Текст книги "Растопить ледяное сердце"

Гидеон медленно приподнял бровь.

– О? Забавно. Мог бы поклясться, что вы пришли не за этим. – Как бы он ни был взволнован, все-таки не собирался уступать ей хотя бы на дюйм.

– Ошибаетесь, – снова бесстыдно солгала она. – Меня просто беспокоит, что… это вызовет недобрые чувства.

Лора увидела недоверие в его холодных синих глазах и приготовилась к бою. Хотя на этот раз она не могла сказать, что сражается на стороне ангелов. Она понимала, что жаждет крови.

Но как объяснить этому ледяному истукану, что она впервые выступает в роли главы семьи и для нее так важно, чтобы все прошло гладко.

Да ничто на свете не могло заставить такого самоуверенного, как он, человека понять ее собственную неуверенность в себе.

Что такого особенного в этом человеке? Он мог одним только высокомерным взглядом заставить ее взорваться, как заряженную бомбу, и в следующую минуту всего лишь жестом или полуулыбкой обезоружить ее.

– Могу вас заверить, это не вызвало никаких недобрых чувств с моей стороны, – твердо произнес Уэллес и решительно направился к двери. – Итак, я желаю доброй…

– Не так быстро! – Голос Лоры, словно острый охотничий нож, рассек аристократическую атмосферу комнаты.

Можно только сказать, что Лора Ван Гилдер не привыкла к тому, чтобы мужчины пренебрегали ее обществом.

Гидеон резко остановился, и полы халата распахнулись, до колена обнажив его длинную мускулистую ногу.

Девушка сглотнула и неохотно перевела взгляд на его лицо.

И сразу же пожалела об этом. Это были не глаза, а какие-то лазеры.

Она увидела, как он опустил руки и туже затянул пояс халата.

По непонятной причине от этого предусмотрительного жеста что-то взорвалось внутри Лоры.

– Ради Бога, – разозлилась она. – Что, вы думаете, я собираюсь сделать? Швырнуть на пол и растерзать вас?

Ноздри Гидеона раздувались.

– Хотел бы я посмотреть, как вы это сделаете, мисс Ван Гилдер.

– Хотели бы? – повторила Лора. – Хотели бы? – И неосознанно двинулась к нему.

Гидеон с изумлением сделал шаг назад и больно ударился о книжную полку.

Лора крепко ухватилась за лацканы его халата и почувствовала, как пальцы скользнули по прохладному шелку. А потом она ощутила теплоту его кожи.

– Черт побери, что вы делаете? – ахнул Гидеон.

Ибо он снова почувствовал этот жар, это неожиданное настойчивое, сотрясающее его желание.

Она была так близко. Так невообразимо близко.

– Я подумала, что вы только что предложили мне изнасиловать вас, – неуверенно сказала Лора, думая, что же она здесь делает.

Держит за халат этого мужчину, прижимается к нему, презирая себя за это безумие, и так жаждет его ласк, что готова мурлыкать от удовольствия.

Гидеон хотел что-то сказать, но не находил слов. Он закрыл рот, и сомкнувшиеся крепкие зубы неожиданно громко лязгнули. Глаза Лоры потемнели.

Волна наслаждения прокатилась по телу Гидеона, и он задрожал.

– О, черт, – выдохнула Лора.

И поцеловала его.

Для этого ей пришлось приподняться на цыпочки, а он абсолютно ничем не помог ей! Но она не помнила более восхитительного поцелуя.

Его губы, в первое мгновение расслабившиеся от изумления, вдруг ответили на ее прикосновение.

Он сделал это так неохотно, против своей воли, но с такой страстью, что она почувствовала, как властное, чисто сексуальное желание овладевает ею.

Она еще крепче прижалась к нему, ощущая прикосновение чего-то твердого к ее животу.

Твердого как сталь. Он возбужден. Какой хитрец, думает, что может скрыть это!

