогда Василий Степанович. Потом все же решил, что так тому и быть, но вот теперь ситуация повторяется. Оправдание своему грядущему поступку он нашел очень быстро. Как и герой его любимого фильма «Берегись автомобиля!», свои действия грибник посчитал даже благородными – вернуть народу, то есть Василию Степановичу, что когда-то отняли у всей страны эти партократы, которые теперь демократы, которые рвутся в аристократы!

Он обошел весь дом, по-хозяйски заглядывая в окна и высматривая что-нибудь ценное. В итоге набрался целый список: от блестящего половника на кухне до картины с цветочным натюрмортом в спальне. Добравшись до пристройки, пенсионер попытался заглянуть в щели гаражных ворот. Внутри было темно, пришлось несколько минут привыкать к освещению, пока наконец он не разглядел круглую фару и руль – внутри стоял мотоцикл. Вот это да! Василий Степанович, не сдержавшись, ахнул.

Перед тем как отправиться домой, он подобрал ветку и положил ее прямо перед крыльцом – если хозяева вернутся – ветку обязательно уберут. Подняв рюкзак и лукошко, пенсионер двинулся в путь. Как он и предполагал, дорога, начинавшаяся у дачи, привела его на трассу. А там уже до поселка рукой подать. Добравшись домой поздно вечером, с полным рюкзаком непроданных грибов, он практически сразу упал на постель. А ночью ему приснился сон.

К нему в дверь стучит озорная почтальонша. В резиновых сапожках, плотно обхвативших икры, на ней защитное военное платье, перетянутое ремнем на поясе. Сумка на плече. Она, улыбаясь, протягивает Василию Степановичу начищенную до блеска медаль и тяжелую железную цепь, в которых пенсионер безошибочно узнает космодиск и циркониевый браслет.

Проснувшись в приподнятом настроении, грибник весь день посвятил подготовке к спецоперации. Дом, ставший мишенью благородных притязаний, как уже говорилось, находился от поселка километрах в десяти. Путь неблизкий. Пенсионер подготовил инструмент, фонарик, веревку, бутерброды. Сложил все в рюкзак. Взял для отвода глаз свое обычное лукошко и на следующее утро отправился в путь.

День обещал быть солнечным, даже жарким. Солнце едва приподнялось над лесом, но уже припекало. Василий Степанович прошел до конца улицы, кивнул по дороге паре знакомых и походкой обычного грибника отправился с лес. Достигнув первых деревьев, он изменил направление, обошел поселок по дуге и устремился к трассе. Спустя два с половиной часа он был на месте. Дом встретил его той же тишиной, ветка, которую без пяти минут домушник оставил у крыльца, лежала нетронутой. В последний раз отказав совести в приеме, пенсионер принялся за дело.

Прежде чем перейти к дому и гаражу, он решил осмотреть баньку. Без труда проник внутрь, сорвав гвоздодером навесной замок. В раздевалке все было так, как он это видел пару дней назад. На столе – чайник, две лавки, у окна – осколки стекла. А вот с вешалкой ему повезло. То, что он раньше принял за халат, на самом деле оказалось военной шинелью, слегка потертой, но еще очень даже в хорошем состоянии. Пенсионер повесил свою куртку на вешалку и натянул шинель. Человек, который ее носил, был немалого роста – полы шинели свисали с Василия Степановича до самых щиколоток, а из рукавов торчали только кончики пальцев.

И в этот момент до пенсионного слуха донеслось тихое урчание. Василий Степанович критически глянул сквозь шинель на желудок – до обеда было еще часа два, однако урчание не прекратилось, более того, оно переросло в отчетливый звук, который доносился с улицы! Ледяной холод вмиг пробежал по спине грибника, он машинально выглянул на улицу, чтобы окаменеть от ужаса, – к дому приближался автомобиль! Бежать через двери было поздно, высокая темная иномарка выехала на поляну перед домом. Пенсионер бросился к разбитой форточке, взобрался с коленями на подоконник, просунул голову и левую руку наружу и попытался протиснуться целиком, но скорее бы верблюд прошел через игольное ушко, чем Василий Степанович через банную форточку.

Двигатель машины замолк.