Девушка всем телом приникла к нему, чувствуя, как он вздрагивает. Ее груди прижимались к его груди, она обхватила его лицо ладонями и затем положила их на его грудь.

Сейчас ледяное изваяние не было таким холодным!

Она чувствовала, как под ее пальцами бьется его сердце.

Его горячие мужские губы не отрывались от ее губ.

И вдруг что-то произошло. Она уже не была нападающей стороной. Она не сердилась. Ее уже не интересовало, кто выиграет в их игре на превосходство. Как будто сама природа обманула ее. Заманила в объятия этого человека. Лора чувствовала его руки, обнимавшие ее, и, хотя никогда раньше она не испытывала такого, у нее было ощущение чего-то удивительно знакомого. Как будто они делали это раньше. Где-то. Когда-то.

Но она знала, что этого не было.

Ладони Гидеона, касавшиеся ее обнаженной спины, горели. Он чувствовал, как в голове стучала кровь в таком же настойчивом ритме, как и во всем теле. Казалось, Лора растворяется в нем.

Он чувствовал ее вкус на языке. Ее запах в ноздрях. В ушах звучало ее тихое дыхание. Вырвавшийся у нее слабый стон вызвал внутреннюю дрожь.

Неожиданно Гидеон оттолкнул девушку.

Лора, грубо отброшенная в реальность, отшатнулась.

Она была подавлена ощущением потери. Только что девушка была там, где ей всегда хотелось быть, но в мгновение очутилась в другом месте… В комнате, где горел огонь, стояли книги и человек, у которого вместо глаз были кусочки льда. Человек, только что вытолкнувший ее из рая.

– Черт, – тихо сказала Лора. – Зачем вы это сделали?

Гидеон широко раскрыл глаза.

– Я? – воскликнул он фальцетом, на несколько октав выше своего обычного голоса.

Ему хотелось вытереть ладонью рот, чтобы стереть с них вкус ее губ. Но почему-то он не смог пошевелить рукой. Он прислонился к книжным полкам, его большое тело не покидала дрожь.

Лора покачала головой. Она испытывала смущение и, что еще хуже, страх.

Что-то только что навсегда изменило ее жизнь, и она еще не знала, нравится ли ей это.

– Я должна идти, – коротко сказала она и взяла пальто.

Гидеон смотрел, как она уходит, слишком потрясенный, чтобы двинуться с места. Лора подошла к двери, открыла ее и исчезла.

В ту же минуту комната стала холодной и пустой. Даже чужой. И это место, где он прожил более десяти лет!

С выражением растерянности на лице Уэллес смотрел на закрывшуюся дверь.

Выйдя из здания, Лора пошла прямо через лужайку, не подозревая, какой вред наносят ее высокие каблуки идеально ровной, выпестованной веками траве.

Она просто не могла поверить, что на самом деле вела себя как последняя дура. Навязывалась ему. Что он должен о ней думать?

Через арку девушка вышла на парковку. Она почти миновала Уэбстер, когда дверь открылась, выпустив очередного гостя.

Она не знала, что заставило ее это сделать. Лора даже и не думала о кубке. Но вероятно, ее подсознание работало в этом направлении с тех пор, как она впервые увидела пальто, наброшенное на витрину.

Несмотря ни на что, Лора решила посмотреть на это старинное изделие из серебра. В конце концов, это была неотъемлемая часть премии Ван Гилдера по психологии, и, если когда-нибудь в будущем какой-то журналист спросит ее о кубке, она даже не сумеет как следует описать его, что поставит ее в неловкое положение. К тому же (она словно услышала голос отца, так сильно поразила ее эта мысль) просто ужасно не знать самой содержание художественной коллекции Ван Гилдера.

Это была сфера ее тетки, но даже она поймет, что, как новый посол Ван Гилдеров, Лора должна знать о коллекции абсолютно все.

Лора снова направилась к Уэбстеру.

Войдя в холл, она увидела, что он пуст. Ее немного рассердило, что пальто оставалось на прежнем месте.

Множество вешалок у стены пустовало, и Лора, подойдя к витрине, сняла с нее пальто, намереваясь повесить его на вешалку.

Но вместо этого она застыла в шоке.

На полке все еще стояли оксфордские призы за регату и другие трофеи.

Но бросалось в глаза другое.

Круглое отверстие в стекле.

И пустота там, где всего лишь несколько часов назад стоял Огентайнский кубок.

Глава 6

Лора довольно долго в растерянности смотрела на витрину. Мысли лихорадочно проносились в голове.

Внутри у нее все похолодело и оцепенело. Только этого не хватало. Случилось единственное, что она была обязана предотвратить.

Скандал.

Имя Ван Гилдера запятнано.

И что из того, что не ее вина в том, что Огентайнский кубок исчез. Украден!

Она заставила себя произнести это слово: «Украден!»

Это попадет в газеты. Скандала не избежать. Син-Джан вызовет полицию. Будут публикации, плохие публикации, и для ее матери, дядей, тетей, кузенов и кузин не будет иметь никакого значения, что она в этом не виновата.

Ей было доверено позаботиться о том, чтобы такое не случилось!

Это была ее первая миссия, и она провалилась.

Лора начала замечать, что хватает ртом воздух. Она была готова впасть в панику. Нет, нужно взять себя в руки.

Сделать что-то.

Профессорская находилась совсем рядом, но – удивительно – ей и в голову не приходило войти туда. Вероятно, там еще остались гости, в том числе и Син-Джан, который, как хозяин, был обязан оставаться, пока последний бражник не покинет зал.

Но вместо того чтобы искать утешения и помощи в профессорской, Лора направилась в другую сторону. Нет, она побежала – помчалась сломя голову – обратно к Уолси.

Чудо, что она на высоких каблуках не упала и не сломала себе шею. Несколько минут спустя она барабанила в дверь резиденции, которая опять была заперта.

За тяжелыми дверями до Гидеона слабо донесся стук, и, все еще злой и взволнованный после борьбы с Лорой Ван Гилдер, он сердито заворчал и зашагал по темному и холодному холлу к входной двери.

Уэллес был в халате, но его ноги оставались босыми. Он распахнул дверь, ожидая увидеть пьяного студента и уже приготовившись отчитать его. По в его объятия бросилась прекрасная обезумевшая женщина.

– Украли! – вполне разборчиво произнесла Лора.

Ее голос свидетельствовал, что она на грани истерики.

Гидеон, державший девушку за плечи, слегка отстранился, чтобы видеть ее лицо.

– Что? Что украли?

– Кубок. – Зубы Лоры начали стучать.

Гидеону захотелось рассмеяться, встряхнуть ее и сказать, что для одной ночи одной драмы более чем достаточно.

Но, несмотря на слабое освещение, Гидеон разглядел ее смертельную бледность, расширившиеся от ужаса зрачки и почувствовал, как холодок пробежал по его спине.

– Что вы хотите сказать? – спокойно спросил он, старательно выговаривая каждый слог.

– Шкаф с витриной… В стекле дыра… Исчез…

Лора выдавливала из себя хриплые гортанные звуки, не в состоянии соединить слова в связное предложение.

Гидеон несколько мгновений смотрел на гостью, затем осторожно втолкнул ее внутрь.

– Идите в мою комнату. Налейте себе бренди – он в шкафчике около окна. Сядьте и накиньте на себя что-нибудь теплое. И оставайтесь там.

Он уже вышел из здания, когда заметил, что на ногах у него нет никакой обуви и он не взял фонарика. Но вместо того чтобы вернуться, как сделал бы любой разумный человек, Уэллес побежал через лужайку, радуясь, что под ногами мягкая трава.

Он бежал, а его неутомимый ум забегал вперед, соображая, в каком направлении следует вести поиски. Он вспомнил, что, вернувшись с обеда, слышал, как декан что-то говорил о неполадках в охранной системе.