Спасительный лес был всего в тридцати метрах, но при этом он был бесконечно далеко. Тихо, почти беззвучно пенсионер заскулил от испуга и слез с подоконника. Путаясь в полах шинели, схватил свой рюкзак, в котором предательски громко звякнули железные инструменты, и замер посреди комнаты. Теперь был один путь – в парную, где напротив каменки лесенкой была сделана деревянная полка. Пенсионер бросился к печке, кинул рюкзак перед собой, затем протиснулся между печкой и стеной и замер в ожидании трагической развязки.

Спустя полминуты дверь бани со скрипом отворилась, и раздался скрежет крошащегося стекла под чьей-то подошвой. Вошедший сразу открыл дверь в парную. Несколько секунд висела напряженная тишина, Василий Степанович почти тактильно ощущал, как в его мягкое место, развернутое к выходу из убежища, вот-вот ткнется тяжелый каблук и послышится:

«Вылезай, сволочь!»

Однако вопреки ожиданиям дверь закрылась, и баню оставили в покое.

Не заметили! Василий Степанович воздавал мысленно хвалу всем известным науке богам, по морщинистому лицу текли слезы счастья. Он клялся, что больше никогда в жизни не помыслит дурного, если только небеса помогут ему выбраться из этой передряги невредимым. В шинели ему было неимоверно жарко, а за печкой тесно. Сколько времени он провел в одном положении: ноги вместе, руки на ширине плеч, сказать трудно, однако спустя примерно пятнадцать минут у него окончательно затекли конечности, и он готов был все отдать за стакан воды.

Пора было выбираться. С огромным трудом он покинул свое укрытие, подтянул рюкзак и на коленях пополз в предбанник. Здесь он приподнялся и приблизился ко второму окошку, которое выходило в сторону дома. Осмотрел происходящее возле особняка.

Черный джип стоял неподалеку от клумбы. Возле дома находились два человека. Это были сбитые, в черных куртках, с одинаковыми стрижками ежиком молодые ребята. Один из них присел на корточки на крыльце дома и возился с замком двери. Другой стоял возле высоких дверей гаража и светил сквозь щели внутрь фонариком.

В этот момент тот, что был на крыльце, привстал и быстрым жестом подозвал к себе коллегу. Вдвоем, друг за другом, действуя четко и слаженно, они проникли внутрь. Именно проникли, потому что хозяева в свой дом так не заходят. Василий Степанович все понял – в его дом влезли воры! И в скором времени они увезут: а) телевизор, б) кресло-качалку, в) мотоцикл – то, на что так рассчитывал сам пенсионер! Это было практически недопустимо, так как отодвигало факт приобретения циркониевого браслета на неопределенный срок, а о космодиске вообще в этом случае стоило забыть. Несправедливость была вопиющей! Пенсионер столько готовился, разрабатывал свой план, чтобы вот так в одночасье он оказался перечеркнут двумя выскочками?!

И Василий Степанович, забывая минуту назад данные самому себе клятвенные обещания, пренебрегая здравым смыслом вообще, выдвинулся из бани и короткими перебежками направился к дому. Полы шинели волочились за ним. Вскоре грибных дел мастер добрался до угла дачи и по стенке подкрался к гаражу. Прислушался – тихо. Он подошел к щели.

Внутри гаража было темно, и только из открытого погреба на потолок падал неровный дрожащий свет. Очевидно, воры орудовали фонариками. Что они хотели найти в погребе? Просроченные соленья и маринады?! Чувство обиды, которое он испытал тогда на просеке, возле столбов с обрезанными проводами, вернулось. И Василия Степановича осенило. Чтобы проучить конкурентов, ему достаточно было захлопнуть крышку погреба!

Он решительно направился ко входу в дом, прошел по веранде и вскоре был в гараже. Оставалось сделать лишь пару шагов и опустить крышку, как вдруг из угла кто-то шагнул к нему навстречу. Уродливый робот, у которого вместо головы была странная металлическая штука с выпуклыми окулярами.

– Шит! – выкрикнул робот низким металлическим голосом.

Василий Степанович, никогда ранее не видевший современных приборов ночного видения, отпрянул, в одну секунду почувствовал себя плохо и осел на пол.