А если он слышал это, то слышали и другие. Марта, доктор Нгабе, доктор Олленбах, сэр Лоуренс. Миновав Арку Беккета, Гидеон вскрикнул от боли, ступив ногой на гравий, и все мысли сразу исчезли. Проклиная себя, он резко остановился. Уэллес не переставал задавать себе вопрос, почему он поверил, что кубок действительно украли.

Это было так невероятно.

Такое еще не случалось в Оксфорде. И уж, конечно, в старом и респектабельном колледже Св. Беды.

Эта женщина, Ван Гилдер, явно была близка к истерике.

Но она не была глупой.

Он как будто всю ночь ожидал, что случится какая-то беда. Какой абсурд!

Когда Гидеон приблизился к колледжу, часы пробили полчаса. Он вошел в холл и сразу же увидел перед собой картину, которую описала Лора.

Невероятно!

Но это произошло. Он своими глазами видел там кубок, когда все возвращались с обеда. А когда уходил, разве что-то большое и черное закрывало витрину? Он посмотрел на пол и увидел большое черное пальто.

Гидеон смутно помнил, что оно принадлежало старшему смотрителю колледжа.

Он заглянул внутрь шкафа, чтобы убедиться, что кубок действительно исчез. В отличие от Лоры он помнил о близости профессорской комнаты и сознавал, что прежде всего должен предупредить директора.

Было уже половина первого, но Гидеон не сомневался, что там все еще осталось несколько человек.

Гидеон подошел к обитым зеленым сукном дверям, приоткрыл их и заглянул внутрь. Помня, что он полуодет, и инстинктивно следуя правилу «наименьшего ущерба», он только заглянул туда одним глазом, скрывая тело за дверями.

Несколько преподавателей собрались перед камином. Старший смотритель колледжа, конечно, все еще разносил напитки.

Сам сэр Роланд Сент-Джон-Джеймс в эту минуту как раз отпускал смотрителя на ночь, явно намекая остальным, что пора расходиться.

Он краем глаза уловил легкое движение у двери, повернулся и при виде профессора экспериментальной психологии в халате изумленно поднял бровь. Затем заметил его побледневшее лицо и прищурился, увидев, как профессор поманил его пальцем.

Син-Джан быстро оглянулся, а удостоверившись, что больше никто не заметил Гидеона Уэллеса, направился к двери, по пути неуловимым движением отодвинув преподавателей в глубь комнаты. Он вышел и быстро захлопнул за собой дверь.

– Мой дорогой друг, – заговорил он. – Даже если человек отпраздновал свою вполне заслуженную победу, это не дает права устраивать скандальную сцену.

– Огентайнский кубок украли, – сказал Гидеон лишенным каких-либо эмоций тоном.

В следующую секунду сказалась военная выучка директора.

Он подошел к витрине, посмотрел на нее, заметил на полу пальто, нахмурился и взглянул на Гидеона.

– Расскажите, что случилось, – мрачно попросил Син-Джан.

Гидеон коротко рассказал о неожиданном появлении в Уолси Лоры Ван Гилдер и сообщении об исчезновении кубка. А собственное участие он объяснил еще короче.

Когда профессор закончил свой рассказ, Син-Джан уже принял решение.

– Я должен позвонить старине Фишерсу.

«Стариной Фишерсом» был начальник полиции Стэнли Фишерс, старый выпускник колледжа Св. Марка и один из многочисленных приятелей Син-Джана.

Директор мрачно добавил:

– Он будет держать язык за зубами.

Как всегда, в любой ситуации для этого человека на первом месте был долг, касалось ли это королевы, страны или Св. Беды.

Гидеон надеялся, что начальник полиции действительно сумеет сохранить дело в тайне, но все зависело от того, как скоро найдется кубок.

И от того, согласится ли Лора вести себя разумно.

При этой мысли его губы сложились в ироническую усмешку. Затем со свойственной ему практичностью Уэллес кивнул в сторону двери:

– А как быть с ними? Там, в комнате.

Син-Джан остановился, поднял пальто и набросил его на витрину. Он подумал – сколько людей, ничего не подозревая, прошли мимо витрины и не заметили кражи.

Гидеон думал о том же. Он снова почувствовал дрожь. Невероятно, чтобы вор смело вошел и украл кубок, когда они все были в нескольких ярдах. Он задумался. Но как вор мог узнать, где находится кубок? Никто не знал, что Гидеон получил премию, и об этом станет известно только утром, когда выйдут газеты с этим сообщением. Так как же об этом узнал вор?

Значит, это был один из них!

Нет! Гидеон тряхнул головой. Глупая, идиотская мысль. Кому из гостей потребовалось украсть кубок? Все присутствующие, мужчины и женщины, были людьми с именем и репутацией. Высокого класса.

Вдруг Син-Джан замер.

– А главные ворота еще открыты? – спросил он.

– Наверное. Обычно они не закрываются, когда мы до ночи остаемся здесь.

– А задние ворота? – Гидеон кивнул в сторону въезда на парковку.

– Эти – они должны быть открыты. Но я думаю, что все остальные заперли, как всегда, в десять часов.

Директор кивнул.

– Так что любой мог войти с улицы и совершить кражу.

– Но не через главные ворота, – возразил Гидеон. – Дженкинс бы их заметил.

Директор в этом не сомневался. В лице Дженкинса Св. Беда имел надежного привратника. Множество раз какой-нибудь студент в поисках амурных приключений пытался проскользнуть мимо Дженкинса и оказывался схваченным за воротник твердой рукой. Однако бутылка шотландского виски могла убедить его, что ничего этого и не произошло. Уже много лет Дженкинс никогда сам не покупал себе спиртного.

Гидеон поморщился, но понял, о чем подумал директор. В Оксфорде, как и в любом большом городе, имелось немало наркоманов. Несчастные, они воровали и грабили, чтобы удовлетворить свои потребности.

Но все же.

– Если это был кто-то с улицы, – тихо сказал Гидеон.

Син-Джан повернулся и посмотрел профессору в лицо.

– Думаю, вам на время следует отказаться от этой мысли, старина, – сказал он. – В конце концов, всем будет лучше, если мы… э… сами тихо проведем расследование и вернем кубок еще до того, как поднимется шум. Вы согласны? И тогда я смог бы отложить мой звонок Фишерсу на день или два.

Гидеон с уважением посмотрел на старика. Так вот о чем тот думал.

– Но что, если мы не сумеем быстро вернуть его? – спросил он.

Син-Джан задумчиво потер подбородок.

– Мы перейдем этот мост, когда доберемся до него, – сурово ответил он.

Нет сомнения, что в полиции будут весьма недовольны, если к ним обратятся только через несколько дней.

Все же надо рискнуть.

– Тем временем, – размышлял он, расправляя плечи, – мы должны придумать какую-нибудь убедительную историю, чтобы объяснить, почему нет кубка. Его чистят? Что-нибудь в этом роде? – предложил он.

Гидеон вздохнул:

– Хорошо.

– Вам надо поговорить с мисс Ван Гилдер. Не сможете ли вы уговорить ее дать нам какое-то время, прежде чем она обратится в полицию? – не обращая внимания на умоляющий взгляд Гидеона, сказал директор.

Затем Син-Джан, взглянув на босые ноги и халат профессора экспериментальной психологии, устало вздохнул.

– Возвращайтесь к себе и выпейте стаканчик бренди, старина. Вам это необходимо.

– Но…

– Разве вы не сказали, что мисс Ван Гилдер ждет вас там? Полагаю, ей пришлось пережить шок. А вы самый подходящий человек, чтобы успокоить ее.

При этих словах Гидеон не смог сдержать усмешки и был рад, что луна снова скрылась, оставив их в темноте.

Он был самым неподходящим человеком, чтобы предложить психиатрическую помощь Лоре Ваи Гилдер, на едва ли он мог это сказать сейчас.

К тому же он, вероятно, был последним человеком па свете, чью помощь она согласилась бы принять, но опять-таки едва ли он мог это объяснить здесь и сейчас.

Кроме того, Уэллес сомневался, что немедленное обращение в полицию – наилучший выход.

– Сделаю, что смогу, – согласился он устало, но был уверен, что еще до наступления утра ему придется говорить с полицейскими.

Он не сомневался, что Лора Ван Гилдер все делала по-своему. И почему она должна согласиться помогать колледжу Св. Беды в создавшейся ситуации?

Гидеон ушел.

Лорд Сент-Джон-Джеймс задумчиво и не без сочувствия смотрел профессору вслед. Гидеону еще было неведомо, что Син-Джан всерьез рассчитывает, что именно Уэллес найдет похитителя. Он, думал директор, явно подходит для этого. Его знание психологии, безусловно, поможет ему выявить ложь, нервозность или неприкрытую жадность преступника.

Лора Ван Гилдер явно влюблена в него по уши, и, конечно, он привлечет ее на свою сторону, мысленно добавил Син-Джан к своим размышлениям.

И еще, с удовлетворением сообразил он, очень скоро Гидеон поймет, что и сам находится под большим подозрением, и будет вынужден, кроме всего прочего, защищать свое имя и репутацию.

Син-Джан, как большинство старых служак, умел быть совершенно безжалостным, когда считал это необходимым.

* * *

В своей маленькой квартирке, чуть в стороне от Кентерберри-роуд, с окнами, выходившими на Институт японистики, доктор Жюли Нгабе ходила по комнате.

Она еще не переоделась, и ее яркие одежды гневно развевались вокруг ног. Она ходила взад и вперед, взад и вперед, не спуская глаз с телефона.

Она обещала позвонить матери, туда, за тысячи миль, как только станет известен результат конкурса.

Но сейчас ей не хватало мужества. Не хотелось услышать разочарование в голосе матери. Не хотелось признаваться в своем поражении.

Ее родители много работали, надрываясь, чтобы дать дочери такое образование, которое позволило бы ей получить грант на два года в одном из колледжей Оксфорда.

Другие бы родители старались дать образование сыновьям, но у нее они были мудрыми и достаточно решительными, чтобы понять: у братьев Жюли не было и десятой доли ее мозгов.

Ей была необходима премия Ван Гилдера, чтобы остаться в колледже и получить степень доктора философии.

Деньги кончились, срок пребывания здесь заканчивался, и ей оставалось только вернуться в Кению… к своей разочарованной семье.

Конечно, Гидеон Уэллес всегда был главным соперником. Он был прекрасным ученым. Но при этом совсем не нуждался в премии. У него была постоянная пожизненная должность в колледже Св. Беды. Обеспеченное будущее. Персона, признанная всем научным миром.

Это несправедливо!

Жюли продолжала ходить по комнате. Возбуждение. Гнев. И страх. Смертельный страх.

Доктор Фелисити Олленбах принимала душ. Она не столько стояла, сколько раскачивалась под горячими колючими струями воды, опираясь рукой о скользкую кафельную стену.

Она плакала, но струйки воды делали слезы незаметными, что было очень кстати, ибо занавеска неожиданно раздвинулась, и за ней оказался моложавый, хорошо одетый смазливый мужчина, со злостью смотревший на нее.

– Но ты же говорила, что она у тебя в руках? – капризно произнес он, так же капризно кривя красивые губы. – Что не будет никаких проблем?

Клайв Уэстлейк – англичанин, на несколько лет моложе Фелисити – около восьми лет был ее мужем.

Как и многие преподаватели Оксфорда, Фелисити оставила себе девичью фамилию из деловых соображений и из-за естественного (но некоторые говорили – из-за упрямого феминизма) желания сохранить себя как личность.

Фелисити тяжело вздохнула, выпрямилась и, отведя от лица длинные мокрые волосы, потянулась за мылом.

– Я не предполагала, что будут, – солгала она. – Сэр Лоуренс слишком стар, доктор Нгабе слишком молода, чтобы ее опасаться, а Марта Дойл уже давно не делала ничего стоящего.

– Но этот парень, Гидеон Уэллес? – с издевкой спросил Клайв. – Ты никогда не упоминала о нем, ведь так?

– Клайв, пожалуйста, – устало сказала она.

– Ты же знаешь, эти деньги могли бы вытащить нас из этой дыры! – проворчал Клайв, отходя от душевой кабинки, и сердито хлопнул крышкой унитаза, на котором можно было сидеть и дуться на жену.

Фелисити горько рассмеялась. Знала ли она? Конечно, знала.

Если бы только капиталовложения, сделанные ею два года назад, дали результат.

Она не питала иллюзий, когда выходила за него замуж. Безработный актер, муж был моложе ее, красивее и сексуальнее.

Фелисити была немолода и очарована им. Она понимала: чтобы содержать его, нужны деньги (большие деньги) и перспективы. Как у преподавателя Оксфорда, у нее было последнее. И она отчаянно старалась получить первое.

Очень крупная сумма денег, вручаемая лауреату премии Ван Гилдера, могла бы помочь им удержаться на плаву.

Она безжалостно, с ожесточением терла себя, сдирая нежную кожу ногтями, намыливаясь и смывая мыло и снова намыливая все части своего тела.

– Мы ведь потеряем этот дом? – сквозь успокаивающий шум воды донесся до нее сердитый голос Клайва.

Они купили свой дом на Вудсток-роуд во время первого падения цен на недвижимость после бума в восьмидесятых. Теперь он стоил намного дороже, чем они за него заплатили. Это был чудесный символ благополучия, вершина элегантного стиля жизни.

Сейчас…

Фелисити горько рыдала, скрываясь за струями воды.

– Нет, Клайв, – прошептала она, – мы не потеряем наш дом.

Несмотря ни на что, свой дом они не потеряют.

Доктор Марта Дойл смотрела, как ее любовник собирает свои вещи. Конечно, она всегда знала, что он собирается бросить ее, но покидать ее в этот вечер было подло даже для него!

– Не хлопай дверью, когда будешь уходить, гнида, – язвительно сказала она, скорее для вида, а не потому, что чувствовала себя обиженной.

Странно, но она испытывала только скуку и усталость.

– Не буду. И очень жаль, что ты не получила премию, милочка. – Насмешливый голос звучал глухо, ибо он, засунув голову в шкаф, осматривал его содержимое.

– Полагаю, старина Гидеон заслужил ее, – проворчала Марта.

Он уложил вещи и, захлопнув чемодан, посмотрел на нее с насмешливой улыбкой и без всякого сожаления.

– Ты полагаешь, – ухмыльнулся он. – Признайся. Ты просто в бешенстве. Ты всю жизнь жила ради карьеры, а карьера подразнила тебя золотым лучиком и погасла, как в дождливый день.

Марта рассмеялась неприятным смехом.

– И ты сейчас уходишь? Покидаешь меня в трудную минуту?

– Ты же это знаешь. Дела, которые надо сделать, люди, которых надо повидать.

– Подонок.

– Сука.

Марта посмотрела, как он уходит, и затем глубоко вздохнула. Комната неожиданно показалась пустой.

Ее жизнь тоже стала пустой.

Смешно, но она не ожидала от себя таких чувств. Она подобрала туфлю и швырнула ее в дверь. Внизу на лестнице она услышала смех своего любовника.

Теперь, очевидно, бывшего любовника.

Ей надо выпить!

Всегда можно найти утешение.